Рецензии

«Меланхолия в психическом отношении отличается глубокой страдальческой удрученностью, исчезновением интереса к внешнему миру, потерей способности любить, задержкой всякой деятельности и понижением самочувствия, выражающимся в упреках и оскорблениях по собственному адресу и нарастающем до бреда ожидании наказания.» Зигмунд Фрейд.

«Государство — это я» — Людовик XIV, король -солнце.

«Эмма Бовари — это я» — Гюстав Флобер.

«Я думаю, что Жюстин — это я. Я вложил в её личность ообенности моего характера, а также мои размышления о наступлении конце света и моё сосуществование с депрессией. С другой стороны, Клэр должна быть полной противоположностью… нормальным человеком» — Ларс фон Триер

Какой был прошлый год интересный. Мы получили и «Древо Жизни» Теренса Малика и Меланхолический Танец Смерти, на который пригласил режиссёр, который бесит меня, как никто другой. И восхищает — против моего желания, зачастую. Все любители филосфской арт-хаусной Космогонии и Космологии должны быть счастливы, каждый выберет близкий ему вариант всеобщих начала и конца. При кажущихся аналогиях в обоих фильмах, более разных трудно представить. Я лично с Древом, у него жизнь в названии и надежда на всём протяжении. Но как же упоительно прекрасен Танец Смерти под управлением самого талантливого из живущих ныне мизантропов и провокаторов, положенный на музыку Вагнера. Вот ведь тоже, не самый мною любимый композитор, но впору смерть Изольды пришлась гибели человечества. А запечатление фон Триером прекраснейших вершин в кино, искусстве и литературе, и всё это в первые незабываемые восемь минут пролога, категорически противоречит его же утверждению, что Земля — это зло. Ну не может зло сотворить столько прекрасного: таинственые сады Мариенбада и две луны в ночном небе, расплавляющиеся охотники на снегу, Офелия, о нимфа, тихо плывущая то ли по реке Лете, дарующей забвение, то ли по Стиксу, где в конце пути ждёт Харон, а жемчужины серёжек, так напоминающие белые ландыши в её руках, будут платой за перевоз в страну вечной меланхолии. Присоединяюсь к многочисленным заявлениям, что пролог «Меланхолии» и самая последняя сцена должны быть объединены в короткий фильм, который станет прекраснейшей и трагически возвышенной короткометражкой, прощанием с этим миром, каким мы его знаем и помним. И любим. Нет у нас другого и не будет, несмотря на то, что он-то к нам «не приветлив, не враждебен, просто равнодушен к проблемам таких существ, как мы».

Если даже Вы не любите фильмы Триера и Вам далеки принципы «Догмы -95», которым он следует и которые должен отбросить, потому что Ларс и любая догма — это нонсенс, пролог и концовка «Меланхолии» должны войти в число любимейших у истинного кинолюбителя. Они меланхолично и непередаваемо прекрасны. Остальные два часа — спорны, как всегда у Триера. Трясущаяся, как одержимая камера в первой части и назойливые резкие обрывы кадров как-то не пристали именно этому фильму. Об игре актёров я говорить не буду. Pецензии на этом сайте раскрывают эту тему достаточно полно и отдают должное актёрским свершениям. Все актёры и особенно актрисы у Триера совершают подвиги. Интересно, что роль Жюстин первоначально планировалась для Пенелопы Круз, мечатвшей сыграть в фильме Ларса фон Триера. Сейчас практически невозможно представить кого то иного вместо Кирстен Данст, которая в первом же кадре дала истинный лик Меланхолии.

Когда-то много лет назад, посмотрев его «Догвилль», я так и не смогла поставить ему оценку: «Он (ЛфТ) может быть и гений, но злой гений. Он холодный и расчетливый мастер провокаций. Каждый кадр «Догвилля» — это шедевр, и я готова восхищаться и аплодировать каждому из них. К сожалению, вместе взятые они не содержат ничего, кроме мизантропии, ненависти и презрения ко всему роду человеческому. Я спрашивала себя снова и снова, почему он ненавидит нас? Не только жителей из забытого Б-гом собачьего городишки Догвилля, не только Америку, но и всю человеческую расу. Что это, настоящая боль или злорадный смех, с которым он посылает нас в пекло? Я отказываюсь принимать идею фон Триера, что весь мир — это Догвилль.» Получается, что ещё восемь лет назад я предвидела «Меланхолию» -«I knew things». Я-то отказываюсь, а фон Триер эту идею шесть лет лелеял, развил и довёл до конца в Меланхолии. Он, правда, сместил акценты и сконцентрировался на разных моделях поведения перед лицом неизбежного конца, но Карфаген он разрушил. Как и ожидалось.

