Рецензии

«Она» — новый фильм с говорящим названием (или уж не очень говорящим..). Прочтение описания вмиг захватывает и вызывает любопытство у зрителя. Нельзя не упомянуть и именитый состав этой картины: неподражаемая Изабель Юппер и интересный Пол Верховен. Просмотрев некоторые старые картины с этой актрисой, сложилось впечатление, что эта актриса снимается только в лучших и интереснейших картинах. А описание — ну чем не захватывающий триллер с элементами насилия и жизнью женщины после этого страшного события — изнасилования. Тогда почему же это кино вызвало желание написать нейтральную, а вовсе не положительную, рецензию?

С каждой минутой фильма я одновременно втягивалась в сюжетную линию и одновременно сидела в ожидании «ну когда? когда наступит этот пиковый момент?». Дорогой киноман, ты не представляешь как долго тянулось это ожидание. После первого часа фильма пробиралось в голову непонимание того, что ещё можно было поместить в оставшееся время хронометража? Да и разоблачение насильника не спасло сюжет, увы-увы.

Особую благодарность хотелось бы выразить композитору и людям, ответственным за монтаж звука. Накал страсти во время сцены насилия подчеркивался музыкальными эффектами, которые действительно радовали сознание.

Что хотелось бы сказать в этой короткой рецензии, так это следующее: не судите актёров по одному фильму! В этой картине было очевидно мало места для Изабель. Чувствовалась в её игре некоторая депрессия и особое состояние персонажа, но ведь не может одна актриса вытянуть весь фильм на одной себе!

Надеюсь, следующая картина с Изабель Юппер в главной роли будет гораздо качественнее и более впечатляющей!

5 из 10

Первая сцена — изнасилование, за которым наблюдает кот. Несколько озадачивает, что героиня не звонит в полицию, а вместо этого идет в ванную. И хотя ванная, при данных обстоятельствах, возможно оправданней, чем полиция, эмоциональную отстраненность героини трудно списать только на шок от травмы. Впрочем, возникающие у зрителя вопросы снимаются один за другим, не успевая особо накопиться. Нам все объяснят и расскажут.

Картина идет как бы в трех параллельных пластах.

Поиск насильника. Поначалу зритель вместе с героиней включается в викторину, пытаясь ответить на вопрос:«Ну, кто же из них?» Быстро смекнув, что вероятнее всего, злодей знаком с жертвой, мы вглядываемся в ее окружение, пытаясь опередить героиню в разгадке ребуса. Эта линия, собственно, и позволяет нам отнести фильм по жанру к триллеру. Кстати, наименее интересная, на мой взгляд, линия. По ходу фильма, становится не так уж и важно, кто это был. Да и догадаться совсем не трудно. Все на поверхности. «Она» в той же мере триллер, в какой «Преступление и наказание» — детектив. И цели Верховена сродни тем задачам, что решал Достоевский, когда упаковывал глубокие идеи в обертку криминального чтива. Не похоже, чтобы режиссер как-то всерьез озаботился тем, чтобы как следует запутать зрителя или создать атмосферу саспенса, нагнав побольше жути. Напротив, даже в самых драматичных местах, в зале слышны смешки.. Такое ощущение, что Верховен и сам относится с иронией к формальной канве происходящего.

История героини. Эта линия интересней значительно. Кусочки пазла из прошлой жизни женщины, постепенно складываются в давний газетный снимок. Мы видим девочку лет десяти, в майке и трусиках, покрытую сажей и пеплом, с отстраненным, как бы потусторонним взглядом. (Так смотрит Терехова в «Зеркале» Тарковского перед тем, как отрубить курице голову.) Эта девочка только что помогала отцу жечь на костре их ковры и мебель, сразу после устроеной им кровавой резни в соседских домах. И мы понимаем, что главное насилие в этом доме было совершено много раньше. Такой вот достался папа… А есть еще мама — сексуально активная дама с лицом ботоксной мумии. (Хоть сейчас снимайся у Дэвида Линча.)

- Что ты скажешь, если я снова выйду замуж?
- Все просто. Я тебя убью.

