Рецензии

Дебютная работа Лопушанского, для периода среднего возраста является высказыванием достаточно мощным, но в своих образных позициях несколько наивной.

Вообще то, что в середине-конце XX века было принято считать «грязным реализмом», Константин Сергеевич раскрывает в своей постапокалиптический ленте с лихвой (на сколько это возможно, разумеется), не оставляя ни какой надежды ни зрителю, ни героям. И если с первыми всё понятно (любая война - это безоговорочное дерьмо), то герои его - интеллигенция, попавшая в ситуацию, когда выживает сильнейший в прямом смысле этого слова, не перестают на фоне тотальной разрухи искать потаённые смыслы и ответы. Но, слава богу, находится полу-сумасшедший персонаж, который диктует свои мысли под фоном вращательного движения указательного пальца у виска: «ненавидь ближнего своего, ненавидь дальнего, ненавидь самого себя».

Эти новые заповеди ни как не резонируют с общей обстановкой, где, как выразился тот же свихнувшийся, «последнее поколение гуманистов» противятся уже совершенной ими же ошибке, дети всё так же молчат, а снаружи ничего не меняется. Одни сумерки.

Впечатление на отечественного кино-наблюдателя произвёл ещё и тот факт, что за полгода до выхода картины мир уже стал близок к отображенному Лопушанским сценарию. Но ситуацию это, конечно, поменяло бы не сильно - «Письма мертвого человека» кино устрашающее, но кроме сцены, когда персонаж Ролана Быкова рвётся в детскую палату найти своего сына, режиссёр не открыл ничего нового, увековечив ленту уже в 86-ом заглянцованной цитатой о сохранении мира.

7 из 10

Мрачная эстетика Лопушанского 80-х явление прекрасное и незабываемое. Она созвучна времени, но и делает его стиль очень личным и узнаваемым. Мир после ядерного взрыва тема не новая, но в тот год попала в самое сердце напряженного коллективного разума. Главная заслуга фильма - это настоящее, без прикрас, изображение постапокалиптичного мира, где нет ничего нормального, нет ненужной романтизации, как часто бывает в мейнстримовых западных фильмах на эту тему. Это оголенный ужас и боль, это звенящий, пронзающий твоё зараженное сердце крик наполовину сгоревших детей. Вообще сцена, где герой Ролана Быкова ищет своего сына в детском отделении больницы - может претендовать на одну из самых мощных в кино. Молодой режиссер бескомпромиссен, он не щадит зрителя и в этом его сила.

На протяжении всей картины режиссер не оставляет места для надежды. И вся визуализация фильма направлена на это: локации, реквизит, костюмы, фактура актеров. Авторы фильма погружают тебя в физический ад, в мир, где кроме сепии не осталось других красок. Выбранная цветовая гамма соответствует ощущению постепенного затухания человечества, захлебывающегося в радиоактивной желчи собственных кошмаров.

'Ненавидь ближнего своего, ненавидь дальнего, ненавидь самого себя' - говорит один из героев, создавая новые заповеди. Каждый из них пытается защитить сходящее с ума сознание по-своему: ищет позитивную теорию и уходит в отрицание, создает гуманистический манифест человечеству, уходит на долгие годы в бункер.

Как воспринимает этот фильм нынешнее поколение, можно лишь гадать.

Мы его смотрели весной 1986-го.

В тот год, когда школьники ещё заучивали наизусть поражающие факторы ядерного оружия и надевали по секундомеру противогазы. А атомной войны так и не произошло; но зато вместо неё рванул Чернобыль.

Естественно, в те дни 'Письма мёртвого человека оставили' врезали по мозгам зрителям самым чудовищным образом.

Если вы ищите каскада спецэффектов а ля 'Терминатор' с гигантской работой каскадёров и пиротехникой - не ждите их здесь...

'Письма' сделаны принципиально в другой манере - очень много работы с мимикой людей. Очень много передаётся через редкие скупые слова, через полунамёки взгляда.

Фильм снят в манере, где есть что-то от старины Альфреда Хичкока: не надо показывать кучу окровавленных трупов, лучше покажи крупным планом остекленевшее от ужаса лицо героя, рассматривающего эту кучу.

