Рецензии

Семидесятилетний мэтр Михаэль Ханеке, главный исследователь человеческого насилия, снял свой самый аскетичный фильм. Снова камерный. Камерными были и «Видео Бенни», и «Забавные игры», и «Скрытое». Снова собрал под своим шефством великолепных актёров. Снова выбрал спорную тему. Снова, в конце концов, забрал золотую пальмовую ветвь в Каннах. Но такого страшного фильма он ещё не делал.

В «Любви» Ханеке опять исследует свою излюбленную тему — тему насилия и факторов, определяющих природу этого самого насилия. Но в предыдущих его работах все было проще. Молодые ребята в течении суток издеваются над ни в чем не повинной семьей, и мы понимаем — виноват кинематограф и телевидение. Хороший, воспитанный мальчик жестоко убивает свою знакомую, и мы снова видим — во всем повинны домашнее видео и прочие современные технологии. А кого винить здесь?

Жизнь, оказывается, ещё больший источник насилия, чем масс-медиа, кино или Шуберт (вспомните «Пианистку»). Только в жизни все страшнее. Можно выкинуть телевизор, можно прекратить контакты с внешним миром, абстрагироваться от всего и жить, как анахореты, в удалённой от благ цивилизации пещере. Но жизнь не выкинешь на улицу. Жизнь останется с тобой и будет преподносить такие сюрпризы, после которых и жить не захочется.

Жизнь жестока и несправедлива. И если попал в её ловушку — есть всего лишь два выхода. Либо оставить всё как есть и жить дальше, обрекая себя на страдание, либо пойти наперекор судьбе, совершив тем самым непоправимое преступление.

«Никто не умрет девственником. Жизнь всех поимеет» — как бы пошло, глупо и примитивно не звучала эта фраза, она как нельзя лучше подходит к описанию этой картины. Вот в таком мире мы живем, и считаться с его правилами совсем не хочется, так как мир этот является источником нестерпимой боли и страданий. И уйти от этого нельзя.

Свои мысли на эту тему Ханеке высказал в чрезвычайно простой для себя форме — «Любовь» аскетична, суха и лаконична. Возможно, поэтому меня она не завела настолько, чтобы поставить наивысшую оценку. Но пытаться не откликаться на мысли, которые она высказывает, невозможно.

Может быть, это не мой фильм. Но он и не может быть моим. Это фильм для всех. Он обязателен к просмотру, так как Ханеке с каждым фильмом становится всё мудрее и начинает думать над вещами, которые находятся за гранью человеческого существования.

Не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…

9 из 10

Ханеке продемонстрировал тот неотразимый академизм, с которым плохо уживаются сантименты, равно как и рефлексия на вечную тему — жизни и смерти — не растекается мыслью по древу, а скукоживается и замирает в оцепенении. Смерть неизбежна, но торопиться на встречу с ней как-то не очень хочется. Тем более вооружившись теми знаниями, которыми здесь делится оттаивающий от фильма к фильму немецкий морализатор и мизантроп, на этот раз предъявивший миру историю про последнюю фазу любовных отношений, которая, как последний бой, трудная самая. Эта последняя проверка — другая сторона любви, когда счастье оборачивается мукой, переживать которую ты, вроде как, и не обязан. Но можешь…

Приходя в тихое восхищение от того, сколь неотразимо 70-летний режиссёр владеет своей профессией, как одним штрихом, паузой, звуком заставляет разволноваться или застывать в ожидании чего-то совершенно непредсказуемого, по большому счёту, так и не удается принять это кино, как откровение. И это вроде бы странно, так как оно явно о личном, о тех страхах, которые по мере приближения к жизненной развязке могут становиться всё навязчивее. Невозможность владеть собой из-за изношенности собственного организма — это болезненная тема, и в особенности для режиссёра, которого повсеместное признание невольно превратило в демиурга.

