Рецензии

Что я могу сказать об этом фильме?

Еще не одна картина за прошедший год так не потрясала меня, заставляя c удовольствием погружаться в голову главной героини сквозь прекрасные зрачки Дженнифер Лоуренс. А также смаковать великолепный визуальный ряд. И — наслаждаться выверенностью сюжета.

Что же меня потрясло в этом Фильме? Отсылки к Библии заставляют наблюдать историю человечества, разворачивающуюся в отдельно взятом доме внутри некоей пары. Ах, какие темы раскрывает режиссер через взаимоотношения Мужчины и Жнщины! Причем, чем ближе к концу фильма, тем метафоричнее становится язык повествования, тем абстрактнее вопроcы, на которые находишь ответы уже после просмотра!

На первый взгляд, гимн Женщине как воплощению созидательной силы, природного начала жизни звучит через весь фильм. В конце во всей красоте предстал Творец-Мужчина. А потом я сделала вывод, что произведение Даррена Аронофски говорит именно о дуальной природе творчества, о cмертельной схватке Творца и Убийцы в обоих (!) главных героях, да что там — о борьбе самой Жизни и Смерти в истории человечества. А восхитительнейшая борьба Хаоса, спонтанности, эмоций ребенка-Творца, в исполнении Хавьера Бодрема и фанатичного стремления к Порядку героини Дженнифер Лоуренс!

Последняя часть фильма показалась вполне предсказуемой, однако неожиданный финал расставил всё по своим местам, подведя итог всевозможных войн, разворачивающихся на глазах зрителя. Ну, или почти вcё.

И — да, смотрите и поверите!

10 из 10

Фильм «Мама!» поразил меня, в нем есть абсолютно все: психологическая драма, мистический триллер, комедия и полнейший абсурд, но больше всего меня поразил язык, которым рассказана история. В ней, как в литературном произведении, повествование строится на изобразительных средствах — метафоре, олицетворении, аллюзии, создавая многослойность, позволяющую за обычной жизненной историей увидеть глубокие образы, сильный посыл. Она охватывает целые пласты жизни, тонко затрагивающие струны души.

Одна из основных метафор — это дом, в котором живут главные герои. Через отношение к дому показаны отношения героев друг к другу.

Герои — это женатая пара, ОН и ОНА. Они живут уединенно, каждый занят своим делом, ОН — писатель в вечной депрессии, ОНА — домохозяйка в вечном ремонте. Характер их взаимоотношений вполне понятен, но в полной мере он раскрывается, когда на пороге появляется незваный гость. И каждое дальнейшее событие, каждое новое лицо несет какой-то определенный смысл, все не то, чем кажется на поверхности.

Мне было очень больно за героиню, ее образ воплощает всю тяжесть женской доли, есть в ней и жертвенность, и забота, граничащая с бескомпромиссным служением мужчине-богу, и энергия, и томление по любви и ласке. Но даже несмотря на то, что она красива и молода, довольствоваться ей приходится малым, она даже не чувствует собственной сексуальности, поэтому всю себя вкладывает в дом. Дом — это и есть ее любовь, ее душа, который она самостоятельно строит по кирпичику. И если рассматривать взаимоотношения героев через призму дома, то ОН впускает в эту душу посторонних людей, позволяет им творить в этой душе все, что угодно: крушить, ломать, гадить, растаскивать по кусочкам. А в героине каждая мелочь отдается болью, будь то беспорядок на столе, устроенный незваными гостями, или дымящаяся сигарета в пепельнице. Но это только внешнее раздражение, причина кроется в том, что ОН это позволяет. Но это все мелочи по сравнению с тем зомби-апокалипсисом, который мы видим во второй части фильма.

И каждый раз задаешься вопросами, почему ОН так делает? Почему ОН позволяет это? Почему ОН такой щедрый и открытый для других, но такой скупой для того единственного человека, который рядом? ОН даже не скуп, ОН жесток в своей простоте.

Для себя я нахожу ответ в том, что ОН — не просто человек, ОН — создатель с неутолимой жаждой творчества, чье предназначение гораздо выше реализации обыденных общечеловеческих ценностей (любовь, семья, дети), его задача — дарить свое творчество, воодушевлять и исцелять. И как любому творцу, ему нужно откуда-то черпать вдохновение, и для этого ему нужна любовь целого мира, жизнь во всех своих проявлениях, будь то боль, радость, рождение или смерть. А любовь одной отдельной женщины не сможет утолить эту вечную жажду творчества, даже если она отдаст ему свою душу.