«В каком-то смысле, фильм имеет счастливый конец.» — Ларс фон Триер. Ну конечно же. Если Жюстин фон Триер не один, но несколько раз повторяет, что Земля — это зло, мы одни, и никто никогда не заметит нашего изчезновения, то «Меланхолия» имеет супер хэппи энд.

Ловлю себя на мысли, что Такой финал (действительно, Финал), каким его создал Ларс фон Триер, не страшен. Страшно другое -. Триеровская ухмылка будет последним образом у меня перед глазами. Или не будет, и это ещё страшнее. Вот уж действительно, «И ненавижу его, и люблю.«Почему же?» — ты спросишь. Сам(a) я не знаю, но так чувствую я — и томлюсь. «

9 из 10

Сам Триер сравнивает этот свой фильм с паззлом, вернее даже — очень по-датски — с конструктором LEGO.

Действительно, чего же проще?

Частей две. У каждой из них незакодированное название — «Жюстин» и «Клэр». Имена двух сестёр. Двух жизней. Двух миров

Триер словно нашёптывает: ребята, загадок нет, я вам всё разжевал, просто посмотрите и насладитесь.

Но именно в таком порядке. Полюбуйтесь сначала беспричинно странной тёткой — то ли избалованной, то ли нездоровой, а потом взгляните повнимательнее на её сестру — нормальную женщину. Нормальная женщина в экстремальных условиях. Ну теперь-то должно стать совсем понятно — для первой каждая минута — конец света. Вторая же избавляется от своей нормальности только переживая страх конца реального, просчитанного математиками и астрономами, предсказанного и наблюдаемого.

Первая часть о Жюстин. О девушке с одиночеством внутри. Все люди одиноки. Редко кто чувствует это так, как она. Окружающие сыплют на таких словечки «истеричка», «больная», «психованная», «идиотка» и т. п. А ей просто бесконечно больно и страшно. Потому что нервы оголены, чувства обострены, и нет шансов не замечать гибельность творящегося.

Кругом всё ложь, обман и притворство. Никто не счастлив, но кто-то делает вид. Почти все. Так может быть, она не права? Может, действительно утихомирить воющее одиночество внутри себя? Жить как все. Заняться карьерой, найти «половинку» и даже обзавестись семьёй?

Триер показывает нам Жюстин на пике «земного счастья», о котором «нормальные» женщины грезят, к которому стремятся — в день её пышной свадьбы. И именно в этот час, в этой ситуации такой выпуклой, неприкрытой предстаёт перед зрителем её боль, слабость, неспособность притворяться, неумение «делать вид». Триер ведь и про себя говорит, что живёт с этим ощущением постоянного внутреннего страдания, сомнения, страха. Но как понять всем остальным, что это значит, каково это?

Богатый родственник оплатил свадьбу, начальник сообщает о повышении, сестра организовала праздник, жених — молод и хорош собой.

Но обмануть себя и окружающих у Жюстин не получается. От торжества тошнит, хочется бежать, но некуда. Зато сбежать получается у молодого супруга. На прощание Жюстин говорит ему «Ну а чего ты ждал?» Чего ждут от неё все эти люди?

«Я же стараюсь, я очень стараюсь» постоянно повторяет сестре Жюстин. Она действительно попыталась перестать быть собой. Силы её покинули. Её одиночество навсегда с ней.

Нетерпеливый зритель ёрзает и вопиёт: «Но почему? Что не так? Чего ей не хватает?»

Так вот далее режиссёр-конструктор предлагает посмотреть на «обычную» женщину, в пиковой, апокалипсической ситуации. Накануне конца света Клэр быть может, чувствует то же самое, что переживает её сестра каждое мгновение своей жизни.

