Рецензии

Никогда не являлась поклонницей итальянского кинематографа, максимум, кто вызывал и вызывает восторг — Джузеппе Торнаторе, Феллини ни в счет — вне обсуждения; но тут посоветовали, мол посмотри фильм-победитель Оскара в 2014 году в номинации Лучший фильм на иностранном языке «Великая красота». Что в итоге? Бурлеск итальянской жизни богемы на фоне потрясающих архитектурных сооружений вечного города Рим, где живет главный герой экранного повествования Джеп — король бомонда, зажиточный повеса, 65-летний журналист и писатель, выпустивший свой единственный роман 40 лет назад и до сих пор пожинавший плоды своего творчества. Кроме сего факта и того, что он испытал первую любовь в 18 лет, о нем неизвестно больше ничего: был ли женат, есть ли дети, покорил ли Эверест или объездил весь мир, скорее всего, нет, ведь, живя рядом с великолепным Колизеем и часто устраивая светские вечеринки в составе богатой элиты города у себя дома, он вряд ли мог бы устать от Рима, ведь потом как он сам признается, он слишком часто любил гулять по этому городу, что отнимало много сил и послужило одной из причин не приступить к написанию второй книги, редактором и другом в одном лице которой выступила карлик женщина, ведущая с Джепом за тарелкой разогретого риса весьма занимательные диалоги:

- Она: «Сегодня вечером я займусь 2 вещами: бульоном и сексом.
- Он: Но это 2 вещи, противоречащие друг другу.
- Она: Нет, это не так, потому что и то и другое горячее».

В целом фильм не впечатлил, видимо, нужно иметь какое то особое мировосприятие и способность разглядеть тонкости кинематографических изысков с прицелом на оригинальность. Здесь я их не увидела: монтаж не рваный, скорее предсказуемый, жизненных открытий на суть человеческого бытия не увидела, взгляд на религию присутствует, но уж очень невнятный, на мой взгляд, любовь…., ах, эта любовь.., ее здесь почти нет…

- «Кем ты работаешь, — спросит он очередную любовницу.
- Я богатая женщина.
- Отличная работа».

А близкий друг так вообще решит покинуть Рим навсегда, объяснив это 3 короткими, но емкими словами:

« Рим меня разочаровал», — имея ввиду неудачную попытку реализоваться, как драматург, и тем самым покорить сердце одной из особи женского пола. Она для него целый Рим, она разочаровала его настолько, что тот собрался вернуться туда, где все иначе.

Подытожив, напишу: пересматривать точно не хочется, никогда, но попытаться понять, за что дают Оскар — можно.

Фильм неплох уже тем, что заставляет всматриваться в лица, пейзажи, обстановку… Вслушиваться в диалоги, хотя они чаще всего обрывочны и непоследовательны.

Я люблю картины, в которых нет завершенности… хотя красной нитью в «Великой красоте» проходит тема «мы все умрём» и «ничто не имеет смысла». Казалось бы, в чём вопрос? Вот в этом и прелесть. У каждого персонажа он свой. И способ поиска ответа собственный.

Поначалу фильм слегка раздражал, надо признаться. А затем как-то незаметно затянул меня. Не в сюжет, которого нет. В мою личную историю. И стало неважно, что про это уже снимали и Ален Рене, и Луис Бунюэль, и Этторе Скола, и Феллини. Строго говоря, я считаю, что лучше увидеть шедевральные ленты мэтров итальянского кино раньше, чем поискать красоту с Паоло Соррентино. Но если так не случилось, возможно, этот современный режиссёр своим вИдением пробудит в ком-то жажду попробовать классику на вкус. Уж всё лучше, чем смотреть очередные Ёлки и иже с ними.

На самом деле мне в процессе просмотра захотелось найти свои — нет, не ответы, а вопросы. И про корни, и про бла-бла-бла, и про другие значимые для меня вещи.

Для любителей периодически осмысливать происходящее в своей жизни без лишнего пафоса и/или цинизма, рекомендую смотреть. По возможности шире того, что на экране. И с удовольствием. Ну, «чтобы не было мучительно больно за…» здесь каждый может дописать нужное.

