Рецензии

Фильм «Повар, вор, его жена и её любовник» — это гремучая эстетическая смесь, кинематографический «коктейль Молотова», в состав которого входят следующие ингредиенты:

- аристократическое выражение лица будущей «королевы»-оскароносицы Хелен Миррен, скитающейся по комнатам какого-то готического замка в абсолютно голом виде;

- принудительная уринотерапия в исполнении относительно молодого Майкла Гэмбона (профессор Дамблдор N2 в фильмах о Гарри Поттере);

- гомоэротические и педофильские изыскания «портье» и «бешеного пса» Тима Рота;

- гениально-вычурная музыка Майкла Наймана;

- виртуозная операторская работа, вызывающая метафорически-поэтичные ассоциации;

- каннибальские аппетиты, садомазохистские настроения и гастрономические подтексты в стиле «большая жратва»;

- сумеречное состояние души практически всех персонажей фильма, осложнённое маниакально-депрессивным психозом зрителей, которые досмотрят этот фильм до конца.

Рекомендации: взболтайте этот коктейль, выпейте мелкими глотками, потом (как в анекдоте об изнасиловании) расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие.

9 из 10

Возможно перед нами самый шокирующий фильм всех времен и народов. Исключительно тошнотворный, исключительно жестокий и омерзительный и исключительно прекрасный. Насколько восхитительный, настолько и отвратительный.

Дорогой изысканный ресторан с роскошным интерьером в стиле барокко в подавляюще багровых тонах. Большой кухонный зал, похожий на сцену греческой трагедии или площадь перед готическим собором. Туалет ресторана, в традиционных белых тонах, безликий и современный. Задворки ресторана с грузовиками с разложившимися тушами, и стадом бродящих псов. Мрачные гнетущие реалии, в которых может существовать только что-то мерзкое, низменное, грешное, опасное. В зале ресторана каждый вечер пирует Вор. На кухне властвует Повар. В туалете ресторана Жена вора предается страсти с Любовником.

Повар, человек который чувствует свою подлинную силу и власть. Он невозмутим, величественен, ироничен. Он все контролирует, за всем наблюдает. Он чрезвычайно умен. Для него нет боссов, но он достаточно дипломатичен, чтобы это не имело последствий. Он не боится Вора, поскольку видит его насквозь, и знает его слабые места. И он добр и справедлив. Он истинный хозяин положения, но мало кому из окружающих хватает ума, чтобы понять это.

Вор — исключительно жестокий и омерзительный персонаж, каких мало. Он любит обжорство, пытки, жестокость, застольные, и не только, разговоры о физиологических отправлениях. А больше всего он любит всеми способами причинять боль и унижение окружающим. Жестокость и сила, отсутствие чести и принципов — вот его оружие. Он из тех, кто может прикинуться другом, а в следующий момент нанести удар. Он хитер, но не умен. Отталкивающий внешне. Его приспешники, такие как Митчел, слабые безвольные личности. А сам он считает себя хозяином и ресторана и судеб окружающий.

Жена Вора — полная противоположность мужу. Молчаливая, воспитанная, изысканная, хрупкая. Но отнюдь не покорная. И она мечтает о любви, о нормальной жизни, и как ей кажется, находит ее на стороне. Она умеет любить, умеет и ненавидеть. Страдание и унижение стало частью ее жизни, но она смирилась с этим.

Любовник — интеллигентный торговец книгами, не красавец, ничем не примечательная личность. Но зато он полная противоположность Вора. Он добр, тактичен и не обидит и мухи.

Могут ли эти четверо сосуществовать таким образом мирно, без накала страстей и необратимых, страшных событий? Исключено! Цепь событий начнет необратимо развиваться, а кульминация нас ожидает совершенно неожиданная. Происходящее на экране часто граничит с безумием, а порой и переходит эти границы, но все имеет свою закономерность.

