Рецензии

Никогда не был большим фанатом Ларса, но вот то, что на его фильмах чувствуешь себя как в театре — этого не отнять. Надменность подачи только помогает. А протолкнуть ее незаметно помогает выбор главного героя — уже в который раз это страдающая женщина. Сострадание герою помогает всей истории и Ларс питается этим состраданием, чтобы помочь вам ненавидеть всех так, как ненавидит всех он (ну или как его публичная фигура).

Скажу сразу, «Меланхолия» мне понравилась. Правда, это какая-то чисто механическая рефлекторная реакция. У Ларса вообще талант, как у червя, проползать в труднодоступные места сознания и, хотя всегда над его фильмами принято много думать, первая реакция на них почти животная. Так и должно быть, наверное.

Итак, тут мы снова имеем эксплуатацию сострадания — героиня Кирстен, о которой мы почти ничего не знаем, в плохом настроении и оно стремительно ухудшается. Все от нее что-то хотят: босс — работы даже на свадьбе, жених — любви, сестра — чтобы Кирстен радовалась. Кажется, уже ничего не хочет от нее мать и поэтому уже ненавидит. Отца как бы и нет — он хочет, чтобы от него ничего не хотели. Так как причины или поводы у депрессии (или меланхолии) не всегда имеются (иначе это банальный стресс), не знаем их и мы. Но те, кто были в настоящей депрессии, знают это ощущение безысходности и бессмысленности всего.

И вот тут, происходит главный трюк фильма: появляется ультимативное оправдание — буквально Меланхолия (в виде одноименной планеты), за счет чего мы окончательно оказываемся на стороне Кирстен, иначе бы ее можно было просто назвать «психичкой» и закрыть тему. Но оказывается, что она все это время была «права». Подумать только, «была права, что была в депрессии». И это уже похоже на какую-то юношескую агрессию вместо реальной работы над своим эмоциональным состоянием. Это как бы один из выходов сознания в депрессии — думать, что тебе просто известно нечто, что еще неизвестно другим. Что даже самые сильные и хорошие люди непременно сломались бы, осознай они то, что знаешь ты. И что Ларс несомненно любит, так это ломать «хороших» и «сильных» других людей. Это дает несравнимое ни с чем удовлетворение — показать и доказать, что «все хуже тебя». И это оправдание похлеще, чем конец света.

Она первый раз покакала, потом занялась сексом, а потом порезала свадебный торт. И все это без присутствия ее матери, которая ненавидит отслеживать события, признанные важными силой общественного мнения.

Джастин унаследовала эту неприязнь к разного рода ритуалам. На свадьбе она катается на газонокосилке, ест луковый суп со своим боссом, принимает ванну, укладывает сына сестры спать — все, что угодно, лишь бы не предаваться пафосному торжеству. Главная героиня — «неуместный человек», пребывающий в состоянии, созвучном с названием приближающейся планеты. Ей не доставляют радости действия, совершаемые большинством людей не на автомате, а с должным ощущением счастья и полноты жизни. И пока ее сестра Клер с семьей смакует еду, кутает ребенка в одеяло, принимая непосредственное участие в жизни, Джастин испытывает чуть ли не сексуальное возбуждение от приближения Меланхолии. Она готова недвижимо наблюдать за разрушением всей планеты, и, отказываясь от ритуалов(«Твоя идея-полное дерьмо»), импровизирует свой и не только идеальный конец.

Что греха таить, мой восторг от фильма отчасти вызван ощущением сходства с главной героиней. Еще больше меня порадовала игра(если правильно будет так выразиться) Кирстен Данст, которая, как оказалось, играла очень схожую с ней самой Джастин.

Но, как всегда, мои овации Ларсу фон Триеру в первую очередь за созданную в фильме атмосферу. Я находилась на лужайке перед домом Клер, меня освещала эта прекрасная голубая планета, и вовсе не потому, что большой экран кинотеатра предполагает «погружение» в фильм. Операторская работа — помощник в создании атмосферы — также выше всяких похвал.

Отдельный восторг вызывает метафора, проиллюстрированная в начале фильма — серая пряжа. Главная героиня по ее словам пробирается сквозь серую пряжу — жизнь типичного представителя homo sapiens с вытекающими приемами пищи и ванной(которыми Джастин даже иногда наслаждалась), работой и свадьбой, семейной рутиной.

