Рецензии

Тема взята хорошая и по нынешним временам, когда весь российский продакшн обнял конъюнктурную тему ВОВ, словно российская экономика — газовую трубу, крайне нетривиальная. Но фильм так неубедительно преподнёс тоску по «Великому и Светлому», что заставил меня лишь развести руками, вместо всплеска аплодисментов, для которых они были приготовлены. А из-за чего, собственно?..

Искусство кино ушло далеко вперёд, а создатели «Солнечного удара» остались в своей молодости. И хорошо бы! — но те киношные приёмчики, благодаря которым они умели придать своим советским картинам лёгкости течения и романтизЬму, здесь не сработали, ибо всю романтику им «удалось» задавить тяжеловесными бульдозерами собственных прожитых лет. Слишком много раздумий, не намёком, не иносказательно, а тупо и в лоб, будто зритель дурак, высказанных соображений, перебор с ассоциативным символизмом и крайне мало действия. Так медленно, скучно и надуманно теперь кино не придумывают, не снимают и не смотрят.

Сюжета по-существу нет. Есть просто две пространные зарисовки о ТОМ времени и об ЭТОМ, которые имеют связь между собой через воспоминания героя. Картинка хорошая. Декорации, костюмы, актёры — на высоте. Но этого мало для увлечённого просмотра на протяжении трёх часов.

6 из 10

ФИЛЬМ-КАРТИНКА

«Удар, удар, еще удар…» слова из песен В. Высоцкого о сентиментальном боксере…

Н. Михалков шел к этому фильму 37-ъ лет. Фильм не до оценён зрителем. Трое из пяти зрителя и вовсе поставили минимальную оценку в один балл не желая понять происходящего на экране. Теперешний зритель, по мнению самого режиссёра, изменился с периода распада СССР. Зритель помолодел, его сознание занято больше голливудскими блокбастерами с множеством насилия на экране. Об историческом и культурном наследии, утерянном в 20-е годы, прошлого столетия, зритель и не хочет слышать. А именно в этом и есть весь смысл, как и произведения самого писателя Бунина, так и его воплощения на экраны страны.

У каждого свой ринг. И у режиссёра Михалкова тоже свой ринг. По нескольким последним его работам таким как «Утомленные солнцем», «Сибирский цирюльник», «Солнечный удар» он наносит свой культурный удар по голливудскому бестолковому кинематографу.

Сам фильм оставляет приятное впечатление во многих моментах, а в особенности момента встречи и любовной связи русского офицера и молодой женщины захватившего его в свои обольстительные сети. От такой женщины вряд ли кто смог уйти, и нашему офицеру не удалось, да он в прочем и не старался.

Подвергать критике сам стиль Михалкова вряд ли стоит в силу объективных причин. Таких как каждый работает в силу своих способностей и взглядов. Конечно, в картине действительно много сюжетных недостатков, и ролевая игра главных героев крайне низка, если еще и учесть бюджет самого фильма, то становится ясным, что деньги были потрачены на воссоздание самой атмосферы и духа того времени. В фильме множество символических сцен, и порой они смотрятся затянуто.

По прочитанным другим рецензиям стало понятно, что зритель, то есть мы с вами, уж очень требовательно относимся к его картинам. По большому счету просто требуя подать нам что-то такое этакое. И это я говорю про его зрителя, который смотрит его и ждет выхода новой работы. Повторюсь, трое из пяти моих «друзей по интересам» поставили один-два бала, не желая даже вникать в суть происходящего в фильме. Вышел средний балл в 3,71 и это нельзя не учесть в выборе положительного или отрицательного мнения о фильме. Основной упор был сделан не на сюжетную линию, а на детальную. И в этом получилось превосходно, но возникает ощущение, что ты смотришь не фильм целиков, а как бы фрагменты отдельные, ярко красочные. Фильм-картинка.

Мне негде отметить слабые моменты этого фильма, скажем, он ничем не уступает «Сибирскому цирюльнику» так понравившемуся зрителю. На роль молодого офицера (Мартиньш Калита) приглашен, по моему мнению, не тот актер. Латыш по происхождению слабо смотрится в главной роли, от этого и фильм в целом сильно теряет. На эту роль подходит (Евгений Миронов). Если русский офицер, то и русский должен его играть.

