Рецензии

Три параллельные истории о том, как люди теряют самых близких. Пьющая мать на грани лишения родительских прав теряет двух дочерей в автомобильной аварии. ВИЧ-инфицированного жениха молодой, тоже видимо немного неполноценной, девушки с дредами до смерти избивают в пригородной электричке. История с мальчиком из неблагополучной семьи поначалу выбивается из общего контекста, но, в конце концов, и в ней найдется место смерти. Впрочем, главным связующим всех этих историй является даже не главная тема, а общая безнадежность существования этих людей.

Фильм «Жить» Василия Сигарева — типичный уже представитель набирающей обороты новой русской волны авторского кино, живописующий ужасы жизни в российской провинции. Обычно подобное кино зовется чернухой и благополучно забывается, но у нас, видимо, за неимением какого-либо иного внятного киновысказывания, прикрываясь авторским взглядом, получает призы на различных малозначимых фестивалях. Более всего обидно то, что есть ведь в России и нормальная жизнь, и нормальные люди, а не сплошь безнадега и деградация, но снимать о тех же, безусловно, универсальных проблемах, но в нормальных условиях наши авторы почему-то не хотят. Ведь гораздо проще показать трагедию в изначально падшем и разлагающемся обществе, нежели пытаться нащупать проблемы там, где они не столь очевидны.

Что же непосредственно до самого фильма, то, даже принимая такой авторский подход, при котором Сигареву не позволено создавать хоть какие-то характеры героев, не позволено строить сюжет, а только пользоваться условными сюжетными конструкциями и давить на психику самыми топорными из доступных способов, вызывая элементарные рефлекторные чувства типа жалости и отвращения. Даже при всем при этом фильм лично у меня не вызывает каких-то особых чувств. Рассудком я могу сколько угодно понимать, что хотел сказать автор, но покуда на экране будет 5 минут крутиться колесо велосипеда, покуда герои будут бесцельно шататься из кадра в кадр, покуда их бессодержательные диалоги будут наполнять большую часть фильма, я не смогу проникнуться таким фильмом, какие бы ужасы не творились на экране. Заглавное «Жить» так демонстративно появляющееся в начале и конце фильм, выглядит скорее иронией, чем авторским посылом. Нет в картине Сигарева жизни, есть только сирые да убогие, нет и надежды, а есть только голая авторская установка, что надо жить. А для чего жить и почему, не ясно.

После просмотра фильма я шел домой с мыслью, что Россия, пожалуй, идеальная страна для того, чтобы умирать. Серое небо и черная земля, как будто созданная для того чтобы принять тех, кто по ней ходит.

Я не могу сказать положительная будет эта рецензия или нет, я пытаюсь упорядочить тот груз, который свалил на меня режиссер. Мне кажется, что фильм какой-то языческий. Я спрашиваю себя (и тут режиссер добился своего - поставил вопрос): что такое жить? Любить ближнего, воспитывать детей, радоваться солнцу ну и много еще чего, что может нарисовать воображение человека. Человек имеет право стремится к счастью, быть свободным, иметь возможность реализоваться, растить детей, заводить семью, исповедовать или отрицать любую религию - вот базовые основы, на которых каждый строит свою жизнь. Всего этого нет в этом фильме. В фильме три несвязанных сюжетом линии - в каждой из которых случается трагедия. И где тут 'Жить'?

Ну и кто из них продолжает 'жить'? Это так называется? Не называется ли это 'быть' или 'существовать'? Как можно рожать детей в этот мир? Чтоб они также 'жили'? Чтоб встречались с этой грубостью, хамством, равнодушием, жестокостью?

Боль утраты не отменяет боли от простого бытия. Герои убегали от действительности друг к другу, а потом убегать стало не к кому. Кто-то не смог дальше жить, кто-то смог. Поразительно, как девушка начинает жить дальше - открывается киоск утром и она покупает палочки. Даже солнце не выглядывает в этом мире. Могильная земля и серое небо поглотили любимых, поглотят когда-нибудь и всех героев. Они еще не раз будут плакать и редко очень смеяться.

