Рецензии

4 недели в уединённом месте без банальных благ цивилизаций ставит своего рода эксперимент над подопытными. Для каждого такая психическая нагрузка действует по-разному в зависимости от личных характеристик и внешних облегающих обстоятельствах. Именно такой опыт решил провести Роберт Эггерс, поместив главных героев на маленький островок посреди беспросветного распростёртого водного пейзажа. Режиссёр размышляет на тему одиночества и «скрытых людей под масками», истинная сущность которых скрывается до определённого момента. Он сдирает напускную голливудскую обложку и демонстрирует расформирование личности под безумно суровыми условиями проживания.

Монохромность аутентичного мира лишь придаёт гротескного шарму индивидуальной истории, растянутой до предельного безумия. Порой режиссёр даже переходит грань между реальностью и больной фантазией, но всё же умудряется удержать равновесие на скользкой дорожке почти до самого конца. Чёрно-белая стилистика хорошо поддерживает накал и без того странных и пугающих элементов психоделического хоррора. Другое дело, когда фильм упускает ключевые моменты повествования. Работу смотрителя так никак и не раскрывают. Не то, чтобы это важное упущение, но для визуального представления поглощения и обитания в этой среде нужно хоть что-то пояснить словесно.

На самом деле, это совершенно не массовое кино для обширной публики. Кинематографичных диалогов мало, и приходится вместе с персонажами дожидаться тех промежуточных вечеров, когда за ужином чисто рабочие отношения переходят в неформальную обстановку. Таким образом режиссёр сделал упор именно на «немой ужас», когда любой трэш обретает неожиданно особый привкус цинизма. Между этим, ребята травят байки, пьют, изливают душу и просто заглушают вечный шум прибоя. Жизненная обыденность проходит близко с рабочим классом, и говорит о ценности подобного труда.

Однако, картина забывает, намеренно или случайно, о перипетиях сюжета. Линия Эфраима Уинслоу летит мимо всех остановок, игнорируя машущих людей на станции, и улетает куда-то в небеса. Неописуемая жажда правды и желание сорвать все подлые тайны сводятся к одной злополучной лампе. Оно им овладело и приобрело мистическую основу, но в конце так и не прояснило ситуацию. Почему я уточнил: «намеренно или случайно»? Потому что, судя по всему, Роберт Эггерс специально оставил туманный финал, дабы зритель самостоятельно додумал своё завершение. Хотя всегда есть вероятность банального упущения. Об этом знает, пожалуй, только сам маэстро.

Вся съёмочная группа подверглась настоящему испытанию со стороны природы. Команда столкнулась с низкой температурой воздуха, сильным ветром, снегом и дождем. Но этого оказалось мало лучшему «Ван Гогу современности» — Уиллему Дефо. Актёр всё это время проживал в небольшой рыбацкой хижине, пока все остальные разместились в более комфортном пристанище. Понятно, что это делалось ради вхождения в образ прожжённого жизнью старика, повидавшего немало с этого маленького кусочка яркого света. По большому счёту, именно его игра стала венцом многочисленных стараний небольшого актёрского состава в лице трёх мужчин и одной девушки.

«Маяк» — это эксперимент, переросший в небольшой канадский шедевр около артхаусного типа. Этот проект уникален уже потому, что актёров привлечено к работе в четыре раза меньше, чем продюсеров. Советую всем хотя бы оценить сие творение прародителя «новоанглийской сказки» XVII века.

8 из 10

История безумия — вечная тема в искусстве. Она омерзительная и отталкивающая, но при этом чуть ли не самая притягательная и любимая для зрителей и критиков. Никто не понимает безумцев, кроме самих безумцев. Режиссёрам не так уж и часто удаётся снять что-то интересное, а если у них и получается, то нам остаётся лишь гадать, как так вышло. То ли случайно, то ли режиссёр сам немножко не в себе.