Общество. Главное напряжение в картине создает не поиск насильника, и даже не пресловутый конфликт отцов и детей, а сквозящее из всех щелей противоречие между фасадом и изнанкой социума. Фальшивые улыбки, поцелуйчики мимо щек, щебечущие разговоры ни о чем, лицемерная молитва, показная набожность… Даже бизнес здесь -торговля воздухом и создание виртуальных монстров. Возникает ощущение какой-то придуманной, и одновременно очень пустой по содержанию жизни, где все сговорились играть свои роли, хотя давно уже позабыли зачем. Реальна только смерть. Но даже она лишь на время выбивает персонажей кино из привычной колеи, а после, когда пепел развеян, снова оставляет их… До поры.

Пожалуй, этот взгляд на существующую реальность и есть послание миру человека, чья собственная жизнь, по большей части, остается в прошлом. Пол Верховен, пусть и в несколько завуалированной форме (иначе аудиторию не соберешь!), уже имеет право сказать:«Ребята, мы создали вместо цивилизации картонную дурилку! Здесь благопристойность — лишь видимость, а в тени обывателя прячется монстр… »

«Она» рисует в голове только одно слово, большими, чёрными, жирными буквами — ДЕКАДАНС, причём без всяких приставок типа «нео», «квази» или «пост». Абсолютно расчётливая картина, как и роман, взятый за основу, расчётливее, чем какие-нибудь «Черепашки ниндзя». Упадочная семья в периоде полураспада, фрустрированные герои, резкие сцены насилия, немного нечистот, виповая актриса в центре, ну и конечно, известный режиссёр — вот и всё, что бесхитростно и совершенно неприкрыто тасуется. Естественно, всё это заточено под психоаналитический разбор с привкусом сатиры, настолько однозначно, что сам разбор уже и не требуется. Здесь нет даже цинизма, просто видавший виды замут в стиле эпохи — «как-то так», которая дотягивает «кое-как» свой век, только для того, чтобы «исполниться», и дать санкцию иному, прокладывающему себе дорогу как всегда — тенденциями, судя по которым нас ждут времена «и так, и этак и вот так».

Но расчёт не вполне сработал, он вызвал лень, потому как лень шевелить в холостую какой-либо мыслительный процесс, даже получать эстетическое удовольствие лень. Данный отзыв идёт от противного, как желание засвидетельствовать вызванную лень и таким образом преодолеть её. Конечно, обычно в таких случаях, когда тебе подсовывают дешёвые вещи по дорогой цене — проходишь просто мимо, ничего не говоря, только скупым жестом даёшь понять — «не интересует», однако здесь чуть особенный случай. Кинематографический нойз и брендовые имена неизбежно вызывают реакцию, они слишком заметны, потому невозможно просто отмахнуться и ускользнуть от крикливых торговцев свернув в ряды кинотоваров попроще, или поинтереснее. Чувствуешь какую-то ответственность, к которой тебя вроде как никто не призывает и в тоже время слышен отдалённый зов — нечленораздельный, но очень обсессивный. Что-то вроде внутренней цензуры, подозревающей себя во внешних утечках.

Странная, даже какая-то нелепая ситуация, произойди она лет 15 назад, в ней бы не было ничего странного и нелепого, возможно даже всё это заинтересовало бы, и ты с удовольствием пустился бы в интерпретации, помянул бы того, кого обычно поминают в таких случаях, закрепился бы внутри произведения и наслаждался проявленными негативами. Но сегодня проявлять проявленное желания нет, к тому же давно уже не проявляют, а вытягивают raw, но и вытягивать нечего, картина как картина, цвета в порядке, сюжет не хромает, структура цельная, ну и всё, давайте следующую. Отчего так?

Когда-то, гниловатые откровения за столом воскресных семейных обедов действительно удивляли, они приоткрывали дверь и впускали незваный хаос из тёмных пространств общего распада. Этот хаос из под случайно упавшего столового прибора размыкал человеческую комфортабельность и заставлял членов семьи признать факт коллективной смерти, подтверждаемый самим обедом в редкий выходной — десакрализированным таинством реанимации расчленённого Мимира (космогонический великан из скандинавской мифологии). Заставлял признать то, что не хотелось признавать, ибо вызывало дискомфорт и принуждало к трудоёмкому пересмотру меню отношений, в идеале призывало к радикальной гигиенической утилизации испорченных продуктов, к отказу от обеда вообще.