7 из 10

lumpen 14 апреля 2015 02:32

«Еще один фильм для узколобых „интеллектуалов“, писающих от гротескности и
праздности богатой жизни. Типа, все есть, а красоты не замечают, святости никакой,
молодость прошла, вокруг эпатаж, надменность и цинизм. И вроде умные все ­
начитанные, но несчастные и уставшие от бытия… да и дети их такие же черствые
эгоистичные «уроды». Зато так красиво все вокруг.

Только сценарист и режиссер забывают, что именно в такой праздности и сверхнасыщенной усталости и создавались все ранние шедевры Рима. Именно через жестокость, пошлость и эгоцентризм правителей и со­правителей империи. Единственное с чем соглашусь в этом фильме, так это с краткой ремаркой модного гангстера:­ «Пока вы тут разлагаетесь в своей богеме, мы двигаем мир!»

А вообще, суть фильма ни чем не отличалась бы от сути фильма об уставшем колхознике, вдруг впавшем в достоевское самоедство, осознавшим, что красота вокруг нас, и не надо ее искать и рассуждать о ней, а нужно просто посмотреть на колосящиеся поля и журчащие реки. Шукшин, кстати, прекрасный антипод по картинке, но синоним по сути.

Фильм мне не понравился, хотя пиджаки у главного героя на все 100!»

В самом начале фильма, мне хотелось выключить и забыть. Почему? Потому что слишком много пустоты в этих искусственных представлениях. Но внутренний смысл подсказывал досмотреть хотя бы до середины. Фильм по большему счету философский и все в нем не ново. Смотря на обстоятельства жизни Джепа, наверняка каждый найдет свое, а кто-то увидит и свою собственную жизнь. Мне напомнило фильмы Феллини, даже хотя бы взять «Сладкую жизнь». Но там все остается не тронутым.

Джеп как и другие его друзья прожигает жизнь в постоянных беседах, ходит с вечеринки на вечеринку. Он осознает что все это совершенно ни то чего бы ему хотелось. Личная жизнь у него тоже не ладится. Исчезнуть из этого мира он не может, мешает эгоизм и здравая точка зрения. Вообще, он человек достаточно эгоистичный чтобы подумать о других. Все о чем он может рассуждать это деньги и удовольствия. А разве человек в наше время ни такой? Легкая жизнь затуманивает сознание. Святая Мария скорее противоположная сторона. Она старалась помогать и совершать добрые поступки. Какие поступки, мы не узнаем и были ли вообще такие в фильме не показано. Может быть это тоже бла-бла.

Ее словами:

- Я ем только корни потому что это важно. Она выживает — на этом весь смысл заканчивается.

Каждый герой в фильме почти не отличается от другого. Переживания, размышления — это все настолько идентично, что хочется поскорее уйти из этого общества. Их понятие красоты не имеет ничего общего с той действительностью в которой они живут. Они погрязают во лжи, деньгах и празднестве. Они не верят в свои чувства, не верят в чувства других. Это слишком правдоподобно для нашего общества.

- Посмотри на них, люди это те же самые животные.

Себя наверно он животным не считает. Среди друзей Джепа есть люди искусства. Ответить на вопросы о своем существовании здраво они не могут. Талия Концепт одна из тех, которая наиболее открыто показывает смысл общества ударяясь о стену и это тоже бутафория. Она рассказывает о неких вибрациях и это все что она может сказать по поводу искусства, хотя просит Джепа спросить ее о личных отношениях, которые как ей кажется интереснее. Все обесценивается, никто из них не понимает жизни.

2013 год в кинематографе ознаменовался появлением сразу двух шедевров — «Жизни Адель» Абделатифа Кешиша и «Великой красоты» Паоло Соррентино. Очная схватка на Каннском фестивале закончилась в пользу «Жизни Адель», а «Оскара», правда, в отсутствии конкурента, забрала уже «Великая красота». На фестивале картину встретили достаточно прохладно и по достоинству оценили несколько позже.

Сам Соррентино признавался, что фильм навеян «Сладкой жизнью» и другими работами великих итальянцев. Это фильм-память, фильм-дань уважения, фильм-ностальгия по великому итальянскому кинематографу 50—70-х годов ХХ века.

