Рецензии

Итальянское кино после тяжёлой продолжительной болезни, поразившей его по смерти Висконти и Феллини, похоже, начинает потихоньку приходить в себя. Последние 2 их фильма, что с успехом прошли по миру — «Лучшее предложение» Торнаторе и данное произведение Соррентино — тому свидетельство. Если расставлять приоритеты: «Предложение» более интересно поставлено, но у «Красоты» больше претензий называться произведением искусства в широком смысле этого слова. Да и «Оскар» за лучший фильм года не на английском языке кое о чём говорит.

Что мы имеем в картине? Прежде всего, хорош главный герой, якобы писатель, а на деле светский журналист-бездельник в исполнении Тони Сервилло — очень реалистичный (там многие второстепенные персонажи хоть и великолепные, но явно гротескные), ничего лишнего, всё в меру и всё очень со вкусом. Вроде как и играть-то там особо нечего, но смотрится он просто здорово. Панорама разлагающейся современной элиты итальянского общества дана просто шикарная, совершенно шедевральный паноптикум, зоопарк и цирк уродов. Ну и фильм просто очень красиво снят (не всегда и везде, но эффектных кадров много).

Что касается минусов — на мой взгляд, их 3: излишняя затянутость (особенно вечеринки в самом начале картины), местами чрезмерная перегруженность символизмом и, самое главное, мне не очень понравилась вся эта последняя линия со столетней монахиней, пусть это тоже символика, но какая-то она уж слишком неприятная, что ли.

В целом, фильм однозначно достойный своих наград: помимо «Оскара» он получил в этой же категории ещё «Глобус» и «Бафту», а также был назван «Европейским фильмом года» (Соррентино лучшим режиссёром, Сервилло лучшим актёром). Зато Канны не дали НИ-ЧЕ-ГО вообще (!), политкорректно присудив свою пальмовую ветвь примитивнейшей тошнотворно-картонной поделке про лесбиянок. Но Канны это уже давно диагноз. Резюме: любителям кино как искусства, особенно кино времён Висконти и Феллини, смотреть однозначно. Это не шедевр на все времена, но картина очень достойная.

8 из 10

Краткий пересказ сюжета 'Великой красоты' таков: главный герой — стареющий писатель-мультимиллионер — человек очень тонкой душевной организации, он пронзительно чувствует красоту, особенно красоту Рима.

Однако он окружил себя совершенно пустыми людьми, полными ничтожествами, и его тонкая душа очень от этого очень страдает, уже лет 40 приблизительно. И даже самые крутые в Риме вечеринки с кокаином, которые он устраивает у себя в доме, не спасают от тоски. И икра не лезет в горло, и «Клико» не льется в рот. Поэтому писатель бродит по улицам Рима и напряженно страдает. Ищет, где он потерял себя. В конце-концов оказывается, что великая красота — не в Риме, а в …сиськах. Той первой девушки, которая ему отдалась. А все считали его циником. А писатель — он вон как тонко настоящую красоту понял. К 65 годам-то.

Наверное, моя душевная организация не настолько возвышенна, поэтому фильм я абсолютно не воспринял. К чему снимать эти эпопеи из серии 'богатые тоже плачут'? Кому вообще адресован фильм? Чтобы какой-нибудь итальянский врач, зарабатывающий какие-нибудь жалкие 10 000 евро в месяц посмотрел, какой упадок творится в жизни супер-богачей, и понял, что все, это — конец света, падение империи? Ну или не знаю, что может понять обычный человек ну или хотя бы просто богатый? Что Рим уже не тот? Может быть, теоретический врач решит, что ему следует покрасить волосы на лобке в красный цвет и биться об стену головой, устраивая перформансы, как в эпизоде фильма?

Ну а что подумает какой-нибудь врач из стран победнее? «Загнивает Европа»? Ну так европейская цивилизация сколько уже загнивает, уже скоро 100 лет, как Шпенглер подробно описал процесс. Ан нет, жива старушка Европа — прокачалась ботоксом и молода, как никогда.

Может, я циник или чего-то не понял, за что дали «Оскар». Нет, визуально фильм безупречен, просто отличен, возможно, за это и дали. Но за внешней стороной, что там? Ничто.