В фильме выгодно смотрится (Мириам Сехон) «землячка». Пожалуй, наиболее колоритный персонаж. В тех сценах, где она присутствует, все управление кадром берет на себя.

Сам фильм оставляет много вопросов к самим тем событиям происходивших в те давние 20-е. И сам режиссёр спрашивает «Как все это случилось?». Возможно, ответ на этот вопрос знают не многие, и те немногие которые жили в то сложное для станы время.

У меня только одна просьба к зрителю, внимательнее рассмотреть картину целиком, и подумать о том времени и событиях, и о той культуре, что было до тех событий, что происходит на экране фильма.

Фильм несомненно очень яркий. Да, он затянут и неспешен, но таков уж стиль Михалкова. Зато это пожалуй единственный российский режиссер, который умеет снимать дореволюционную Россию и передавать ее несравненный, тонкий, изысканный и одновременно такой родной и забытый колорит. Фильм не для кинотеатра и не для массовых посиделок. Он для осмысления или хотя бы попытки осмысления. Но кому это нужно? Естественно не всем, от того «Солнечный удар» вряд ли понравится и будет понятен многим. Даже мне он казался в некоторые моменты скушным. Но! Ведь задуматься-то заставил и сильно задуматься.

История любви скорее это история любви не просто к женщине, а к России в целом. К России безвозвратно потерянной, солнечной, смеющейся, манящей и безумно трепетной, как и главная героиня. Вопрос: «как все так случилось» задается на протяжении всего фильма. И ответа, как мне кажется, нет даже у режиссера. Он лишь пытается понять и осмыслить. Возникает некая череда монологов и диалогов, сцена с медальоном и разговоры между сдавшимися на милость большевиков офицеров. И все же на мой взгляд ответ как-то ускользает.

Сложно осмыслить трагедию огромной страны, история которой была перевернута с ног на голову. И вряд ли «Солнечный удар» дает ответ на вопрос — «Как так случилось?». Есть череда причин и все же, несмотря на все эти причины и причинки, как же все так произошло?

Последняя сцена… Она очень тяжелая. Связь маленького мальчика и офицера, чувство порядочности и долга, которое обязывает уже комиссара, которым стал некогда маленький мальчик, вернуть отправленному на верную гибель офицеру позабытые часы. В ту пору, когда с ним (офицером» случился «Солнечный удар» — солнечный удар любви.

А теперь они разделены гражданской войной и смертью. И один фактически убивает другого.

Это невозможно понять и осмыслить. Что случилось тогда с Россией? Возможно тоже «Солнечный удар»?..

Не складывается что-то у Никиты Сергеевича с «солнечными» фильмами. Наверное, небесное светило просто не выдерживает соседства с ослепительным блеском таланта режиссера, который, судя по всему, еще долго не намерен заходить на небосводе отечественного и мирового кинематографа. Кому на радость, кому нет — тут уже дело вкуса и личных предпочтений.

Если в продолжении «Утомленных солнцем» при желании и старании можно было с грехом пополам наскрести то там то сям неплохой эпизод и неплохую (а в паре моментов даже хорошую) актерскую игру, то «Солнечный удар» угнетает почти полной безысходностью и беспомощностью.

Первое и главное — Бунин в картине Михалкова присутствует исключительно в титрах. В самом фильме писателя не сыщешь днем с огнем, если только у кого-нибудь Иван Алексеевич не отождествляется с тем сладким светским гламуром начала XX века, явленный нам Никитой Сергеевичем и погружающий попеременно в недоумение, удивление, часто переходящий в истерический смех, возмущение, стыд, сожаление, а подчас бросающий в холодный пот. Места хватило для всего, благо длится сие действо почти три часа. Видно, чтобы понять и адаптировать Бунина для большого экрана, переписывать с детства его произведения явно недостаточно, при всем уважении к настойчивости и потраченному на это времени Никиты Сергеевича. Да, этот писатель не из тех, кого легко переложить на плёнку так, чтобы зритель ощутил присутствие богатой и неповторимой гаммы настроений, чувств, переживаний, которыми полны практически каждое произведение русского классика. Где их ощущаешь в каждом слове и обороте благодаря великолепному знанию языка, которым Бунин владел в совершенстве и очень тонко чувствовал. После этого фальшь и подделка под чувства в экранизации смотрятся, мягко говоря, очень невыгодно.

