Рецензии

Известно, что после просмотра этого фильма, люди выходили из кинотеатров в гробовой тишине. Каждый уносил в себе частичку «Иди и смотри»,каждый был погружен в свои мысли… Я и сама при первом просмотре была в легком состоянии аффекта. И до сих пор это один из моих любимых военных фильмов.

Жестокость и реалистичность этого фильма поражает. Яркость пленки только подчеркивает цвет крови, а вопли замученных и испуганных людей сливаются в протяжный гул, который просто рвет сердце на части.

Раньше я ни когда не воспринимала всерьез актера Алексея Кравченко, он создавал впечатление такого брутального мужичка для боевиков. Но когда я увидела его в «Иди и смотри»,я поняла на сколько это серьезный и драматический актер. А ведь ему на момент съемок было всего 16 лет. На его таком простом добром открытом лице славянского мальчика, война оставляет неизгладимый след. В начале это детское лицо, но в его его мир детства врываются смерть, ужас и жестокость, которою не возможно представить. И в конце фильма это уже лицо старика.

Мне очень понравился момент в лесу, когда Глаша танцует на пне перед Флерой. В этом моменте остро чувствуется вся противоестественность войны. В этих двоих детях, в природе окружающей них, в росе на листьях, которую они пьют-и есть жизнь, есть свет и энергия, которая и дает начало всему. Но пришли оккупанты, которые хотят изуродовать и уничтожить эту красоту, искоренить жизнь.

В конце Флера видит мальчика, так похожего на него. Таким он был в начале. Но за короткий срок он повзрослел и весь его мир перевернулся.

В финальной сцене звучит «Реквием» Моцарта. В этой музыке слышится все:и плачь и гнев, молитва и надежда…

10 из 10

Сюжет военной кинодрамы Элема Климова основан на фактах «Хатынской повести» Алеся Адамовича, а так же отдельных мотивах его романа «Партизаны» и документальной книги живых свидетелей фашистского геноцида в Белоруссии под названием «Я из огненной деревни», написанной Адамовичем соместно с Янкой Брылем и Владимиром Колесником. В своей картине режиссер воссоздал страшную реальность военной оккупации Белоруссии и массового истребления ее населения, проводимого нацистами в период Второй Мировой войны, где за три года зверских карательных операций фашисты стерли с лица земли 628 белорусских деревень и уничтожили каждого четвертого ее жителя. Вышедший на экраны к сорокалетию Победы, фильм своей жуткой реальностью произвел потрясение в сознании многомиллионной публики, заняв одно из первых мест среди военных кинолент отечественного и мирового кинематографа. Его сюжет действительно стал шокирующим не только для зрителей, но и самих актеров. Ведь для большей правдивости режиссер подбирал для съемки в основном непрофессионалов, рассчитывая на глубину их личностных переживаний в конкретных трагических обстоятельствах. Так, роль главного героя, деревенского парнишки по имени Флёр, сыграл обычный советский школьник Алексей Кравченко, а Глашу — студентка художественного училища — Ольга Миронова. Эта роль стала ее единственной в кино. Многие второплановые роли сыграли пожилые белорусские крестьяне — свидетели минувшей трагедии, чудом оставшиеся в живых, причем съемка велась в той местности, где все происходило в войну, а для подлинности боевых действий режиссер использовал настоящие патроны и снаряды. Таким образом, с просмотром подобных кадров, автор как будто погружает зрителя в зону настоящих боевых действий, вызывая панический страх, который испытывает и его главный герой. И поскольку фильм воскрешает военные события, во время работы всем актерам приходилось испытывать колоссальные стрессовые нагрузки, чтобы в подлинности чувств показать на экране то, что многие из них испытали сорок лет назад. По воспоминаниям Алексея Кравченко, теперь уже профессионального актера, сыграть роль подростка, который испытав все ужасы фашистской оккупации, за два дня из мальчишки превратился в седого контуженого, старика, оказалось совсем не просто. Ведь во время съемок ему, самому еще подростку, постоянно приходилось балансировать на грани здравого рассудка и помешательства, а во время сцены в амбаре, куда немцы сгоняют местных жителей, чтобы сжечь, он действительно чуть не сошел с ума. И недаром, один из зарубежных критиков оценил его игру как «одну из величайших детских актерских работ всех времен», позволивших зрителю воочию увидеть, как война ломает судьбу, психику и сознание человека, пропуская его через все круги ада.