Одним словом, фильм «Мама!» — редкий экземпляр, который может заставить зрителя и посмеяться, и взгрустнуть, а местами даже испытать омерзение. До «Мамы!» творчество Аранофски не вызывало у меня интереса, но теперь возникло желание посмотреть его ранние работы.

7 из 10

Уже приехал из кинотеатра, припарковался, поднялся домой, и, черт подери, до сих пор не могу уложить в голове ЭТО.

Фильм настолько мрачный и смурной, некоторые моменты вызывают натуральное отвращение — мысль одна — это явно театральная постановка, или, например, артхаус, причем далеко не для массового зрителя, и делать из нее высокобюджетный фильм в широком прокате — сомнительно, как мне кажется.

Актеры да (странно, если бы такой звездный актерский состав не блестяще отыграл, да?) Первая часть фильма завлекла метафорой на отношения, которая удивляла своей болезненной реалистичностью, в скурпулезно созданной атмосфере разрушающеглся «дома-семьи». Но вот вторая половина картины — жесть, по настоящему шокирующий трешак из иносказаний, воплей и крупных планов (а так же кишок, кровищи, грохота и разрушений).

Уверен, фильм придется по вкусу искушенной (подчеркнуть красным) публике, искушенной современным репертуарным предложением на большом экране и жаждет свежего, необычного. Необычного, жесткого, экспрессивного нам дали сполна, причем более чем, и, к сожалению, кроме этого, собственно, ничего больше примечательного я не заметил. Склонен считать, фильм совершенно не для широкого проката, в этом его косяк.

Для разрешения дилеммы «быть или казаться?» хороши любые средства, и радикальные в том числе. Несостоявшийся гуру андеграунда, энергичный адепт Каббалы и заслуженный эзотерик от авторского кино лет двенадцать желает быть. Венецианский свист в адрес интимного для Даррена Аронофски «Фонтана», вероятно, и спровоцировал более бескомпромиссные игры в Господа Бога. «Проповедовать с силой, страстью и напором» — очевидно, решил он. Ненадолго переключившись на личностные драмы выходящего в тираж рестлера и закомплексованной прима-балерины, нью-йоркский режиссер продолжил поиски личного Грааля. И если блокбастерная специфика «Ноя» не смогла удовлетворить амбиции, то метафоричная «мама!» заслуживает нарекаться Евангелием от Даррена. Его прочтение шокирует, озадачивает, отвращает, но по-настоящему трогает. Издевательски дословное следование цитатам из священного писания стерло границы между личными причудами и интеллектуальным эпатажем.

В затерянном на опушке безмятежного леса Эдеме супруги не ведали греха. Кроткая жена вела хозяйство и хлопотала по ремонту дома, экспрессивный муж пытался найти себя на кончике пера. Не жизнь, а благодать, не существование, а идиллия с нерешительно влезшими в кадр благами цивилизации. Вторжение пожилого Адама и распутной Евы нарушило покой, испортило порядок, а хаос открыл дорогу искушению. Супруги увидели злобу и ненависть, разочарование и обиду, жестокость и убийство. Разрушение мира оказалось долгим и мучительным, а его похороны — пышными и скандальными. И в этом мраке бесчестия зародилась жизнь — плод непорочного зачатия, последний шанс на всеобщее спасение. Во имя чего, и по заслугам ли? — ответ придет позже, а доселе Творец Даррен упивается властью, превращая тихую обитель в Содом, Гоморру и Вавилон одновременно. Стены трещат от разврата, полы лопаются от звериного естества. Таков рукотворный ад, и в пожарище его суждено родиться мессии, к которому потянутся грешники.

Определив «маме!» подчеркнуто-провокационную сущность, Аронофски словно кричит Триеру: «Эй, Ларс! Я тоже смог». И снова проклятое «казаться» предательски вспыхивает в мозгу. Даррен не настолько плохой, как ему хочется. Пока. Что-то у него получилось, но отнюдь не «Антихрист» с Дженнифер Лоуренс на переднем плане. Расстраивает это самопровозглашенного пророка или нет, но в преклонении перед женщиной, как прародительницей жизни, он и ранее заподозрен не был, и последняя картина исключением не стала. Какой там культ? — это Триер, а до него Жулавски, достигал духовного оргазма от мучений, падающих на хрупкие плечи, членовредительства и эпической гибели. Датчанин убивал эстетски, с чувством извращенной гармонии и установлением гипнотической тишины. Аронофски другой, он сильнее в психологическом воздействии. Циничной рукой он выворачивает наизнанку душу героини и извлекает на свет неправедный всех внутренних демонов. После такой процедуры женщину обычно не узнать. Естественно, и Лоуренс совершенствуется от домашней тихони до яростной богородицы. В ее аллегорическом портрете узнаются контуры природы — самой терпеливой матери на свете. С ней и Страшного суда дожидаться проще, и будет он ужаснее претенциозного заместителя в райских стенах.

