Рецензии

Мнения о фильме различны. НО одно остается неизменным — к этому фильму невозможно быть равнодушным. В субъективе Тарковского, в его Зеркале, сложно, но можно разглядеть себя. Этот фильм достоин многократного просмотра, потому что каждый раз в Зеркале можно обнаружить что-то новое, то, чего не было замечено в прошлый раз.

«Потрясающе откровенно и потрясающе красиво» — именно этими словами я закрепила свое впечатление об этом фильме. Я соглашусь с тем, что это не фильм, это настоящее произведение искусства. После этого фильма остается ощущение какого-то причастия. Хочется плакать, радоваться, молчать и вспоминать сам фильм, образы и метафоры, стихи, которые так и крутятся в голове голосом Смоктуновского. Актерская игра, стихи, достаточно сложный монтаж, прекрасная картинка, глубокие кадры — все уместно, все на своих местах, все безусловно и безупречно.

Я отношусь к тем, кто влюблен в этот фильм; к тем, кто будет всегда советовать этот фильм и кто будет его пересматривать ни один раз.

Смотрите, чувствуйте, радуйтесь и плачьте, разглядывая отражение в «Зеркале» А. Тарковского.

«Зеркало» считается одним из лучших фильмов Тарковского, если не лучшим. Есть статья Баткина об этом фильме, в которой отражены достоинства картины — более внятного и обоснованного хвалебного отзыва не встречал.

Сам посмотрел фильм со смешанными чувствами. Безоговорочное восхищение вызывает режиссерское видение кадра, соотношение картинки с канонами живописи, соответствующий подбор типажей на роли. Отмечу не только сходство Тереховой с женским портретом, воспроизведенным в фильме, но и сходство, например, женщины с голубыми сережками с типажами голландских живописцев.

Вариации на тему поисков утраченного времени осуществлены Тарковским в виде коллажа разновременных картинок, неоднозначными по достоинству сценами. Авторский произвол поставлен во главу угла и основным принципом организации материала является попадание того или иного в сферу интереса автора. Стал бы фильм хуже, если не было бы сцены с висящей в воздухе Тереховой или при замене сцены гипноза в начале фильма на плавание детей в бассейне в документальной стилистике? Насколько прием вкрапления в визуально прекрасную картинку музыки Баха, Генделя или Перселля является оригинальным и незатасканным?

Для меня во всяком случае очевидно, что хорошие сами по себе стихи Арсения Тарковского можно вкрапить почти в любую из сцен фильма, а также можно вставить еще 2—3 хороших стихотворения. Равным образом фильм можно спокойно перемонтировать(не в линейной, понятно, последовательности), добавить в него несколько сцен или, напротив, убрать.

Подобного рода авторский произвол или необязательность видятся мне не не величием самобытности Тарковского, а свидетельством специфики и в какой-то степени неорганизованности несомненного таланта. Термин «тарковщина» появился не на пустом месте и, будучи развит до логической последовательности, может привести к созданию запоминающегося визуального ряда под классическую музыку. Сейчас в этом преуспевает Теренс Малик, которого рецензенты полагают идеальным постановщиком съемок кадров для свадеб.

По мелочам: фильм еще раз убедил меня в том, что Терехова посредственная актриса. Тарковский использовал ее фактуру, играть же актрисе почти и не пришлось. Сцены стилизации под военную хронику с перемещением в грязи и мелководье все-же лучше сделаны в «Сибириаде» Кончаловского. Прием чередования воспоминаний с современностью, смешения временных пластов новаторским не является, достаточно вспомнить «Кузину Анхелику» Сауры, более цельный и организованный фильм.

«Зеркало», возможно, и впрямь лучший фильм Тарковского, в котором есть запоминающиеся кадры, ряд образов(Леса, Матери, сильно идеализированного Детства). Выросший в «образованного» художника рассказчик (довольно-таки ограниченный душевно и черствый человек) с наибольшей нежностью вспоминает детство, фактически дорефлексивный период. И каков вывод — вернуться к истокам, «будем как дети», отказаться от книжки с репродукциями Леонардо?

