Рецензии

Именно так. При просмотре фильма не оставляет чувство отвращения: к грязи, к людям, ко всему окружающему.

Это не фильм «по мотивам» это не экранизация книги, это дополнение к ней. Это описание мира, в котором даже люди из светлого будущего не могут сохранить свою человечность. Настолько хорошо показана безысходность, серость этой планетки, насколько это вообще возможно.

Конечно настораживает сильная расхожесть в поведении Руматы относительно книги, отсутствие каких-то моментов, не там вставленные фразы из книги, отсутствие диалогов как таковых. Но повторюсь — это дополнение к книге.

Не прочитав книгу фильм смотреть нет смысла. Да даже прочитав её не каждый поймёт фильм. Любой при чтении составляет для себя картину мира, персонажей. И не у всех они будут такими, как в фильме. Лично я так себе и представлял этот затхлый, вонючий, промозглый мирок, поэтому мне фильм понравился.

10 из 10

И всё то Вы поняли, и всё то Вы увидели, не так ли? Омерзительное зрелище, правда? Тошнит, подкатывает комок слизи? М? А как же иначе? А теперь взглянем чуть глубже поверхности. Как бы ни было тяжело смотреть на героя, грязь, осень и помои в жилище только внешняя сторона. Ведь летом все добренькие и греются на солнышке, вспахивая быками благодатный чернозём. А вот осенью…

Вы непременно скажете, что главный герой — бог, неважно с какой буквы, или его сын, не иначе; он силён, умён, ловок, и даже добр, в меру. Но есть одно большое-пребольшое НО: он не мудр. Присланный на планету чтобы предотвращать любые человеческие столкновения и кровопролития он сам насаждает их. Вместо того, чтобы тихо из под полы направлять ход истории он возжелал мгновенных результатов, то есть прямого устранения любых врагов милой ему европейской цивилизации. Вот только проблема: как определить, что хорошо, а что плохо в мире, в котором истории как таковой ещё не существует? Он не стратег, и даже не тактик, отсутствует элементарная дальновидность, чтобы вовремя следить за границами: это он виновен в возврате ордена. Гордыня за тот факт, что он несёт свет во тьме веков и неуёмная энергия сочетаются с полным отсутствуем понимания всей картины общества в целом, нагнетает ситуацию его отношение к людям — они же звери в его глазах! Он плохой актёр, да обладающий знаниями высшей цивилизации, но настолько же ограниченный существованием, как и сами местные обыватели. Он ничем от них не отличается, как барон широк в поступках, как воровка сноровист, как сам чёрт бессмертен. Но глуп без мудрости.

Он заигрался как ребёнок в песочнице с живыми лягушками — вот вырвана лапка у одной, а вот скачет половина другого лягушонка, хотя стоит только позвать и мама с папой без живодёрных действий покажут и расскажут, что у него внутри. И нет того высшего понимания, что всё живое есть саморазвитие и самостановление, живое только тогда живо, когда оно сопротивляется любому внешнему агрессору. К сожалению наш герой так и остался мнить себя богом, его любят и боятся за силу, ему прислуживают как богатенькому купчишке, его лелеют и подают чистенькие платочки второпях — абы не помер, чахоточный. Вот только жизнь его ничего не стоит, он не сделал ничего для возрождения Возрождения, оставшись очередным странным скитальцем в песнях и уйдя по зимнему снегу на новый погост зализывая раны как собака. Новоявленный сын оказался очередной пустышкой без ярких талантов, собственного мнения и авторитетных поступков. Много таких среди нас…

Как Вы наверное прочитали у Стругацких, дальнейшие попытки активного вмешательства в историю других планет человечество прекратило навсегда. Слишком велика и непростительна оказалась глупая и необдуманная попытка изобрести своеобразную машину времени и сделать кого-то счасливыми, как казалось человечеству. И всё же кто не ошибается, тот ничего не делает.

Достойный фильм по достойной книге достойных авторов. Благородные доны, господа и дамы, пекари и хлебопашцы, моряки и сварщики — всё в Ваших руках, и даже другие миры.

