Рецензии

Впечатление смешанное и от повести, и от фильма.

Наверное, авторское кино в России претендует на какую-то особую нишу. Оно не так уж мрачно и пошло, по сравнению с европейским кинематографом (отдельными фильмами, естественно), но и чего-то ему не хватает, а вот чего - не понятно. Но на каком-то интуитивном уровне, с 'закрытыми глазами' можно отличить 'наш' фильм от 'не нашего'. НО речь пойдет не об этом.

Вроде бы центр - смерть жены главного героя, но отчего-то совсем не грустно. Она показана не трагично...никак

Современность соседствует в этом фильме с этническим: обычаи и верования племени меря, гармоничный пейзаж, холодный, одинокий, дикий, молчаливый, задумчивый...

Слова 'вига', 'унжа', 'шача', 'узюк' - как заклинания шамана околдовывают, вводят в транс

Фильм-сказка, фильм-притча, фильм-призрак...

Жизнь и смерть здесь идут рука об руку, переплетаются, взаимодополняют друг друга.

Символ жизни - это 'круглые дутыши', маленькие, теплые, уютные птички овсянки, которые улетают, пропадая на горизонте. Собственно как и главные герои, ушли в небытие, обрели бессмертие, огонь и вода поглотили их..

Мысли обрывочны и фрагментарны, собственно говоря, как и картина.

Я не знаю, насколько правдива эта легенда о продолжительной бурной стоячей овации Квентина Тарантино, но могу сказать, опираясь на собственный опыт, что для зрителя (человека не относящегося к создателям фильма) все это не имеет ровным счетом никакого значения. Зритель ориентируется только на свои ощущения, впечатления, эмоции. Не будете же вы на самом деле, перебарывая себя, завышать оценку фильму только потому, что он был так высоко оценен кем-то из признанных авторитетов, вроде Тарантино. Это было бы крайне глупо, по-моему.

К счастью, 'Овсянки' совершенно не нуждаются ни в каких 'завышениях'. Это довольно необычное название, перекликающееся со злаковыми, с печеньем, кашей, я впервые услышал в 'Школе злословия', когда смотрел выпуск с Денисом Осокиным - автором этой истории. Книжку я с тех пор пока так и не прочитал, а вот за кино взялся.

Входя в этот фильм, погружаясь в его холодноватую, тягучую, пасмурную атмосферу, я ловил себя на мысли, что нечто подобное в кадре я где-то уже видел. Точнее я помнил не то, что уже видел это в кадре, а то, что видел кадр так же. Проще говоря, я (а это бывает со мной довольно редко) обратил живое внимание на операторскую работу. 'Звягинцев', - думаю. И точно. Остановил просмотр и пошел проверять: оператор 'Овсянок' - Михаил Кричман, работавший во всех фильмах Звягинцева. Это и объяснило некое родство картины Алексея Федорченко с фильмами полюбившегося мне режиссера.

Мне, как человеку родившемуся и выросшему в Эстонии, очень близка вся эта финно-угорская тематика, И пусть, как говорят, все обряды и верования, показанные в фильме, - прекрасный художественный вымысел, зрелище это было очень любопытно и познавательно с той точки зрения, что вот так тоже живут, жили или могли бы жить люди. Надо отдать должное Денису Осокину, который очень детально проработал культуру меря: и религию, и быт, и обряды, окружающую действительность, природу. И опять же история с Мать-рекой мне очень близка, ведь самая большая река Эстонии - Эмайыги (эст. Emajogi - 'мать-река').

Я вполне понимаю недовольство многих людей относительно излишнего реализма. Да, меня тоже довольно сильно покорежили 'рабочие дырочки', но я не дал этому отвратительному моменту отпечататься на всем фильме. А оголенными телами меня, фаната Франсуа Озона и Ксавье Долана, никак не напугаешь, тем более что здесь все было довольно прилично и к месту. Оголение в 'Овсянках' не ради рейтинга, не 'чтоб было, а как же без этого'. Оно тонко и точно вписано в мир героев, в быт народа меря.