Но если это не Бунин, то кто же? Что называется, угадай с одного раза. Разумеется, сам Михалков во всей красе своего таланта и тонкого чутья художника, которые он, вероятно, еще крепче стал числить за собой, сняв «Солнечный удар». Если уже не закрепил навечно. Смотря его фильм, мы ни минуту не забудем о его незримом присутствии в каждом кадре, за каждым углом и поворотом, хотя лично я рассчитывал больше ощутить присутствие Бунина. Но вся штука в том, что кино снято не по его произведениям, а по мотивам его понимания и восприятия самим режиссером. В этом не было бы ничего плохого, если бы последний из кадра в кадр не убеждал зрителя, что только его, михалковская трактовка Бунина, правильна и единственно верна. Простора для сомнений и размышлений практически не остается: вот этот герой такой, а вот тот такой, и попрошу не спорить с художником, а то обижусь и вообще снимать не буду! Самоцитирование и самолюбование своими собственными, уже набившими оскомину, избитыми и затертыми до дыр фишками-приемами в «Солнечном ударе» достигают невиданных масштабов. Самое позитивное из чувств, которые они вызывают, — скука, поскольку из фильма в фильм применяются одинаково, без малейшей фантазии и каких-то свежих мыслей. В «Солнечном ударе» мы увидим многое из того, что уже наблюдали в том же «Сибирском цирюльнике», вторых и третьих «Утомленных солнцем» и даже «Статском советнике», которого де-юре снимал не Михалков, но его рука заметна там почти в каждом эпизоде.

Оригинальное прочтение Бунина и последовавшие за ним сценарно-сюжетные новации Михалкова поражают, только, увы не в лучшем смысле слова. В некоторых «креативных» сценах вроде затянутого до безобразия и уже поэтому крайне нелепого момента с воздушным шариком, а также замысленной, по-видимому, как жутко смешной анекдот сцены с Чеховым — не Чеховым хочется криком кричать от возмущения. Похвально, конечно, что режиссер знаком с творчеством своих коллег, но вот так неприкрыто выдергивать и пользоваться их наработками, обставляя их как фактически свои — минимум некорректно. Два вышеназванных эпизода не единственные примеры этого в «Солнечном ударе», они там сплошь и рядом, а кульминацией может служить коляска на Потемкинской лестнице. Это как по мне, со стороны Никиты Сергеевича уже совсем некрасиво.

Не менее оригинально, чем собственно рассказ «Солнечный удар» адаптированы в фильме и «Окаянные дни». Михалков взялся за невыполнимую задачу примирить большевизм с Белым движением, что изначально было обречено на неудачу. Он пытается вызвать у зрителя понимание и сочувствие и к тем, и к другим, и у тех, и у других он ищет достоинства и недостатки с заметным креном в сторону первых. На основе этого он пробует проложить мостики взаимопонимания и прощения, но явно не преуспевает в этом. Видно, что герои и из того, и из другого лагеря кривят душой, смотрятся неубедительно, и в результате персонажи-чекисты выглядят как один карикатурно, а белых офицеров Михалков даже в жестких для них реалиях двадцатых умудрился снять гламурно и с фальшивым лоском, который был там и тогда совершенно невозможен в принципе. Так что сгладить острые углы бунинских «Окаянных дней», где событиям дана совсем другая оценка, у Михалкова явно не получилось и не могло получиться.

Нельзя, конечно, не сказать пару слов о кастинге, а если точнее — о полном его отсутствии. Ошиблись со всеми, начиная с главного Мартиньша Калиты и заканчивая участниками массовки. В героя Калиты вложено столько восторженного розового сахара, что уже к середине фильма от его улыбок и мечтательно-глупого в ряде моментов взгляда начинает коробить. А когда еще и открывает рот… В каждом кадре от него веет наигранностью и фальшью, разве что за исключением последних трех минут, ставших одним из двух маленьких достоинств картины. В них словно сконцентрировалось все то, чего мы не увидели за предыдущие 172 минуты. В этом эпизоде веришь всему и всем, но почему начать играть, да и то лишь паре-тройке актеров, надо было лишь в самый последний момент? Вторым достоинством ленты стала сцена с персонажем Александра Адабашьяна. К слову, он числится и соавтором соавтором сценария, но надеюсь, все-таки имеет в нему самое минимальное отношение. О других актерах сказать нечего: не запомнился абсолютно никто — ни игрой, ни собственно как интересный персонаж.