«Великая красота» переносит события в современный Рим. Это, по-прежнему, вечный город, центр итальянской богемы, царство порока и греха. Главный герой, Джеп Гамбарделла, воплощенный альтер эго режиссера итальянским актером Тони Сервилло, как когда-то Марчелло Мастроянни, ставший альтер эго Феллини после «Сладкой жизни». Подобных пересечений здесь будет множество. Джепу 65 лет, он автор бестселлера сорокалетней давности «Человеческий аппарат», ставшего единственной пробой пера, а на настоящий момент он числится журналистом и интервьюирует знаменитостей. Он предстает перед зрителем светским львом, что подразумевает немалую долю цинизма, но зритель чувствует, что перед ним тонко чувствующий красоту и мимолетность бытия седовласый джентльмен, а все остальное составляет лишь публичную маску.

Картина неслучайно начинается с экскурсии по Риму. «Великая красота» — экскурсия по миру аристократов, тусовщиков, красивых мест, гламурных персонажей и неудачников. В памяти всплывает сцена, где Джеп ночью показывает своей подруге роскошные римские дворцы, сохранившиеся, подобно Колизею, напротив которого живет Джеп, с незапямятных времен, пережившие несколько эпох, ставшие свидетелями многих событий, а современное искусство, над которым подтрунивает Соррентино, и вовсе не искусство. Оно не интересно, потому что мимолетно, как и сама жизнь. Именно поэтому перформанс с разбитой в кровь головой «художницы» представляет собой скорее забавное представление, чем то, что преодолеет самое тяжелое испытание — испытание временем.

Серьезное отношение к самому себе, как и к жизни, сладка она или горька, вызывает у главного героя точно такую же усмешку как и перформанс у зрителей. Джеп, как и Флобер, хочет написать роман ни о чем, потому что сама жизнь — только ограниченное по времени созерцание в поисках красоты, которая вечна. В этом смысле фильм — это и есть роман Джепа, потому что как такового сюжета в «Великой красоте» нет, как не было его и у Феллини. Портрет современной богемы по Соррентино — это пустота, подобно той, что окружает главного героя во время его ночных прогулок по Риму. Не случайно выбран Рим как место сумерек цивилизации, где потерпела крах античная культура, а ныне остались только скопления гротескных персонажей. Место, где любовь, творчество, вера в Бога — все осталось в прошлом, все стало экспонатом, а сама жизнь превратилась в музей.

Помимо всего, у Джепа есть друзья, но они ничем не отличаются от него самого: один друг уже много лет редактирует Габриеле д’Аннунцио, потому что больше всего боится начать писать что-то свое, а подруга-писательница пишет один роман за другим, особо не задумываясь о художественной ценности своих произведений, равно как и о своем месте в мире литературы, а выпускает книги просто потому что ее публикуют. Сам Гамбарделла при этом выражает идею автора о том, что ничего нового современная культура создать просто не в состоянии, она буквально утонула в величии памятников прошлых веков и боится выплыть обратно на поверхность.

«Великая красота» насквозь пронизана божественным. Сама красота здесь сродни божественному откровению, кроме того, новый смысловой пласт придает картине появление 104-летней святой Марии. Она воплощает религиозную древность и многовековую мудрость. «Знаете, почему я питаюсь только кореньями? Потому что корни важны!», — говорит она, с ней согласен и режиссер, который тоже верен своим корням. На встречи с ней собирается весь цвет Рима, но она не желает с ними разговаривать, а принимает только Джепа, потому что его роман ей когда-то понравился. Будто ожившая мумия, на которой лице нет ни одного места, докуда не добрались морщины, она представляет собой искупление всех человеческих грехов, когда поднимается на коленях по 28 ступеням Святой лестницы Лютеранского дворца, ведущей в небо, к Богу. Любопытно, что герои «Сладкой жизни» тоже когда-то поднимались по лестнице, ведущей к небесному, приближающей к искуплению грехов и установлению мира в душе. Герои «Великой красоты» уже не в состоянии самостоятельно взойти на путь очищения, поэтому за них это делает Мария. Мотив праведничества — пожалуй, самое важное приобретение Соррентино.