А вот Жюстин теперь спокойна и способна даже сама брать на себя заботу о близких. Это Клэр только-только осознала, что всю жизнь провела во лжи, с мужем-слабаком, в окружении богатств, которые совсем бесполезны, когда Меланхолия уже так близко. Для Жюстин же не происходит ничего нового, она лишь получает возможность покончить со своими страданиями. Жюстин ждёт Меланхолию, любуется ею, отдаётся ей

К счастью, при всей своей любви к Тарковскому, Триер не посчитал красивость своей картины её недостатком. Наблюдать за таким концом света из зрительного зала — сущее наслаждение — очень просто, очень красиво

Даже не знаю с чего начать. Фильм великолепен! Изумительная работа! Хотя, чего еще было ожидать от Мастера своего дела, уникума в кино — Ларса Фон Триера. Замечательные актеры, костюмы, сценарий — это лишь констатация факта. Хотелось бы выразить восхищение работой, манерой съемки! Поразительная игра актеров! Это кино возвышенное. Не для каждого. Тем оно и хорошее. До дрожи пробирает!

Очень грамотно и ловко режиссер сумел показать все грехи и пороки, даже усталость человечества! Человечеству пора на покой! Ему нужно очищение! Надвигающаяся планета, яркий свет — это так символично! Это очищение! Супернова.

После просмотра даже двигаться не хочется, переключаться на что-то другое, постороннее. Кино овладевает, поглощает. Хочется просто утонуть в мыслях о нем, даже после финальных титров фильм властвует над зрителем, заставляет размышлять, о многом, обо всем.

Отдельно бы хотелось выделить музыку. Она изумительная. Без нее картина не была бы полной.

Теперь о сюжете. Автор, хоть и затронул, набившую оскомину, тему — Конец Света, он не пал до банальных насильственных сцен, общей истерии, паники. Все это, по умолчанию, присутствует, но зритель этого не видит. Перед ним история, отдельно взятых людей, с их переживаниями, недугами, проблемами, отношением к жизни и смерти. Не смотря на то, что действующих лиц весьма мало, в одном из них зритель может узнать себя, если не полностью, то частично. Это прельщает.

Смотрите! Не пожалеете! Я искренне влюблена в этот, не побоюсь этого слова, шедевр! Режиссеру низкий поклон!

10 из 10

В реально катастрофических ситуациях меланхолики ведут себя намного рациональнее и спокойнее, чем люди, не склонные к депрессиям. Просто потому, что все это им знакомо, они живут так каждый день. Конец света — это прежде всего состояние сознания.

С самых первых минут фильма Ларс фон Триен намекает нам, что не покажет нам катастрофы, которая влечет за собой масштабные разрушения, взрывы и прочие шедевры компьютерной графики. В этом фильме конец света высветлен в менее интересном, на первый взгляд, свете. Нам показывают ситуацию изнутри, человеческие чувства навыворот. Героиня Кирстен Данст страдает болезнью — меланхолией и так же как и одноименная планета все разрушает и портит. Её сестра — абсолютно приземленная, угнетённая жизненными проблемами (в том числе и больной сестрой) и как и все люди, тяготиться к нормальной жизни. Когда же стает известно, что совсем скоро от человечества ничего не останется, нам явно открывают характеры сестер. Джастин, кажется, больше не страдает депрессией, меньше спит, спокойно и мудро принимает грядущую смерть как дань. Ко всему этому сама же девушка и говорит о том, что никто не будет жалеть о уничтожении Земли. С одной стороны потому, что Джастин якобы обладает необычным даром, который наделяет её возможностью «знать». В этом случае она знала, о том что жизни на других планетах нет. С другой стороны, даже если бы были другие жизни, все ровно никто бы не печалился насчет уничтоженной Земли. Что всем этим хочет сказать нам режиссер? Ларс фон Триен вгоняет нас в депрессию заявив, что на нашей планете нет ничего, достойного на существование; что все человечество приблизилось к пику своего существования и уже много десятилетий то и делает, что самоуничтожается.

