Рецензии

Частенько приходилось слышать, как данный фильм именуют экранизацией одноимённой книги братьев Стругацких. Это просто обман. Когда смотришь экранизацию, обычно можно составить о сюжете хотя бы отдалённое представление. А перед нами тот случай, когда человек, не читавший книгу (вроде меня), не поймёт вообще ничего (по крайней мере, сверх того, что содержится в краткой аннотации фильма).

Это, впрочем, неудивительно. Раскрыть сюжет, впечатлить диалогами и актёрской игрой никто и не пытался. Алексей Герман поставил перед собой цель весьма простую: поделиться своим мрачным виденьем мира, вызвав у зрителя отвращение к человечеству в целом. Идёт к этой цели он напролом, без намёка на чувство меры и вкуса, ни на секунду не задумываясь над тем, как можно было бы сделать это изящнее, чтобы у зрителя не осталось впечатления, что все многочисленные плевки персонажей фильма были направлены именно в его сторону. Напротив, судя по тому, что режиссёр говорил в интервью, все долгие годы съёмки шла работа именно над тем, чтобы сделать более гадко, отталкивающе.

Для этого особого таланта не надо. Спроси у любого: «Что показать в фильме, чтоб вызвать омерзение?». И кто угодно ответит: «Дерьмо, грязь, кишки, некрасивую обнажёнку». Идея лежит на поверхности.

Таким образом, хоть фильм и страшно далёк от массового зрителя, глубины в нём не больше, чем в каких нибудь «Трансформерах». Кто-то может(и будет наверняка) пересматривать фильм снова и снова, находя в нём второе и ещё чёрт знает какое дно, но дно — оно всё равно дном и останется, такая уж его суть.

К технической реализации претензий нет, если и были какие-то недочёты, то на фоне творящегося на экране безумия в глаза не бросились. Хорошо, что экшен снимать не стали, Герман сам признавал, что технических возможностей для этого у него не было.

3 из 10

Вот и я со своим большим семейством оказалась в череде тех, кто через час после начала просмотра фильма «Трудно быть богом» ушли из кинозала. Из упрямства хотелось дождаться финала, но пожалела родных. Я врач, к тому же психиатр, работающий с психозами. И тема мне, в общем-то, близка. Далека она только от светлых произведений Стругацких, у которых гуманизм и вера в человеческий разум и добро проходят через все произведения. Да, мне понятно, что новый просмотренный мной частично фильм — из разряда арт-хаусных, не для широкой публики.

Да, режиссерские находки наверняка отыщут многие кинокритики — этому они специально обучены. Но я, как специалист своего узкого профиля, могу лишь посочувствовать маститому режиссеру, который долгие годы носил в своей душе подобные (может даже не полностью и выраженные в фильме) страшные переживания. Возможно, там действительно есть множество аллюзий и параллелей про жизнь нашего общества, но эстетика этого фильма (Господи, прости) не несет в себе ничего жизнеутверждающего, гуманистического. Нет надежды. Один плюс: наш беспросвет на фоне этой картины кажется райскими кущами. Но в этом ли художественная ценность искусства?

На одной из международных выставок работ аутсайдеров французские коллеги представили работы душевнобольных, которые «писали» картины собственными фекалиями. После вчерашнего просмотра, как то сами собой всплыли параллели. Ощущение липкой грязи и профессиональное сочувствие почившему режиссеру и его здравствующей вдове-сценаристу фильма. Еще очень жаль талант актера Ярмольника, который проступал даже в этой, наверняка отнявшей много душевных и физических сил, работе над ролью.

Этот фильм — удел кинокритиков и большая интересная профессиональная (возможно, научная) работа для психоаналитика и патопсихолога. Смотреть не советую.

0 из 10

Игровой кинематограф бывает двух видов.

Первый рассказывает истории.