7 из 10

Все что было — легло
все что есть — не бывало
все что будет — легко
и останется с нами

Разгадка без загадки

Специфичность эпохи и времени, по ту и по эту сторону экрана, и тот особый род интроспекции, имманентный фильму, тем более основанному на собственной биографии двух людей — Андрея Тарковского и Александра Мишарина — определяли границы и условия, в которых создавалась эта лента. То что картина Андрея Тарковского была встречена весьма противоречивым образом можно узнать из его дневниковых записей, реакции зрителей и кинокритиков, когда, после премьерного показа и последовавшей за ним череды толкований и не пониманий режиссерского замысла, темы, посыла, идеи и тому подобного одна уборщица решила исход разбора, заявив, что фильм о человеке, который пытается извиниться перед близкими людьми. И, возможно, есть доля правды в словах самого режиссера, позднее цитируемых его сыном, что смотреть фильмы отца — все равно что ехать в поезде, наблюдая в окне проплывающий мимо пейзаж. Что может означать понимание фильма, как и его переживание, приходящее само, а не как искусственно наращиваемый груз, который только тормозит движение. Никогда не увлекаясь чрезмерным упрощением или усложнением, режиссер старался, в меру собственного видения, сохранять баланс между элитарным и массовым.

Первый осознанный взгляд человека в этом мире — какой он? Что сулит ему его радужная оболочка глаза? Солнце или луну, которые впервые видит первобытный человек, лицо или вещь? Что ответит ему мир на это, и как они станут его жизнью и воспоминаниями? Андрей Тарковский начинает с того, что было до взгляда — это был голос, голос, который, заикаясь, пробираясь через дебри образов, силиться сказать его. И это было Слово. Оно было у молодого студента, он все же скажет его: я могу говорить. Так начинается фильм Зеркало.

Одинокая мать, Маргарита Терехова, ждущая своего мужа и отца детей, жертвующая своей личной жизнью ради их воспитания. Это очень нежный образ. Он первый и неясный. Она — женщина и мать, сидящая на заборных балках возле дома. Камера медленно приближается к ней, ее шее, профилю, лицу, которое обращено в сторону широкого куста, возвышающегося по середине поля и от которого если человек свернет в сторону дома, то значит это отец, а если нет — то это не он, и значит он никогда уже не приедет. Как Толстой, увидевший сущность человеческую в улыбке лица, Достоевский в смехе, Тарковский находит ее во взгляде. И этот же взгляд, умирающего писателя из Ностальгии, будет вести, почти нести догорающую свечу через высушенный бассейн.

Голос автора, в замечательном исполнении Иннокентия Смоктуновского, дополняет и раскрывает мир женщины, ее переживаний и переживаний детей. Здесь идет дождь. Камера ведет нас вместе с ней в дом, из окна на задний двор, где горит и сгорает другой дом. Словно отражение внутренней жизни, сам мир горит на экране. Женщина пытается укрыться от дождя, но даже дома он будет идти не прекращаясь. Во снах и наяву. Но ребенок говорит слово — папа — и оно выражает надежду.

Ведет по воспоминаниям и фильму так же и другой голос:

Бессмертны все, бессмертно все… Когда идет бессмертие косяком…
взгляд войны, на войну, ужаса и смерти, в запечатленном временем пленке.
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас…

голос который говорит, слова которые ведут, через круги ада 20 века. Времякрушение которого можно пережить, тоталитарные системы, лагеря, смерть. Если человеку будет хватать своего бессмертия, — заключает поэт, отец Андрея, Арсений Тарковский в мысли, звуке и слове.