Ханеке начинает с конца, подбрасывая зрителю труп, как в образцовом триллере-детективе. Чтобы далее рассказать историю совсем не про покойника, а про двух влюблённых. Про двух стариков — супружескую пару бывших преподавателей музыки, благополучно доживающих свой век в почти роскошных парижских апартаментах. Они ходят на концерты, попивают свой утренний кофе, говорят комплименты и забавляют друг друга воспоминаниями. Но лишь до того дня, пока супруга однажды за завтраком не выпадет вдруг из реальности. Ненадолго — на пару минут. Это и будет тот первый звонок, после которого начнётся бессрочный экзамен, сдавать который придётся мужу, и не перед некой верховной комиссией, а перед самим собой. Это будет нелёгкое испытание, и, скорее всего, самое непростое в жизни, но зато самое последнее.

Взирая из нашего российского далёка на те трудности, которые как скатывающийся с горы снежный ком, начнут лишь нарастать тут день ото дня: сознание супруги будет постепенно угасать, а тело почти совсем перестанет слушаться, — время от времени будет возникать искушение обесценить их, посчитав искусственными и надуманными. Но это лишь в сравнении с нашими реалиями, где жизнь одиноких стариков гораздо суровее. И потому я допускаю, что Ханеке, используя служебное положение, «всего лишь» избавляется здесь от тех тревог, которые, вероятно, донимают его всё чаще и чаще. Негуманная развязка нужна режиссеру — как обостряющий события «драматизатор», и как сублимированная тревога — лично ему, как пожилому человеку: отыграл и вроде как освободился от неё. В конце концов, для всех творцов именно помыслы, а не действия, основная питательная среда.

И, похоже, не только для него одного, но и для играющих здесь главные роли — 85-летней Эмманюэль Рива и 81-летнего Жан-Луи Трентиньяна, который 7 лет назад ушёл из кино, и вот впервые сделал исключение для Ханеке. Выпуская наружу страхи, мы освобождаемся от их бремени. А для художника, особенно суеверного, тут двойная выгода, поскольку присутствует искушение на берегу договориться с костлявой, чтобы в жизни потом не повторилось то, что уже было сымитировано перед камерой.

Бергман незадолго до смерти признался в одном из интервью, что в детстве едва не задушил свою младшую сестру, поскольку жутко ревновал её к родителям, всецело сосредоточившимся на новом ребёнке. Он уже было протянул руки к младенцу, мирно почивавшему в кроватке, как услышал шум за дверью и испугался. Предлагает ли Ханеке рецепт вечного любовного союза или просто выпускает демонов, вскрывая файлы своего подсознания, это каждый отрефлексирует в меру личной осознанности. Но предложив пример выразительной художественной эвтаназии, уже не раз опробованный в кино, он с выражением некоторой надменности делает вид, что смерть — это не завершение любви, а её продолжение. И последнее, конечно же, не может не трогать и не располагать к пониманию. Во всяком случае, у тех, кто либо уже натерпелся всего этого, либо ещё не познал.

Подготавливая себя к просмотру «Любви» Михаэля Ханеке меньше всего ожидал увидеть в фильме «любовь» в привычном понимании этого слова. И был неправ.

Самый простой и самый добрый фильм Ханеке поразил как раз тем, насколько искренним и настоящим в нем предстало чувство между Мужчиной и Женщиной. Включающее в себя безграничное уважение друг к другу, понимание с полуслова и вместе с тем загадку, которая сохранилась в супругах, несмотря на десятилетия совместной жизни.

Смерть, к визиту которой нельзя подготовиться, словно вор, взломала замок жилища и так в нем и осталась, постепенно забирая Женщину, прекрасно понимая, что этого достаточно, чтобы забрать двоих, когда они любят друг друга.

Смерть оказалась наиболее подходящим фоном для того, чтобы показать нам насколько необходимой является любовь для каждого, чтобы научить нас, что любовь в том, чтобы переступать через себя, когда просит любимый человек.