Русский человек находит романтику в таких страданиях. Мы любим драмы и трагедии, мы видим серость и холодность вокруг и видим ее в кино. Смерть и печаль трогают всегда сильно, легче заставить плакать, чем искренне радоваться. Но краски сгущены уж слишком сильно, и выхода опять никакого нет. Вопрос: кто больше любит жить - тот кто видит луч солнца раз в год или тот кто все время живет под ним? Мы почему-то считаем, что только тот кто раз в год. Есть ли духовность в радости? Есть ли такая же глубина в ней, как та глубина, что мы находим в трагедии? Я думаю есть, но в России мы ее не видим.

Я звал с собой в кино знакомую, но она, посмотрев на трейлер, сказала, что с радостью пойдет на что-то другое, но не на 'Жить', потому что знает какие будут эмоции в конце. И ведь была права, света в конце туннеля нет, почему 'Жить'? Нет, этот фильм должен называться 'Существовать', в самом деле - мертвым в этом фильме лучше, чем живым.

Рецензия будет отрицательной.

Василий Сигарев снял очень непростое кино, которое, тем не менее, захотелось посмотреть, тем более что оно попало в прокат. Увидеть его же «Волчок», когда я жила во Владивостоке, я могла только в рамках кинофестиваля «Меридианы Тихого». И не соблазнилась. Возможно, убоялась пресловутой «чернухи».

Я не знаю, что каждый из участников «Кинопоиска» может мнить себе по поводу этого кинотермина «чернуха», но, как мне думается, у Сигарева нет чернухи, а если кто-то думает, что это и есть чернуха, мне таких людей искренне жаль. Потому что они упустили в жизни что-то важное. А, может, они просто родились в уютном стерильном мирке — но это уже не их вина и даже не беда, а просто данность. Но жалко все равно.

«Жить» — фильм о том, как три человека — мальчик, девушка с дрэдами и бывшая алкоголичка — ждут счастья, но встречают смерть. У каждого свое счастье. И у каждого свои мертвые. Каждый справляется со своими призраками, как может. Извечная мечта о бессмертии разбивается о серые сплетения ветвей и прикрытую снегом раскисшую от небесных слез землю. Василию Сигареву действительно удались женские персонажи. От игры (игры ли?) Яны Трояновой, Ольги Лапшиной и Анны Уколовой становится то жутко, то неловко. Неловко оттого, что ты словно подсматриваешь чужую жизнь в пыльное окошко.

Фильм, безусловно, тяжелый, но лично меня он этой тяжестью не раздавил, а заворожил. Во многом помогла музыка, которая не давала уйти в свои размышления. Хотя ты все время думаешь — где он, этот предел, за которым — пустота? Где фантазия, а где реальность? И на последних кадрах, когда иллюзии исчезают, и ярким пятном с гирляндами на сером пейзаже проявляется ларек на автобусной остановке, дыхание перехватывает, и хочется рыдать, но уже почему-то от счастья. Я специально не говорю о том моменте в картине, когда хочется рыдать от безысходности (Ольга Лапшина превзошла все пределы актерского мастерства, по-моему).

Смотреть или нет — решать каждому за себя. Как и извечный вопрос — Жить или…

Известно, что страдания и переживания заставляют нас рефлексировать гораздо сильнее, нежели благодать. Душевная боль, эмоциональные потрясения приводят к извечным философским темам судьбы, бога, любви, жизни и смерти. Видимо именно поэтому самым жизненным, экзистенциальным жанром кинематографа является жанр трагедии, или кинодрамы. Мне глубоко симпатичен этот жанр. Нет. Не только по причине моей иррациональной тяги ко всему мрачному. Напротив, руководствуясь некой «негативной» логикой, оценить всё великое чудо существования, выраженного в любви, можно лишь прикоснувшись к его бинарной оппозиции — небытию, которое в свою очередь выражено в устранении всяких чувств, способности рефлексии, наконец, смерти. Однако, бинарость эта очень условна. Между этим чудом и смертью существует целый спектр человеческих чувств, состояний, отношений. Этот спектр и называется жизнь, а человек в нем подобно поплавку перемещается от одной крайности к другой, прикасаясь к границам крайне редко. Так причем же здесь искусство кинодрамы? Все дело в том, что кинематограф моделирует для нас жизнь, сжимая в два часа все её экстремумы. Из серой монотонности обывательского существования мы вместе с героями погружаемся на «дно» трагедии, и наши взгляды устремляются «вверх», и мы видим всю полноту жизни и где-то наверху её непостижимый горизонт — человеческое счастье.