Аронофски весьма убедительно превратил людей в свору алчных дикарей, рыщущих за пропитанием души и тела, но не показал, чем лучше толпы сам Бог, для роли которого потребовался Хавьер Бардем. Тщеславный, нарциссичный и надменный лицемер меньше всего воспринимается в качестве мудрейшего Отца, готового отдать за людские грехи собственного сына. Скорее, образ мужа невольной мадонны списан с Джона Кассаветиса из «Ребенка Розмари», вплоть до одинаковой мимики, и в этом чувствуется дань уважения Полански. Как и пан Роман, Аронофски — пессимистичный режиссер, он не церемонится с надеждой и без колебаний ломает психику, если это представляется ему, как художнику порока, необходимым. В желании снять «маму!» нарочито-отталкивающей, наплевав на все жанровые каноны и условности, чувствуется любовь к теоретической науке и чистому искусству, немного фанатичная. Руками своей героини Аронофски мешает химию с эзотерикой, сыпет символами, представляется обладателем высшего знания, но на поверку оно оказывается математической задачей вроде нахождения числа «пи».

Кунштюки режиссера вызваны верой в безграничность своих возможностей. Наивная она или оправданная — время покажет. Для уроженца Бруклина остается все меньше непокоренных вершин, но пока хватает тем, подходящих для собственных манифестов. Аронофски мало волнует судьба человечества, свой вердикт ему он давно вынес, а вот цикл смерти и последующего перерождения — другое дело. Если во что Даррен по-настоящему и верит, так это в исцеляющую силу искренней скорби. Вызываемыми ею жгучими слезами на истерзанном женском лице оплачивается пагубное пристрастие человека к разрушению всего вокруг себя. И осуждать за это бессмысленно — здесь режиссер прав абсолютно. Лучше возглавить процесс, если не можешь остановить — в этом прослеживается хоть и ущербная, но логика. И поскольку сторонники у нее наверняка найдутся, то «мама!» пришла в этот мир не напрасно.

Как-то, много уже лет назад, один Мальчик позвал меня на свидание в кино. На мой вопрос: «Что мы будем смотреть?»- он ответил, что это не важно, он выбрал и точка. Я была поражена, т. к. приятно (!) удивить меня подобным образом сложно. И… у него получилось. Так, благодаря этому самому Мальчику и увиденной тогда «Меланхолии», я познакомилась с Триером. Но мне было мало. И вскоре я наткнулась на «Фонтан» Аронофски, который не видела раньше. В тот год мой мир перевернулся, т. к. то было лучшее свидание и лучшие режиссёры.

«мама!» Аронофски- тот глоток жуткого и философского гротеска, которого умному зрителю сейчас очень не хватает, по которому многие сейчас изголодались. Одному он может показаться откровенно прямолинейным и поверхностным, другому же будет куда копнуть. Лично я увидела здесь тяжелейшую историю любви — женщине к мужчине, и мужчины к богоподобному восхвалению его самого и его творчества -, облачённую в приступы бестактного абсурда, религиозного подтекста и калейдоскопа красивого кадра. Красота крупных планов, в которых режиссёр буквально купает лицо Лоуренс не напрягает, а напротив делает её роль в данной картине лучшей пока за всю её карьеру. Здесь есть над чем и улыбнуться и даже посмеяться, но смешки эти будут более грустные и нервические, нежели добрые.

Фильм числится в жанре ужаса, хотя по-честному это полноценный психологический триллер с элементами сектантской фантастики. Здесь можно найти цитаты и на «Ребёнка Розмари» Романа Полански, и на другой культовый фильм самого Аронофски, но восприятие «мамы!» всё же легче других его работ. Хотя если сравнивать со всем тем ширпотребом, который штампуют последние несколько лет, то мозг парализуют удивление и непонимание, возмущение и cнова непонимание, а дальше киноман чувствует, как кислородом наполняются его лёгкие, потому как он начинает искать смысл. И находит. Свой.