Игра актеров была достойна Каннских оваций и Пальмовой ветви, и, что важнее, одухотворенного молчания во всех кинотеатрах мира, где зрителям довелось увидеть «Любовь».

10 из 10

Я долго не решалась хоть как-то проанализировать свои впечатления от этого фильма, но сейчас почему-то занялась этим. Поэтому рецензия будет сумбурной, зато искренней.

Фильм этот, на мой взгляд, именно о том, как надо любить. Причем не только в старости — всегда. Любовь — это понимание, любовь — это страх за партнера, любовь — это альтруизм, любовь — это неумение жить без дорого тебе человека. Это фильм о том, как надо стареть, особенно если старость приходит к двоим. О том, что надо оставаться человеком до самого последнего момента.

Когда я смотрела этот фильм, я чувствовала очень странно. Я одновременно хотела состариться так и не состариться никогда. Наверное, объясняется это тем, что каждому из нас хочется иметь рядом такого любящего человека, как главный герой фильма, но в то же время совершенно не хочется стареть и умирать, медленно и страшно, как героиня.

Более тяжелого фильма трудно себе представить. Потому как невероятно тяжела поднятая тема. Ханеке, на мой взгляд, превзошел сам себя, сняв этот фильм. Невероятно поработали и актеры, которые не сыграли, а прожили жизнь двух французских старичков, любивших друг друга так сильно.

Это один из немногих фильмов, которые я никогда не пересмотрю, но помечу я его как любимый.

Невероятно.

10 из 10

До этого фильма Ханеке почти не смотрел; лишь смутно вспоминаются кадры из «Пианистки» — «оголённые», если можно так выразиться, беспощадно правдивые; тела героев, благодаря яркому, но грязноватому свету и каким-то неуловимым деталям интерьера и одежды, действующие сугубо минималистском пространстве фильма.

Поэтому просмотром «Любви» я только начинал знакомство с творчеством этого титулованного австрийца.

Начало фильма. Обращает на себя внимание лёгкость, ажурность сцены концерта. Не видно исполнителя, не видно героев (на них не делается акцент), гаснет свет, звучит фортепиано. Посредством вступления мы, почувствовав характер художника, сливаемся с его мироощущением, отмечаем особость (хотя это можно было сделать и раньше — уже в прологе, когда сразу за обнаружением тела, странно и безмятежно покоящегося на кровати с цветами в руках, появляется заглавный титр: «Любовь»). И почти сразу же мы убеждаемся в том, какова его художественная манера: пожилая пара, вернувшись домой, обнаруживает свою квартиру взломанной, герои решают, что им теперь предпринять, снимают пальто, помышляют ещё о бокальчике, вспоминают концерт, при этом удаляясь всё дальше вглубь квартиры. Но кадр не режется, а камера остаётся статичной — из-за чего зритель лучше проникается и атмосферой их постепенно увядающего жилища, и самим ощущением старости, пассивности главных героев. Именно то, что камера практически не движется на протяжении этой долгой сцены, и стало для меня чем-то необычным, новым. В фильме встречаются сцены и более длинные, вообще этот приём реального времени, причём с неподвижной камерой, Ханеке использует постоянно. Эту неподвижность интерпретирую так: оставаясь на одном месте, человек отчётливей понимает суть явлений, получает больше прав в том действии, которое перед ним разыгрывается.

Развитие. Появляются второстепенные герои — Изабель Юппер в роли дочери и её муж, пианист Александр Таро в роли себя самого и ученика заболевшей героини, две сиделки, домоуправляющий и его жена, проявляющие заботу по отношению к героям. И хоть каждый из них личность довольно ординарная, даже пианист, кроме изысканных манер и очаровательной улыбки ничего не демонстрирует, вместе все они создают необходимый фон для движения героев вокруг их проблемы, подобно блеклому, сырому пейзажу за окном их квартиры.

