Рецензии

Кажется, фильмами социально-чернушной тематики меня перекормило еще отечественное кино в период взросления. Сейчас не смогу пересмотреть ни «Трагедию в стиле рок», ни «Куколку», ни «Маленькую Веру», ни «Дикую любовь». Жутковато мне и брезгливо. Хорошие фильмы, правдивые, но не трогает. Иммунитет выработался, что ли. Может, трагедия моя именно в том, что слишком хорошо и ярко я все это помню.

4 месяца — срок беременности главной героини, 2 дня — срок, в который две подруги планируют решить эту «маленькую» проблему.

Румыния, а выглядит как СССР. Атмосфера гнетущая, депрессивная, подчеркнутая каждой деталью, вплоть до времени года. Те же проблемы, те же бардачные общаги, обшарпанные гостиницы с хамоватым персоналом, тот же дефицит. Мне вот что странно — чем это кино зацепило каннское жюри? У них же есть своя «Вера Дрейк». Разве что большинство его представителей — из бывшего соцлагеря. Фильм не об этом, конечно, но фон в данном случае, очень важен для понимания разворачивающейся на экране психологической драмы.

О персонажах. Интересно было наблюдать взаимодействие людей в этом социальном муравейнике, систему ценностей, мерило дружбы. Мол, не та подруга, которая будет тебя тащить из бара пьянющую в драбадан, а та, что будет ползти рядом. Но мне более интересна была эволюция героинь относительно друг друга. В начале одна выглядит беспомощной и потерянной, вторая деловито берется за решение ее проблем. Но ближе к финалу фильма оказывается, что на самом деле, несчастная залетевшая подружку свою использует, делает ее руками всю грязную и муторную работу, а та не так уж цинична и пуленепробиваема. После такого совместно пережитого люди либо стараются стереть друг друга из памяти либо остаются друг с другом до гроба. Хотя, жертвами их можно считать обеих. Они находятся в той реальности, существование в которой трудно назвать жизнью и только законченный зомби рискнет в ней размножаться. Кто-то скажет: фигня, жили же! Радости какие-то находили, умудрялись сотворить лимонад из этого кислого лимона, что судьба подсунула. Нет, нет и нет! Слава Господу, это в прошлом! Обидеть это кино может только тех, чья молодость пришлась на то время и кто свободу ценит меньше, чем сытное место у кормушки. Но и они, взглянув правде в глаза, наверняка скажут: трудное было время, лживое, лицемерное. Но тут же встрепенутся и начнут защищать свои ценности: но мы искренне верили и бла-бла-бла…

Из этой породы родители Ади, парня главной героини, и их гости. Опять же наблюдается пресловутый конфликт поколений. Знали голод и лишения, чего-то добились в жизни — по меркам поколения, страны, боятся, что сына отправят в армию или деревню. «с таким образованием в деревню не пошлют» — рефрен этого фильма.

Из этой же, в принципе, породы и господин Бебе, подпольный доктор. Для него сделать аборт — это не высокая миссия помощи заблудшим душам, не акт несогласия с режимом, а исключительно способ заработка. Он поможет, все сделает. Его не остановит ни суровость закона, ни поздний срок беременности и вытекающая из него угроза жизни девушки. Предварительно поморализирует и унизит (это естественная сопутствующая компонента при взаимодействии людей друг с другом в условиях социализма), да еще и не преминет воспользоваться затравленностью и безвыходностью положения жертвы.

Мда, много мыслей пробуждает это кино, они смутно и беспокойно блуждают в голове. Наверное, старушка-Европа, которая склонна скорее придумывать себе проблемы подобного толка, нежели имеет их в действительности, эту смелость и оценила. Смелость в выражении, в подаче, в теме.

Пара-тройка физиологических деталей присутствует, жутких в своей будничности.

Вот так и получилось европейское альтернативное кино. Не типичное, но признанное.

'Золотая пальмовая ветвь».

Самые тяжелые фильмы — фильмы о суровой реальности. Фильмы, которые заставляют задуматься: а что, если тоже самое могло произойти с нами? Чтобы мы делали? Поступили бы так же, или наоборот… Каждый раз после просмотра таких гипперреалистических фильмов, мы делаем выводы, размышляем о своей дальнейшей жизни и о жизни других людей. Такие киноленты подходят не ко всем: большая часть населения нашей страны любят фильмы для развлечения: боевики, ужасы, комедии, триллеры. Фильмы о суровой жизни нельзя смотреть поверхностно, потому что вы их попросту не поймете, они будут казаться вам очень скучными и неинтересными. Но главное в таких фильмах далеко не интерес, а мысли режиссера по той или иной проблеме, которые он пытается донести до нас. Их нужно аккуратно положить в рот, не спеша разжевать и только потом проглатывать. «4 месяца, 3 недели и 2 дня» как раз такой фильм.