Этот фильм заявлен, как история о силе любви. Не согласен. Скорее это кино о страсти, да и то не в первую очередь. Зрителю скорее рассказывается притча о том, как тяжел и долог путь земной, как мучителен поиск истины и любви, как одинок человек, путешествующий по волнам жизни-реки.

Фильм произвел на меня довольно сильное впечатление, хотя он, как по мне, заметно уступает 'Изгнанию' и 'Возвращению' Звягинцева. Но это очень отрадно, что современный российский кинопром все жив, и жив не только пошлостью, попсой и бабками.

9 из 10

Итак, сначала хотелось бы затронуть сюжет фильма: такой глубокий фильм о любви с оттенками мрачноватости, не особо набитый репликами, от чего молчание становится более весомо. Прочитав вышепредставленные отзывы, убедилась, что зрители разделились во мнениях, оно и понятно, это же вполне естественная реакция! Что же касается меня, то не могу ответить однозначно 'понравился или нет'. Точно могу сказать, что фильм впечатлил такой трактовкой любви, хотя я с такой позиции ее не рассматриваю (может потому что в любовь-то я особо и не верю).

Теперь переду к тому, что действительно тронуло. Пейзажи. Пейзажи, пейзажи. И с одной стороны реалистичные, с другой- немного веют сказкой о заколдованных лесах. Не могу не отметить образ дороги, который, лично на меня, подействовал гипнотически, прямо-таки не оторвать глаз от экрана, также как и сцена сожжения 'благоверной' главного героя.

Красной нитью через весь фильм проходит тема нравов и обычаев, которые постепенно изживают свое, только в сердцах старожилов тех мест теплится надежда на возрождение их культуры.

И вот я подошла к финалу, сразу хочу подметить, как контрастирует финальная сцена со всем фильмов вообще. Если в начале сюжет разворачивается перед зрителями неспеша, то концовка обрывает жизни героев, или наоборот наделяет бессмертием в водах реки, быстро и стремительно. Те самые маленькие пташки и помогают в осуществлении главной мечты Аиста Всеволодовича.

Герои предались забвенью вместе с овсянками, труп Танюши сожжен и все что осталось это бессмертие и любовь на мрачно-колдовском фоне Волги.

P.S заранее приношу извинения за возможные ошибки, так как писала впопыхах, так сказать под впечатлением!

Приступать к рецензии на этот фильм непросто, но он будоражит чувства, мысли, ломает привычные стереотипы, и выдергивает из настоящего времени так сильно, что молчать об этом просто невозможно.

Любовь, пожалуй, основная тема и смысл данного фильма. Но любовь мира не нынешнего, не советского и вообще не эпохи модерна, любовь фильма - любовь дикая, от нее веет холодом ушедших тысячелетий. Вообще мне кажется, что это не совсем любовь, ведь любовь опять же в нашем понимании - любовь христианской морали и этики. А это скорее страсть, это во многом животная страсть и потребность в ней, требовательная жесткая, сосредоточенная на плотском, а не духовном. А уж намеки о насилии в любви и смерти... Я бы предпочел оставить без комментариев.

Очень печально, что некоторые люди, смотря данный фильм, не видят упрощение культуры народа меря. Но в конце концов этот фильм - не документалистика и не этнологическое исследование. Это авторское прочтение и видение языческого мироощущения. Главное понять его, попытаться абстрагироваться от 'дыма' который сопровождает фильм, и проникнутся его контекстом. Ведь язычество пусть не такое бытовало на нашей земле, и имело абсолютно иные представления о морали, вернее сказать не имело морали в нынешнем её понимании, и сексуальная распущенность и повальный грех отмечавшиеся миссионерами - ранее были частью жизни племен, и не были чем то грязным.

Архаика, древность, отрефлексированная в фильме, при столкновении с нынешней жизнью (носителем которой является зритель) вызывает очень смешанные чувства. Кто то может увидеть в этом чистоту и сущность людей, для кого то, как для меня, это страшная и чуждая реальность которая выворачивает твои представления стереотипах наизнанку, но ты продолжаешь завороженно как прикованный смотреть на действие на экране. Хорошо, что в фильме много пауз во время которых можно подумать о происходящем в фильме, он не перегружен лишними деталями а только лишь тем, без чего создание данного произведения не могло бы быть.