Не смотря на подлинность изложенных фактов, фильм Элема Климова весьма метафоричен. Одно только его название — «Иди и смотри», взятое из библейского Откровения святого Иоанна Богослова, звучит как обращение. И если прочесть его последующие строки: «и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть, и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными», то короткое название фильма подразумевает своеобразный эпиграф к тому, какой апокалипсис ожидает зрителя на экране. Сам же Флёр олицетворяет образ своего народа, его силу и мужество, который победил и выжил в нечеловеческих страданиях. А его выражение искаженного лица с застывшим в глазах ужасом и болью символизирует лицо войны. Круговые и полукруговые мизансцены, на которых построена картина стали прообразом кругов ада, через которые проходит Флориан, при этом, не утратив рассудка и не уподобившись своим врагам, он остается человеком. В финальных кадрах драмы, где мальчик с отчаяньем расстреливает портрет Гитлера, олицетворяющий зло и насилие, на его выстрелы накладывается фашистская хроника, хронологически прокручивающая свои кадры вспять, что символически сворачивает зло, зримо уменьшая его пространство. Но затем появляется Гитлер младенец, выстрелить в которого Флориан не находит сил. Такое действие характеризует героя, как высоконравственную и духовную личность, подтверждая ключевую идею фильма о возможности проявления Добра в условиях глобального Зла.

Не последнюю роль в этом трагическом представлении выполняет и музыкальное сопровождение, где наслоение классической музыки на различные шумы и звуки природы, создает определенный жизненный фон, иногда психологически успокаивающий, но чаще передающий огромное нервное напряжение.

И в заключении можно обратиться к словам самого режиссера, чьи слова могли бы стать предупреждающим постскриптумом: «Тот, кто забывает свое прошлое, обречен пережить его снова».

…Загнали людей и стали ходить по хатам. Музыку на улице пустили, кричит музыка, а они ходят, и какая-то стрельба. А я бабам говорю: «Это ж они людей убивают». Мы собрались все в одну хату, чтоб не так страшно. В окно смотрим, на улице людей не стреляют, а только показывают: «Заходите в хату!» Смотрим в окно, как немцы в одну хату зашли, трое или четверо, побыли там и вышли, поправили автоматы и опять к хатам идут, все ближе к нашей… Схватила я детей — и на огород. Музыка кричит по деревне…Мы за колодцем спрятались на огороде, прикидала я детей картофляником, присыпала песком, а с улицы немцы все подходят к колодцу. Руки моют, плещутся, смеются. Не слышно немцев стало, тогда дети мне: «Мама, мама, бежим, бежим, мама, нас не убьют!» Ну поползли мы к колхозным гумнам, а там уже горит, а немцы пулями свистят, свистят… Это ж они там людей убивают, жгут. А нам все слышно, как кричат, воют люди, о Господи! Мы между горящих стен, между сараев. Я детей собой накрыла, песок подгребаю, жгет, так близко огонь… А Павлик все равно: «Мама, нас не убьют». А где тут не убьют, если мы уже горим. Не выдержала, встала на колени, поднялась — скорее пусть убьют! Что же, живыми гореть? И дети уже от огня кричат, ведь горим. А немец замахал на дым и пропал. Ну и мы поползли из огня, из дыма…

… Когда людей все-таки позатолкали, позашвыривали в амбар и нас поглотила воющая темнота, я оказался у самой двери, ее закрыли и теперь заколачивали глухими кладбищенскими ударами. Солнечные полосы, столбы света, падающего сверху, дымятся пылью. И уже детские крики во всех концах амбара: «Мамочка, дым!» «Мамка, это будет больно, мамка, это больно?..»

- Без детей — выходи, — прозвучал голос с акцентом. — Можно. Кто без детей. Детей нужно оставить.

Женщины первые осознали, поняли смысл сказанного. Такого человеческого стона я не слышал за весь тот страшный день. Нет, такой тишины. Люди замолчали, как бы поняв все до конца. До этой черты, минуты еще их что-то связывало: людей в заколоченном амбаре и тех, кто был за стенами. Людей — и людей. А теперь не к кому было взывать. Вот уже скоро четверть века не затихает тот немой человеческий стон и над всем — недоумевающий, невыносимо ровный голос:

- Сынок мой, зачем ты в эту резину обулся? Твои ж ножки очень долго будут гореть. В резине.