Запомнились слова, сказанные героем: «да, это была долгая жизнь, в ней было много того-сего», на что страдающая героиня с усмешкой повторила: «того-сего…». Вот она характеристика ушедшего времени от людей с успехом его проживших — «много того-сего». И этот альбом, который она, несколько капризным тоном попросила, оказался чем-то вроде вскрывшейся раны её памяти, поскольку без боли на фотографии молодости она смотреть не могла.

Окончание. Болезнь прогрессирует и герой Трентиньяна приближается к моменту, когда ему будет необходимо принять несколько ключевых решений, когда он противопоставит себя окружающему миру — главным образом, в лице своей дочери. Тут возникает вопрос: если каждое человеческое существование не автономно изначально, если человек и всё его окружающее едины, то как получается, что рано или поздно он всё же оказывается за чертой, разделяющей его с ранее казавшейся благоприятной действительностью? Не логичнее ли предположить, что с самого начала мы не имеем ничего существенно общего с той видимостью, которую созерцаем и все наши стремления к ней приобщиться — просто следствие неполноценности нашего внутреннего Я, которому неуютно находиться в безопорном, необусловленном состоянии? Эту идею, кстати, воплощает героиня — в силу своей высокой образованности и музыкальности, несколько высокомерная, ни за что не желающая сближаться с видимым парижским мирком, искать в нём опору — т. е. ложиться в больницу. Возможно, такое рассуждение выглядит сильно притянутым к увиденному на экране, но и то, что помимо драматургических законов, помимо общих режиссёрских приёмов, художник следует неким глубинным идеям отрицать тоже нельзя. И в этом положении героев, в их экранном дуэте, всё более похожем на сольную партию Трентиньяна, начинают доминировать детали: его газетный столик, его кресло, сигареты, пропущенные вызовы, его старческая одежда, проигрыватель — всё это, несмотря на печальные обстоятельства их престарелого существования, овевает быт героев, оставляет в каждой сцене, на каждом их (его) движении элемент тепла, привносит в последнюю часть фильма какой-то волшебный, домашний уют.

Также хочется отметить: 1) само повествование, которое хоть и не является непрерывным по смыслу, так как нам, например, не показывают моменты, когда состояние героини кардинально менялось, заполняет всё экранное время удивительно ровно, обходясь в своём развитии одной квартирой; 2) язык героев, являющийся нечто большим, чем просто поводом к совершению какого-либо действия, тот язык, который жив и интересен сам по себе, 3) достоверность, абсолютная правдивость всё же вымышленного мира старости, в котором для каждого есть нечто из его будущего.

В одной из начальных сцен фильма, за завтраком, герой рассказывает своей супруге, как в детстве посмотрел и пребывал в восторге от какого-то фильма, содержание которого он, правда, не запомнил, однако, чувства, возникшие у него тогда, отпечатались у него в сознании на очень долгий срок. Герой запомнил себя. И оба они — и старик, и старуха — на протяжении всей своей долгой, «красивой» жизни запоминали именно себя, искали в себе самих опору. Их пример выглядит жизнеутверждающим и созвучен со словами самого Ханеке, который в одном из попавшихся мне на глаза интервью сказал, что пессимистом он вовсе не является. Для себя же отмечаю, что знакомство с его фильмами как-нибудь и с большим интересом продолжу.

Как описать то, что описать невозможно? Я напишу, что это великий фильм, фильм настоящий и долгожданный - но эти слова будут лишь словами по сравнению с той простотой и прозрачностью картины Ханеке, до высот которых никто кроме него в современном искусстве не добрался.

Ханеке потрясает. Как всегда шокирует, но в данном случае в первую очередь потрясает. Почему до сих пор никто не снял фильм про любовь? Не про ту любовь, после которой люди расстаются, а про настоящую любовь, когда вместе до конца. Ведь мы знаем, что среди нас живут такие люди, что некоторым из нас выпадает это великое счастье быть всегда вдвоем, но почему-то мы забываем о таких примерах. И нас волнуют экономические кризисы и электронные книги. А волновать должно другое - прожить жизнь вдвоём с любимым человеком.