Более или менее запутанные, поверхностные или глубокие, весёлые или трагичные, камерные или эпичные — их основой служит ФАБУЛА (последовательность событий). Они могут в полной мере использовать выразительные средства кино (операторская работа, монтаж…), но пуповина крепко связывает их с пращуром — театром. А если проследить родословную дальше — с литературой. От такого кино зритель ждёт внятного ПОВЕСТВОВАНИЯ, сколь бы сложный язык в нём не использовался. Сопереживая героям рассказанной истории, зритель испытывает различные чувства, высшим из которых является КАТАРСИС. Фильмы этого типа составляет подавляющее большинство. Причём как в жанровом, так и в авторском секторах кинематографа.

Второй — апеллирует к чувствам НЕПОСРЕСТВЕННО, стараясь по возможности вывести из игры зрительское сознание. Прародителем такого кино можно, с некоторой долей условности, считать МУЗЫКУ. Или живопись. Данный вид кинематографа пытается перешагнуть понятие «содержание» и тем самым уподобится высшему из искусств. Режиссёр ставит перед собой задачу выразить свои чувства посредством зрительных образов, только не статичных (как в живописи), а трансформирующихся и сменяющих друг друга во времени. В силу размытости или полного отсутствия фабулы, сюжет такого фильма не претендует на связность. Соответственно игра актёров тоже становится в какой-то степени условной. По сути — не игрой. Поскольку основа актёрской игры (европейских направлений) находится в системе Станиславского, а система базируется на трёх китах «конфликт-действие-событие», то изъятие этого фундамента меняет всю её природу. На место игры приходит СУЩЕСТВОВАНИЕ в кадре. Главным в актёре становится не способность ИГРАТЬ (то есть создавать, посредством себя, образ другого человека), а способность быть пятном, мазком на холсте (или нотой в партитуре) художника-режиссёра. На передний план выходит яркая ВНЕШНЯЯ выразительность актёра: необычное лицо, пластика тела, особенности речи… С одной стороны, такой актёр становится почти в полной мере «светотеневым пятном в кадре», с другой — от него требуется совершенная ДОКУМЕНТАЛЬНОСТЬ жизни на площадке.

Последний фильм А. Ю. Германа явно относится ко второму типу киноискусства, и обсуждать его можно лишь в этом контексте.

О соответствии фильма литературному первоисточнику нельзя говорить вообще, а тут — тем более. Повесть Стругацких послужила отправной точкой. Всё. Думаю, не будет ошибкой сказать, что фильм — это ЧУВСТВА Германа, вызванные размышлениями после прочтением литературного произведения. Вот так. И для того, чтобы зрителю было интересно смотреть это кино, ему должен быть интересен именно Герман, а не Стругацкие. Имея представление о личности режиссёра, его жизненной философии, творчестве, киноязыке, зритель может посмотреть, КАК Герман относится к идеям повести «Трудно быть Богом». Поэтому перед просмотром логично будет её ПРОЧИТАТЬ. Если же вам интересна сама повесть, её коллизии, философия, то фильм вам ничего не даст.

Впрочем, можно просто наслаждаться запредельной красотой съёмки, если, конечно, зритель готов к восприятию подобной эстетики.

Опять же, говоря об основной идеологии повести нельзя не отметить, что она вполне внятно изложена. Но стоит ли ради этого три часа смотреть, как люди плюют, блюют и сморкаются? Думаю — нет. Если вас интересуют МЫСЛИ, то логичнее и приятнее обратиться к первоисточнику.

Экранное действо позволяет окунуться в атмосферу, почти на тактильном уровне ощутить себя в шкуре Руматы и почувствовать, ПОЧЕМУ трудно быть Богом. Не понять, а именно почувствовать. Мне кажется, ровно такую задачу ставил перед собой Герман по отношению к зрителю, если вообще имел его в виду.

Рассматривая же фильм с позиций законов драматургии (первого вида киноискусства), неизбежно вырисовывается картина полного провала, поскольку главным критерием успеха в этой системе координат служит зрительский ИНТЕРЕС. Заинтересовал зрителя — победил, нет — проиграл. А что может быть тут интересно? В чём конфликт? Кто с кем борется? Кто все эти люди? Что они делают целых три часа? Что вообще происходит? Ответа нет.

