Рецензии

«Кихот» Гилльяма на первый, второй и многие последующие взгляды имеет мало общего с похождениями главного персонажа романа Сервантеса. Однако Гилльяму удалось гораздо больше изначально поставленной сверхзадачи любой кино-адаптации.

Гилльяму удалось главное — не механистически и добуквенно пересказать основные сюжетные линии и знакомые до оскомины общие места (шлем-тарелку, старого Росинанта, мельницы-великаны…), но передать сам дух великого произведения. И не просто великого, но и, к слову сказать, одного из самых загадочных произведений человечества. Чего лишь стоит рекурсия во второй части книги обсуждения уже прочитанной Кихотом первой части своих странствий.

Да и нужно ли это буквальное следование источнику, разве в этом лишь самоцель экранизации? Тем более, для экранной адаптации столь обширного, глубокого и многоуровневого произведения, как «Дон Кихот».

Я читал Сервантеса уже довольно давно, чтобы подзабыть многие детали, но Гилльям, даже сквозь свою искаженную зазеркальную призму, воскресил в памяти многие ключевые моменты романа, которые перенесены в фильм, пусть и очень своеобразным, типично гилльямовским манером: и душевную болезнь, и освобождение пленников, и собственный плен, и логово бандитов, и маскарад, и всё те же пресловутые мельницы.

Главное принципиальное «различие» с первоисточником и гениальная задумка режиссёра — перенос действия в наши дни. Удивительно, но эта идея пришла режиссёру далеко не сразу: в первых версиях сценария современник переносился в Испанию XVII века. Но разве это не есть своеобразный обыгрыш всё той же мистической игры, переплетения прошлого и настоящего — обсуждения во второй части романа уже прочитанной Кихотом первой? Или сложная многоуровневая аллюзия на знаменитый рассказ Борхеса про автора, взявшегося заново перенаписать хотя бы одну главу из «Дон Кихота».

К тому же, современность нисколько не мешает воспроизвести практически в неизменном виде многие из тем и идей, поднятых Сервантесом 400 лет назад. Также как никуда не делись искренняя ирония и отеческая любовь по отношению к одним персонажам, и жгучий, неистовый сарказм к прочим. Так смеяться над собой и пороками общества удавалось в мировой литературе и кинематографе единицам.

Гилльям вслед за Сервантесом поднимает непосильные, глубокие вопросы бытия и предназначения через многоуровневые планы личности и социума, адепта и последователей, знаний и веры, тонкой грани нормы и ненормальности.

И совсем не важно, что мающийся от безделья и собственной никчёмности мелкий помещик из средневековой Испании заменён на спятившего провинциального сапожника в современном мире: ключевым в высмеивании закоснелости социума и для Сервантеса, и для Гилльяма остаётся маленький человек. Тот самый гоголевский «маленький человек», спятивший для общества с его узкими взглядами и искажёнными представлениями о норме, морали, нравственности, добре.

Где сам мир является больным и безумным, с глубоко сдвинутыми и деформированными границами и понятиями, мир, в котором даже самый здоровый человек чувствует себя безумцем. А Кихот выступает лакмусовой бумажкой, расцвечивающей ложь и лицемерие «правильного» социума.

Та же замысловатая зазеркальная сервантесовская рекурсия повторяется у Гилльяма и в обсуждения самой книги Сервантеса «новым Кихотом», и в том, что чудным образом переплелись судьбы актёра в дипломном фильме и судьбы талантливого режиссера, променявшего свой дар на денежную «шабашку» — рекламу на всё ту же кихотовскую тему, со всё теми же растиражированными масс-медиа мельницами, давно превратившимися в жупел, виртуальный мем.

Где, в какой момент происходит этот водораздел, когда реальность начинает трансформироваться в вымысел или безумие? Да и чье это безумие: сапожника или режиссера? Или летящего с катушек современного мира, где также безнадежно уродливо смещены понятия добра и зла, благодетели и порока?

Замысловатая рекурсия, подобно пожирающей себя средневековой гидре, проявляется уже в самом названии фильма, где автор вновь глубоко зарыл множественный смысл: кто же убил Кихота в Кихоте? Сам прозревший перед смертью Кихот-сапожник? Или востребованный рекламный клипмейкер, убивший идею великого произведения? Или имеется в виду буквальный смысл конца человеческой жизни?