«Маяк» — это немецкое кино 20-х, более известное под словосочетанием «немецкий экспрессионизм», только снято оно в наши дни. Здесь почти всё отсылает к тому времени; возможно, каждый элемент того кинематографа присутствует и в этой картине. И абсурдное, от того настолько пугающее изображение безумия, и отточенная постановка кадра, и «узкие рамки», что характерно для всего старого кино в принципе, и чёрно-белый эффект, который является неотделимой от «Маяка» частью. Визуально это старое, но не устаревшее кино.

Постановка кадра в фильме просто потрясает! Комбинирование почти кукольно-идеальных кадров, типа Уэса Андерсона, с до-жути пугающими визуальными метафорами и аллюзиями, с жуткими героями и пейзажами, — это вроде как ново и оригинально, но при этом цитирования и отсылки на прародителей (ворона Эдгара Аллана По — чайка Роберта Эггерса) всё ещё присутствуют.

История и сюжет куда больше напоминают роман, чем киносценарий. Невероятное обилие метафор, смыслов, аллюзий, сравнений, отсылок, — всё это больше присуще тексту, чем визуалу. Редко кому удаётся сделать не вредящие повествованию метафоры в кино. У режиссёра «Маяка», Роберта Эггерса, получилось. Ты не выпадаешь из картины и повествования, когда на экране «момент со смыслом», а наоборот, каждая такая минута лишь погружает тебя в атмосферу безумия (ужасное штампованное выражение, но мне показалось, что сюда оно подходит). Кстати, сюжет повествует о прибывших на маяк смотрителях, среди которых Уильям «старый моряк» Деффо и Роберт «свежая кровь» Паттинсон. В итоге они медленно сходят с ума. Не буду ничего больше говорит об истории. Как любому роману важен эффект удивления от прочитанного, так и в этом фильме такое состояние хуже уж точно не сделает.

Тематически «Маяк» можно воспринимать по-разному. Может, это история о молодом парне, наконец нашедшем своего отца; может, история о лютой ненависти, подаваемой как дружба; может, история о старении взглядов и консерватизме; может, история о герое, который встречает самого себя; а может, просто история самого обычного безумия. Я склонен к рассуждениям и неоднозначному восприятию данной ленты, ведь лично мне в данном случает такой подход кажется куда более интересным. Как по мне, это, в первую очередь, история о давлении пространства, окружения и людей, которое приводит к плачевным последствиям. Это самое очевидное прочтение «Маяка», но никто же не говорит, что очевидно = неправильно.

Маяк светит, безумие — это тьма. Маяк помогает найти дорогу, а безумие — это ёё потеря. В этом, как мне кажется, заключается главная мысль сего шедевра.

Непривычный формат экрана, черно белые тона и дух произведений Лавкрафта и Эдгара По, пожалуй, все что нужно знать про киноленту «Маяк» 2019 года. Снял сие творение перспективный уже режиссер Роберт Эггерс. «Маяк» — это второй фильм Эггерса, его дебютная работа — «Ведьма», которая на кинофестивале в «Сандэнс» получила премию режиссуру в области драмы. Так что на западе «Маяк» ждали. Его премьера состоялась на Каннском кинофестивале, где фильм хорошо приняли как критики, так и зрители, и также получил «Приз ФИПРЕССИ в рамках двухнедельника режиссеров» и пока что номинацию на Оскар в области операторской работы. В качестве актеров Эггерс отхватил себе Уиллема Дефо и Роберта Паттинсона.

Сам сюжет повествует о смотрителе маяка Томасе Уэйке(Дефо) и его помощнике Ифраиме Уинслоу (Паттисон). Их медленно нарастающая дружба почти что моментально перерастает в смертельную вражду. Что особо впечатляет в плане сюжета — постепенно зритель даже может не понимать кому из героев верить, ему трудно понять кого же все-таки считать безумцем в этой парочке. Жанр фильма позиционируется в основном как ужасы, но это скорей психологический триллер, но стоит заметить, что картина все равно пугает.