Как итог — 2 балла за 2 эпизода. Все честно.

P.S. В заключение, просьба к Вам, Никита Сергеевич. Если у Вас в планах есть продолжение «Солнечного удара», (мало ли?) или фильм, к которому Вы идете уже 50 лет, пожалуйста, предупредите. К такому надо готовиться заранее. Фильм же, который Вы осваивали 37 лет, увы, не убеждает.

2 из 10

Меня приятно удивил новый фильм Никиты Михалкова «Солнечный удар».

Красивая трогательная мелодрама, разворачивающаяся воспоминаниями на фоне безнадёжно трагических событий… Что особо приятно — в этом фильме нет ни «своих», ни «чужих».

Также — нет ни гражданского пафоса, ни романтического пафоса. С первым расправились весьма жёстко: все участники «событий» — персонажи далеко не однозначные, местами весьма мерзенькие. И — не резонёры. То есть, они стремятся быть ими, только — ну не веришь в правоту тоски и боли «за Россию» тех, кто лжёт и предаёт, своих же. Что и говорить, все там — в грязи. Но не просто так, а — со своими характерами, правдами, историями.

Вот и романтическая линия оказалась не пафосной и не плоской. А мечтами даже пародийной и юмористической. Что, в общем-то, не делает её менее романтической. И главный герой в ней — не только и не просто герой-любовник, он — порой смешон, порой жалок, а порой — просто какая-то нелепица. Отмечаю с радостью: Михалков вдруг открыл в себе дар комедийного режиссёра, ну надо же!

Помимо всего этого — в фильме много цитат, аллюзий, реминисценций, отсылок (как к своему творчеству, так и ко многим прочим фильмам), обыгрывания знакомых символов, образов и т. п. всё это — создаёт весьма занятный игровой контекст и убирает напрочь ту идейную и идеологическую серьёзность, которой могу бы быть пропитан «Солнечны удар». Слава богу (и Дарвину) — ни под какую конкретную идеологию фильм не подстроен.

Я очень хорошо понимаю, что — товарищам критикам (в данном случае) — ухватиться почти не за что. В фильме нет «героя» (с-нами-бог-белогвардейца), нет его антагониста (гада-чекиста-атеиста), нет никаких проповедей или отповедей. Это просто такое печальное воспоминание о любовной интрижке — на фоне трагедии финала Гражданской войны.

9 из 10

Рассказ о «солнечном ударе», поразившем сентиментального поручика внезапной влюблённостью, причудливо переплетается у Михалкова с окаянством дней гражданской войны, нарушивших жизненный уклад целой страны. Мотивы бунинской прозы, угадываемые в сценарии картины, щедро разбавляются странными юмористическими эпизодами, совершенно не соответствующими духу русской классики.

Более того, режиссёр считает себя вправе переписывать классику, изменяя ключевые для понимания авторского замысла события. Так, в одноимённом рассказе поручик самостоятельно провожает даму до пристани, делая это «в лёгком и счастливом духе», после чего к нему уже приходит бремя страсти. В фильме же страстные метания человека с погонами связаны с тем, что он вовсе не собирался отпускать прекрасную спутницу. Но это же полная противоположность того, о чём говорит писатель! Подобное переписывание крайне умаляет драматическую ценность картины, превращая главного героя в некое одномерное существо, движимое единственным, к тому же постыдным желанием.

В параллельной киноистории, разворачивающейся в 1920 году, практически отсутствует ненависть к революции, наполняющая каждую строчку бунинских «Окаянных дней». Негативное отношение к большевикам передаётся в форме гротескной иронии, высмеивающей качество новой власти. Подход Михалкова антиисторичен — режиссёр боится подлинной истории, с её противоречиями и сложностями. Тот же пленённый офицер, мечтающий в фильме уехать «к тётке, в глушь, в Саратов», был бы весьма удивлён, узнав о масштабной электрификации страны, начавшейся в то время, пока он воевал. А как быть с царскими офицерами, перешедшими на сторону молодой Советской Республики? Например, с генерал-майором Павлом Лебедевым, человеком православным, который никогда не был марксистом? Взамен этой сложности Михалков предлагает иронию, лубок ещё царской России и миф о барже, который можно подкрепить только эмигрантской писаниной.