Также оригинальна идея противопоставления двух полюсов — жизнелюбия и ритуализма -, оригинально и ее исполнение.

У меня нет слов, чтобы «правильно»(Клер) выразить свои неповторимые ощущения от просмотра данного фильма. Могу только сказать, что Триеру удается очень искусно играть на тонких струнах моей души, за что ему особое спасибо.

Еще два года назад, когда на Каннском кинофестивале шумел скандалом «Антихрист» — предыдущий фильм Ларса фон Триера (тогда фильм получил антиприз за женоненавистничество) — можно было лишь мечтать, чтобы увидеть картину главного провокатора мирового кино в Петрозаводске на большом экране. Но уже в 2011 году новый фильм датского гения «Меланхолия» дошел и до нашего города. Стало быть, растем и развиваемся, а это не может не радовать. И конечно, я поспешил на первый же сеанс, иначе и быть не могло.

«Меланхолия», в отличие от своего создателя, которого объявили персоной нон-грата за смелые высказывания на пресс-конференции, не наделала шума на фестивале, не вызвала яростных споров, не ошеломила зрителей провокационностью и откровенностью сцен. Фильм вообще был принят намного спокойнее, чем обычно принимают картины Триера. «Это самый честный и личный, но не самый сильный фильм Ларса» — в такой оценке сошлись многие критики.

Фильм разделен на пролог, в котором мы сразу узнаем, чем все закончится (умышленный ход автора, чтобы зрители были спокойны и могли смотреть не на то, к чему все идет, а на то, как оно к этому идет), и две основные части, каждая из которых названа именами главных героинь фильма — сестер Джастин (Кирстен Данст) и Клэр (Шарлота Генсбур).

Джастин — депрессивная, меланхоличная девушка, замкнутая в своих невеселых мыслях о бренности этого мира, о том, что жизнь на Земле — зло. Она тяготится обществом со всеми его правилами и условностями, хотя и пытается ради своих близких перебороть свой душевный недуг. Первая часть фильма — свадьба Джастин, которую для нее организует сестра со своим мужем, но которая ей не нужна, ведь свадьба для нее — очередная условность, череда нелепых обрядов. Свадьба окажется весьма необычной и кончится совсем не тем, чем должны кончаться свадьбы. Эта часть волей-неволей вызывает ассоциации с фильмом Томаса Винтерберга «Торжество», который был снят по Догме-95. И эти ассоциации — безусловно, плюс.

Клэр — уравновешенная, дисциплинированная женщина, которая знает, что и как должно быть в этой жизни. Она хороший организатор, у нее все четко и точно, все по правилам. Но ее стойкость и уравновешенность нарушится во второй части фильма, в которой герои готовятся к невероятному зрелищу — огромная планета Меланхолия должна пролететь мимо Земли на минимальном от нее расстоянии, таком, что захватит даже часть атмосферы нашей планеты. Зрелище обещает быть крайне красивым. И красиво будет. Чего стоит финальная сцена! Но Клэр боится, что планеты могут столкнуться, а у нее маленький сын, которого она так любит. Заверения мужа, что этого не произойдет, действуют слабо — расчеты ученых могут быть ошибочными. А здесь еще депрессивная сестра, которая говорит, что конца не миновать…

Как Терренс Малик в « Древе жизни», так и Ларс фон Триер в «Меланхолии» смог соединить в одной картине частное и всеобщее, личное и эпическое. Музыка Вагнера и мощная актерская работа исполнительниц главных ролей (Кирстен Данст была удостоена награды за лучшую женскую роль на Каннском кинофестивале, что интересно, Шарлота Генсбур получила такую же награду за роль в фильме «Антихрист») дополняют визуальную и смысловую полноту картины, такой личной картины Ларса фон Триера.

В «Меланхолии» Триер показал, что он не только большой провокатор, наглый, дерзкий и беспощадный, но еще и тонкий, глубокий лирик. Это, наверное, самый поэтический, самый душевный и один из самых жизнеутверждающий фильмов датчанина… Несмотря на меланхолию и ее последствия.

«Я работал над фильмом два года — и с большим удовольствием. Все работали с полной отдачей и вкладывали свой талант в цель, которую знал только я».