Последняя сцена оказалась для меня личным ударом, от которого слёзы потекли ручьём. Это тот фильм, который, как и «Меланхолия», для правильного человека должен становится лучшем свиданием в жизни.

Смотри кино правильно.

И это не начало негативного отзыва о просмотренном фильме. В данном случае это большой плюс. Этот фильм так глубоко забрался мне в мозг и пророс корнями в самое бессознательное, что рассуждения о нем не покидают меня даже после ночи, полной схожих по сюжету сновидений.

Казалось бы, мозг за ночь мог обработать и разложить все по полочкам. Но те чувства, которые в обертке «бытавухи» (как выкрикнул кто-то из зала) пробрались в голову, оказались очень неоднозначными. Давно втоптанные в пыль долгих рассуждений и каких-то пространных выводов всем известные библейские мотивы, немного обновленные (с новым персонажем, который в старых представлениях как бы присутствует, но не рассматривается) преподносятся здесь каким-то удивительным блюдом. Ты его ешь, ешь. Пытаешься распознать до боли знакомый вкус. «Это рыба или курица?» И только в самом конце, обнаружив на дне тарелки какой-нибудь мерзкий кусочек плоти, типа палец или глаз, начинаешь понимать, чем все это время тебя кормили. И первое чувство — это естественно протест! Ты бы никогда не согласился отведать этого, если бы знал все ингредиенты. Но сравнение с едой хорошо лишь на половину. Так как от мерзкой еды можно избавиться, отторгнув ее. Благо ЖКТ имеет такое свойство. А вот развидеть кино уже не получится. Хотя в случае с едой — это тоже довольно сомнительное решение моральной проблемы, но легче становится.

Так вот, мозг уже впустил в себя эту информацию. Старательно пытаясь понять, что же все-таки ты видишь, ты открываешься этому. И она (информация), прикрываясь карнавальной маской, входит в тебя, заполняя все твое жизненное пространство. А после начинает вести себя подобно беспардонному гостю в фильме. Хозяйничает, делая послание фильма еще более парадоксальным и очевидным. Попробуй не пойми, как ты ведешь себя в чужом доме, когда с твоим мозгом (читай твоим домом) поступают точно так же. Эффект потрясающий. Ведь мозгу просто придется как-то на это реагировать. Ты точно не сможешь сказать, что этого не было. Мой восторг автору сценария и режиссеру. Это невероятно искусный прием. Двойное воздействие. Пожалуй, первое интерактивное кино. Когда ты не просто сопереживаешь героине, включая свои зеркальные нейроны, но и действительно начинаешь ощущать присутствие непрошенных гостей-мыслей в своей голове.

Теперь про героиню. Собственно, про Маму. Ясное дело, что это мать-природа, а дом- это наша Земля. И Бог, создает ее (природу), а она созидает наш мир, делая ремонт в доме неуверенными мазками штукатурки по стене. Но в моих детских представлениях о библейских сюжетах такого персонажа не было. Ее не существовало в библейском мире. Она была как-то отдельно. Сама по себе. И любить ее меня учили отдельно от религиозного представления о мироздании. Хотя очевидно ее образ должен был занимать там какое-то место. И вот этот фильм берет и как-то очень гармонично и легко сплетает два, на мой взгляд, отельных эпоса. И это большой прорыв. Это огромный камень в огород религий, которые до сих пор не удосужились найти место в своих учениях для этого образа. Я не говорю, что этот сюжет должен стать единственно верным прочтением библии, так как он наконец-то дополнен и целостен (хотя соблазн конечно есть). Но как «вариация на тему» — это очень достойный пример.

Можно еще порассуждать про Бога-творца. Здесь много мыслей. И лично у меня много претензий к образу. Однако такому прочтению мой мозг разрешает быть. Почему нет? Да и любовь здесь показана весьма противоречиво, хотя чертовски похоже на правду.

Мне лень писать дальше. Это лишь малая часть моих нескончаемых рассуждений. Не хочу навязывать свое мнение, поэтому в конце хочется обратить особое внимание на авторство МОИХ рассуждений. Главное, что фильм дает почву для этих самых рассуждений. И этого давно я не встречал в кино.