Мне прекрасно понятно, что хотел сказать режиссёр. Невнимательность правящей элиты к Марксу и Дарвину, обернувшаяся катастрофой. Метафизическое грехопадение элиты, показанное через смертный грех, да ещё в духе фрейдизма. Но бинокль, через который создатель фильма вглядывается в прошлое, в надежде узреть образ «той самой» России, направлен в сторону мифов. Из них восстают милые и сентиментальные юнкера, потёмкинская деревня (точнее городок) на берегу Волги, счастливые пассажиры парохода, одержимая классовой борьбой Землячка.

И такой сон разума рождает чудовищ. Завершающее фильм упоминание о 8 миллионах потерянных граждан, причём «только на юге страны», сопровождается фотоснимком белых офицеров. Неужели все погибшие — белогвардейцы, а рабочие, крестьяне, служители Церкви и интеллигенция вовсе не пострадали, в том числе и от белого террора? Или если белогвардейцы — это и есть элита страны, то неужели даже после показанного в этом же фильме грехопадения она всё равно осталась элитой? Тогда это уже предавшая элита, по определению не заслуживающая того благоговейного отношения, которое продемонстрировано в фильме.

Мне очень не хочется видеть мифы в кино. Ну разве «патриотические» режиссёры не способны показать человека созидающего, думающего, творящего историю?! Зачем им мифы, унижающие великую историю великой страны?

3 из 10

Фильм-сожаление Никиты Михалкова «Солнечный удар» после просмотра рождает вопросы из разряда «что было бы, если бы…», на которые никто никогда не даст ответов.

«Что было бы, если бы большевики не пришли к власти?»
«Что было бы, если бы не пала Российская империя?»
«Что было бы, если бы…»

Но что было, то было и это уже стало Историей. И Михалков попытался оглянуться назад, попытался представить свой взгляд на события тех «окаянных дней», взяв за основу материал, написанный И. А. Буниным.

Известно, что основная тематика произведений Бунина всегда оставалась неизменной — это Россия и трагическая любовь. И, я считаю, что в этом фильме, как нельзя лучше, нашли своё отражение две эти вечные темы.

Фильм буквально пропитан режиссёрской тоской и сожалением об утраченном мире, горечью о случившемся и непониманием того, «Как всё это случилось?». Этот вопрос режиссёр вложил в уста главного героя — поручика (впоследствии капитана). На момент начала повествования он выглядит растерянным и, кажется, не понимает, как он здесь оказался, что вокруг происходит и куда подевалась его прежняя жизнь, воспоминания о которой периодически нарушают хронология фильма.

Серые, унылые декорации, в которых пребывают сдавшиеся советской власти «белые» офицеры, то и дело сменяются яркими, насыщенными красками воспоминаниями главного героя, которые создают сильный контраст с серостью их вынужденного места пребывания.

А вспоминает поручик один эпизод своей жизни — любовное затмение «солнечный удар», случившийся с ним на пароходе, плывущем по Волге (кстати, в фильме очень много планов, показывающих красоту этих мест), когда, не помня себя от страсти, он погружается с головой в нахлынувшие на него чувства. Он умоляет незнакомку сойти с ним на ближайшей пристани, и она отвечает ему взаимностью. Они проводят вместе одну-единственную, незабываемую для обоих, ночь в небольшом уездном городе.

Любовь ли это или блажь двух разгоряченных летним солнцем молодых людей, судить не берусь. В этой истории каждый увидит своё. Но то, что эта связь не может иметь продолжения, прекрасно понимает незнакомка. Убегая утром от поручика, она прощается с ним спящим и говорит о том, что то, что случилось между ними — «это солнечный удар, а это нельзя так долго, от этого сгорают…». И она уходит, не дав сгореть от этой страсти ни себе, ни поручику, оставив ему на память лёгкий голубой шарф.

Надо сказать, что этот шарф является очень важной для фильма художественной деталью. Развевающийся по ветру, он создаёт атмосферу, так необходимую зрителю для правильного восприятия сцены. К тому же через эту деталь раскрывается и образ поручика, который как мальчишка бегает по палубе, пытаясь поймать всё время ускользающий шарф, чтобы тем самым произвести впечатление на предмет своего обожания.