5 из 10 за красоту и безупречно красивую операторскую работу

«Настоящие комедии все одинаковые, как свет маяка. Они дарят надежду…» (Из неопубликованного)

***

Каждое мгновение жизни бесценно. Будущее прекрасно. В разных ситуациях жизни есть место юмору. Впечатления от фильма — как давным-давно, когда посмотрел «Бриллиантовую руку», или лет десять назад — «Реальную любовь». А еще захотелось, во-первых, сделать что-то хорошее своим близким и, во-вторых, не откладывая в долгий ящик, замахнуться на роман.

Всех заинтересованных лиц, особенно редакторов больших и малых издательств, прошу не беспокоиться. Первое угасло само собой, а второе воплотилось в эту рецензию.

Фильм начинается сценой разнузданной вечеринки, где не очень молодые и молодые люди пьют, танцуют и веселятся. Уж не обличение ли развратных нравов богемы?

Нет. Режиссер (Паоло Соррентино) снял жизнеутверждающую комедию. Сорок лет назад написав дебютный роман, Джеп Гамбарделла (отличная роль Тони Сервилло) приехал покорить Рим, а Рим, как видно, покорил его — своей атмосферой, своими памятниками старины, улицами и тротуарами, красивыми женщинами. Тот, кто оказался внутри этой Великой красоты, должен или смириться или — бросить вызов наследию прошлого. И писатель начал искать свою Великую красоту.

Он искал ее на новомодных спектаклях и рискованных перфомансах. Ее координаты он хотел выведать, беря интервью у людей искусства. Он смотрел по сторонам — чаще среди развлечений суетной богемы, но порой бросая ищущий взгляд за ограды монастырей. Пытался найти ее след на тропинках встреч с давними друзьями.

Он не написал больше ни одного романа, но его рецензии и интервью были востребованы, и осязаемым результатом стала огромная терраса его квартиры с видом на Колизей — что может быть прекраснее? Разве что стая фламинго, присевшая отдохнуть на этой террасе.

Но жил он не только ради квартир с видом. На этой террасе он, как раньше, задавал себе тот же вопрос: что есть Великая красота?

По фильму, Великая красота — это люди, которые приходят к нему в гости на эту террасу. Великая красота живет внутри каждого человека, и только в общении с другими людьми этой красоте суждено пребывать во веки веков. Красота знаменитых площадей, улиц и парков остается великой всегда, но от нее становится тепло, если идешь по ним с близким человеком.

Великая красота — в воспоминаниях юности и в еще не до конца упущенных шансах — если не на завладение этой красотой, так хотя бы на продолжение ее поиска.

Ее нельзя схватить и удержать, ею можно восхититься и продолжать искать дальше. Великая красота неисчерпаема, а ее поиск наполняет жизнь смыслом. Когда мы живем — мы ищем ее. И если мы всё еще ищем, то, значит, — еще живем.

Понимаю, что это снизит лирический накал моего повествования с 25 до 15Вт, но удержаться не в силах: жираф в фильме — тоже Великая красота!

Даже находясь под давлением самых непривычных для него обстоятельств, человек все равно ищет Великую красоту. Возьмем, к примеру, Семен Семеныча Горбункова из «Бриллиантовой руки». Вроде бы он притворялся, что ищет халат с перламутровыми пуговицами, ведь к этому времени он уже нашел свою Великую красоту. Но ее гармоничная незаконченность и текучесть предполагала стойкий перламутровый оттенок — именно так сложились обстоятельства после бурной туристической поездки.

Процесс поиска вечен, как и сама Великая красота. Если бы Семен Семеныч все-таки нашел бы халат с перламутровыми пуговицами, он бы на этом не остановился. И пусть массовое производство перламутровых пуговиц давно прекращено — будем искать.

10 из 10

Фильм требующий от зрителя больше, чем дающий. Требующий в первую очередь внимания, во вторую, некоторую эрудированность, начитанность. В фильме мелькают Достоевский, Марсель Пруст, Флобер, Тургеньев. Да и к тому же главная идея про «Великую Красоту», которую я понял как моральное падение, подмена ценностей и внутреннюю пустоту в душах людских, но в то же время, толстовская капля веры в людей, отнюдь не популярна… Эту тему стараются избегать, не замечать, хотя скорее просто не видят. У Соррентино хватило мужества ее осветить, он не испугался потерять из-за этого часть аудитории, предпочитающей поедать попкорн, вместо того, чтобы взглянуть внутрь себя.