Посреди леса, в явном отдалении от людей стоит дом. Так называемый глава семьи (Хавьер Бардем) — поэт с приставкой «недо», муж, увлеченный бегством от полового сношения с супругой, и просто немолодой красавец в поисках новых идей. Его многострадальная жена (Дженнифер Лоуренс), самостоятельно построившая дом (между строк: посадившая дерево, вырастившая сына), выступает в роли не только хранительницы очага, но и, в принципе, человека, в чьи обязанности входит все то, что обычно принято делить на двоих. В то время как героиня Лоуренс с особенной любовью, доходящей до телепатической связи, заканчивает ремонт дома, поэт меланхолично прогуливается в поисках музы или набора для суицида — понять сложно. Прерывает их размеренную жизнь поздний гость (Эд Харрис), который на утро умножает гостевой порог до двух экземпляров — представляя обитателям дома свою лишенную правил приличия жену (Мишель Пфайффер). Появление таинственных гостей приводит к последствиям, ожидать которые, конечно, можно, если взглянуть на имя режиссера, но сложно.

Споры, открывшиеся после премьеры фильма на Венецианском фестивале в среде критиков и всех заглянувших на огонек, можно выводить в отдельный анекдот: отзывы варьировались от резко негативных до экзальтированно-поклонческих. Но фраза «много шума из ничего» здесь не подходит. Шум как раз вполне оправдан и, будем честны, весьма полезен для прокатного периода.

В контексте Венецианского фестиваля «mother!» — американская вишенка на торте, которая на самом деле компот. Если первая часть фильма заставляет неприлично разнервничаться, то вторая по своему безумию достигает масштабов «сюрреализм и виски, пожалуйста» и фактически начинает давить на психику своей камерной стесненностью.

В новом патетическом монологе Аронофски оказывается слишком увлеченным обличителем. Его бесконечная игра с повышением и понижением интонации на всем известные темы под конец просто утомляет. И то явное, что вытаскивается путем немногих интеллектуальных инвестиций (феминизм; душа творца — загадка, тайна; читали Библию, помним; как плохо, что любовь моя — не центр мира твоего), теряет всякий смысл в этом потоке режиссерского сознания.

«mother!» нельзя назвать провалом, потому что, как ни крути, Аронофски режиссер умный, деятельный и довольно умелый по части вкраплений библейских афоризмов. Все, что происходит на экране, — не случайное слайд-шоу. Каждый кадр строго выверен, логичен во вселенной режиссера и призван продемонстрировать Дженнифер Лоуренс во всей красе, чего зритель и сама актриса определенно заслужили. Все паззлы единой картины в конце концов оседают в нужном месте и, хочется добавить, в нужное время. Но при всей техничности картины, ей явно не хватает тех самых пауз, которые помогли бы отделить одну важную проблему от другой, потому что лайн-ап таковых растягивается чуть ли не на дюжину. Сюжетные линии из Библии оказываются прямыми, практически никак не обыгрываемыми цитатами, что фактически превращает довольно мощный сценарий в синхронный макабр.

О чем можно говорить с уверенностью, так это о том, что «mother!» — театр одного актера, в данном случае непобедимой и все еще недосягаемой для коллег по кадру Дженнифер Лоуренс. Это всецело ее фильм и ее очередная заявка на «да, лучшая, и что?». Весь фильм представлен через призму сознания ее героини, хрупкой девы с факелом самопожертвования и перфекционистской боли. Профессионально выдерживая и вытягивая многочисленные переходы от шепота к крику, она единственная, ради кого действительно стоит смотреть фильм.

Нашумевшая «Мама!» Даррена Аронофски явилась сплошным разочарованием как для любителей триллера так и для любителей артхауса. Картина пронизана нарциссизмом и являет собой подлинный акт самолюбования.

Идея олицетворения беспросветности людей, беспощадно уничтожающих Землю-матушку уродливо воплотилась в артхаус. Остро чувствовалось осуждение режиссером человеческого рода в целом сквозь позиционирование Бога как милосерднейшего, бесконечно дающего шанс людям, которые этого шанса не заслуживают. Существует лишь один Бог и творит, вершит судьбы, делает со своими героями что вздумается и ничто их не спасет. И этот Бог в картине сам Даррен Арофонски. Он подобно Господу создал вселенную, где люди презренные падшие животные и весь фильм внушал нам свою мизантропическую точку зрения.