Дом. Здесь живет автор и его голос, мы не видим его, но ощущаем присутствие, где есть веши и история, привязанные друг к другу, через человека обретшие свой смысл — в хронике, фотографии, плакате, картине, книге, письме, и даже танце. Через них явления взывают к жизни, вызывая ее на экране. В горящем кусте за окном может мерцать библейский пророк Моисей. Это следы, люди оставляют их, как отец и сын, мать и дочь — в поколениях, они слышат и видят друг друга, как удивительный и постоянный сон, омрачающийся ожиданием пробуждения.

Что может знать отражение? К этому вопросу я пришел вместе с камерой и взглядом, через поле, ведущие и меня по дороге самопознания. Я ищу ответ и не нахожу его. А должен ли он быть, спрашиваю себя? Что может дать ответ? Для меня этот фильм — это взгляд человека сквозь 24 кадра в секунду, пронзивших пространство и время — на этой поверхности, в этот момент, где между взглядом и восприятием изображения проходит 1/8 вечности. Где, как в зеркале, я вижу отражение чужой и собственной жизни, причастной этому миру. И понимаю, что мудрость мира сего в простых словах доктора Снаута — Человеку нужен человек. И это то, что открывает тебя и открывает что-то тебе, возможно, дверь, за которой не нужны никакие ответы.

Первоначально в основу картины был положен сценарий «Исповедь», переименованный впоследствии в «Белый, белый день». Но фильм вышел на экран уже под названием «Зеркало». Скорее всего, разгадка переименования кроется в словах Снаута из «Соляриса», обронившего фразу: «Человечеству нужен не космос, а зеркало самого себя».

Тарковский еще с начала 60-х годов мечтал сделать картину, где бы максимально искренне можно было высказаться на волнующие темы. В частности его беспокоил тот факт, что рано или поздно придется смириться со смертью матери. Поэтому именно мать занимает в картине одно из ключевых мест, равно как и его личные воспоминания.

Главные образы фильма — дом, детство, отец — отчасти основаны на пережитом опыте режиссера, как например, сцена продажи матерью сережек, или истеричный эпизод с опечаткой в типографии. Но постепенно личное начинает переплетаться с кадрами глобальных исторических катаклизмов ХХ века. Появляется хроника Гражданской войны в Испании, Второй мировой, атомной бомбардировки…

Линейное построение всё активней разрушается: в логику событий вплетается поток сознания. Стремясь его визуализировать, режиссер прибегает к принципу сновидения и благодаря этому совершает экскурс в бессознательное. Отсюда обилие тропов — метономий и сравнений. Не будет ошибкой называть «Зеркало» самым конкретным, исповедальным и в то же время самым иносказательным фильмом Тарковского.

Именно здесь находит свое наиболее полное выражение представление режиссёра о кино — как о запечатленном времени. Показателен в этом смысле прием соединения образа матери и жены, которых сыграла одна актриса Маргарита Терехова. А присутствие отца в буквальном смысле фиксируется — личным прочтением своих стихов Арсением Тарковским.

Таким образом, память главного героя, остающегося за кадром (текст от имени персонажа читает Иннокентий Смоктуновский) обретает значение как бы четвертого измерения. В такой сложной художественной структуре цитирование композиций Брейгеля (выдающаяся работа оператора Георгия Рерберга) уже не выглядит нарочитым. История — родина — искусство — дом — мать — отец… Несмотря на разность масштабов этих явлений, они обретают в «Зеркале» одинаково важное для автора значение.

Фильм существенно раздвинул представления о возможностях языка и особенно в контексте становления российского/советского кино. Не случайно в 1987-м году ведущие критики страны по итогам опроса, проведенного газетой «Неделя», включили «Зеркало» (наряду с «Андреем Рублевым») в десятку самых значительных достижений отечественной кинематографии.