Средства передачи мыслей автора, выраженные в поведении и диалогах героев, весьма заурядны, просты и прямолинейны. Полагаю, эти упрощения не из-за отсутствия вкуса, а из-за желания сделать фильм доступнее для обывателя, но в то же время видны тонкие, изысканные приемы, претендующие на Артхаус.

Примерно тоже сделал Кеннеди с «Джакондой», превратив элитарный образ «Мона Лизы» 16 века в образ массового потребления. Вот и у Соррентино получилось что-то среднее, на грани профанации.

Смотря фильм у меня появилась в голове фраза «Посредственность с выкриками изысканности».

Да, именно эти слова характеризуют весь фильм.

7 из 10

Потрясающее Кино. Глазами главного героя(безупречно сыгранного Тони Сервилло) автор проецирует отношение Италии к самой себе. Вечная и не перестающая волновать красота создает ощущение ежесекундного присутствия здесь и сейчас, красота форм, фонтанов, кричащих детей. Своеобразная медитация, в которой герой прекращает раскручивать вереницу ни кому не новых мыслей о сути и бытие. Эта красота не теряет своей силы, даже после знакомства со всей суетной и бессмысленной тусовкой современной Италии. Эта так, называемая элита, по сути перебралась из «La dolce vita» в Италию времен Соррентино и Сервилло, времен новых технологий и старых иллюзий. Пустота плохо загримированная, обличает себя громкими вечеринками и праздными разговорами, драматичными признаниями и дурным вкусом современного искусства. Безмятежность и тактичность главного героя, расставляет верные акценты в хронологии происходящего, но стильно срежиссированная шелуха времени не перестает завораживать.

Послевкусие медленно, обволакивающее небо. Фильм оставляет в зрителе состояние неоконченного диалога, пускай бесконечность и в суете, и в праздности, но и в величии Вечного города.

Паоло Соррентино хороший режиссер. Он все уже доказал ранее. Амбициозный и тонкий. Теперь вот он замахнулся на заочное соревнование с Феллини. Да так серьезно, что впору критикам приобретать самые точные линейки, ну или иные приборы для измерения. Получается ведь у мастера вполне конкурентоспособно.

Посудите сами. Эстетский фильм представляет собой нагромождение разнородных микросцен, не более 2—3 минут каждая и формирующих, если сосредоточиться — широкий диапазон разного рода визуальных впечатлений и историй, окружающих жизнь немного подуставшего в своей жизненной опытности режиссера. Однако, если совместить в современном фильме всю кажущуюся винтажность «Рима» и «Сладкой жизни», то едва ли можно стать вторым Феллини. При всех эстетских премудростях, а ведь красиво все развернулось, куда более сексуально в самом хорошем понимании этого слова и несколько трагикомично, как печальное, неожиданно искреннее лицо Фанни Ардан. Не разу не шедевр, но и не аутсайдер в году 2013. Просто авторский взгляд Паоло Соррентино. По мне, конечно, его предыдущая работа удалась гораздо в большей мере

7 из 10

Главный герой картины -Джеп Гамбарделла- представитель римской богемы, светский лев, писатель, журналист, отметив свое 65 -летие впадает в жизненный кризис, связанный с недостаточной реализацией своих творческих способностей и невозможностью идентификации себя и своей роли в окружающем мире.

Подобно герою романа Германа Мелвилла «Моби Дик», Джеп Гамбарделла, в юности едва не ухвативший за хвост Великую красоту, посвятил свою жизнь поиску квинтэссенции прекрасного. Что есть Великая красота? Величественные монументы Рима, произведения искусства, музыка? Может быть она скрыта в обнаженном женском теле или в смехе играющих детей?

«Мне было предначертано стать чувственным, мне было предначертано стать писателем…»

Что есть чувственность главного героя? Это и благословение и проклятие одновременно, способность видеть великую красоту, ее отголоски во всем вокруг, именно отголоски ускользающей красоты, которые ты не способен захватить, зафиксировать надолго. Трагедия, подобно трагедии романа Камю «Счастливая смерть» — пышущий прекрасный мир вокруг и неспособность с ним соединиться, слиться воедино. Джеп ищет красоту в следствиях, но не в причине. Мертвый город, мраморные останки былого величия. Увядание женской красоты и тщетные попытки хоть немного приостановить разрушительное течение времени.