Женщины для Джепа — это скорее прошлое, чем настоящее и тем более будущее. Девушка из юности, оставшаяся для него чистым светлым воспоминанием, предметом великой красоты, которую он искал на протяжении всей своей жизни — это фактически Паола из «Сладкой жизни», чистоту, юность и красоту которой не испортили ни неумолимое время, ни переменчивая жизнь. Она запечатлена в памяти Джепа навечно, ее он искал, но так и не нашел, однако ее образ всегда с ним. Стриптизерша Рамона, дочь старого друга, главный секрет которой заключается в том, что она тратит все свои деньги на свое тело, скорее разочаровывает героя этим откровением, потому что телесное для него уже не играет такой роли как раньше. Он сам признается в этом своему другу: «В моем возрасте одной красоты уже недостаточно». Начальница Джепа карлица Дадина испытывает к нему глубокую женскую симпатию помимо дружеских и теплых человеческих чувств. Ей действительно искренне жаль, что такой талантливый и интеллектуально развитый человек никем не стал и попусту растратил весь свой потенциал. Все женщины, которые были в жизни Джепа, чем-то не устраивали его, равно как и Марчелло, поэтому он оказался одиноким журналистом-неудачником, в жизни которого есть только воспоминание о безвозвратно ушедших годах и обо всем том, чему уже не суждено сбыться.

«Сладкая жизнь» передает яркую светскую жизнь прекрасных и молодых героев, а «Великая красота» о людях, которые увядают (всем героям не меньше сорока), но пытаются задержать дыхание молодости, мгновение, которое уже давно прошло. А Рим представляется местом, которое переполнено красотой настолько, что уже устало от нее, равнодушным к своим обитателям и к их мимолетным проблемам, потому что совсем скоро на их смену придут другие герои, с ними придут другие проблемы, а Рим каким был, таким и останется. В «Великой красоте», как и в «Сладкой жизни», мимолетность жизни разворачивается на фоне роскошных декораций вечного Рима — таким образом, создается подлинный образ красоты, которая, согласно Альберу Камю, представляет собой вечность, длящуюся мгновение.

Мне посчастливилось посмотреть этот шедевр сразу после прочтения «Империализма, как высшей стадии капитализма» В. И. Ленина, и у меня картина вызвала ощущение экранизации того, о чем Ленин писал в далеком 1916 г. о будущем высшего света в эпоху расцвета финансового капитализма.

На экране всё, как по написанному:

богатые бездельники-рантье, в основном, бездарности и душевные уроды;

если кому приходит в голову потрудиться, то речь, конечно, о пьесе или стихах;

все заняты либо поиском новых переживаний, либо безуспешной борьбой с тающей способностью своих стареющих тел соблазнять и чувствовать;

окружающие (не богатые) люди заняты обслуживанием этих ощущенцев и тоже, по сути, ничего не делают полезного, тупо участвуя в прожигании нетрудовых сверхприбылей, стекающихся к их хозяевам со всего мира через грабительскую банковскую систему.

В разговорах сквозит намек на осознание несправедливости такого положения вещей, пагубности его для их собственной психики и судеб. «Лучшие люди в Риме — это туристы» — говорит один уставший рантье. Браво! Если бы кто-нибудь из них добавил: «Убейте нас! Мы смертельно утомлены добычей новых ощущений!» — я бы не удивился.

Однозначно: шедевр! Я не ожидал такой откровенности. Но думаю, что режиссер и не подозревал о том, что в его творении можно увидеть то, что увидел я. Капитализм действительно загнивает. Красиво, устало, неотвратимо. Убейте их, они устали от паразитизма! Их детище и могильщик, ИГИЛ, уже стучится к ним в дверь!

10 из 10

Рим пал. Первый, во всяком случае. С его императорами, наслаждающимся роскошью своего бытия, упивающимися приторной сладостью собственных грехов. С его плебсом, постоянно жаждущем panem et circences и влачащем собственноручно созданное жалкое существование среднестатистических рабов, с отпетым удовольствием лижущих пятки господ, которых они породили. С его прокураторами, для которых хороши лишь те законы, которые удобны и приятны, для которых право силы и право власти едино, а власть народа — ничто. С его проститутками, шутами, гладиаторами. Бесстрастно взирали на гибель первой империи бесчисленные произведения искусства, рожденные в холодном мраморе и вылепленные из теплой глины разумом великих, чьих именам не суждено было исчезнуть в болоте всеобщей посредственности. Им было все равно.