Торжество в честь свадьбы Жюстин и Майкла в самом разгаре, но невеста не чувствует себя счастливой, несмотря на все попытки окружающих расшевелить ее. Напоминающее пир во время чумы празднество завершается драматически, а тем временем к Земле медленно подлетает планета под названием Меланхолия, грозя скорым апокалипсисом.

Фильм состоит из трех частей: пролога, в котором фон Триер виртуозно оперирует аллюзиями, пуская под вагнеровскую музыку «экранизированные» живописные полотна. Тут тебе и «Офелия» Милле, и голландцы…Каждый кадр варьируется от агрессивной жесткости до надрывного страдания, что задает нужную всей ленте тональность. Вторая часть — «Жюстин» — повествует о свадебном ужине и сфокусирована в основном на заглавной героине, третья — «Клэр» — уже о приближении Меланхолии глазами сестры Жюстин Клэр.

Двухчастная композиция фильма, суть, едина и раскрывает, на первый взгляд, два совершенно разных характера. Жюстин не нуждается в земном счастье, ей нужна лишь ее меланхолия, которая избавляет от необходимости играть в благополучие и притворяться довольной жизнью, это ее футляр. А тут очень кстати к Земле подлетает красивая голубая планета, которая может раз и навсегда избавить от притворства и фальши. Футляр Клэр — как раз земное счастье, ей есть, ради чего жить, что терять, и поэтому она принимает появление Меланхолии так, как приняли бы миллионы — как настоящий конец света. Однако при ближайшем рассмотрении может показаться, что речь не о различных стилях восприятия действительности, а о двух гранях одной сущности, ведь вряд ли человек способен придерживаться одной поведенческой тактики перед лицом неминуемой смерти. Обе героини интересны. Во время просмотра одна из них обязательно будет вам ближе и понятней, но будет ли это рвущая связь с реальностью Жюстин или эмоционально устойчивая Клэр?

Кирстен Данст категорически хороша в первой части, но во второй пальма первенства определенно у Шарлотты Генсбур, которая, все же, какая-то абсолютно триеровская актриса, что превращает ее героиню в максимально органичный элемент фильма. Другая Шарлотта — Рэмплинг — весьма колоритная мама героинь, которая, несмотря на всю свою резкость, наверное, одна может правильно догадываться, что творится в душе у Жюстин. Мужские персонажи тоже весьма интересны. Муж Клэр Джон в исполнении внешне напоминающего президента РФ Кифера Сазерленда сперва кажется таким уверенным и сильным, но на поверку оказывается лишь укрепляющим стереотип о том, что сильный пол не всегда такой уж сильный. Майкл Александра Скарсгарда — безмерно любящий и понимающий жених, принимающий единственно верное решение в предложенных ему обстоятельствах. Юмористическую нотку вносит исполняющий партию отца Жюстин и Клэр Джон Херт. Присутствие в фильме ребенка Клэр и Джона Лео (Кэмерон Спюрр) добавляет и без того наэлектризованной до предела атмосфере фильма трагичности, ведь обреченность ребенка всегда страшнее обреченности взрослого.

Единственный небольшой минус фильма — в последних перед титрами секундах. Такое чувство, что когда снимался последний эпизод, в дверь студии Триера просунул голову Майкл Бэй и сказал: «Уууу, ребята, что-то у вас тут про конец света, а ни одного взрыва еще не было! Хотите, я вам пару дымовых шашечек с площадки «Трансформеров» притащу?» Можно было выключить камеру на три секунды раньше — зритель бы все верно понял и без пиротехнических изысков.

А вообще Ларс фон Триер снял по-настоящему красивое, гармоничное, эмоционально сбалансированное кино, с чем, думается, следует его поздравить, посмотрев фильм на большом экране. Ну или на маленьком, в крайнем случае.

9 из 10

Триер, конечно, стабильно расстраивал и сбивал с толку последние несколько лет, но наконец он снял фильм от которого я опять радуюсь.

Вот то слово вокруг которого и будем плясать: радость. Посмотрите на гравюру Дюрера «Меланхолия». В левом верхнем углу вокруг кометы и монстра с надписью — радуга, которая (вспомним Завет) есть обещание Бога, что катастрофы больше не будет. Меланхолик, то есть человек одержимый «чёрной печалью» обессилен, одержим безволием, потому что знает: катастрофа неминуема и надежды нет.