Что касается кинематографической стороны фильма он снят великолепно, он то русское кино, которого мы ждем и на которое надеемся. Дай Бог что бы снималось больше таких картин, столь сложных и важных.

Фильм «Овсянки» рассказывает о том, как директор комбината одного из северных провинциальных городков (Юрий Цурило) хоронит свою жену в соответствии с погребальным ритуалом древнего народа мери – малого финского племени ассимилировавшего с русскими и практически исчезнувшего. Сопровождает комбинатора местный фотограф по имени Аист (Игорь Сергеев), занимающийся изучением истоков этого самого народа мери: «Кто мы и откуда взялись?» – главный вопрос, который задает тон всему фильму.

После его просмотра найдется немало зрителей, которые упрекнут режиссера Алексея Федорченко в шовинизме и вообще в неуважительном отношении к женщинам. В самом деле: действуют в фильме только мужчины, а все женские образы, на первый взгляд, – лишь эксплуатируемые атрибуты. Главным из этих «атрибутов» является тело героини Юлии Ауг, с первого своего появления заявленное как отжившее и якобы не играющее своей роли. Все, что мы знаем о ней, связано с сексуальными воспоминаниями ее мужа-комбинатора. У мери так принято: после смерти нужно рассказывать о человеке то, чего не рассказал бы при жизни. Так и выходит наружу вся подноготная постельной жизни. Но, оказывается, фильм вовсе не об этом.

Картина-то как раз о женщинах и о любви к ним. Женский образ здесь еле заметной дымкой обволакивает события в фильме, которые собственно и происходят только ради них. Мы узнаем, что когда-то давно еще и мать героя-фотографа отошла на тот свет, и, таким образом, становится понятно, что ему тоже есть о чем тосковать. На фоне его размышлений об утерянных корнях своего народа ясно читается мысль, что мужчины здесь просто стоят в арьергарде своеобразного конца света, заметая следы смерти Женщины, когда-то давшей им жизнь. И сочувствовать приходится уже скорее мужскому образу, который теряет свой путь и уже не знает, что ему делать и ради кого совершать подвиги.

Не стоит забывать и о месте действия. Холодные северные пейзажи благодаря работе талантливого оператора Михаила Кричмана (постоянного соавтора фильмов Андрея Звягинцева) вызывают не отторжение, а притчеобразную притягательность, которая заставляет даже природу трактовать метафорически: все-таки река, которую герои много раз пересекают, – тоже чисто женский образ, так как именно реки давали жизнь целым народам. Отсюда вновь можно понимать потерянные корни, как потерянный символ женщины.

Что же остается делать нам, чтобы его не потерять? Большая заслуга авторов – дать на этот вопрос однозначный ответ, без которого фильм мог так остаться в ряду депрессивного артхауза. Спасительная мысль оказывается по-детски простой: надо любить. А без любви все в этом мире бессмысленно.

Режиссер Алексей Федорченко (известный по псевдодокументальному фильму « Первые на Луне») в картине «Овсянки», следуя выбранному жанру, показал зрителю несуществующий народ мери, почти исчезнувший, но стремящийся к вечности.

На венецианском фестивале лента взяла приз, приведя в восторг иностранных кинокритиков, и даже сам Тарантино аплодировал стоя. Так чем же все-таки привлекательна картина?

Во-первых, ее можно смело отнести к своеобразному и популярному ныне жанру – российский арт-хаус. Как и во многих подобных фильмах, зритель здесь видит российскую глубинку, а режиссер пытается раскрыть для него такую непонятную, но широкую русскую (в данном случае меринскую) душу.

Во-вторых, подняты так называемые вечные темы: любовь, жизнь, смерть, - «приправленные» проблемой потери «корней», проходящей лейтмотивом через все повествование.

Казалось бы, сюжет незамысловат, без каких-либо перипетий, неожиданных поворотов. Двое мужчин едут хоронить по своему обычаю умершую девушку Татьяну (Юлия Ауг), жену директора бумажно-целлюлозного комбината Мирона Алексеевича (Юрий Цурило). Все. Но в этой-то простоте и весь смысл.

