Рецензии

«Есть два понимания общества: или общество понимается как природа, или общество понимается как дух. Если общество есть природа, то оправдывается насилие сильного над слабым, подбор сильных и приспособленных, воля к могуществу, господство человека над человеком, рабство и неравенство, человек человеку волк. Если общество есть дух, то утверждается высшая ценность человека, права человека, свобода, равенство и братство… Это есть различие между русской и немецкой идеей, между Достоевским и Гегелем, между Л. Толстым и Ницше». Н. Бердяев

Печальное явление мы наблюдаем в «либеральной» части россиянской интеллектуальной элиты. Отбросив Достоевского и Л. Толстого, «либералы» впали в примитивное биологизаторство. Давно отринутые русской культурой социал-дарвинизм и мальтузианство стали для «либералов» новой религией.

Богач Владимир ведет очень содержательную жизнь: спит или смотрит футбол. Звягинцев не объясняет, каким образом разбогател Владимир, это не важно: частная собственность священна.

Дочь его — циник, играющий словами, доносит до нас основную мысль режиссера: «безответственно плодить себе подобных…».

Но главные персонажи Звягинцева — это семейка бездельников из «низших» слоев: Елена, ради спасения внука от армии идущая на чудовищное преступление. А также семейка сына Елены, рожающая случайно детей, существующая за чужой счёт, пьющая пиво, играющая в «стрелялки», плюющая с балкона. Режиссер подталкивает зрителя к мысли «либерала» Г. Х. Попова: «Должны быть установлены жесткие предельные нормативы рождаемости… Нельзя, чтобы быстрее всех плодились нищие…».

Есть ли такие семейки в России? Есть, конечно. Но их число намного меньше числа миллионеров, женившихся вторым браком на медсестрах. Однако режиссер талантливо намекает: да все в этой стране такие (за исключением узкой прослойки «либеральной» элиты).

Как водится, в фильме нет ни одного положительного героя. Очередной лубок про проклятых русских «морлоков» и недалеких «элоев», эта «беспросветная борьба за существование в московских джунглях» заслуживает аплодисментов «либералов» России и Запада, ветвей пальмы и других наград.

В. В. Розанов писал: «Ницше почтили потому, что он был немец, и притом — страдающий (болезнь). Но если бы русский и от себя заговорил бы в духе: «Падающего ещё толкни», — его бы назвали мерзавцем и вовсе не стали бы читать».

Если вы стали бы смотреть эту занудливо растянутую короткометражку с мальтузианским намёком, рекомендую удвоенную скорость с субтитрами. Сэкономите 50 минут без малейших потерь.

1 из 10

Какую проблему поднимает этот фильм, какой смысл!

Рассматривается та самая проблема, которая занимает, возможно самую главную и важную роль, она важнее коррупции и воровства, важнее неравенства и понятия «ново-русские». Эта проблема съедает людей изнутри, заживо. Она решает за людей, как им жить, где и с кем. Она делает все, от чего человек пытается себя уберечь, но поняв, что это бесполезно, опускает руки. Эта проблема имеет кроткое название, но очень глубокий и широкий смысл — наследственность. Дети с возрастом, мало того, что становятся похожи на своих родителей внешне, они начинают вести себя, как их родители, они начинают думать как они, а после и жить, как они. В ребенка с самого детства заложена родовая программа, от которой избавиться адски трудно, но я думаю, можно. Дочь Владимира, Катя, смирилась со своим положением в этом мире, и со своим образом жизни, тем самым сваливая все на гены. Отчасти она права, они играют важную роль, в жизни человека, но отнюдь, не решающую. Решающую роль играет в первую очередь сам человек. Как он решит жить, так он и будет жить. Вопрос только в том, хочет ли он жить, есть ли смысл. Рожать детей, только потому что так надо, потому что так делают все и не понимать, что рожая очередного ребенка, ты наделяешь его самыми плохими и самыми хорошими своими качествами. Ты берешь на себя ответственность воспитать его таким, каким хочешь чтобы он был, и желательно, воспитать лучше, чем воспитывали когда-то тебя. И не всегда и не у всех это получается. Ребенок плывет по течению, которое диктуется ему каким-то внутренним голосом, и его уже никак не остановить. Остановить его может только он сам. И это нужно знать, и нужно работать именно над внутренним миром ребенка, над его нравственными ценностями. И работать грамотно, их нужно закладывать, как фундамент, а не навязывать. Внук Елены, Саша, не знает элементарно, как нужно разговаривать со старшими, не знает о том, что полагается брать сумки у женщины, когда она зашла в дом, и хочет раздеться. Он не знает ничего про свое будущее, и про, то, что о его будущее устраивает почему-то даже не родители, а чужой дядя. Он стремиться только на улицу, к своим «гопникам-друзьям», с которыми нужно показать свою крутизну всем. Родители его — инфантильные существа, которые полагаются лишь на Елену и на то, как там она все устроит и договорится. Они пользуются ей, и взамен благодарности, они дарят ей еще одного спиногрыза. А Елена произнося: «Счастье то какое!» — сама думает, и мы все понимаем и думаем о том же, мол, Господи, еще одним обреченным и несчастным ребенком на Земле больше.