На днях я посмотрел кинодраму, пожалуй, лучшую из виденных мной. Это новый отечественный фильм режиссера Василия Сигарева «Жить». Кинолента на примере трех человеческих судеб рассказывает нам о столкновении со смертью, с утратой и с тем, как продолжается жизнь.

Фильм очень мрачный и по сюжету, и по картинке. Стоит отметить, что постановка кадра потрясающая. С первых же минут фильма, с титров начинается погружение. Ноябрьское белесое небо, провинциальные пятиэтажки, покосившиеся заборы. Много статичных и «эмбиентных» сцен (это чем-то напомнило Тарковского) дополненных прекрасной работой с фокусом. Музыкальное сопровождение минималистичное, но очень подходящее. Основная музыкальная тема дисторшированной гитары точно подчеркивает ту непреодолимую тоску, которая уже визуально передается доподлинно. Да, фильм передает самую настоящую атмосферу тоски, в которой нет ни вычурного упадка, ни откровенной роскоши — все обычно. Самое верное определение — реализм. Но не гротескный, не чернушный. Это как раз очень важно для русского кинематографа.

По сюжету время года выбрано очень верно — поздняя осень. Время замирания природы, но зимы еще нет. Зима наступает очень знаково, как раз тогда, когда кульминационные события уже минуют. Точно так и новогодняя гирлянда в окне ларька на остановке намекает зрителю на название фильма. Но это все относится лишь к символической части сюжетной канвы, её реалистичность подчеркнута социальным аспектом. По словам Сигарева, фильм претендует на некую универсальную модель, независящую от национального и регионального контекста, однако социальные реалии исключительно современные российские: электрички с гопниками, кладбищенские столовки с бабками, безразличие врачей, да и обычных прохожих, алкаши и тому подобное. Это все очень по-русски.

Вообще, можно сказать, что фильм очень русский. После просмотра лента вызвала ассоциации с испанской кинокартиной «Бьютифул». Та же самая тема смерти, та же жизнь, которая не останавливается, если остановился кто-то один. Но все как будто бы наоборот: с позиции не умирающего, а живущего. Это безусловно позитивный момент, несмотря даже на то, что мертвые боли не чувствуют, её чувствуют живые. Но самое главное, что фильм дает зрителю почувствовать то, что делает человека способным жить.

Alex Nino

P.S. Когда мы выходили из кинотеатра, моя милая спутница заметила, что фильм оставляет чувство страха. Да. Memento mori. Но на этот фильм я бы сходил еще.

Его дебютная картина «Волчок» в 2009 не только забрала все главные награды Кинотавра, но и растрясла атрофированные умы зрителей. Фильм произвел настоящий фурор своей правдивостью и болью. Но, как оказалось, это был только пробный выстрел перед решающим ударом. И вот он настал. В прокат выходит двухчасовая драма режиссера Василия Сигарева «Жить». Как писали критики, которые уже успели посмотреть картину на Роттердамском фестивале в январе: «Жить» — это удар кирпичом по голове».

Сигарев снимал два года. Большая часть съемок выпала на зимние месяцы. Яна Троянова, жена, муза и исполнительница главной роли, рассказывала, что картина выжила все соки. Не только режиссер, но и актеры очень устали. Троянова настолько выложилась эмоционально и физически, что решила не сниматься несколько лет (если, конечно, не подвернется стоящий и сильный сценарий).

На поверхности три истории. Молодая «бесбашенная» пара неформалов влюбленных друг в друга едут в электричке. На безымянных пальцах их блестят дешевые кольца. А в руках пластиковые стаканчики с красным вином. Они счастливы, потому что обвенчались. Через минуту счастье закончится. Парня убьют.

Галя Капустина начала пить горькую, когда потеряла мужа. Ее деревенский дом превратился в сарай, а девочек-близнецов забрали в интернат. Несколько месяцев женщине понадобилось, чтобы взять себя в руки. Она сама поклеила обои в спальне, постирала белье, почистила холодильник и попросила вернуть ей детей. Над Капустиной сжалились. И вот девочки едут в маршрутке домой, но встречи матери и детей не будет. Страшная авария на дороге унесет детские жизни.