Помимо сюжета и героев в фильме важна его атмосфера. Действие практически целиком развивается в стенах вышеупомянутого ресторана. Не самое приятное, но очень характерное и символичное место. Вплоть до какого-то мифологического символизма. Важную роль играют тут темные и мрачные тона. Трупные сизо-зеленые, как символ бренности и смерти, зловещие кровавые создают исключительно гнетущее впечатление — символ пролитой крови и страдания, и конечно коричневый во всех вариациях, как символ низменного, грязного, того вещества, что так импонирует Вору. Символы смерти, потребления и его последствий во многом создают атмосферу фильма. Но при этом фильм сделан зрелищно, красиво и со вкусом. Есть тут и прекрасная в чистом виде составляющая — божественный саундтрек Майкла Наймана. Красивый, напряженный, меланхоличный, неспокойный и волнующий — он и делает фильм прекрасным, и до предела накаляет его атмосферу.

И нельзя не сказать пару слов об актерах. Великолепен Ришар Боренже в роли Повара. Само его присутствие в кадре весомо и значимо, хотя он и не тот, кто больше всех говорит и действует, но тот, кто вызывает больше всех симпатии и уважения. Но в силу сложности исполняемого еще больше здесь выложились и Хелен Миррен, и Майкл Гембон. Особо отмечу последнего, которому удалось гениально воплотить одного из самых отвратительных мерзавцев в истории кино. А подобное, думаю, особенно непросто сделать. Хотя это спорно, поскольку, возможно, положительного персонажа намного сложнее сделать убедительным, не упрощенным и не безликим, чем злодея. Но здесь злодей получился исключительным. Хелен просто великолепна без всяких комментариев и пояснений. А от Любовника многого и не требовалось, не так ли? Так же как и от героя Тима Рота, у которого не было возможности как-то раскрыться здесь.

Невообразимая, отвратительная история. А настолько ли необычная? Без захватывающей атмосферной подачи, в привычной жизненной реальности такое может происходить каждый день, оставаясь никем не замеченным и безнаказанным. Поскольку в жизни редко встречаются такие Повара и такие Жены, хотя и предостаточно Воров-Альбертов. Финал фильма не может не потрясти, но при всей своей шокирующей безумности он расставляет все на места и показывает, что даже в таком мире справедливость может иметь место.

Фильм, после которого ваша жизнь уже не станет прежней. Потрясающий. Для меня это было первое знакомство с Питером Гринуэем, и я обязательно вернусь к этому режиссеру, и очень возможно, к этому фильму.

10 из 10

Моему другу Артуру, вдохновившему меня

Что общего между едой и сексом, помимо того, что они доставляют удовольствие? У Питера Гринуэя ответ очевиден: кто как ест, тот так и трахается, и так же ведёт себя. Гангстер и вор Альберт Спика со своими подручными псами то и дело надирается в собственном ресторане, а при случае не упускает возможности накричать на кого-либо и унизить, спустив на того струю мочи прямо на улице, или запихнув силой в рот еду во время общего застолья. Его роскошной жене Джорджине так же приходится терпеть постоянные оскорбления и издевательства со стороны мужа. Гедонист и нигилист позволяет себе всячески выражаться за столом и свободно хвататься за грудь супруги при гостях, ну а, возбудившись, и вовсе затолкать её в машину. Устав от скабрёзного и похабного отношения, аристократичная и утончённая Джорджина находит более подходящего себе ухажёра среди посетителей ресторана, который, читая книгу за столом, выделяется своим задумчивым видом на фоне свиного стада. В нём она видит полную противоположность мужу, тактичного мужчину, который смотрит на неё таким нежным и одновременно страстным взглядом, каким никогда не удостоит её Альберт. Зная, что муж не заподозрит измену в собственном ресторане, жена отдаётся любовнику то в туалете, то на складе в кухне с молчаливого согласия повара, заслуженно не переносящего своего хозяина.