1987 год. Румыния. Две девушки — Гэбица и Отилия живут в студенческом общежитии, еле еле сводя концы с концами. Они достаточно хорошо учатся и планируют свою дальнейшую жизнь. Но внезапно Гэбица беременеет, а ребенок ей совершенно не нужен. Но жесткий тоталитаризм Николая Чаушеску (генсек коммунистической партии в Румынии) запрещал аборт. Это считалось настоящим преступлением, поэтому делать его было категорически запрещено. Но все равно находились люди, которые делали это нелегально. Отилия пытается помочь Гэбице и вместе, всеми своими силами они собирают деньги на аборт и находят человека, который может это сделать. Но все ни так просто, как они думают.

Актерская игра в фильме бесподобна. Все чаще и чаще убеждаюсь: не знаменитый актер — не значит плохой. Обоятельная Анамария Маринка превосходно показала все переживания и страдания за свою подругу. Лаура Василиу не отстала от своей коллеги и так же показала весь свой ужас и страх. Благодаря актерам, создается очень реалистичная атмосфера жизни, словно это не художественный фильм, а документальный. И это огромный плюс.

Темные цвета, мрачные переходы и коридоры, тусклые лампы — все это отличнейшим образом передает настроение фильма. Так же понравились долгие минуты молчания, когда на экране ничего не происходит. Создается ощущение страха и безумства.

Фильм смотрится в постоянно напряжении. Вы постоянно ждете чего-то, хотя сами не знаете чего. Вы внимательно вслушиваетесь в диалоги героев и сразу же ужасаетесь сказанным словам. Вы так же, как и герои, попадаете в очень сложную ситуацию и сами думаете, как из нее выбираться. Все это — заслуга актеров. Они сыграли очень важную роль в данной ленте. Они далеко не вишенка на десерте — они и есть главный обед.

Эта картина произвела на меня большое впечатление. Почти за 2 часа я вернулся в социалистическую Румынию и познакомился с двумя девушками, которые находились в очень трудном положении. Заслуженная ветка.

10 из 10

Две подруги в Румынии времен Чаушеску нашли для себя приключений, пытаясь совершить незаконный по тому времени аборт. Читая критические статьи про этот фильм, невольно ловишь себя на мысли, что при просмотре тебя ждет нечто совершенно вышибающее из седла. Не сказать, что это не происходит совсем, но не в той мере, в какой ожидаешь. Даже странно, что это приглянулось европейским критикам, если только не большинство их из Восточной Европы. Только нам, знатокам «реального социализма» под силу понять содержание того, что снял Мунджиу.

По манере режиссуры — это близко к братьям Дарденнам — сливающаяся с героем камера, минимум диалогов. Впрочем не только к Дарденнам, эта тенденция европейского кино в целом, открытая датской «Догмой».

Не хочется лишний раз говорить о том, что главной героиней является не та, которой делают аборт, а ее подруга, о том, каков сюжет, чем начинается и заканчивается. Это вроде бы и не очень важно. Действительно важно то, что все описанное (сюжет) не так ужасно на экране, как на бумаге. Все противозаконное, даже аморальное, совершенно нормально для большинства присутствующей в фильме молодежи.

Тот самый «реальный социализм» сдвинул «норму», но ощущаешь это, только поднявшись над ситуацией, делая за другого то, что должен делать он (она) сам, как это делает главная героиня. Ударный эпизод отнюдь не сцена аборта, а мирный, бесчувственный ужин в ресторане с раскуренной не дрожащими пальцами сигаретой. Но до него надо прожить весь фильм.

8 из 10

Жизнь в эпоху рабского режима заставляет героинь крутиться, как белкам в колесе совершая, для нас — людей «свободных», вполне обыденный поступок — аборт. С одной стороны, смотря фильм, мы видим, что именно этот режим порождает всю эту несамостоятельность и порочность, которая за ней следует, но с другой — а режим ли виноват? А так ли плох режим, в котором запрещено убийство плода и преднамеренное завершение беременности? С моральной точки зрения — поступок априори аморален, а вот с законодательной — зависит от политического строя. Сегодня наша «демократия» разрешает делать аборты, и совершение данного деяния не будет означать конец физической свободе. А вот героини фильма «4 месяца, 3 недели, 2 дня» совершают двойное преступление, как законодательное, так и моральное. Ведь разница-то лишь в одном, что в «свободном» государстве совершить подобное преступление гораздо легче, в нем не надо ухитряться и придумывать все эти обходы закона.