Или сам режиссёр, вслед за взбалмошным безумным идальго, буквально, повторивший его замысловатые скитания на пути к истине? То есть, сам Гилльям, шедший через тернии к реализации своего главного фильма почти четверть века? И расставшийся на этом долгом пути со многими вариантами, идеями, попутчиками, актерами, буквальным следованием произведению-источнику? Или расставшийся с Кихотом из первых вариантов сценария, или растиражированным глянцевым Кихотом, как объектом убийственного для массового сознания медийным продуктом?..

Но самая важная тема, прошедшая через столетия, и не просто сохраненная у Гилльяма, а звучащая финальным торжествующим аккордом: идея вечного донкихотства.

Так ли важно, кто станет очередным Кихотом, и кто подаст ему копьё в этой вечной борьбе добра и зла? Вместо выбывшего из строя и отчаявшегося в своем великом предназначении Кихота всегда найдется смельчак или безумец, поднявший знамя заранее проигранной войны с ветряками ради утопических и наивных идеалов. Всегда найдется идеалист, загадавший «счастья для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным».

Именно безумцы всегда двигали вперёд этот мир, именно они делали то, что считалось невозможным, немыслимым, неправильным, вредным. Гилльям даёт нам зыбкую и очень коварную веру, что преемственность донкихотства не угаснет в веках, что заставляет на финальных титрах сглатывать подступивший ком.

Пожалуй, это самый сильный и глубокий фильм Гилльяма. В этом и кроется большая тайна любого большого произведения большого автора: заставить смеяться до слёз, чтобы в конце до слёз расчувствоваться.

Идя от Брайана и Грааля, которые были лишь расширенными скетчевыми версиями Летающего цирка в той же абсурдистской стилистике английского юмора, с каждым фильмом режиссёр всё больше уходил от балагана и нарочитой буффонады к истинным человеческим чувствам и эмоциям. И Бразилия, и Обезьяны, ещё полны сатирического антиутопичного трэша на грани фола.

Да чего там: абсурд и едкая сатира — главные художественные приёмы Гилльяма. Но в Кихоте они перестают быть самоцелью, уступая место роли личности в реальном мире. В мире, не желающем меняться, и отторгающем как чуждое пришедшего сделать мир добрее, честнее, чище…

Но Гилльям не был бы собой, если бы в очередной раз пафосно показал очередного супермена в голубых лосинах. Показанный им «коллективный Кихот» вовсе не герой на своём героическом пути. И даже не избранный временем и провидением на эту роль, но лишь ставший им волею дурацкого случая и стечения абсурдных обстоятельств: как пародия над нарочитым благородством надуманных рыцарских романов, как насмешка над произведением великого испанца, как пародия над ролью личности в лице обезумевшего сапожника, клипмейкера, режиссера…

Baddy Riggo, 04.10.2018—06.11.2018

А вы оказывались в сне, из которого невозможно вырваться? Который настолько нелеп, что очаровывает? Когда ты хочешь проснуться, но одновременно спать дальше? Как сказала героиня Тильды Суинтон в «Пределах контроля»: «The best films are like dreams you're never sure you've really had». Только фильмы и сны хороши тем, что они заканчиваются. Именно поэтому мы можем оценить, насколько они отличаются от обыденной реальности. А что, если разница полностью стёрлась? Вот именно это и ждёт вас в новом фильме Гиллиама.

Используя все свои традиционные приёмы, режиссёр не показывает нам ничего нового. Два часа зрителя водят по одному из миров доктора Парнаса, но этот мир ни на чём не держится и никуда нас не ведёт. Сюжет совершенно не увлекает, картинку мы уже наблюдали в предыдущих работах Гиллиама. И в каждой секунде чего-то не хватает. Шутки недостаточно смешные, бред недостаточно бредовый. Как будто автор боялся с головой окунуть нас в мир обезумевшего старика, который после съёмок в фильме возомнил себя настоящим Дон Кихотом. И только кажется, что герой Драйвера (мнимый Санчо Панса) принял правила игры иллюзорного мира, как нас оттуда вырывают. Все безумства оказываются сном, а реальность - это лишь большое притворство.