Что случилось с нами? Что не так пошло в нашей жизни, в наших семьях? Почему мы боимся отдать своего ребенка в армию, почему мы пихаем его в университет, не за знаниями, а для того, чтобы его не взяли в армию? Что с нами произошло? Почему мы готовы убивать за деньги, а потом горько плакать и сожалеть совсем не о своем поступке, а просто, потому что положено плакать и сожалеть? С каких пор на первом месте в наших головах обеспеченность и хорошая жизнь? С каких пор мы, крещенные люди, не знаем, как выглядят святые на иконах и какую свечку лучше поставить, «За упокой или за здравие?» И с каких пор, на еду мы тратим 8 000, а в церкви оставляем 30 рублей? Что с нами произошло? Кто так поменял, изменил нас, и наш идеологический курс?

Вот что говорит Андрей Звягинцев в интервью передачи «Познер»:

«Когда я говорю об Апокалипсисе. Мне было предложено одним британским продюсером, взяться за эту тему, тема была так и означена «Апокалипсис». В результате, нашей работы с моим соавтором Олегом Негиным, мы пришли к тому, что написали сценарий «Елена». Исключительно основываясь на этом предложении, на предложении написать сценарий, а далее снять фильм на эту тему. Но эту тему мы сузили до какого-то личного, персонального, частного случая. Елена — это, то, самое поле битвы, где внутри этого человека происходит эта мистерия, это обрушение нравственных основ. Она просто гибнет сама этого не понимая. С ней внутри происходит этот апокалипсис, умаление этого человека, внутреннего человека, до ядра, до атома. Я именно это называю апокалипсисом, то, что происходит ныне на нашей территории, у нас в стране с человеком.»

Работа оператора просто грандиозна. Актеры сыграли, так, как положено. Ничего лишнего, всего в меру. Но дорогие люди, как важно понимать кого ты рожаешь, как важно понимать, как воспитывать, как важно понимать, какая на тебе лежит ответственность. Спасибо Андрею, за такой чрезвычайно важный в наши дни фильм.

9 из 10

Современная история о том, как благие намерения аккуратно прокладывают свою тропинку к личному аду; аду немолодой, некрасивой, не богатой, не любимой, не счастливой Елены.

Личному аду, который неторопливо разворачивается в декорациях декадентского современного мира — показательно разного, но идентично упаднического.

Мир Елены — это жизнь ее великовозрастного сына, чье существование не увенчалась ничем примечательным — у него нет любимого дела, воспитание детей не вызывает в нем сильного интереса или участия. А еще это супруг — Владимир, немолодой, состоятельный и безучастный к своей жене, которая все больше напоминает обслугу — учтивую, исполнительную и непритязательную. В их просторной квартире, интерьер которой тоже разительно отличается от дома Сергея, аккуратно расположившийся в историческом центре, нет ничего пригодно для счастливой жизни, кроме звучной пустоты хлопающих дверей. Вот эти люди и есть мир Елены, в котором она растворяется изо дня в день, но который так и не принял ее, не нашел для нее — истинно ее места. Сын безразличен к ней, его интересует то, что она может дать, не попросив ничего взамен — ведь ей достаточно заботиться о нем, о внуках, быть для них важной.

И в рамках этого мира, который не способен к созидательному длительному развитию, потенциям, будущему, планомерно тонущему в своем потребительстве, Елена могла бы быть символом святой жертвенности, если бы не одно но. Никакой святой жертвенности в Елене нет — есть слепая инертность, пассивность, которая в последствие, сменится кромешной деструктивностью мыслей и действий.