Пересмотрела вчера этот фильм. Иначе, как гением, режиссёра назвать нельзя. По наполненности, символизму, эстетичности кадра этому фильму нет равных. Не знаю, как это удавалось Тарковскому, но он окольцовывает зрителя, втягивает его в гипнотический, сонный мир, где один человек представлен во множестве лиц, где всё связано со всем. Он смог вырваться за границы своего тела и сознания, увидеть со стороны свою жизнь, связи между родными людьми. Поистине этот фильм — полноценное художественное произведение со сложнейшей структурой.

Подбор актёров также достоин восхищения. Очень ярко исполнена роль матери и жены главного героя. Актёры не играют, а проживают, существуют в своих персонажах.

В настоящее время американская традиция заставляет весь мир снимать и предпочитать фильмы, строящиеся на сильных эмоциях зрителя, потрясениях, трагедиях, фильмы, привязанные к реальности, как камнем прижатые к земле, к обыденности, к здесь и сейчас. Тарковский — один из немногих режиссеров, обращающих зрителей вглубь себя, погружающих в гипноз, в собственную душевную память. Это я считаю величайшим даром художника.

10 из 10

Говорят, что люди всегда находят в своей жизни тех, с кем им приходилось общаться ранее, когда их души еще были в совершенно иной оболочке. А отсюда и чувства «де жавю», дающие понять, что все уже давным-давно знакомо и близко. И здесь же постоянно возникающие воспоминания из прошлого, следующие за тобой по пятам, превращающиеся в страх от приближения будущего. И все это буквально терроризирует твой мозг, заставляя активно пульсировать. Не оглядываясь, люди постоянно преодолевают жизненные рубежи, что всегда будут вызывать ассоциации с теми событиями, которые уже происходили.

Уже прошло так много времени, а все равно еще думаешь, что все могло быть иначе, все можно было бы исправить. «Зеркало» — картина, полностью состоящая из многочисленных образов, символов, это личный фильм для Андрея Тарковского, снятый о нем самом и обо всем, что с ним связано. Под аккомпанемент признанных музыкальных классиков и стихотворений Арсения Тарковского у зрителя есть возможность лишь наблюдать за образами, переваривая кадр за кадром. Это все с первого взгляда кажется сборником каких-то необъяснимых вещей, к которым изредка что-то добавляет голос Иннокентия Смоктуновского, но затем ты начинаешь улавливать смыслы, хоть это в полновесной мере сделать и невозможно.

Детство, и малыш резвится во дворе, все происходит где-то в деревне, область. Рядом находится тревожно полыхающая синим пламенем избушка, как показатель невозвратности в эти времена. Мгновенный перевод взгляда в зеркало и резко возникает та взрослая реальность, к которой всегда тянется неокрепший разум, но затем непременно рождается ощущение горечи где-то в области горла из-за невозможности возвращения к истокам, к тому, что можно было с легкостью называть беззаботным временем.

Как песок в часах пробегает зрелость, а за ней следует старость, и не хочется верить, а мозг противится перед осознанием того, что твоя мать умерла или может умереть, хочется все заморозить, оставить, как есть, пусть будет плохо, но вместе с близкими людьми. За уверенной стойкой ног в любом случае последует рассыпающая твою сущность дряхлость. И вот Маргарита Терехова сообщает весть своему сыну о кончине близкой подруги, а через некоторое время она уже является молодой женой, посылающей погостить на неделю ему же их ребенка.

Желание подбирать себе подруг, жен, которые будут похожи всегда на твою маму — вот оно все объяснение героине в исполнении Тереховой. Зеркало, по ту сторону отображающее постаревшее морщинистое лицо, и оно же с легкой руки молодящее, вызывающее грустные воспоминания. Сантименты, ностальгия, грусть.

Многогранная смесь, мозаика повествования — как разлетевшиеся стекла от хлесткого и точного удара, где есть спутанная хроника событий, где Франко, Вторая Мировая, подготовка солдат, тренировки, полигон, смерти, нищета, неисчерпаемый патриотизм и желание оставить навсегда в голове то время, когда ты был там, в том доме вместе с мамой и папой. Когда все было хорошо, тебя могли пожалеть, одобрительно погладить по голове.