Вкупе с чёрно-белой (точнее, с мёртвой чёрно-серой) картинкой на экране всё это создаёт самое жуткое настроение.

И поэтому полная пришибленность обезумевших персонажей воспринимается как нечто само собой разумеющееся. И те единицы, кто в этом кошмаре ухитрился сохранить голову на плечах, а уж нем более - человечность... эти люди вызывают сильнейшее сопереживание.

Вы готовы смотреть подобное кино?

Тягостные мысли одолевают при просмотре «Писем мертвого человека», притом не важно, смотрите вы его в первый раз или повторно. Лично для меня не так был важен профетический аспект фильма, за что он и получил Госпремию СССР, сколько единство атмосферы, антуража и интонации, которое тем более удивительно, что достигнуто скромным бюджетом и минимальными техническими средствами. В отличие от несколько эпигонского по отношению к «Сталкеру» «Соло», «Письма мертвого человека» — уже уникальная по неповторимой стилистике лента, эстетические характеристики которой моментально узнаваемы.

Дебютная полнометражная картина Лопушанского — это не просто очередная вариация на тему ядерного постапокалипсиса, это размышление о судьбе гуманизма в ситуации гибели цивилизации и человечества, попытка защитить христианское человеколюбие (симметрия между героями Ролана Быкова и Вацлава Дворжецкого вполне очевидна) и неприспособленную к жестокости мира интеллигентность подлинных ученых и воинов духа. Выбор Ролана Быкова, к тому моменту только что прогремевшему с «Чучелом», не случаен, а его герой так же откровенно зарифмован с образом академика Сахарова тоже не просто так.

Фильм вышел на заре «перестройки», когда гуманистические идеалы «шестидесятничества», оплевываемые сегодня самоназванными «патриотами» и советолюбами, еще только набирали голос: какое-то нутряное стремление к истине, к последней правде, которая способна свалить горы идеологической лжи, звучит и в фильме Лопушанского — этого удивительного кинохудожника, оставшегося верным шестидесятническому гуманизму даже в эпоху его девальвации и циничного осмеяния.

Режиссер «Писем…» показывает своим фильмом, его концепцией и исполнением тесную связь между гуманизмом и христианством (не зря лента завершается закадровым монологом, написанным в манере текстов Священного Писания). Лопушанский понимает (и последний на данный момент его фильм это подтверждает), что подлинная гуманность, истинное человеколюбие сокрыто не в светском ренессансном титанизме, уже отгремевшем и забытом, а именно в евангельском благовестии, в проповеди любви к человеку, которой учил Христос.

Как бы мрачны не были «Письма мертвого человека», как бы порой не тошнило от вирированного изображения, будто запечатлевшего радиацию на пленке, как бы не ужасал постядерный антураж катакомбной жизни последних людей, герой Быкова Ларсен продирается через толщу тотального отчаяния к тому, чтобы отдать себя людям — детям, как Христос, живший не для Себя. Он дает им уроки доброты и человечности даже тогда, когда всему этому никто уже не верит (убедительны и страшны портреты других взрослых героев — кто-то сходит с ума, кто-то кончает с собой, кто-то захлебывается в ненависти к человечеству, кто-то проповедует новую мораль, но никто кроме Ларсена и пастора не верит в гуманизм).

Как бы тягостен не был этот фильм, он дает надежду в финальной сцене детского выхода на безлюдную поверхность: дети идут, как в вальсе Смерти из «Седьмой печати» (почти прямая цитата), но их путь — от отчаяния к надежде, ибо они научены последним гуманистом земли, научены Разумному, Доброму, Вечному. И на фоне этого человеколюбивого, совершенно не ложного и не раздутого пафоса, так ли уж важны остальные достоинства «Писем…», даже его предсказание Чернобыля?! Даже если бы их не было, а была бы лишь линия Ларсена и детей, все равно бы фильм остался в истории как мужественный жест в защиту идеалов цивилизации, даже когда самой цивилизации уже нет.

