Рецензии

Я на удивление не буду долго разглагольствовать почему мне не понравился этот фильм. Мне вполне достаточно того, что обычаи народа меря, показанные в этом фильме (а это как бы одна из основных сюжетных линий), не имеют ничего общего с обычаями данного древнего народа. Еще на Первом канале во время «Закрытого показа» была высказана эта мысль и ни кем иным, а исследователем финно-угорских народов и в частности народа меря. Ну и наконец в самом интервью с режиссером, сам создатель очень уклончиво уходит от прямого ответа. В общем все понятно.

1. Весь фильм построен на странных ритуалах вроде омовения водкой и кремации на природе. Они действительно свойственны народу меря, или все это придумано?

В России есть люди, до сих пор считающие себя меря. Имеют право, потому что в русских более пятидесяти процентов финской крови и живем мы на территориях, которые когда-то занимали угро-финны. Но данные о том, как они жили, не сохранились. У нас многое выдумано, хотя, возможно, их языческие обряды были именно такие. Меря — это тайные, скрытые стороны каждого русского человека.

После просмотра чувствуешь себя обманутой, для чего брать конкретный народ и не показать ровным счетом ничего. Я конечно понимаю, что это художественный фильм, а не передача из цикла ВВС, но вспомним «Апокалипсис» Мела Гибсона, он же попытался приблизить нас к реальности. У «Овсянок» есть своя целевая аудитория, на которую он и направлен, это фестивальное жюри, на Западе такие фильмы идут на ура, мне же не хватило ни обрядов, ни мери, ни любви и всего того, что было заявлено.

Директор бумажной фабрики Мирон Алексеевич ( Юрий Цурило ) едет хоронить жену Таню ( Юлия Ауг) в город Горбатов, где они когда-то провели медовый месяц. Едет не один, а в компании фотографа означенной фабрики по имени Аист (Игорь Сергеев). Отправившись на берег реки, омывают жену «Столичной» и, подпалив погребальный костер от прикуривателя, они окончательно растворяются в северном пейзаже, гениально запечатленном оператором Михаилом Кречманом.

В это последнее путешествие вплетаются воспоминания главного героя о подробностях семейной жизни, полумертвые обряды малочисленного финского племени … щебетание крохотных птичек-овсянок, клетку с которыми прихватили с собой герои.

Федорченко снял трогательную роад-муви на русский лад. Здесь вам и молчаливое созерцание, и мистика с церквями в тумане.

«Овсянки» документируют общеизвестный факт: никогда не узнаешь о том, какие страсти кипят в душах незаметных и простых с виду людей, в стремлениях своих так похожих на птиц.

9 из 10

Нить, которой пытаются авторы связать все происходящее на экране, - это похороны по древнему мерянскому обычаю. И как этот обычай живет в нашей жизни. Смотришь фильм, конвертируешь чернуху настоящего в собственное понимание древней мерянской жизни (так чутко рассказываемой закадровым голосом одного из героев), проникаешься душой к древностям. Экскурсия в хороший такой музей на яву. Хорошо. Уж оченно любит современный человек древности, исчезнувшие культуры, а уж когда они прорастают в современную жизнь... Женщины еще плачут над собственной смертью и ласками, которых они не получили. Ну все, в общем, по древним мерянским обычаям. Еще очень эффективно у критика-женщины спрашивать мнение о фильме на камеру, когда она все это еще переживает выходя из зала. Тут бы и сказочке конец. А вот тут то - сюрприз!

'Вы не были на Таити? Не были? Ну тогда...' Народ меря был, а вот похоронные обычаи то у народа были СОВСЕМ другие. И вера была СОВСЕМ другая. Во многом водоцентрическая, но абсолютно другая. Зрителю была придумана целая упрощенная вера, в которую он, дурачок, поверил со всего разгону. Как, вы хотели правду? Да кто вы такой? Смешно, право. И, видимо, придумывали эту веру - по ходу придумываемого действа. Сакральную половую распущенность и мечту каждого меря утопиться в реке (подавляемую только чувством скромности) можно смело отнести на счет фестивальных надежд авторов. Арабский же зритель будет очень расстроен когда узнает, что моста, около которого в России девушки подходят к мужчинам в возрасте и запросто так отдаются, не существует. Денег за просмотр вернуть не потребует и ладно. Знающие люди утверждают, что Федорченко как раз на всем таком и специализируется.