Сигарев показывает три разные версии того, как люди справляются со своей болью. Кто-то может пережить смерть любимого человека и найти в себе силы жить дальше, а кто-то нет.

Гришка, героиня Яны Трояновой, ревела белугой и резала себе вены, когда потеряла любимого. Один из сильных моментов фильма — Гриша сидит на карточках в электричке, ее глаза полны слез, но они застыли и девушка кричит «помогите». От одного этого кадра у зрителей на кинопоказе должно уже что-то проснуться внутри. К слову, у Трояновой был выбор. Сыграть мать девочек Капустиных, маму мальчика и Гришку, роль которой в итоге Яна и выбрала. «Это было нечто новое и по силам мне. Не уверенна, что справилась бы с возрастной ролью» — рассказывала потом Троянова журналистам.

В итоге возрастную роль Сигарев отдал Ольге Лапшиной. Талантливая актриса известна по фильмам «Изгнание», «Жила-была одна баба», «Все умрут, а я останусь». В истории с девочками Капустиными для их матери удар оказался смертельным. Женщина сначала потеряла супруга, но нашла в себе мужество встать. А когда ушли из жизни ее дочки, переболеть эту боль уже не было сил. И еще окружающие ее люди усугубили ситуацию, загнали Галю в угол. Сами не подозревая и желая только добра, люди навредили женщине, и ей ничего не оставалось, как сделать то, что в итоге она и сделала.

Безусловно, в картине каждый кадр несет в себе смысловую нагрузку. Не зря планы длинные. Этот ход был выбран оператором для того, чтобы зрители поняли весь смысл происходящего в данный момент. Две минуты (это много!) камера показывает трупы девочек в погребе. Рядом лает собака, вода пробивается сквозь стены, и уже почти на половину накрыла трупики. Смотреть на это неприятно, но глаз оторвать невозможно. Сильнейший удар током получаешь от этого кадра.

«Любить зачем? Все равно заберут» — задает этот вопрос Гришка священнику. Дальше нет ответа. Режиссер заставляет зрителя думать, и самому принимать решение. Но сам Сигарев уже давно на него ответил, еще на стадии начальных титров, когда мы видим на экране огромными буквами название фильма «ЖИТЬ». Это как крик режиссера: «Ради Бога, только живите. И эта боль пройдет».

Немного философии позволить здесь, наверно, можно.

Фильм о том, что нужно жить каждым днем.

Фильм о том, что надо жить ради родных и близких.

Фильм о том, что надо жить, когда родные и близкие умирают.

Фильм о том, что нужно жить.

На пресс-конференции режиссер сказал, что снял этот фильм для людей. Чтобы, посмотрев его, они стали человечнее и терпимее к чужой боли. Чтобы научились сопереживать, стали добрее. Чтобы научились жить. Ведь в этом и есть смысл искусства, имя которому — кино!

10 из 10

Творчество свердловского драматурга и кинорежиссёра Василия Сигарева посвящено, в первую очередь, «страшным вещам». Таким как смерть, ненависть, злоба, всевозможные трагедии и несчастья. Сигарев человек русский, работы свои создаёт из русского материала, отчего просто «страшные вещи» у него обретают и вовсе брутальный характер. Дебютная картина, «Волчок» (2009), была посвящена теме «дочки-матери». Дочь преданно любила мать, мать беззаботно не любила дочь. Печальная история этих взаимоотношений несколько отступала на второй план под напором отборного мата, «весёлых картинок» из жизни провинциальной России и бескомпромиссного образа убитого ёжика. В итоге, при всех стараниях, дальше очередной «чернухи», бессмысленной и беспощадной, режиссёр в тот раз не двинулся. Однако этот первый блин стоило делать, чтобы наработанный опыт вложить в мощную и пронзительную новую картину, с простым, но ёмким названием «Жить».