Задумка с ядром в шелухе, где ядро есть Библейское сотворение мира, а шелуха бытовые декорации, была интересной, но подача умерла в первые 20 минут фильма. В копилке Аронофски Черный лебедь и Реквием по мечте, зарекомендовавшие его как талантливого режиссера, привносящего в современный кинематограф нечто новое и уникальное. И потому подавляющее большинство зрителей, которым картина пришлась по вкусу стала клеймить другую часть аудитории неглубокомыслящими и недалекими. Это, как правило, происходит вокруг картин именитых режиссеров.

Философия фильма не доступна и не интересна зрителю.

Крупный кадр, болезненная атмосфера, нелогичность и нецелостность сюжета отталкивают, словно бы режиссер «заигрался» и позабыл, что создает картину, ориентированную на зрителей.

1 из 10

Все мы безусловно ждём каждый выходящий фильм какого-нибудь именитого режиссёра-современника, который определяет то, каким кино будет в будущем. Даррен Аронофски — настоящий серый кардинал этого вида искусства. Снимая редко, но метко, он всегда ставит перед собой только одну задачу — во что бы то ни стало не оставить зрителя равнодушным к своим историям. И в принципе его можно понять — даже если фильм плох, он всё равно вызывает хоть какие-то чувства, он всё равно откладывается у тебя в душе, даже против твоей воли. А если фильм вызывает только равнодушие и выветривается у тебя из головы быстрее чем какой-нибудь очередной музыкальный поп-хит — это значит, что автор со своей задачей не справился, он не смог до тебя дотронуться, достучаться до глубины твоей души (если она у нас конечно есть).

Вооружившись этими принципами ещё на своём дебютном фильме «Пи» Аронофски за долгие годы работы отточил своё мастерство и снял фильм который можно обсуждать и обсуждать, бесконечно ругать режиссёра и хвалить. Да, он действительно кинул гранату в поп-культуру, как и обещал, чтоб посмотреть, что из этого получится. Ничего не скажешь, чертяга добился своего. Его новый фильм со скромным названием «мама!» не оставил равнодушным никого. Даже меня, человека, который давно забросил писать рецензии он заставил вновь сесть за перо чтоб выплеснуть мысли, которые накопились при просмотре этого полотна.

Сделав ставку на полной секретности сюжета, да так что даже трейлер давал очень смутное представление о чём будет фильм, Даррен не прогадал. Начинается всё как незатейливый триллер. Двое людей, Он и Она живут в уединении подальше от мирской суеты. Он — некогда успешный писатель, переживающий трагедию прошлого и страдающий творческим кризисом. Она — его жена, его поддержка и опора. Она его Дом, который защищает его, оберегает его от влияния извне. Да, да, я не просто так называю героиню Дженнифер Лоуренс Домом, ведь невооружённым взглядом можно заметить, как они связаны, она и этот дом…

И тут в их жизнь, словно ураган, врываются двое людей, откровенно злоупотребляющие гостеприимством хозяйки дома, и вызывающие необъяснимую, безграничную симпатию хозяина. Эти люди настолько порочны и эгоистичны — что кроме отвращения ничего не вызывают. Особенно героиня Мишель Пфайффер. А чем дальше — тем хуже. Фильм подобен снежному кому, который катится с горы образуя лавину. Подобен взмаху крыла бабочки, образующему страшные природные катаклизмы. Как иначе назвать всё то, что творится во второй половина фильма? Начинаясь как психологический триллер с высоковольтным напряжением между персонажами, он перерастает в настоящий апокалипсис, камерный хаос в масштабах одного дома. И чем больше ты смотришь на всё это безумие, на этот хаос, тем больше недоумеваешь почему Он всё это терпит, почему готов простить любую подлость, любую гадость от этих паразитов, разрушивших его Дом — его творение…

Хотя следует ли задаваться именно этим вопросом? Аронофски, пусть и слишком утрированно, но, а как ещё подчеркнуть метафорическую форму фильма, показывает всю темную сущность паразитической человеческой природы. Которая ни перед чем не остановится ради собственного удобства или выгоды, даже если на кону будет стоять жизнь Дома, в котором он живёт, жизнь Матери-Земли, чьё сердце бьётся все медленнее и медленнее внутри этих стен… И ты, смотря на всё это думаешь почему человек такой? Что мешает нам жить по-другому и заботиться о своём доме и друг о друге. Сейчас это особенно актуально, когда наш с вами мир находится на грани непонятно чего. Или он всегда такой был? Сколько людей погибло, или ещё погибнет из-за религиозных или расовых предрассудков? А что Бог или Мать? Они в первую очередь силы созидательные и созерцательные, они всегда простят, ведь всегда можно начать всё с начала…

