Рецензии

Я очень люблю творчество Стругацких, поэтому иначе, кроме как минимальным баллом, оценить такое издевательство над произведением я не смог (это первый и, надеюсь, единственный фильм, которому я поставил такую оценку).

Мне кажется, что фильм рассчитан исключительно на аудиторию избранных мизантропов, которые смогут получить удовольствие от созерцания персонажей фильма. Остальные же зрители — те, кто знаком с произведением, я думаю, согласятся, что книга и фильм имеют очень мало общего, а те, кто не знаком — в большинстве своём просто не поймут, о чём это.

«Трудно быть богом» Стругацких — прежде всего о людях. Фильм же — о серой массе грязи, а то и хуже того. Нарисованная в фильме картина могла бы, на мой взгляд, иметь место лет через дцать после событий повести, если бы её окончание не было таким, какое оно есть, если бы герой произведения продолжил погружаться в серость, возможно, он и докатился бы до такого состояния, каким мы видим его с самого начала фильма.

И то же самое касается всех остальных персонажей. Барон Пампа, мятежник Арата, Кира, даже дон Рэба, хоть его образ и не предназначен для того, чтобы вызывать симпатии, — но каждый из них всё-таки личность. В фильме же все они — такая же грязь, как и вся остальная массовка. Люди могут быть честными, добрыми, благородными, могут, наоборот, быть трусами и подонками. В фильме же нам всех персонажей показывают однотонной серой грязью. И для того, чтобы эту серость как-то раскрасить, приукрашивают её всяческими разновидностями морального и физического уродства. Безусловно, художник имеет право на своё собственное виденье мира, но тогда следовало бы всё-таки дать фильму другое название и не заявлять, что это экранизация повести.

В общем же, моё мнение, что у создателей фильма получилась утопическая картина серой массы, приукрашенная уродами, анатомическими подробностями и прочей грязью, не имеющая практически ничего общего, кроме имён и названий, с одноимённой повестью.

1 из 10

Задерживая дыхание, и зажав нос (на всякий случай) приступил к просмотру шедевра. Первые кадры внушают оптимизм — голая задница во весь экран, сразу вспомнилось детское» в каждом рисунке солнце», затем активность в кадре резко заканчивается, и с нею, тихонечко пискнув, умер мой робкий оптимизм. Постоянное брожение в кадре персонажей, чья функция ограничивается одним- двумя словами, высунутым языком, нарочито гулким выпусканием газов — установите камеру на улице, и вы получите похожий результат, нет не так, просто я не в состоянии оценить грандиозность замысла — слишком узко мыслю. Несомненно — этот фильм, это новое слово в кинематографе, плотно упакованное новаторскими приёмами.

1. Приём высокохудожественной сопли(плевка, отрыжки, мочеиспускания (выбрать нужное). Приём отточен режиссёром и доведён до совершенства. Давно известна «бритва Оккама», теперь есть «сопля Германа».

2. Длинные, супердлинные (как слоновьи сопли) кадры. Несколько раз Ярмольник недоумённо смотрит в камеру в ожидании команды «стоп»… а режиссёр коварно молчит — импровизируйте благородный дон.

3. Обращение с первоисточником. Текст Стругацких написан вкусным русским языком, чтение доставляет наслаждение, в фильме «благородный дон Румата» выражается очень лапидарно для благородного, а уж тем более для сотрудника Института Экспериментальной Истории, которым он является. «Убью, выпорю, уши отрежу, дерьмо, жопа» — богатый словарный запас сразу выдаёт прогрессивно настроенного пришельца с Земли.

Главная причина страданий Руматы заключалась в том, что он — коммунар, и мерзость Арканарской действительности, невозможность изменить её, осознание собственного бессилия — всё это убивало его чистую душу. Поэтому он отчаянно спасал грамотеев, и любил Киру, единственную близкую по духу девушку, искреннюю и незапятнанную. Герман вывел Киру полудурочной, сексуально озабоченной, поминутно обнажающей грудь, и лихорадочно мнущей мошонку Румате. Стоит ли Кира выведенная в фильме, резни устроенной Руматой? Стоит менять ход истории из-за такой» возвышенной» души?