На свадьбе Джастин настолько явно показывается черствость людей, их умение думать только о себе, что девушка не выдерживает и все рушит. Подобно планете, она не жалеет никого и ничего: высказывает начальнику, все что думает; отпускает своего мужа; портит дорогостоящую свадьбу, в чем её постоянно попрекает муж её сестры. В её поступках нет логики, нет здравого смысла, кажется на первый взгляд. Но, неужели Клер выглядит более нормальной? Та, которая настолько боится смерти, что не думает о жизни. Для неё важно лишь поступать верно, что она и демонстрирует в конце фильма, когда просит Джастин помочь ей все сделать правильно. Правильно умереть? Это нормально? Так что Джастин, как по мне, самый адекватный персонаж данного фильма.

Что же касается остальных героев, то могу отметить лишь умного мальчишку — сына Клер, в котором до последнего живет надежда, какое-то детское желание узнать чудо. Ребенок на протяжении всего фильма влечет за собой спокойствие, умиротворенность. Он единственный, кто любил и воспринимал Джастин такой, какой она есть. Этим, наверное, режиссер хочет сказать, что детское восприятие мира совсем иное, намного правильнее взрослого.

Что же, к плохому. Фильм слишком депрессивный, не оставляет надежд на человечество. Неужели все так плохо? Даже если так, фильмы должны опровергать все это, такая уж их задача. Хотя, лично я уважаю Ларса фон Триера за неприкрытую правду и честное кино.

Еще меня немного смутили некоторые поступки персонажей, которые вели ни к чему. К примеру, зачем была заставлять Джастин мочиться посреди площадки для гольфа, смотря на звезду? Это не показывает её меланхолического характера, и вообще ничего, кроме недоумения не вызывает. Может философы и найдут скрытый глубокий смысл в каждом действие всех героев фильма, но я данных подтекстов, видимо, не поняла.

В целом, мне понравился данный фильм, но я не рекомендую его к просмотру любителям Голливуда с его «Трансформерами» и прочими блокбастерами. Все таки, авторское кино для меня стояла и будет стоять выше Голливуда всегда. И всем, кто согласен с моим утверждением, фильм пойдет по вкусу. Приятного просмотра!

Моя оценка:

8 из 10

Думаю, что бесполезно описывать сюжет этого фильма, ибо как он хорошо не был бы изложен, он не выразит и двадцати процентов того, что было заложено в этом фильме. «Меланхолия» — это то, что можно понять, только увидев.

События разворачиваются в дни, предшествующие катастрофе, а именно столкновению двух планет: Земли и Меланхолии. Очень понравилось, что в фильме отсутствуют кадры разрушения зданий, городов, и проч., как это было в «2012». Такие фильмы уже надоели. Наверное, надо быть гениальным художником, чтобы снять фильм, где катастрофа показана на уровне психологии, и при этом, чтобы она производила на зрителя еще больший эффект, нежели ужасные сцены разрушений.

Итак, часть первая. «Джастин». Посвящена свадьбе главной героине. На свадьбе творится полный абсурд. Каждый думает только о себе. Начальник требует работать. Для сестры и ее мужа главное — чтобы все прошло прилично, на высшей ноте. А супруг Джастин так увлечен предстоящей брачной ночью, что не хочет и минуты выделить для разговора с ней.

Бедная девушка отторгает этот фальшивый мир, этих лживых людей, которые продолжают соблюдать «правила», играть роли, жить бестолково. Ведь она знала ужасающую правду: «жизни больше нигде нет… и скоро ее не будет и на Земле» На протяжении всей первой части Джастин искала человека, который выслушает, но на это никто не был способен.

Вторая часть фильма посвящена сестре Джастин — Клер. Клэр все устраивает в этом мире. Она искренне пытается помочь своей сестре, перевезя ее к себе, но все ее попытки тщетны, она не видит главного.

Единственный человек, который смог сдержать себя в руках, на впасть в истерику ― это так ненавистная всеми Жюстин. Она принимает все как должное. Не найдя поддержки у окружающих, она уходит в себя, чувствуя отчаяние перед неизбежным. Но самый главный ужас заключается, по-моему в том, что вселенная от гибели ничего не потеряет, потому что люди не смогли правильно воспользоваться величайшим даром — жизнью.