Я не поклонник Германа Старшего, но должное ему могу отдать. Попытавшись посмотреть его предыдущее творение я понял, что это интересно лишь с технической точки зрения. Сюжет мне оказался не очень ясен, а изучать для просмотра легендарное «Дело врачей» у меня не было времени. Ясное дело, что я смог оценить чернейшее (!) чувство юмора автора и необычную работу его оператора. Больше я для себя ничего нового не почерпнул.

«Трудно быть богом» многие ждали долгое время, с самого начала пиар-акции на телевидении в начале нулевых. Ожидание, как уже многие до меня отметили, растянулось не на шутку. Фильм стал уже потихоньку забываться, но тут машина рекламы завертелась с новой силой. Во время новостей показывались отрывки фильма и зазвучали слова о гениальности и нестандартности сего творения и о его влиянии на весь (!) кинематограф в целом. Далее последовали сводки о тяжести восприятия ТББ зарубежными и отечественными культурными массами. В целом рекламный ход неплохой, но вернемся к обзору.

После «Хрусталёв, машину» стиль угадывается моментально, так что разговор о «новом киноязыке» я считаю преувеличением и манипуляцией в целях продвижения фильма. Загаженный видеоряд играет на руку восприятию, какие либо зверства, я считаю, сильно преувеличены впечатлительными личностями и мы не берём это в расчёт. Операторские приёмы сложны, нестандартны, но при этом выглядят нарочито небрежно. Про массовку и так уже многие высказались до меня, так что это пропустим.

Структура (не смысл) книги сохранена, но в первые час-полтора этого не заметно вовсе. Вторая половина смотрится с бОльшим интересом вплоть до финала.

Сам Румата показан через призму юмора самогО Германа с его пессимистичным отношением к жизни и людям в частности. В конце ясно выражена позиция режиссёра — Румата, несмотря на тот кошмар, который его окружает, всё таки привязывается к своим рабам (таким же дуракам, как и все вокруг) и местному образу жизни настолько, что Арканар становится ему вторым домом.

«Трудно быть богом» выражает совершенно другую позицию по вопросу, чем от него ожидали. Глобальная рекламная кампания, я считаю, абсолютно себя не оправдала, а только отпугнула большую часть зрителей от просмотра русского кино ещё на некоторое время.

7 из 10

Меня всегда поражали экранизации литературных произведений, в которых от оригинала остаются только названия и имена главных героев. И всегда хотелось спросить — почему бы режиссеру, коль уж он уверен, что первоисточник на девять десятых ошибочен и нуждается в мастерском переписывании — не сделать своё? С нуля? Как говорил киношный Чапаев — «к чужой славе примазаться хочешь?»

Хотя в нашем тяжелом случае от оригинала даже название оставили напрасно. У Стругацких в названии — весь социальный аспект повести. Чистого душой и телом прогрессора Румату всё глубже засасывает мрачное средневековье, и ему все сложнее быть богом для туземцев. А у Германа Румата богом никогда и не был. Он сразу грязный немытый хам. Не занимается спортом (у Стругацких по утрам «скачет с мечами»), не говорит и не думает о высоком, и даже не выполняет того, зачем его прислали.

Куда-то делись все прогрессорские футуристические атрибуты — ни чудо-лекарств, ни вертолета, ни синтезатора, создающего золото из опилок. А ведь они введены в книгу не для красоты — они обеспечивают смысловую связь с прекрасным будущим из мрачного прошлого.

Непонятно, кому мешал юмор Стругацких. А ведь шутки и диалоги — как бы не главная причина сохранившейся популярности их книг, социально-философское содержание которых многим кажется уже не очень актуальным и даже сомнительным. Так вот, юмор ампутирован. В черно-белом треше, увязшем в дерьме, крови и грязи, ему места не нашлось. А, кстати — сцен фехтования тоже нет. Нет даже драк.