Румата в исполнении Ярмольника — этакий главный санитарный врач Арканара, всем раздаёт платочки, поливает туалетной водицей, занудно поучает — придворный должен быть чистым, в общем типичный Онищенко средневековья. Оставшееся от тяжёлых санитарных обязанностей время Румата весел, раздаёт пинки, оплеухи — способствует ускорению развития планеты как может. Герман выхолостил смысл книги, первый вариант сценария показался ему» слишком комсомольским», и снял своё кино, используя имена персонажей Стругацких, поэтому тем, кто не читал книгу понять смысл происходящего трудно. Разгул и бесчинства серых, в фильме никак не отражены, и уничтожение их Орденом не вызывает никаких эмоции. Дон Рэба в книге Стругацких — вселенский паук, хитрый, изворотливый — он использует Румату в своих целях, Румата даже предлагает ввести в школах курс феодальной интриги, и измерять умения в рэбах. Здесь же Рэба — жирный неопрятный старикан, отвратительный, но не страшный..

Года через три после написания повести некто Цзэ Дун объявил политику культурной революции в Поднебесной, и местные «серые» — хунвэйбины вели огонь по штабам, уничтожали чиновников, когда вакханалия достигла чудовищных масштабов, и хунвэйбины начали убивать друг друга, в города вошли войска и уничтожили зарвавшихся юнцов. Мао вернулся к власти, и благополучно правил до самой смерти в 1976 году. Где был благородный дон Румата?

«Все мы лежим в канаве, но некоторые из нас смотрят на звёзды» О. Уаильд. Если верить Герману, звёзд не видит никто — глаза залеплены дерьмом.

3 из 10

Напуганная описаниями гекатомб различной вонючей грязи и мерзости на экране, долго не решалась посмотреть этот фильм. Но любопытство и долгое ожидание гениальной экранизации Стругацких пересилило. В итоге фильм оставил очень сложное впечатление. Никак не могу его оценить однозначно. Более или менее связные заключения состоят в следующем.

1. Киноязык А. Германа здесь доведен до своего логического завершения. Он всегда тяготел к тому, чтобы в кино все было «как в жизни». И этом фильме камера смотрит на придуманный мир глазами постороннего человека, которому нехотя иногда протягивают путеводную нить в виде закадрового голоса. А так зритель видит на экране то, что увидел бы любой житель Арканара в своей повседневной жизни: кажущееся мельтешение незнакомых людей, занятых непонятными делами, то есть так, как это происходит в обыденной жизни. Диалоги отрывочны, мало понятны, голоса невыразительны и малоэмоциональны, то есть так, как мы говорим в жизни. Плевки, неэстетичные жесты и звуки все подчинены той же идее — в реальной жизни люди не беспокоятся о том, чтобы выглядеть красиво.

2. Судя по тому, как он изображает условное Средневековье, у Алексей Германа очень живое воображение. На него, очевидно произвели неизгладимое впечатление, увиденные в Чехии нависающие над стенами замка туалеты (нетрудно представить результаты их функционирования). Понятно, что в его представлении люди жили очень скученно, то есть вся их жизнь протекала друг и друга на глазах. (непонятно, однако, почему он решил, что Румата будет делать так же, ведь его культурный код диктует ему совершенно другое, и возможности уединиться у него есть). Отсутствие водопровода (кстати, почему общественные туалеты есть, а колодцев, не говоря уже о фонтанах, нет?), канализации, немощеные улицы, утопающие в грязи во время дождя, домашние животные во множестве — все это так, но почему акцент сделан именно на этом? Почему столица Арканара выглядит как руины? Почему нет ни одного храма или молельного места? Ведь монахи-то были? Короче, созданный режиссером мир оставляет очень сильное впечатление, что у того были большие проблемы с мировосприятием.