Когда вышел полнометражный дебют Лопушанского, СССР оставалось жить пять лет, и это не случайное совпадение: крах социализма — событие столь же колоссальное для конца ХХ века, как мировые войны для его первой половины. Именно эта гибель целой империи, а не только страны, вызвала к жизни апокалиптический кинематограф Константина Лопушанского, ведь его эстетика может быть прочитана не только буквально как постядерная, но и метафорически, как художественное запечатление гибели социализма, целого мира, разделявшего общечеловеческое и классовое, идеологически вычеркнувшего из жизни миллионов людей простой и понятный гуманизм, ведшего агрессивную войну против христианства.

И вот этот попранный гуманизм, реанимированный в эпоху «оттепели» оппозиционным к власти и идеологии шестидесятничетвом, воскресает и оказывается живее всех людоедских законов классовой морали. Лопушанский пестует и лелеет его и в «Соло», и в «Письмах мертвого человека» в атмосфере тотальной деградации и девальвации, верит в гуманность и интеллигентность как основу духовности, надеется, что они выживут даже несмотря на коллапс всего и вся. И мы верим и надеемся вместе с ним.

Я посмотрела этот фильм в кинотеатре в год его выхода. Было мне тогда 13 лет. Мои крэйзи родители взяли меня в кино на этот фильм. Когда вышла из зала, не верила, что меня по прежнему окружает Жизнь… Горят фонари, едут трамваи, люди смеются на улицах… Все казалось ненастоящим, нереальным, а страшная реальность там, за этой картинкой, вот-вот она прорвется и мы окажемся в том, что действительно существует. Никогда ни от одного фильма с тех пор не было у меня такого ощущения. Я стала взрослой за один фильм.

Посмотреть фильм снова я решилась пару лет назад. Он ужасающий и великолепный. Быков… Вне описаний. Символика простая и единственно правдивая в фильме о конце света. Тьма, остатки электричества, обломки зданий, остатки еды, воды, людей, лекарств, противогазов, остатки жизни… Диалоги в фильме.. . Да их могло бы и вообще не быть, а фильм был бы все равно заполнен до отказа невыкричанным воплем боли, ужаса, отчаяния, осознанием непоправимости, конца. А в последнем кадре идущих в никуда сквозь (снег? пыль?) брошенных детей — безумная, не имеющая права на существование после того, что сделано — надежда. «Идите. Ибо пока человек в пути-есть у него надежда».

По качеству с «Письмами» сопоставим ещё более старый британский фильм «Нити». О том же, и так же беспощадно.

Режиссерский дебют Константина Лопушанского представляет собой постапокалиптическую притчу на злободневную тему того времени. Во время выхода фильма шла холодная война, люди по всему свету, как-никак стали задумываться о возможности гибели человечества и ядерной зимы, так еще и масло в огонь подлила Чернобыльская авария, случившийся примерно в то же время.

Фильм, по сути своей, ничто иное как пьеса в декорациях выжженного ядерной войной мира. В картине в основном показан быт людей и детей выживающих в катакомбах и пытающихся как то смирится и наладить жизнь… Но разве это можно назвать жизнью?

Сразу скажу, что являюсь большим поклонником постапокалиптического кино и когда я узнал, что в СССР существует фильм с одним из любимых мне под жанром кроме «Сталкера» Тарковского, то немедленно сел за просмотр. И в целом остался доволен лентой.

Раз уж вспомнили про Тарковского, то стоит упомянуть очевидные параллели фильма именитого режиссера и новобранца Лопушанского. В обоих лентах представлен не стандартный взгляд на мрачное будущее, философский подтекст, интересные режиссерские и операторские приемы, размышления о жизни и смерти и о том, что привело ко всему этому и как этого можно было избежать. И если картина Тарковского в основном состоит из завуалированного символизма и очевидных аллюзий, то картина Лопушанского больше говорит о человеке, о моральном выборе, об ошибках совершенных в прошлом и о том, что рано или поздно за них придется расплачиваться, даже если цивилизация уже рухнула.

Главным действующим лицом является ученый по имени Ларсен, именно он пытается найти причину произошедшего снаружи, и именно от него исходит та самая духовная составляющая истории, из-за чего мне так понравился фильм.

Так почему же Письма МЕРТВОГО человека? А все дело в том, что как в той истории с паровозом, Ларсен, да и не только он, являются самоубийцами. Когда то, совершив большую ошибку в прошлом, им остается либо смириться либо расплачиваться за эти ошибки, но вот только мира больше нет, а следовательно по философии самого Ларсена его тоже нет.