Во время просмотра, несмотря на все поведение героини, ее вечный плач, ее потерянность во временных петлях, ее попытки собрать осколки воедино, она кажется очень светлой, доброй. Терехова отлично вошла в это состояние, в пользу нее отходят все переживания, и зритель даже сам способен вообразить, что это может быть его мать. И опять-таки на фоне музыкальных симфоний, любованием природных красот, доходящим практически до эстетства естеством, да и вместе с окружающим голосом Смоктуновского и стихами отца Тарковского появляется единая гармоничная композиция. Композиция человеческой жизни.

Четвертый фильм Андрея Тарковского не случайно занимает центральное место в творчестве и художественном наследии режиссера. «Зеркало» является своеобразным отражением и погружением в прошлое, в детство, в начало… Это попытка разобраться в минувшем, чтобы лучше почувствовать и понять грядущее. «Зеркало» — это сон, покаяние, вымученный и выстраданный слепок мироздания и бытия отдельно взятого человека, который через призму своих воспоминаний и снов переосмысливает свое мироощущение и свою самость. И в то же время, «Зеркало» — это повествование о духовном и нравственном мире людей и общества 70-х, стремление к своему зрителю, удивительный диалог режиссера со своей семьей, диалог предельно честный и искренний. Тарковскому удалось методами кино и искусства сделать глубокое философское произведение… Через историю своей семьи, он смог показать внутренний мир художника, раскрыть перед зрителями совершенно невообразимый для того времени метод и, конечно, опять окунуться в море гневной критики и завистливых, злобных обсуждений.

«По хорошим временам я мог бы быть миллионером. Снимая по две картины в год с 1960 года, я мог бы снять уже 20 фильмов… С нашими-то идиотами снимешь!». Эту запись Тарковский сделал в своем «Мартирологе» в 1970 году, когда работа над «Солярисом» только началась и продвигалась медленно и мучительно. Но, уже тогда, он торопился и подгонял себя, ведь замысел «Белого дня» не давал ему покоя, он мечтал снять фильм о своем детстве, о тех ощущениях и переживаниях, картину об отце, матери, сестре… Фильм, в котором он бы мог говорить, в котором духовная традиция и нравственность смогли бы в полной мере пробиться в людские сердца, достучавшись до сокровенного.

О чем же этот фильм? Он о Человеке! Он обо мне и о тебе, о тех, кто будет жить после нас… Поэтический стиль Тарковского здесь достигает апогея, кино существует как бы вне времени, оно течет, как сновидение, и, кажется, что видишь не кадры, а именно сон… И не случайно «Зеркало» начинается с робкой, вымученной фразы «Я могу говорить!». В этом весь Тарковский! Не смотря на простои и унижения, клевету и обвинения в «элитарности», отчаяние и кризис, режиссер говорил и творил, ведь для настоящего художника всегда главным остается внутренняя свобода, свобода творчества. Чтобы лучше понять «Зеркало», надо знать какое влияние на личность режиссера оказала его семья и в частности отец. Арсений Тарковский был не просто отцом по крови, он был отцом духовным и по признанию режиссера, он обязан всем, что есть в нем именно отцу. Выдающийся поэт и переводчик Арсений Тарковский оставил своему сыну невероятный духовный и нравственный пласт, оставив семью, он дал тому пищу для размышлений и повод для душевных переживаний… Уже в «Солярисе» эта тема отчетливо прослеживается и вместе с образом Дома, отчего или своего собственного, будет присутствовать и выходить на первые планы во всех лентах Тарковского, а в «Жертвоприношении» станет завещательной и итоговой.