Если рассуждать о сценарии, то тут выглядит все очень даже грамотно, весь фильм построен на взаимоотношениях двух персонажей. В один момент фильма один из персонажей запутывает другого (дабы избежать спойлеров не напишу кто именно), ставит под сомнение его рассудок — врет про время, проведенное на острове и т. д. И благодаря этому ходу зритель не понимает ход времени — и ему приходится гадать или же на слово верить тому персонажу. На протяжении всего фильма персонажи развиваются, особенно это видно Ифраиме Уинслоу, но правильней будет назвать его развитие «деградацией» (в хорошем смысле). Теперь и поподробнее про персонажей — герой Дефо это старик, он твердо верит в приметы и помыкает героем Патиссона что и рождает конфликт в фильме. Герой Паттисона простой тихий парень, который раньше работал дровосеком, а почему он так резко сменил работу и будет одной из интриг фильма. Вообще тут оба персонажа хранят свои скелеты в шкафу, просто у кого то их больше, так что на примере этого фильма можно еще раз задуматься кому ты можешь доверять, а кому лучше не стоит. Последние минуты просто превращают фильм в фонтан из безумия, открываются те самые шкафы, гнев доходит до белого каления — тут можно только аплодировать.

Монтаж в фильме самый обыкновенный, ничем не примечательный — про него особо, нечего сказать.

А вот где можно и нужно сказать так это про актеров, даже если оставить отличный сценарий, но привести туда плохих актеров, то фильм потерял 50, а то 70% своей уникальности. Хватит уже ассоциировать Паттисона как «ну тот вампир из «Сумерек»», здесь он выдает первоклассную бурю эмоций, на которые не каждый актер способен. Ну а Дефо — он просто великолепен, да так просто, этот актер просто физически не способен плохо играть, что тут говорить.

Операторская работа выдвинута на Оскар не просто так, вроде бы так просто снято, но планы и гармоничные движения камеры очень радуют глаз.

Отлично воссоздан год, в котором протекает сюжет (1890-е годы). В фильме не говорят на прямую какой год по сюжету, но зритель это понимает по декорациям и одежде главных героев. Прием съемки в черно белом виде, и не пропорциональном экране приятно давит на атмосферу, и вообще выделяется на фоне других фильмов в этом году.

Про саундтрек так же, как и про монтаж особо сказать нечего, все ОЧЕНЬ приземлено.

Если подытожить, то фильм точно не для всех, смотреть только любителям триллеров, и точка.

«Маяк» принято хвалить. Право, приятно следить за столь необычным для наших дней визуальным рядом, наслаждаться крупными планами ведущих актеров и тяжелым концептуальным замыслом.

Этот фильм кажется вызовом для большинства шаблонных хорроров. Крупные планы, филигранная операторская работа, возможность для актеров выдавать многозначительные монологи, отсутствие нарратива. С таким багажом можно даже сделать нечто истинно культовое. Такое, чтобы вспоминали, как «Голову-ластик». Да и визуальный ряд — каждый кадр достоин внимания. И эти чайки… Действительно конкурентоспособно.

***

Все так, достоинства неоспоримы. Но так ли хорош этот фильм в действительности?

Для философской притчи, на мой взгляд, получается недостаточно. У двух героев нет истинной причины для конфликта. Возможно дело в деструктивности? Может на то и полагался режиссер?

Однако и для такого толкования попросту недостаточно исходных данных. А в контуры, представленные Эггерсом можно зашифровать самые немыслимые вещи: от инопланетян до Второй мировой войны. Концептуальное искусство.

Но и в таком разрезе фильм не выглядит лидером. Стоит лишь немного поинтересоваться историей его создания и выясняется, что перед нами римейк. Римейк? Римейк для концептуального локомотива? Это даже смешно.

Остается лишь восторгаться мастерством двух талантов. Но согласитесь, в предложенном формате они скорее утверждаются, нежели завоевывают новые пьедесталы. Никто не может отказать им в неимоверном таланте. Но разве Уиллем Дэфоу делает нечто новое в сравнении с тем же «Антихристом»?