Чтобы почувствовать эту безнадёгу, нужно обладать известной чувствительностью (свойственной художникам, учёным, философам, етс.), таковой в фильме Триера обладает Джастина, Клэр, их мать, муж Клэр Джон, их ребёнок. Причём каждый из них отчаивается в своё время. Мать Джастины и Клэр, например, в меланхолии уже очень давно, она озлобленный печалепоклонник, её стойкость и ненависть даже не связаны с планетой Меланхолия.

Джастина переживает истерическое, болезненное состояние абулии в первой части фильма, когда большинство людей даже не знают о грядущем столкновении. Она — знает, предчувствует, природа её меланхолии, как и у Дюрера, первого типа, то есть художническая, от большого воображения. Но Джастина — современный «художник», она криэйтор, копирайтер-рекламщик, поэтому и воображаемые картины гибели (показанные рапидом) у неё в духе современной рекламы (спасибо за это замечание Ал. Маркину). Она переживает кризис раньше всех, поэтому в последние минуты перед столкновением она уже спокойна и разозлена.

Джон — меланхолик второго типа, человек у которого разум преобладает над чувствами. Он исследует Меланхолию, пытается рационально убедить себя в том, что она безопасна. Смотрит на планету-убийцу в телескоп и точно знает, что на его земле восемнадцать лунок для гольфа. Джон — богат (и деньгами, и семьёй, и покоем), и это богатство то же, что в видениях Джастины серая вязкая шерсть, которая не даёт двигаться. Кризис Джона наступает в момент, когда объективная очевидность гибели разбивает все успокоительные доводы.

Клэр — в первую очередь мать, интуиция (то есть третий тип меланхолии) подсказывает ей, что, несмотря на разумные увещевания мужа, угроза есть. И Клэр оказывается права; несмотря ни на что, она делает истерически отчаянную попытку хоть что-то сделать. Триер намекает на интуитивную, иррациональную природу печали Клэр, когда она проходит с сыном на руках мимо лунки для гольфа номер 19. Ей в момент столкновения страшнее всех, т. к. он совпадает с пиком её отчаяния.

Две сестры и сын одной из них строят в финале «волшебную пещеру», что, конечно, есть привет Френсису Бэкону, которого я позволю себе процитировать:

«Идолы пещеры суть заблуждения отдельного человека. Ведь у каждого, помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляет и искажает свет природы. Происходит это или от особых прирожденных свойств каждого, или от воспитания и бесед с другими, или от чтения книг и от авторитетов, перед какими кто преклоняется, или вследствие разницы во впечатлениях… » и далее «Созерцания природы и тел в их простоте размельчают и расслабляют разум; созерцания же природы и тел в их сложности и конфигурации оглушают и парализуют разум».

«Пещера» построенная героями Триера — такой же абсурд, как и любые другие попытки «спастись» (власть, брак, богатство). Даже «любовь» не является для Триера защитой, ведь главные герои трепетно любят друг друга и заботятся друг о друге, но Меланхолия сжигает всё.

Но вернусь к радости. Откуда она взялась у меня, зрителя, почему я выходил из кинозала с улыбкой, с ощущением лёгкости и доброты? Фильм то упадочный, злой, чересчур красивый. От таких произведений впору засомневаться в вере.

Когда уже звучат финальные аккорды Джастина говорит Клэр, Землю никто не пожалеет, что мы — единственная жизнь во вселенной, но её не будет жаль. Это слова отчаянного, погибающего человека, который кричит: если я умру, то какая разница, был ли я на свете? Экзистенциальный тупик, Кириллов Достоевского, который «родил» философию Ницше, потом и музыку Вагнера (ставшую саундреком «Меланхолии»), потом и национал-социалистическую/фашистскую идеологию.