Не нашлось места и для человеческих отношений. Никакой любви у Руматы с Кирой нет. Она бьет его по лицу и обзывает «хорьком». А Будах мочится во время диалога о высоких материях. Не сам, правда — с помощью Руматы. С другими землянами тоже отношения на высоте — дону Кондору Румата плюёт в лицо во время разговора. Вообще, ничего светлого и достойного спасения в этом мире нет. Зачем земляне прилетели — непонятно. Спасать им никого не хочется, помогать некому.

Фильм даже не тянет на экскурс в мрачное средневековье в стиле «нуар». Дерьма, конечно, в средневековье хватало, и его можно и показать. У Стругацких, кстати, с этим порядок — и с пытками, и с запахами, и с казнями, и с другими радостями жизни. Но все же первый министр, живущий в конуре среди трупов животных, или королевские покои площадью 20 квадратных метров, в которых в присутствии короля жрут и испражняются непонятные личности — это перебор даже для времен какого-нибудь Людовика Вонючего. Собственно, в фильме даже стола ни одного нет. В таверне жрут прямо на полу, в грязи. Почему нет хотя бы земляного пола — видимо крышу еще не изобрели.

Собственно, не читавшим книгу понять, о чем же фильм, будет невозможно. Человеческая биомасса на протяжении трех часов жрет, рыгает и испражняется. Иногда нам показывают гениталии. Ярмольник хлебает свекольник. Всё.

Смотрел в «Европейском», то еще место, очень много скучающих пассажиров, которым до поезда N часов. В начале фильма соседка сказала своей подруге — «Я уже второй раз. Если совсем не пойдет — уйдем».

Долгий план, грязь всех оттенков черного и серого, а потом 3 часа Арканара, которого я не представлял себе в детстве, читая Стругацких. Смотреть стоит. Но на любителя, любителя А. Германа. Причем, не Германа — «Проверка на дорогах». Ощущения после просмотра напомнили «Догвилль» Ларса Фон Триера, смотреть в зеркало противно. При этом очень профессиональное кино, и камера, и звук, и проработанный до мелочей реквизит, это визитная карточка Германа — перфекциониста. Актеров Герман выжал досуха, особенно Ярмольника, опять же есть параллели с Фон Триером. Еще Линч вспомнился обилием уродливых персоналий, которых набирали на улицах и в психушках. Резюмируя — крайне яркое впечатление (несмотря на ч/б пленку), фильм не отпускал несколько дней. Традиционно не советую детям до 16, беременным и просто впечатлительным зрителям, искренне считающим, что жизнь прекрасна.

P.S. из зала за время просмотра не ушел ни один человек, в том числе подруга соседки и еще несколько десятков зрителей, больше половины которых смотрели фильм не в первый раз.

9 из 10

Процесс просмотра последней работы Алексея Германа требует сосредоточенного пристального внимания. Нужно сконцентрироваться, засесть под купол и не отвлекаться. Иногда ты ловишь себя на мысли, что не понимаешь, зачем ты это смотришь. В такие моменты очень хочется придумывать фильму искусственные несуществующие достоинства, мол, тут такая штука, надо посмотреть, чтоб потом самому себе казаться умным. Я старался абстрагироваться от всего, в том числе и от посторонних мыслей и просто «работать» с тем, что есть. Старался воспринимать это. «Трудно быть богом» Германа — это не художественный фильм в прямом смысле, а бытописание, картинка с натуры, скрытая камера, где оператор является еще одним вполне осязаемым участником действия, и к оператору время от времени в прямом смысле обращаются персонажи. Камера редко снимает статичные общие планы, она двигается с персонажами, над персонажами, под персонажами, внутрь персонажей, постоянно находится в узком замкнутом пространстве, среди суеты человечков, суеты раздражающей, крайне неуютной и очень некрасивой, такой же некрасивой, как и человечки — источники этой суеты.

Казалось, Герман специально сказал актерам: Не сметь играть! Не играйте, просто говорите текст, кривляйтесь, ерничайте, бормочите, изображаете юродивых, просто находитесь в грязи под лютым дождем, испытывайте запредельный и неподдельный дискомфорт, а я просто буду снимать то, что у вас на лице. А вы страдайте и никакого мне стандартного актерского наигрыша.