Этот фильм ставит после его просмотра множество вопросов. К чему мы стремимся в этой жизни? К достатку? Хорошей работе? Самореализации? А является ли все это нашими настоящими желаниями? Или же это общепринятые ценности, которые должен иметь каждый в этом обществе? Можем ли мы хотя бы в час неизбежного рокового финала снять с себя все эти маски?

Не могу обойти стороной и музыку, звучащую в этом фильме. Она создает ощущение реальности происходящего. Думаю, вряд ли это фильм бы таким без этой торжественно-трагичной музыки Рихарда Вагнера из оперы «Тристан и Изольда». Смерть Изольды стала метафорой гибели всего прекрасного, чем мы так дорожим, нашей прекрасной Земли.

10 из 10

Каждый принимает конец своего кругозора за конец света.

Артур Шопенгауэр

Внимательно наблюдающий за человечеством из под тишка, коварный Фон Триер чуть ли не единственный творческий человек, который снимает по-настоящему честное кино.

«Меланхолия» — это погребальная урна с прахом человечества, которые перепахав не один пласт исторической вехи и ни черта не понявшие, притащились к смене эпох жалкими музейными экспонатами.

Человечество, начинавшее с инцеста и каннибализма, закончившее глянцевыми журналами и софт-порно окончательно и бесповоротно забуксовало где-то на обочине эволюции. Одной ногой стоя в эпохе водолея, с ее отцифрованными мозгами, на заднем плане все еще ностальгируя об идеях возрождения с ее грандиозным творчеством, Триер тяжело качает головой.

Не заслужило человечество апокалипсиса. Это было бы слишком просто.

Уныние и, прозябание, смерть и вечное ожидание как у Элша. Вот это пожалуй сгодится.

Явная психоделика «Меланхолии» про отрешенность некоей Офелии, душа у которой давно отлетела уже при жизни, здорово передает настроение отдельных ее современников. Заводные марионетки типа Джэка и Тима, которые думают, что имеют какой-то план, когда-нибудь рассыплются на атомы, не оставляя после себя ничего кроме перегноя, иронично подыгрывают автору в его ипохондрическом спектакле. Догматик Джон, глубоко не верующий и так же относительно мертвый. Относительно своей жены конечно еще довольно теплый. Ничего не подозревающий Майкл, перемалывающийся в жерновах обстоятельств как ненужная деталь, совершенно чуждая общему замыслу, безжалостно выбрасывается куда то прочь, за скобы чьей-то жизни.

Бестолковая свадебная свистопляска, закончившаяся в стиле Анатареса, — всего лишь очевидный итог какого-то непостижимого земного процесса, до одури заунывного и до того же необъяснимого.

Триеровский сюрреализм, единственно здравый персонаж, в котором Брейгель со своими «охотниками на снегу», призывающий своим творчеством софистов всех мастей и идеалистов, склонить свои головы перед обыденностью, штука интересная и главное правдивая. На самом деле обыгрываемый личный Апокалипсис вещь довольно тонкая, не всем привлекательная и понятная. Не все же, например, читают Томаса Мора.

В общем и целом это один из лучших фильмов Триера, может быть самый лучший, ибо автор выразил в своем фильме нечто довольно абстрактное. То, что не всегда возможно сформулировать словами.

За тонкость и глубину 10 из 10

Катастрофа планетарного масштаба в исполнении Триера, пребывающего в депрессии, оставляет смешанные чувства. Вгоняет в тоску и оставляет мрачноватое послевкусие.

Первая часть Свадьба- героиня на ней чужая, и таким же чужим чувствуешь себя во время просмотра. Кому она, свадьба была нужна? Скорее Клэр, которая все так чудно спланировала, чем самой Джастин. Бежать! Бежать без оглядки! Странная Джастин? Смотря с какой стороны на это смотреть… Для меня более странна Клэр.

Ну и собственно вторая часть- о слабых мужчинах и сильных женщинах. да. Катастрофа впервые показана не в густонаселенных мегаполисах, нет паники, мародерства и прочих прелестей виденных не раз. Тоска и неизбежность конца в отдельно взятых характерах. Встреча с бездной и неведомым. Потрясает.