Так вот, парадоксальным образом именно эта фраза о том, что ничего не будет жаль, радует меня: я вдруг вижу и понимаю, что ОЧЕНЬ ЖАЛЬ! Этих красивых женщин, ребёнка, коня по имени Авраам, жаль Землю, жаль террасу и хорошее вино, жаль 18 лунок для гольфа, жаль трепета и заботы людей, их одиночества и испуганной любви, жаль даже их безжалостность, жаль их ошибок. И от этой жалости я радуюсь, я узнаю, что не всё пропало. Эта жалость, «нежелание расставаться», это то немногое, что ценно в нашей бесконечной нищете.

Джастина, отрекаясь от красоты мира, словно напоминает нам о жене Лота, которая обратилась в соляной столп, когда обернулась в последний раз посмотреть на родной, уничтожаемый Богом город (…спасай душу свою: не оглядывайся назад (Быт.19:17)).

У Мариии Галиной есть вот какое стихотворение:

* * *

Человечек перемещается на восток,

У него есть лампочка и свисток,

Если надо, он дернет за два шнурка

И поддует резиновый свой жилет,

Человечек передвигает часы вперед,

Далеко внизу под ногами соленый лед,

Ледяное крошево, стелющаяся мука.

Никому не нужный, маленький и смешной

Человечек перемещается над тишиной,

Над безглазой хлябью, где ни одного огня,

Он умеет дуть в свисток, но тому не рад;

Так висят во тьме человечки за рядом ряд,

Молчаливый парад, блуждающий вертоград,

Сотня душ, не отличающих ночь от дня.

…. по воде плывет замороженная вода…

Ах, как сладко, когда, вселенную теребя

Бортовыми огнями, ищут во тьме тебя,

Нет честнее дела, чем дуть в свисток, поддувать жилет,

Человечек с тоской прислушивается: вот-вот…

Но гудят моторы, в стакане плавится лед,

Стюардесса предлагает курицу на обед,

И надежды нет.

(Новый мир, 2008, N2)

Герой Галиной тоже охвачен чёрной печалью, но в отличие от триеровских, он желает перемен, это вообще свойственно русскому человеку: ожидать катастрофы, перемен, любого кошмара, лишь бы прервать вязкое бытование (см. например фильм «Пыль» Лобанова). В продолжающемся нытье мира человечек «никому не нужный, маленький и смешной», а когда случится потоп, цунами, беда, война он станет нужный, придёт спасатель (то есть почти Спаситель).

Очутившись перед ликом смерти, ты жаждешь Спасителя, и чудо «Меланхолии» Триера в том, что спасителя в художественном пространстве фильма нет. Это игра мысли, предложенное обстоятельство: его нет. Но это не идеологическое «нет» атеиста, это искренняя попытка, спрятанный в обёртку шикарно сделанного кино вопль, мунковский крик: а что, если н е т. Я, как зритель, радуюсь, потому что, если нет — беда, если нет — падаль и мерзость.

Очередное произведение Ларса фон Триера приводит треть зала в восторг, вторую треть в тупое недоумение, и, наконец, «третью треть», досматривающую титры с хитрой улыбкой на лице.

Будем судить художника по тем законам, которые он сам для себя устанавливает. А закон этот прозвучал довольно ясно в киноальманахе «У каждого своё кино», в который датчанин вшил свой кусочек. Нет, господа, это не театр, не мьюзикл, не Тарковский и уж точно не Кубрик. Это Ларс фон Триер. REDRUM-шоу с очередным киножанром. Но что это за жанр? Катастрофа? Драма? Мелодрама? Или это жанр под названием ларсфонтриер? Попробую поискать символику, которая как-то объянит или хотябы поможет подумать над увиденным.

Фильм начинается с увертюры, где под музыку Рихарда Вагнера афористически передаются основные темы картины. Далее следует двухактное действие, в котором разворачиваются события свадебной церемонии и жизни после неё. Части названы по имени невесты и её сестры соответственно. В происходящее вплетается приближение к Земле планеты «Меланхолия» и их столкновение, названное «Танцем смерти».

А что, собственно, происходит в поместье? Почему главы названы именами героинь, столь близких и столь непохожих друг на друга? Невестой Джастин овладевает сильнейшая депрессия, меланхолия. Если принять последнее за олицетворение рока, можем ли мы назвать её поведение танцем смерти? В противовес своей сестре Клэр, которая олицетворяет танец жизни, её полноту и силу. Есть, правда, ещё более наполненный жизненной силой персонаж — отец невесты. Однако, он быстро покидает церемонию, несмотря на уговоры дочери и обещание остаться. Хотя, заметьте, её мать, действующая всем на нервы, остаётся.