И только тут я понял, что они делали, люди, торопливо, в немом крике: они раздевали детей, срывали одежду, словно она уже тлела на них…

Разве смог нам ЭТО передать Элем Климов? Смог ли он заставить каждого зрителя представить себя на месте сжигаемых заживо матерей с детьми? прячущихся в лесных болотах крестьян, питающихся лишь крапивой и щавелем? партизан, которых немцы не признавали военнопленными, и потому подвергали страшной, долгой, мучительной смерти?

Что вообще можно понять из фильма о партизанской войне?

А Флера, между прочим, в боевых операциях участвовал и во время облавы в Переходах одного полицая убить успел…

Какое-то голливудское получилось кино, не русское что ли…

Так и норовишь, аналогии проводить: с «Апокалипсисом сегодня», «Списком Шиндлера»… Первый рассказывает про их (американскую) войну на чужой земле, куда их никто не звал. Второй — про чужую для них войну, на которую они тоже, в основном, только в кино смотрели, прячась за ленд-лизом и японцами, и лишь к дележу европейского пирога поторопились…

Нельзя так у нас — картинки под музыку Вагнера показывать. Не поверят после Копполы и Спилберга!

Не знаю, почему так произошло. Может быть, Элем Климов торопился, спешил опередить кого-то…

Но! Браво Алексею Кравченко! Ему, хоть и загнанному в рамки скомканного сценария и невнятной режиссуры, веришь от начала и до конца фильма.

Да, все мы, жители бывшего Союза должны, обязаны знать правду о той войне, знать, что не было бы уже на Земле такого народа, как наш, если бы немцы победили и выполнили свой Генеральный план Ост!

Но стоило ли добровольно-принудительно водить школьников в кино на «Иди и смотри», даже в те 1980-е, когда слово патриотизм еще не выглядело смешным, и живы были еще очень многие свидетели, участники Великой Отечественной? Что уж говорить про сегодняшних школьников, изучающих историю по «бесславным ублюдкам» и «спасению рядового Райана»…

Безусловно, экранизации повестей Алеся Адамовича и Василя Быкова должны быть, и я верю, что снимут еще такие фильмы — сильные, талантливые, откровенные!

Ну а пока — если Вы не из тех, кто считает, что войну выиграли американцы с англичанами — читайте оригинал.

«И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.
И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными»
Откровение Иоанна Богослова

Какое лицо у войны? Суровое, но внушающее безграничное доверие лицо командира партизанского отряда, или представляющее собой сплошную ожоговую рану лицо деревенского мужика, как молитву повторяющего: «Не надо было копать». Может, война похожа на избитую и изнасилованную девчонку с пустыми невидящими глазами и свисающей с разбитых губ кровавой слюной, а может — на немощную старуху, которую цинично пощадили уходящие из разоренного села немцы? Или же у войны испещренное морщинами лицо шестнадцатилетнего мальчишки Флеры, постаревшего за несколько месяцев… недель… дней? Человеческая метафора, центральная в фильме Элема Климова «Иди и смотри». Собирательный образ всех жителей белорусских деревень, разоренных, сожженных дотла немецкими оккупантами. Образ, воплощенный на экране не профессиональным актером, а обычным подростком, способным к глубокой эмпатии. Сложнейшая роль, требовавшая от Алексея Кравченко физической и эмоциональной выносливости. Недаром, после выхода картины в свет еще долго ходили слухи, что психика мальчика не выдержала, и он попросту сошел с ума.

А еще говорили, мол, после окончания съемок повесился режиссер, что тоже было бы неудивительно. По своим собственным признаниям, Климов не думал, что когда-либо решится снять фильм о войне, настолько личной и болезненной была для него эта тема. Но авторское недовольство вышедшей в 1975 году «Агонией» на фоне неожиданного творческого взлета его жены — Ларисы Шепитько — подстегнуло режиссера к поиску нового материала, который позволил бы ему реабилитироваться, прежде всего, в собственных глазах. Случай свел его с автором военной прозы Алесем Адамовичем. Вместе они и написали сценарий «Иди и смотри». Литературной основой картины стали сразу несколько произведений Адамовича. Основные герои перекочевали в киноленту из «Хатынской повести», некоторые детали были взяты из «Партизан» и «Карателей», а наиболее значимое влияние на сюжет картины оказала, наверное, документальная книга «Я из огненной деревни», собравшая в себе воспоминания уцелевших в горниле плана Ост «самых безобидных славян».