Гринуэй насыщает свою кинематографическую палитру многозначительными элементами, подтекстами, метафорическими надстройками. Кухня, представленная в зелёных оттенках, выполнена в цвете самой жизни, плодородия и произрастания. Здесь осуществляется процесс подготовки разных блюд, а повар является их неизменным творцом. Сам ресторанный зал, где в основном проводит время хозяин, заливается чёрными и преимущественно красными красками, олицетворяя страсть и распутство вкупе с агрессией и тиранией. Чёрный же прекрасно гармонирует с красным, намекая на смерть, как следствие саморазрушения. Лишь туалет обесцвечен и изображён в белых тонах, противоположных чёрному, неся в себе символ чистоты и невинности, а также полной свободы. Конечно, утехи дамы с её любовником сложно назвать приближёнными к невинности, но белый ещё и является синтезом всех других цветов спектра, поэтому туалет сочетает разные значения, в том числе и стремление к упомянутой свободе, ведь Джорджину часто тянет сюда с непреодолимым желанием хотя бы временно избавиться от деспотичного мужа. Цвекоррекции и её символике можно придать дополнительное значение: вообразить, что кухня — это райские кущи, в котором поёт маленький помощник с ангельским голосом, ресторанный зал — ад с демонами и их дьяволом во плоти, туалет — чистилище, где человек переваривает еду и тем самым освобождается от тяжкого груза. И эту экстравагантную идею режиссёр высказывает не только с помощью завораживающего визуала, но и не менее чарующей музыкальной композицией, когда ангельское пение переливается в интенсивные аккорды, а затем ноты смягчаются.

Однако вся специфика обстановки служит экспрессивным авторским выражением человеческой алчности и прожорливости. Как говорит сам Спика, он всегда голоден, и как следствие — зол, потому терроризирует всех подряд уже на инстинктивном уровне, движимый жаждой насилия. Подобный поступок неизбежно ведёт к моральному уничтожению себя, окружающих и тех немногих достоинств человека, находящих отражение в Джорджине и её любовнике Майкле. Постановщик неоднократно акцентирует внимание на картине голландского художника Франса Халса, которая весит в ресторане и носит такое же длинное название, как фильм. Полотно 17-го столетия именуемое как «Банкет офицеров гражданской гвардии Святого Георгия» изображает высшее общество того периода. Вор и его шайка в таких же парадных лентах, как офицеры на картине, и претендуют на высшее общество. Режиссёр показывает их в таком же свете, но отнюдь не затем, что восхищается их качествами, а желанием продемонстрировать, как подобные бесчеловечные твари, мнящие себя выше других, губительно влияют на интеллектуальную культуру, которая доселе сохранилась. Они не едят, а жрут, пожирают как материальное, так и духовное, втаптывают в грязь и кровь книги, попирая важность исторических моментов, а именно Великую французскую революцию, увенчанную свободой и равенством. Еда и секс — преимущественно то, чем озабочен вор, поэтому по причине собственной узколобости его раздражают неприемлемые вещи, как чтение в ресторане, чем, собственно, занят любовник его жены, за унижением которого вуалируются уничтожения литературных ценностей.

В мрачном антураже с винтажной обстановкой и нагнетающим фоном Питер Гринуэй ставит фильм в нарочито театральной атмосфере с замкнутыми пространствами для максимального эффекта выразительности и живости творящегося хаоса. Хороший повар, согласно его же герою совмещает несовместимое, например, утку с апельсинами или ананасы с ветчиной. Гринуэй же, как истинный кулинар кинематографа, сочетает в своей картине эстетику с грязью, поражая то человеческой мерзостью, то чуткостью или храбростью. Он эстетски препарирует всю гниль человеческой натуры и посредством аллюзий заставляет вглядываться, проникаться и сознавать. Мальчик, поющий на кухне, словно разливается об утратившем, истлевающем, впоследствии достигающем апофеоза безумия, когда человек доедает последние останки всего хорошего. Послевкусие остаётся далекое не самым приятным, но крайне запоминающимся. Однако у всякого безумства, по мнению режиссёра, найдутся грани, которые не пересечёт даже самый гнусный человек, ведь за пределами этого томится лишь агония, заключённая отнюдь не в физических мучениях, а в самом разуме, загнивающем и истязающем. Гринуэй метко бьёт по нему экстремальными методами, подводя зрителя к магистральным идеям фильма. Терзания лишь нить к катарсису, смерть же становится блаженством.