Ей не хватает смелости или ума понять, что сын — это ее материнский провал; взрослый здоровый мужчина, подобно инфантильному ребенку, не стремится что-то изменить, на что-то качественно повлиять, используя свои ресурсы, свой потенциал. Но он умет лишь просить, просить требовательно, с расчетом на что-то… И ныть в случае не удовлетворения своих нужд. И ведь самое страшное: он растит по той ж самой уродливой кальке своих детей, которые обречены двигаться в неверно заданном направлении с самого начала.

Иронично, но именно армия, от которой так жаждут «отмазать» юного отпрыска, могла бы действительно помочь ему, стать все таки мужчиной, а не копией недоросля-отца. И всякие опасения, вскормленные на сводках из ужасов армейской жизни, здесь не более чем пшик — ничто, пустой звук.

И Звягинцев это наглядно доказывает кадрами досуга подростка, когда не ровен час, в одной из таких «районных» потасовок — случится то, чего уже не исправить ни N-ными суммами, ни квартирами, ни свечками в церкви.

Вот и казалось бы, что Владимир прав, когда высокопарно поучает свою жену-сиделку о судьбе ее никудышного сына. Все так, если бы у самого за спиной не сидела точно такая же инфантилка, которую приходится на аркане тащить к больному отцу; из которой, с вынужденной минной безразличного цинизма, сыплются то обвинения, от оправдания.

Образ дочери здесь занимает максимально мало времени, впрочем как и образ сына, они лишь точно расставляют акценты в портретах своих родителей — кромешных неудачников в плане воспитания и построения семьи. Катерина — потребитель, не способный чувствовать глубже, чем предписывают условности и рамки, которых она демонстративно чурается, но послушно существует в их же плоскости — вымученная улыбка, сменяющаяся циничной тирадой, обиженного на все и вся подростка, потом скупые скорбные слезы единственного родственника, быстро потерявшие свою актуальность и оставленные позади, когда пришло время обсудить завещание почившего папеньки.

Что же, по существу — ни Елене, ни Владимиру нечего предложить этому миру больше, кроме своих собственных, уже не молодых, тел. Здесь резонно возразить — но, подождите, Елена не ровня Владимиру — человеку успешному и состоятельному, а она кто — медсестра. Все так, вот только ирония звягинцевского повествования диктует суровую правду бытия — деньги может и имеют смысл, но только пока ты жив; после смерти, ты даже не можешь быть уверен, что они отойдут тому, кому бы ты хотел. Воля случая и полное твое бессилие! Они не спасут тебя от смерти, которая, волей не волей, но уже околачивается возле тебя, бесцеремонно наступая на пятки, и только и ждет наилучшего случая.. или человека, чтобы покончить с этой бессмысленной гонкой на опережение.

Они одинаковые. И в этом заключена самая страшная трагедия, ты может искать сколько угодно отличий, различий и преимуществ, но принципиальна одна мысль — в сухом остатке — это две горстки пепла, чьи жизни прошли бесцельно, бессмысленно и бесконечно быстро.

Две совершенно разные семьи с одной и той же болезнью — предельная формальность, где члены семьи — чистейшая бутафория, по сути бесплодная и бессмысленная. И в этом разрезе есть одно ощущение — полное отсутствие жалости или сожаления к кому-нибудь из героев.

Тотальное равнодушие, с одной единственной мыслью — невозможно прожить всю жизнь и так ничего не понять; не осознать тщетность тех вещей, в жертву которым бездумно приносятся истинные ценности — семья, дети.. собственные души.

Для самой же Елены — это пригласительный в свой персональный ад, из которого уже просто так не выбраться — за все приходится платить, и после того, что она совершила, платить придется по самой высокой цене. Предчувствие этой расплаты теперь неотступно и символично будет следовать за ней попятам, вселяя все больше тревоги и все больше страха — сцена на железнодорожном переезде с белой лошадью, беспричинно гаснущий свет — символичный колокол, который уже известно по ком звонит.

С технической точки зрения фильм сделан качественно, с чувствующейся уже набитой, мастерской рукой — никаких интуитивных многоходовок — все выверено и точно.

Актеры играют убедительно — без лишних надрывов, без лишних эмоций. Каждый на своем месте и это образует некую внутреннюю гармонию в пространстве фильма — в голову не приходят мысли, кто бы смог сыграть лучше или убедительнее, органичнее. Это определенный успех «Елены» — крайне простой сюжет, без лишних философских отвлечений, убедительный актерский состав и присущая Звягинцеву красота кадра — этого не отнять, учитывая не большой размах пейзажей и декораций — оператор мастерски работал со светом в кадре.