Далее Джастин. Полностью отдавшаяся своему состоянию, рубит концы. Возможно, она уже чувствует приближение и считает своим долгом подготовиться. Это, видимо, по замыслу автора, означает уничтожение себя морально перед собственно смертью.

Часть вторая: Клэр. Это жизнь. Она хочет жить, хочет выжить. Но она не знает, как. Поэтому впадает в панику, затем в истерику, затем полностью и безропотно подчиняясь Смерти. Все мужчины к тому моменту таинственно сошли с полотна. Остались Смерть, Жизнь, и Ребёнок.

Стоит ли смотреть этот фильм? Да. Безусловно. Эта рецензия вас вряд ли удовлетворила, не так ли?

8 из 10

На первых минутах фильма есть ощущение, что это вторая часть «Древо жизни». Такие же образы, такое же зомбирующее действие. Постепенно фильм погружает ещё глубже, и если вы готовы к этому, если вы хотите этого, если доверяете мастеру, то получите максимально много.

Что получила я, сидя в мягком кресле прохладного кинотеатра? Я физически и психологически ощутила приближение чужеродной планеты. Её холод и тепло одновременно, её сказку и её реальность. «Меланхолия» — один из немногих фильмов, которые помогли мне смоделировать ситуацию, происходящую на экране, в свою жизнь. После просмотра ответ на вопрос «а что я буду делать в случае скорой осознаваемой гибели?» был найден.

Это непростой фильм, ему стоит уделить чуть больше сил, чем комедии с Адамом Сэндлером или любому из чудесных фильмов Тарантино. Это фильм Ларса Фон Триера и это читается во всем: в шикарной классической музыке, в диалогах, в свете, ракурсах операторской работы. Нельзя не отметить, что оператор Мануэль Альберто Кларо создал новую страницу в истории своей профессии. Именно его работа помогла мне очутиться по ту сторону экрана и проживать все вибрации вместе с героями.

Кирстен Данст («Уимблдон», «Вечное сияние чистого разума»,

«Интервью с вампиром», «Человек-паук 1,2,3» и др.) всегда для меня считалась обычной девчонкой, годной для обычных комедийных драм. Но тут она открылась. Ларс её распахнул, она сама в интервью это говорит. Не зря каннская ветвь утяжелила её голову. Молодец она! Ей досталась по истине сложная роль. и она предпочла играть её всеми мыщцами тела и лица, даже самыми маленькими морщинками.

Сама история о том, как мы принимаем мир, как его чувствует, как осмысливаем и, главное, что мы в связи со всеми нашими мыслями, реально делаем. Боремся или миремся, успокаеваемся или остервенело мечимся, расстворяемся в пространстве и времени или сами до тла сжигаем себя?

8 из 10

потому что сама по себе манера фильма тяжёлая — не все пойдут, а хочется, чтобы такие потрясающие идеи доносились до более широкого круга зрителей.

Вот уже не один год Ларса фон Триера многие считают лучшим режиссером независимого кино в Европе. Ему рукоплещут Канны, более того фон Триер любимый режиссер Жиля Жакоба. Во всех отношениях Ларс-странный и весьма загадочный человек. Он ипохондрик, страдающий множеством фобий. Он придумал новую технику съемок, а так же его рук этот знаменитый манифест «Догма- 95». Его фильмы не каждому по вкусу, ибо это скандальный, весьма скандальный арт-хаус, но тем не менее имя этого режиссера вбито, пожалуй, уже золотыми буквами в историю независимого кинематографа. Итак, его нашумевшая новая работа «Меланхолия»,с которой режиссер был на последних Каннах, имела успех и положительные отзывы. Но, как многие, думаю, знают, Фон Триер уехал в Данию без сего.. Награду увез Терренс Малик.

Что же из себя представляет новое творение скандалиста Триера?