Занавес

Очень нравится эта картина и давно, а недавно пересматривал «Рим» Феллини и улыбался, вспоминая Гринуэя и «Повара…». Скажем так, основой повторяющегося визуального ряда «Повара…» стала некая вариация отдельных кадров феллиниевского «Рима». Вообще по творчеству Гринуэя чувствуется, что он «обсмотрелся» Феллини, видны иногда прямые заимствования, иногда стилизации, интерпретации…

Скотские застолья, мясные туши, собаки, некоторые решения со светом перекочевали сюда из «Рима», навязчивое использование музыки, условная декоративность также феллиниевские. Даже сцена каннибализма была в «Сатириконе» по Петронию.

И вообще Гринуэю свойственны условность сюжета, ставка на красоту кадра и его подчеркивание музыкой, гротеск…, т. е. опять же вполне феллиниевские особенности.

Но при этом Гринуэй конечно же не Вор, а вполне Повар, и работы Феллини, Рене и др. у него как продукты для блюда.

Действительно классная работа, хочется пересматривать.

10 из 10

Сибарит, гедонист, нигилист… И это все о нём: заплывшем жиром, утопающем в ненависти и похоти владельце шикарного французского ресторана La hollandais Альберте Спика, по совместительству ещё и гангстере, окружённом сворой преданных бешеных псов на его привязи. Где-то на удалении вьются униженными и оскорбленными его жена Джорджина, роскошные наряды которой не смогут скрыть истинного положения её дел, его Повар и весь остальной мир. Но он не вечен, само собой.

Стартуя кадрами жестокой копрофильской расправы над очередным неудачником, пересекшимся путями-дорогами с Альбертом, «Повар, вор, его жена и её любовник» Питера Гринуэя изначально определяет тот уровень кинематографической коммуникации со зрителями, которую можно с легкостью определить как интеллигентная агрессия, хотя режиссёру не впервой заставлять зрителей кипятить себе мозги и фаллоформировать кирпичи в своём меконии. Сквозь нарочито эстетское построение кадра, зарифмованного с неподдельной меланхолией саундтрека Майкла Неймана, то и дело показывается зловещий оскал истинной сущности этих и без того приторно-притворных человеческих роскошеств всех оттенков коричневого. Гринуэй работает на резком констрасте формы и содержания, облекая даже для себя нехарактерно невыносимую мизантропию в сочные цвета выразительно разрушаемой энтропии; английский постановщик логически выстраивает картину мира, что не достоин даже эпитафии; лишь прощальный некролог обсценной лексикой на стенах псевдофранцузского ресторана господина Спика. Впрочем, «Повар, вор, его жена и её любовник» является лентой не о самодурстве конкретного индивидуума, не о любовном треугольнике, замкнутом в душном пространстве тучного консьюмеризма и тупого потреблятства (хотя именно с восьмидесятых годов прошлого века демонстрация своей состоятельности стала заключаться в тотальном потакании своих жажды, жадности и голода), но картиной о человечестве, застрявшем в тупике собственного развития.

Кинокартина Гринуэя даёт панораму человеческого бытия, общежития, истории, и ресторан Альберта это такой себе микрокосм — предельно условный и гротескный. Угнетающий своей вычурностью, порнографической куртуазностью, эпилептической барочностью, зал ресторана, в интерьерах которого угадываются черты фламандской живописи и искусства предреволюционной Франции с её упоением красотами и пошлыми рюшами, хронотопически существует там, во временах проклятых и забытых королей, и Альберт Спика ведёт себя как свихнувшийся тиран, не понимающий в общем-то очевидного: терпение не бесконечно. Тогда как кухня в противовес пьяному от роскоши залу представлена в средневековом духе; авторская физиологичность подчеркнута жирными мазками, и до поры смиренный Повар, по силе характера не уступающий своему хозяину, не кажется Инквизитором; скорее ревизионером, ратующим за все новое в меню. И, наконец, минималистически оформленный туалет подозрительно напоминает уже наше время: пустот, именуемых удобствами, и лакированной стерильности, за ширму которой легко спрятаться. И человек в картине вынужденно мечется между средневековостью, просвещением и современным постмодернизмом, лишь под давлением роковых событий выбирая путь перестраивания миропорядка. Сперва насытившись плотски, а потом и духовно, но уже в пределах микрокосма библиотеки, сиречь символа обретения знаний.