Однако Верховен вслед за Джианом (автором романа) непринуждённо заставляет Мишель (героиню Юппер) собирать всех на рождественский ужин (вариант воскресного обеда), но уже не в целях реанимации, или тем более — откровений хаоса, а буколики ради, где участники решили поломать комедию в энный раз. Всё очень по-домашнему, хаос приручен, он живёт по соседству под прикрытием ролевого притворства, все попытки сделать вид, что кто-то не в курсе чего-то логично не получают ответа, герои попросту молчат и недоумевают как сын Мишель — «так мы же и так всё знаем, зачем ты играешь в откровение». В такую же нелепую ситуацию попадает и зритель, фильм ему как бы говорит — «почему ты возмущаешься, всем и так всё понятно, просто посмотри и сделай вид, что не в курсе, лучше всего это сделать с помощью разбора, можно психоаналитического, Лакана там помяни, можешь даже Фрейда, как хочешь, можешь и вне психоанализа, главное не порти вечер, если не хочешь, вообще не смотри, или пройди мимо».

Гениальный уход от размыкающего хаоса — он сам приходит в дом и предлагает главной героине закрыть окна от бури, впускает в упорядоченный мирок сам себя и делает вид, что себя же от самого себя защищает. Отныне он свой, живёт на правах члена семьи, можно устраивать разоблачающие обеды и ужины ежедневно, давать волю своим самым потаённым желаниям, всегда найдётся лишний прибор и они будут накормлены. То, что вызывало такое неприятное неудобство, напротив, только лишь добавило комфорта (тёплый пол своими руками). Даже когда девиация ведёт в свой подвал, в то место врат ко тьме — не происходит ничего действительно девиантного, лишь уютная тавтология. Это поистине идеальное «непроизводимое сообщество», о котором мечтал Нанси в 80-х, когда считали, что хаос представляет угрозу и надо что-то менять.

Да, и всё бы так, и можно было бы эту иконку закрепить в качестве прекрасного фаталите, если бы не рецидивы Мишель, которая ненужными признаниями пыталась всё испортить, вернуть хаосу статус размыкающей угрозы, но, опять же — делала это как-то неубедительно, «непроизводимо» эффектно, вводя всех, включая зрителя — в лёгкое улыбчивое недоумение. Девальвированные импульсы сопротивления неизбежному были настолько несвоевременны, что выходило даже не комично и только оставило осадочек, который и помешал картинке исполниться «идеально» и пройти незаметно, а может даже и нарваться на симпатию. Нелепость постоянно нарушаемого притворства, которое толком не знало, чем хотело притворяться — вот, что сбивало и возмущало. В итоге, многое в фильме получилось избыточно-банкротным, как коммерчески-излишние прокачки персонажей в модерируемой Мишель компьютерной игре.

Под конец отзыва из головы уходят даже жирные буквы слова — «декаданс», но не потому что «Она» не подпадает под эту категорию, вполне подпадает, а потому, что нет желания выносить какое-либо окончательное суждение. Картина не генерирует работающие смыслы и первоначальный эстетический аффект, присвоивший себе имя, не хочет после не устраивающих итогов торговли более откликаться на него (имя «декаданс»). Хотелось было купиться на игру Юппер и признать в качестве ценного, то, что проскальзывало в неожиданных, хоть и непоследовательных отступах Мишель, а именно — потребность в архаических нормах и даже надежда на то, что одомашненные девианты могут их дать, но нет. Во-первых, подобное признание было бы слишком надуманным, во-вторых, даже если бы это действительно было так, в этом нет ничего ценного, поскольку возвращает в закрытую дохаосную эпоху, в такую же буколику, только без девиантов. Вот и точная метафора — фильм предстал зависшей картинкой с наложениями, как сбой в аверс-реверсивной операции. Не поспоришь, сбойная картинка может быть самодостаточна и красива, но, кажется, пора бы уже перемотать её далеко вперёд.

Мысли вслух.

Пол Верховен на моей памяти снимал безжалостное кино по отношению к человеческим ценностям, и всегда тяготел к теме изощрённого насилия, и предоставления человеческой тёмной стороны на экране, и не против разрушать всякого рода табу и запреты. Примером этого для массового зрителя, ценящего хорошие триллеры является «Основной Инстинкт» после которого Верховен приобрёл славу режиссера, умеющего грамотно соединить эротизм с напряжением.

Лично я прохладно отношусь к работам Верховена снятыми им в Голливуде, они и впрямь неплохи и некоторые заслуженно приобрели статус культовых, особенно это касается его работ в фантастике. Но меня же куда больше радует его ранние работы, снятые им на родине, такие как вкусные и трагические «Турецкие наслаждения», или средневековые приключения «Кровь и плоть».