Отдельные моменты моменты выглядят действительно наполненными экспрессии. Буквально каждое появление русалки или постоянное вовлечение в сюжет чаек по своему гениальны… Но вот в целом картина не выглядит столь безусловно.

***

Развивая тему отсутствия концепта. Вспомнился роман Джека Лондона «Морской волк». Там в сущности затрагиваются те же шестеренки. Вопросы насилия и маскулинности, сглаживания конфликтов и смирения с природой. И пусть у Джека Лондона конфликт в разы более искусственен, но общая картина выглядит куда более целостной, гармоничной. Этой гармонии как раз и не хватает ленте Эггерса.

Рядом с шедевром

5 из 10

В/на «Маяке» заигрывание с символами и смыслами, по большому счёту, сводится к тому, что режиссёр образно проделывает над зрителем опыт, имеющий аналогию в одной из сцен фильма. А именно, ставит смотрящего в коленно-локтевую позицию и куда-то грубовато тащит за верёвку, наброшенную на шею. Но не то чтобы принудительно — напротив, имеет место быть томительное ожидание, всё по обоюдному согласию, а в крайнем случае, в качестве «флюгегехаймен» есть кнопка STOP у видеоплеера.

Однако риск оказаться в ситуации, вроде той, что возникла в БДСМ-клубе у паренька из «Евротура» имеется только в случае поисков глубокого смысла, отягощенных ожиданием узреть нечто в духе «Ведьмы».

Все, кто мог, уже высказались про отсылки к киноэспрессионизму, но, кроме того, визуальная эстетика (впрочем, как и работа со звуком) наводит на мысли о компьютерных Limbo и Inside. Но если в играх поиск символов и причинно-следственных связей является мотивирующим и ключевым компонентом, то в случае «Маяка» это как мастурбация на фигурку русалки — утомительное и ни к чему хорошему не ведущее занятие.

Хотя, почему бы, в противовес то тут то там выпирающему гомоэротическому кинонапряжению, не начать рассуждать на тему того, что маяк, который нам показывают — всего лишь фаллический символ, в то время как настоящий маяк — это русалочья вагина, и она чудо как хороша?

Я ни разу не слышал о режиссёре, снявшем это кино, поэтому не знал чего именно ожидать от этой картины. Цветовая гамма постера и немногочисленный актерский состав намекали на то, что передо мной очень камерная, необычная лента, но угрюмое настроение трейлера приостанавливало всякое желание посмотреть фильм целиком, и я откладывал его на потом. Благо мой знакомый не переставал рекомендовать мне «маяк» и, вот, наконец, я посмотрел это кино.

Итак, почему же этот отзыв положительный?

Отвечаю: он находится под фильмом, в котором каждый кадр выверен до математической точности. Зритель, как и герой, сам того не желая, с головой погружается в грязный, отвратительный, мерзкий мир, где властвует гнетущая атмосфера беспросветного мрака. И этому способствует каждая деталь фильма, будь то мистические аллюзии, которые заботливо предупреждают о предстоящей катастрофе или блестяще подобранное музыкальное сопровождение.

В любом случае, обоим придётся приложить усилия, чтобы выбраться из этого зловонного ада. Зритель будет восторженно лицезреть мастерски проделанную работу художника-постановщика, что не позволит ему прекратить просмотр. Он будет на себе испытывать стресс, накал страстей, тревогу и благодарить судьбу за то, что все происходящее существует лишь по ту сторону экрана. Тем не менее, это не помешает смотрящему получить подлинное художественное наслаждение, ведь речь идёт о действительно большом кино.