И на такую же гибель обречен и нынешний Рим, полный дешевого балагана, безвкусного китча, слепящей неоновой яркости и тошнотворной вульгарности. Вокруг одни лишь маски, гримасы, вечный карнавал имитации полнокровной и полноценной жизни в вечном городе, обреченном из века в век взирать на гибель очередной империи. И вслед за ним, в глубокую бездну веков, последует и несостоявшийся гений, посредственный писака-вуайерист 65 лет от роду Джеп Гамбарделла, уже уставший в своей веселой жизни от всего. Кроме Рима, чья красота от него постоянно ускользает в калейдоскопе пьяных лиц, звучащем как набат звоне бокалов с дорогим шампанским, в какофонии звуков, напоминающих голоса безумцев, с великой радостью идущих на эшафот.

Лауреат премии Оскар-2014 в категории «лучший фильм на иностранном языке», шестая по счету полнометражная работа одного из самых заметных режиссеров современного итальянского кино, любимца фестивальных критиков от Канн до Венеции, Паоло Соррентино, на всем протяжении своего насыщенного творчества тяготеющего к явному переосмыслению под новые постмодернистские условия традиций неореализма, фильм «Великая красота» 2013 года становится в его карьере тем самым программным высказыванием и манифестом, отделяющем просто перспективного творца от Мэтра и Мастера, которому суждено стать синьору Паоло. «Великая красота» не есть удручающим своей вторичностью пастишем, подобием искусства, а возведенным до гипертрофированного, намеренного в своей гротескной привлекательности парафразом «Сладкой жизни» и «Восьми с половиной» Феллини, фильмом, являющимся и данью уважения неореалистичепским манифестам ушедшего безвозратно ХХ века, и умелым их переиначиванием на современный лад, ибо ничто по сути своей не изменилось и до сей поры — времена хоть и другие, но нравы, страсти и страстишки человеческие те же. Фильм утопает в аллюзиях и иллюзиях, при этом по сути начиная заново в современном европейском кино темы, привычные для всего неореализма — темы критики богемы и восхваления пролетариата, нищего финансового, но богатого душой. Впрочем, в «Великой красоте» социальных низов не видно даже на периферии(но они есть, просто Соррентино их не допускает в слепящий вакуум ленты), а верхи столь ничтожны, что им суждено быть сметенными очередной революцией, которую создадут барчуки и хипстеры, желающие свободы, но с упором на самоконтроль, ибо высший свет и вовсе сошел с ума.

Соррентино мастерски расставляет морально-этические акценты в фильме, сосредотачиваясь на уничижающей сатире современной буржуазии и богемы, жизнь которой в картине представлена как силлогичный маскарад, как набор роковых и неизбежных эпизодов, ведущих к финалу-приговору(модному в том числе) для всех, в том числе и для зрителей, отравленных этим сладким ядом пустого гламура, над которым Соррентино смеется, но с грустью и слезами. Оплакивая гибель богов. Красота обернулась вычурностью, от которой рябит в глазах, роскошь — вульгарной дешевизной, любовь — ее не видно среди тех, кто про нее пишет, поет, кто ее играет, но по сути — изображает, для кого любовь и истинные чувства это товар, девка, продающая себя за бесценок на римской площади; а Джепа между тем преследует призрак утраченной когда-то им любви. Для Джепа еще есть надежда, он прожигает собственную жизнь, одновременно пребывая в размышлениях и философствованиях, анализируя и прошлое, и настоящее, одновременно с тревогой смотря в будущее, в котором нет великой красоты, нет ничего.

Отнюдь не случайно Соррентино отсылает зрителей к монументальному литературному семитомному труду Марселя Пруста «В поисках утраченного времени», ставшего в свое время эпитафией на могиле всего ХХ века. Рим в «Великой красоте» и населяющий его людской бэкграунд от мира высшего света подобен ему же, столь ярко описанному Прустом в «У Германтов» и «Содоме и Гоморре». Ciao, Марчелло! Ciao, Гуидо! Bouno Giorno, барон де Шарлю, размноженный на тысячи одинаковых пустых лиц, веселящихся в алкогольно-наркотическом дурмане Вечного города, который забудет их сразу же, стоит плоти подвергнуться тлену, а праху быть поглощенным почвой! Трагедию общества в «Великой красоте» не предовтратить уже, и даже в самых комических своих сценах, полных стилистической избыточности, сюрреалистического безумия, логики сна, проскальзывают нотки напряженного ожидания конца, когда все погибнут, а Джеп останется. Впрочем, с той же несомненной уверенностью можно сказать, что декаденствующий Рим, воспетый Соррентино не менее эффектно, чем Феллини или Росселлини, подобен и удушающему Петербургу Достоевского, в котором маленький человек легко может потеряться, сойти с ума, утратить свое Я и пойти против воли Бога. «Великая красота» как «Сон смешного человека», только с привкусом острой сатиры и ернической трагикомедии.