Удивительно и то, что многие, кто смотрели «Зеркало» говорят, что увидели историю своей семьи, вспомнили обрывки своего детства, обнаружили связь духовную и открыли в себе что-то новое. Тот шквал писем, обрушившийся на режиссера после выхода картины, не смотря на негативные и злобные высказывания, укрепил и обрадовал Тарковского. Ведь основная цель его фильма — это путь к зрителю, путь тернистый и долгий. Через историю своей семьи, через свои переживания, сомнения и надежды, он показал сначала советскому, а потом и мировому зрителю, как же все взаимосвязано и едино в нашем Мире. Природа существует не отдельно от Человека. Она противоречит его духовному пониманию бытия и морали, потому что не ставит себе великие цели и смыслы, она просто подчиняется тайному голосу Бога, а Человек познает окружающий мир, наделяя его символами и образами. В «Зеркале» символизм и образность причудливо переплетаются с реальностью. Актеры взаимодействуют с реальными людьми, например в картине снималась мать Тарковского Мария Ивановна Вишнякова, звучат стихи отца в его собственном исполнении… Двойственная природа «Зеркала» позволяет глубже понять и прочувствовать скрытые, потаенные вещи. Прошлое приходит в гости не слышно, то скрипнув дверью в прихожей, то прокатившись ветром по лугу, оно замирает в глазах красивой женщины, сидящей возле старого дома… Дым ее папиросы затейливо вьется и исчезает. Голос Иннокентия Смоктуновского растворяется в великой и величественной музыке Баха. «Зеркало» говорит нам и о миссии Человека. Кто я? Кто они? Или мы все — это одно целое? Как одно поколение, сменяя другое, оказывает такое разное влияние на тех, кто будет жить дальше? Сила искусства в фильме противостоит семейным катастрофам и нравственным коллапсам, оно объединяет Человека с мирозданием, помогает понять себя. Всю свою жизнь Тарковский считал именно «Зеркало» своим лучшим фильмом. Не выдающийся «Андрей Рублев», мощнейший «Солярис», честный и пронзительный «Сталкер», триумфальное «Иваново детство» не были для режиссера так важны, как «Зеркало». А для оператора Георгия Рерберга этот фильм стал подлинным триумфом.

Каким бы мог быть мировой кинематограф сегодня, доживи Тарковский до своего 80-летия? Воплотились бы в жизнь его мечты снять фильмы о Достоевском и «Чума» по Камю? Какими были бы мы сегодня, посмотрев его фильмы? Отражения в зеркалах глядят на нас с надеждой и предостережением, прошлое и будущее причудливо переплетаются… Миры Андрея Тарковского продолжают жить и волновать все новые умы. «Зеркало» продолжает ставить вопросы и напоминать о тех людях, которые жили в несвободные времена, но со свободной душой. Они были, творили и, действительно, «свиданий наших каждое мгновение мы праздновали, как богоявление»…

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами…
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

10 из 10

«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу», - эти строки из Данте, процитированные в этом фильме, раскрывают причины появления «Зеркала». И действительно, работу над сценарием Андрей Тарковский начал в 1967, когда ему было 35 лет, т.е. выражаясь современной терминологией, переживал кризис среднего возраста. Заикающийся юноша в прологе фильма, благодаря психотерапии заговорил, так и Тарковский усилием воли снял с себя психологические защиты и « заговорил», при чем о самом интимном для него.

«Зеркало» - это фильм исповедь: наверное, поэтому в кадре не видно самого исповедуемого, звучит лишь голос Смоктуновского за кадром. Главный герой фильма Алексей расстался со своей женой Натальей, как некогда его отец оставил мать. Очевидно те же проблемы волновали тогда и самого Тарковского, ибо к моменту выхода фильма он был разведен с первой женой.

Алексей не мог простить отцу, что он оставил мать. Готов ли он признать в себе отца, ведь он поступает также и со своим сыном? Однако, взрослея, он постигает и иную сторону: так ли идеальна его мать? В этой связи примечателен почти монолог Лизы, в котором та связывает Марию с героиней произведения Достоевского.