В старости с нами не будет родителей. Не будет детей - они упорхнут. И рядом будет только главный человек. В наших силах, доказывает Ханеке, найти такого человека и через все счастья и ненастья прожить вместе до конца. Простая истина, которая часто оспаривается - не из-за того, что не верим, а из-за того что не умеем. Не встречаем этого главного человека, при его встрече не храним то, что надо хранить. Единицам удаётся. О них - фильм Ханеке, пример для подражания. Чтобы сидеть рядышком, читать книги, разговаривать, шутить, вспоминать и опять читать. Два человека не могут прожить друг без друга и смерть проигрывает.

Это больше, чем кино. Это театр, в узкое сценическое пространство которого режиссёр сажает зрителя напротив двух великих актёров. Мы знаем все уголки этой квартиры и впервые в кино пространство между экраном и зрительным залом пропадает. Это живопись. Это картины на стенах и тишина в полях, которые нарисованы на картинах. Это музыка. Шум начинающегося спектакля. Это литература, в которой можно обойтись без слов, автору нужно лишь верно рассадить всех героев в комнате и показать их сон. Искусство, в котором нет места преувеличениям и громыханию. Ханеке снимает тихий фильм, настоящий, добиваясь той степени реалистичности происходящего, что свойственны не кино, а жизни.

И это всё сразу после великолепной 'Белой ленты'. В свои 70 Ханеке перестал быть просто режиссером и сценаристом. Когда у подобных людей в XIX веке под рукой не было кинокамеры, они писали чернилами.

Поймут ли, примут ли этот фильм те, кто сейчас один? Захочется ли перевернуть жизнь, избавиться от одиночества? Надеюсь, что это одна из задач фильма - доказать необходимость любви. Поймут ли этот фильм те, кто не один? О да, поймут и примут, потому как Ханеке доказывает, ради чего человек должен жить.

Слово 'любовь' так изнасиловали, что и не заметили. Оказалось, только Ханеке имеет право использовать слово 'любовь'. Он просто знает, что это такое. Три пожилых человека впервые рассказали нам о старости и о любви. Только им я и верю.

В одной притче (не помню дословно - и тем не менее) рассказывалось о священнике, идущем вдоль сада дивной красоты. На одной из аллей священник повстречал молодую пару. Возлюбленные не замечали ничего вокруг и полностью упивались друг другом. Священник остановил их и спросил мужчину: 'Любишь ли ты эту женщину?'. Мужчина ответил: 'Да, конечно! Я не представляю без неё своей жизни, ведь она такая красивая, она лучшая на свете'. Священник посмотрел ему в глаза: 'Любишь. А будешь ли ты любить её через несколько лет, когда будут первые морщины? Через много лет, когда она совсем состарится? Будешь ли ты любить свою женщину дряхлой, уродливой и немощной? Если у неё не будет ног или рук, если она изменится, станет не похожа на себя прежнюю - скажи, человек, будешь ли ты любить её так, как любишь сейчас?'. Мужчина не ответил. Ему нечего было сказать.

Признаюсь, новый фильм полюбившегося после 'Забавных игр' Михаэля Ханеке я ждал почти с трепетом. Однозначно, Ханеке не может снять что-то плохо или средне - его работы не направлены на коммерческие сборы, режиссёр упорно снимает авторское кино - тяжёлое, бескомпромиссное, честное.

Где-то первую половину сеанса на 'Любви' я боролся со сном. 'Кино не для всех', 'Другое кино' - наверняка вы слышали такие понятия. До картин в этих жанрах нужно достучаться, додуматься, прочувствовать их сердцем, интуицией, нутром. Поэтому никто не обещает, что придя на подобного рода фильм, вы обязательно всё поймёте и не сбежите раньше времени, - кто из зала, кто из реальности в сон. Всё зависит от личностного восприятия кинематографа, от индивидуального вкуса.