Что мы видим? Да, застоялую Румынию, серую, унылую, сонную. Картонные люди: одни не способны принимать решения, другие погрязли в порочных связях, третьи застряли в собственном инфантилизме, четвертые занимаются не своим делом, ведь если так посмотреть, то девушки и в политехнический университет поступили лишь затем, чтобы их «не распределили в какую-нибудь деревню». Правда, авторы фильма не дают нам никаких аллюзий касательно того, какую профессию выбрали студентки и главное — почему? Но мы и без объяснений можем догадаться почему, ведь не один раз на протяжении всей ленты звучит фраза из уст разных героев: «После политехнического университета не распределяют в деревню». — В ответ мы слышим лишь молчаливое согласие главной героини.

Особое внимание стоит обратить на эти самые «4 месяца, 3 недели, 2 дня» — т. е. плод, на котором сконцентрировался объектив камеры. Что он может символизировать? Тоталитарный режим — как выкидыш, которому суждено лететь в мусоропровод истории. Бегающая по городу Отилия бежит не потому, что торопиться куда-то, она бежит от этого самого «плода диктатуры». Так и не сумев убежать, она решает выбросить плод, а не похоронить, как просила её подруга. Ведь в истории все именно так и происходит, новый режим, который приходит на смену старому не хоронит со всеми почестями прошлых правителей, старую идеологию и мораль, он выбрасывает все это, как мусор, который впоследствии суждено ругать и отрицать, забывая обо всех заслугах ранее.

К чему же вел нас режиссер в течение всего фильма? Он хотел показать бытие человека в эпоху диктатуры. Ему это удалось благодаря финальному решению, которое было принято девушками: «не говорить об этом вовсе». Жизнь в рабской эпохе — молчалива, она такая, где все «знают», а возможно и «творят» своими руками, но никто не говорит. К этому и вел нас режиссер, к финальному решению, которое как нельзя лучше символизирует эпоху диктаторского режима, где «молчание» — символ рабства.

8 из 10

Если, например, «Реквием по мечте» многие восприняли как целевой анти-наркотический фильм, то вряд ли «4 месяца, 3 недели и 2 дня», затрагивающий проблему абортов, можно отнести к той же категории. Но жюри Каннского кинофестиваля видимо на это и замахивалось. Всегда есть и будет место остро социальным или просто морализаторским лентам, которые затронут ту или иную проблему своих современников, но, вместе с тем, нельзя забывать и об оболочке в которую какую-либо идею стоит обернуть, дабы донести смысл до широкого круга телезрителей.

А вот увидел бы кто-то «4 месяца, 3 недели и 2 дня» если бы не «Золотая Пальмовая Ветвь»? Мне лично кажется, что и в родной Румынии он не сыскал бы широкого и глубокого зрителя, не говоря уже о мировом прокате. И дело тут вовсе не в фестивальности или элитарности, просто сама лента абсолютно серая и откровенно скучная. Мы видим двух подруг, достаточно разных девушек, связанных весьма странной дружбой, одна из которых, Габицэ — весьма беспомощная и бестолковая, оказывается в «интересном положении», а решение избавиться от ребенка даже нельзя назвать принятым, оно просто само собой разумеющееся. Но на календаре конец 80ых, а за окном страна Варшавского блока, поэтому аборты естественно запрещены и тогда подруга горе-мамаши помогает организовать эту операцию нелегально. Походу всего этого девушки сталкиваются с рядом неприятных и неожиданных ситуаций, но вот меняют ли они что-либо в мировоззрении решившей избавиться от своего ребенка девушки? Мы видим типичный неприятный осадок, который оставляют эти события, видим её подругу, которая из-за этих неприятностей начинает терроризировать своего молодого человека, видимо испугавшись того что и с ней может случиться тоже самое. Но помимо этого будто ничего и не происходит, жизнь продолжается дальше.