А что же осталось, если все ложь? Осталось несколько презабавных вещиц. Мысль настоящего автора понятна. Жил-был народ. Хорошо так жил. Пришли некто, разрушили его веру, уничтожили его самого, отобрали и бросили землю, и кругом теперь чернуха и развал. Настоящие меря, кстати, воевали за свою языческую настоящую веру с киевскими миссионерами. Но чтобы мы все поняли и приняли (за время фильма) изобретенную древнюю культуру, ее пришлось создать очень упрощенной. И это удалось. Операция осознания действительности через разные культуры на лицо. В русском сознании действительность отражается в чернуху и безысходность, в придуманной же культуре даже самоубийство гармонично, хоть и проявление не скромности. И как компенсация - свободный секс.

Но все же придумывая культуру и упрощая ее автор зашел слишком далеко. Такие простые культуры как продемонстрированная, думаю, не могли существовать во времена существования народа меря. Но такая культура вполне могла существовать гораздо раньше, например, во времена позднего неолита. И вся трагедия в том, что только отражаясь в такой синтетической культуре эпохи неолита современная жизнь на российских просторах становится гармоничной.

Кажется, уже язык должен начать распухать от ругани в адрес российского кинематографа. Тебе в очередной раз обещают прорыв, отмеченный «там», в Венеции, тремя призами, а в итоге ты видишь всё ту же мертвенную тоску провинциальных городов, с разлитым в воздухе терпким запахом паленой водки. Знайте, «Овсянки» Алексея Федорченко, как бы вас ни заманивали, очень русские, такие, что ни одной приличной рожи. Но вот «чернушный» компонент», вошедший в негласную традицию, здесь особенный, кто-то скажет этнический, кто-то мистический, а кто-то эротический, и все будут правы.

Заманив в первые минуты бытописательством очередных маргиналов города, затерянного где-то на севере, там, где обитали исконные финно-угорские племена, Федорченко одним росчерком разрушает серую обыденность, вешая на лобковые волосы трупа одной женщины цветные ниточки. Тут хоть стой, хоть падай, но, главное, понимай, пташки овсянки в клетке не так милы, как они чирикают. Расскажут они тебе то, что ты ну никак не ожидал услышать даже в самой буйной фантазии, садясь за просмотр одного из самых главных русских фильмов 2010 года.

Одного главного героя зовут Аист, по псевдониму писателя Дмитрия Осокина, по повести которого был снят фильм. Он – холостой сорокалетний мужчина, хранящий традиции своего народа. Второго – Мирон Алексеевич. Тот недавно овдовел, и потому пришел к Аисту с просьбой помочь похоронить жену по всем традициям. Далее – ритуалы с покойницей, размышления Аиста о жизни и смерти, и путешествие в Мещерскую Поросль, город Горбатов, там, где Мирон и его жена Танюша провели свой медовый месяц.

Между делом Аист отмечает, что в мерянских обычаях водится половая распущенность, что Федорченко в своем фильме подчеркивает жирной чертой. «Все три отверстия у Танюши были рабочие. И распечатал их именно я. Но все всегда происходило исключительно по моей инициативе» - делится воспоминаниями Мирон, и это все в традиции, называется громкими фразами – излить душу, помянуть добрым любовным словом человека. А вот девушки легкого поведения – они ведь как реки, имена то у них какие, вмиг уносят все печали. Толстая и тонкая, лежат под мужчинами с пропитыми мордами, то ли зарабатывают, то ли развлекаются. Вот такая эротика, которую, не погрешив словами, можно окрестить пошлостью. И все было бы предельно понятно, если бы через эту пошлость не сквозила сакральность.

Трудно сказать, в чем тут дело, но и Денис Осокин, и Алексей Федорченко начинают спекулировать на духовности растворившегося среди русских мерянского народа. «Овсянки» - это своеобразное повествование о них, тесное переплетение мифологии и незамысловатого сюжета. Причем отделить, мерянскую духовность от русской безнадеги представляется решительно невозможным. Тебе демонстрируют людей и пейзажи «оторви и выбрось», ан нет, то и дело, проглядывает что-то и правда древнее и не совсем понятное. Остается загадкой, правдива ли мифология в фильме Федорченко, или она фиктивна, так же мистична, как и вся картина в целом. А мистичность здесь проявляется и в людях, и в городах, и в реках, и даже птички овсянки оборачивается перстом божьим.

А еще Танюша любила, когда ее водкой мыли... Какие могут быть вопросы, что фильм получил несколько премий на Венецианском кинофестивали? Русская духовность, как многие уже не помнят, всегда была главным экспортным сырьем нашей страны. Пускай, духовность в «Овсянках» не совсем русская, но ведь народа, населявшего территорию России. Пускай эта духовность пошлая – люди-то ведь измельчали. Главное, что в правильном направлении думать начали, к истокам возвращаться. И если бы Михаил Кричман, наш талантливый оператор, выбирал бы более светлые кадры (хотя и за эти ему вручили 'Золотые Озеллы»), режиссеры не тяготели к освещению самых грязных уголков страны, а эротика была бы не только содержательна, но и красива, цены бы не было маленьким птичкам «Овсянкам».