«Я искал большую красоту и не нашел. Все всегда заканчивается ею, смертью, но сначала была жизнь и бла бла бла, все происходило под болтовню и шум. Тишина, чувства, переживания и страх — легкие и беспорядочные вспышки красоты, а потом нищета несчастного человека и все это под покровом смущения от существования в этом мире…»

Попытки ухватить ускользающую красоту оказались тщетными. По совету старой монашки, герой, в попытках найти ответы на свои вопросы отправляется к корням.

Жизнь с ее радостями и горестями, с короткими вспышками красоты, с ее цветением и увяданием — и есть Великая красота. Попытка ухватить ее бессмысленна. Выход есть лишь в творческих силах человека, способных оживлять любые наши фантазии. Это и есть фокус, которому должен научиться главный герой. Раз — и жираф исчезает. Раз — и окружающая действительность погружается в голубой океан фантазии. Роман начинается…

Только ленивый не сравнил фильм «Великая красота» с творчеством Феллини, и в частности, со «Сладкой жизнью». Но в данном случае я бы взял немного шире.

«Я питаю глубокую веру в фантазию — она является не чем-то, свойственным психическим больным, а присутствует в самой жизни. Я верю в фантазию, которая принадлежит жизни и обладает объемом и масштабами куда более реальными, чем то, что мы считаем физическим измерением» (Ф. Феллини о к/ф «Сладкая жизнь»)

Одна из мыслей, которую Феллини проводит через все свое творчество заключается в том, что превалирующую роль в человеческом бытии играет не окружающая объективная реальность, беспорядочная, хаотичная, глухая к драме человека ищущего, пытающего найти смысл бытия, найти ответы на вечные экзистенциальные вопросы, а субъективная интерпретация окружающей действительности, способность человека к творческому переосмыслению окружающего мира, к фантазии.

Он проводит одну и ту же мысль через все свое творчество, от фильма к фильму тонко раскрывая те или иные аспекты этой проблемы. Крушение лиричных фантазий человека в «Ночи Кабирии», погружение человека в мир субъективного — «Амаркорд», «8 1/2 », жизнь человека, забывшего о мире фантазии, лишившегося творческих сил, оставшегося один на один с голой холодной окружающей действительностью — «Сладкая жизнь».

Соррентино пытается переосмыслить опыт своего великого предшественника и вместить всеэто переосмысление в одну картину. И если в визуальном смысле эта задача решается вполне успешно, в том числе и за счет шагнувших вперед технологий фильмопроизводства (фильм действительно красивый), то в плане концептуальном, фильм неизбежно меркнет перед своими предшественниками. В попытке навести мосты со зрителем, основная мысль разжевывается до состояния нано каши и теряет свою остроту, а фильм, хоть и весьма ладно скроен, как шикарный приталенный пиджак главного героя, но все-таки оставляет ощущение, что перед нами не более чем качественный эрзац, и очередной повод пересмотреть Великие шедевры прошлого…

8 из 10

Есть фильмы, о которых сложно писать. Пересказывать сюжет нет смысла, так как он всем давно известен. Говорить о вызванных просмотром чувствах — это личная и, как мне кажется, мало кому интересная информация.

И, все же, рискну. К «Великой красоте» я подошел через продолжительный этап итальянского неореализма, фильм Де Сики, Антониони и Феллини. И только подумал, что родник иссяк, как встретился с дуэтом Соррентино — Сервилло. Случайно.

Это был первый фильм, который я посмотрел на ноутбуке, на котором смотреть кино не люблю. Посмотрел за один присест, боясь даже попить воды, чтобы не потерять ощущения сопричастности происходящему на экране. И тут же посмотрел второй раз с супругой, потому как очень хотел поделиться. А потом — с друзьями, желая посмотреть в глаза тем, кто впервые открывает для себя «Великую красоту». Стоит ли говорить, что вслед за этим были отсмотрены все фильмы режиссера Соррентино и актера Сервилло?