Но потрясает навязчивое, излишне броское, авторское — семьи нет, есть ее подобие — суррогатное, безвкусное, но безумно массовое. И именно это впитывают дети, которые вырастают бесчувственными, холодными, неприспособленными людьми, для которых семья — это не опора, поддержка, это не ценность и не смысл, это некая условность, догма, которая рано или поздно отомрет, как рудимент.

Есть единственная ценность — качественное утоление своих потребностей, в рамки которой никак не вписывается ни семейственность, ни ответственность, ни любовь. Вот такая зияющая холодная пустота вокруг и больше ничего.

В преддверии российской премьеры картины гения современного отечественного кино Андрея Звягинцева я решила обратить свой взор к более ранним работам данного режиссера, которые я еще не успела увидеть, в частности, к фильму «Елена».

Сразу скажу — любителям позитивного, жизнерадостного кино с хэппи-эндом не стоит даже начинать смотреть этот фильм. Наиболее вероятно, после его просмотра у вас останется либо чувство гнетущей тяжести на душе, либо вы будете просто злы на режиссера за его «пессимизм» (именно так, как правило, происходит с любителями голливудских драм со счастливым концом). В своей рецензии и позволю себе быть весьма субъективной и скажу, что последнюю группу людей я не понимаю и не понимала никогда. Искусство — это, безусловно, определенная форма обмана, однако едва ли это художественное искажение должно обрывать все связи кинокартины с реальностью. Да, после этого фильма вы не испытаете прилив вдохновения. Да, вам не захочется сказать «Господи, как я люблю жизнь». И вряд ли в вашей голове возникнут мысли наподобие «Как же прекрасна моя страна и ее власть предержащие». Но это отнюдь не означает, что фильм плох. Как раз наоборот. Позитивное кино ослепляет людей. Оно успокаивает их, заставляя закрывать глаза на самые неприятные и больные проблемы нашего общества. А подобные «Елене» картины у многих людей ничего, кроме отторжения, не вызывают. А знаете, почему? Потому что «правда глаза режет».

У каждого свое кино — по мнению одного, оно должно развлекать, для другого кино должно вдохновлять, для третьего — помогать отвлечься от жизненных проблем. Для меня кино должно заставлять думать — неважно, в позитивном или негативном ключе. Ибо только мысль побуждает нас к действию, и только действие может сделать нас лучше.

Но на самом деле, не стоит заблуждаться и думать, что это кино было создано лишь о российской действительности и имеет своей единственной целью осрамить современный политический строй (социальный уклад, образ жизни, моральные ценности, и далее по списку) современной России. Безусловно, в определенной мере фильм был нацелен именно на это. Но, на мой взгляд, следует понимать, что подобная ситуация могла бы случиться в любой другой стране земного шара, и показанная в фильме отнюдь не радостная действительность — это лишь декорации к постановке режиссера.

Сам Звягинцев неоднократно говорил в своих интервью, в частности, в рамках телепрограммы на Первом канале «Вечер с Владимиром Познером», что этот фильм был создан на волне ряда европейских авторских картин об «апокалипсисе» (речь идет в том числе о фильме Ларса фон Триера «Меланхолия»). Тем не менее, в картине «Елена» речь идет об апокалипсисе немного другого рода — об апокалипсисе человека, происходящем внутри его души, о падении его нравственных устоев, об относительности нашей внутренней морали. На мой взгляд, фильм соткан из множества в наибольшей степени тяжелых вопросов человечества как с моральной, так и с экзистенциальной точки зрения — о слепоте материнской любви, о неблагодарности и предательстве, об отсутствии веры и о грехе, о социальном расслоении и пороках общества.

По справедливости стоит сказать, что все актеры сыграли крайне убедительно, и во многом именно этому фильм и обязан своим успехом. Особенно меня поразила игра Елены Лядовой (которую я уже имела честь лицезреть в другом отнюдь не лишенном таланта и смысла фильме современного российского кинематографа «Географ глобус пропил»). Актриса исполнила роль довольно циничной на первый взгляд особы, но тем не менее, именно она мне показалась самым адекватным и здравомыслящим персонажем во всей картине. А ее диалог с отцом в больничной палате о некоем высшем порядке, которому мы все слепо подчиняемся, я считаю и вовсе гениальным.