Пир во время чумы продолжается, пресыщенные ничтожества наслаждаются последними предсмертными вздохами гниющей заживо империи, уродливые маски скрывают еще более уродливые лица, за которыми нет ничего — одна лишь пустота, безверие, апатия. Джеп при этом скорее пассивный наблюдатель грядущей гибели, он на самом пике своей жизни начинает искать в ней смысл, утраченную им суть, искать красоту в бессмысленном мире барокко, излишеств, карикатур, чудовищных и чрезмерных искривлений и аберраций. Искать красоту и не находить нее среди живых. Искать ее в мире современного искусства, не видя великую красоту самого города, которая от него искусно прячется, притворившись обыденностью, от которой так убегает Джеп, но которая рано или поздно его догонит, и он поймет, что вся жизнь его прожита впустую, бесцельно. Сладкая жизнь и — горькая смерть в финале.

Дамы и господа, если ваша душа истосковалась по эстетике, то бегите скорее сюда. Итальянский режиссер Паоло Соррентино в своем изобретении 2013 года «Великая красота» потешит вас самым мощным коктейлем из современной итальянской богемы вместе с римской архитектурой, итальянским хором, костюмами из последней коллекции DOLCE & GABBANA, и красочными вечеринками, в которые он добавил «ягодку» декаданса и «дольку» гротеска. Не удивительно, если после выхода данного фильма, в Рим хлынул обильный поток туристов, ведь на рекламу режиссер не поскупился: эстетика достопримечательностей здесь в самом выгодном свете, реклама и без того известных марок типа «Martini» и «Peroni».

Но прелести роскошной жизни высшего общества — это лишь фон глубинных переживаний главного героя. Вместе с ним не торопясь мы совершаем путешествие во вселенную под названием «Джеп Гамбарделла», где утраченное время с последними вздохами «протягивает руки» к прекрасному. Подобная тематика уже выходила на экраны в «Сладкой жизни» Федерико Феллини и сравнение этих двух фильмов вполне корректно, особенно если говорить о таком связующем звене как «общество потребления». Если в 50-е «Сладкой жизни» оно только зарождалось, то в «Великой красоте» 2013 года оно достигло «расцвета». И танцуя «паровозик» под примитивный саундтрек «Papa Americana» мы друг за дружкой толкаем нашу жизнь в Ничто. Люди ничего не создают и ни к чему не стремятся, они даже ни на что не надеются, а просто растрачивают деньги в полузабытом состоянии.

Еще в самом начале фильма Джеп, отплясывая на вечеринке в честь своего 65-летия, начал знакомство со зрителем такой фразой: «В юности на вопрос «Что вы больше всего любите в жизни?»- Я отвечал — «Запах дома, где живут старики.» Тонкая душевная организация Джепа не заставила себя долго ждать. Он удивительно быстро прославился, написав свою первую книгу «Человеческий аппарат» и, к сожалению, последнюю, которая проложила ему дорогу в римскую элиту. Продолжая и по сей день почивать на славе некогда написанной книги, наш герой медленно, но верно растворял свой талант в алкоголе, сексе и наркотиках, что продолжает делать и на сегодняшний день. И если ориентироваться на идеологию «потребления», то Джеп просто преуспел: работа арт-критиком в модном журнале, квартира с видом на Колизей, открытые двери во все рестораны и клубы, внимание женщин. Только почему-то печальная улыбка не покидает лица Джепа. Почему? Может быть потому, что рано или поздно на закате лет стоит набраться мужества и посмотреть в глаза прожитой жизни. А это не просто, ведь мысль о том, что человек, возможно, что-то упустил, съедает заживо. Особенно, если он упустил все: любовь, семью, друзей, творчество. Все, что остается Джепу, это делать невозмутимый вид на вечеринках своих богемных товарищей по «коксу» и смотреть на их моральное разложение, а самое страшное, это осознавать, что он тоже часть этой системы. Он самолично устраивает «пирушки» для этого общества, где всячески пытается угодить ему рекой алкоголя, кокса и разврата. Но хочется быть пьяным не только от вина, но и от красоты окружающего мира. И где же здесь красота? А есть ли она вообще?