Если ради этого Гиллиама старался почти 30 лет, то это большой провал. Есть, конечно, и приятные моменты: удивляют Прайс (Дон Кихот) и недолгое появление Росси де Пальмы (эта та, которую так любит снимать Альмодовар), но вот и всё. Сомневаюсь, что было бы лучше с Джонни Деппом вместо Драйвера. Или с кем угодно ещё. Фильм утомляет своей усредненностью. Недостаточно странно, недостаточно осмысленно, недостаточно интересно. Кажется, что к концу Гиллиам всё это осознал, поэтому постарался собрать всё самое безумное и нелепое в последних 20 минутах фильма, но это только испортили и без того слабое кино. Ну а финальная сцена своей банальностью вбивает последний гвоздь в крышку гроба. Уж либо сразу играть по установленным правилам, либо не играть по ним вообще.

Если Гиллиам 30 лет пытался рассказать о том, как не нужно снимать фильмы, то ему удалось. И тогда всё это - хороший стёб над зрителем. Но что-то мне кажется, что это просто мечта, которую ты так долго пытался осуществить, что сам перестал её желать, а просто стремился по привычке.

5 из 10

Первые вопросы, которые стал себе задавать к 10—15 минуте картины — что за чушь я наблюдаю? Дальше-больше — откуда берётся столь бестолковое кино? Где его истоки? И началось: из толчеи случайных в своём деле людей, рождаются бездари дела. Те, что получили дипломы как купленные права на вождение транспортным средством. Те, что без зазрения совести «драли» из интернета одностраничные конспекты краткого содержания всемирной литературы, брезговали потерей времени на постижение сути произведений и мостили зачётами продвижение в студенческие высоты. Вышли «в люди», но не обрели вкуса. Получили знания, но носит оно фрагментарный характер. Снимают кино и изжога подступает изнутри от просмотра. Ну «хрень» же, «хрень» откровенная. Куда ушло Ваше время? Чем Вы занимались в своей альма-матер? Может быть Вам в сварщики или сантехники надо было… Глядишь, выиграли бы все. Стыдно, братцы. Стыдно за Вас.

А режиссёр то ас! Его гением, разве что, ещё только не величают. А в остальном — ЗУБР. Так в чём же дело? Фильм как рекламная пауза от трудов праведных? Перерыв на перекур? Отдых в ПУТИ? А ну-ка повнимательней к ленте — напрягись и вживайся, вскоре «забрезжит рассвет» и прояснится генеральная линия…

Дон Кихот в современных реалиях. Актуально? Сложно сказать однозначно. Наверное это не приходящие ценности человеческой цивилизации. Мозаичное звено культуры. Наше наследие. Доставшееся от величайшего предка. Это фильм из разряда про Робинзона Крузо и Человека Невидимку, Иисуса Христа и Томаса Сойера, Принца Датского и Анну Каренину. На новом витке истории старая байка звучит в новом исполнении. Иногда фальшивит, иногда проигрывает своим предшественникам, но актёры своего времени лепят декорации и играют неистово. Поаплодируем.

Так чем же удивил Терри Гиллиам? Старой историей на новых рельсах. Вкраплённостью чудаковатого простока в мир современной мамоны. Идеализм наивности в борьбе с практичной реалистичностью.

Необычна форма. Совмещение временных пластов прошлое/настоящее в симбиозе с кинопроцессом/снами/явью главного персонажа. Получилась гремучая смесь мешанины РЕЖИССЁРСКОЙ ЗАДУМКИ и ВОПЛОЩЕНИЯ с раздачей приготовленного зрителю. Когда осознаёшь это, начинаешь понимать, воздаёшь мысленно должное создателю. Браво. Браво. Но, насколько же здесь много всего… До излишества. С перебором. На мой взгляд. Поэтому и воспринять должным образом полотно, непросто.

Что позабавило? Злодей «а ля русс» — наш соотечественник как образ денежного мешка. Он конечно же мерзавец… Что поделать, «на дворе» вторая серия холодной войны против «советов». Вот и в кино затащили актуальную тему… Отливают нам пулю. Ха-ха.