По словам самого режиссёра, фильм возник из мысли о том, что «самое страшное, когда умирают близкие». В картине переплетены три истории, в каждой из которых происходит это «самое страшное». Счастливая молодая пара отправляется венчаться. Одинокая мать, завязав с выпивкой, ждёт, что заботливая социальная служба вернёт ей девочек-близняшек. Мальчик живёт с буйно-помешанной мамашей и надеется, что его заберёт отец. Беда, как водится, приходит тогда, когда её, не смотря на дурные предзнаменования, никто не ждёт. Под щемящие душу обречённые звуки пост-рока, рушится счастье молодых и гибнут надежды матери и мальчика на лучшую жизнь. Остаётся неисчерпаемое горе и знаменитый гамлетовский вопрос. Для ответа на него, Сигарев вплетает в удручающую российскую действительность элементы магического реализма. Попутно, режиссёр как бы невзначай намекает, что необходимым навыком для выживания в нашей стране, является умение воскресать.

Сигарев в этой картине делает очень важный для отечественного кино рывок. Он наконец-то преодолевает тягу наших кинематографистов к демонстрации дикости русского быта, как некой экзотики. В «Жить» Россия выглядит мрачной, скорбной, укрытой туманом и холодом, но в кой-то веки изображение отечественных диковинок дозировано, не является самоцелью и действительно оправдано высокими художественными задачами. Сигаревская история «частного апокалипсиса» нескольких жителей русской глубинки охватывает всё человечество и находится вне временных рамок и географических границ. Это вечная история, с проклятыми вопросами и неоднозначными ответами. И это выдаёт в авторе большого художника. Кроме того, если обычно в отечественном, так называемом, арт-хаусе зрителя отпугивала тотальная беспросветность, полная безнадёга, то Сигарев, едва ли не впервые, прерывает эту тупиковую традицию. Показав подлинный кошмар, автор предлагает выход из него. Рецепт до гениального прост, хотя и до невозможного сложен – в краткой форме он выведен в названии.

В одной из сцен героиня Яны Трояновой, воистину, не играющей свою роль, а проживающей её, нежно и устало объясняется со своим погибшим возлюбленным, повторяя: «Нельзя умирать, понял, козлина? Нельзя умирать!» Действительно, нельзя. Дети не должны покидать своих родителей, родители не должны оставлять своих детей, и любящие не должны расставаться друг с другом. Сигарев, и за это ему большое спасибо, напомнил нам о том, о чём в бесконечной спешке и бестолковой рутине каждодневных дел мы привыкли забывать. О том, что нет ничего важнее наших близких, их счастья и их жизни. И даже собственная жизнь не так важна, как жизнь дорогого человека. Картина оставляет очень тяжелое впечатление, но это тяжесть того рода, что не угнетает, а наоборот, даёт опыт и делает сильней, пробуждает и подталкивает смело жить дальше, только как-то по-иному жить.

9 из 10

После просмотра прошло чуть более двух часов, но «Жить» еще перед глазами. Хотелось бы отметить самое замечательное в этом кинофильме… его окончание. Вроде бы и печальный конец, но в тоже время понимаешь, что, вроде как, и хэппи энд.

Это четвертая работа Василия Сигарева, с которой я познакомилась (первая — фильм «Волчек», вторая — спектакль «Ништяк», третья — рассказ «Фантомные боли»). Очень рада, что автор сохраняет свой стиль писания — «правда матка» про жизнь — без преувеличений, без приуменьшений!

Вряд ли мне когда-либо захочется пересмотреть данную работу, но помнить я о ней буду очень долго.

Не могу не отметить игру актеров — она потрясающая! Если приплюсовать к ней работу режиссера — складывается ощущение, что ты по ту сторону экрана.

Три истории совершенно с разным окончанием, разными обстоятельствами. Их схожесть заключается в том, что они пересекаются со смертью. Причем, главные живые герои не могут смириться с потерей своих близких, и в фильме показаны разные исходы событий. При просмотре наступает такое момент, когда хочется отбросить факты и поверить, что все остались живы и их ждет безграничное счастье с переосмысленными жизненными ценностями. Но это же Сигарев… у него не бывает все так просто!

И последнее, что хотелось сказать — спасибо за фильм!