Бродя жаркими днями и прохладными ночами по Риму, он алчно ищет ее: в мужчинах, женщинах, архитектуре, природе и т. д. Но все мимо. Работая журналистом в известном издании, он вынужден видеть не прекрасное, а безобразное современное искусство, которое искусством даже сложно назвать. Голая женщина, обмотанная аптечным бинтом, бегает по площадке с криками «Я всех ненавижу!», врезается в каменный столб и симулирует кровь. А потом на интервью она объясняет это некими «вибрациями», смысл которых сама не понимает. И это «искусство», которое собирает значительные гонорары. Так называемые «творцы» варварски манипулируют эстетическими чувствами людей, а те в свою очередь позволяют развращать себя. Высшее общество в лице знаменитых политиков, бизнесменов, актеров, разряженных как «мартышки» в дорогие костюмы и платья, буквально «за уши притянули» свои заслуги. Священнослужители, игнорирующие вопросы прихожан, перестают нести благоговение и доверие.

Но вот вопрос: если все люди никчемные и продажные, то кто же создает эти посмертные произведения искусства? Кто выстроил великий Рим? Кто писал вековые шедевры на холсте? Кто написал романы, которые до сих пор читают? Кто расписывал соборы библейскими сюжетами так, что становится больно от этой красоты? Такой акт творения могли совершить только прекрасные люди. Значит, они были, есть и будут. Возможно в 21 веке в ситуации передовой роли технологий, человек начал осознавать утрату своей значимости. Выражение «человек-мера всех вещей» — для современников уже не актуально. К сожалению, вместо того, чтобы использовать технологии себе в помощь, мы стали их рабами.

Приятно осознавать, что в ситуации современной пропаганды «мусорной» культуры все же пробиваются ростки познания истиной красоты, которые толкают нас к осознанию своих социальных и творческих возможностей. Радует, что подобные картины собирают внушительный багаж наград, что дает основание полагать о частичном отсутствии безразличия в адрес нашего будущего. Искусство не обязательно должно базироваться на античных канонах, оно прежде всего является чувственным выражением внутреннего мира художника (или целой эпохи), а внутренний мир тесно связан со временем, в котором живет человек. И поэтому современный человек вряд ли сможет мыслить как античный скульптор, но это не значит, что он не сможет показать себя красиво, тем более что современных технологий для этого предостаточно. Главное-это найти в себе то самое прекрасное, а «мусор» мы показать всегда успеем.

Красота-это хитрая субстанция, которая вроде бы есть, но видят и чувствуют ее лишь немногие. Ее нужно обрести. Она может оказаться в монахине, собирающей яблоки для утренней трапезы, в сорокалетней стриптизёрше, умеющей любить и ценить людей, в матери, обнимающей своего ребенка, в первой любви, в утренних лучах солнца, пронзающих католические витражи и падающих на лица прихожан, в итальянском хоре, преданно сопровождающем нас с вами весь фильм…

Об этом фильме можно много сказать — режиссер щедро усыпал его пространство разнообразными намеками, аллюзиями, обманчиво простой и выпирающей моралью, откровенной и грубоватой сатирой — да чего только здесь нет! Уж в чем-чем, а в пустоте и отсутствии идей «Великую Красоту» обвинить никак нельзя.

Главный герой — скучающий писатель 65 лет, автор единственного зато «выстрелившего» романа «Человеческий Аппарат» Джеп. Он завсегдатай всех римских богемных тусовок, он знает всех, его знают все. Он как рыба в воде в светском Риме. Пресыщенный, разочарованный, одинокий. Вокруг — скучающие, пресыщенные, одинокие ровесники. Вся эта чудесная кампания пенсионеров как будто вышла из «Сладкой Жизни» Феллини, точнее и не выходила а все эти годы проплясала на вечеринках.

- Почему ты не написал больше ни одной книги?

- Я искал великую красоту. Но так и не нашел.