Интересны в фильме переходы от сцен настоящего времени повествования — к воспоминаниям. Так, например, в одном случае это пар от котла, плавно сменяющийся паром от парохода, в другом — бумажная птичка, парящая в воздухе и незаметно превращающаяся в чайку. Эти художественные «мелочи» на самом деле играют большую роль в целостном восприятии фильма.

Отдельно хочется сказать про блистательный (без преувеличения) актёрский состав фильма, начиная с актёра, исполнившего главную роль Мартинса Калиты и заканчивая любой эпизодической (как, например, девушка-телеграфистка в исполнении Дарьи Белоусовой, которая находясь на экране всего несколько минут, сумела создать яркий образ).

Мартинс Калита особенно поражает своей игрой (а точнее сказать проживанием роли) в самом финале фильма, когда в руки к нему попадает предмет из его прошлого. Настолько сильные эмоции переживает он в тот момент, что не верить этому актёру просто невозможно.

Что ещё немаловажно в органичности этого образа, так это его голос. Нужно сказать, что голос этот принадлежит другому актёру — Евгению Миронову. И Миронов так же, как и Калита, сумел прожить эту роль, сумел «оживить» этот образ некогда влюблённого поручика, а ныне растерянного капитана. Браво!

Не менее ярки образы и остальных «белых» офицеров, среди которых особенно хочется выделить не примирившегося с Советской властью и готового к дальнейшей борьбе ротмиста в исполнении Виталия Кищенко.

И ещё мне хочется отметить две эпизодические роли, не несущие большой смысловой нагрузки для фильма, но так украшающие его!

Первая — это фокусник на пароходе, которого блистательно, так по театральному (с гротескным гримом) исполнил Авангард Леонтьев. А вторая — это фотограф в уездном городе в исполнении Александра Адабашьяна (который ко всему прочему, является ещё и соавтором сценария к этому фильму). Наблюдать за игрой этих мэтров — одно удовольствие.

Актёрский состав фильма «Солнечный удар» просто великолепен. Говорить о нём можно ещё долго, но лучше один раз увидеть.

К творчеству Никиты Михалкова в нашей стране неоднозначное отношение. Его работы всегда вызывают много споров. Но я считаю, что этот фильм всегда найдёт своего зрителя и займёт достойное место в отечественном кинематографе.

10 из 10

Окаянные эти вопросы, мучительные. Мы все их знаем. Только в фильме они звучат немного иначе, чтобы уж не до оскомины. Куда это исчезло? Где это теперь? Как так случилось? Что сотворили со страной? И главное — зачем? Как рефрен через весь фильм.

Очень чётко фильм «Солнечный удар» разделён на две части — до и после. Безмятежное солнечное ДО и шоковое ПОСЛЕ. И вопросы эти можно отнести и к накрывшим героев чувствам в первой части и, само собой, к известным трагическим событиям российской истории, о которых речь во второй. Таков ход жизни, истории: отказаться от прошлого, разрушить его, чтобы, прельстившись карамелькой-мечтой о счастье с шикарной женщиной ли, о счастье в социалистическом завтра ли, попытаться «наш, новый мир построить»… По-любому, проблема выбора. Абсолютно то же и в личной катастрофе, проверено на себе, увидено и в фильме. И главное — зачем? Что взамен? Очень часто, что пройдя через трагедии и драмы — ничего. Ломать — не строить. Но это я уже о своих мыслях, навеянных фильмом по поводу собственного пережитого опыта.

Какие красивые, одухотворённые лица с умными глазами. Залюбуешься. Благородные, с понятиями о доблести и чести. Цвет нации. Белая гвардия. Поверженная. Из «князи — в грязи» теперь. В первой части белоснежный пароход «Летучий», во второй — ржавая грязная баржа.

Когда смотрела фильм, прямо-таки прочувствовала тот кайф, особое состояние творческой радости Мастера, очевидно, что сопровождавшей съёмочный процесс. Это видно в картине — через тонкую игру в ассоциации. Здесь отсыл и к Чехову (писатель Тригорин), и к Куприну (эти кровожадные шестерни-поршни судового механизма, зловеще лязгающие, не могут не напомнить «Молох»), и эйзенштейновская коляска на потёмкинской лестнице, и собственные михалковские «Сибирский цирюльник» (особенно интимная сцена в гостинице), и «Раба любви» (летящий шарфик), и «Двенадцать» (фразой о бывших офицерах), и даже «Жестокий романс» («Летучий» так похож на «Ласточку», и тот же паратовский образ мужа незнакомки на фото).