3. Кроме изображения натуры выдуманного Средневековья в фильме практически ничего больше нет. Люди, не исключая «землян», — и те являются движущимися приложениями к окружающей разрухе.

4. Не знаю, считал ли Герман, что последовательное следование камеры за главным героем способно заменить сюжет, но, в итоге, изображая как можно достовернее свое представление о средневековой жизни А. Герман добился того, что его фильм смотреть невозможно. Вернее, смотреть-то можно, но впечатление от него, наверное, совсем не такое, какое обычно хочет произвести режиссер. Во-первых, скучно, из эмоций — одно отвращение разной степени выраженности, во-вторых, фильм реально может усугубить депрессию у людей ей подверженных ей и испортить настроение у всех остальных. Какой бы смысл (а он несомненно есть, и, наверное, не один) люди не пытались в этом творении обнаружить, но пересматривать его будут единицы, и то, скорее, в научных целях.

5. Я не считаю, что деньги и человеческие усилия, потраченные на этот фильм, пропали зря. В конце концов человечество имеет право на эксперименты, а это в своем роде почти шедевр. Во всяком случае, как говорят в науке — отрицательный результат — тоже результат. И этот эксперимент доказал, что в кино нельзя снимать «жизнь, как она есть», получается несмотрибельно, ведь кино смотрят ради эмоций, которых не хватает в этой самой жизни.

И еще. Снимет же наконец, кто-нибудь Стругацких так, как они писали, вместе с их оптимизмом, юмором, гуманизмом, короче, попытается ли кто-нибудь изобразить лучшие качества человечества и его светлое будущее? Или кишка тонка?

Это не фильм, а рефлексия, возможность поговорить на данную тему, поспорить в рецензиях.

Главная тема это грязь. Во всех ее проявлениях. Каждый вносит свою лепту/соплю в общую жижу и все это сливается в огромное месиво называемое цивилизацией.

При просмотре фильма невольно хочется обыгрывать название: трудно быть зрителем, трудно быть режиссером, трудно быть гением, трудно переплюнуть самого себя, трудно быть грязнулей.

После просмотра так приятно ходить по своей квартире, по городу. Даже уличная урна доверху забитая мусором выглядит как-то эстетично.

Это не фильм-катарсис, это скорее возможность провалиться в общественном уличном туалете. Без сомнений это приключение оставит след на всю жизнь. И зловещие картины свое живостью еще долго будут портить аппетит. А чтоб не думать о них придется занимать свой мозг чем-то высоким, красивым и благородным. В этом наверное и смысл фильма. Его сразу хочется «заесть» хорошими фильмами, книгами.

Еще почему-то мне вспомнилось как я принимаю работу своего 11-летнего сына, когда он помоет пол в квартире. Для него все стало чисто, а для меня какой-то Арканар. Я хожу по мокрому полу и тычу его в грязные углы и комки кошачьей шерсти, которые он предусмотрительно растолкал по щелям и углам.

После просмотра мне показалось что режиссер сделал нечто подобное со мной. Хочется помыться даже если чист. И поискать кошачью шерсть в своем носу.

Вот вам и рефлексия. 3 часа не зря потеряны.

Но мне гораздо приятнее было когда патриарх Кирилл призывал всех россиян с телевизора сделать уборку в квартире.

По крайней мере просто и понятно. Без ненужных соплей, слюней, драматизма, 15 лет съемок и попыток выдать это за высокое искусство и авторское кино.

Кроме названия ничего общего с книгой фильм не имеет.

1 из 10

Заинтересовался противоречивостью отзывов об этом фильме и таки решил посмотреть. Хотелось узнать причины тёрок по поводу кинца. Думал что получу «Зелёного слоника» от Германа, как сказал один из предыдущих ораторов. Сразу скажу: результат оказался для меня полной неожиданностью.

Не рекомендую к просмотру тем, кто ждёт точного соответствия книге и яркой динамики а так же тем, кого раздражает вид нечистот и вульгарной обнажёнки на экране. Вы скорее всего заснёте минут через двадцать.