Во-первых, нужно начать с того, что эта картина, пожалуй, своего рода дебют режиссера. Это первая работа датчанина в жанре фантастики, если исключить его сериал «Королевство»,но в этой работе больше все-таки фентези. Безусловно, новая работа Триера была весьма ожидаема, как поклонниками творчества режиссера, так и Каннами. Ибо любое появление фон Триера на знаменитой фестивале не остается не замеченнымни ни критиками, ни киноманами. Не прошел еще, казалось бы тот холодный пот от «Антихриста»,как Ларс снова подкидывает кое-что едкое.«Меланхолия»-это откровение, как и многие другие его фильмы. Ранее же режиссер так глобально не уходил в дебри. Конец всего наступал у конкретной личности, но, подобно Кубрику, этому Наполеону кинематографа, Ларс фон Триер решил так же замахнуться на нечто более глобальное. В его новом произведении сюжет строится весьма легко:свадьба оборачивается катастрофой вселенского масштаба: обнаруживается, что на Землю надвигается планета под названием Меланхолия. С каждым часом она все ближе, и шансов на выживание человечества все меньше. Я не просто так упомянула Кубрика в своей записке. Ибо, если кто помнит фильм мэтра«Космическая Одиссея:2001»,то там есть некий пролог, показывающий нечто вроде Эволюции, жизни и ее стремительное развитие. Фон Триерже решил так же включить в свою работу подобный Пролог, но отнюдь не с эволюцией жизни, а с ее Концом, вселенским Концом. Зрелище весьма и весьма впечатляющие, ибо замедленная съемка, потрясающие декорации, многочисленные детали и обескураживающая музыка делают свое дело. Ну а после пролога, как и во многих фильмах Триера, идет название картины и обязательно имя мэтра. Есликто не знает, то приверженцы-режиссеры «Догмы-95» не указывают свое имя в титрах, только в начале.

Многие арт-хаусные режиссеры любят делить своих детищ на главы или же на части. Фон Триер поступает в «Меланхолии» так же. Картина разделана на два части:«Джастин» и «Клер». Фон Триер делает контраст, причем приличный. Ранее в его работах, зачастую, были лишь одни холодные оттенки, угнетающие и режиссер старался придерживаться им от начала до конца детища. Порой в его работах можно найти нотки нуара. Ларс-разноплановый режиссер, он старается зацепиться за каждую часть человеческой жизни, за каждую ценность.«Меланхолия» же по своим оттенкам различная. В части «Джастин»,которая посвящена свадьбе, зритель же сначала увидит яркие, теплые мазки, а уже потом сам холст. Датчанин рисует такую большую радость, как свадьба на черном червивом холсте депрессии. Часть же «Клер», в которой мы видим главную героев уже после торжественного мероприятия, весьма отличается от предыдущей. У этого огромного фрагмента картины нет определенного цвета. Ход идет от нейтральной полосы к черной. Режиссер играет красками на огромном холсте, который пестрит разными оттенками. Ларс вырисовывает основы жизни не только краскакми, но и образами. Этот режиссер, как никто другой, очень умело может говорить со зрителем именно подавая тот или иной образ. Каждый персонаж Триера играет важную роль и не только в «Меланхолии». Даже самые маленькие появления некоторых личностях в картинах датчанина очень часто имеют колоссально-важную роль для понятия некоторых действий, решений главных героев. Фон Триер умеет преподнести тот или иной образ. В «Меланхолии» он ими играет, подтверждая теория, что человек всегда и везде существо лживое и лицемерное. Что-тоо дно из двух присуще каждому. Режиссер так же обманывает зрителя, показывая персонажа его маску, а через несколько минут его истинное лицо. Такой ход он уже применял не только «Меланхолии»,но и в «Танцующей в Темноте»,«Догвилле`и«Рассекая Волны». Но что стоит образ, если он сыгран плохо?Верно, верно. Грош ему цена. Но именитый режиссер знает толк в подборе актеров. На этот раз в его картине сыграла двадцати девятилетняя блондинка Кристен Данст, хорошо известная киноманам. Так же и сыграла дочь знаменитого шансонье Сержа Генсбура -Шарлотта Генсбур. А еще в картине задействован Кифер Сазерленд, Шарлотта Рэмплинг, Джон Хёрти Удо Кир, который уже очень знаком поклонникам Триера, ибо ранее этот актер снимался у датчанина в «Танцующей в темноте»,«Догвилле».«Европе»,«Рассекая волны». Кирстен Данстза свою роль, главную роль, получила приз Каннского фестиваля в номинации «Лучшая Актриса». И не просто так ей его дали, ибо эта девушка сыграла не просто хорошо, а даже отлично. Показал он себя разной, как и хотел Триер. Она показала Меланхолию. Игра живая, не смотря на то, что образ «сонный»,ибо росток цветущей Меланхолии в содружестве с Депрессией создалво внутреннем мире героини особый сад. Образ Клер, которую сыграла неординарная, как и ее отец, Шарлотта Генсбур не менее интересен. Это другая линия, другая судьба, другие внутренние сады. Ларс фон Триер всегда уделял внимания больше женским образам. Вспомнить только его трилогию «Золотое Сердце»,где два фильма посвящены судьбам женщин. Или же «США-страна возможностей»-здесь «Догвилль»и «Мандерлейн» опять же о женщинах.