Звягинцеву удается цепко ухватить реальность во всем ее глубоком драматизме, погрузить нас в свою историю и заставить всецело поверить ей. Не могу отрицать, что часть показанных в фильме сцен грешили клишированностью, однако, думается мне, что, как и во всяком произведении искусства, здесь имеет место определенная гипербола, или, попросту говоря, преувеличение. Чего только стоят сцены, происходящие в доме сына главной героини — объявление об очередной «нечаянной беременности», когда в кармане нет ни гроша (по меньшей мере собственно заработанного), отсутствие малейшей благодарности в адрес матери, ради счастья своих детей пошедшей на совершение тяжкого греха.

Самое страшное в этом фильме для меня — это даже не нравственная сторона поступка Елены. Это то, насколько бессмысленным он оказался (да и был изначально). Страшно смотреть, как далеко готова зайти мать ради мнимого счастья своих детей и внуков, в то время как самим детям этого счастья будто не то что не нужно, они просто сами не понимают, в чем оно состоит. Елена слепо верит, что способна помочь своим родным «из последних стать первыми» во что бы но ни стало, но только ли материальным достатком измеряется богатство человека? Едва ли. Едва ли семья ее сына, оказавшись в дорогих апартаментах, обогатится морально. Их нравственную бедность уже ничего не излечит.

Пугает меня также то, какое количество людей говорит, что понимает Елену и даже сочувствует ей; более того, по моим собственным наблюдениям, от немалого количества интернет-пользователей можно услышать заявления о том, что на месте главной героини они сами поступили бы точно также. Меня пугает общество, в котором подобный поступок можно оправдать (что же в таком случае мораль, и почему она настолько относительна?), а вот образ жизни дочери-гедонистки считается предосудительным, хотя, по большому счету, этот человек просто не хотел следовать привычным в обществе моделям поведения и открыто выражал свое мнение, безотносительно к тому, нравилось оно окружающим или нет.

Но не нужно все воспринимать слишком буквально. Кино этот буквализм не терпит. Кино не стремится отражать общее, оно выбирает особенное. Я говорю о том, что в любом искусстве есть доля преувеличения. Как правильно заметил сам Звягинцев, если его герои были бы другими и «поступали бы более разумно», съемка этого фильма попросту бы не состоялась. Эта картина — предупреждение, картина-притча, картина, которая побуждает нас к мысли. И я склонна верить, что она не хочет показать нам, что ситуация безнадежна и такая история применительна ко всем окружающим нас людям. Картина окунает нас в одну отдельную, неповторимую историю, которая вполне может случиться в современном обществе. В моем понимании, эта картина отражает явление скорее частное, но вот перейдет ли это частное со временем в общее, если учитывать моральную деградацию и увядание российского общества? Именно этот вопрос, на мой взгляд, и стремится поставить перед нами Андрей Звягинцев в своем шедевральном кино «Елена».

10 из 10

Минимализм «Елены» многим внушает священный ужас, не знаешь, что с ним делать. То ли объявить древнегреческой трагедией и увековечить как «Андромаху», «Медею» и что там еще было у Еврипида, то ли встать в позу и фыркнуть: «кино не задалось». А все дело здесь в тотальной погруженности Звягинцева, на атомарном уровне практически, в недра проклятых — но от того не менее обыкновенных — семейных ризом, корежащих и душащих человека (бедный ты или богатый — не важно). Смелость автора при этом достойна уважения: говорит он для имеющих уши, а значит, понят будет далеко не всеми. Трудно на зеркало не пенять, коли рожа крива. Но еще сложнее признать, что перед тобой зеркало…

Аскетична работа оператора: интерьеры-картины без вчера и завтра, набор глубокомысленных открыток от скучающей на ветвях вороны до уснувшего на кровати младенца. Хоромы бизнесмена и «дно» окраинного отребья показаны метко, но вне сугубой социальщины, вне проблем резкого расслоения нашей страны в нулевые, хотя и в ситуации парадоксального сращения «полюсов»: престарелый богач взял жену-прислугу из низов. Не то интересует режиссера. Простым до неприличия, топорным кинослогом он создает поистине притчу о судьбе женщины — матери, жены, да и что уж скрывать — самой России.

Елена перемещается между благоустроенной квартирой богатого, прижимистого мужа и убогой двушкой безалаберного алкоголика-сына как между двумя мирами (это не рай и ад, а, скажем, «свое» и «чужое»), не осознавая, что никакого «завтра», никакой иллюзорной свободы выбора у нее нет. Что бы ни случилось, она будет тупой, покорной рабыней, служащей своему Роду. Но рабыней, которая на самом деле играет первую скрипку. Словно рождающая и убивающая Мать-сыра-земля (чем не Деметра), словно мычащая корова, чья доля — жевать траву и давать молоко (а без нее никуда), она рассуждает коротко и просто о том, кто враг, где спасение, что делать. Собственно, не рассуждает. Отсюда и парадоксальная стилистика фильма, заторможенная камера, пустоты смыслов — это мир внутри Елены. О, какая тьма!