Но, между тем, фильм Гринуэя насыщен многоголосицей деталей, делающих на выходе киновысказывание режиссёра универсальным. Рассосредоточив сюжет на протяжении восьми дней, Гринуэй так или иначе опирается на то, что в христианстве восьмёрка тождественна обновлению, воскрешению, и нарочито омерзительный финал предрекает не апокалипсис, но новый этап, обнуление старых традиций и обретение совершенно иного понимания бытия. Каждый день — новое меню; Гринуэй, начав с достаточно простых блюд и понятных обывателю наслаждений, завершает все эстетским зверством, беззвучно проговаривая при этом, что для таких людей, как Спика, вся жизнь сводится к банальному триединству: поесть, испражниться, умереть. Но режиссёр меняет последнее слагаемое, смерть априори предполагая, на «увидеть»: господину Альберту посчастливилось понять кто он есть такой без особых усилий. Оказалось довольно тривиального адюльтера, чтоб разрушить его гипермачизм, превратиться из харизматичного тирана в жалкое ничтожество. Если сперва самость Альберта можно было принять как некий утрированный тип ницшеанского Сверхчеловека, то в финале он уже деконструирован. И это победа над хаосом тоже; возможно, чересчур отталкивающая, но разве кто-то говорил о гуманизме?!

По правде сказать, меня удивило количество положительных рецензий на данный фильм, и дело не в том, что он не понравился лично мне. Но под столь противоречивой картиной я ожидал увидеть чуть больше разногласий и, пожалуй, тех самых противоречий во мнениях.

Я не решился оставлять отзыв с пометкой «зеленый»/«красный», потому как не хочу давать предвзятой оценки.

Начнем с того, что это картина-шок. К режиссерам и авторам, играющим на шок, я отношусь скептически. В наше время «игр на шок» стало чересчур много, и, я думаю, появление их в столь огромном количестве ведет к обесцениваю искусства. Нынче любой может взять самую простую, заурядную мысль, нарядить ее в то, что — как известно заранее — вызовет отторжение у всякого здравомыслящего человека, повесить на нее ярлык «аллегория» и представить нам.

Мы оказываемся в безвыходном положении. Если мы смогли преодолеть нашу банальную физиологическую неприязнь и увидеть скрывающуюся за гниющим мясом, рвотой, отталкивающей цветовой гаммой ИСКУССТВО, нас можно поздравить — мы не глупы, мы ценители, мы элита. Но если мы скажем откровенно, что идея не впечатлила, а шок сработал в минус, то значить это будет лишь то, что до ТОЙ САМОЙ идеи мы так и не добрались.

Игра на шок — это провокация. Это введение в заблуждение, это набивание ценности банальным, по сути, вещам. Это во многом избавляет автора от ответственности за собственное произведение.

И моя рецензия однозначно была бы красной, если бы данный фильм снимался в наше время.

Однако это лента 80-ых, и тогда подобное было внове, тогда режиссеры только начинали пробовать себя в авангарде. И давать ей оценку, не учитывая данный факт, бессмысленно — ровно настолько же, насколько бессмысленно оценивать ее исключительно с позиции того времени.

Ведь, как ни крути, времена меняются. А искусство не должно терять в ценности.

Нам, людям 21-ого века, этот фильм не расскажет ничего нового, не откроет никакой завесы, не поселит мысль в нашем сознании, не подтолкнет к осмыслению. Потому что — было. Было в самых различных формах. Уже пережевано, уже осмыслено.