В общем, Даррен Аронофски сделал это в очередной раз, он смог дотронуться до глубин моей души, заставил меня в очередной раз думать о чём-то более высоком чем я сам или все мы. По-настоящему космический и в тоже время очень камерный фильм. Заметьте, без какого-либо музыкального сопровождения или спецэффектов приковывает к себе внимание, особенно та самая сцена апокалипсиса на которой я забыл, как дышать, настолько мастерски она снята. Фильм так же отсылает нас к датским режиссёрам приверженцам Догмы. Отчётливо чувствуется влияние Ларса фон Триера и его земляков. Не говоря уже про то что они оба явно отъявленные мизантропы, судя по их фильмам. Ещё во время просмотра мне вспомнились «Древо жизни» и «Путешествие времени» Терренса Малика, в которых он тоже много рассуждает о Матери, и о том какое значение она имеет для каждого из нас.

И разумеется фильм не был бы так хорош если бы не два его центральных персонажа — Он и Она. Дженнифер Лоуренс по-настоящему прекрасна, недаром у неё столько крупных планов. Во время просмотра невольно начинаешь испытывать… своего рода интимную, духовную связь с её героиней, начинаешь чувствовать всё то что чувствует она, видишь этот мир её глазами, дышишь её воздухом. Это просто поразительный эффект, давно я настолько не проникался персонажем. Хавьер Бардем так же прекрасен. Он по-своему мудр и одухотворён. От него прямо веет чем-то божественным.

Однозначно один из лучших фильмов года. Фильм-манифест, фильм-провокация от одного из самых важных режиссёров современности. А теперь спросите себя те, кому фильм не понравился. Вы его ненавидите потому что не поняли, или потому что наоборот поняли?

Эмоции. На этот раз, их неприлично много. Я буквально задыхалась от переизбытка чувств, мыслей, учитывая, к тому же, мой раздражающий типаж зрителя. Тот, который постоянно комментирует и выкрикивает, пихает соседа, ведь нужна поддержка! Тот, который во время просмотра пытается сразу же вынести суть картины, разложить все в голове, разобраться в потоке суждений. Мама! Не тут-то было. Картина заставляет меня уже 4 день (в разгар ночной смены тоже) не работать, а писать и писать, и надеяться, что я все же вырисую мнение на лист бумаги. Слишком много метафор, слишком много аллегорий, социальных проблем совершенно противоположного спектра в одном жанровом флаконе и это ошеломляет! Это заставляет столько думать, но при этом теряться. Это завтра ведет меня на повторный просмотр фильма. Столько хотеть сказать, но не в силах выдавить комплексного мнения.

Мы привыкли получать порции эпохальной драмы, о которой мы забываем уже во время ужина. Все идет размеренно, интересно, слезливо, в некоторых моментах даже, если повезет со смешением жанровой категории, неожиданно, но по большей части ты всегда скептически сидишь и выкрикиваешь «я так и знал, я же говорил»! Предсказуемо. Не скажу, что Мама! изобиловала лихими перипетиями сюжета, да так, что ты не мог угнаться на поворотах истории. Вовсе нет. Ты вполне динамично, стилизованно, со свойственному Аранофски хладнокровному угнетению идешь к развязке. Сначала знакомят с историей, вводят в быт и проблемы героев, затем подают некоторые поразительные факты и впоследствии ты видишь конец. И да, ты предполагаешь о завершении подобного характера. Но, основная неподдельная особенность фильма в том, что ты принимаешь и распознаешь сюжет сквозь обилие метафор и параллелей. С легкостью можно сказать, что сняв этот фильм любой другой режиссер с задумкой на качественную тяжелую драму, получилось бы как например у Дэвида О. Рассела, история человека творчества, история любви, культа, с тягостными, умеренными трагедиями бытового характера. Быстро, жадно, непринужденно. А что у нас тут с Мамой!, так это целый диапазон проблем, которые неподражаемо вписаны друг в друга, которые закономерно вытекают одна из другой. Вот она золотая жила. Верный знак моего восхищения. Ведь это практически невозможно так грамотно вывести одну мораль и одну суть из стольких явлений социума.