Что разочаровало? Игра Стеллана Скарсгарда. Честно говоря, вообще не увидел какой-либо игры. Болел он что ли во время съёмок? Отсутствием ли аппетита страдал, кто знает? А «Возвращение в Монток», 2017 года было так обнадёживающе… Рассчитывал получить удовольствие, но подвёл. Подвёл.

Что навеяло? В 1970 году наш Глеб Панфилов не получил одобрение на полномасштабную съёмку фильма об Орлеанской деве. Она же Жанна д`Арк. И переосмыслив сюжет, преломив в себе временные границы снял кино в нескольких вековых пластах. Казалось бы проигрыш чистой воды. Ан, нет. В Венеции «Серебрянный лев» — режиссёру, «Золотой» — главной исполнительнице. К чему я об этом? Да здесь, собственно, тот же разворот. Один в один по сюжету. Неужто русская школа кино нашла у британца такой отзвук в душе? «Перекатал» и не сморщился? Или ошибаюсь?

6 из 10

Да простят меня те, кому понравился фильм, на меня он никакого впечатления не произвел. И вот почему.

Повторю вслед за теми, кто считает, что фильм морально устарел. С одной стороны интересно, что этот долгострой словно пришел из 90-х: новый русский, элитные проститутки, верящие в чистую любовь а-ля Интердевочка, китч тех самых 90-х. Кто-то скажет, что и сейчас это есть. Правда. Есть-то оно есть, но все же не в таком виде. Хотя, для фанатов «святых девяностых» сойдет (может, их отрезвит такой непривлекательный персонаж). Это же относится и к спецэффектам и картинке (впрочем, на это я обычно не обращаю внимания: мне главнее содержание, так что этот момент опущу).

Что до содержания… тема изначально выигрышная, как раз для философов и гиков, на которых всегда ориентировались Монти Пайтон вообще (которых я, кстати, очень уважаю, но за другое) и Терри Гиллиам в частности: герой — несчастный, всеми забытый человек, живущих в мире своих иллюзий (как говорил про себя Бананан, герой «Ассы», «живет в заповедном мире своих снов»). Безусловно посыл «неизвестно, кто более сумасшедший — эскапист или материалист-реалист, уверенный, что он все знает» благой. Но как же затерт! Лично мне первым делом вспомнилась пьеса и фильм «Тот самый Мюнхгаузен» с похожей моралью (и, кстати, весьма сомнительным в плане человеческих качеств главным героем, но об этом — в соответствующем обзоре). Что сказать? Во времена становления постмодернизма и — особенно — магического реализма приемы, использованные в фильме, впечатляли. Сейчас ходы, связанные с неожиданной мистикой, «сюром», размышлениями «где реальность, а где вымысел» изрядно утомляют, потому что становятся предсказуемыми.

Единственное, что действительно впечатлило — финальный монолог Хавьера. Но получилось даже не столько «будьте верны своей мечте», «быть не от мира сего — клево, а приземленным — плохо» (то, как лично автора статьи достал этот культ «никаквсешных», и их поклонников, презирающих обычных людей — предмет отдельной беседы) и даже не «уважайте и жалейте стариков, не заставляйте людей чувствовать себя ненужными» (это явно планировалось и сама идея хороша, но как-то… не дотянута, что ли), а «как было смешно, что у спятившего старичка раздвоение личности и как стало грустно, когда произошло то, что произошло, а мы этого не понимали». Не знаю, планировал ли Гиллиам такой цинизм (это, вообще говоря, в его стиле; достаточно посмотреть другие его фильмы, чтобы в этом убедиться), но меня лично покоробило. И, честно говоря, противопоставление «делец против мечтателя» вышло так себе. Особенно после реплики «это уже не смешно» — поклонники фильма в этом видят почему-то «даже главный злодей все понял», а мне лично в этом видится прямо противоположное: «все люди для злодея — игрушки, а сломанную можно просто выкинуть и забыть». Финал и вовсе скатывается в бред. Хотя понятно, что это должно было быть метафорой преемственности, напоминание о том, что необходимо уметь мечтать, жить чем-то бОльшим, чем водка-проститутки, но по какой-то причине так и хочется сказать «не верю», «банально».

Хотите посмотреть действительно хороший фильм о человеке с мировоззрением Дон Кихота, пересмотрите советский фильм «Дети Дон Кихота» или мультфильм «История одной куклы».