В картине много глупости, много грязи. Но она и задумывалась такой. С чрезмерным театральным фарсом, картонными, простыми, шаблонными образами, в мрачных бордовых тонах, неприятным — физически ощутимым — запахом. Она подвижная, она живая. Не могу сказать, что поучительная, но взглянуть на нее хотя бы раз будет интересно.

Интересно — не более. И в этом ее главный минус.

Имеет ли она право на существование? Конечно, да.

Можно ли ее назвать искусством? Скорее всего, да.

Оценивать игру актеров, работу оператора, постановщика, режиссера в данном случае нужным не считаю, ведь все было направленно на одну-единственную цель — шокировать.

Удалось ли? Да.

Фильм на любителя.

В названии раскрывается вся суть, и зрителю остается лишь наблюдать за происходящим без всяких интриг. Думаю, этот фильм может удивить, поразить, вызвать отвращение или восхищение у каждого. То есть неравнодушным не останется никто. Поэтому я очень его рекомендую.

Вообще-то я не любитель такого жанра (каким бы он ни был), я не особый любитель метафор, аллегорий и прочих приемчиков, у меня не всегда получается думать о фильме в глубину, я чаще предпочитаю наслаждаться картинкой и всем, что ей сопутствует. Но дело в том, что здесь помимо какого-то глубокого смысла, идеи и посыла режиссера, еще и очень интересная картинка и довольно-таки захватывающий сюжет, несмотря на минимум динамики и событий. Поэтому я и думаю, что фильм может понравится многим.

Постановка просто потрясающая, какая-то театральная, но при этом без излишек. Игра с цветами, смена сцен, декорации — всё просто безупречно. При этом эта «отполированность», которая передается и в сюжете, тесно переплетается с духовной и материальной грязью, переданной настолько откровенно, что порой кажется, можно услышать её запах.

Актерская игра великолепная по всем фронтам. Хелен Миррен меня поразила, а Майкл Гэмбон настоящий монстр. Я только после просмотра узнала, что он, оказывается, играл Дамблдора, и этот факт заставил меня восхититься его работой еще сильнее — он просто неузнаваем здесь.

Отдельно хотелось бы сказать о музыкальном сопровождении — главная композиция до сих пор не выходит из головы, хотя прошло уже несколько дней. Отличная музыка.

Концовка поражает и отвращает, но при этом завораживает настолько, что невозможно отвести взгляд, даже если очень-очень хочется.

Конечно же, многое осталось для меня непонятным, некоторые сцены были скучны, по началу было очень трудно войти в ритм с фильмом, но в целом я осталась довольной.

7 из 10

«Очевидно, что повар — это я.» Питер Гринуэй

Редко, когда название выдаёт так много и так мало из того, что зрителям предстоит увидеть, кaк в наиболее известном и противоречивом фильме Питера Гринуэя «Повар, Вор, Его Жена и Её Любовник» (1989). Что это? История, вращающаяся вокруг неразговорчивого и наблюдательного шеф-повара шикарного французского ресторана в центре Лондона, принадлежащего омерзительному мафиози, чья исстрадавшаяся утончённая жена заводит страстный и обречённый роман с посетителем за соседним столом, интеллигентным книголюбом и книгочеем? Или Гринуэй представляет свою модель мироздания? Ресторан — вселенная. Кухня — чистилище. Дамский туалет, давший приют влюблённым, — небеса. Обеденный зал — преисподняя, где преобладает темный и насыщенный, словно кровь, красный цвет занавесей и скатертей, и где Альберт Спика, дьявол во плoти, правит бал в окружении свиты раболепствующих прихлебателей. Невольный Данте в этом инферно — Майкл, составитель каталога французских книг, а его Беатриче — Джорджина Спика, жена дьявола, которую самоотверженно играет Хелен Миррен. Униженная, но не потерявшая достоинство и сексапил, она не разучилась глубоко чувствовать. По признанию caмoгo Гринуэя, «Повар, Вор..» — это острая критика консервативной политики правительства Маргарет Тэтчер конца 1980-х годов, наиболее близкая к политической сатире, которую режиссёр посвятил всем, кого он ненавидит. Фильм бурлит гневом творческой личности по отношению к воинствующе наглой пошлости, насилию и вульгарности, прикрывающихся бешеными бесчестно добытыми деньгами, всегда довольных собою, не закрывающих рта ни на минуту, извергающих издевательские оскорбления на всё, что недоступно их пониманию: благородство и невинность, интеллигентность и красоту.