9 из 10 против ожидаемых 5 или 6 из 10 за хорошую операторскую работу, которую видно уже в трейлерах. Чем же мне понравился этот фильм? Я уже сказал, что там просто фантастическая операторская работа. Каждый кадр — как законченное художественное фото. Кино смотрится как единый и непрерывный поток сменяющихся образов. И поток этот имеет свою направленность и итог. Я бы сказал, что это НЕ экранизация книги, а доведённая до ума реализация изначальной идеи Стругацких. Я считаю, что уважающий себя режиссёр не должен повторять за писателем, по чьей книге он снимает кино как попка-дурак. Он должен использовать книгу как форму чтобы вложить в неё свои смыслы. Именно так должно было происходить действие книги, раскрывающей внутренний конфликт главного героя. Некоторые могут возразить тем, что у Стругацких Румата — это такой «луч света в тёмном царстве», а у Германа он вообще мало чем отличается от своего окружения. Но как он ещё должен быть переставлен, будучи земным учёным под прикрытием среди средневекового быдла и мракобесов? С волками жить — по-волчьи выть. Да кроме того у Германа Румата и все наблюдатели мрут со скуки. В книге было раннее возрождение и земляне пахали как волы по своим заданиям, а в фильме они ошиблись и попали в самое натуральное темное средневековье. Отсюда изменение концепции и характеров героев. Это объясняет различия. В книге Румата занимался допотопным прогрессорством, а в фильме сходит с ума со скуки, постепенно забывая о смысле своего пребывания на этой планете. В книге люди жили в ожидании перемен, печатали книги, строили телескопы и открывали школы, а в фильме вешают умников и скатываются в неосвещённое разумом животное состояние. Даже «серые» сменили акцент. В книге серые противопоставлялись раннему ренесансу — умные люди против серого быдла, а в фильме серые олицетворяют окружающий мир. Цитата Руматы из фильма: «Серые под цвет местного строительного камня. Х*евого, кстати.» Я заметил, что многие сомневаются в актуальности этой картины. В ответ могу сказать, что редкая тема бывает столь актуальна на протяжении всей человеческой истории, как тема слабых ростков разума, противостоящих засилью грубого невежества и низких инстинктов.

Жаль, что многие не увидели в фильме ничего, кроме обилия нечистот. Подобное кино и всё в них происходящее следует рассматривать как аллегорию и символы. В конечном итоге Румата у Германа чем-то напоминает ещё античную (в последствии — гностическую) концепцию духовного начала, погружённого в глубины материи. Земля здесь читается как символ Небес или мира Идей. А Арканар и вся та планета — материальный мир. Румата в конце концов срывается. Так и душа забывает в материи, что она такое и откуда. Впрочем, это моё видение. Всё, что я хотел сказать в этой рецензии — не стоит быть слишком поверхностными в своих суждениях. Иногда сигара — это не только сигара.

9 из 10

Честно признаться, я удивлен тому, что эта чернуха существует в этом мире. Удивлен потому что, 14 лет это все снималось. И это сняли на три часа. И все для одного — сделать чернуху по братьям Стругацких, и сделать это круче Зеленного слоника. Но к сожалению это не удалось режиссеру этого фильма. Почему? Сейчас объясню.