На экране достоверно, в мельчайших подробностях создана иная жизнь. Зачем? Что мне, зрителю, должно быть интересно в этой документальной тщательности? Работа художника-постановщика? Она впечатляет, но для её оценки хватит и пятнадцати минут. А дальше? А дальше (по законам драматургии) надо на чём-то держать внимание зрителя, чем-то его завлекать. Документальный же показ чужого БЫТА, пусть и изысканно снятый, никому на протяжении трёх часов не интересен. И актёры, три часа бесцельно кривляющиеся в грязи, тоже надоедают. СКУЧНО!

Но в том-то и дело, что в данном случае, автор и НЕ СОБИРАЛСЯ никого заинтересовывать. Более того, погрузить благополучного зрителя в помойную яму, заставить «нюхать» испражнения и содрогаться от «прикосновений» к слизи — было сознательной целью. Пройти отвращение, недоумение, скуку и в какой-то момент привыкнуть ко всему этому ужасу и перестать реагировать — это и есть действие фильма, перенесённое с экрана в зрительный зал. Эти же этапы прошёл Румата, прежде чем начал убивать. По этим ступеням режиссер опускает зрителя в ад, к последней черте, когда можно позволить себе нарушить главную заповедь Бога. Трудно, невыносимо трудно, невозможно быть Богом, если ты всего лишь человек

Доводя идею Стругацких до абсолюта, Герман не оставляет человеку совсем никаких шансов на оправдание. Катарсисом там и не пахнет. Только покаяние и призрачная надежда на прощение.

Кто хочет примерить доспехи благородного дона на себя, тот останется в зале. Остальные уйдут уже на двадцатой минуте. Так, кстати, и происходило на моём сеансе. И это не хорошо, и не плохо, просто такой киноязык для них — иностранный. Подобному зрителю можно посоветовать «Семь», если ещё не видел. Проблема та же, а сюжет и язык совсем другой, более понятный.

И ещё одна картина приходит на ум как невольная аналогия по способу взаимодействия со зрителем. Пьер Паоло Пазоллини в своём последнем (по странному совпадению) фильме использовал тот же приём. Человек, который видел «120 дней Содома» не забудет это зрелище никогда. Такая же мысль возникла у меня после сеанса «Трудно быть Богом». Я понял, сколько бы времени не прошло, я никогда не спутаю германовский шедевр ни с каким другим фильмом. Если это не успех, то, что тогда успех?

Оценок не ставлю. Не вправе.

Данное «кино» является живым и, возможно, самым ярким подтверждением того, что продолжительность съёмок и качество результата отнюдь не прямо пропорциональны. Этот фильм снимался более 10-ти лет, что, честно говоря, наводило на мысли, что его создатели пытаются «отшлифовать» результат до идеала, что в итоге вызвало лично у меня несколько завышенные ожидания.

И эти ожидания испарились сразу после первых кадров, когда нам крупным планом показали некоего безымянного персонажа(а они тут почти все безымянные, скучные и начисто лишены какой-либо индивидуальности), чьё довольное лицо было перемазано в фекалиях. Фееричное начало, ничего не скажешь — и при дальнейшем просмотре становится очевидно, что если верить сценаристу, режиссёру и прочим создателям этого творения, книга Стругацких была именно о фекалиях, мухах, ослиных членах, людских писающих членах и тому подобной мерзости, а вовсе не о глупостях вроде гуманизма или попытках взглянуть на пороки общества со стороны, коль скоро этим самым «глупостям» в фильме внимания почти не уделено, в отличие от всего остального.

Но любую мерзость на экране можно было бы простить и пережить, если бы не самый главный, на мой взгляд, недостаток фильма — сюжет. Которого тут нет. В смысле, вообще нет — все три часа мы наблюдаем на экране беспорядочную череду бессмысленных и никак друг с другом не связанных сцен, в которых Ярмольник говорит и делает откровенную чушь, которую не стал бы делать ни один психически здоровый человек ни в одном, пусть даже самом безумном, человеческой обществе. Можете называть меня старомодным, конечно, но я считаю, что у фильма должен быть хотя бы какой-то сюжет.