Обращаясь к одной из постоянно интеpecующих его тем, Гринуэй исследует связь между сексуальным наслаждением и мучительной гротескной смертью, которая прослеживается на фоне всех стадий приготовления пищи, её вкушeния и переработки в человеческом организме, чья жизнедятельность имитируется непрекращающейся активностью в недрах роскошного ресторана. Месть, главное блюдо на созданном режиссёром чувственном банкете, кинематографически сервирована и подана с изобретательной виртуозностью и в шокирующей манере. Гринуэю помогали талантливые мастера, настоящий фейерверк дарований. Среди них кино-оператор Саша Верньи, снявший «В прошлом году в Мариенбаде» Алана Рене, «Дневную красавицу» Луиса Бунюэля и, пожалуй, лучшие фильмы самого Гринуэя. Камера Верньи следует за долгими переходами персонажей из одного помещения ресторана в другое, сопровождающимися постоянными изменениями цвета декораций и костюмов, да и самой ауры фильма. L`enfant terrible высокoй моды, Жан-Поль Готье, создал вызывающе-барочные фееричные костюмы героев. Композитор Майкл Найман использовал в картине написанный несколькими годами раньше Мемориал, проникновенное и пронзительно скорбное траурное шествие, которое Найман посвятил трагически погибшим во время футбольного матча между Ливерпулем и Ювентусом болельщикам, погребённым под рухнувшей стеной стадиона в Брюсселе в 1985 году.

Профессиональный художник, сменивший кисть на камеру, Гринуэй не столько ставит кино, сколько создаёт захватывающие и, одновременно, отталкивающие театрализированные кино-холсты. В «Поваре, Воре, Его Женае и Её Любовнике» режиссёр отдаёт дань восхищения старым мастерам голландской живописи, на что намекает большой групповой портрет работы Франса Хальса, «Банкет офицеров роты святого Георгия», постоянно находящийся на заднем плане зала ресторана, чьё название — «Голландцы». Бравые стрелки, собравшиеся за столом в 1616 году, с недоумённым «O tempora o mores!» взирают с холста на ржущих и жрущих йэху конца 20-го века, имевших дам и несварение. Сам же Гринуэй видится Иеронимусом Босхом, создателем грандиозных кино-полотен дивной красоты, преисполненных адскими видениями актов жестокости и низости, которые только человеческие существа в состоянии навлечь на себе подобных. Страстность живописца уживается в Гринуэе с пристальной и отстранённой аналитичностью исследователя круговорота жизни и составителя кино-каталогов. Он всматривается в самую сущность вещей подобно патологoанатому, вскрывающему труп, чтобы понять непреложные законы жизни и смерти и нерасторжимую связь между ними. Его фильмы — освещённая сцена, на которую он стаскивает свои, зачастую, мрачные и мерзкие находки, а затем методично и с артистизмом раскладывает их, аранжируя в элегантные причудливые картины: «То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий, Как первый очерк, как пятно, Где взор художника провидит стан богини, Готовый лечь на полотно.»

При всём эстетическом совершенстве, фильм «Повар, Вор, Его Женa и Её Любовник» с его гиперболизированной метафоричностью нелегко «пеpeвapить», особенно впечатлительному зрителю, неподготовленному к бескомпромиссному творческому подходу одного из самых оригинальных и независимых современных режиссёров. Гринуэй не отводит взгляда от уродливейших проявлений человеческой гнусности, а за чрезмерным, кричащим, непристойным жизненным обилием и пронзающей красотой созданного им вещественного мира, не отставая ни на шаг, крадутся тлен, смрад, и разложение, «чтоб слитое в одном великая Природа разъединенным приняла».