Череда образов — плачущая девочка — художница, зарабатывающая миллионы, другая художница разбивающая себе голову на потеху публики, парень устроивший музей из фотографий каждого дня своей жизни, епископ — кулинар, чета аристократов, зарабатывающих своим именем на мероприятиях — один за другим проходят перед зрителем. Искать среди них Великую Красоту — занятие априори бессмысленное. Но может быть там искать веселее? Может и не хотелось ничего найти?

Мораль у Соррентино лежит почти на поверхности, если конечно это не хитрая игра режиссера. Практически как в «крошка сын к отцу пришел». Метаний и страстей почти нет — все что могло сгореть, уже сгорело. Осталась тупая тоска, осталось желание исчезнуть..

Это мир «Сладкой жизни», но мир выхолощенный, жутковатый и гротескный. Это «декаденс декаденса», как удачно сказано в одной рецензии. Джепу — Вергилию, ведущему нас по этому своеобразному аду, очевидно больно и грустно созерцать эти повторяющиеся и бессмысленные картины. Больно ему еще и оттого что он сам не в состоянии хоть что-то изменить. Его лучший друг уезжает из Рима со словами «я прожил здесь сорок лет и хотел попрощаться только с одним человеком — с тобой». А самому Джепу захочется проститься хоть с кем-то? В этом фильме можно увидеть и такой смысл: трагедию старого актера, сжившегося с одной-единственной ролью и не способный выучить ничего более. Можно увидеть горький памфлет — приговор современникам, чудовищно выродившимся и измельчавшим, что особенно контрастирует с Великой Красотой Вечного города.. А вполне вероятно что это просто фантазия на тему «что стало бы с журналистом Марчелло и его приятелями по Дольче Вита лет через тридцать».. Кто знает, что было на уме у Соррентино? Фильм многоплановый и многослойный, здесь можно находить новые смыслы снова и снова. Уже ради этого фильм стоит посмотреть — вы будете возвращаться к нему в мыслях снова и снова, даже если он вам не придется по душе.

Фильм мастерски снят, к актерской игре никаких претензий. Единственно — на мой взгляд чересчур затянут, но может быть это тоже неспроста? Не одному же Джепу страдать день за днем, не одной же Святой на коленях взбираться по лестнице храма.

PS Захотелось пересмотреть «Сладкую Жизнь».

7 из 10

Иногда я заставляю себя смотреть кино. Именно кино, а не попкорно-развлекательные фильмы со спецэффектами, ржакой или, наоборот, слезовыжиманием. Искусства всякие нужны, искусства всякие важны, но иногда хочется чего-нибудь эдакого из высокой кухни. Тем паче, что даже у направления «не для всех» есть свои снобские тренды.

На этот раз я решил посмотреть лучший иностранный фильм прошлого года по версии Оскара, Глобуса и Британской киноакадемии, и номинанта еще несметного количества кинопремий, - «Великую красоту» (La Grande Bellezza). Трендовее некуда.

Формула «заставлять себя смотреть кино» оказалась весьма живоописательной. Большую часть фильма я терпел. Можно даже сказать, превозмогал. Несмотря на то, что я обожаю эстетское мизантропство, «уныние, безысходность, тлен» и тонкий символизм, на многих сценах мне хотелось «выйти из кинотеатра» легким нажатием на крестик медиаплеера.

Терпеть два часа пытки развлечениями душевно и физически пожилого римского бомонда только ради того, чтобы в конце узнать, что поиски великой красоты среди сисек, писек и самовыражения суть тщета, что искать ее нужно ни в богатстве, признании и семи кругах гедонизма, а взбираясь на коленях по лестнице к заветной цели в бедности и лишениях, ибо красота есть ВСЁ. В роли капитана очевидности выступает подчеркнуто буффонадный образ старушки-святой, что низводит весь глубинный посыл до уровня декадентской сатиры.

И это могло бы быть вкусно, но не вштырило, не тронуло, не скатарсиснило. Режиссер здесь неплохо прошелся тапком по современному «искусству», но, похоже, в своих подражаниях Феллини и купаниях в постмодернизме сам сел в ту же лужу. Многие сцены неоправданно затянуты, а рефлексия персонажей занудна и вторична. Есть, конечно, и плюсы – актерские работы колоритны, саундтрек, состоящий в основном из католических песнопений, прекрасен, и оператор старался из всех сил. Но, увы, мне как обывателю и маргиналу, все показалось крайне унылым...