Скажу что фильм является очень мрачным, на протяжении всех полутора часов веяло безысходностью, именно такого я ждал от того же «Сталкера» и жду от всех фильмов подобного жанра, заслуга в этом не только истории и в виденье режиссера, но и в технической составляющей. Идеально подобрана цветовая гамма, разделения цвета между прошлым и будущим передана отлично. В общем, все, что касается атмосферы ленты, сделано на высшем уровне, особенно если учесть не большой размах в бюджете.

К актерской игре тоже нет никаких претензий. Перед нами показаны, на мой взгляд, живые люди, чьи проблемы предельно ясны. Естественно хочется выделить Ролана Быкова в роли Ларсона.

Человек всю жизнь врет, но перед смертью говорит правду!

Эти, и еще многие другие цитаты из кинокартины, как-никак передают всю глубину истории и главным образом влияют на восприятие атмосферы и мира фильма.

Делая вывод, скажу что в отличии от собрата в лице Тарковского, Лаупшанский более понятен в изложении своих мыслей и на зрителя оказывает больший эффект своей эстетикой. Я считаю подобное кино на все времена, так как его актуальность еще не скоро пропадет.

«Письма мертвого человека» — это не тот фильм, который можно посмотреть тогда, когда для кинематографа находится лишнее время. Это нисколько не расслабляющий фильм, который просто предстаёт пред зрителем в образе такового калейдоскопа картин и образов, что соединившись воедино являют динамичную, завораживающую историю. Это не то кино. Сие первое полнометражное творение режиссёра Константина Лопушанского — это также завораживающее зрелище, но которое обладает своим, особым очарованием, тем, что способно обворожить, запомниться, а более всего — напугать. Крайне тяжелый для осознания и принятия фильм, который, несмотря на свою жизнеутверждающую концовку, остаётся в глубине души столь горестным комом осознания людской не идеальности, что порождает в голове искренне злокачественную опухоль сплошной депрессии, которую сам явственно источает.

Картина «Письма мертвого человека» ни в коем случае не лишена огрехов. Невнятное объяснение случившегося, эфемерные образы, которые зачастую не способны дать понять зрителю, что полностью основывают свой характер на метафоричном поприще, почему касательно модели поведения могут возникнуть вопросы даже у заядлого любителя кино. Скудная цветовая гамма — всё это способно оттолкнуть зрителя. Но самое интересное, что то, что я перечислил, можно предъявить и как плюсы картины. То бишь те же самые факторы сего кино являются и его сильной стороной, бесспорной составляющей его стилистики, которая столь рьяно передаёт атмосферу упадка, атмосферу не только Апокалипсиса физического мира, но и полнейшего омертвения людской души, разума, уверенности в себе и роде человеческом, что не проникнуться этим безукоризненно гнетущим антуражем невозможно.

Во времена, когда фильм был только представлен публике, он был неимоверно актуальным явлением на площадках событий тех дней, где только-только радионуклиды в воздушное пространство планеты Земля «выбросил» четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС, а понятие Джорджа Оруэлла «Холодная война» всё ещё заставляло вздрагивать людское тело. Тема ядерных взрывов, общей погибели, невозможности вернуть всё на круги своя была пусть и не полностью осознана человеческим родом, но пугала, притом пугала неимоверно. И именно в тот момент Лопушанский явил миру данный фильм: триптих истории человека, потерявшего в первых двух актах самое дорогое, а после приобретший всё, чего только мог мечтать, потому и не было более смысла продолжать чего-то желать, хотеть… Но был ли в общем смысл в данном фильме? Да! Однозначно да. «Письма мертвого человека» — кино с пусть и скучными, но бескрайне философскими образами, которые мастерски отыгрывают Ролан Быков (профессор Ларсен), Вацлав Дворжецкий (Пастор) и многие другие. Они в своём тандеме, в общем взаимодействии на осколках мертвой истории повторяют её вновь, будто говоря зрителю о том, что ничего не кончено. Но вместе с тем авторам удаётся и сохранить загадачность продолжения, не давая однозначного ответа на вопрос о том, сумеет ли всё прийти в ту самую счастливую норму, которую в некий момент мы начали считать обыденностью. Это — крайне трудный для восприятия фильм, ибо в своей скудной гамме он показывает разрушенные кварталы городов, где на улице в грязи лежат десятки, сотни тел женщин, мужчин, детей; где по этому разлагающемуся смраду ездят огромные машины военных спецслужб, которые тщетно пытаются сохранить цивилизованный порядок там, где сама цивилизация уже мертва. Беспринципно страшный фильм, который пугает своим реализмонм Он не гиперболизирует общие слухи — нет. Он даёт зрителю представление о новом для того времени понятии: «Ядерная зима». Сейчас, конечно, понятно, что она бы была иной, но от этого фильм не теряет своей сущности ужаса, выстроенного на основе реальных событий возможного рукотворного Армагедона. То, что предшествует в фильме всему происходящему, то, как ведут себя люди после случившегося, то, что остается после нас и что являет собой так и не разгаданную загадку нашей дальнейшей судьбы… Это всё обволакивает коконом отчаяния, бременем злости на самого себя и человечество в целом просто за то, что мы способны допустить подобное.