Что хотели сказать авторы этого фильма? Если пропоганда против абортов, то весьма блёклая, а если арт-хаус то весьма доморощенный, с нарочитой игрой актеров, бессмысленными затянутыми сценами (вроде того долгого семейного застолья с пустыми разговорами) и нескрываемым эксплуататорством. Мол, вот вам тяжелые времена, вот вам бедные студенты, которые хотят любить, вот вам ошибки молодости, актуальная проблематика и вообще все «гнойные бинты». Демонстрация средств, не имеющих какой-либо цели. Но когда на почве всей этой свалки вдруг вырастает «Золотая пальмовая ветвь», то картина в глазах общественности естественно сразу же наполняется иллюзорной многослойностью и надуманной остротой.

«Прошлое-это локомотив, который тянет за собой будущее. Бывает, что это прошлое вдобавок чужое. Ты едешь спиной вперед и видишь только то, что уже исчезло. А чтобы сойти с поезда, нужен билет. Ты держишь его в руках, но кому ты его предъявишь?» (с) Пелевин

Титры. Холодный озноб. Отилия. Такая реальная съемка и такая настоящая боль в глазах. Ловлю на мысли — дышу с ней в такт. Вижу, словно, не её, а себя, бегущей по ступенькам… остановка, автобус, мысли… у каждого свои, своя собственная шизофрения. Я чувствую, как стылый воздух стягивает горло, сжимает легкие, и густая тьма, прорываемая тусклым отблеском желтых фонарей, давит на грудь; как воздушные выдыхаемые капельки разбиваются о засохшие дрожащие губы. Тихий и жуткий звук подготовки мед. инструментов, пронзительный скрежет пилочкой по ампуле… потрескивание латексных перчаток… и жгучий бессловесный упрек, застывший в каждом атоме этой разлагающейся атмосферы. Негодование, мольба, отвращение и стыд. Сперло дыхание. Крохотное кровавое тельце и мусорная свалка, ставшая последним приютом несостоявшегося человека.

Хочется встряхнуть себя, её и закричать! Зарыдать! Роптать на судьбу, на такой неудавшийся день. Возможно, на самый тяжелый выбор. На парня, безответственного, хоть и с оттенком влюбленности и беспричинного извинения (ради высокой цели поиметь тебя в следующие выходные!). Главное, что он делает, так это дает в полной мере ощутить себя одинокой, особенно, когда ты пробуешь на вкус уже реальную угрозу. С таким же видом он мог интересоваться прогнозом погоды или просвещать в плане королевских пингвинов.

Энергична, сосредоточена, последовательна, задаешь вопросы по существу, приспосабливаешься к обстановке, достаешь дефицитный «Kent», вполне адекватна. А вот подруга твоя круглый ноль. Ни номер в гостинице заказать, ни о встрече договорится, в крайних мелочах крайне неуверенна. Бледненькое, худенькое тельце, несуразно перемещающееся, и счастливое в своей глупости. Ты смотришь в её овечьи глазоньки и каким-то образом жалеешь эту бестолковую наивную дурочку с робеющим голоском и болезненно растерянным личиком. И как она только может выжить без чьего-либо вмешательства? И ты жалеешь! И даже, тогда, когда на тебя сваливается одиозный доктор (да ещё с какой-то претензией на порядочность), который очень культурно предлагает подергать своим прибором у тебя между ног. Этот неудавшийся любовник/муж/сын, обладает жадностью самоутверждения за счет залетных девушек и старушки матери. Жестокий аморальный ублюдок.

Тебе ровным счетом плевать (не твои это проблемы!), но климат гостиничной комнатки все больше взвинчивает клетки. Тебя просто прижимают к стенке. Сама Габицэ достаточно косвенна в роли палача, а ты слишком добродетельна, чтобы эта помощь могла считаться долгосрочным вложением ради получения довольно расплывчатых дивидендов в виде аналогичного содействия. Ты смотрела на неё, но видела себя. Не холодный просчет, а не что иное как человеческое сострадание возбужденное острой восприимчивостью. А разговор по этой теме с МЧ — это заключение для него же. История с Габице только свела к более быстрой и точной формулировке их отношения.

А дальше… нависла черная дыра с праздником в кругу семьи МЧ (ты же не можешь не сдержать обещание!), и по темным проулкам спешишь ублажить ещё одну особу. И закрутилось, запенилось… в мозговой «биг тейсти», начиненный куриной кожицей, так не любимой «дядей Васей» и картошкой в мамалыге, которое готовит «тетя Галя». А они всё… о еде. Ну сколько же можно? Мелькает в воспаленной голове, не так давно осведомленной в области избавления от эмбрионов и нецелесообразности размещения его в местах раскапывания собаками и смыванием в туалет, который может засорится его кусками. Все вокруг в любопытнейшем разговоре о потрескавшихся пасхальных яйцах и священнике пьянице. И захлестнула чудовищная амплитуда. И даже в таком состоянии ты гордо и терпеливо несешь свое бремя, принимая моральные пощечины.