Визуальный ряд — безупречен, и даже дрожащая «Триеровская» камера не раздражает, на мой взгляд, музыка — соответствует настроению, создаваемому картиной. Сложно после просмотра возвращаться в реальность.

Настоящее авторское кино.

10 из 10

В художественном кинематографе еще никто не осмеливался доводить до конца апокалиптические настроения, которые витают в воздухе уже довольно давно. В кинематографическом воздухе в том числе. Этот фильм, похоже, демонстрирует настоящее завершение всех экзистенциальных опасений человека разом. Пока что только экранное завершение. И пока что осуществляющееся лишь в сознании автора — известно, что идея сценария возникла у Триера в процессе прохождения им психоаналитических сеансов. Авторское кино всегда представляет собой феномен личного сознания, иногда столь запутанный, что в нем глупо искать какой-либо привычный смысл. «Меланхолия» — вполне щадящий вариант режиссерского своеволия, ибо демонстрирует перед зрителем вполне узнаваемый им страх конца света в очень подходящей для этого форме — среди обычного течения жизни, в ее многозначительной суете.

В фильмах Андрея Тарковского «Ностальгия» и «Жертвоприношение» экзистенциальный ужас существования, сгущающийся до ожидания вселенской катастрофы, был остановлен личными поступками героев, их жертвой. В одном случае герой должен пронести по дну опустевшего басейна горящую свечу таким образом, чтобы она не погасла, и ему это удается. В «Жертвоприношении» — главный герой фильма Александр, услышав по телевидению объявление о приближающемся конце света, дает Богу обет навсегда умолкнуть и сжечь самое дорогое, что у него есть — его Дом, лишь бы Бог остановил эту катастрофу. В конце фильма мы видим пылающий дом и белую карету скорой помощи — сцена, которая несколько отрезвляет от этого экзистенциального гипноза, но с другой стороны, оставляет смутное предчувствие, что конец света отложен лишь на какое-то время. И это время безапеляционно наступило в триеровской «Меланхолии». Этот фильм — откровенный оммаж Тарковскому. В нем нашлось место всему тому, что нас непременно отсылает к изобразительному ряду, по меньшей мере, двух его картин — «Зеркало» и «Жертвоприношение». Начиная с брейгелевской репродукции «Охотники на снегу» — которая после фильмов Тарковского приобрела много дополнительных смыслов, и заканчивая привязанностью Жюстин к мальчику, своему племяннику, которого она любит, пожалуй, более чем кого бы то ни было. Вспомним привязанность Александра к Малышу в «Жертвоприношении», его страх за жизнь ребенка, его готовность пожертвовать всем ради его спасения.

Этот фильм переполнен культурными знаками, главное не переусердствовать в их интерпретации, тем самым лишая его самостоятельной художественной ценности. В отличии от некторых авторских проектов, фильм аппелирует не только к интеллекту зрителя, но и к его переживаниям, точнее сказать — к переживанию им своей жизни и страха перед концом этой жизни, всеобщим концом. В этом смысле фильм Триера — блестящее отражение современной коллективной души, обеспокоенной вопросами «настанет ли конец света? и каким он будет?». Триер утверждает — настанет. В кино не принято делать такие веские заявления. И в этом «Меланхолия» — вне конкуренции. Если, конечно, не отнестись к этому фильму, как к постмодернистскому китчу. Это вопрос вкуса и культурного кругозора…, и, возможно, настроения.

Фильм наполнен реминисценциями, узнавание которых составляет отдельную радость для зрителя. И все же чаще всего приходит на ум сравнение с фильмами Тарковского. Не случайным кажется и то, что «Меланхолия», так же как и «Жертвоприношение» снималась в Швеции.

Мне кажется совсем не удивительным, что невесте все время хотелось сбежать с этой свадьбы. Для этого вовсе не обязательно быть «больной» или «безумной». Для этого даже не обязательно создавать целую Планету.

Она давно нависла над Землей. И с этим ничего нельзя поделать.