Картина по-своему символична. Первый кадр – дорога, и сразу мы слышим закадровый голос главного героя-рассказчика фотографа Аиста (Игорь Сергеев). Фильм-путешествие, фильм-притча. Притча о народе, который старается помнить свои традиции.

Интересно, что сам режиссер определяет жанр, как эротическая драма. Да в том ли суть, что на экране показано обнаженное женское тело. Конечно, этим так легко заманить людей к просмотру. Но, тут скорее ирония. Запретная тема в последние годы стала не такой уж запретной. И неспроста половая распущенность для мери – норма, что и отражается в их обычаях.

Затерянный город Нея, затерянный народ, почти растворившийся в своей собственной земле, затерянное национальное самосознание. Несмотря на это, они еще следуют своим традициям, пусть и слишком откровенным и интимным для обычного человека. Каждый хотел бы умереть в воде и, по меринскому обычаю, обрести бессмертие.

Они как будто не хотят идти вперед. На фоне мчащегося поезда – символа движения – проплывает лодка, в которой сидят маленький Аист с отцом и предают мать с сестренкой воде. И по прошествии десятков лет Аист и Мирон Алексеевич чувствуют себя лишними в шумном городе. Они тесно связаны с природой, в которой находят успокоение и последний приют.

Кроме этого главным мотивом фильма является любовь. От начала и до конца. Любовь к женщине. Мирон Алексеевич обращается со своей Танюшей как с живой - нежно, ласково. Женщина в фильме представлена и как объект вожделения (со стороны мужа) и как объект любви платонической (со стороны фотографа). В кадрах из прошлого мы видим, что Татьяна, совсем как овсянки в клетке, без любви, без воли. Кульминационной сценой является, конечно, сжигание ее тела, освобождение души. Вот и Мирон Алексеевич говорит, что отпустить ее надо было. Мы не знаем, отчего она умерла, но, возможно, зачахла без настоящей любви.

Любовь может быть и к неодушевленным предметам. Отец Аиста, поэт-самоучка, предал воде, желая наделить бессмертием, свою печатную машинку. Он ведь тоже после смерти жены без любви зачах, « чудить перестал».

Что касается актерской игры, то в сравнении с блестящей операторской работой Кричмана и смысловым наполнением фильма благодаря сценарию Осокина, она, откровенно говоря, пуста и безлика. Хотя, может и не герои здесь главные, а природа, народ. В фильме множество сцен, когда играет народная, даже языческая музыка, и герои перекидываются парой-тройкой незначительных фраз, или вовсе мы слушаем тишину и щебетанье овсянок.

К сожалению, режиссер немного пространства для размышления оставил зрителю. Рассказчик не дает возможности додумать, сопоставить, он все объясняет, все – до малейшей подробности. Нам остается только слушать и запоминать.

Так почему «Овсянки»? Потому ли, что девичья фамилия Танюши – Овсянкина? Или потому, что птички исполнили последнее желание героев?

Так ли это важно? Главное что фильм утверждает жизнь после смерти и возвышает любовь.

«Овсянки», конечно необычный и неоднозначный фильм. Даже не фильм, а скорее авторский рассказ об одном древнем народе под названием меря, населяющем нашу необъятную страну. А еще точнее, это рассказ о погребальном обряде меря, и немного философии смерти вообще.

Сюжет.

Сюжет здесь очень незатейливый: жена директора завода Мирона Алексеевича умирает, и он, с одним из работников, с необычным именем Аист, везет ее хоронить. Но не в землю, а по древним обычаям народа меря. Вот и весь сюжет, и фильм кстати тоже. Потому что больше вы практически ничего не увидите. Дорога, обряд, сценки личной жизни Татьяны (погибшая) и Мирона.

Разбор.

Мнения о фильме сильно разделились, кто-то считает его глубокомысленным шедевром, а кто-то невероятным маразмом. В принципе, и одних и других можно понять, но вторых больше. Дело в том, что фильм трудно усвояется. В нем почти нет разговоров, иногда он может показаться скучным. В нем много непонятных сцен, бессмысленной, и некрасивой обнаженки, а также немало и просто ненужной пошлости, объяснения которой не было.