10 из 10

Как сделать фильм по типу «Жить»? Взять три универсальных компонента: Жизнь, Смерть, Любовь. Простите за дешёвый пафос с большими буквами, но нужно брать эти вещи именно в самом возвышенном смысле, на что я и намекаю. Из этих компонентов составить призму, которая сможет преломлять свет. Важно, чтобы материалы тесно входили друг в друга, переплетаясь в самых важных местах. Чрез эту призму пустить луч, состоящий из хорошего сценария, режиссуры, интересных творческих идей. И то, что выйдет с другой стороны призмы и будет нужным произведением.

Пусть я и описал схему изготовления, ни в коем случае не стоит думать, что производство таких сильных фильмов можно поставить на поток. Изготовление каждой призмы — это ручная работа тонкого и искусного мастера, а преобразовать свои мысли, своё видение мира в луч света может не каждый.

У Сигарева всё это получилось. До отсутствия отвращения неприятная алкоголичка, которая поборола страсть к выпивке ради детей, до отсутствия неприязни обыденные и на первый взгляд быдловатые любовники, до отсутствия ненависти циничная мать, не дающая сыну стоять у окна. По началу загадочный, прямо как у Линча, потом вызывающий противоречивые чувства «Колобок» на велосипеде.

Краски сгущены и подобраны ровно так, чтобы эти герои не были очередными людьми из очередного фильма о тяжести жизни в российской глубинки, пусть горести и не отличаются оригинальностью. Персонажи «Жить» не вызывают тех же эмоций, что вызывают те люди, — они вызывают ощущение смутной, готовящейся жизни. И эта жизнь с определённого момента пробивается с такой неистовой силой, что сметает всё.

И показано это тонко, как у Линча (да, опять сравнение с этим бесспорно великим мастером): так сложно отличить сон от яви, желание от реальности и так далее. До просмотра этого фильма я сидел в книжном рядом с кинотеатром и читал интервью Линча о «Малхолланд Драйв», воскрешая события того фильма в памяти. И тут я увидел похожие приёмы, мастерски и совершенно по-своему выполненные в этой картине. Хотя, конечно, не все согласятся со мной — «Малхолланд Драйв» свой у каждого.

Но мне больше не с чем сравнить в силу своего небольшого зрительского опыта эту прекрасную подмену реальности желаемым, эту битву жизни со смертью (или смерти с жизнью, где смерть — это добрая сила, которая пытается убрать вредные, опасные иллюзии?) в том виде, в каком представил её Сигарев.

После сеанса я вышел на улицу и долго не мог включиться в ритм жизнь. Такое со мной практически не случается, потому я смело могу сказать — этот фильм что-то меняет внутри. Хотя, неправильно говорить «меняет». Изменить себя можно только самому. Фильм показывает те сокровенно-философские проблемы жизни, о которых многие стараются забывать, про которые стараются не помнить очень многие. Пусть я не отношу себя к этим «многим», но «Жить» стал прекрасным упражнением для моего мозга в этом вопросе. За это ему твёрдо

10 из 10

Маленький мальчик смотрит в окно и слушает под дверью, как то дядя Игорь, то хамоватая мама раздают оплеухи его разгильдяю-отцу. Бросившая пить и примерно себя ведущая полная женщина средних лет Галина Капустина, вместе с сочувствующей сотрудницей милиции, ждет в гости своих маленьких двойняшек-дочерей. Молодой татуированный парень Мамка фотографирует сидящей на унитазе свою, обладаюшую роскошными дредами, подругу Гришку, а затем оба едут в церковь, чтобы обвенчаться. Рано или поздно с половиной описанных персонажей случится непоправимое, а оставшаяся половина будет, как может, пытаться следовать заголовку фильма.

Разгадать феномен екатеринбургского драматурга Василия Сигарева, три года назад вихрем (или, если точнее, «Волчком») ворвавшегося в современное российское кино и ныне являющегося одним из главных представителей нашей так называемой новой волны, пожалуй, непросто, но по-своему интересно. Разгадать — значит попытаться подобрать ключи, настроить оптику или, иными словами, разобраться, как именно подходить к его работам, как их правильно, простите, употреблять. Главная особенность художественного метода режиссера, его творческой манеры, заключается в аутентичности описываемых им вселенных — его герои говорят так, как должны, выглядят так, как должны, и, судя по всему, действуют так, как должны, но о действиях чуть позже. Казалось бы, общение между случайными попутчиками в электричке через «Слышь, братан!» в сущности не такая уж и редкость (хотя есть здесь примеры и поинтересней), но меткость Сигарева заключается еще и в удачном выборе места действия — той самой провинции, где концентрация подобных реплик внутри диалогов достигает своего максимума, и той, откуда, видимо, родом и сам автор, поскольку как-либо иначе объяснить столь удачные попадания не представляется возможным.