Только за идею и игру актеров

4 из 10

У каждого режиссера есть свой проект мечты. Фильм, который творец годами вынашивает у себя в голове, по тем или иным обстоятельствам не в силах воплотить в жизнь. Не всякие мечты оказываются претворены в жизнь. И не всегда их воплощение на экране венчается фантастическим успехом. В голову сразу приходит, не побоюсь своих слов, гениальное «Молчание» Скорсезе, незаслуженно проигнорированное и большинством зрителей, и, что самое обидное, киноакадемией

Многострадальный проект Терри Гиллиама, оборвавшийся в самом начале съемок в девяностых годах, кажется, не имел никаких оснований для того, чтобы выжить. Все вокруг противилось ему, запустив в 2000 году вереницу неблагоприятных событий, начиная от травмы исполнителя главной роли версии, что так нелепо оборвала едва начавшиеся съемки и последовавшие за ней ураган, простой студии и удерживание сценария страховой компанией за залог в 15 млн. долларов.

Но нам однозначно стоит поучиться у Гиллиама упорству. Потому что даже спустя несколько откровенно неудачных попыток возобновить производство фильма в 10, 14 и 15 году, главный специалист по фантасмагории в кино продолжал пытаться.

И наконец свершилось. Сентябрь 18 года, Терри Гиллиам приглашает нас лицезреть /возрождение феникса из пепла/ на сеанс фильма «Человек, который убил Дон Кихота». Однако это уже не просто лента, снятая на камеру оператором, подрезанная монтажером в студии и выпущенная на большой экран (по понятным причинам, я несколько упрощаю процесс создания кинокартин), «Человек, который убил Дон Кихота» — это идея фильма, глубокая исповедь творца, бережно упрятанная им за витражами сюрреализма и абсурда, среди каламбура и снов.

Время пощадило задумку автора, сохранило сценарий, отснятые сцены первоначального фильма, но, к сожалению, осталось все так же безучастно в отношении человеческой жизни. Спустя 17 лет в живых не остался ни Жан Рошфор, изначально выбранный Гиллиамом на роль рыцаря ламанчского, ни Джон Херт, выбранный играть его верного оруженосца Санчо Пансу. С теплотой и уважением режиссер посвящает первые титры их памяти, отдав им вот такую эпизодическую роль, тем не менее, безумно значимую в пространстве фильма, и ближе к финалу ты все больше понимаешь, почему.

Теперь Дон Кихота играет Джонатан Прайс, известный широкому кругу зрителей по роли его Воробейшества в телевизионном сериале «Игра престолов», но в первую очередь исполнитель главной роли в, по моему мнению, первом серьезном полнометражном дебюте Гиллиама — антиутопии 1985 года «Бразилия». Место его верного оруженосца занял талантливый Адам Драйвер, ранее примеривший на себя образы христианского миссионера в вышеупомянутом «Молчании», Кайло Рена в новой трилогии «Звездных войн» и водителя автобуса, сочиняющего стихи на досуге, в «Патерсоне».

Сюжет фильма настолько же прост, насколько замысловат: режиссер, пребывающий в творческом и жизненном кризисе, окончательно путается в себе на съемках в Испании, где он пытается перевоплотить в жизнь тему своего дипломного фильма — истории о Дон Кихоте. По некому стечению обстоятельств, съемка нового проекта располагается в пустыне неподалеку от деревни, где много лет назад был снят тот самый студенческий фильм. Невероятное смятение чувств и полная потерянность в себе заставляет Тоби Граммера (имя гл. героя) наведаться в эту деревню.

Некогда игравший главную роль в дипломной работе Грамера, сапожник сошел с ума и действительно возомнил себя странствующим рыцарем. В лице Тоби он узнает своего верного броненосца Санчо Пансу, после чего каждая последующая сцена является то ли дурным сном, то ли поражающей сознание реальностью.

То и дело пытается одергивать себя Тоби Грамер, внезапно очутившийся на осле посреди пустыни в компании безумного старика, облаченного в доспехи. Впереди их ждут мельницы, великаны, рыцарские поединки и средневековые замки. Но все это мишура.