А чем же в итоге стала для меня его последняя работа «Elle»? Сразу скажу, что к данный триллер ждал с небольшим скепсисом, но в итоге ожидания все оправдались, и Верховен в свои 78 лет снял поистине остроумное кино об одинокой женщине зрелых лет, в котором что немаловажно он зацепил довольно много табуированных тем, такие как изнасилование, измена, обрезание, садомазохизм, вперемешку с атрибутами общества потребления, а их же Верховен преподносит дерзко и с какой-то даже долей нахальства, особенно это касается темы про изнасилование, чем некоторых впечатлительных зрителей может шокировать, и признаться у него это получилось, и это себя заставляет почувствовать в неловком положении.

Больше всего естественно удивляет Изабель Юппер, сыгравшая свою роль достойно, даже могу сказать это один из самых запоминающихся образов этого года, а такая трудная роль, с коей Юппер справилась просто блистательно, вызывает к актрисе неподдельное уважение, такое же, как и к виртуозу Верховену, поставившему для своих лет такое по большей мере тихое, спокойное и умиротворенное кино, стреляющее по самым больным местам европейской морали и открывающее двери к тайнам, о которых хорошо знает чёрный, сытый кот, немой свидетель и негласный судья всего происходящего.

Спасибо за внимание, смотрите кино! Мяу…

Примерно через 25 лет жизни то короткое время суток, в течение которого мужчина может не думать о сексе, начинает постепенно увеличиваться. Однажды оно становится достаточным, чтобы оглядеться и сделать осознанное предпочтение. Увы, у дамы на седьмом десятке с фигурой 2D шансов остаётся не столь уж много, как хочет нас убедить Пол Верховен. Но именно она, героиня Изабель Юппер, становится центром либидонозной аттракции для значительной части мужского каста фильма «Она».

Почему Юппер? Специфика гуманитарного контента вытекает из того факта, что способов интерпретации фразы «Вася+Маша=Л» заведомо больше, чем фразы E=mc2. При этом количество вариантов лишь возрастёт, если фразу произносит ч-к с осмысленным лицом, таким как у Юппер. Внутренне центрированная, рефлексивная, аутентичная, церебротоник с высоким самоконтролем, кажется, что она говорит и действует продуманно. Такая фактура придаст видимость смысла любому сценарию. Она и придала.

Впрочем, Верховен перестраховался и подсунул публике «анамнез». Реминисценции со сценами пережитого в детстве насилия выдаются покадрово, с внушающей навязчивостью. Ненависть к отцу? Возможно. Но серьёзных поводов думать, что аффект был спроецирован на весь гендер, нет. Героиня совершает некоторые пакости, но она привязана к мужу, в ещё большей степени — к сыну… Значит, амбивалентность? Может и так. Но следует помнить, что отклонения в поведении детей психотиков/маньяков больше связаны с психопатоидным радикалом в их наследственности, чем с собственно детскими воспоминаниями.

Нарезка по ходу фильма подростковых фантазий в жанре хентай заигрывает с той частью публики, которая рискует съехать на тройки, если не возьмётся за ум... Сцены насилия холодновато картинны и парадоксальным образом напоминают спасательные операции бэтмена… Много условностей в части соразмерности насилия и его последствий… История с сыном и его младенцем — троллинг политкорректной Европы...

Но вообще, не заморачиваюсь над нелепыми фильмами, если они не проходят мой тест на 'гистологию'. Напомню. Организм может выглядеть румяно и аппетитно, но взятый для анализа образец ткани укажет на распад. Достаточно 2-3 мин из любого места фильма, чтобы понять, живая это ткань или конструкция, наподобие механического соловья — забавляет, но не трогает. Не хочу обидеть любителей хитроумных и прочих надувных игрушек — никто не посягает на их досуг и право домысливать за любую куклу то, чего она хочет или не хочет. Но живое кино транслирует эмоции взволнованного чем-то автора. Здесь этого нет. А есть хорошая актриса за 60, из которой натужно лепят би-секс-бомбу с проявлениями невротической нимфомании и ещё какой-то мути.

Мишель, состоявшаяся, успешная женщина подвергается нападению в собственном доме. Насильник, которому она не смогла дать отпор, удаляется так же внезапно, как и появился. Мишель прибирается и приводит себя в порядок.