Так вот, несмотря на мою любовь к фильмам ограниченного проката в частности и к Ханеке в отдельности, я пытался переваривать информацию также посредством силы воли, ибо любой дурак, не желающий особенно напрягать мозги при просмотре - абсолютно любой, - скажет не задумываясь, что лента удивительно скучная. Но в этом мастерство великих режиссёров - скука не важна, важна сама история, именно то, что она до нас доносит.

Смотреть было тем не менее интересно, интригующе. Да, Ханеке напичкал свою работу длительными планами, самыми достоверными сценами. Он не скупился на время, дав зрителю досконально разглядеть всё от интерьеров квартиры Жоржа и Анны до выражений их лиц. Что меня обухом по голове пробудило от борьбы со сном - так это воспоминание о притче про священника и молодую пару. Это безудержная мысль: а ты будешь любить её любой и несмотря ни на что?

Я просто подумал, почему фильм так назван. Любовь. Почему? Мы привыкли именовать любовью всё что угодно, кроме старости. А старость - тоже своего рода любовь. Как ты относишься к старому человеку, так ты умеешь любить. Ведь мы затёрли понятие любви как таковой до рваных дыр, забыв, что есть любовь на самом деле. Что это не занятное траханье, не пересчёт романов, не прогулки под луной, не лепестки роз на постели с письмом на подушке... По крайней мере, не всегда. Романтика, увлечённость, влюблённость - а вы сталкивались с любовью, дамы и господа?

Поразительная картина. Глубокая и чувственная. Неоспоримая и горькая. Несправедливая. Режущая по сердцу. Счастливая...

Михаэль Ханеке снял один из самых необычных фильмов про любовь. Во время просмотра у меня также возникали ностальгические ассоциации, связанные с моей покойной ныне бабушкой, чьи последние месяцы жизни тоже не были столь благостными. Я вдруг понял, что нет ничего лучше, чем помогать людям. Нет ничего благороднее, чем быть с кем-то в трудные минуты с убеждением ни за что не бросать того в беде, не отступать, не сдаваться. Нет ничего человечнее...

Хочется отдельно упомянуть неожиданную концовку фильма. Кое-чего вы точно не будете ожидать - и это случится. Финал истории очень символичен, метафоричен и отдаёт трансцендентальной мистикой. Он может показаться непонятным, глупым, странным - но задумайтесь в таком случае, кто был голубем, влетающим в окно - возможно, вы всё поймёте, поразившись одарённости режиссёра и сценариста.

Когда негласные титры пошли по экрану, люди в зале вставали в полном молчании, медленно одеваясь. Слышались смущённые тихие всхлипы. Создавалось необычное ощущение единства между зрителями, когда каждый понимает другого и может прочитать, что у него на душе. А я... я улыбался, чувствуя себя очень счастливым. Не потому что жесток, нет - а потому что на самом деле всё кончилось более чем хорошо. Потому что горя больше не будет.

Когда я всеми силами не могу сдержать улыбку после просмотра - признак того, что фильм задел меня больше, чем прочие. Что кино не просто удалось, а действительно стало лично для меня чем-то особенным...

Как мы будем беречь родных и близких, если не бережём себя? Любите друг друга. По-настоящему. Мы в ответе за тех, с кем провели лучшие годы. Кто стал частью нашего существования, нашего бытия, самих нас...

9 из 10

Привыкли мы к любовным историям, где на экране бегают слащавые подростки и выпрыскивают друг на друга свои вездеиграющие гормоны. В кинотеатры у нас ходят молодые люди от 15 до 25 лет, поэтому и снимают именно такие пошловатые незамысловатые молодёжные любовные истории, чтоб им угодить и срубить быструю денежку.

Но, как известно, любви все возрасты покорны. А ещё известно, что кино — это, прежде всего, искусство, и очень жаль, что в погоне за прибылью наши режиссёры и продюсеры об этом забывают, очень жаль…

Но вот Михаэль Ханеке об этом не забыл и создал картину о поздней и бессмертной любви по всем канонам киноискусства и киноэстетики.