И нельзя не отметить искромётную, я бы сказала — хулиганскую, на грани фола сценку в фотоателье, когда Адабашьян в роли фотографа снимает господина, заказывающего собственное фото в подарок для дамы.

Этот мальчик, всё удивляющийся дарвиновской теории, неужели и он, и поручик, и царь — все от обезьяны, даже сохранив светлые детские воспоминания, не пощадил… Он — точно от обезьяны, отвечает автор. Как и карикатурная комиссарша Землячка, которая признаётся: ничего общего их «красные» цели не имеют с христианскими, несмотря на красиво звучащие призывы к свободе, равенству и братству.

Ну сколько можно уже сокрушаться о той исторически далёкой катастрофе, случившейся с нашей страной, Никита Сергеевич? Ну да, ужасно, что сотворили со страной и народом… Почему художнику такого масштаба не живописать о временах нынешних? Чудовищное расслоение общества — это неинтересно? Или не видно? Или на фоне времён нынешних нельзя придумать красивую лав-стори, которая в унисон отразит социальные проблемы? Сожаление о монархии, христианские мотивы, и даже толстовские — всё можно на фоне времени нынешнего. Оно тоже окаянное. Из своего исторического далека мы уже знаем, зачем тогда. И зачем теперь.

Заключительная резюмирующая фильм надпись: «С 22 по 27 годы на юге страны и в Крыму погибло около 8 миллионов граждан», — сокрушается Художник, взращенный на русской классике, всегда наивно болеющей за маленького человека. Да на граждан-то как раз и наплевать. И тогда, и особенно сейчас.

Редко хорошие фильмы о былом величии Российской империи так вдохновляют. Больше похожий на некую закодированную притчу — фильм Никиты Михалкова порадовал и взорвал в голове тонны самых разных мыслей, вскрыл мощные проблемы того времени, которые до сих пор существуют и так же обостряются — все движется по спирали времен. Фильм деликатно подает всю гамму эмоций — сценой за сценой, эпизодом за эпизодом, и даже таит загадки, на которые до самого конца не понимаешь — будет выдана разгадка или нет.

Серьезное кино, но в то же время легко заворачивает тебя и несёт через эту вселенную, какой-то параллельный мир, со своими идиллиями и аллегориями — целых три часа.

Предыдущие работы Никиты Сергеевича заметны, интересны — каждая имеет и достоинства и недостатки, но без сомнения можно ответить, что Солнечный удар это его самая успешная работа как по исполнению, так и по идейно-смысловой ауре. Может быть, типичная для Михалкова излишняя истеричность в некоторых сценах (в единичных в данном кино) даже не была такой броской в этот раз. Крайне приятно подчеркнуть присутствие в картине именно исторического фундамента.

Там в рекомендациях к этому фильму вижу Адмиралъ. Блестящий фильм о настоящей чести и достоинстве, о русских офицерах, о храбрости и бесстрашии, о любви и страсти, об истинном мужестве и преданности Российской империи, Государю. Достаточно редкий экземпляр данной тематики. И сегодня для меня к этой жемчужине добавилась еще одна — примерно такого же размера, но самое важное — жемчужин стало две.

Оцениваю эту работу высшей шедевральной оценкой — это действительно большой огромный труд — сделать настолько многомерное и актуальное кино. И, на мой взгляд, важное для России.

10 из 10

Рассказали мне тут одну байку: 20 лет режиссёр Дыховичный мечтал снять фильм по «Солнечному удару» Бунина, Никита услыхал и идею перехватил, денег Дыховичному так и не дали, а профинансировали Михалкова. Оставим в стороне слухи, но, когда я вспоминаю «Прорву», что-то мне подсказывает, что у Дыховичного получилось бы с экранизацией этого тонкого эротического рассказа — лучше!