И в итоге фильм, который должен был стать одним из самых знаковых в отечественной кинофантастике, ассоциируется, в первую очередь, не с шедеврами мирового искусства, а с «Зелёным слоником», «Человеческой многоножкой», «Свадебной вазой», и так далее. Ну и с «чёрным квадратом» Малевича, разумеется, хотя последний хотя бы отвращения не вызывает.

Не знаю, как вы, а я не могу назвать три часа бессвязной чернухи искусством. Я могу это назвать только однозначно худшим фильмом из всех, что я когда-либо видел. Вне всякой конкуренции.

1 из 10

В фильме «Трудно быть богом» нам показывают средневековое общество, которое опасается прогресса и всего нового, общество абсолютных консерваторов, общество, в котором людям нужно только хлеба и зрелищ. Наблюдая за поведением жителей Арканара, возникает вопрос: неужели и мы много столетий назад по поведению были больше похожи на стадо животных, нежели на развивающееся общество людей, неужели даже эволюция более-менее развитого общества могла происходить сотни лет, продвигаясь мизерными шажками? Возникает и другой закономерный вопрос: «А как же развитая Римская империя, греческие полисы?». Указанные цивилизации отличались высоким уровнем развития во многих областях науки и культуры. Неужели у них когда-то был подобный период в истории их становления? Но, в любом случае, кадры, показанные в фильме, я бы не отнёс к Средним векам. Хотя мы и увидели искусно возведённые каменные здания (в особенности, королевский дворец), выкованные доспехи и оружие, но мастеров этого дела нам почему-то не показали. Как не показали и просто хоть где-нибудь работающих Арканарцев, кроме рыбаков и охотников. Складывается впечатление, что общество деградирует и поглощает всё то, что было создано ранее (а к деградации привели какие-то негативные события — смена власти, социальные отношения, климатические изменения). Неудивительно, что за 20 лет экспедиции и земные агенты опустились до уровня Арканарцев, за небольшими исключениями. Единственное положительное ощущение, которое возникает после фильма, так это ощущение, что мы живём в совершенно другом мире — более развитом, более свободном.

Что касается самого фильма, то нам не показали развитие цивилизаций на всей планете. Не совсем понятно государственное устройство и действующие законы Арканара. В фильме нет ни одной положительной эмоции, нет ни народных праздников, ни официальных торжеств. Мы даже не увидели то место, где выращивают розы, а их в фильме было немало. Непонятны и внутренние переживания наших «земных» героев, их мысли.

P.s. Просмотреть фильм сразу целиком — задача непростая. Иногда хочется отвернуться, выйти подышать воздухом, выпить воды. Но, в любом случае, фильм нужно смотреть одним днём без долгих перерывов, так как иначе теряются из виду и так плохо находимые связующие нити.

Актуальна ли тема Средневековья сегодня? Об этом много рассуждал великий медиевист Умберто Эко. Однако рассуждения на бумаге и на кинопленке разнятся. Визуальное, будучи самым грубым и кричащим в воспринимаемом нами мире, подчас слишком беспощадно к зрителю. И дело не только в том, что «правда глаз колет», но и в том, что визуальное искусство должно соизмерять выбираемые художественные средства с готовностью зрителя.

Дон Румата (герой Леонида Ярмольника, сыгравшего в этом фильме, по мнению некоторых критиков, свою лучшую роль) приглядывает за событиями, происходящими на планете Арканар, где беспредельно торжествует дух Средневековья. Эта беспредельность, кажется, подкрепляется безбрежным трехчасовым хронометражем фильма, беспорядочностью сюжетной линии, нечленораздельностью речи арканарцев. Врывающиеся в череду непробиваемой живописности Босха и Брейгеля крупные планы прижимают зрителя к креслу. А произнесенные с особой внятностью и выразительностью слова о бесполезности созданного грязного мира убеждают пришедшего в кинотеатр обывателя, что это и есть главный мэссэдж фильма.