Уже в самом начале фильма звучат очень красивые стихи Арсения Тарковского в исполнении самого автора. Можно усмотреть в этом смешение чувств Андрея к отцу: восхищение пред его талантом сочетается с желанием соревноваться с ним, быть лучше его. Жанр поэзии, в котором работал отец, отличается от кинематографа возможностью проявлять максимум фантазии, отсутствием жестких сюжетных рамок, более свободной композицией произведения. Тарковский идет дальше отца: его новаторство как раз и заключается в создании кино-поэмы.

В картине нет ничего случайного - Тарковский тщательно продумывает все. Красивейший визуальный ряд Георгия Рерберга (где магический реализм русской природы переходит в сюрреалистические картины видений) наполняется музыкой Баха и живописью Леонардо и Брейгеля.

Композиция «Зеркала» произвольная: вспоминания в разнобой чередуются с современностью, а реальность со сном. И мать Алексея, и жену играет Маргарита Терехова; половина кадров цветная, половина монохромная – смена цвета происходит вне связи с какой-либо логикой, в общем, понять происходящее можно только по смыслу, как будто режиссер специально отбирает из всех зрителей самых выносливых. Кроме того, в текст повествование вклинено множество разных символов, трактовка которых неоднозначна.

Бросается в глаза большое количество параллелей: Мария – Наталья - мать самого Тарковского, Алексей – Игнат - судьба самого режиссера, которая осталась за кадром. Так подчеркивается стереотипность ситуации главного героя. Маргарита Терехова сопоставляется с портретом Портрет Джиневры де Бенчи кисти великого Леонардо, таким образом, мы можем лицезреть Аниму самого Андрея Тарковского.

Как пишет сам Тарковский: «В «Зеркале» нам этот портрет понадобился для того, чтобы, с одной стороны, найти меру вечного в протекающих перед нами мгновениях, а, с другой стороны, чтобы сопоставить этот портрет с героиней: подчеркнуть, как и в ней, так и в актрисе Тереховой эту же самую способность быть обаятельной и отталкивающей одновременно».

Тарковский не докучает зрителю своими нравоучениями, единственную мораль, пронизывающую фильм, можно вынести из слов доктора (Анатолий Солоницин)- нужно быть ближе к природе. Но все они страшно далеки от натуры и прежде всего от природы своего «Я». Есть такая болезнь, которой страдает русская интеллигенция – рефлексия. Глубоко чувствуя и понимая мир, они, тем не менее, не способны к действиям по его изменению - они только рассуждают вслух и про себя.

В данной картине режиссер постоянно прибегает к контрастам: спокойная, внешне почти бессобытийная жизнь героев фильма противопоставляется кадрам из военной хроники. Алексей и все его окружение живут жизнью своих чувств, мыслей, воспоминаний, а вокруг что-то постоянно происходит: запускаются стратостаты, взрываются атомные бомбы. Даже природа и та бушует - бесподобно переданное оператором движение травы – она будто бы одушевленная: волнуется, «гневается».

Тарковский как режиссер вообще недемократичен: < «Зеркало»> «конечно, непонятно массе, привыкшей к киношке и не умеющей читать книг, слушать музыку, глядеть живопись…». А как быть с тем, кто умеет делать все вышеперечисленное, но не восприняли фильм?

Когда в адрес фильма «Зеркало» возносятся хвалебные восторженные речи, я не слишком верю в то, что фильм ими прочувствован, потому что подобное искусство априори не может вызывать только позитивные эмоции. Вообще, я думаю, что фильм «Зеркало» можно по-настоящему посмотреть один-два раза в жизни, так как близкое соприкосновение с миром невротической личности не слишком полезно для психики зрителя.

Я, например, был восхищен стихами Тарковского-старшего и поэтическим языком режиссуры младшего, мистической красотой Тереховой (раньше её не замечал); но не могу проникнуться симпатией к героям картины и их проблемам.