Румату-Ярмольника, обводящего печальными глазами мертвые арканарские потроха и сеющего нескончаемые белые платки, я примерно таким и представлял еще на этапе объявленного кастинга в начале съемок, когда стало известно, что Александр Лыков играть не будет (а жаль). Румата здесь напоминает инерцию. Он по инерции ищет своего Будаха, который, сдается мне, ему совершенно неинтересен, по инерции рассказывает рабам о микробах и заставляет их мыться. Благородный дон давно уже «типичный арканарец», а все эти божественные разговоры лишь вялый способ самоуспокоения, болеутоляющее от стремительного собственного распада. Бог мертв.

Для того чтобы ликвидировать полную растерянность во время просмотра нужно совершенно точно почитать Стругацких, иначе не поймешь ничего совсем, а потом парадоксально абстрагироваться от книги. Вообще, Стругацкие тут просто каркас, источник детальности, но не более того. Герман не то чтобы уничтожает сюжет, но близок к этому, он его жестоко деформирует до слабой узнаваемости, выкидывает с кровью куски, меняет вектор, оставляет линии понятные зачастую лишь ему и возможно интуитивно. Где-то после 1,5 часа хронометража мне пришло в голову, что Герману можно было, в общем-то, написать полностью оригинальный сценарий и не трогать повесть АБС вообще.

Но дело не в том много ли в фильме Стругацких, «хороший» фильм или «плохой», а дело в той работе, которую проделывает зритель, напряженно находясь (точнее сказать, блуждая) в трехчасовом черно-белом германовском пространстве. Густом, гниющем, тлеющем, реальным и сюрреалистичным одновременно. Это совершенно охрененная атмосфера. Это вам не какой-то «Безумный макс» или стопицотый постапокалипсис в кино. Нет, нет. Старательно набранные типажи, огромная координационная работа, ювелирно выстроенные общие и задние планы, массовка… там даже курицы ходят по расписанию, с нужной лапы и в нужном Герману направлении. Хотя обожествлять это дело не стоит, потому как минусы в технической части тоже присутствуют — это, в первую очередь, звук. Заметная переозвучка (периодическое несовпадение артикуляции, движения губ и текста), часть слов не очень понятна, имеет место быть дисбаланс шумов и фоновых звуков с голосами персонажей: иногда капли воды заглушают прямую речь. Но если смотреть в совокупности, то картинка очень объемна и осязаема, в ней иногда больше живописи, чем кино. А зритель, который в последние несколько десятилетий тотально расслабился, вынужден напрягать и собирать себя в кулак, погружаться в неё и чувствовать, нервничать, рефлексировать.

Мой отзыв нейтральный не потому, что я не определился с отношением к фильму, определился вполне, а потому что, сдается мне, задача сформировать какое-либо отношение у Германа и не стояла. Скорее вызвать эмоциональную реакцию. Ударить контрастом. Возможно, подтолкнуть на копания в метафорах. Создать элемент погружения. Сказать, что мир прах, тлен и дерьмо. А может ничего не создать и не толкать, а показать нам просто срез, кальку, грязную и неприглядную, но кальку. Это я к чему? К тому, что «Трудно быть богом» — работа вообще не зрительская. Она самодостаточный артефакт, вещь в себе. Она не стремится понравиться, не стремится спровоцировать отвращение, да-да, несмотря на все эти «дерьмы и говны», которые так поразили благочестивую публику, я уверен, что последнее, о чем думал Герман, так это о том, что там будет происходить с мальчиками и девочками в кинотеатрах. По-моему, зритель для Германа это просто такая же часть арканарского мира. Да и знаете, давайте начистоту, ну какого современного зрителя удивишь этими дерьмами, что смеяться-то? Или тут на экране какая-то особенная грязь? Вы осенью или весной по деревням нашим пройдитесь. Там только на лица друг другу грязь пока не мажут как в фильме, а так во многих местах картинка такая же. Повторюсь, это не кино с плюсом и минусом, а свершившийся факт, как обнажение инструментария кинематографа как комплексного и специфического вида искусства. «Трудно быть богом» показывает возможности кино, в этом отношении его можно сравнить с фильмами Тарковского, которые можно любить или не любить, но нужно понимать, что это законченная демонстрация широкого спектра возможностей кино. Не зеленого экрана и компьютерной графики, а возможности создания своей реальности, пространства, в том числе смыслового, и атмосферы.