Беспристрастно, с видом а-ля ОРВИ, Габицэ сидит за столом, неторопливо потягивая сигарету. Приносят ароматно и горячо парующие «говядину, свиное филе, печень, мозги», как раз очень кстати появившемуся аппетиту. И здесь то все ответы. И почему сама не пошла на встречу, и почему врала. В легком замешательстве ты просишь стакан воды. В заключение парусекундный взгляд, который невозможно стереть из памяти. Немой вопрос и глубокое разочарование. Мир сыплется сквозь залатанные дыры… Пещинка за пещинкой.

4 месяца, 3 недели и 2 дня… срок, когда человек лишен выбора. Его трагедия развивается параллельно, где-то на заднем фоне происходящей драмы. Да, аборты стали разрешены, а вот люди остались те же. И великое чудо рождения всегда может обернуться бритвой по венам в случае дерьмового материнства.

Ничего лишнего. Кратко, насыщенно, без сентенций, больно и прямо в сердце.

Честная драма молодого румынского режиссёра расскажет о жестоком выборе человека, идущего на крайние жертвы ради лучшей подруги

Сказка золотого века

«4 месяца…» — первый фильм из задуманной режиссёром трилогии под названием «Сказки золотого века». Проект призван рассказать историю социалистической Румынии на материале городских легенд. Режиссёр Кристиан Мунджиу задался целью показать этот период без ссылок на коммунизм, но сквозь призму городских историй, посвящённых личному выбору, который человек должен был сделать в те тяжёлые времена. Последние два года мировые кинофестивали буквально накрыла новая «румынская волна». Один за другим — «Смерть господина Лазареску», «12,08 к востоку от Бухареста» брали призы Каннского фестиваля, пока в прошлом году «4 месяца, 3 недели и 2 дня» не покорили Канны — впервые мнение жюри и прессы совпали и фильму присудили Золотую Пальмовую Ветвь и приз ФИПРЕССИ. Прошёл год, но тема до сих пор актуальна и вызывает массу мыслей и эмоций по данному поводу.

От этих принципов ей всего на один вечер, а может и на всю жизнь, приходится отказаться ради спасения своей невразумительной подруги. Режиссёр снял картину в особой манере; кажется, зритель должен сочувствовать Габицэ, решившейся на аборт, но всё не так просто. Главной героиней по сути является Отилия, которая взялась за организацию запрещённого аборта и все хлопоты и удары пришлись именно на неё. В фильме нет ни одного кадра, где бы ни появилась Отилия. Актриса Аннамария Маринка настолько вжилась в роль, превратилась в свою героиню, что на экране она завораживает каждым движением, действием, и это притом, что в фильме она говорит редкими бытовыми фразами.

Для «провинившейся» девушки всё плохое заканчивается с процедурой вмешательства доктора Бебе, а для её подруги испытания только начинаются. Мало того, что она бегает по всему городу и пытается снять номер в любой гостинице (плюс пачка запретного «Kent» в качестве взятки), так ей приходится встречаться с самим доктором Бебе и выслушивать от него унизительные наставления. Персонаж доктора неслучаен в цепочке сюжета. Вначале кажущийся внешне интеллигентным, впоследствии он поставит подруг перед тяжким выбором, когда у тех окажется совсем мало денег. Тем самым, он поставил черту под моральными устоями людей, отчаявшихся найти помощь в контролирующем государстве.

Ко всему прочему, у Отилии есть заботливый парень Ади, приглашающий её на день рожденья мамы. Ей приходится разрываться между подругой и парнем, притворяясь на празднике весёлой девушкой, что не очень у неё получается. Кадр сменяет кадр и Отилия уже задаёт пророческий вопрос Ади: «А что бы сделал ты, если бы…?» Посиделки родителей и беспечность старых профессоров выглядят отталкивающе по сравнению с тем, что происходит в номере одной из гостиниц города. Вот здесь и понимаешь какую пропасть вырыло государство между поколениями.

Из вполне заурядной истории режиссёру удалось создать настоящее кинополотно-манифест в адрес изжившего себя режима. Не аборт и не беременная Габицэ в центре сюжета (здесь она в роли статистки), а Отилия, у которой всего за полдня происходит революция. Её собственная революция происходит от понимания того, что она, как и все несвободна, каждый её шаг, мысль, действие проверяют чужие люди и что всему этому должен настать конец.