Идея фильма, кстати, не такая уж и сложная. Затронута тема вечности нашего бытия. Смерть, это не конец, а лишь переход в другую форму жизни, бесконечную, как течение реки. Вот и все. Вот только зачем тогда было городить все это? Именно по этому, людей, пишущих отрицательные отзывы, можно понять, они по-своему правы.

Что же лично мне понравилось в этом фильме, и не понравилось? Понравилась суровая северная природа, также понравилась атмосферность фильма. Есть в нем что-то такое загадочное и языческое, у меня фильм вызывал чувство чего-то утерянного, и давно забытого. А не понравились, не несущие никакого смысла сцены, а также лишняя обнаженка и пошлость.

5 из 10

По дороге на берег Оки мчится машинка непонятного цвета. Впрочем, местность тут такая, что всё становится серого цвета, вне зависимости от того, какого цвета вещь была изначально - вишнёвой, желтенькой или вообще зеленой, как трава. Машинка эта в самом деле очень необычная: то ли озабоченный и какой-то потерянный голос Юрия Цурило создаёт такое впечатление, то ли груз, разделяющий пространство вместе с живыми людьми, виноват. Да, пожалуй, так оно есть: конечно, именно он является главным действующим лицом фильма, его объектом, субъектом и выразителем всей символики.

А что за груз? Да труп женщины и клетка с овсянками, которых человеку со странным именем Аист не на кого оставить.

Они, разумеется, не разговаривают: овсянки - потому что не умеют, а погибшая женщина Таня и при жизни проявила себя не слишком болтливым человеком (как, в общем-то, и все люди в их невыразительном сером городке, забытом и государством, и самими жителями), и поэтому ответственность за повествование ложится на внутренний монолог Аиста. Иногда он разговаривает с Таниным мужем, ведущим машину, чаще - что-то вспоминает: то обряды полупридуманных мерян, к которым себя причисляет, то их общение с Таней, когда та была ещё жива, то редкие замечания происходящего вокруг... И в этом, собственно, и заключается композиция 'Овсянок': странный микс из воспоминаний, непосредственно происходящих событий и беззаботного чириканья сереньких овсянок, которые, кажется, будто бы и не испытывают никакого дискомфорта по поводу своего нахождения в клетке.

Разумеется, это социальная драма. Да, оплавленная в рамку личных переживаний и психологического повествования, но - всё-таки это довольно очевидная социальная драма, прелесть которой состоит в том, что она себя не провозглашает таковой. Об этом зритель судит мимоходом: пока герои разбираются со своими проблемами, плачут, о чем-то думают, мимо проплывают (словно по течению реки) покосившиеся домики, хрущевки, не ремонтировавшиеся с времен своей постройки, природа сурового мышиного цвета, грязь - и всё то, что встречается в любой такой забытой местности, будь то подмосковный областной центр или края чуть более отдаленные.

«Народ странноват тут — да. Лица невыразительные, как сырые оладьи. Волосы и глаза непонятного цвета. Глубокие тихие души. Половая распущенность. Страсти не кипят. Частые разводы, убийства и самоубийства не имеют видимых оснований».

Это не первые слова в фильме, но именно эта характеристика из уст главного героя, посеревшего и несчастного Аиста, является ключевой в трактовке фильма. В зависимости от того, насколько зрителю вообще нравится отечественное фестивальное кино, которое всегда (я подчеркиваю: всегда) социализировано, он может трактовать это по-разному: как преимущество фильма или же как его недостаток, и в любом случае зритель будет абсолютно прав. Можно сказать, что это высокомузыкальное молчаливое отчаяние, воплотившееся в блестящую серовато-лиричную историю о жизни и смерти, можно - что символика фильма очевидна донельзя, что сколько можно раскрывать глаза на творящееся и показывать странный внутренний мир людей, состоящий сплошь из высоких размышлений и невысоких потребностей... В общем-то, это всё правда. И то, и другое, и пятое, и десятое. Зависит лишь от того, насколько вообще зритель способен к рефлексии такого рода.