Начну я пожалуй с актерской игры. Увы, но Зеленый слоник выигрывает у ТББ, ибо там актерская игра запредельно великолепная, а тут просто великолепно-вялая. Во-вторых это харизма героев, все персонажи в Трудно быть Богом (2013) не харизматические, кроме Руматы в исполнении Ярмольника и Рэба в исполнения Чутко. Но даже они не что по-сравнению со всеми персонажами Зеленого слоника. Да, да! Персонажи Епифанцева, Маслаева, Осмоловского и даже Пахомова намного харизматичны, чем эти два персонажа. И в принципе это особо касается персонажа Епифанцыва, и особо касается персонажа Ярмольника. Ибо у обоих персонажи попадают в одну и туже ситуацию, а именно сталкиваются с настоящими психами. И в этом плане персонаж Епифанцева, да и сам Епифанцев намного круче, чем персонажа Ярмольника и самого Ярмольника в частности. Далее идет экшен. Да в обоих фильмах он вялый и его трудно найти. Но в Зеленом слонике он поставлен значительно лучше, чем в Трудно быть богом. Тот кто, смотрел поймет меня. Ну, и последнее, чего нету в ТТБ, и из-за чего он хуже ЗС. И это мат, который не говорят, а орут! Да, когда происходит на экране всякая мерзость, то всегда сопровождайте её большим количеством мата. Потому что во-первых так лучше, а во-вторых зритель запомнит кучу пламенных цитат в фильме! И признаться честно я бы хотел, что бы три часа этого фильма были наполнены матами и криками как 86 минут в Зеленом слонике. Тогда бы для меня это был шедевр российской чернухи.

И в результате зачем снимать 14 лет и делать все уныло? Ведь можно снят за месяц с матами и полным весельем. Так что если вам нравится чернуха, то смотрите лучше Зеленый слоник. Ибо во-первых это быстрее, а во-вторых веселее.

4 из 10

Я являюсь большой поклонницей книг братьев Стругацких, ну и просто не могла не пойти на фильм.

Начнем с того, что восприятие книг и фильмов немного разные, авторы делают акцент на полноте слов, на том, чтобы включилась читательская фантазия, этого они достигают за счет мелочей, прочитав книгу, я не понимала, что все настолько серьезно. В фильмах же, мы получаем больше зрительное восприятие, возприятие звуков. действий.

Да, это 100% авторское кино, и Алексей Герман, смог снять его настолько хорошо, что думаю никто не сможет его переплюнуть. Но этот фильм сложен для понимания, это пока что высший уровень кинематографа, который мне довелось видеть, он многим будет непонятен, многим покажется сложным, возможно его надо посмотреть не здесь и не сейчас. Может наши дети абсолютно поймут этот мир.

Действие картины разворачивается на другой планете, по времени, это было бы Земное средневековье, и оно показано как нельзя лучше. Грязь, вонь, жадные, беспринципные серые, рвущиеся к власти. Правильно ведь сказано: Ведь там, где всю жизнь живут серые, обязательно придут черные.

Дон Румата, член исторической экспедиции с Земли, чья задача заключается в том, чтобы незаметно, повести хот событий в нужное русло. ведь эта раса еще так молода и они могут избежать многих ошибок землян, благодаря Румате.

Но видя, что происходит, Румата долгое время колеблится, его терзают страшные мысли, ведь живя с волками он сам начал выть, веря в то. что потерял свою человечность, так как со временем он начал утрачивать человеческие ценности. И открывает для себя потайные, ужасные черты своей человечности.

И это только малая доля того, над чем и зрителям придется задуматься.

Фильм атмосферный, даже более чем, это понимаешь уже с первых кадров, да, его тяжело смотреть, не подготовленному человеку, но вникнув, ты уже не сможешь остаться равнодушным.

Ну а что стало с Руматой. А богом… богом быть сложно

10 из 10

Другая планета. Другая цивилизация. Другое измерение.

Если кто смотрел «Сладкий фильм», тому страшно не будет. Задумка Германа-старшего понятна — протащить зрителя через хлюпающую клоаку, чтобы на собственной шкуре испытать тот облом, который испытали земляне-исследователи, оказавшись вместо эпохи возрождения в эпохе маразма.

Удивляют долгие сцены. Обычно в кино каждый дубль достаточно непродолжителен. Здесь же сцена может длиться бесконечно долго. Причём, с кучей действующих лиц, активно копошащихся в склизком дерьме, а сверху ещё что-то льётся. И камера на месте не стоит, а искусно лавирует между брызгами, каплями и соплями. Бедные актёры — если представить, что таких шмыгающе-рвотных дублей может быть и сорок, и пятьдесят, то спинным мозгом врубаешься, что клоака, в смысле — настоящее искусство — требует жертв. К финалу картины любой проникнется, что всё шевелящееся надо тупо замочить. Это вам не Звёздные войны. И не Аватар.