Фильм-призыв, антивоенная картина, которая страшнее многих документальных кинолент своей жестокостью к зрителю, своей монструозной фантазией, которая всё-таки не «заходит» за рамки реальности. Прекрасно и ужасно одновременно. Кино, которое очень сложно смотреть, но которое необходимо увидеть.

P.S. Спасибо за внимание.

Хотелось бы сказать для начала, о том что «Письма мёртвого человека» являются для меня самым страшным фильмом из всего-то того малого количества, что я видел за всю свою жизнь. Почему? Да по той причине, что у картины есть то чего не было ни у «Сталкера», ни у «Жертвоприношения» Тарковского, а именно строгости, и отсутствия экзистенциальных мыслей. Здесь уже произошёл апокалипсис, и вид осколков развитой цивилизации убивает всё живое внутри тебя. Надежды места не осталось, всё умерло, осталась только малая горстка интеллигенции, подающая признаки жизни. Впрочем, и она скоро потухнет, испуская зловонный смрад. А её остатки больше своим видом напоминает зомби, чем живых людей. Смотря на воссозданный ужас руками советских мастеров, который представьте себе, вышел в год той самой Чернобыльской катастрофы. От увиденного тебе захочется закрывать глаза, хочется забиться куда-то подальше в угол, и кричать громко! Пускай твой крик никто и не услышит!

Страшнее всего-то, предсказание сказанное Тарковским, сказанное же также Лопушанским уже тридцать лет назад сбылось. И нам же простым ребятам, придётся смириться с этой самой страшной правдой. Правда, которая как раз острее, и более того злее всего прозвучала именно у Лопушанского, а не у великосветского, и всеми нами же любимого культурного интеллигента Тарковского. Есть такой известный жанр фильмов, называемый ужасами, только в сравнении с этим, фильмы Карпентера, Дарио Ардженто, молодых режиссеров современности старающихся напугать зрителя тупыми приемами, покажутся пылью сдуваемой лёгким дуновением ветра. Даже больше скажу, возьму смелость, возьму «Голову-Ластик» Линча, и в сравнении с этим, фильм с маленьким уродливым мутантом покажется детским лепетом. Именно насколько сильный, мощный и жестокий, устрашающий рассказ о людях, живущих без солнечного света в убежище и ведущих беседы об ушедшем мире, вышел из рук Константина Лопушанского.

Затем стараясь выкинуть его из головы, понимаешь всё же, инстинктивно боишься смотреть в будущее. И если, например, реквием «Иди и смотри» масштабно отобразил, то, прошлое о котором вы знаете только из рассказов ветеранов и учебников по истории, и лично я надеюсь, никогда больше подобного не произойдёт в реальной жизни. То происходящее здесь, имеет возможность произойти в будущем, — уж куда пострашнее сказок поставляемых Голливудом для массового потребления. И после просмотра этого фильма, вся остальная классика покажется прахом, пылью и ненужным, бесполезным материалом для изучения, — имею полное право так говорить! Порой люблю такое кино, лишенное голливудской вычурности, глянца и бесполезной мишуры, не пытающееся изобрести что-то новое для самого искусства, оно отрезвляет ещё сильнее, бьёт намного больнее, пускай и покажется для юного неокрепшего ума мизантропией в чистом виде. И многие мои так называемые «коллеги» по цеху, говорят о Триере как о человеке кинувшего просветленную Европу в руины. Я же скажу, Лопушанский пошёл куда дальше, да и сделал это раньше алкоголика-датчанина, причём имея малый бюджет, ему удалось осуществить задуманное намного чётче.