Зеркало – это символ того, что всегда правдиво; с тем, кто в нем отражается, можно поговорить даже в полном одиночестве. Тарковский предлагает зрителю взглянуть в зеркало своего фильма и увидеть себя, свои пороки и проблемы. Но все дело в том, что поверхность стекла, которую режиссер нарочно постарался замутить, все же достаточно прозрачна, чтобы рассмотреть в нем комплексы самого режиссера.

Таким образом, конечно «Зеркало» - это, конечно, исповедь, но нужно сделать скидку на то, что человек вроде Тарковского, в силу своей природной закрытости, не способен в принципе, быть максимально откровенным. Так кому же исповедуется режиссер? Родным, зрителям? Думаю – нет. Это разговор автора с зеркалом, и все детали личного откровения остались на той «стороне зеркального стекла». А зрителю приходится лишь ловить неясные образы, проступающие на противоположной поверхности, и складывать их в единое целое. Многим это занятие покажется сложным, кому-то скучным и ненужным, и я не стану их за это осуждать.

P.S.Так, когда же герой фильма был максимально близок к своей Самости? Ответ вытекает из следующих строк: «я жду и подолгу дожидался этого сна, в котором я опять увижу себя ребенком и снова почувствую себя счастливым оттого, что все вокруг еще возможно…»

8 из 10

Философские, глубинные притчи возможно интерпретировать по-своему бесконечное число раз, рождая сотни вариаций просмотренного. Претендовать на единственно верное мнение в данном отношении бесполезно, всегда найдутся ярые оппоненты, кладущие твою точку зрения на лопатки, поэтому одно из величайших явлений советского кинематографа буду рассматривать исключительно со стороны визуальной.

И здесь Тарковский опередил своё время существенно. Кадры в рапиде сменяются кислотным черно-белым фильтром, своеобразным делителем на было/стало, а начальные русские берёзки — холодным урбанизмом вечно спешащей хмурой Москвы.

Мастер плёнки ваяет на ней, как на холсте, картину своего прошлого и настоящего, не скупясь на краски, то загоняя зрителя в угольно-черную безысходность, то выводя на яркий свет, палящий и обжигающий до самой души.

Если при просмотре фильма вам будет казаться, что вы не понимаете решительно ничего, просто досмотрите до конца, и составьте своё мнение. Это выше кинематографа. Это чистое изобразительное искусство.

10 из 10

Сюрреализм всегда меня привлекал, однако поставить оценку фильму, снятому в подобном жанре невозможно. Сюрреализм — это видение мира от лица какого-то определённого человека, поэтому это видение всегда очень субъективно. Кроме того, данный фильм является автобиографическим во многом, что ещё сильнее усложняет задачу.

Сюжетная линия начисто отсутствует, здесь скорее представлены отдельные эпизоды из жизни, причём не в прямом порядке. Здесь показаны и отдельные события детства, такие, как развод родителей и жизнь в деревенском доме, и события уже взрослой жизни героя. Всё это дополняется какими-то отдельными фрагментами, которые не имеют прямого отношения к герою, например, кадрами Великой Отечественной войны, кинохроникой. В фильме присутствуют не всегда понятные метафоры, к примеру, птичка, которая приземляется на голову мальчика, а затем сидит рядом с главным героем на его смертном одре.

Главного героя мы видим только в юном возрасте, а затем — уже умирающим. Роли его жены и матери исполняет одна очень красивая актриса, Маргарита Терехова. Очень понравилось это поразительное сходство между женой и матерью героя.

Стихи, звучащие за кадром, здорово дополняют фильм, даже возбуждают ещё больший интерес к творчеству Тарковского, музыка так же превосходна.

Фильм рекомендую тем, кто неравнодушен к творчеству Майи Дерен и Роберта Моргана. Картина очень личная, очень интимная.