Настроение и эмоции героев переданы максимально достоверно и правдиво: в поступках героев нет ничего фальшивого, наигранного, происходящему потихоньку начинаешь верить и вникать в суть всего этого кошмара. И всё это происходит на фоне социалистической разрухи, нерадостных пейзажей столицы, и похожих на утюги машин (старые Dacia). В душе молодой девушки, повзрослевшей в один миг, творится невообразимое, но она уже сделала свой личный выбор. Про Отилию можно сказать одно, что она оказалась замечательным человеком, не бросившим в беде и только благодаря ей неприятный вечер завершился для обоих благополучно. Мунджиу ясно указал, что многие законы тогдашней Румынии были доведены до абсурда — до конца 80-х около полумиллиона женщин страны погибло из-за подпольных абортов. И перемены должны были произойти сначала в сознании каждого человека, общества, а затем уже и в самом государстве.

Картина снята весьма необычно — жанр её меняется в зависимости от обстоятельств, превращаясь из социальной и личной драмы в нуар, из нуара в триллер. Режиссёр часто применяет внешние эффекты, чтобы подчеркнуть то или иное настроение героини, показать её страх, заботу и борьбу в самой себе. К примеру, дождь, слякоть, кромешная темнота районов Бухареста, звуки подозрительных шагов, случайные прохожие становятся сопровождающими Отилии, когда она решается на безрассудный шаг. А свадьба в гостинице и две подруги за столиком в финале и вовсе обескураживают. Печали и радости совсем рядом, стоит ценить хорошее, ведь ничто не вечно.

Слом стереотипов

В фильме довольно часто применяется статичная камера и во время диалогов она вообще не двигается, тем самым позволяя зрителям соучаствовать, прикоснуться к происходящему.

Мунджиу ушёл от стереотипов, он предложил другую историю, неожиданную, от того не менее интересную. 4 месяца, 3 недели и 2 дня — срок беременности Габицэ, вынесенный в название картины, о котором так и не узнают главные герои. Создатели таким образом подтверждают неоправданный риск и жертвоприношение Отилии, единственное, что она в силах была сделать, единственная свобода, которая у неё осталась.

Сначала думаешь, что это агитка, ангажированная драма, но неожиданные повороты событий рассказывают вовсе не об аборте и о его морали. Фильм о том, как меняется человек, его индивидуальность, делая выбор в жестоких условиях жизни. Сама детализация, последовательность сюжета, тонкое чувство камеры, идеально прописанные диалоги, игра актёров настолько ярко передают атмосферу той эпохи, чувства и мысли запуганного, но сильного человека, что в пору говорить о рождении новой ветви европейского кино — румынского неореализма. Режиссёр Мунджиу (сам в прошлом журналист) использует камеру, чтобы показать одну правду в противовес той «фантастике», так называемому магическому реализму, который снимали в Румынии в 80-х. В фильмах «золотой пятёрки» молодых румынских режиссёров (Мунджиу, Пуи, Немеску, Порумбою) нет ничего революционного и неординарного, однако им удалось то, что не удавалось сделать другим — показать правду со всех сторон, показать добро и зло, человечность и жестокость людей, борьбу характера, пусть и на фоне краха социализма. Именно эти фильмы более близки нашим зрителям, а не зрителям Запада, ведь во многом судьбы и истории людей похожи между собой и внутренне перекликаются.

Именно этим и объясняется прорыв национального кино в странах Восточной Европы, Ближнего Востока («Карамель», «Соль этого моря»). На смену модному азиатскому кино пришли честные картины о социалистическом прошлом, равно как драмы, так и ироничные комедии-ностальгии.

Я посмотрела фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня» Кристиана Муинждиу примерно 1,5 года назад — в плохом качестве, второпях, но этот фильм поразил меня в самое сердце. Фильм, пронзительным свои натурализмом — не «чернухой», как принято говорить, а именно натурализмом — кадр сменяется кадром и кажется, будто это настоящий день из жизни двух румынских студенток — так реалистична картина происходящего.

Фильм рассказывает о социалистической Румынии времен правления Чаушеску — здесь воедино по кирпичикам сложено все — ржавые гаражи, серые пейзажи, разбитые фонари, старые машины — безумно гнетущий фон, на котором разворачивается драма. Нет, не драма, маленькая трагедия, и фон для нее выбран очень правильный.