И чтобы представить полученный эффект от увиденного кошмара тобой на экране. Представьте себя счастливым, беззаботно шагающим летом по пляжу, и на вас вдруг внезапно выливают ведро холодной, ледяной воды. Холодно? Неприятно? Так и должно быть, это кино не для ценителей красоты, и не для псевдоэстетов, которым я сам являюсь, это тот же самый фантастический, реалистичный миф подобно патологической иллюстрации из медицинского справочника «Трудно быть богом» Германа. Он так же полный жестокости, суровости, отчаяния и боли, о которой Тарантино может только мечтать. Только за место благородного дона Руматы, полного желания спасти разум в созданиях лишённых человеческого облика, здесь же старец в исполнении Ролана Быкова, уставший, измождённый, всё ещё старающийся исправить хоть что-то. И на него больно, жалко смотреть, однако он всеми силами пытается держаться за последние секунды жизни, увы, ему осталось жить немного. Ему остаётся писать письма никому, и никуда, а рядом возле него сидят несчастные наивные дети, ожидая, не пойми чего, будто сошедшие со страниц » Детей Подземелья» Короленко. На это неприятно смотреть, но это же необходимо увидеть, чтобы понимать, насколько мы стали близки к гибели, это словно горькое лекарство, необходимое для организма. Хотя чего тут парится, жизнь же продолжается? Ведь она прекрасна?

Всего плохого, спасибо за внимание.

Одинокая лампочка тускло горит в подвале. Совсем недавно здесь был архив музея, а теперь тут томятся не только экспонаты, но и люди. Их сердца еще бьются, но фактически они скорее мертвы. Так же, как земля над их головами, как природа, обреченная на погибель чьей-то неосторожностью. Огонек жизни в спасшихся пока не угас, но для чего им жить, когда все вокруг прекратило существование? К чему теперь стремиться, если научные разработки обратились против создателей и погубили миллионы жизней? Люди из подвала теперь лишь существуют в городе с неизвестным названием. В стране, которую больше некому нанести на карту. Однако они уцелели, и хотят жить дальше. Облако ядерной пыли еще долго не отпустит землю, но солнце понемногу пробивается сквозь смоговый заслон, а значит, жизнь продолжается. Жизнь после смерти.

Сколько бы ни минуло поколений, а 1986 навеки отпечатается в мировом хронографе как самый черный год конца XX века. Когда до аварии на Чернобыльской АЭС оставались считанные месяцы, Константин Лопушанский представил дебютную картину о зримых последствиях непрекращающейся гонки вооружений и наращивания ядерного потенциала. Небрежность ракетчика, нажавшего злополучную кнопку, привела человечество в другую цивилизацию, в мир, где люди прячутся в бункерах, и где надежда стала роскошью, доступной избранным. Окрашенный в тона сепии фильм живописует мрачный пейзаж постапокалиптического настоящего. Над мертвым городом царит вечная зима, а несмолкающие ветра разносят по бескрайним руинам рукотворную заразу, от которой не спасают брезент и противогаз. Сокрытый от взора центр власти приучает выживших людей к командам. Людям предписано переселяться в главный бункер на неопределенный срок. Туда пропустят не каждого, но среди беженцев есть тот, кому и не нужна жизнь в вечной консервации. Профессор Ларсен не хочет тихо угасать под металлическим саркофагом. Его теории и знания должны подсказать иной путь.