Рекомендую к просмотру тем, кому интересны братья Стругацкие и кому интересен Алексей Герман. Сверхъестественного здесь ничего нет, но впечатляющего много и посмотреть стоит. А количество разгромных отзывов — это, прежде всего, конфликт ожидания. Слишком долго интриговали, тянули, мусолили, слишком сильно ждали и пристально следили, а получилась на выходе сложная, неприглядная черно-белая громадина, гипертрофированная, местами гипнотическая, созерцательная и малодинамичная. Я думаю, что даже большие поклонники Германа не совсем ожидали такого итога, а были готовы лишь к неоднозначности работы, но не более того. Я не собираюсь строить лицо брезгливого сноба и говорить что-нибудь типа: «те, кто ругает фильм, просто ничего не поняли своими куриными мозгами, а те, что безудержно нахваливают — имеют мозги не менее куриные и как псевдоценители лишь делают вид, что поняли». Это все чушь. Любая обоснованная оценка этой работы правдива. Любой анализ верен, если он есть. Читаешь рецензии и часто соглашаешься с любым оттенком: красным, зеленым и серым.

Ну и уж точно надо сказать, что Румата в грязи от Германа на миллион порядков лучше, чем Румата с бластером от Фляйшмана.

Последний фильм Алексея Германа был ожидаем не один десяток лет. Признанным мэтром сняты такие фильмы, как «Мой друг Иван Лапшин» и «Проверка на дорогах» — шедевры, которые можно пересматривать и восхищаться тому, как они сделаны. А «Трудно быть богом» — завещание Мастера. Повторяю, настолько ожидаемое, как (наверно) ни один фильм.

Понятно, что о книге Стругацких надо забыть, это лишь тема для фантазии. Понятно, что фильм — заведомый шедевр. Понятно, что многими заведомо принятый на ура по самому факту выхода. Понятно, что многими принятый в штыки, поскольку заведомо усложненный, сделанный совсем не для зрителей, а как бы для вечности.

… Это я ещё не смотрю фильм, это я на него только настраиваюсь.

Поскольку понимаю, что с обычными мерками к нему подходить глупо — не прокатит. Я настраиваюсь на «вызывающе сложное произведение». Я даю себе зарок не ждать привычного и оттого не отчаиваться от непривычного; и я даю себе зарок не восхищаться «по определению», только оттого, что это заведомый шедевр.

Планета Арканар застыла в Средневековье, и никакого Возрождения ей не светит. Замки есть, а культуры нет, поэтому всё утопает в грязи. В этой грязи копошатся жители Арканара — дикие существа с первобытными инстинктами, отвратительный мир серых, за которыми неизбежно придут чёрные. Конечно, этот мир серых — отражение современности, а приход чёрных — предвестие будущего. Дон Румата послан помочь уродцам, но ничего, кроме насилия, не может предложить этой агрессивной гнили. Это есть некое подобие сюжета, который не имеет никакого значения.

Герман говорил: «Надо затаптывать сюжет» — и он его затаптывает. Есть тема, есть огромное множество героев и предметов, и есть искусство кино, каким его понимал Герман. Это некая причудливая композиция кадра, которая затейливо рождается из ниоткуда и исчезает в никуда. Герман импровизирует, рассыпая фигурки по замешенной им грязи, поливая дождём, бросая в эти фигурки массу всяких-разных предметов, а также живности, трупов, новой грязи, помоев… Герман создаёт физиологию и даже анатомию грязи как предлагаемых обстоятельств. И предлагает следить за тем, как изменяется его композиция кадра, как выстроен звуковой ряд, над которым он трудился годами.