Другая планета. Другая цивилизация. Другое измерение. Это клоака, детка.

У каждого века — своё средневековье
Станислав Ежи Лец

Оставив позади захлебнувшихся в нечистотах и выбывших из заплыва на первых минутах, постараюсь разобраться хотя бы в собственных мыслях. Отзывы приятия и восхищения одинокими островками возвышаются среди бурных волн непримиримости с побелевшими от непонимания барашками.

Среди признавших в «Трудно быть богом» шедевр писатель Умберто Эко. Один из первых зрителей картины предупреждает:

«Трудно быть богом, но трудно и быть зрителем — в случае этого лютого фильма Германа.»

Пронзительно чистый грязно-серый цвет, заполненный рожами, мордами, ряхами, харями, ошмётками человеческих тел, живущих в привычной протоплазме соплей и экскрементов. Реальность познаётся на вкус и на запах. Серый делает всё отстранённым и приглушает рвотный рефлекс. Среди его бесчисленных оттенков белеет человеческое лицо. Дон Румата. Бесконечный проход сквозь выморочный мир Брейгеля и Босха. Картинка насыщена деталями так, что нет пустого места. Пачкающими, травмирующими, неуютными. Глазу не на чем отдохнуть. К этой плотности пространства Герман поднимался всю свою кинематографическую жизнь. Вершина — «Хрусталёв, машину». Там режиссёр создал мир выморочной реальности и втянул неосторожного зрителя внутрь. Результат доверчивости — эффект невыносимого присутствия. Из наблюдателей мы превратились в участников и удушье не наблюдали, а испытывали. Казалось, «Хрусталёва» уже не превзойти.

В «Трудно быть богом» Алексей Юрьевич замахнулся на нечто более грандиозное. Он создал мир, не привязанный визуально к страшной, но близкой эпохе. Сотворил небо и землю, безвидную и пустую. И отвратительное пространство средневековья, где никогда не будет возрождения, заселил чёрно-серыми тенями людей и предметов. Преисподняя не только вне времени, но и вне пространства.

Тринадцать лет бродил Герман по кругам творимого ада в поисках входа для нас, но ворота не открывались. Так и осталась вселенная Арканара «вещью в себе». Но что, если бы ему удалось открыть дверь и втянуть нас внутрь, как в «Хрусталёве»? Даже страшно представить, какими мучительными душевными травмами могло это закончиться. Так что в герметичности пространства фильма есть и элемент спасения.

В некоторых поздних книгах Стругацких одним из существенных действующих лиц является внешняя сила (Бог, природа, провидение, судьба?), ставящая палки в колёса главному герою и мешающая ему изменить мир. Во спасение этого же самого мира. Не помогают ни настойчивость, ни связи, ни друзья, ни наука. В связи с этим возникает крамольная мысль. Уж не вмешалось ли это неведомое Нечто и сюда, не дав Герману довести работу до идеала и раскрыть перед доверчивым зрителем врата ада? Представьте себя прогуливающимися в правой створке босховских «Садов земных наслаждений». Не перед триптихом, а внутри. Возможно, результат полностью не достигнут, но какова попытка!

И вторая существенная деталь в режиссуре Германа. Невнятность речи. Уже в «Хрусталёве» существенную часть текста трудно разобрать. В «Трудно быть богом» Алексей Юрьевич пошёл дальше. Различима речь от автора, можно разобрать сентенции Руматы, выкрики и проклятья мальчишки. Понятно большинство реплик барона Пампы, часть диалогов. Всё остальное — неразборчивое бормотание. Вербальное уходит на задний план, уступая место визуальному. Смысл происходящего оказывается понятен на ином уровне. Шаманство какое-то. Возможно, если бы Герману было отпущено снять ещё один фильм, он обошёлся бы вообще без слов, и косноязычие героев рассказало бы нам больше самой изысканной и артикулированной речи.