Главная героиня Габицэ беременна и хочет сделать нелегальный аборт (аборты запрещены в Румынии того времени), но она слишком инфантильна, чтобы решить такую проблему сама, и все заботы берет на себя ее подруга — Отилия — достает деньги, бронирует номер в гостинице, встречается с врачом Бебе… И даже когда оказывается, что собранных денег не достаточно для того, чтобы оплатить аборт соглашается на то, чтобы оказать врачу услуги сексуального характера. Врач Бебе, кстати, смотрится весьма органично в обшарпанных стенах дешевой гостиницы — его аргументы вполне ясны — ведь он может сесть в тюрьму, к чему рисковать ради какой-то жалкой суммы денег?

Потрясает игра Анымарии Маринки, сыгравшей Отилию, взявшей на себя весь риск и ответственность за то, что делает ее подруга. Впечатляют, до глубины души задевают кадры, когда она мечется с извлеченным плодом, завернутым в полотенце и убранным в целлофановый пакет, по городу… в то время как ее подруга поедает мясо в ресторане на первом этаже гостиницы. Наверно, именно такие душевные метания должна испытывать сама девушка, решившая на такой страшный поступок — но они ложатся на плечи Отилии, ведь подруга настолько безалаберна, безответственна, глупа, что не в состоянии не просто позаботиться о себе самой, но и тем более осознать, что она делает и понести какие-либо угрызения совести, испытать те пресловутые душевные метания.

Главный вопрос фильма (впрочем даже не вопрос, а ответ) — в том, кто же все-таки пострадал больше — девушка, сделавшая аборт, или ее подруга, взявшая на себя ответственность за этот поступок.

Показательно и то, что не только Габицэ, но и незадачливый парень Отилии также безответственен — Отилию в этом фильме окружают такие люди… На ее вопрос, чтобы он сделал, если бы она попала в такую ситуацию, — он не может дать никакого вразумительного ответа — попав в такую ситуацию Отилии снова придется все решать самой… Может быть Отилия тоже беременна? — этот вопрос остается без ответа.

Наверно, здесь стоит размышлять о большой ответственности, которая ложится на плечи маленькой девочки, которой не с кем разделить свои беды, о том, непомерном грузе, который сваливается на нее — но только это не про Отилию — слишком много сил у этой хрупкой девушки — она просто принимает жизнь такой, какая она есть, безропотно помогает подруге, потому что «так надо было сделать», жертвует собой — наверно, на душе у нее слишком черно, но только все это — за гранью этого фильма, это уже другая история.

О том, что происходит в душе Отилии говорит только нелепый праздник, в котором ей по воле судьбы приходится участвовать именно в тот день, когда на ее долю выпадают самые жуткие испытания в ее жизни. Видно насколько отчуждена она от нелепых реплик гостей матери своего молодого человека, на день рождения которой она пришла, какая дикая печаль, пустота, безмолвное отчаяние пролегли между Отилией и всем миром — она прекрасно знает, что она один на один со «своей» проблемой, ей не с кем ее разделить и самой страшное в этом фильме — что трагедия именно безмолвна, как безмолвны румынские улицы в темное время суток.

10 из 10

Едва ли найдется более безоговорочный победитель каннского кинофестиваля, чем картина Кристиана Мунджиу «4 месяца, 3 недели и 2 дня», воистину ставшая сенсационной. Задумав ее как часть трилогии «Сказки Золотого века», название которой сама по себе грустная ирония, Мунджиу обратился к тому периоду своей страны, когда социализм вконец обрел чудовищные черты диктатуры, а маленькая Румыния обрела своего проклятого лидера Николае Чаушеску, обанкротившего страну, предварительно сформировав культ личности и политику массовых расстрелов. В какой-то мере, Мунджиу первым опубличил страшные страницы европейской истории, длившиеся вплоть до конца XX века, и ни учебники, ни документальные фильмы, как доказал режиссер, не способны передать атмосферу тоталитаризма лучше чем искусство. Что ж, очередной суд над историей был запущен.

Обостренный социальный реализм, прорвавшийся из Румынии, в первую очередь характерен именно для «4 месяцев, 3 недель и двух дней». Под датированным названием кроется случай несостоявшейся беременности студентки Габице, продлившийся ровно этот срок. Знатоки, наверное, заметят, что девушка затянула, и если припомнить, как рассматривались аборты в СССР, то драматургия нехитрыми выводами будет, вроде бы, предельно ясна. Габице рискует свободой, чтобы избавиться от нежелательного ребенка, ей, конечно, должно выпасть несколько неприятных приключений и, возможно, какая-то локальная драма, но для Мунджиу все гораздо сложнее. Сквозь призму нелегального аборта он рассматривает не только нравы и юрисдикцию той эпохи, но и отношения между людьми, лежащие в основе социальной системы. Отношения, извращенные и предательские, как и сама система.