На третьем часе просмотра я поймал себя на том, что заглушил в себе возникающие вопросы и слежу за этой меняющейся композицией. Меня это удивило и позабавило. Во всяком случае, я никогда так не смотрел кино. Возможно, я принял условия игры художника. Мне даже захотелось через какое-то время пересмотреть фильм. Но оценить эту работу мне представляется нереальным. За особенную, ни с чем несравнимую стилистику я бы поставил высокий балл, за высокомерие к зрителю — наверное, низкий. Пусть только этот фильм останется без оценки, как нечто, из ряда вон выходящее, эдакая «вещь в себе», с правом как восхищения, так и равнодушия или раздражения, в зависимости от настроя смотрящих, в зависимости от того, принимают ли зрители непростые условия игры от ушедшего мэтра, оставившего нам своё причудливое завещание.

Огромный по кинематографическим меркам промежуток времени разделяет между собой две последние ленты Алексея Юрьевича Германа, между Землёй и Арканаром ещё большее расстояние, однако при первых же кадрах «Трудно Быть Богом» понятно, что этот далёкий мир находится не дальше интерьеров «Хрусталёв, Машину!», быть может даже где-то за стеной вашей квартиры. Режиссёр столь же метко, в своей манере, создаёт ощущение томительной клаустрофобии на экране, в кадре очень тесно от людей, низких сводов, грязи и различных предметов, цепей, крюков, клинков, через всё это буквально продирается камера, вот-вот рискующая потонуть в потоке льющегося дерьма и кишок. У зрителя в этом аду совершенно обособленная роль Пришельца, или, если угодно, Бога, поэтому даже после трёхчасового просмотра этого фильма не чувствуешь себя смешанным с этим потоком грязи на экране. Этот фильм можно было бы считать документальным отчётом учёных, попавших на дикую планету, где Боги со дня на день готовятся цивилизовать аборигенов. Покупая билет в кино на этот фильм ты покупаешь билет на экскурсию в мир Средневековья, ощутимо реального в своей гнусности и безобразии. Эти несчастные и бесноватые создания по ту сторону экрана периодически наталкиваются на камеру и смотрят на тебя со страхом дикаря и почтением раба, мечтающего убить тебя.

Существует ли этот ад на самом деле? Он существует ровно настолько, насколько велики глаза у страха. Глаза каждого персонажа «Трудно Быть Богом» пронизаны первородным страхом и непониманием своего нахождения в этом огромном сортире, оттого они даже не особо сопротивляются, когда их убивают. Поставив себя на место дона Руматы, зритель примеряет на себя его доспехи. Бог устаёт от постоянно кружащих вокруг него упырей, которые, кажется, не умнее мухи, которая достаёт тебя жаркой ночью, вновь и вновь садясь на твоё лицо, несмотря на то, что ты постоянно от неё отмахиваешься. Это основное чувство, которое рождает этот тесный германовский мир, как бы сделать так, чтобы они не прикасались к тебе, чтобы они не возвращались к тебе в каком-то вечном сатанинском кружении, словно соединённые с тобой пружинами. Уединение — вот истинная божественная ценность, а не чистое пространство.

Так ли далеко Средневековье от современности? История показывает своими ужасающими примерами, что от гуманиста до фашиста один шаг, что Арканар может находится за стеной твоей квартиры, никогда не угадаешь где клубятся призраки изнасилованной России. История мира доказывает иллюзорность времени и хрупкость морали человеческой цивилизации. Чем собственно мораль отличается от истинной нравственности? Боги были вполне в состоянии методом кнута и пряника привить человеку жизненные установки, которые способствовали развитию общества в видимо прогрессивном с точки зрения материальности ключе, однако рано или поздно Боги устают везти гигантский воз человеческих несовершенств и улетают на свою планету. Оставшись наедине сами с собой, люди записывают божественные истины в Библии, Кораны и другие книги, чтобы не забыть, а вот нравственный свет порой угасает быстрее свечи в храме. Оттого может быть и трудно быть Богом, трудно поддерживать огонь Света в человеческой душе, в этом проблемном божественном эксперименте.