Жертвенный, надломленный, по-некрасовски-маяковски загнанной лошадью дух Елены как-то растворился в телесности повседневной рутины, сердце бухнулось в бездну, имя которой — Чрево. Чревом героиня живет, решает, спасает, не ведает, что творит. И аж потянуло античными воскурениями на орхестре, самой что ни на есть трагедией, хотя катарсиса-то режиссер нам не обещает. Он предельно честен со своим зрителем: неизбывна людская драма, совершаемая ежечасно. Жертва, которую приносила и приносит Елена, — самое позорное и мерзостное, что только мог придумать человек. Но совершается она из… любви?

А где в фильме спряталась любовь, хочется спросить. В рациональном подходе мужа, удачно совместившего жену с домработницей, в циничных отповедях выросшей на папины деньги дочки, в семье трутней-бедняков, бездумно строгающих потомство? Что-то пошло не так, если Елена — изначально носительница светлого, бескорыстного чувства, — стала покорным орудием смерти, убивая, по сути, своего сына, а потом внука — убивая не физически, но «удушая нежностью», опекая великовозрастных дурней, которым давно пора повзрослеть. Потрясает сцена в церкви, в которую зашла Елена помолиться. Не верится, что она здесь впервые (не знает, какие записочки подавать о здравии, где икона Богоматери), но это так. Без укорененности в вере Чрево творит беззаконие. Губит самое себя. А потому режиссеру не нужно жутких напастей в финале: колесо и так вращается, жизнь переламывает недочеловеков, чей скорбный удел — смотреть телевизор и запивать откровения ток-шоу пивком. Что поняла Елена? Ни-че-го.

Удивительная картина Звягинцева, не раскрашенная, а скорее обесцвеченная тусклыми, холодными тонами операторской палитры, живет собственной жизнью, продолжаясь и после титров: о ней хочется размышлять. Классически стройная, безыскусная, она выверена атмосферной игрой актерского ансамбля («педант а ля Каренин» Андрей Смирнов, «русская баба» Надежда Маркина, «интеллектуальная эгоистка чайлд-фри» Елена Лядова, «внучок- упыреныш» Игорь Огурцов) и минималистской музыкой Филипа Гласса: его тревожными скрипками, задающими плоскому видеоряду объемность библейского звучания, сопровождается схождение в ад современной русской семьи. Потому что это мы. Потому что мы — такие. Спасение ищите там, где не случилось катарсиса. Да, я говорю о душе.

Звягинцев клёвый. Хотя я так не думала, посмотрев его «Возвращение», но «Елена» — это нечто загадочное и глубокомысленное.

Тема фильма — не материнская любовь. И не расслоение общества — то было всегда, и снимать об этом фильм просто банально.

Посмотрите фильм внимательней. Посмотрите на название. «Елена».

Елена предстает перед нами как покорная и порой подобострастная жена успешного мужа. Муж отстаивает точку зрения, что мужчина должен кормить свою семью. Он гнет свою линию.

Елена же глуха к его словам и остается верной своим чувствам к семье.

Затем, Елена и вовсе предстает перед нами коварной змеей. Говорить дальше — уже спойлеры.

Диалог дочери и отца в больнице, о том, что «миллионы мух не могут ошибаться» — похоже, что Звягинцев хотел показать именно этот контраст между мировоззрениями. Это подтверждает тот «сюрприз», которым сын обрадовал Елену ближе к концу фильма.

Я не уверена, что слепая любовь матери здесь играет главную роль. Тот факт, что мать была готова на совершенный поступок, её смирение с бестолковостью её сына как бы показывает, что люди делятся не на богатых и бедных, а на мерзких и не очень.

Подводя итог, и если я права, то фильм действительно очень и очень злой. Но тем же он и ценен. Господин Звягинцев как бы говорит нам: чернь плодится, плюется и дерется. Им хорошо.