За бесконечной фантазией Гиллиамовского абсурда, за сюрреализмом декораций, граничащего с неподдельной красотой пейзажей скрывается та самая вечная история о нас — людях, что убили в себе Дон Кихота, людях, что предают себя, каждый день своей жизни посвящая бесконечным поединкам с надуманными проблемами, гонясь за статусом и одобрением окружающих.

Ведь Дон Кихот был не просто безумцем, что видел великанов в ветряных мельницах, но в первую очередь рыцарем — человеком верным идеалам, странствующим и ищущим, надежным и честным.

Грамер испытывает творческий кризис в начале фильма только лишь потому, что тот является следствием кризиса личностного, связанного с постоянным желанием отвечать требованиям мира и быть одобренным начальством. Оттого-то душевный надлом внутри молодого режиссера усиливается с просмотром того самого первого фильма, вместе с которым аккурат нахлынули воспоминания о себе прежнем — влюбленном в свое дело, вдохновленном, преданном идее творчества, свободном от стереотипов.

Сапожник, уверовавший в свое рыцарство, борется с иным страхом. Страхом перед старостью и последующей за ней смертью. Поэтому он выбирает вечную жизнь героя Сервантеса, смысл которой в постоянном наличии недостижимой цели.

Кажется, что кроме общего прошлого обезумевшего Дон Кихота и молодого режиссера не объединяет больше ничего. Однако, они оба до смерти боятся собственной ненужности. Поэтому первый постоянно стремится кого-то спасти, а второй — кого-то порадовать.

События фильма заставляют и первого и второго столкнуться с реальностью довольно болезненно, но в конечном счете оба героя обретают желанное.

Находясь под сильным впечатлением, я могу пытаться трактовать фильм миллионами разных способов, и ни одна трактовка в итоге может не оказаться истиной.

Охладив эмоции, я могу придраться и к, местами, неуклюжему монтажу, и затянутому хронометражу, и к провисающему сценарию (а похвалить — прекрасные декорации, отменный выбор локации и применение давно не используемых операторских и монтажных техник). Фильм действительно можно было сделать лучше. Но надо ли? Ведь все-таки этот фильм не только продукт, но и мечта. Мечта режиссера, что долго боролся с великанами продюссерских компаний, получая один отказ за другим и все-таки не сдался.

Потому что верил.

Среди режиссёров бытует мнение, что поставить пьесу или снять фильм по «Дон Кихоту» совершенно невозможно. Наконец, Терри Гиллиаму это удалось, но только после двадцати пяти лет мытарств, смены составов, и споров со страховой по поводу урагана, снёсшего декорации.

Стоил ли результат того? Наверное, да — ещё более глубоко проникнуться сопереживанием к персонажу, одержимому общепризнанно бесполезными затеями, типа войны с ветряными мельницами, кроме как снимая это всё десятилетиями вопреки всему, нельзя.

Гиллиам сделал из этого довольно личную историю — во главе сюжета стоит списавшийся и скурвившийся режиссёр (Адам Драйвер, который с каждым своим новым фильмом всё больше похож на человека, в отличие от «Звёздных Войн» и «Молчания»), на деньги спонсоров сквозь зубы и спущенные рукава мучающий съёмки фильма или рекламы по мотивам рассказа Сервантеса. Внезапно ему попадается под руку его старая, студенческая, постановка того же самого, и он срывается с места чтобы навестить всех персонажей. Без раскрытия всех интриг скажу только самое важное — сапожник, которого он снимал как рыцаря печального образа (Джонатан Прайс — губернатор из «Пиратов Карибского Моря» и «Воробей» из «Игры Престолов») полностью растворился в роли, то есть сошёл с ума. Вот с ним-то и предстоит пережить череду малосовместимых с традиционной реальностью событий. Даёт прикурить эта парочка совершенно отменно, и с явным наслаждением — мне кажется, что с таким удовольствием я видел ещё чтобы актёры играли только в фильмах Уэса Андерсона.

Главная причина тому — глубокая самоироничность Терри Гиллиама, который занимается совмещением двух своих любимых тем, а именно — вопрошанием того, что реально, что нет (точнее, что мы делаем и считаем реальным), а также местом человека в круговороте обстоятельств — тут вам и «Бразилия», и «12 обезьян», и «Теорема Зеро», и «Король Рыбак». В результате столкновения вымысла, сна и реальности регулярно возникают гомерически смешные моменты, главным образом благодаря пограничному состоянию главных героев, доведённых до предела всем, что творится вокруг них и ними самими.