Из чётких деталей и смутных звуков выстроен Арканар. Румата — часть этого мира. Благородней остальных, чище, ироничней, умнее, не убивает, а «только» уши врагам отрезает. «Романтический» герой. Свой среди чужих. Но вот он берёт в руки нечто, напоминающее саксофон, и начинает играть блюз. В фильме 1986-го года «Перекрёсток» (Crossroads) прозвучала фраза «Blues ain`t nothing but a good man feeling bad…», добитое до анекдотического: «Блюз — это когда хорошему человеку плохо, а попса, когда плохому хорошо». Благородному дону плохо и он, прикрыв глаза, прячется за пульсацию сакса. Чистым прозрачным хриплым звуком прорезает блюз мир средневековой «попсы». Единственное спасение для неё — заткнуть уши обрывками грязных тряпок. Но приглядитесь, как им хорошо! Дебильные улыбки не сходят с дебильных лиц. Пока не прирежут, не повесят, не вздёрнут. И от этого людоедского веселья становится ещё страшней и противней. Слишком много отвратительных параллелей с рельностью сегодняшних дней.

Не хочу останавливаться в этом тексте на эволюции дона Руматы, на его страшном и столь сладостно ожидаемом превращении из наблюдателя в мстителя (сиречь, убийцу). На белых платках, одноразовых элементах чистоты. На белых розах не от мира того. На сложной иерархии отношений. Всё это нужно увидеть своими глазами, а не читать в умных и глупых обзорах. Перейду сразу к финалу.

Конец фильма. Белый цвет снега, покрывающего болота, горы дерьма, трупы. Времени по-прежнему не существует, но возникает пространство. Приглушены чавкающие звуки преисподней. Не навеки. До следующей весны, когда снег сойдёт. Нас уже научили, что на смену серым приходят чёрные, и снова, и опять, и бесконечно. Привычная смена декораций перед следующим кругом ада.

Рамки картины замыкаются. Всё тот же блюз. Только импровизация на фоне белого безмолвия звучит ещё тоскливей и пронзительней. Маленькие чёрные фигурки бредущих из ниоткуда в никуда отца с вопрошающей дочкой.

- Тебе нравится эта музыка?
- Не знаю.
- У меня от неё живот болит.

Не случайно этими словами завершается фильм. Можно понять всех. И отца, не воспринимающего свободу космического джаза. И дочку, пока не имеющую грязных тряпочек для затыкания ушей. И создателя, надеющегося, что они ей не понадобятся. И зрителей, у которых болит живот.

В 1948-ом году Джексон Поллок, поливая краской фибролит, написал картину «Номер 5, 1948». Можно относиться как угодно к абстрактному экспрессионизму, но в 2006-ом году она была продана на аукционе Сотбис за 140 миллионов долларов, став одной из самых дорогих картин в мире. Свой секрет Поллок поясняет так:

«Я продолжаю отходить от обычных инструментов художника, таких, как мольберт, палитра и кисти. Предпочитаю палочки, совки, ножи и льющуюся краску или смесь краски с песком, битым стеклом или чем-то ещё. Когда я внутри живописи, то не осознаю, что делаю. Понимание приходит позже. У меня нет страха перед изменениями или разрушением образа, поскольку картина живёт своей собственной жизнью. Я просто помогаю ей выйти наружу. Но если я теряю контакт с картиной, получается грязь и беспорядок. Если же нет, то это чистая гармония, легкость того, как ты берешь и отдаешь».

Потерял ли Герман за 13 лет работы контакт с с картиной? Не думаю. Некоторые произведения искусства можно рассмотреть только с большого расстояния. Дайте срок.

Трудно быть Богом.

Фильм для меня вне оценок. Если необходимо, то

10 из 10

Фильм не является художественным фильмом в привычном понимании. Видеозарисовки, аудиовизуальное произведение, все что угодно, но не кино.