Но есть в «Иди и смотри», несмотря на мощную литературную основу, что-то, что делает картину не похожей на большинство фильмов и книг о войне. В той же «Хатынской повести» есть свои герои — партизаны, обладающие уникальными характерами, мыслями, переживаниями. И мотивацией. Они гибнут не просто так, но за что-то, во имя высшей идеи, во имя благополучия своей земли, своего народа. И мы привыкли видеть смысл, привыкли, что смерть окупается подвигом. У Климова все иначе. На экране умирают люди, не имевшие отношения к боевым действиям. Это не было их сознательным выбором. Стариков, женщин, детей (особенно — детей), как скот, загоняли в амбары и заживо сжигали. Все эти люди в фильме, по сути, безымянны, но счет их по всей Белоруссии шел на тысячи. Сухая статистика утверждает, что погиб каждый четвертый житель республики, и весь ужас таится в этих голых, обезличенных цифрах. Режиссер фиксирует факты, находясь на отдалении от происходящего. Тот случай, когда кажется, что так нельзя, что взгляд на трагедию, прошедшую по белорусским деревням должен быть более личным, что должна быть сопричастность, надрыв. И при этом ясно, что иначе нельзя. Множество нюансов не нашли отражения в фильме, несмотря на его бескомпромиссность, потому что военная реальность — это бездна, к краю которой опасно подходить слишком близко.

Элем Климов безжалостен. И беспощадность его кроется в деталях. Сомнамбулическое действие картины, постоянные шумы, наслоение звуков производят эффект контузии, будто не только Флера оглушен взрывом снаряда, но и зритель вместе с ним. Фильм засасывает смотрящего, как болотная жижа его героев. Чувство тревоги, закравшееся с самого начала при виде не по-детски грубого пацаненка, ближе к середине фильма начинает роиться в сознании, подобно мухам, облепившим брошенные в пустом доме тряпичные куклы. Нервозность нарастает с каждой сценой, она кругом: и в мертвых глазницах худосочной коровы, и в пулях, трассирующих над окутанным ночью полем. А затем темп повествования ускоряется, и только и успевают мелькать ошарашивающие кадры. Полыхает деревня, истошно орут горящие заживо люди, а на этом фоне развлекаются слетевшие с катушек немцы. Фото на память на фоне пылающего сарая. Женщина в форме, «эротично» обсасывающая клешню рака. Командир зондеркоманды, нежнейше сюсюкающий с ручным лемуром, пока резвятся на трупах его солдаты. Эти мелочи сродни ударам наотмашь. И в них — самое жуткое, что может принести с собой война.

Нет ничего страшнее потери человечности, когда вырывается наружу необъяснимая тяга к насилию и изощренным пыткам, не имеющая ничего общего даже с инстинктам, потому что ни одно животное не станет просто так измываться над себе подобными. В военное время проще всего ломаются сдерживающие механизмы, и выплескивается гнойное содержимое почерневших, словно от копоти, душ. Это настоящее апокалиптическое затмение. Почти семьдесят лет назад оно накрыло собой нашу страну, а сегодня остались лишь хроники, рассказы очевидцев, число которых сокращается год от года. И памятники. От слова «память». На месте уничтоженной Хатыни сейчас расположен мемориальный комплекс, на территории которого находится единственное в мире «Кладбище деревень» — 185 могил, каждая из которых символизирует одно из невозрождённых белорусских селений. Фильм Элема Климова — это тоже своеобразный памятник. Кинематографический. Жестко и безапелляционно запечатлевший трагедию. Чтобы помнили. Чтобы она не повторялась.

«Считающий печные трубы звук Хатынских колоколов уже за спиной у нас, мы уходим, а он остается, но снова догоняет, дробится, спрашивает: «Так вы по ня ли?.. Так ли вы по ня ли?.. Вы по ня ли?.. По ня ли?..»
Алесь Адамович, «Хатынская повесть»

Умирать страшно. А еще страшнее — умерев, продолжать существовать.

А уж как страшно наблюдать за этими живыми мертвецами.

Мертвы несчастные, укрывающиеся на острове посреди топи. Мертвы захватчики, потому что Провидение не допустит безнаказанности такого зверства. Мертва девочка со свистком: посмотрите ей в глаза — давно мертва, наверное, задолго до насилия. Мертв и Флера, весь фильм мертв, ведь война уже уничтожила детство, юность, молодость… уничтожила, извратила сознание. Но на этом не остановилась.