Но даже несмотря на обилие светлых моментов, фильм не превращается в комедию — это очень личная драма, которая, судя по всему, написана собственной кровью по кинополотну, и этот металлический привкус проходит через всю картину.

7 из 10

Обязательно к просмотру всем фанатам Терри Гиллиама, а также тем, кто любит глубокие размышления о тщетности бытия в окружающей продажной реальности. Местами Германовская глубина и картинка.

Не стоит смотреть, если вам претят явно высосанные из пальца проблемы душевнобольных людей, разной степени признания этого факта общественностью.

kinobalashow

Молодой и талантливый режиссер Тоби (Адам Драйвер) снимает кино о Доне Кихоте Ламанчском, известнейшем средневековом герое Мигеля де Сервантеса. Необычный факт в том, что на главные роли он приглашает непрофессиональных актеров. Роль самого Дон Кихота достается испанскому сапожнику (Джонатан Прайс). Пожилой человек настолько вживается в роль, что не может выйти их нее и после съемок. Случайная встреча Тоби и «Дон Кихота» заставляет режиссера примерить на себе роль верного оруженосца рыцаря — Санчо Пансы. Также они встречают Ангелику (Жуана Рибейру) — девушку, которая играла в картине Тоби прекрасную Дульсинею, девушка попадает в зависимость от некоего русского магната Мишкина (Хорди Молья). Спасти Дульсинею — новый подвиг для рыцаря и его помощника.

Наконец-то этот «кинодолгострой» вышел на большие экраны. Проект, задумывавшийся еще 28 лет назад, продуман до мелочей, времени было предостаточно. Те, кто любит и знает Терри Гиллиама, поймут и проникнутся его отчасти сумасбродной, но в то же время очень логичной картиной. Конечно, фильм должен был выходить в 90-х, когда «Монти Пайтон» веселил всех и отвечал полностью потребностям публики того времени. Но и в наши дни «Человек, который убил Дон Кихота» смотрится современно и злободневно.

Представляю, сколько кандидатов на главные роли было в голове у режиссера за эти годы, но выбор остановился в итоге на восходящей звезде — Адаме Драйвере и опытном Джонатане Прайсе. Оба великолепно справились с поставленной задачей. Ольга Куреленко, которую часто в последнее время можно увидеть на большом экране, сыграла коварную соблазнительницу — жену начальника Тоби, роль в ее амплуа. Отдельное спасибо за современную графику, спецэффекты и костюмы. Дух Средневековья в современном мире удалось передать сполна.

Довольно долгий хронометраж фильма не должен отпугивать от похода в кинотеатр. Сюжет развивается довольно динамично и скучать, вряд ли, придется. Рад, что Гиллиаму все-таки удалось закончить свое детище.

P.S. И как говорил Дон Кихот: «Нет такой дурной книги, в которой не было бы чего-нибудь хорошего». Думаю, к кино это тоже относится.

8 из 10

Два часа удовольствия. Фильм огонь! Яркий, смешной, красивый, фантасмагоричный и лихой. Такое свежее и позитивное прочтение классики.

Возможны спойлеры.

21-й век, испанская глубинка (очень глубокая).

Вокруг приметы злободневнейшей современности и далекого прошлого, все это переплетено и живо, и запутывает в себя, так что и не выбраться, режиссера Тоби.

Сказка маскируется под реальность, реальность притворяется сказкой, кто есть кто и кем желает быть — лишь вопрос допущения и (денег) веры.

Когда-то юный Тоби своей страстностью и честолюбивыми замыслами (лавры Бергмана с «Седьмой печатью» ему точно спать спокойно не давали) вызвал к жизни дух Дона Кихота, и тот явился, и стал живым Доном Кихотом (а вовсе не сапожником Хавьером). Потом про него все забыли, но трикстер (дьявол, чародей, цыган, темная сторона Тоби — Оскар Хаэнада *сердца* (когда они сидели рядом в полицейской машине, это было просто ааа!) напомнил о нем его «творцу».