«Трудно быть богом» Алексея Германа сильно привязан к первоисточнику Стругацких. Поэтому едва ли этот фильм оценят не читавшие повесть знаменитых фантастов. Однако и от прочитавших оригинал для позитивной оценки кино потребуется терпение, внимательность и желание задумываться.

Детально, кропотливо, устало, грязно, глубинно, натурально, но Ярмольник…

Я знала, на что иду, я досмотрела до конца, но допоняла потом. Теперь думаю, отчего мне большинство сюжетов сводятся к одному преданию? Отчего всё становится рассказом и рассуждением о добре и зле, про ад и рай, человечество и его спасителя? И Благородный дон Румата, как прототип создателя в прошлом, а ныне наблюдателя. И весь Арканар, как образ самый земной, только перемещенный в Средневековую реальность, как наиболее подходящую для внешнего изображения всего того, что сейчас от глаз человеческих скрыто. И вся эта грязь так же творится, но деяниями, поступками людей, будь они в тысячу раз просвещённее, переживи они эпохи Возрождения, золотые да серебряные века. И зло это, может быть, во сто крат сильнее, чем расправа с умниками и приход к власти серых и черных. Да, то, что снял Герман, мягко говоря, смотреть неприятно. Но почему нас пугают эти вспоротые животы и глупые, невежественные люди, а завтра мы с удовольствием отправимся на выставку средневековых пыток или очередной «шедевр» американского кинопрома про зомби? И пусть это останется риторическим вопросом, который миллион раз объяснят психологи. (Кстати, интересно, а можно ли составить определенный психологический портрет личности, любящий подобный реалити-трэш в арт-хаусе?).

Повторюсь, в этой германовской постановке важное всё и всё главное. И если ты разделяешь идею фильма, то будь любезен узри натурализм. Ты же знаешь, что общество не идеально и ты, как часть его. Что же, смотри насколько.

Ярмольник. Совершенно гармоничен, совершенно витала мысль о его репутации весельчака и совершенно не мешала фильму. Наоборот, спасал всю эту серость своей точностью и умеренной серьезностью. От начала и до конца.

И то показательно, как Герман начал своё кино, оставив за кадром предысторию. Начал со слов Благородного дона, которому снился сон, где он убивал. Табу для любого Бога. Табу для человека. Не убий. Будьте вы анархистами, будьте православными или католиками, не важно, писаны ваши законы или нет, есть истины неоспоримые для каждого проживающего жизнь в отдельности. Принято, что в этом мире трудно быть. И от этой трудности, о которой и думать не хочется, проще оставаться в неосознанности. Только быть Богом тех, кому трудно быть, ещё сложнее. Святость считают бременем, и то, что так называемый Бог внутри каждого — думать отказываются. Куда легче свалить всю правильность и идеальность на одного, назвать громко Богом и довести его до меча в руках, до пролитой крови. И то, что могло только во сне присниться, стало вынужденной реальностью. Потому что иного добра не осталось, а в головах завоевываемой толпы только мрак, на руках кандалы, без которых они погибают. Потому что в каждом из них ни Бога, ни свободы, ни любви. Да, трудно быть самим собой.

Есть такие ленты, смотреть которые тяжело как психологически, так и физически, они сродни глубокому, ледяному колодцу, окунувшись в который, твои душа и разум наконец-таки прозревают, и мир, тот, что ещё вчера казался таким привычно нормальным, местами даже в чём-то красивым, предстаёт пред тобой во всей своей ненормальности, всём своём уродстве. Такие ленты всегда воспринимаются остро, всегда болезненно, всегда, как откровение, и потому никогда не забываются. Такой опыт невозможно позабыть. Как бы, порою, не хотелось.

Последняя картина Алексея Германа завораживает с первых же кадров. Что это? Этакий макабрический гротеск? Отчасти, да. Плевок в лицо поклонникам кино? Если даже и так, то лишь для того, чтоб они очнулись. Плод воспалённого ума старого мизантропа? Навряд ли. Так что же это? Отвечу лишь за себя: это шедевр. От начала и до конца. И даже пытаться просто описать его очень и очень трудно. Но я попытаюсь. Хотя и знаю, что заведомо обречён на провал.