Насколько велика вероятность, что Алексей Герман с самого начала знал, что снимает свой последний фильм? Так или иначе, посмертная работа всегда привлекает к себе повышенное внимание, волей-неволей начинаешь искать в ней какой-либо глубокий посыл, а во время титров порой ощущаешь себя дураком, потому что смысла увиденному предать так и не удалось. Увы, для меня к таким фильмам относится «Трудно Быть Богом», вызывая искреннее недоумение, ради кого это было снято. Уж не для Серых точно.

6 из 10

Фильм было крайне тяжело смотреть. Подруга, которая пришла со мной на сеанс еле отсидела 2 часа, после чего ушла с ужасным настроением. По её словам она ещё долго не могла прийти в себя после увиденного. У многих людей была такая же реакция после просмотра данного фильма. Для некоторых зрителей просмотр этого фильма стал настоящим испытанием. И здесь сразу встаёт вопрос о том, подумал ли о зрителе А. Герман, когда снимал фильм.

Ответ можно найти в одном из интервью Светланы Кармалиты (сценарист)- жены А. Германа, которая сказала: «огромному количеству зрителей кино противопоказано, человеку неподготовленному…сориентироваться по мыли невозможно поначалу, а войти душой и сердцем, ну чем- нибудь воспринимать искусство, это не всем дано».

Нет сомнений в том, что Алексею Герману удалось передать обстановку Арканара, весь ужас тоталитарного государства, в котором невежество, посредственность, мракобесие в порядке вещей, где всех «инакомыслящих» в виде учёных, писателей подавляют.

И сможет ли кто -нибудь из режиссеров экранизировать повесть Стругацких «Трудно быть Богом» лучше, чем А. Герман, мне кажется нет.

Железный Апокалипсис с бряцанием мечей, доспехов и устрашающих на вид когтей. Где основная концепция — о вреде университетов вообще — почти полностью вытеснена мощнейшим изобразительным рядом. Промелькнула даже шальная мысль, что этот фильм могут смотреть и дети — но уже как захватывающее мочилово, крошилово и т. д., без понимания ущербной сути происходящего. Если бы не такое количество изощренных в своей жестокости сцен…

Передышка наступает, когда звучит авторский текст, внятный и понятный. Главный герой у нас — благородный, в 18 колене, дон Румата, обладатель неожиданно хорошей мускулатуры. Очень точный выбор героя на роль! Дон Румата наделен фантастической неспособностью убивать, поэтому он всего лишь коллекционирует уши не понравившихся ему соперников. Имеет тем не менее рабов и не торопится отпускать их на волю, потому что на воле «все равно погибнут» (что и подтверждается примером из фильма).

Кое-какие гипотезы дона Руматы для дальнейшего размышления все же запоминаются — о том, что лучше власть «жестоких и сильных, чем жестоких и слабых»; о том, что «враг — это вовсе не грамотей, а усомнившийся грамотей»(?); о том, что «когда господствуют серые, рано или поздно приходят черные». Его фирменное изречение — «Вельможа должен хорошо пахнуть». Притом, что фильм изобилует всевозможными человеческими субстанциями (опускаю подробности). Румата, конечно, никакой не бог, скорее — наблюдатель своего воинствующего племени, самодельный философ с отточенными военными навыками. И действие вообще происходит не на Земле, а на отдаленной планете, куда однако являются подозрительно похожие на землян пришельцы.

Композиция кадра, невероятная проработка деталей, типажи — все это, конечно, зашкаливает. Есть даже что-то новое (или редко встречающееся) — проход наиболее отталкивающих персонажей перед камерой, с подмигиванием и приобщением к зрителю. Благодаря всему этому фильм, длящийся около трех часов, обладает какой-то неимоверной манкостью, цепляемостью. Каждый его кадр, наверно, будут разбирать в академиях киноискусства как пример и поучение. Но из-за того, что духовная компонента почти полностью отсутствует, а светлое начало не мерцает совсем, вторично этот фильм будут смотреть лишь специалисты. Однако с гением не поспоришь.

10 из 10