Рецензии

Поняла фильм благодаря рецензиям. Лена - июльский дождь, теплый и честный. А Володя человек из разных современных неколебимых материалов. Вот у меня не срослось в увиденной картинке. Мне Володя по своей игре показался очень теплым, живым (вот это его нормальное отношение к дурацкой рутине, когда людям нужна нянька, а не агитатор). А Лена как раз судья всем. И если Хуциев сказал, что он снимал фильм о том, что не любит. А что он не любит, - человеческое одиночество; своё, а не коллективное прохождение этого квеста жизни, где люди только ищут тепла, интуитивно, и редко, когда на самом деле могут его дать друг другу и это требует больших усилий. А откровения чаще никому не нужны, поэтому выдаются, как исповедь случайному прохожему или попутчику.

Казалось, «Весна на заречной улице» раскрыла талант Марлена Хуциева в полном объёме. Но в 1966 году на экраны выходит фильм совершенно иного художественного решения: «Июльский дождь» целиком олицетворяет эпоху «оттепели» в СССР. Именно поэтому картина не похожа на те кинопроизведения, которые мы привыкли включать в категорию «советское кино». Это скорее что-то в духе французской «новой волны». Но обо всём по порядку.

Увертюра из оперы «Кармен», которой начинается «Июльский дождь», задаёт смысловую и интонационную направленность всего фильма. Казалось бы, в главной героине Елене, работающей инженером в типографии, нет ничего особенного. Она «идёт в одном строю» со всеми советскими гражданами: долгие «всепоглощающие» панорамы московских улиц тому подтверждение. Но «винтик в общем механизме» превращается в яркую индивидуальность: может быть, поэтому героиня не пережидает дождь как все, а выбегает из под козырька дома (кстати, на протяжении всего киноповествования Елена стремится уехать, уйти, убежать). В целом, в фильме нет чёткой сюжетной линии. Канва произведения скорее напоминает цикл очерков из жизни героини: встречи с женихом Володей, общение с друзьями, история с агитацией жильцов дома, смерть отца Лены. Но все эти отдельные сюжеты связывает какая-то общая атмосфера непринуждённости, таинственной гармонии: наверное, способствуют этому длинные планы, а также потрясающее спокойствие героев картины. Я не слышал душераздирающего крика или напряжённой музыки, создающей атмосферу надвигающейся угрозы. Словно июльский дождь (но не гроза!), начавшийся в начале, плавно и размеренно лил до самого финала фильма. Однако ближе к концу картины в душе Лены происходит переоценка своей жизни.

Говоря об операторской работе, стоит сказать, что Герман Лавров нашёл по-настоящему «свежие» кадры: меня очень заинтересовали планы от первого лица героев: то сидящих за рулём автомобиля, то идущих по улице в толпе прохожих. Неожиданным был также внутрикадровый монтаж: зачастую камера «наезжала» на героя слушающего, тогда как говорящий оставался с краю кадра, что подчёркивало психологию персонажей, их отношение друг к другу.

Что касается музыкального оформления: действие на экране сопровождается песнями Ю. Визбора и Б. Окуджавы, которые исполняются другом Лены — Аликом. Причём песни скорее не ведут сюжет, а создают его: представляют собой самостоятельные фрагменты фильма.

Безусловно, фильм «Июльский дождь» не для широкой публики: кому-то не понравится отсутствие резких поворотов сюжета, кого-то утомит неспешность произведения и излишняя «болтливость» персонажей. Однако смотреть такое кино надо, хотя бы для того, чтобы понять какие процессы происходили в душах наших соотечественников, в эпоху, когда из-за рамок идеологии ненадолго, но всё же выглянула настоящая, «живая», искренняя душа обычного человека.

«Июльский дождь» Марлена Хуциева 1966 года — примечательный фильм о советской интеллигенции, который довольно точно и ёмко показывает чаяния и надежды ее многих представителей. Интеллигенция предстает в образе талантливых, умных, раскованных, полных надежд молодых людях и их старших товарищах. И именно эта интеллигенция через десяток лет превратилась в номенклатуру, завистников номенклатуры и поборников диссидентов, ратующих за разрушение коммунизма. Почему так вышло, что именно эта интеллигенция в своем большинстве направила силы не на развитие, а на разрушение? Мне кажется, что фильм раскрывает этот вопрос. И по прошествии более 50-ти лет мы можем развернуто оценивать то время, опираясь на свершившуюся историю.