Говорить о сюжете в традиционном понимании этого слова… Бессмысленно. И не потому, что он довольно прост, почти архетипичен, не потому, что в фильме от первоисточника осталось крайне мало (в титрах и указывается, что он лишь «по мотивам», не более того), а потому, что всё происходящее там, переживается (хотя вернее было бы сказать проживается) на каком-то особенном, ни на что не похожем уровне. С первого и до последнего кадра зрителя вводят в своего рода транс, почти гипнотическое состояние, сродни оцепенению, и он, хочет того или же нет, уже не в состоянии вырваться из безжалостного водоворота этого кинематографического сновидения. Сновидения, тяжкого, беспросветного и гнетущего, будто вьюжная, зимняя ночь. Многие сравнивают «Трудно Быть Богом» с полотнами Босха и Брейгеля. Отчасти они, конечно, правы. Но лишь отчасти. Ибо что у первого, что у второго даже в самых мрачных картинах есть луч надежды. Пусть слабый, порою, едва заметный, но всё-таки есть. Здесь же — нет ни намёка на спасение, быть может, что надежды тут никогда и не было, а если всё же она и была, то её, поруганную, уже давно прирезали и вышвырнули гнить в сточную канаву. Да и может ли быть надежда там, где любая мысль, любая попытка хоть чуточку склонить чашу весов в сторону справедливости, сторону гуманности, познания, пресекаются столь жёстко и решительно, что страх от увиденного остаётся у тех, кого миновала десница власть имущих чуть ли не на генетическом уровне? Мракобесие, алчность, похоть, безграмотность, скотство, — истинные правители всего сущего. И Румата посереди всей этой невыносимой вони и грязи, в мире, где Возрождения нет и не будет, в мире, где слова искусство и культура не более, чем пустой звук, в окружении недолюдей, которые от зверей отличаются лишь анатомией, пытается сохранить самое важное: свою человечность. Временами это ему удаётся, временами нет. Это ведь, действительно, трудно. Антиутопия? Пессимизм? Депрессивное восприятие бытия? Нет. Протрите глаза, уважаемые. Арканар он не где-то там, на далёкой планете, он не на экране и не является плодом фантазии режиссёра, он здесь и сейчас. И он всегда был здесь. Поскребите тонкий налёт цивилизованности, которым он так умело прикрылся и вы увидите его. Если, конечно, осмелитесь.

«Трудно Быть Богом» это не фильм, это магическое зеркало, заглянув в которое каждый видит то, что он хочет, а, самое главное, может увидеть. Тошнотворные потоки испражнений, сопли, кишки, струпья? Да, это есть. Невыносимо давящая на мозг своей безысходностью фантасмагория? И это тоже. Сверхнатуралистичная картина средневековья? Само собой. Но это не главное. Это то, что на поверхности. Главное же сокрыто внутри. И чтобы докопаться до него, извлечь на свет безбожный нечто большее, чем потрёпанную фразу о том, что на смену Серым всегда приходят Чёрные, нужно как следует измазаться. Оно там есть. Вопрос лишь в том, готовы ли вы выстрадать, наплевав на жалость к самому себе и перестав, наконец, скулить вникнуть в то, что сокрыто. Истина никогда не идёт сама в руки. И это — первопричина её ценности.

Мы имеем дело с настоящим произведением искусства. Это уже что-то за гранью. Что-то нечто большее, чем кино. И на осознание того, что же оставил нам Герман, что он сказал этой своей последней работой, работой, на создание которой ушло колоссальное количество времени и сил, мы потратим не год и не два, а лет десять в лучшем случае. Вот тогда и поговорим, кто прав, а кто нет. Ныне же спорить, на мой взгляд, бессмысленно. Да и не к чему оно, время покажет. Оно нам всем покажет. Несмотря на то, что с момента просмотра прошёл уже не один день, «Трудно Быть Богом» никак не выходит у меня из головы. И я до сих пор не в состоянии полностью переварить то, что открылось. Но самое главное, наверное, всё-таки понял. Где-то внутри самого себя. Не знаю, трудно ли быть богом, ведь я же не бог. Я знаю лишь одно: трудно быть человеком.