О чем же кино? О сильном, умном и ярком человеке, который живет в мире упущенных возможностей. 65-летний Джеп Гамбарделла с блеском по жизни играет свою роль, принимая и понимая игру окружающих его людей. История рассказана с нежностью, без нравоучения. Что до самой Великой Красоты, которой посвящен фильм, то она «может поразить, как смерть, или нанести рану, которая никогда не затянется».

На мой взгляд, это лучший фильм 2013 года. Приятно и трепетно прикоснуться к Настоящему Кино.

ЦИТАТЫ

- Через несколько дней после того, как мне исполнилось 65, я понял одну важную вещь: я не могу больше тратить время, делая то, что не хочу делать.

- Утро для меня — объект непонятный, неведомый.

- В Риме постоянно что-то случается, но ничего не происходит.

- Похороны — это светское мероприятие по большей части. Нужно терпеливо ждать, когда рассеется толпа вокруг родственников. И только тогда, когда ты убедишься, что все гости заняли свои места, только в этот момент можно подойти и выразить соболезнование. Таким образом, тебя заметят все. Берешь руки скорбящего в свои и не выпускаешь их. Шепчешь на ухо разный вздор, что-нибудь утешительно-обнадеживающее. Ну например: «В те дни, когда почувствуете пустоту вокруг, знайте — вы всегда можете на меня рассчитывать».

- Никогда не плачь на похоронах. Не кради сцену горя у родственников. Это недопустимо. И аморально.

- Наши паровозики — лучшие в Риме. Потому, что они никуда не едут.

10 из 10

Наверное, когда мы влюблены в произведение, нам хочется создать что-то подобное (Марсель Пруст)

Горе тебе, Рим, город крепкий! Далеко позади военная разруха, а на смену роскошной dolce vita, взметнувшейся фениксом и ознаменовавшей долгожданное время жить, пришел дерзкий декаданс. Сладостно-бесстыдная музыка вечного празднества не утихает над таким же вечным городом, городом контрастов. Там, где поутру падают замертво туристы, не в силах вынести великолепия роскошных piazza и palazzo, ночью престарелые и пресыщенные нюхают кокс и пританцовывают паровозиком под клубный микс. Как торжественный органный хорал чередуется с энергичной «Far l’Amore», так неторопливые пролеты камеры над семью холмами сменяются ее полупьяными выкрутасами и беззастенчивым клиповым монтажом: все переворачивается вверх ногами, мельтешит и маячит, сверкает пайетками и брызжет потной похотью, пока в фокус не попадает Джеп Гамбарделла, циничный и усталый король селебрити. Манерно прикуривая сигару и изображая рассказчика из «Амаркорда», он вспоминает…

Выводя на первый план героев, разменявших пятый, а то и шестой десяток, Соррентино печально констатирует увядание великой культуры. Они не создали ничего в своей пустой прожженной жизни, растратив ее на псевдозначимые социально-политические высказывания и прочее «бла-бла-бла», свели статус нынешней Италии к стране «моды и пиццы», «торгашей и бакалейщиков». Но хуже то, что идущее на смену поколение еще посредственнее, еще анемичнее. Оно разбивает лбы о дышащие древностью стены в припадках ниспосланных из космоса перфомансов; вымазанное краской, поклоняется танатосу; лишенное детства, зарабатывает миллионы «вылитой живописью». Современное искусство развивается под лозунгом «Я художник, мне не нужно ничего объяснять», ему неведом страх оставить за собой уродливый след хромоножки, задохнуться «от слов, от образов, от звуков, которые не имеют права на жизнь», неведома рефлексия восьмого с половиной фильма Феллини. Здесь каждая размалеванная актрисулька лелеет мысль написать роман в духе Пруста, хотя очевидно, что могут получиться лишь очередные «50 оттенков пустоты». Творческий импульс либо сводится к «отчаянному соревнованию в развращенности, похотливости, оригинальничании», либо отсутствует напрочь, заключая в свежих телах черную и старую глупость. Такое путешествие на край ночи не снилось и Селину.