6 из 10

Фильм 'Овсянки' производит гнетущее, пессимистическое, какое-то безысходное впечатление, несмотря на практически полное отсутствие сюжетной линии (на мой личный взгляд).

Кинокартина построена просто на показе одного обычая народа мери с ссылками и отступлениями на другие обряды. Она была бы интересна, если события, касающиеся какого-то определённого народа, хотя бы были достоверны. Как же следует из нескольких источников, обряды, показанные в фильме - вымысел автора.

Некоторые моменты, по-моему, в 'Овсянках' абсолютно лишние и опошляют весь фильм и впечатление от него. Когда Мирон Алексеевич делится со своим подчинённым, как сказано в краткой описании фильма, трогательными подробностями (так называемым 'дымом'), хочется выключить кино и больше не включать.

Я далеко не ханжа и не противник, в принципе, сцен определённого характера, когда они органично вписываются в концепцию фильма. Но есть нормальные слова и красивые действия, а есть пошлость, гнусность и неуважение к зрителям.

Как положительный момент, хотелось бы отметить концовку. Единственное живое действие и, так сказать, кульминация повествования происходит именно там. Придумано интересно, понравилось!

Актёры исполнили свои роли хорошо. В общую атмосферу фильма вписались полностью. Когда шёл 'Закрытый показ' с 'Овсянками' слышала фразу какого-то критика, что Юлия Ауг 'плохо сыграла труп'. С ним не согласна. Труп нормальный, не шевелится, не кашляет, ногами не брыкает. В общем труп как труп.

4 из 10

Кино, наверно, больше фестивального формата. Если хочется что-нибудь такого, посмотрите.

Давненько я не смотрела ничего такого противно-спекулятивного, прицельно-фестивального и вообще неприятного ни глазам, ни ушам, ничему. Эдакий заморский продукт, а стоит отметить, что таковым он является и даже для самих «заморцев», у неискушенного и неосведомленного зрителя-критика, падкого на всяческие откровения и необычности, среди которых немало и такого вот псевдо, какую-нибудь похвалу да сыщет. То есть, в общем то ясно, вещица то ж — совершенно диковинная.

Вообще, я не против мертвецов (Танюша), не против фильмов об этносах (меряне), если они, конечно, правдивы (уже меряне не подходят), не против художественного вымысла в целом, если он красив и изящен (и снова не подходит рассматриваемый случай). Для сравнения можно привести в качестве примера тоже фестивальный фильм — Молоко скорби перуанки Клаудии Льосы. Там также присутствовал труп, как один из центральных персонажей, рассказывалась история народа (этноса), а именно страданий, понесенных перуанцами от террора военной хунты, отрешенная героиня, далеко не без странностей, и всевозможные местные обычаи. Вот только Льосе я почему-то как-то верю, была ведь и хунта, были и пострадавшие, искалеченные навсегда, а представленные обычаи таких далеких перуанцев не вызывают ни грамма недоумения, многие их действия продиктованы просто-напросто бедностью, да и надуманным этот фильм нисколько не выглядит. Не похоже Молоко скорби на «заморский фрукт», и его гораздо проще принять, чем последний путь простой мерянской женщины Татьяны. Хотя не отрицаю, что интересно было бы услышать, как сами перуанцы отнеслись к этой истории.

Но все было бы еще терпимо, если бы не отвратительные вульгарные эпизоды, примененные режиссером. Невообразимо противна фраза о «дырочках» героини, если вдобавок учесть то, что сей разговор предполагался как рассказ самого сокровенного другу о покойной любимой. Одно это - уже в разы пошлее какого-нибудь непретенциозного бессюжетного порно. Следующая сцена, от которой можно просто упасть под стол — купание так называемой «Венеры», ибо формы располагают на сравнение (не в упрек актрисе, просто таково стечение обстоятельств). Точнее нет, не купание — дезинфекция еще некогда живого тела водкой, над тазом, в вертикальном положении. Из членов жюри, небось, никто так не купался, надо думать, да и не видал... да сами в шоке, что говорить. Своеобразная лирика для физиков, и открытие — из водки не только отличный бодрящий душ, но она еще и горит! Ну и на заглоточку, эдакий диджестивчик — две девицы-прелестницы необычной наружности и очень уж легкого поведения, в самом прямом смысле... Так вот ты какой, оказывается, северный олень? Тьфу, меряне, то есть, вот вы какие...