Герою предстоит столкнуться лицом к лицу с куда более серьёзными испытаниями. Влияние закрытого пространства, которое вкупе с тоталитарным отношением старшего смотрителя маяка ломает и опустошает с виду молодого и робкого паренька. Прибыв на остров, он собирался сбежать от будничных проблем, поднакопить денег и уехать оттуда с куда более серьезными амбициями. Но смена метафизических парадигм, навеянная местной обстановкой, поставила под вопрос все его планы. Его разум не выдерживает и выпускает на волю всех внутренних демонов, которые присутствует в черепной коробке каждого из нас. Простыми словами — он постепенно начинает сходить с ума. Различные видения по-библейски искушают его сознание к преодолению всё новых, ранее недоступных нравственных преград, но они не скрывают своей греховности, тем самым предоставляя ему последний выбор.

Есть ли в этом фильме хоть что-то светлое? Конечно! Если есть то, чем восхитится буквально каждый, так это актерская игра Уиллема Дефо и Роберта Паттинсона. Последний выдал чуть ли не лучший перформанс в своей многострадальной карьере. Их дуэт в кадре смотрится очень органично и смотреть на него — одно удовольствие.

Этот фильм никого не оставит равнодушным, ведь он представляет собой настоящую притчу о человеческой сущности, его социальности и о том, что может произойти, если в голове одного из нас в самый неподходящий момент не окажется маяка, способного озарить верный путь.

9 из 10

Начинавшаяся как стилизованная под экспрессионизм 20-х история Роберта Эггерса (практически хоррор) переросла в исключительно артхаусную притчу, касающуюся и Бога, и грехопадения, и элементарного конфликта возрастов. И тут, как и в любом многозначительном произведении, смысл можно найти разнообразный, но хочется сказать именно про религию.

Вообще, ощущается, что сам Эггерс весьма разочаровавшийся в прошлом верующий человек. Видно это и в противопоставлении главных героев, которые словно существа на левом и правом плечах — поди разбери кто — бес, а кто — ангел, и в набожности одного из ведущих персонажей.

Уиллем Дефо, так тщательно и вместе с тем непредсказуемо выбирающий себе роли, на сей раз предстаёт в виде грубого старшего смотрителя маяка, где-то в туманных дебрях дождливого Альбиона. В напарники к нему приставляют молодого, но достаточно амбициозного Паттинсона, который загадочно молчит (но это не надолго). И так не богатое разнообразие диалогов, выдающееся на долю зрителя во время обедов брутальных мужичков, восполняется прекрасной стилизацией и чувством эстетики постановщика. Узкий формат же дополнительно вгоняет наблюдателя в и без того тесные рамки маяка, нагнетая атмосферу безудержной силы природы, что так и норовит Посейдоном выйти из морской пучины и надавать люлей прибрежным обитателям. И про морского бога было сказано не в шутку — Ифраиму Уинслоу (Паттинсон), человеку тоже не без библейской подоплёки, придётся столкнуться и с утопленниками, и с русалками, и чуть ли не с самим Кракеном. Вот только что же будет плодом воображения — зрителю придётся разгадывать самому.

Да и со светом, к которому так тянется молодой парень, аллегории проходят многообразные. Обращаясь к тому же сверхъестественному, можно вообразить, что Уэйк (Дефо) — чуть ли не сам Господь, вертящий молодняком аки рабом. Последний, впрочем, по началу совсем не против, но в поисках истины и чутка приоткрытого люка, в котором Свет (можно читать как «истина») задаётся ненужными устремлениями, которые приводят к последствиям совсем нечеловеческим и противоестественным.

Вся эта вакханалия сходящих с ума усачей обладает поистине чудовищной атмосферой, но несколько скупа на какие-то определенные категории. Плохой это её не делает, но даже при удивительно цельной концепции уловить что-то конкретное тяжеловато.

7 из 10

Кадры чёрно-белого спокойствия открывают картину режиссера Роберта Эггерса. Монохромные пейзажи острова. Невольно обращаешь внимание на непривычное для современного кинематографа соотношение сторон. Будто бы на острове, где происходило действие фильма, максимально тесно, неуютно, несвободно. Есть какие-то рамки. Вокруг вроде бушует морская стихия, а свобода между людьми так и не появляется.