В картине «Жить» в дверь к постоянным уже персонажам Сигарева, обладающим кратко подмеченными выше характеристиками, стучится смерть. Бьет наотмашь, веткой в лицо, обухом по голове, просто врывается в размеренное человеческое существование, не спросив позволения. Как быть? Как реагировать? Как ЖИТЬ дальше, внезапно потеряв самых близких? Будучи достаточно одаренным автором Сигарев не ограничивается одной лишь постановкой вопроса и предлагает несколько вариантов ответа — от самого банального до самого дикого из возможных. Иной неподготовленный зритель, наверняка, обвинит режиссера в чернухе, однако нужно понимать (и достичь этого понимания помогут многочисленные интервью с Сигаревым в прессе), что никакого намерененного очернения реальности здесь не допускается — просто именно так автор видит мир, такие использует краски и такой (неприятный, мерзкий, жестокий) предподносит аудитории конечный продукт. Заключительный титр «… Коле» и вовсе в некотором смысле объясняет этот фильм-посвящение и дает максимально точную подсказку, что воспринимать «Жить» нужно в первую очередь на ассоциативном, эмоциональном уровне, и вот тут, в моем субъективном случае, выходит промашка.

Проблема в том, что, несмотря на сочетание в сюжете нескольких новелл и взаимодействие реального мира с вымышленным, потусторонним ближе к концовке, фильм, тем не менее, имеет довольно четкую нарративную структуру. Все три истории обладают точно прописанными персонажами, серьезно и вовремя (относительно общего хронометража) возникающим конфликтом, наконец, каким-никаким, но все-таки решением, обязательной переменой задействованных здесь характеров. Драматургия картины идеальна и, нет, это не расчетливость опытного сценариста, скорее это то самое мастерство, что мешает воспринимать события на экране сердцем, душой, а не пресловутой логикой.

Возвращаясь к разгадке феномена (хотя, феномен, возможно, слишком громкое слово), как итог напрашивается следующая мысль. Полный метр Сигарева — тот самый вид искусства (а это, разумеется, именно искусство, если рассматривать его хотя бы по сугубо изобразительным критериям, которые, повторюсь, безупречны), что в полной мере работает исключительно в момент, на протяжении, постфактум и благодаря своему контакту со зрителем. Адресат, что уже не раз сталкивался с затрагиваемой автором проблемой (ведь по сути любая смерть внезапна), вероятно, станет искать каких-то более изворотливых, неожиданных ответов и во вторую очередь слишком, что называется, технически видеть фильм. Кто-то, возможно, будет плеваться, полтора часа из двух глядя на трупы. Кого-то наверняка пронзит. В сущности так и должно быть — существует ведь расхожее мнение, что гений кроется в простоте. Применительно к своему личному восприятию ленты, осмелюсь на небольшую ремарку: может быть, не гений, но талант безусловно.

6 из 10

Живешь. Весь фильм.

С благодарностью и теплотой узнавая горечь ландшафтов, вглядываясь в обреченность лиц, вслушиваясь в говор — что это — предел выражения, предел понимания? Камера любовно проплывает над серой безвременностью российских дворов, превращая их в потустороннее пространство. И ты любуешься вечной кирпичной стеной соседнего дома, автобусом в пыли как в фуфайке. А потому что другого нет вокруг. И все ждешь выхода из этого первого, животного будто слоя жизни. Но его не происходит. Мы все там же. Мы в России. И снова кого-то хоронят. «И почему только здесь хоронят заживо!?». И смерть остается разрушительницей, разлучницей, понять которую невозможно.

А ведь в самом начале фильма была попытка приподняться, взлететь: когда открытка с велосипеда канувшего в неизвестность ходока обернулась обнадеживающим «С Днем рождения!». Но этого никто из героев не увидел, не почувствовал. Может, еще не время.

А «Жить» — то ли императив, то ли существительное — у автора хватает сил только написать…