Безусловно, картина все-таки рассчитана на зрителя, который знаком с термином «независимое кино»,ибо фон Триер не только сложен в понимании, но и в просмотре тоже. Некоторые сцены для неподготовленного зрителя будут шокирующими, а действия персонажей- более чем провокационными. Конечно,«Меланхолия» не так откровенная во всех отношениях, как, скажем,«Идиоты»,но все же.

Итак, что же мы имеем?Я лишь могу вновь подписаться под званием фон Триера, как лучшего режиссера независимого кино в Европе. Ларс это заслужил. «Меланхолия»-уникальная работа во многих отношениях. Показывая конец света в лицах нескольких человек, он создает полотно сотканное из множества характеров и взглядов на жизнь, моральных и аморальных ценностей. Фон Триер что-то вроде коллекционера, который продает свое нажитое зрителю. Он собирает образы и заставляет киноманов оценивать их поведение и действие. Этот режиссер весьма сложен, но никто не говорил, что арт-хаусот Триера штука вообще легкая. Это другая сторона кинематографа, открывающая жесточайший реализм не только в деталях, но и в волшебных контрастах, образах. Перспективы у этого датчанина нет. У него нет и горизонта. Он просто творит свои картины где-тов воздухе, которые после обрушиваются зрителю на голову и уже надолго остаются там.

Ларс фон Триер в очередной раз пошутил над зрителями. На этот раз — сняв фильм-катастрофу о конце света, в котором этот самый пресловутый конец света стал лишь декорацией, для камерной семейной драмы. Фильм «Меланхолия» — поразительное по красоте и многогранности произведение искусства, ясно и лаконично… прославляющее жизнь! Что удивительно, если учесть, что главная героиня с отрешенным лицом проповедует идеи о том, что Земля — это зло, и зло должно быть уничтожено. И не стоит об этом жалеть.

Препарирование темы Апокалипсиса на этот раз не стоит во главе угла. Более того автор раскрывает карты еще с самого начала — все погибнут, это неизбежно. И планета Меланхолия превращается лишь в аллегорию смерти, перед которой мы все равны. А тогда о чем же фильм? Об истинных ценностях. О жизни, о любви, об отношениях между близкими. Ларс фон Триер медленно, за руку, как ребенка, ведет непутевого зрителя к мысли о том, что то, что будет после смерти — не имеет значения, попутно разоблачая бессмысленность человеческой суеты, светских ритуалов и показного благополучия. Нет ничего важнее искреннего человеческого общения и человеческих эмоций. И никакой зауми — все очень просто и лаконично. Только смотреть нужно внимательно, замечая подсказки и любуясь неслучайными деталями, чтобы разглядеть смысл, который режиссер прячет за провокационными фразами.

Все начинается с красивого видеоряда под симфоническую музыку, после чего следует нелогичный сюжет. Фильм изобилует различными деталями, персонажами и диалогами, которые не несут никакой смысловой нагрузки, в общем, ружье из первого акта не выстреливает в последнем.

«Меланхолия» кажется очень похожей на «Антихриста», например, в фильме используются замедленная съемка под эпическую музыку, а сюжет закручивается в загородном доме вдали от цивилизации вокруг неуравновешенных (читать «сумасшедших») женщин …

Кажется, что режиссер, снимая фильм, решает свои личные психологические проблемы.

Тем не менее, мне понравилось настроение фильма.

8 из 10