И что еще странно, масса заимствований чувствуется в этом авторском кино. Даже слишком много на столь «оригинальный» ход и скромный хронометраж. Какие-то мельчайшие детали всплывают перед глазами, как дежавю, будто где-то ты уже это видел, просто объекты названы другими именами, перенесены в другие места. И увы, это странное чувство не оставляет. И еще, совершенно не проработана линия любви, заложенная в повествование, история взаимоотношений вся, целиком и полностью, укладывается в противный, режущий слух, рассказ героя, и выглядит все это крайне фальшиво. Такое чувство, что все силы создателей ушли на насыщение сего творения всевозможной экзотикой, расчета ради, и вложение псевдосмыслов в пустое ничто. Плохо.

Интеллектуальная драма про лобковые волосы. Так бы я охарактеризовал жанр этого бессмертного творения.

Ежели просто остро и правдиво показать российскую глубинку – это моветон. А вот если преподнести ее зрителю через призму половых извращений – это будет премия на каком-нибудь европейском фестивале и родное министерство культуры еще деньжат подкинет.

«Амбициозный московский дебютант» и, конечно, интеллектуал И. Хржановский в фильме «4» показал нам стадо пьяных голых деревенских старух, а мой земляк А. Федорченко предлагает взирать на полное тело сорокалетней деревенской бабы Овсянкиной, которую престарелый муж интеллектуально поливает водкой и растирает тряпочками.

При этом, что удивительно, скучно смотреть! Хотя длится лента даже не час-двадцать, а 1 ч. 14 м. Нет бы, короткометражку снять и извиниться перед публикой за слишком интеллектуальную фразу «все три дырочки у Тани были рабочие», но режиссер упрямо кажет нам молчащих актеров, скучающих на съемочной площадке, чтобы дотянуть с грехом пополам до полного метра. И вот ты смотришь на этот грех, который то пополам, то в полный рост, и думаешь о небожителях, которых принято не трогать даже при развитом сталинизме…

Впрочем, может режиссер псевдо-документального кино 'Первые на луне' решил вновь разыграть зрителя? Ну тогда это не остроумно и как-то... не прикольно, что ли.

В общем, когда в разгаре пьяного застолья начнутся разговоры о кино, дожуйте маринованный гриб и воскликните в сердцах, что фильм «Овсянки» - это изысканное философское кино о жизни и смерти, об отношениях людей, о Любви, наконец, но оно не для всех – для избранных! Так бы я охарактеризовал, чтобы снискать успех в высшем обществе.

3 из 10

В чем заключается так называемая 'глубина' фильма? Это, в первую очередь, гармоничное сочетание формы и содержания(причем содержание должно доминировать над захватывающим сюжетом и мастерством операторской работы). Рассмотрим фильм 'Овсянки' под углом 'глубокий-неглубокий'.

О чем он? О любви и равнодушии, о жизни и смерти, о духовной пустоте и беспрестанным нравственным исканиям. Серьезные проблемы, не правда ли? Но тут-то и встает вопрос о качестве исполнения, о форме раскрытия столь злободневных вопросов (ведь ценностные ориентиры сбиваются).

Рассказ об исчезающих национальных традициях, на мой взгляд, слабо переплетается с какой-то аморфной, пустой любовью. Начинается фильм с упоминания о том, «что пока живет язык народа, жив и сам народ». А заканчивается : «только любовь вечна, только любовь…» Любовь героев, по-моему, была и есть(раз она вечна!) бездуховна. Умершая Танюша не на много отличается от живой. Таким образом, две идейные линии «любовь- сохранение традиций» плохо связаны между собой и вообще мало гармонируют в контексте данной картины. Тем более, некоторые подробности личной жизни кажутся слишком откровенными и как бы срывающими завесу тайны отношений между двумя людьми. Это разочаровывает.

Длительные моменты езды в машине показались мне слишком затянутыми. Насколько я понимаю, это молчание в дороге создано для усиления психологического напряжения. Но… мне было откровенно скучно.

Эта лента, по-моему, будет очень интересна иностранному зрителю, потому как здесь раскрывается « загадочная, никем ещё не понятая русская душа» и оправдывается её стереотипное восприятие. И есенинские строки:

«А Русь все так же будет жить:

Плясать и плакать у забора»,-

отлично иллюстрируют основную концепцию фильма. Да, чувствуется какая-то горемычность русской натуры, но вот глубина… Сомнительно.

Мрачные краски создают депрессивную, угнетающую атмосферу. Медлительные реплики, апатичные движения… Уж не так представляла себе я русскую душу! А где же страстное сердце? Где душевный «запал»? Где это широта, необъятность? Наоборот, после просмотра хотелось умыться и выйти на свежий воздух.