В отличие от знаменитого «Сталкера», в «Письмах мертвого человека» философская тема растворена в безысходности. Не остается места мечтам о лучшей доле. Образованные люди не смогли сберечь собственный мир от тотального разрушения, даже на пепелище каждый сам за себя. Тысячелетия знаний, культуры, прогресса обратились в прах, человечество вернулось к первобытным истокам. Прежний мир перестал существовать, так почему не построить новый? К чему абсурдные теории о порядке, основанном на всеобщей ненависти, если цивилизация и так на грани исчезновения? В критический момент каждому человеку нужна точка опоры, для того, чтобы двигаться дальше. Профессор Ларсен нашел спасение от нравственного опустошения — он пишет письма погибшему сыну. Пожилой мужчина сумел в новых условиях понять истинную цену жизни. Сколь долго ни клубилось бы над землей радиоактивное облако, а человеку не следует превращаться в озлобившееся создание. В кругу обреченных все смотрят друг на друга пустыми глазами, но только не тот, кто сам растил жизнь — он не смирится до конца с утратой.

Тягучее полотно картины Лопушанского взрывается сценой воспоминаний Ларсена. В холодном серо-голубом фоне утопает госпиталь, куда свозят облученных детей. Обезумевший ученый отчаянно ищет своего сына, надеясь в леденящей кровь какофонии криков услышать знакомый голос. Страшные образы способны заставить человека найти цель даже в компании отчаявшихся. Смириться с ролью жертвы обстоятельств — слишком простой выход. Ларсен же ищет ответ на вопрос — а был ли апокалипсис неизбежен и есть ли будущее у человеческой цивилизации? Константин Лопушанский не случайно отказался от привычных черно-белых цветов. Сепия словно символизирует робкий лучик надежды, способный проникнуть даже под землю. Профессор хочет видеть мир в свете дня, и потому так разителен контраст между кадрами печального прошлого и картинами вероятного будущего.

Ролана Быкова многие зрители помнят прежде всего по роли уморительного логопеда из комедии «По семейным обстоятельствам». «Фети очень чуфстфительны» — картавя, утверждал чудаковатый врач. Пройдут годы, и все тот же Быков, но уже как профессор Ларсен, увидит проблески надежды в горстке детей-беспризорников. Несчастные создания, от пережитого шока разучившиеся говорить, вызывают сострадание, но лишь в тех сердцах, что еще способны чувствовать. «Детям подземелья» нет места на плацдарме нового государства, они обречены на медленную мучительную смерть. Их печальные глаза не производят впечатления на черствого доктора, выдающего пропуска в заветный бункер. Но в эти же глаза глядится усталый ученый и отчетливо понимает: свет в конце тоннеля еще не погас. Это очень хрупкая надежда, но она жива, пока живы дети, способные идти в лучшее будущее.

«Письма мертвого человека» — не каноническая картина апокалипсиса, а лента-предупреждение. В отличие от многих фильмов перестроечной поры, кино Лопушанского не привязано к конкретной эпохе, и в этом его не проходящая значимость. Ядерные боеголовки и спустя десятилетия продолжают ждать своего часа в пусковых шахтах. Пока великие державы и их правители видят потенциальную или реальную угрозу друг в друге, риск глобальной катастрофы будет существовать всегда. Не имеет значения уровень оснащенности стран пресловутыми «щитами». За все поступки пока еще несут ответственность люди, а не механизмы. А стало быть, цена ошибки останется максимально высокой.

Меня поразил этот фильм. Первый раз я посмотрела его полгода назад, половину фильма, больше половины посмотреть просто не смогла, потрясло. Не буду описывать фильм, скажу только, что на фоне последних политических событий, этот фильм просто необходимо показать по телевидению хотя бы один раз, я думаю, что люди изменили бы свое мнение относительно войны и власти, если это то, что ждет нас всех в итоге, то лучше уже сейчас пустить себе пулю в лоб. Абсолютная, непоправимая катастрофа. Конец.

Люди живут как черви, под землей, это даже не выживание, и не существование, это оттягивание неизбежности как у смертельно больных людей. По сути, да, все смертельно больны, кто не еще не умер, умрет.

До просмотра этого фильма я не отдавала себе отчет в том, что такое ядерная война, и я думаю, что в лучшем случае один процент людей на этой земле осознает, что это такое. Очень зря. Мы будем доживателями без надежды. Если у человека нет надежды, он мертвец, как все в этом фильме.

Потрясающе. Чтобы не сойти с ума главный герой пишет письма своему сыну, которого нет…

10 из 10