Я вообще не представляю, насколько возможно перенести на экран «Солнечный удар». Магия недоговорённости, минималистская ёмкость бунинского слова, атмосфера нуждаются в каком-то поэтическом переосмыслении и особом киноязыке, даре нового Марселя Карне, если угодно… А Михалков, мастер вкусных бытовых подробностей в традициях самого матёрого соцреализма со всеми его «за» и «против», особенно Михалков поздний, эпохи тяжеловесных блокбастеров на ретро-темы, с неуловимым и завораживающим духом короткой бунинской прозы совместим, как слон с посудной лавкой.

Чувствуя, видимо, что покушается на нечто внеположное своей отработанной творческой парадигме, отважный Бесогон задумал ловкий ход: сыграть на контраверзе идеализированного мира-мечты и жестокой реальности, попутно противопоставив два исторических пласта и украсив блюдо риторическим вопросом и ответом в духе новой политической конъюктуры: «Как всё это случилось?» В итоге получилось два отдельных сюжета, так и не связавшихся между собой органически, а разве что умозрительно, литературно. Первый — «про любовь», второй — «про окаянные дни».

Если абстрагироваться от рассказа Бунина, которым в фильме и не пахнет (сюжетная канва рассказа не в счёт), то получилось добротно… для кинематографа тридцатилетней давности. Утащенный из «Амаркорда» павлин и другие киноцитаты своими какими-то нахальными школярскими интонациями вызывают досаду: зачем? Про что? Просто — тупо — в лоб — потому что необразованный зритель не счухает, а маститые критики похвалят за то, что он «в курсе»? Нет? Тогда — зачем? Напомню, что формально в «Окаянных днях» павлины были — но: издевательски ощипанные глумливыми «революционерами». Такое в лоб — и красиво — не снимешь… Так, может, и не надо было совсем?

Даже не хочется разбирать всю любовную линию, построенную на сплошных штампах, уж о «любовной» (прости Госспади!) сцене в гостинице даже писать не хочется, это просто анти-Бунин: с подробно прорисованными бытовыми подробностями, лубочной картинкой в окошке и капающим краном (символизирующим что? какой-то антисимвол страсти хоть по Фрейду, хоть по здравому смыслу…) заменившим режиссёру весь богатейший арсенал выразительных средств кинематографа. Уж не говорю про поручика, который своим постоянным мычанием вместо внятной и осмысленной речи производит впечатление олигофрена, единственный раз явившего способность разговаривать лишь с мальчиком-подростком — таковы, по замыслу режиссёра, физиологические последствия солнечного удара, причём самого настоящего, по-видимому, а не какого-то там любовного…

В таких же интонациях и лапидарных красках поданы и ответы на «проклятые вопросы». Как это всё (то есть революция) случилось? А вот вам белый пароход на красавице-Волге за десять или более того лет до печального финала, гружёный пошляками и лицемерами. И притча про то, как иностранный (sic!) фокусник-ловкач позаимствовал у поручика его ценные часы, а выдал назад какую-то дрянную побрякушку, а поручик, чуя некий символический подвох (режиссёра? Бога?)), всучил дешёвый брегет чистому душой дитяте, надеясь избавиться от сомнительного приобретения. К тому же попутно развратил душу дитяти, весело согласившись с теорией святотатца-Дарвина («И государыня?! И император?! И маменька — все от объезъяны?!» — «Вот твой священник — уж точно!»). Дитятя подросло и вернуло часы многозначительным жестом, отправив вслед за тем нечистые души на дно морское: кончилось, дескать, ваше время! Что-то приговское витает над этим с серьёзной миной поданным сюжетом («…тот терпел, терпел, терпел, /И в краю берёзовом/ Через двести с лишним лет/ Павликом Морозовым/ Отмстил»). Хотя визуальный образ баржи — удачен! Даром что ничего подобного в реальной истории, и без того трагической, с баржами всё же не было…

Итак, перед нами ещё один плод ненапряжённого расчёта вполне холодного и практического ума. Может, дело в возрасте — не всем же дано сохранять свежесть чувств (или воспоминаний о них) до старости, испытывать азарт поисков выразительных средств, тем более — нового киноязыка… В общем, поучительная история про то, что умение изображать бытовые подробности, набор клише и псевдоглубокомысленные метафоры — не тот арсенал, который поможет совершить чудо. Будь ты хоть трижды Бесогон.

4 из 10

(все баллы за сцены с Землячкой и баржей)