Верхувен не добавляет излишней драмы, а тем более трагичности событиям. В плавном и размеренном повествовании отражен уклад жизни главной героини.

Мишель не сорвется, не будет плакать, устраивать сцен или жалеть себя. В действительности, в её налаженной жизни внешне почти ничего не изменится. Она лишь купит перцовый баллончик, топор и поменяет замки. Сделает стандартно то, что сделали бы другие. Но не пойдёт дальше в желании обезопасить себя.

Ключевая характеристика героини — её непоколебимая уверенность в том, что она полностью контролирует свою жизнь. Контролирует настолько, что даже насилие в собственном доме не выбивает почву у неё из под ног. Как раз наоборот, её жизнь начинает играть новыми красками. И это то, чего ей не хватало. У Мишель есть семья, друзья, работа и ворох с этим связанных обязательств, впрочем, как и у всех. Но это настолько приелось, что от скуки она начинает интрижку с мужем любимой подруги. Единственное, что выделяет её — отец, убийца, на пожизненном заключении.

Но теперь у Мишель есть цель — найти нападавшего. В силу обстоятельств, она не обращается в полицию, а ищет его самостоятельно. Причем план действий в отношении нападавшего зависит от субъективного отношения к нему. Первое предположение о личности преступника обусловлено личной неприязнью Мишель к подчиненному и, окажись оно верным, поставило бы под удар её публичный имидж. Здесь бы пригодился топор.

Но нападавший не имеет отношения к её работе, семье или друзьям. Мишель его знает и испытывает к нему симпатию. Она шокирована, узнав кто он на самом деле, но ненадолго. Мишель не чувствует себя жертвой, во время случайной встречи ведет себя так же, как и до того, как узнала правду. Она настолько уверена в себе, что попав в аварию просит его о помощи.

Она не боится признаться себе, что ей понравилось и она хочет ещё. Их тайные отношения продолжаются. Мишель не тешит себя иллюзиями. Несмотря на сложное детство, её моральный компас не сбился. Она отличает хорошее от плохого. Но Ей интересен этот опыт.

Концепция всего фильма заключена в их последней совместной сцене. Мишель травмирована физически (авария), но не морально получает все, чего хотела. В последний раз она смотрит на него, и всё что читается в её глазах — безразличие.

Мишель возвращается к своей привычной жизни.

«Она» - пример нелогичного абсурдного кинематографа, не в смысле бунюэлевского антибуржуазного абсурда, а именно непродуманной сюжетной бессмыслицы, пародийной попытки повторить ханекеевскую «Пианистку». Насыщая повествование алогичными девиациями, Верховен будто тестирует зрителя на нормальность – насколько тот привержен современному политкорректому миру, реабилитировавшему любое извращение. Выбирая в качестве негласного табу тему изнасилования, постановщик, однако, топит ее в ворохе необязательных деталей и второстепенных персонажей, отягощая шокирующее послание тормозящими его нудными подробностями.

В «Пианистке» Ханеке, вооружившись феминистской логикой Эльфриды Елинек, пытался продемонстрировать, как мир классической культуры фрустрирует личность, награждая ее самыми нелепыми маниями. В фильме «Она» генезис сексуальной неудовлетворенности не показан, хотя эдипова логика психоанализа может в чем-то помочь разобраться в хитросплетениях перверсий героини. Ненависть к отцу-маньяку направляет ее личность, позволяет ей оттолкнуться в своем развитии от отрицания Отца, как символической функции Закона. В данном случае это обсценный Отец, тот, кто не оправдал возложенных на него функций. Мать в фильме показана как ненасытная самка вполне в соответствии с лакановской логикой, как природа-прорва, неохватная дыра, засасывающая в себя любое сопротивление, бездна Реального.

Между ними, ненавидя Отца и презирая Мать, и развивается героиня как личность, сама становясь фанатичной матерью, она не может воспитать в сыне самостоятельность и постоянно обвиняет его в этом. Окруженная слабыми мужчинами, она мечтает о силе и находит ее в насильнике, в которого влюбляется, хочет его, еще не зная, что насильник – именно он. Сама излучая больное, перверсивное обаяние, она руководит студией по созданию видеоигр, постоянно ратуя за сексуализацию сюжетных мотивов этих игр. Не раз становясь жертвой своих маний, героиня все-таки ищет отца-извращенца в каждом мужчине, готовая ему отдаться в особо жесткой форме. Такова примерно логика эволюции главной героини следуя лакановской системе координат.