Смотреть его не интересно. Никто не будет всерьез разглядывать и обсуждать визуальные достоинства Черного квадрата. Технику мазка Малевича и тонкости цветопередачи. Так же бессмысленно обсуждать достоинства и недостатки данного произведения в координатах кинематографа. Его можно заставить себя посмотреть и о нем можно говорить как о социо-культурном феномене.

Как наш вариант рефлексии на происходящие в мире культурные процессы я его и попробую рассмотреть.

За последние несколько лет в молоко масс медиа выпущена целая обойма однотипных по своей художественной сути картин. «Волк с Уолл Стрит», «Грязь», «Дом Хэмингуэй», «Великий Гэтсби». Наш ответ Чемберлену — «Трудно быть богом». Эти, такие разные, фильмы объединяет серый надгробный камень, каждый фильм, как эпитафия на этом камне. А установлен камень на могиле просвещенного либерализма.

Как и большинство эпитафий они пытаются оправдать покойного. Показать его достоинства и достижения. И как в любой эпитафии, единственная надежная информация которую из неё можно извлечь — персонаж мертв.

Центральной фигурой везде выступает человек, каким он представляется с вершин развития современного мировоззрения. Это мировоззрение более менее принято называть просвещенным либерализмом. Животное находящееся в социальных связях и снабженное интеллектом. Животное связанное лохмотьями отжившей этики, выбирающееся в мир, где большинство сидит в коконах своих бредовых представлениях о реальности. Бредовых представлениях о Боге, добре, справедливости, любви. Весь этот инструментарий взаимной манипуляции способен закрывать глаза «обычным людям». Герои видят реальность без прикрас.

Если в иностранных фильмах обобщенно герой приравнен в итоге к нулю, то в «Трудно быть богом» предпринята некая попытка самооправдания. Основной художественный прием — если нечем обосновать положительный образ, сделаем максимально отвратительным окружение — на его фоне «герой» начнет выглядеть положительно. Это классический прием самооправдания

российской интеллигенции — изобразить максимально отвратительно все что их окружает, что бы собственная серость и убожество засияло белизной на фоне тотального дерьма.

Пожалуй самый интересный драматургический момент в фильме это появление титра «Выражаем благодарность за помощь в создании фильма Алексею Кудрину Михаилу Прохорову». Титр очень многослойный — на поверхности деньги, чуть глубже, та самоидентификация российской интеллигенции (естественно включая Кудрина, Прохорова и Германа), исходя из которой они пытаются сказать, как «трудно нам быть богами», еще чуть глубже, роль этих людей в создании того образа реальности, который широкими мазками дерьма метафорически передается в этом фильме. Реальности запредельного скотства, в которой герои вынуждены что то такое вроде полезное делать, но что, зачем и почему уже никто не знает.

Все эти фильмы осмысление реальности в которой Бога нет. Осмысление как пустоты или хаоса.

Причем тут смерть либерализма? Помимо убедительно показанного эстетического и мировоззренческого тупика есть еще понятный социальный аспект. Логическим следствием художественного вскрытия этической пустоты является замещение механизмов, которые строились ранее на этике, механизмами, которые будут строится на насилии и тотальном контроле. Иными словами, логическим финалом «просвещенного либерализма» является «тоталирзм 2,0». Система управления ясно строящаяся на общественном принятии тотального контроля и тотального управления по всем вопросам, которые общество посчитает общественно значимыми. Не знаю, что хотел сказать автор, но получился у него приветственный гимн грядущей тоталитарной власти. Власти людей в детстве хорошо запомнивших «Эдем» Лема, и знающих, что самая устойчивая власть, та, которой нет.

На самом деле это уже произошло. И в «элитах» уже давно господствует не «либерализм», а «дарвинистский реализм». Либеральная идея заняла свое место наравне с религией, демократией и прочими системами манипуляции. Кокаин правит миром.

И судя по последним событиям, в России наконец наладили поставки.

2 из 10