В поисках вдохновения Тоби возвращается на «место преступления» десяток лет спустя, встречает Дона Кихота, и тут его подхватывает уже совсем другая история, та, где рыцари, великаны, замки, принцессы, инквизиция и злые волшебники. Что из этого настоящее, зависит от интерпретации.

Тоби теряется и теряет себя, переживает много падений и приключений, вновь находит себя и любовь, нечаянно отнимает жизнь и взамен получает право и обязанность стать тем, кого призвал и погубил. И Санчо Пансу, конечно!

Поиски рыцарства и жажда благородства никогда не умрут.

Дон Кихот будет жить вечно, но хотя бы в этом воплощении — счастливо и не в одиночестве. Это начало новых и очень интересных отношений.

Прекрасна сцена с фламенко, мне даже не хватило ее, можно было бы развить… но это был чудный момент.

Адам Драйвер — абсолютно офигенный, любовалась в каждом кадре, и на слух звучит ммм… вкусно. Даже полуголого Адама додали, и это приятное зрелище, хотя сцена была не столько эротичная, сколько комичная. Каждый сам за себя!

И Драйвер может в комедию, о да! Вообще, мне кажется, он отличнейший актер *снова сердца*. Я прониклась.

Страны-производители этого фильма — Испания, Бельгия, Франция, Португалия, Великобритания — сделали арт-хаус об «архаичной» Европе. «Архаичная» Европа — это «маленькая» (живущая в маленьких и старых домах) Европа, которая живёт будущим. «Архаичная» Европа (извините за слово «архаичная», но ничего в голову не идёт после просмотра) считает и учит своих детей: «Если чего-то делать, чего-то говорить, то можно что-то в жизни изменить». «Архаичная» Европа считает, что можно жизнь менять, если действовать и не молчать. Цифровые технологии уничтожили на планете аналоговый мир, но они не добрались до нищих, у которых никогда даже не было телевизора.

Это очень сложный арт-хаусный фильм, который хочет напомнить зрителям о том, что Европа когда-то была модной, прогрессивной, сильной, жизнеутверждающей. Но общество потребления подарило западному человеку ощущение радости (которое превращается в искусство) от распродаж. Распродажи в европейских городах и мегаполисах уничтожили всё искусство, сделали архаизмом саму идею прогрессивной Европы. Актёр Адам Драйвер своей ролью Тоби показывает, что у молодости есть идея, гениальность, вдохновение, которое всегда принесёт славу. Слава сжигает душу (как это хорошо показала актриса Жуана Рибейру в роли Ангелики). А время оставляет от ареала известности только модные слова.

Тоби (его играет Адам Драйвер) модный режиссёр, который приехал в какую-то европейскую дыру снимать коммерческий фильм. В начале он красиво щеголяет модными словами, но потом понимает что эта неоцифрованная («архаичная») Европа сопротивляется деньгам.

Тоби ищет аутентичность в прошлом, в своей молодости для познания (привидения под стандарты современного коммерческого кино). Дон Кихот — это символ той Европы, которая уже несколько десятков (а может сотен) лет хранится на книжных полках, и которую ещё не оцифровал Google. Фильм тяжёлый из-за своего сложного месседжа про неоцифрованнную Европу.

5 из 10

Хорошие фильмы о муках творчества — это почти всегда что-то личное, эмоциональное. Так и здесь. После двадцати пяти лет производственного ада Гиллиам выпускает свою картину.

И, подобно, главному герою картины Терри искал пути создать невероятную историю. Это напоминало извечную борьбу с сильнейшими ветряными мельницами.

И очень радует, что всё получилось у этого неунывающего монтипайтоновца.

По сюжету «Дон Кихота» уставший искать себя режиссёр отправляется туда, где всё и началось (как у Т. С. Эллиота прям). И находит — то, что искал и даже немного больше. Например, старика, всерьёз утверждающего, что он — Дон Кихот. И ведь не поспоришь. Он когда-то играл в дипломной постановке тогда ещё неопытного режиссёра.

И весь этот постмодернизм точно и вполне уместно следует духу и фабуле сервантесовской прозы.

И не смущает отсутствие внятной операторской работы, она даже как-то дополняет этот праздник безумия, в котором смешаны эпохи и мировоззрения. А ещё там Кайло Рен в главной роли. Маствоч.