Но насколько омерзительно разбираться в этом хитросплетении перверсий! Никакой Лакан здесь не может помочь. Верховен, как и в «Основном инстинкте», пытается снять комический эротический триллер, но индикатор режиссерской долбанутости здесь ощутимо зашкаливает: нормальный зритель не будет смеяться там, где планировал автор, слишком уж ужасны, шокирующи шутки. Конечно, Верховен, пытается, как и Шаброль, создать «семейный портрет в свином буржуазном интерьере» (как выразился однажды Андрей Плахов, анализируя «Видео Бенни» Ханеке), сделать своего рода панораму, срез целого класса, для этого ему нужны столь многочисленные второстепенные персонажи, ничего нового не добавляющие к сюжету, но от которых веет сатирическим колоритом.

Все же несмотря на многочисленные слова, сказанные об этом фильме, в том числе и мной выше, хочу сказать, что эта картина вполне может оставить равнодушным зрителя, плохо знакомого с нравами современной западной интеллигенции. В самом деле кому интересны все эти девиации как не самим европейцам и американцам? Ранее, в голландский период, Верховен снимал, хоть и провокационное, но все же человечное кино, о пробуждении в цинике и мерзавце человека через любовь («Турецкие сладости»), в американский же период и сейчас он излишне увлекся сатирой на буржуазию, но в его лентах нет идеала, по которому она меряется и критикуется (у Бунюэля, скажем, он был).

Потому, по многим показателям, перед нами – кризисный фильм уже великовозрастного постановщика, которому нечего сказать, и он повторяет основные темы своего творчества, только в более алогичном ключе. Будучи неспособным выстроить четкую драматургию (хотя, возможно, это вина не его, а автора романа, по которому поставлен фильм), он топит сюжет в ворохе девиаций, которые под силу разгрести лишь хорошему знатоку психоанализа, но больно уж мерзко это делать.

Одним словом, болезни современного буржуазного мира можно сатирически препарировать лишь имея в уме нравственный идеал, в сравнении с которым видны все уродства этого мира, но ни Верховен, ни Чхан Пак Ук, снявший столь же откровенный, как и «Она», комический эротический триллер «Служанка», представленный с фильмом Верховена в одной конкурсной программе Канн, его не имеют в отличие от того же автора «Призрака свободы» или режиссеров «Иллингской комедии», что прискорбно, ведь зрители растут и умирают, а кино, к сожалению, не становится лучше.

Излюбленная тема Пола Верховена — животное начало в людях. И тщетность борьбы с этим животным началом. Главный герой «Заводных» (1979 г.) кончает жизнь самоубийством, потеряв способность к сексуальной разрядке, героиня картины «Плоть + Кровь» (1985 г.) отвергает добро и зло, однозначно выбрав для себя чувственность. «Она» в этом отношении минимально отличается от предыдущих картин режиссёра, меняются лишь общий декор и интонация ленты.

Лицемерные улыбки на сей раз маскируют оскал похоти, дружеские застолья прерываются редким озарением искренности, а кот (или кошка?), равнодушно взирающая на картину насилия, становится метафорой режиссёрского снисхождения ко всем проявлениям сексуальности. Чтобы смягчить нотку апологии, Верховен использует редкие элементы комедии, смеётся над обывательской склонностью всё свести к фарсу. Зрителю, от этого, не сказать, чтобы смешно, скорее неуютно, — даже холодок пробегает по спине.

Персонажи раз за разом совершают одни и те же благоглупости, продиктованные, в первую очередь, излишней их — персонажей — рефлексией. Юппер, к примеру, разговаривает со своей уже мёртвой матерью, не понимая, что та не сможет ответить. Эта же сцена формально повторяется в эпизоде с умершим отцом героини. Лишь несколько слов срываются тогда с губ Юппер: «Это я тебя убила». Воистину, даже смерть не становится преградой для человеческой ненависти. Как не становится стыд преградой для удовлетворения похоти.

Пол Верховен заставил быть смущенным на протяжении всего фильма, ещё и некоторое время после. Картина в силу своей «нешаблонности» вызвала двоякие чувства. А теперь к делу.