Не так давно, один человек сказал мне простую и гениальную в своей простоте вещь: будь осторожен в своей критике. Что он имел ввиду ? Выразился человек не в общем, а в частности к тому, чтобы при обсуждении фильма и тем более при написании рецензий, я не старался судить слишком строго создателей фильмов. И я с ним согласен. Но бывают такие моменты, такие фильмы, которые ну просто при всё желании нельзя назвать хорошими и нужными людям и обществу. Да, да, я именно о картине, если так можно выразиться Питера Гринуэя «Повар, вор, его жена и её любовник».

Вывеска и афиша самые интригующие и настраивающие на интересный просмотр. Судите сами. В ролях и в главных, Хелен Миррен и Ришар Боринже. С последним знаком по фильму «Налево от лифта». Впечатления самые радужные от его игры. Хелен Миррен также симпатизирую, поскольку понравилась её работа в картинах «Расплата» и «Убить миссис Тингл». Да к тому же само название фильма, ярко-кричащее, как будто вызывающее и манящее до просмотра. Вот я и посмотрел. Нет, меня конечно не вырвало, но состояние после просмотра было крайне негативное.

Однако у Питера, как там то бишь его Гринуэя, не на шутку больное, воспалённое воображение, раз он придумал такое кино, чтобы «порадовать» зрителей. Вобрав все человеческие пороки не только в одном герое, я имею ввиду толстяка бандита, но ведь и другие люди его окружающие не лучше. Взять к примеру его жену, которую и играет Хелен Миррен. Да, муженёк у неё тот ещё тип, безобразнее не придумаешь, но ведь это не повод ложится с первым встречным в постель. Или вы думаете тут любовь ? Бросьте. Распущенность — это да. А любовью здесь и не пахнет. По сути, если разобраться, у людей масса грехов и пороков. Но если препарировать их в таком виде, в качестве так сказать назидания грядущему поколению, то увольте меня от такого «пиршества». Нет, я не за то, чтобы всё прилизывать и всегда сглаживать острые углы, но поверьте, бывают моменты, когда просто нельзя молчать и давать пищу для размышления неокрепшим умам. А если это кино посмотрят дети ? Боже упаси. В моих словах нет и тени морализаторства, но ведь всему есть предел.

Как-то так меня учили, что искусство должно либо возвышать человека, либо очищать его душу. Я не думаю, что все посмотревшие сей фильм очистились или возвысились. Вот режьте меня на куски, а не поверю. Остаётся большой загадкой и тайной за семью печатями: для чего, для кого и с какой целью фильм создавался. Обидно за хороших актёров в лице Хелен Миррен и Ришара Боринже, что снялись в выворачивающем кишки, фильме.

1 из 10

Зная, что режиссер Питер Гринуэй первоначально хотел стать художником, становится более понятно его творчество. Каждый его фильм соответствует направлению в живописи. Так же очень часто сами произведения изобразительного искусства находятся в кадре его работ.

Подборка цвета в этом фильме просто изумительная! Когда герои переходят из одной комнаты в другую (а комнаты все покрашены в разные цвета) их костюмы так же меняют свой цвет. Таким образом люди как бы смешиваются с окружающей средой, будь то кухня или зал ресторана.

Режиссер в фильме «Повар, вор, его жена и ее любовник» обличает общество потребления, тем самым его работа перекликается «„Большой жратвой“ 1973 года Марко Феррери.

Само название фильма больше похоже на название группового портрета какого-нибудь голландского художника, нежели на имя фильма. При этом полотно в кино-картине присутствует. Режиссер неоднократно акцентирует внимание на картине офицеров, которая весит над столиком Вора. Она оказывается на улице, когда этого самого Вора выгоняют из его ресторана.

К слову: Повар — это автор, мастер; Вор — типичный массовый зритель; Любовник — малочисленный вдумчивый зритель.

Очень много-смысловое кино, которое надо посмотреть не один раз, чтобы более вдумчиво попытаться его понять.

9 из 10