Флера — одновременно «герой своего времени» и воплощение «маленького человека» войны. Флера полон решимости, Флера действует — но война, холодно смеясь, отвергает его… Все, что он делает, все, что бы он ни делал — все это лишь пули, выпущенные из карабина в портрет Гитлера.

Кто-то из рецензентов сказал, что конец фильма вселяет надежду. Нет, конец фильма отбирает ее. В конце играет самая душераздирающая часть произведения Моцарта. По ком этот реквием? По самому мальчику, который, очевидно, умрет не сегодня-завтра? По его растерзанной юности? По растленному детству целого поколения, по детям войны?..

Земля седеет от снега. Дети сереют от морщин. Душа сжимается в комок при звуке приближающегося немецкого планера…

Фильм — внутривенная инъекция без лидокаина, фильм — глоток жидкого азота. Во время просмотра леденеют нервы, переворачивается вверх тормашками сознание. Фильм — флёр. Не история, но атмосфера истории. Страшной, мучительной истории, которую, наверное, нельзя познать, понять до конца — только прочувствовать.

Если бы можно было изменить прошлое, выбор — смотреть или не смотреть — оказался бы для меня одним из самых сложных в жизни.

Я не могу поставить этому фильму оценку. Я не могу сравнить этот фильм с чем-либо виденным мной ранее.

? из 10

Когда я начинал смотреть, то совершенно ничего не ожидал от ленты. Предполагал, что это что-то вроде классических советских фильмов о войне с кучей цензуры и героических подвигов солдат типа Обыкновенный фашизм, Они сражались за Родину.

Я много читал и смотрел о войне. Понимаю, что вряд ли я могу сказать что-то особенное, ведь сам я там не бывал (и надеюсь что не побываю), но реальность от творческой фантазии отличить могу.

Фильм удивил с первых кадров. Отсутствие перевода… речь, конечно, понятна, к тому же ее в фильме не так уж и много. Как ни странно, это глубже погружает в картину. Герои говорят простые фразы, как раз такие характерны для жителей глубинки. Но простота скрывает глубину.

Если бы не странная сюжетная линия, то фильм можно было бы назвать документальным, особенно реалистичность увеличивает реальные кадры, которые временами транслируют в виде флеш-беков. Но сюжет есть, да еще какой. Настоящая любовная линия. Когда я говорю настоящая, то не имею ввиду классический сюжет — солдат ушел на задание, а боевая подруга его ждет и не дожидается. Здесь скорее любовная линия, которая бывает в жизни. Отношения главного героя с Розой (Глафирой) очень нежные, меня очень тронула сцена расставания на болоте.

Сюжет примерно следующий. Молодой парень находит в песке винтовку — это единственный входной билет к партизанам. А дальше он, собственно, ходит и смотрит на те ужасы, которые творятся вокруг. Он как бы плывет по течению и оно увлекает его за собой. Если вначале кажется, что он чем-то управляет, то чем дальше, тем меньше что-то зависит от главного героя.

Фильм чрезвычайно натуралистичный. Переживания героя переданы натуралистично. Натуралистично показаны и ужасы войны, то, что происходит, когда всякие человеческие правила и законы прекращают работать… Фильм жестокий и кровавый. Но это то, что было. Здесь тела такие, какие они и должны быть… Это, действительно пугает. Для меня до сих пор загадка, как вообще можно пережить то, что выпало главному герою.

Меня этот фильм впечатлил куда больше всего того, что я прочел и просмотрел про войну. Фильм, конечно, для вдумчивого просмотра, не стоит смотреть его с девушкой, чтобы хорошо провести время. Но, поверьте, он стоит того времени, которое вы на него потратите. Я очень удивлен, что этот фильм вышел в 1985 году. Действительно очень сильная работа.

10 из 10

Кажется что того что было уже не будет, но оно есть: на города сбрасывались атомные бомбы, целые страны заливались мутагенами типа «оранж», небо заливали тоннами йодистого серебра с целью затопления обширных территорий и т. д. Войны никуда не делись. Давайте это помнить

Что касается темы ВОВ, то для восприятия того, что происходило достаточно посмотреть два фильма: серию «Освобождение» Озерова и этот фильм. Т. е. два диаметрально противоположных подхода к теме: «батальная» и «личная». Конечно есть детективы, комедии, любовные драмы, касающиеся темы ВОВ, но это другие жанры

А еще такое кино никогда больше не снимут, ибо был такой уникальный момент в истории — СССР 80-х когда снимали великие режиссеры, снимали за идею и имели для этого необходимые средства, технику.