«Любовь» — это кино о двух пожилых людях, которые уже вырастили детей и теперь живут одни в своей квартире. Казалось бы, о чём здесь говорить, что показывать: ну заботятся друг о друге, ну по-стариковски ворчат время от времени, ну вспоминают былые годы, — но это же неинтересно для нас «молодых и жаждущих перемен»!

Но на деле перед нами разворачивается очень живая и очень трогательная история любви.

Случается, что жизнь играет с нами злую шутку, отказывают ноги, руки или ещё что-нибудь, и мы становимся беспомощными и беззащитными. Таковой стала и главная героиня этого фильма. В таких обстоятельствах мы становимся особо чувствительны и восприимчивы ко всему. Любое неосторожное слово, косой взгляд или жест могут нанести нам серьёзную душевную рану. Жалость к нам со стороны окружающих мучительна, помощь невозможна, а время уже не лечит. Мы становимся обузой для окружающих, и это ещё больше сводит нас с ума и толкает на отчаянные поступки.

Любовь между героями фильма не ослабевает ни при каких обстоятельствах. Она любит его и хочет облегчить его мучения с ней, а он любит её и хочет мучиться с ней. Она превращается в маленького ребёнка, а он — в любящую мать. Их грозятся разлучить домом престарелых, а они закрываются от всего мира и остаются наедине друг с другом и своей любовью. И нет преграды, которую бы они не преодолели вместе, ведь они обладают величайшей силой на земле — силой Любви… настоящей любви.

То, что происходит в конце фильма, я не могу оправдать ничем, этому нет оправдания, это я вам как нормальный человек говорю. НО! С точки зрения их мира, мира, в котором существуют только ОН и ОНА, это вполне логично и закономерно. Не судите их своими мерками, не смотрите на них своими глазами. ОНИ есть ЛЮБОВЬ; любовь, которую невозможно разделить, осудить или увидеть. Это нечто святое, высокое и очень личное. Не судите их, не жалейте, не боготворите, а просто любите! Любите и всё!

Считается, что фильм «Любовь» посвящен безграничной силе Любви. Однако парадокс в том, что Ханеке по сути обнажает ее бессилие, а может, и недоступность для человеческой души.

Сюжет: пожилая супружеская чета музыкантов (Жорж и Анна), сущностные интеллигенты, аккуратное бытование, иногда в гости заезжает взрослая дочь, уже давно живущая своей непростой семейной жизнью. Внезапная болезнь героини (Анны) нарушает размеренный ход событий. Пожилая женщина угасает на наших глазах, постепенно теряя возможность самостоятельно передвигаться, говорить, а затем и сохранять связь с миром. Супруг стоически сопровождает это угасание, представленное жестоко в своей реалистичности, но вместе с тем уважительно по отношению к человеческому достоинству. На протяжении всего художественного повествования мы с восхищением наблюдаем заботу Жоржа о впадающей в детство супруге, поражаемся и недоумеваем, откуда этот старик черпает моральные силы, откуда его адское терпение. Отгадка настойчиво проникает в сознание, и мы радуемся, что понимаем замысел автора: «Да, это Любовь!». И даже неожиданный поворот в конце фильма лишь слабо колеблет эту уверенность. Возможно, если бы этот поворот не случился, фильм действительно стал бы гимном высшего чувства. Но, взрывая каноны романтизма, Ханеке показывает обратную сторону медали — «цену» за роскошь быть на высоте.

Фильм — о невозможности любви преодолевать жестокую разумность природного мира.

Идеальное (поддержанное в фильме классической музыкой и подчеркнутой интеллигентностью семейной пары) и реальное (человеческое тело) — вступают в неравную борьбу. Дух немецкого идеализма витает над героями, смешиваясь с шубертовской музыкой, фрейдовскими мотивами сновидений и детских воспоминаний. Нордическая выдержка героя контрастирует с неприглядностью витального — пышущего здоровьем и разлагающегося. Жорж не меняется в течение всей драмы, мы не видим его в отчаянии, не видим его в страхе, и лишь замечаем, как нарастает в нем глухое раздражение на окружающий мир, покинувший его, не способный разделить его страдание, точно так же как и он не способен разделить заботы этого мира, заботы своей столь же одинокой и разочарованной дочери, «спокойного и упрямого» внука.