Сюжетно фильм повествует о вахте двух мужчин на маяке. Один из них молод (Роберт Паттинсон) и обречён с самого начала как минимум на исполнения всех требований взбалмошного старика (Уиллем Дефо). Старик налагает запрет на проход к Свету маяка. Как он говорит: свет за ним.

Неспешное повествование, словно та паровая машина в кадре, уверенно, как пароход, движет нас к безумию, разгоняясь до такой степени, что процесс уже невозможно остановить. Из глубин бессознательного возникают то ли кошмарные образы Лавкрафта, то ли смутные воспоминания эпического рода из греческой мифологии — миф о Прометее. Могу сказать, что это вещи одного порядка. Мифологическое сознание достает из тёмных глубин психики всё самое мерзкое и постыдное. Старик всё сильнее запутывает своего молодого коллегу безумными историями, кормит героя плохой едой и подливает алкоголь. Герои напиваются до такой степени, что пускаются в настоящий вакханальный пляс. И Старик уже не просто старик, а образ то ли Гефеста, то ли Посейдона, у которого предстоит украсть огонь.

Запрет на Свет полностью иррационален, т. к. свет божественен и лежит за рамками человеческой психики. Фаллический маяк как образ Олимпа. Попытки похоронить Бога морей в земле. Яркие образы высвечивается мастерской работой оператора. А звуковой ряд настолько точно передает атмосферу, что зритель сам окунается в пучину историю.

Кино не для всех, фестивальное, приближенное надеждой к Сталкеру Тарковского, движется из привычного мира в метафорический. Фильм-исследование человеческой психики, даже скорее мужской психики. Картина, созданная грубыми мазками, в своей натуралистичности противопоставляет Отцов и Детей, рациональное и иррациональное, ломает миф о реальность.

Авторскую мысль режиссера Роберта Эггерса («Ведьма»), шагающего по стопам Лантимоса, вполне смело можно было бы назвать бессмысленной дичью (крутой, но бессмысленной), если не знать, что этот самый автор довольно красиво завуалировал сильное и справедливое высказывание о человеческой природе. В одном из своих интервью Эггерс прямым текстом говорит о мифологической подоплеке «Маяка», отсылая образы Ифраима Уинслоу и Томаса Уэйка (единственные герои картины) к Прометею и Протею соответственно. Одна лишь эта информация позволит не только взглянуть на творение свежим взглядом, но и раскрыть для себя практически все очевидные и не очень символы, аллюзии, подтексты. И самое замечательное даже не это, а то, что поле для размышлений и субъективных выводов все равно имеет место быть. Так, например, мне кажется неправильным ограничивать героя Ифраима лишь ореолом Прометея (к слову, титан имеет славу защитника людей от произвола богов): Уинслоу представляет собой собирательный образ древнего человека, который, по сути, недалеко встал от человека современного с его превалирующими первобытными потребностями в еде, воде, сне и сексуальном удовлетворении. Вышесказанное (и не только это) делает ленту вневременной, а Ифраима Уинслоу — мучеником, что вынужден нести наказание за грехи свои на божественном островке, чтобы в конечном итоге, поддавшись пороку искушения, опрометчиво «сорвать» запретный плод.

Выдающийся фундамент «Маяка» образуется не только за счет сюжета, но, прежде всего, благодаря поразительной выразительности (чувствуется вдохновение Кубриком, Тарковским и другими классиками) и двум ведущим актерам. Самое любопытное — использование формата экрана 4 на 3, любопытство применения которого обусловлено высокой вариативностью значений такого ограничения: то ли для подчеркивания замкнутости пространства, то ли для усиления эффекта камерности происходящего, то ли для реверанса первым шагам кинематографа и одновременном сближении со старыми временами, а, может быть, тут замешано что-то совершенно иное. Черно-белая палитра, кажется, не менее метафорична, но, как бы то ни было, именно данная цветовая гамма максимально органично смотрится в сеттинге произведения. Наконец, если мне условно нужно закончить перечень символической троицы, то, несмотря на чудесную во всех смыслах пару монтажа и операторской работы, музыкальный ряд попросту сбивает с ног: чрезвычайно потрясающий гимн всего неуютного, страшного и удручающего.