Сейчас бы у такого кино не было бы шансов «топовым» — посмотрел раз и больше самому смотреть не хочется, да и другим советовать посмотреть тоже

Иди и смотри? Это приказ?

Название не оправдывает сути. Сам фильм не оправдывает себя, как фильм о войне, нежели картина о выживании на фоне карательной акции фашистов истребляющих русский народ.

Если серьезно, то фильм откровенно слаб, и Элем Климов полагал, что, отобразив все то, что вытворяли фашисты своей бессмысленной жестокостью, заденет душу наивного советского обывателя. Заденет сценами насилия и жестокости, морально задавит сценами, в которых фашисты сжигают дома, в которых находятся живые люди, заставляя биться сердце зрителя сильнее, учащенно дышать, попутно сильно сжимая кулаки, желая расстрелять из пулемета жалких дегеративных тварей, то бишь, фашистов.

И знаете, Климов не просчитался. Визуальное отображение ужаса, отображенного на экране, оправдывает себя. Фильм гениален, никто подобного до Климова не снимал. Самый лучший фильм о войне. В этой картине показана вся правды войны.

Я вас умоляю. Попытка задеть за живое, показывая, как фашисты сжигают избы, в которых старики, женщины и дети, насилуя и терзая девушек, позируя на фоне горящих домов, приставляя пистолет к подростку удалась, раз этот фильм осыпали столь огромным количеством лавр, которых он даже не заслуживает.

В моем случае, «Иди и смотри» — как жвачка. Один раз задело своей жестокостью и намеренной эпатажностью, как минимум 10 минут — и все. Все смотрится в сем творении весьма наигранно и даже смешно. Сцена с истерзанной и изнасилованной Глашей выглядит до заикания смешно, с явным стремлением Климова нагло повыпендриваться, показав эдакие ужасы войны. Я еще раз буду вас, наивных людишек, поддавшихся на эту кустарную подделку, умолять.

Я не буду тратить слюни и говорить, что все, что продемонстрировано в «Иди и смотри» — фальшь и неправдоподобность. То, что мы увидим — это действительно было. И это война. Война — это грязь. Война жестока и беспощадна. Она несет за собой смерть, насилие и страдания. Я не собираюсь умалять то, как удалось команде Элема Климова отобразить ужасы карательной акции фашистов, но черт побери, как я помню другие картины подобной тематики, где можно было реально задеть за живое и заставить о чем-либо задуматься и без стареющего мальчика и оторванных конечностей. «Восхождение» 1976 года Ларисы Шепитько — самый подходящий в данном случае пример.

Собственно, о стареющем мальчике. Я, наверное, быдло и полный придурок, но я не понимаю, что такого пережил главный герой картины, белорусский деревенский парень по имени Флера, чтобы превратиться в изуродованного старика. Пока его сверстники уже из винтовок отстреливали фашистов, будучи на грани жизни и смерти, он лишь тусовался непонятно где, пытаясь совершить нелепые попытки спасти от голода людей, при этом попадая то в одну, то в другую переделку, вероятно, не включая такую часть своего тела, как мозг. Чем он был настолько шокирован, дабы у него поседели волосы и образовались страшные мешки под глазами, я не понимаю.

А финальная сцена — это просто верх маразма, граничащего с трешем. Не буду отрицать, в этом есть определенный символизм, но и с предыдущими поступками Флеры это выглядит просто дебильно. Парень, от которого ожидаешь элементарного, для художественного кино, подвига, ведет себя как истукан, которого нужно жалеть.

«Иди и смотри» — отвратительное и бессмысленное своей правдивостью кино, которое нет смысла смотреть лишь потому, что вы ничего, кроме депрессивного настроения и отвратительной работы звукорежиссера, больше не получите.

4,5 из 10

Поскольку мои кинематографические вкусы прыгают из одной крайности в другую — сегодня решил попробовать рассказать о данном кино.

Собственно сюжет таков: мальчик Флёра (который мне при первом просмотре вначале показался бродягой) вместе со своим другом в земле находит автомат и приносит его домой. Вскоре он решает отправиться на войну вместе с партизанским отрядом, однако из-за юного возраста — его не принимают. Выжив во время первого обстрела, он добирается до острова, где узнаёт, что его родных уже нет вживых. В ближайшей деревне Флёра с напарником воруют корову чтобы прокормиться, но вскоре попадают под обстрел. Мальчик остаётся один и вскоре проезжающий крестьянин приглашает его к себе, выдав за своего внука. Через какое-то время в деревне оказываются солдаты СС, где чудовищно издеваются, а затем сжигают местных жителей.