9 из 10

С творчеством Аркадия и Бориса Стругацких я познакомилась около десяти лет назад, и оно надолго вошло в мою жизнь. «Трудно быть богом» — одно из любимейших их произведений, впечатливших сразу и навсегда. Поэтому к вопросу экранизаций их прозы я отношусь очень трепетно и слежу за ними с большим интересом.

Невозможно было пройти мимо долгожданной экранизации «Трудно быть богом» Алексея Германа, вокруг которой сейчас такой ажиотаж. У фильма довольно грустная и сложная судьба. Я не буду пытаться представить каким он был бы, не сложись обстоятельства подобным образом, а постараюсь сказать о том, что я увидела.

Это очень тяжелое кино — тяжелое эмоционально, тяжелое визуально. К просмотру таких фильмов необходимо как следует готовиться. Первые кадры обманчиво напомнили мне «Андрея Рублева» и «Седьмую печать» Бергмана. Особенно операторская работа, в чем-то напоминающая стиль незабвенного Свена Нюквиста. Конечно же, текущая вода. Когда я увидела ее обилие в кадре, этот льющийся дождь, лужи, не сложно догадаться о ком я подумала.;) Но текущая вода мгновенно сменилась текущимися потоками нечистот и вместо сакральной чистоты и глубины фильмов Андрея Арсеньевича на экране началась какая-то сатанинская вакханалия.

Весь фильм слился в один кадр, нескончаемый, неразличимый, переполненный этими нечистотами, неоправданным насилием, первобытной дикостью и зловонным смрадом. Сложно было понять, что происходит, потому что сюжетная линия плавно расплылась и исчезла в море дерьма. Я тщетно пыталась уловить связь с книгой, но мои попытки были безрезультатны. Впрочем, экранизация не обязательно должна соответствовать тексту. Но что-то же в ней должно оставаться, иначе это уже полностью самобытное произведение? И что же осталось? Планета, имена, начало. Я не поняла, почему после середины фильма пропал закадровый голос дона Руматы, сопровождавший нас вначале? Из-за этого немножечко осыпалось в моем понимании ощущение композиционной целостности. Вообще после середины все как-то развалилось (хотя мне сложно сказать, что я считаю серединой из-за однородности картинки и отсутствия ярко-выраженного сюжета) — и финал, слова сказанные героями, кажутся немного неуместными и выбивающимися из общей массы. Румата говорит — «Напиши, что трудно быть богом». Ой-ой-ой — это все, что осталось от Стругацких?

Честно говоря, не могу я сказать, чтобы дон Румата отличался как-то от окружающих, и уж тем более проявлял какие-то черты, за которые мог бы гордо именоваться богом. Он вполне себе весело лупил и выкручивал уши всем подряд, точно также, как это делали другие; такой же грязный, неотесанный, отталкивающий. Сложно отметить и чтобы он как-то влиял на ход событий — хода как такового здесь нет, есть течение гнойных потоков.

Стоит сказать, что именно это их обилие мне не понравилось. Я понимаю, что идеей автора было показать грязный и грубый средневековый мир, но нужно знать меру. Когда этот праздник мерзости растягивается почти на три часа, невольно начинаешь зевать, блуждать взглядом по залу, ища, на чтобы переключиться от наскучившей монотонной картинки. Не знаю, случайно ли, или намерено, но фильм очень сильно перекликается с сюрреалистичной лентой Элиаса Мэриджа «Порожденный». Образ человека и в нем, и в «Трудно быть богом» — очень схож, как грязного низкого существа, отравляющего собою израненную землю, полную насилия, горечи и страха.