Первыми кадрами, состоящими из холодной, тревожной цветовой гаммы режиссер задает настроение всей картины. Под крышей одной, хорошо обставленной квартиры, в разных комнатах живет семьи. Владимир — бизнесмен, Елена — домохозяйка, бывшая медсестра. Их брак — сожительство по расчету: Владимир получил домработницу и медсестру, а Елена, женщина из низов, с окраины столицы — получила неплохое обеспечение. У каждого есть дети от предыдущего брака. У Владимира — разбитная Катя, которая живет в свое удовольствие, у Елены сын, у которого есть своя семья, и который так же праздно проводит время. Конфликт наступает, когда Елена просит Владимира помочь внуку откосить от армии. Владимир, не из жадности, а из принципа отказывается. Его отношение неудивительно. Сын Елены — взрослый женатый мужик, который сидит на мамкиной шее, лакает пиво, плюет с балкона и пялится в телек, в ожидании ее денежной подкормки. Он не работает и не собирается куда-либо устраиваться. Помогать человеку, который ведет паразитарный образ жизни, Владимир отказывается и тем самым подписывает себе смертный приговор.

Простой по подаче фильм затрагивает актуальные проблемы современного общества. Еленоподобные мамочки-чудовища, которые до последнего вздоха будут содержать своих великовозрастных детин-дубин, делая за них все, лишь бы ребенку было комфортно, растят нелюдей, социальных пиявок. В том, что сын вырос лентяем, неприспособленным к труду, не умеющим нести ответственность, виновата Елена, которая всегда бралась за решения проблем своего сына. Нет ничего страшнее такой материнской гиперопеки, которая, как лавина, стирает личность человека. В результате мы получаем таких инфантильных маменькиных сынков, которые живут по принципу «мне все должны». Елена, поджав губки, мнит себя великомученицей, а на деле она — монстр. Она осуждает дочь Владимира, за то, что та ведет праздный образ жизни, но не видит бревна в своем глазу. Еще бы, ее сын вовсю «плодится», в то время, как у Кати хватает ума, не беременеть от каждого встречного. Лицемерие, собственное якобы «духовное» превосходство (Елена же в глазах сына и его жены с мозгами курицы просто святая) толкают женщину на преступление.

Не могу не отметить удачный режиссерский ход: почти во всех сценах присутствует телевизор, показывая, что убогая жизнь героев проходит под отупляющий бубнеж «ящика». Невнятные телепрограммы, монотонный звуковой фон, глупые телешоу — идеальный саундтрэк для пустой, бестолковой жизни насекомых.

У актрисы Надежды Маркиной (Елена) получилось создать образ «простой русской бабы», которая с животным смирением терпит мужа, готовит и убирает, и с маниакальным упорством нянчит взрослого сына. Слова Елены несли бы истину, не будь женщина столь примитивна и лицемерна. Из актеров второго плана мне понравилась Елена Лядова (Катя), чья героиня сначала вызвала антипатию, но потом даже стала симпатичная своим трезвым, прагматичным подходом к житейским ситуациям. Катя — не образец для подражания, но она честна. В сцена похорон, она лишь сдерживает рыдания, в то время, как Елена наигранно льет слезы и убивается по нелюбимому мужу.

В этом фильме герои фильма легко узнаваемы, таких людей мы можем и на улице, и на лестничной клетке. Только будут ли эти «елены» смотреть фильм и делать выводы? Вряд ли.

Посмотрев данный фильм Звягинцева, к которому отношусь равнодушно, но для общего развития стараюсь следить за более-менее знаковыми фильмами, хочу написать свое видение авторской задумки и морали этой истории. Фильм и правда хороший — не многие фильмы вызывают во мне желание написать рецензию. Фильм вызывает эмоции — и это главное.

Я прочитала множество предыдущих рецензий из любопытства: а как другие понимают смысл этого режиссерского творения — и была очень удивлена. Почему-то в нашей стране так сложилось, что авторское кино и арт-хаус любят в основном не настоящие интеллигенты, а лишь те, кто себя к ним причисляет. А у псевдо-интеллигентов любимое занятие — поливать грязью других людей, высокомерно кричать о том, как все депрессивно и как катится в бездну страна вместе с большей частью ее населения.

Вот и здесь — в каждой рецензии (прошу прощения за обобщение, так как прочитала на все 187, звучит один мотив — о, какой кошмар, как страшно-страшно-страшно и грустно-грустно-грустно, как мы сочувствуем бедным псевдо-интеллигентам в лице Владимира и его дочери и как ненавидим быдло в лице «другой стороны конфликта».

А я вижу здесь совершенно другое: посмотрите, автор ведь показывает обратное! Владимир — в отношении жены полный эгоист и эксплуататор, он не ценит ее заботу и искренность, не видит в ней женщину, он даже интим от нее требует механически и потребительски. Его дочь — наглая и грубая особа, которая только хамит и цинично относится ко всему на свете, даже к своему отцу (даже в больницу ее Елена еле уговорила пойти). А ее совершенно ненужные проповеди о «гнилом семени» у постели больного отца — так прямо говорят о ее глупости и крайнем неуважении!