В конце фильма, мы узнаём, что немцы попали к партизанам, где последние расправляются с ними.

На самом деле меня очень огорчают некоторые мнения и не разделяю возмущения некоторых по поводу данной картины. То, что вторая часть пафосна, неправдоподобна? Что «тёртые белорусские мужики» не стали бы церемониться с фашистами-убийцами? Безусловно. Но я поправил бы, что снято это не для пафоса, а скорее рассказать нам (зрителям) циничное сознание фашиста (или нескольких) и то, чем они руководствовались. То, что об этом все знают или не знают — это уже другой вопрос.

Вообще хотелось бы ещё поделиться вот какой мыслью: меня всегда волновал момент, когда одна секунда, даже не сюжетная линия, а буквально несколько кадров меняют восприятие фильма кардинально. Как в худшую сторону, так и в лучшую. Мне казалось это «величайшим парадоксом». Так вот в этом фильме такой момент есть — он является нам в самом последнем кадре, когда нам рассказывают после всего увиденного, сколько подобным образом было уничтожено поселений на территории Белоруссии. И в этот момент человек, если он конечно не совсем зачерствевший человек, прочувствует всю боль и ужас описанный в фильме. После этого кадра можно заявить, что это не просто фильм, показывающий зверства ради зверств.

Мне лично в фильме более всего запомнились две роли: Флёры — Алексея Кравченко, естественно. С его таким неулыбчивым, безжизненным, землистым и изможденным лицом к концу фильма и командира партизанского отряда (к сожалению не помню называлось ли его имя) в исполнении Лауцявичуса. Человек, с соверешнно каменным пронзительным лицом. Практически как герой Вячеслава Тихонова в известном сериале.

Фильм стоит посмотреть хотя бы ради того, чтоб прочувствовать весь тот ужас, творящийся в начале Войны. А то, что в фильме много жестокости — чрезмерная ли она или нет, то во-первых это естественно играет на сюжет и восприятие общей картины, а во-вторых — это просто несколько другая ипостась военного кино — это не лиризм «Баллады о солдате» и не «нравственное» военное кино как «А зори здесь тихие», когда зрители, по идее, должны испытывать более сильные чувства, чем героини. «Иди и смотри» — кино совершенно конкретное. Да и оно совершенно другое по восприятию и киноязыку. Мы проживаем трагедию вместе с персонажем Кравченко. И вот у кого надо было учиться Никите Сергеевичу во время съёмок его «Предстояния» когда он снимал сожжение церкви.

Да и это, наконец, последний великий советский фильм.

10 из 10

Нельзя передать словами невообразимое… Невозможно остаться прежним столкнувшись с нечеловеческой жестокостью.

Сегодня каждый человек понимает что война это ужас и зло, что она несет с собой горе и смерть, страдания и муки. Но понимать это слишком мало. Каждый человек обязан почувствовать хотя бы сотую долю того, что чувствовали люди на той войне. И такую возможность предоставляет нам Элем Климов.

Иди и смотри это самый правдоподобный в истории кинематографа фильм о войне. Реалистично в нем все: взрывы снарядов заставляют содрогаться, летящие ошметки деревьев и комья земли передают мощь и силу разрывов, нечеловеческая жестокость захватчиков в сочетании с их шутками и смехом вызывает жажду кровавой мести у зрителя, страдания людей заставляют сердца сжиматься от жалости и боли.

Сильнейшим режиссерским приемом являются перемены происходящие во Флере. Самым тяжелым в этом фильме для меня было наблюдать как добродушное и юное, даже детское лицо главного героя, в конце картины превратилось в лицо старика, на котором застыло нечеловеческое страдание и полный отчаяния вопрос: ЗА ЧТО?

Этот фильм заслуживает того чтобы его увидел массовый зритель во всем мире. Он создан для того чтобы не забывать. Чтобы всякие неонацисты, сторонники фашизма, расисты, националисты и просто люди, не признающие трагедию и подвиг советского народа, могли почувствовать ту сотую долю…

Это фильм чудовищной, непередаваемой силы.

10 из 10