Несмотря на то, что фильм выглядит в итоге немного плакатным, благодаря психологизму и лирике, сопровождающих историю Тани и чирикающих овсянок, эта плакатность немного смягчается, выпуская на первый план невероятно тонкую историю отношений. Да и вообще - такие фильмы действительно нужны. Особенно если им рукоплескает сам Тарантино. Я сама не большой поклонник очевидной идейности, но тут она подана в такой форме, которая позволяет ей не быть уж слишком навязчивой и полностью погружаться в полумистичную-полутрагичную атмосферу 'Овсянок'. И это здорово.

Честно говоря, был удивлен количеством отрицательных рецензий. У фильма огромное количество достоинств, которые почему-то мало кто оценил.

'Овсянки' - это такой артхаус для масс. Спокойный голос рассказчика вежливо поясняет каждое событие, каждое действие персонажей и чуть ли не прямым текстом передавая суть фильма. Легкая подача и красивый видеоряд в сочетании с приятными уху монологами, которые отнюдь не лишены смысла.

Депрессивная картинка, состоящая из серо-голубых цветов, 'холодная' музыка, длинные отъезды камеры будто бы помещают зрителя в озеро, в котором он медленно 'тонет'. Через весь фильм проходит тема воды.

Отличная операторская работа, на уровне 'Елены' Звягинцева.

Главные мысли этого произведения, как я думаю, заключаются в кризисе традиций, которые угасают под натиском нового времени. Вчерашнее 'святое и необходимое' сегодня уже бесполезно. Более того, опасно. То, что раньше казалось целомудренным, сейчас кажется развратным. Времена меняются. И как сказал Аист: 'Если что-то должно исчезнуть, пусть так и будет'.

Птички-овсянки - это и есть любимые, которых мы губим. Главный герой любил своих птичек, но любил эгоистично, держал их в клетке, для себя. Танюша Овсянкина тоже не знает свободы. Муж любит её, но любит по-мерянски, 'как полагается'. Половая распущенность - то, что является неотъемлемой частью этого народа. И Таня, словно овсянка, оказывается в 'клетке', как те птички, что носит с собой Аист.

Для главных героев пришло время сойти со сцены. Однако режиссер четко дает понять: 'Умереть - не значит исчезнуть'.

10 из 10

Должна признаться, смотреть просто невыносимо... Любопытство над тем, за что дают венецианских львов взяло вверх над реальным пониманием того, что данная кинолента - не больше не меньше - изнасилует мозг и органы зрения. Это не кино, не притча и даже не рассказ, это записки сумасшедшего из глубинки без отсылки к Гоголю. Безэмоциональное кино, пасмурный фильм, мрачная картина и просто заунывная лента о людях живых и мертвых без отсылки к Симонову.

Обряды древнего народа мери, унылая пора провинциальных поселений - все это на фоне событий, произошедших с одним мужчиной и женщиной, которой всю дорогу признаются в любви и хоронят, предав не тело земле, а прах воде по старинным обычаям местных краев. Удручает все: поистине некрасота женского обнаженного тела, безысходность бытия, похоть, смело выдаваемая за любовь и мужская волевая сила прощать. Еще одно доказательство того, что русские могут снимать хорошо только про любовь, а уж заблуждение это или миф - решать Вам.

В России уже немало снято картин про 'чернушную' провинцию и труднообъяснимый менталитет ее обитателей, но по мне уж лучше пересмотреть 'Подмосковные вечера' и 'Однажды в провинции' с похожими финалами, что и в 'Овсянках', нежели, сидя в позе мыслителя, в очередной раз задумываться над судьбами интеллигенции в ушанках и валенках.

Не смотреть слабонервным, эстетам, почитателям жанрового кино и любителям кино американского; тогда кому смотреть? Ответ не однозначный - наверное, тем, кто реально считает, что только так можно снять фильм о любви настоящей и только с помощью таких кинематографических средств. Жаль... И все же подобные фильмы усиливают мою веру в то, что ты хоть что-то понимаешь в российском кинематографе, если отрицаешь такие его проявления.