«Свадьба» — это всегда тема «с двойным дном», очень кинематографичная, почти беспроигрышная история. (честно говоря, вторая часть «Клэр» мне даже показалось лишней).

Возможно, когда Меланхолия движется к Земле — поступкам людей и не нужно искать какого-то четкого (простого) объяснения, а удовлетвориться «философским», и над-человеческим. Просто чувство безотчетного страха, что «все идет не так» и «дальше будет что-то страшное или… не будет ничего».Это тем интереснее, потому что состояние Жюстин (К. Данст) близко к состоянию почти каждой невесты на этом пошлейшем мероприятии, единственное что отличило героиню Данст — это то, что она почему-то во всем этом пошла до конца.

Мне нравится версия, в которой конец света происходит в разные моменты фильма, но происходит каждый раз -появившаяся и погасшая звезда Антарес, столкнувшиеся планеты (то ли в грезах, то ли в футуристической реальности).

Глядя на Александра Скарсгарда (жених) мне вспоминалась (неоднозначная) преамбула к клипу Леди ГаГи «Папарацци», где он, после ночи любви, выманивает ее на балкон, и начинает целовать, поглядывая — заметили их уже, или еще нет.

Потом певица сваливается вниз с карниза (не без его помощи) — и он так недоуменно смотрит ей вслед…

Как ни странно, его герой и там и здесь чем-то похожи — да, он хороший человек, который наверняка любит свою невесту, но при этом абсолютно не способен остановить хоть на минуту ее личный армагеддон. И главное — он не способен остановить Столкновение.

У Триера всегда что-то падает с неба (в Антихристе снег и плюшевые медведи, тут — лошади и какие-то мертвые фазаны). Мне кажется он весь фильм мог бы просто снимать один кадр, как Данст стоит посреди большого поля, а сверху на нее что-то бесконечно падает… в замедленном ритме. Как на ожившей картине Брейгеля.

Любой фильм Фон Триера — это прежде всего философия, высказывание о Мире. Визуальный ряд и другие режиссерские решения выполняют служебную функцию. Мне очень нравятся его «Догвилль» и «Мандерлей». Фильм «Меланхолия» тоже очень хорош, несмотря на то, что может показаться самым «мэйнстримовым» из всех работ режиссера.

По-моему, «Меланхолия» — это фильм-индульгенция, отпущение грехов всем художникам, творцам, всем провидцам, сумасшедшим, людям не от мира сего (к коим себя сам Фон Триер безусловно причисляет). Главная героиня — именно такой человек, волею судьбы работающая в рекламном агентстве, которое, собственно, держится на ее таланте.

Она честно пытается быть как все, даже пытается выйти замуж, но чувство сопричастности бытию (так характерное для творческих натур) у нее настолько сильно, что героиню начинает жестоко «ломать» от всей искусственности, мелочности и лицемерия мещанской жизни. Поэтому она и совершает всякие непотребства прямо на собственной свадьбе. Ей хотелось все сделать «правильно», но это невозможно, так как ее разрывает изнутри откровение, пришедшее к ней: «Мы все умрем!». И умрем ни когда-нибудь потом, а прямо сейчас и все одновременно.

И нет, друзья, это не бред женщины на грани нервного срыва, это действительно происходит. И вот когда неминуемая смерть становится очевидной для всех героев картины, узор фильма меняется как в калейдоскопе. И только лишь главная героиня до конца сохраняет мужество и помогает всем достойно принять неизбежное. Ведь она уже давно знала, что произойдет, она уже давно жила с этим ужасом.

Самый никчемный, безалаберный, жалкий и гадкий персонаж в обывательском мире, перед лицом вечности оказывается самым великим. Чувствуете намек режиссера? Так что, дорогие мои, художники, писатели, музыканты, философы и прочие (лодыри, бездельники, тунеядцы), делайте свое дело и не обращайте внимание на толпу и журналюг (окончательное решение вопроса с последними отложите на потом). Разве стоит отвлекаться на такие пустяки, времени мало, ведь вы же точно знаете, что будет в итоге. Мы все умрем. Меланхолия, тоска по вечности — нашей общей родине, так мучащая вас, накроет всех и вы войдете в нее с гордо поднятой головой.