Сын Елены и его семья — пусть они не так хорошо воспитаны, пусть не многого добились в жизни, но это «семя» не «гнилое» — они живут дружно, пусть по-своему грубо, но заботятся друг о друге, они хотят жить и хотят лучшего своим детям. В отличие от дочери Владимира, которая точно так же злоупотребляет алкоголем, но при этом может только разглагольствовать и хамить.

Сама Елена — и прекрасная и премудрая, очень целостный образ, настоящая русская женщина и мать. Развитием повествования и безнаказанностью преступления автор показывает, что всё, что сделала Елена — это правильно и цель оправдывает средства.

Что и доказывает последний кадр фильм: правда за жизнью, за молодым поколением, за дружной семьей (и даже неважно, что они «быдло»), а не за «гнилыми семенами».

6 из 10

Если честно, под впечатлением. И, если честно, не ожидал. У меня был как-то раз неудачный случай знакомства с творческом Звягинцева на примере «Изгнания». Не оценил. Конечно, потом был «Нью-Йорк, я люблю тебя» и гениальная, на мой взгляд, миниатюра Звягинцева «Апокриф» из него. И вот теперь — «Елена».

Фильм о том, что отключили свет. Во всем квартале. Во всей России. Во всем мире? Фильм, в котором, на мой взгляд, показана вся изнанка постсоветской реальности в общем, и современной России, в частности, — с пафосом «семейных ценностей», с религиозным суеверием, разгулом жестокости…

Кто-то возразит: «Слишком мрачно», — чьи-то чувства будут оскорблены. Но для меня здесь весь постсовок. Это его мозаичный портрет. Изнаночный, отраженный в кривом зеркале, утрированный, но бьющий точно в цель.

Искусство на то и искусство, чтобы ставить проблемы. Не убегать от них, а резать по живому и кричать: «Общество больно. Здесь выключили свет. Нужно лечить».

Как контраст — телевидение, которое фоном проходит через весь фильм. Очень важная деталь. Весь фильм мы слышим обрывки телепередач, веселых и беззаботных. Телевидение здесь заполняет пустоту жизни. Пустоту сердец. Пустоту бытия.

И еще это фильм о том, что все друг другу чужие. Здесь нет общения. В мире, который рисует Звягинцев, не может быть общения. Глухота доведена до максимума.

И как вариант прочтения: чем не аллегория октябрьской революции? Мелькнула у меня такая мыслишка в конце, метафорическое воплощение исторического переворота в России.

Жду «Левиафана». Очень жду.

Если быть честным, то к просмотру данного фильма меня, как любителя твочества Филипа Гласа, сподвиг именно он, хоть я и знаком с творчеством господина Звягинцева, но от фильма я не ожидал ничего сверхъестественного, учитывая нынешнее положение российского кинематографа. Однако, посмотрев фильм, я был приятно удивлен и задался вопросом о том, чем же думают наши современные «гении», чтобы имея приличный, намного больший, чем у данного фильма бюджет, чтобы снимать всяческую похабщину и мало того, даже лениться воздвигнуть какой-либо сюжет в своих «шедеврах», однако сейчас не об этом.

«Елена» — кино безусловно социальное, медитативное, но и с этим, смотрится как виртуозный психологический триллер, заслугой чего является ювелирная операторская работа Михаила Кричмана и потрясающая музыка Гласса.

Не утруждая себя описанием сюжета, хочу отметить пугающе актуальную проблематику фильма, подобно Винтербергу и Триеру, Звягинцев неустанно обращает наше внимание на то, что человек человеку волк, что со времен изобретения колеса ничего не изменилось, и человек, даже ценой собственных убеждений и морали готов причинить вред близкому в угоду себе.

Главная героиня не предстает перед нами типичной «женщиной на грани нервного срыва», она не профессиональный убийца и даже не психически больна, в ее лице лишь прочитывается холодная пустота и спокойствие, что по-настоящему пугает и разоблачает ее полное падение как перед социумом, так и перед самой собой.

Действительно, «Елена» смотрится как притча, довольно компактный и условный фильм с многогранным посылом, расшифровать который стремятся, увы, не многие. Я очень рекомендую посмотреть данное кино для общего развития и мимолетного ощущения того, что в российском кино еще есть потенциал.