Мы видим главного героя, замкнутого писателя — уже нагнетает и настораживает. Новый дом. Цветовая гамма пастельная, кремовая. Спасибо 16 мм камере. Весь дом деревянный, что отсылает нас неизменно к человеческому естественному началу, к земной девственности. Скрипы дверей, пола, древесные круга на узорах стола и стульев. Невольное ощущение первобытности. Серые и синие тона во всех своих оттенках. Холодно. Но одновременно и тепло, чувствуешь домашний очаг и своеобразный уют, созданный женщиной, которая в буквальном смысле исполнила все сама недооцененными трудами: реставрация, покраска, отделка, обстановка, лишь бы породить ощущение неравнодушия. И вот она, главная героиня в исполнении Дж. Лоуренс. Моя любимая Лоуренс. Я ей верю. Я верила всегда. И в ее 16 лет, и в 21 и сейчас. Да, есть момент предубеждения. Но только по отношению к ней как актрисе. Она необыкновенная. И в этом я уверена всегда. Никакого предвзятого отношения к самой картине. Это плод не одного деятеля. В Пассажирах тоже была Лоуренс, но фильм откровенно говоря — китч. Итак, мама. Маленькая деталь, описывающая героиню Лоуренс как нельзя лучше — нахождение босиком, постоянно. На протяжениие всей картины, малочисленные песронажи ходили обутыми. Все, кроме мамы, что приближает ее к натурализму. Близость к своему телу, к своему быту, к земле, к мужчине. Чувтсвенность передается сквозь паревозданность. Женщина, которая подчинена мужчине, своему, в тяжелой степени зацикленному на себе, мужу. «Ты его так любишь, да помилует тебя Господь!»

Личность человека созидательного, его натура всегда тяжела. Ты постоянно в работе, считаешь себя и свой труд центром вселенной. Отношения, любовь, люди (!), другие «мелочи» семейного строя, не то, что уходят на второй план, они представляют собой некие инструменты для достижения эгоистичных целей работы жизни — творчества. Когда становишься частью такого человека, ты принимаешь его эгоцентричные наклонности и миришься с ними. Но до каких пор? До тех, пока это не становится культом.

Посмотрев на «имена» второстепенных героев, я проследила параллель с 7 грехами человеческими. Например, личность, пристававшей к героине Лоуренс (не прелюбодействуй) зовут Прелюбодей. Мама, это дева Мария? — совокупный образ матерей детей, земли, очага. Образ всех женщин, имя которых предвещает их «главное», «основополагающее» предназначение — сохранение, исцеление, родопродолжение. Герой Бардема — честно сказать, он заслуживает носить имя Дьявола. Было бы подобающим, учитывая его бессмертие и жестокость на фоне безразличия ко всему что не является его поэмой. Но с другой стороны, якобы святые цели величают его как Бога. Сама я не догадалась бы и считала прообразом — типичного мужчину патриархального сложения ума, если бы не интервью и рецензии режиссера. Загвоздка: либо я неправильно поняла предназначение Бога, его сущность и помыслы, либо герой Бардема истинное воплощение эгоизма и сексизма?

Ожидалось, что большая часть фильма и будет посвящена данному аспекту женщины как матери ребенка, ее изначальному, первозданному предназначению. Как же я ошибалась. Отзыв Аронофски внес ясность в мои суждения. Насколько глобально он решил пролить свет на безответственность и пороки человечества, предложив зрителю различные ракурсы для ознакомления. Но как же претит мысль о неизвестности. Подоплека героя Бардема — да, прообраз Бога (спорный для меня), но что же он чувствовал, что задевало его как человека, а не сверхличность, что же стало для него главным с точки зрения земных эмоций и первобытных переживаний. Проснулось ли осознание вины за убитого ребенка, уничтоженную жену, сгоревший дом? Что же представлял из себя непонятный желтый порошок. Является ли он аллегорией или это просто травяное лекарство? Двоякое мнение. Но не эта ли неизведанность, которая дает почву для раздумий, придает особенность фильму?

Картина тяжелая, для меня тяжелая и страшная. В тягость объять тот факт, на что способен мужчина, лишь бы удовлетворить и потешить свое эго. Каково это нести бремя создателя и повелителя?

В смерти — жизнь. Видимо, как и многочисленные персонажи Эдгара Аллана По да и сам писатель тоже, герой Бардема во тьме видел свет, в отчаянии спасение, в горе счастье. Началось с возрождающегося тлена, закончилось безысходным тленом. Необратимый цикл жизни.