В конце фильма не чувствуется единения, а, наоборот, ощущается трагический разлад человека-общества, человека-человека, человека-природы. 'Это хорошо',- скажете вы. Но ведь финал будто бы проясняется, проникается чем-то светлым, теплым. Любовью... Но ведь в фильме не было этой любви!

Итак, идея, наверное, была неплохая, но её воплощение не удовлетворяет. Ни поэзии, ни интересной проблематики… Ничего…

3 из 10

Сразу скажу, фильм очень понравился. В меру наивный, в меру сказочно – прекрасный и в то же время пронзительно задевающий за живое. По душе пришелся. Я с удовольствием «сел» в машину главных героев и совершил с ними их путешествие. Да, на первый взгляд, странная жизнь угасающей малой этнической группы, специфический быт, абсурдно? Великолепно и одновременно очень больно, т. к. мы теряем связь с прошлым, со своими корнями. Для меня эта мысль красной линией проходит через всю киноленту. Она же и является для меня наиболее ценной. Очень хочется отметить замечательную работу оператора, фильм завораживающе красив. Работа актеров тоже очень хороша.

PS: Фильм очень порадовал, наслаждался просмотром и остался очень доволен, т. к. вопросы затрагиваемые в киноленте мне очень близки.

Картина Алексея Федорченко, которая в своё время произвела большое впечатление на председателя жюри Венецианского кинофестиваля Квентина Тарантино у меня же подобных эмоций, к сожалению, вызвать не смогла. Хотя не спорю, для российского кинематографа «Овсянки»-это ещё одна попытка выделиться и показать зрителю, что МЫ продолжаем свои старания в кинопроизводстве нового, оригинального кино со ссылкой на постмодернизм.

Несмотря на то, что кино рассказывает нам о любви (тему смерти пока затрагивать не будем), «Овсянки»-кино, которое показалось мне чересчур 'тихим'. И дело не в звуке музыкального сопровождения, а в передаче изображения как такового. Картинка о себе ничем не заявляла, монотонность и тишина происходящего на экране не привлекала к себе внимания, тогда как всё должно было «звучать», постепенно прибавляя уровень громкости. То, что нам продемонстрировали в фильме:обычаи и традиции древнего народа меря, сведя всё это к теме подготовки к смерти, по идее это и должно было заинтриговать зрителя, но остальное ведь тоже упускать из виду явно не получается.

Но всё-таки, «Овсянки» выполнили одну очень правильную, на мой взгляд, задачу: провели параллель между такими понятиями, как любовь и смерть, выразив мысль о том, что без любви жизни нет. Огорчает при этом одно, от этой казалось бы главной идеи тебя постоянно отвлекают, уводят в сторону, фокусируя твои мысли уже на чём-то другом.

Конечно, отдельного внимания заслуживает и эротическая составляющая фильма А. Федорченко. И здесь надо отдать режиссёру должное: всё выглядит очень по-русски, без грамма фальши и подражания коллегам с запада. И не соглашусь с теми, кто говорит, что национальных границ в таком сложном, на мой взгляд, жанре, как эротика не существует. Их наличие просто не хотят замечать, смотря на всё поверхностно, не улавливая при этом важные детали и не желая сравнивать аналоги с целью увидеть, наконец, ту самую существенную разницу. «Овсянки» не стоит обвинять в том, что эротика была использована в фильме неуместно, как раз, наоборот, без тех пикантных (позволим себе такой эпитет) моментов «Овсянки» смотрелись бы совсем тускло, да и не лишним будет упомянуть, что именно в этих кадрах мы с вами и можем составить представление о тех, кто задействован в картине в качестве главных героев. Самое удивительное, что слова в этих эпизодах отсутствуют, но выражение лиц, взгляды-всё это говорит само за себя. И здесь главным становится то, что ты видишь отношение.

Фильм немногословный, но те пускай и малочисленные диалоги, а в большей степени, конечно, озвученные только для нас мысли персонажа по имени Аист о народных традициях меря всё же играют свою важную роль, хотя и не всё сказанное отличается столь содержательной сущностью, но это личное мнение.

Музыка к фильму. Иногда одна она способна «вытянуть» фильм, терпящий бедствие на волнах разбушевавшейся критики. Но в данном случае и музыкальное оформление было столь же тихим, как и само кинополотно. В общем, никакого эмоционального потрясения и всплеска чувств после просмотра данная картина не вызвала, а напротив, погрузила в состояние полнейшей умиротворённости и спокойствия. Ну что ж, наверно, это тоже неплохо.