О чем же фильм? Да бог его знает. Смотря с какого угла смотреть. Вроде про социальные проблемы. А вроде про асоциальные. Неизменно одно, это главная героиня Мишель, которую сыграла Изабель Юппер. Обычная такая бизнес-вумен, вполне успешная карьера, сын дурачёк и бывший — творческая натура, а бывший он, потому что, видимо в молодости Мишель понравилась его экспресивность. Теперь же получилась сильная и независимая… А главное — беззащитная! Эти собственно и пользуется некий преступник. Грубо врывается и грубо делает дела с «невинной» женщиной бальзаковского возраста. Ну и конечно, в её возрасте о психологических травмах и речи быть не может, ведь все свои травмы она получила ещё в детстве, когда её папаша перебил всех соседей. Ну и что бы вы думали, ну конечно, полиция делу не поможет, а значит за дело берется сама пострадавшая. Ну и по ходу, ещё и тестирует подозреваемых.

Собственно мусолить сюжет можно долго. Как и характер главное героини. Вот мне она показалась вполне себе душевно больной. Психиатр в детстве ей бы не повредил.

По качеству сьемки говорить нечего, всё на уровне, но местами кажется, что сценарист засыпал во время работы и порой некоторые сцены уж слишком натянуты и ненужны. Актерская игра на 9/10. Есть где посмеяться, есть где подумать.

Я остался нейтрален, так как картина не вызвала «АХ» и не затавила «ФУ». Добротное кино, на которое не жалко времени и денег. Делать нечего — ваш выбор.

5 из 10

Смешная и страшная история о женщине, которую изнасиловали. Это, конечно утрированное описание, но не далекое от правды. Фильм «Она» режиссера Пола Верховена расскажет нам о Мишель, которая руководит компанией по разработке компьютерных игр, по совместительству является дочерью массового убийцы, мамой великовозрастного обалдуя, умудрившегося найти себе истеричную невесту и сделать ей ребенка, бывшей женой писателя-неудачника, любовницей мужа лучшей подруги, владелицей очаровательного котика и тайной воздыхательницей своего трейдера-соседа. Как и все женщины, она феерически совмещает все это в одной жизни, но тут в дом вторгается незнакомец в маске, бьет дверью по голове, грубо насилует и исчезает, оставляя женщину убирать беспорядок, заказывать ужин, потому что сын придет и вообще жить дальше надо как-то. Полиция- это не про нашу героиню, она натерпевшись от нее в детстве решает разбираться со всем сама. «No drama» как бы говорит Мишель всему, что с ней происходит.

«Она»- первая европейская работа, снятая в соответствующей стилистике и на французском языке. Центром вселенной фильма, безусловно, является Изабель Юппер, на своих хрупких 63-летних (серьезно?) плечах держащая феминистическо-комическую атмосферу. Старый плут Верховен не просто не отказался от своей любви к жестокости и сексу на экране, здесь он подает это все под соусом скрытой иронии, абсурда и откровенного стеба, претворяющегося серьезной драмой. Оторваться от фильма невозможно, так как под раздачу попадают все: мужчины и женщины с их страстишками, извращениями, глупостями, тайными пороками и странностями, молодые и старые, дети и животные. С вершины своего возраста и опыта Верховен может обсмеять всех, но без злобы, скорее с пониманием, не переходя в нравоучения и не стремясь нам разъяснить какую-то божественную истину. Все-таки, он мастер развлекательного кино, но что приятно к его фильмам можно добавить еще и прилагательное «умное».

Наша главная героиня со стальными этими самыми порхает из сцены в сцену, оставляя зрителя задумываться о природе сексуальности и роли агрессии и насилия в ней, о виктимности, о стремлении к танатосу, о принятии, да и о многом другом. Но все это походя, пока Мишель рыскает в поисках того самого насильника («Одевайся, я ищу обрезанного»), но для того ли, чтобы ему мстить.

Актерские работ в фильме отличные, Юппер можно слагать хвалебные оды и приносить человеческие жертвы, все остальные также органичны. Музыки в фильме немного, цветовая гамма приглушенная. В, общем-то, Верховен сделал все, чтобы перетащить одеяло на себя, поставив режиссуру во главу угла, задвинув даже сценариста, и фильм от этого только выиграл.

«Она»- работа злободневная и интересная, в которой лейтмотивом ощущается фраза «А жизнь-то идет». Несмотря ни на что. И это, как ни странно, радует.

Однозначная рекомендация к просмотру и

9 из 10