Чувством вины героев пронизан весь фильм, и лишь молодость не просит прощения, бесцеремонно врываясь в этот мир хороших манер и эстетического благообразия. Вечная фрейдовская вина. Вечная вина австронемцев…

И на прощание история про мальчика, которому одиноко и плохо без мамы в спортивном лагере, воспитывающем выдержку и самообладание.

Фильм вызывает глубокое и безрадостное впечатление: подав надежду, автор с инфернальным коварством показывает ее призрачность и выводит действие на привычные рельсы современной западноевропейской культуры, возвещая о бесконечном и беспросветном одиночестве человека и его страхе перед смертью…

Пожилая интеллигентная пара возвращается вечером из театра, их размеренная совместная жизнь приближается к своему неизбежному финалу, но оба остаются подчеркнуто вежливы друг к другу. На следующий день во время завтрака у Анны (Эммануэль Рива) случится небольшой приступ, которому сама она не придаст значения. Однако дальше будет только хуже. Анна будет вынуждена пересесть в инвалидную коляску и в какой-то момент, когда все еще будет не так плохо, она попросит у мужа (Жан-Луи Трентеньян) не мучить их обоих и добровольно уйти из жизни. Но он, до конца не осознавая и не принимая случившегося, полностью возьмет на себя бремя заботы о больной жене.

Семидесятилетний Михаэль Ханеке второй раз подряд получает самый престижный приз авторского кинематографа — Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля (предыдущий фильм режиссера «Белая лента» был отмечен в 2009 году). Нужно ли говорить, что такое случается крайне редко и само по себе является экстраординарным событием в мире кино. Тем не менее, на этот раз «Любовь» совершенно отличается от предыдущих работ Ханеке, наиболее часто обращающихся к теме человеческой жестокости во всевозможных ее проявлениях. Новый фильм при этом тоже может быть жестким, но настолько, насколько жестка бывает порой реальность. В нем абсолютно нет ничего провокативного или грубого, наоборот, Ханеке снял наиболее личную историю взаимоотношений двух пожилых супругов на определенном жизненном этапе.

Изначально свой фильм Ханеке задумывал под конкретных актеров, именно для них создавалась эта история и сказать, что они в фильме хорошо играют у меня не поворачивается язык. И Эммануэль Рива и Трентеньян скорее проживают своих героев, проживают те ситуации, когда продолжать жить оказывается гораздо труднее, чем сдаться. Вместе с ними проживает фильм и зритель и для особо впечатлительных людей, которые всегда максимально переживают за героев, сострадают им и даже примеряют на себя все их поступки и эмоции, для них просмотр «Любви» будет тяжелейшим испытанием.

Что касается смыслов, заложенных режиссером, то «Любовь» оказывается на удивление проста. За исключением голубей, как известных предвестников смерти и финальной сцены, в нем нет какого-то сложного символизма, все в нем работает скорее на эмоциональном уровне. Формально Ханеке ни разу не упоминает ни об эвтаназии, не затрагивает никакие религиозные представления о смерти, однако все эти вопросы невольно будут всплывать в процессе просмотра. Где та грань, когда человек прекращает жить и начинает мучиться жизнью? Имеет ли он право на достойную смерть или должен до конца пронести уготованную ему судьбой ношу? И что делать в таком случае близким этого человека, которые страдают зачастую не меньше самого больного?

Фильм Ханеке относится к тем фильмам, просмотр которых сродни тяжелой и зачастую неприятной внутренней работы над собой. Советовать к просмотру такие фильмы не принято, но, зная о них, каждый может решить для себя нужно оно ему или нет.