Чернушность обоих этих фильмов сливает их воедино, впрочем, это чернуха несколько иного рода, нежели, например «Груз 200» или некоторые фильмы Лукаса Мудиссона. Это не остро-социалные реалии, от которых волосы дыбом встают. Это видео-ряд, именно видео-ряд, вводящий зрителя в состояние некоторого транса, когда он перестает осознавать омерзительность происходящего на экране, а просто погружается в это, становясь словно соучастником кровавого обряда, жертвоприношения. Что-то вроде театра мистерий и оргий Германа Нитча. Мистерия, фантасмагория, и в тоже время критический реализм, стремление изобразить самые отвратительные стороны жизни. В конечном итоге фильм оставляет производит весьма противоречивые впечатления. Одно могу сказать точно — второй раз посмотреть желания не возникает, потому что после первого уже радуешься, что покинул этот грязный затхлый мирок. Арканар — это и вовсе какая-то депрессивная Кин-Дза-Дза. Вынести отсюда что-то сложно, но можно задуматься. Хотя, в действительности, сподвигнуть зрителя к рефлексии на вечные темы, можно было и за меньшее время воздействия на него этого жутковатого видеоряда. И я, пожалуй, осталась сильно разочарована, не обнаружив в фильме той глубины, которую должно обещать хотя бы слово бог в названии.

Пару часов назад я посмотрел «Трудно быть богом». После выхода из зала, честно говоря, я не мог привести мысли к единому знаменателю. Все таки, для неподготовленного зрителя этот фильм весьма сложный. Когда я уже добрался до дома и почитал пару рецензий, всё как-то устаканилось. Так что, я хочу рассказать о первом впечатлении и впечатении спустя некоторое время.

1) Операторская работа на высшем уровне! Длинные планы сняты просто невероятно, зритель как-будто полностью погружается в фильм и смотрит на происходящее своими глазами. Как писалось ранее, в фильме куча грязи и удивляет именно то, как оператор снимает десять минут без монтажа, поднимая и опуская камеру по всему этому хлеву, не пачкая ее, и передавая полноценную картинку.

Следующий момент — это атмосфера. Кино получилось атмосферным. Постоянный туман, ливень и черно-белая пленка окунают зрителя во всю эту безысходность. Отдельно стоит отметить запахи, на них акцентируются герои, часто упоминая вонь, но и без их слов она чувствуется где-то в носу.

Ярмольник вписался в мир Арканара. Другого актера я наверное и не представляю. Особенно отмечу его голос, который сливается со всей угнетающей картинкой, но в тоже время отличается четкостью и «земным» спокойствием.

2) Тем кто собирается на фильм советую почитать хотя бы краткий сюжет произведения Стругацких, так как я действительно не все понял, когда смотрел «ТББ». Думаю позже пересмотреть, но пока выскажу свои предположения.

В моем понимании Дон Румата — бог этой земли. Но бог, который сам задается вопросом бог, ли он?! Это на протяжении фильма он и пытается понять. Не зря он ищет людей, которые хотя бы чуть-чуть отличаются умом и помогают ему ответить на этот вопрос. Глупцы просто приклоняются ему, а те, кто поумнее философствуют на тему, что есть бог, не видя в нем Румата. Их мысли не устраивают Румата, и он находится в каком-то противоричии. Да он понимает, что он — наука, знания, опыт землян, но с другой стороны он такой же человек и ничто человеческое ему не чуждо. Ответы приходятся к концу фильма, когда он пренебрегает принципам земли: «не убий» (а ведь на этой планете он в роли наблюдателья-ученого, который не имеет права влезать в историю развития) и он решает конфликт с помощью своей силы. Быть может, решает справедливо, но не имеяя права. На земле за такие вещи его ожидала бы смерть (тюрьма, казнь или нечто подобное), а здесь он вершитель судеб. Неизвестно в какую сторону приведет его решение, но картина навевает фатализм. Уничтожение зла — злом не ведет нас в светлое будущее, а только тормозит ренессанс. Все слишком сложно, но именно поэтому Трудно быть богом!

Мне сложно оценить этот фильм. Скажу, что это шедевр. Шедевр, который не для всех, быть может и не для нас…