Решает, безусловно, и актерский дуэт будто бы сорвавшихся с цепи Роберта Паттинсона и Уиллема Дефо. В фильме есть изумительная сцена, где последний в чертовски буйном и разъяренном монологе проклинает своего помощника: изначальный гнев на лице Дефо, оттененный лишь глазами, с течением слов сменяется на более благодушную мимику, и в этот момент ты осознаешь, насколько уникален этот артист. Потрясает его удивительная способность балансировать между свирепым безумцем и кротким дядькой. И если Дефо на протяжении хронометража переключает тумблер с одного состояния на другой, то развитие персонажа Паттинсона (у которого в наличии не менее впечатляющий монолог) заключается в последовательной трансформации из покорного и спокойного раба физического труда в дошедшего до ручки помешанного (черт, сцена с напавшей чайкой меня вообще поставила в ступор). Думаю, самый большой комплимент, который я могу отвесить в этой ситуации Роберту: он ни в коей степени не теряется на фоне матерого коллеги и прекрасно передает эффект разорвавшейся бомбы.

Нельзя не отметить, что жанр хоррор только за последний год будто переродился. И если вместо уже фактически вышедших в тираж классических персонажей ужастиков, скримеров, пресловутых домов, напичканных разного рода нечистью, и тому подобному режиссеры-новаторы вроде Эггерса, Джордана Пила («Мы») и Ари Астера («Солнцестояние») собираются нас пугать парадоксально более зловещими чайками, религиозными общинами или жуткими двойниками, то я только за. «Маяк» — бескомпромиссный, архаический, магнетический, смешной (да, вас щелкнут по носу, если вы настроились исключительно на серьезное повествование), и он ярко горит тем светом, навстречу которому вы просто обязаны пойти.

8,5 из 10

Роберт Эггерс — фантазер 21 века. В 20 веке фантазировали о будущем, Эггерс же путешествует в прошлое.

На этот рас Эггерса забросило всего лет на 150 назад, на безымянный островок, примечательный лишь белеющим в тумане маяком, на котором несут вахту два смотрителя: старый и молодой. Строго определенные правила. Строго отведенное время вахты. Все строго упорядочено, подчинено и размеренно. Но… соблазн непреодолим, и все ввергается в пучину отчаянья, страстей и обреченности. Каков запас человеческого в человеке? Где явь, а где бред, и была ли явь с самого начала, и где было то самое начало?

Над этим возможно задуматься только после просмотра, ведь Эггерс увлекает зрителя в водоворот событий, и чувствуешь себя персонажем Низвержения в Мальстрем, погружающимся сначала широкими кругами, а потом несущемуся все быстрей и быстрей в пучину, вслед за героями. Самое парадоксальное в том, что чем ближе герои к свету, тем больше они погружаются во мрак..

Это тем более подчеркивается черно-белым изложением — по словам Эггерса именно в черно-белом варианте он представил эту историю с самого начала, захотев донести до зрителя свое видение. И подошел к этому более чем ответственно, реанимировав съемочную аппаратуру и технологию съемки более чем полувековой давности. Результат просто ошеломительный — визуал ужасно прекрасен. Не только визуал, но и потрясающий аудиоряд, с размеренным гулом сигнала, давящей тишиной и скрипом половиц под ногами. Прибавить крики чаек и звуки шторма — ну как, уютно ли вам?..

Плюс рокочущий голос косматого Старика, сверкающего глазами и лезущими в душу вопросами. Дефо, конечно, неповторим и неподражаем. Страшно даже представить, каково было рядом с ним Паттинсону, но дуэт случился, потрясающий любое воображение: весь фильм пропитан противостоянием, соперничеством, сдерживаемой, а потом и неконтролируемой яростью, выливающейся в ярчайшем финале фильма.

Как итог: смотрите, если не боитесь. Фильм — явление.