И, хотя еще в «Где бы ты ни был» Соррентино пришел к выводу, что настоящий момент истории лучше всего определяют куски дерьма, он, следуя заветам Гессе, нашел прекрасное спасение - иронию. Режиссер не обличает и не выносит приговоров, он по-дружески подтрунивает над безумным-безумным-безумным миром абсолютного зеро, не ставя себя выше, но и не давая кому-то кичиться своим превосходством. В своем роде это единственно верный путь для человека, который слишком умен и духовно развит для того, чтобы не замечать повсеместной стагнации (если не деградации), но и не готов вырваться за ее пределы, вознестись до уровня по-настоящему великих. Герои Соррентино жалкие и смешные, и даже немного голые, но каждый из них по-своему трогателен и достоин сочувствия. Люди, как люди, не испорченные и квартирным вопросом, потому как что может быть лучше апартаментов с видом на Колизей. Их не хочется осуждать, ведь в этих морщинистых лицах и дряблых телах, в этих душах, так боящихся собственного старения, очень легко угадать себя, пусть не настоящего, но будущего. Все мелодии спеты, стихи все написаны, затем процитированы и перецитированы заново. Смешаны контексты, вывернуты наизнанку смыслы, и остается только вслед за Малларме слушать молчание пустого белого листа.

С другой стороны, кто сказал, что рожденные богемой 1950-х женщины-курицы и неугомонные папарацци более важны и интересны, чем молодящиеся стриптизерши, заурядные сценаристы и фейковые аристократы напрокат? Только избавившись от таких предубеждений можно десантировать на балкон стаю розовых фламинго – сиюминутную красоту, ускользающую в унисон с амаркордовским павлином; погрузиться в море, расплескавшееся на потолке, чтобы вынырнуть молодым и влюбленным; по заветам старой монахини вернуться к корням, найти точку отсчета. Не вечерний поцелуй матери, но манящую за собой юную прелестницу. Не скопировать чужое, но отдать ему дань, переосмыслив сообразно собственному опыту. В конце концов, просто следовать за истиной, не удивляясь и не боясь, что она приведет к тому, что любишь, как не боялся Пруст написать мемуары Сен-Симона своего времени. Может, и есть смысл рискнуть, чтобы, прошествовав по чистилищу в окружении толпы зрителей или читателей, при жизни вынужденных утомляться хламом пересказанных идей, узнать в итоге, после отсечения всего наносного, а было ли что-то свое. Висконти, Пазолини, Феллини уже там. Соррентино вместе со своим героем пока застывает на перепутье. Да, режиссер расплывается в чеширской улыбке, иронизируя над приходящей к обеду смертью, но и прикоснуться к вечности, обрести свое утраченное время ему хочется тоже. Хотя, может, это всего лишь фокус, и есть только едущий в никуда человеческий паровозик, pan-pan-pan-americano и dance, dance, dance, пока звучит музыка.

Название этого фильма дает подсказку тем, кто собирается его посмотреть — вас ожидает великая красота, найденная автором этого фильма в жарких вечеринках, помпезных улицах Рима, обнаженных телах и там, где вы ее подчас не ожидаете увидеть. Она будет неспешно растекаться у вас перед глазами, переливаясь из сцены в сцену, из диалога в молчание. Если вы спешите или хотите легкости, не смотрите «Великую красоту», лучше вернитесь к ней тогда, когда будете готовы к полному погружению — и фильм вас не разочарует.

Этот фильм, залюбленный кинокритиками и отмеченный Оскаром, затрагивает множество важных тем: поиск смысла жизни, предназначение искусства, любовь и страсть, пороки современного общества, старение и смерть. На первый взгляд такие разные, эти темы органично переплетены и красиво поданы на фоне вечного Рима. Этот фильм и похож на сам Рим — за каждым поворотом здесь ожидает новое открытие.

Восхитительно сыграли актеры — фальши не найти ни в одной сцене. Тони Сервилло демонстрирует полную палитру чувств — от презрения и равнодушия до любви, ностальгии и нежности. Все ключевые диалоги он исполняет безупречно — каждый мускул на своем месте, каждая пауза рассчитана точнейшим образом. «Великой красотой» можно назвать и операторскую работу — цвета, формы, симметрия, все стремится к совершенству. Исключительный визуальный ряд сопровождает отличный саундтрек, придающий сценам атмосферности.

За безупречное исполнение и неудержимое желание пересмотреть этот фильм, ставлю ему

10 из 10