В Бухаресте все пронизано страхом. Серыми улицами топчутся неулыбчивые люди, а со стен государственных университетов то и дело сыплется штукатурка. Нудный смутный сюжет, постепенно начинает проясняться во всем своем ужасе, когда Габице и ее подруга Отиллия, договариваются с акушером об операции. В грязненьком номере отеля в течение двадцати-тридцати минут разворачивается в глубь трагедия, и не чистый на руку Бебе, махая зондом, требует от девушек то, что ни одна порядочная и бедная девушка выполнить не в состоянии. Кульминация словно сведена к середине фильма, и зритель, под потоком убийственных многочисленных смыслов, внезапно осознает, что этот скучный фильм, пожалуй, как никто другой поразил его воображение. Да и режиссер подстегивает желание удивляться манерой съемки, при которой создается полное ощущение, будто ты смотришь в монитор, транслирующий пространство далекой от тебя комнаты, и там в данный момент сидят люди, которым ты, увы, ничем не можешь помочь.

История об аборте становится историей, о страхе, о дружбе, о выгоде и попросту, о выживании, когда несвобода настолько пронизывает все существо людей, что они теряют способность и повод доверять лучшим друзьям и любимым. Подобные люди долга, как Отиллия, в процентном соотношении, судя по фильму, составляют подавляющее меньшинство, и едва ли не более мерзкой выглядит сцена, в которой Отиллия, в прострации от свалившихся на нее неприятностей, все же приходит на семейный ужин к своему молодому человеку. В пространной светской беседе Кристиан Мунджиу выводит более общий образ людей своей эпохи, законсервированный и выставленный на обозрение потомкам. Только вот их беседа, ничем не отличается от беседы в любом другом европейском фильме. За столом взрослые люди говорят примерно одни те же вещи, независимо от политического режима. Фокус в том, что нам высвечивают. Ведь светскую болтовню мы рассматриваем сквозь туманную поволоку холодной румынской атмосферы 1987 года, и начинаем обращать внимание на то, чего раньше даже и не замечали. Тоталитаризм, как оказывается, лишь ключик к той клоаке, которую за всю жизнь накапливает человек. Правда, стоит признать, при подобном режиме, клоака может быть более, либо менее заполнена. Смотря, с какой стороны, опять же, смотреть, и чьими глазами видеть.

В этом румынском реализме, наконец, мы видим даже больше чем реалии. Это как психоанализ, как фрейдизм. Режиссер ретранслирует нам образы той эпохи, отзывающиеся в нас, запуская тем самым механизм осознания и понимания, а удачный сценарий погружает в это сложное произведение даже самого легкомысленного человека хотя бы тем, что формально «4 месяца, 3 недели и 2 дня», близок к триллеру. Внутренняя борьба и напряжение успешно передаются зрителю, и он безусловно покоряется скромности и невиданной мощи этого произведения искусства.

10 из 10

Это не пролайферская (pro-life — движение против абортов) и не антисоциалистическая агитка.

По сути, Румыния времён Чаушеску — здесь только фон. Просто тяжёлое, переломное время. И проблема — отсутствие права женщины на легальное прерывание беременности в санитарных условиях — в общем-то, тоже. Как один из вариантов.

А фильм — о людях, о дружбе, о самопожертвовании. О том, как легко можно сломать жизнь и как трудно потом восстановиться морально.

Снят «4 месяца…» интересно, необычно — чувствуется крайне тонкая, время от времени исчезающая грань между «чернушной» реалистичностью и мрачной, какой-то готической художественностью.

И режиссёр, и актёры, и оператор, и художники замечательно справились с поставленной задачей. Образы очень жизненные, таких людей мы встречаем десятки, сотни каждый день. И в то же время — ничего лишнего не показано. Всё лаконично, без «воды» и без лишней грязи.

Некоторые моменты смотреть тяжеловато, но после них не остаётся неприятного осадка.

Смотреть советую всем. Людям любого возраста (но лучше от 14 лет), любого пола, любого происхождения и рода деятельности. Фильм о нас. О нашей жизни, о нашем окружении (если закрыть глаза на вспомогательные детали). Я бы даже сказала — о вечном.

10 из 10