Советская интеллигенция, показанная Хуциевым, талантлива и умна, но ничего не делает, не рождает великие идеи, не строит грандиозные планы, а только веселится и отдыхает на природе, на море, обсуждает виды шашлыков, думает, как заработать и устроиться в жизни, хулит недостатки других и высмеивает простофиль. К поколению родителей относится с уважением, но как к некоему «устаревшему» и «отсталому от жизни» объекту. Обыденность! Из уст Визбора с явной горечью звучит фраза: «Гитара не моя! Машина тоже не моя», а следом, что в «обществе принято не отвечать на подлость», ведь объявлена эпоха «мирного сосуществования». Мещанство пробралось в умы не общества, а интеллектуалов. И лишь пьяный голос в трубке говорит, что в свои 30 лет хочет нечто большего, чем обыденность.

И это правда. Такова была интеллигенция предзакатного СССР, частью которой был Марлен Хуциев и который талантливо отобразил ее сущность — аморфную безыдейность. И когда перед советскими людьми История поставила выбор — интеллигенция в своей массе безвольно побрела туда, куда указывали наиболее крикливые глашатаи и пропала, потеряв ценность как культурообразующий материал народа. Фильм не плох. Фильм даже очень хорош в своей беспощадности. Плоха советская интеллигенция, погубившая себя и советский народ.

На примере «Июльского дождя» можно сделать вывод каким человеком не нужно быть — бессмысленно проводящим время за отдыхом и никчемными беседами, гоняющимся за вещами и благами, не имеющим представление о цели своего бытия.

4 из 10

Мне фильм совсем не понравился. Слишком напомнило французскую новую волну. Но неореализм, лишённый идейной составляющей, вложенной в него кинематографистами левого толка, смотрится вульгарно и как-то нарочито бессмысленно, особенно на почве победившего социализма. Казалось бы, какие буржуа тут вообще могут быть? Однако могут быть, потому что «оттепель», потому что Фелинни и французы так снимают, а нам тоже хочется, и потому что форма наконец-то взяла вверх над содержанием и теперь можно показывать ездящие трамваи 10 минут и зрители будут ликовать от новаторства и глубокомысленности.

В самом деле, фильм показывает ничем не примечательный быт интеллигентов, которые маются от тоски и безысходности. И хотя таких интеллигентов, от силы, 5%, и народ живёт другими проблемами и чаяниями, в целом фильм относится к разряду классических и превозносится достаточно многими. Я думаю, благодаря любимым актерам и ностальгии по той Москве (и трамваям, в частности).

Основная проблема этого фильма: он заражает скукой своих персонажей и затем не может её развеять, всё больше загоняя зрителя в сон, продолжая задавать и задавать многочисленные вопросы, которые повисают в воздухе и падают каплями дождя при окончании фильма, не оставляя ни поводов для раздумий, ни каких-либо определенных впечатлений.

Есть ли на самом деле в этом фильме некий смысл, помимо буквалистского отражения того самого поколения шестидесятников, их мятущихся душ и одиночества? Не знаю. Поэтому, при всём уважении к шестидесятникам:

2,5 из 10

Не хочется писать некрологи и тексты, которые словно бы вслед тем, кто ушел… Но и не писать нельзя, ведь уходят те, кто создавал время, был его барометром, мерилом, индикатором — можно подобрать много определений, но суть их едина — по ним мы сверяли себя, свои отношения со временем и свое место в эпохе.

Марлен Хуциев — выразитель «оттепельного» настроения, но такие рамки для него, пожалуй, слишком тесны и плоски. Он автор, нащупавший время — его пульсацию, его одновременную скоротечность и бесконечность, взаимоотношения прошлого с настоящим и будущим. Он выражал оттепель, но не замыкался на ней, каждым своим следующим фильмом отвечая на собственные предыдущие иллюзии. Для многих его картина «Июльский дождь» (1966) обозначила конец прекрасной эпохи и ответом на «Заставу Ильича» (1964). Казалось бы, разница всего в два года еще не давала почувствовать радикальных перемен в настроении, но художественное зрение режиссера было настолько зорким, что он увидел опустошенность своего поколения еще до того, как оно наступило.

Фильм-переживание, фильм-наблюдение, он словно бы подглядывает все время за героиней и переменами ее настроения. Камера выхватывает ее из московской толпы и ведет непрерывно, и кажется, вместе с камерой и ты начинаешь заглядывать в ее лицо так пристально, что вынуждаешь ее оглянуться. Разорванные и словно бы не связанные между собой эпизоды ее жизни, ведут — это как отражение дискретности нашей жизни вообще, где ты всегда сам по себе, как остров, который вроде бы и тянется к материку, но до конца примкнуть ему никогда уже не сможет.

Сквозь линзы очков темные глаза Марлена Хуциева казались еще больше, казалось, он видит ими больше других, может, поэтому он и снимал не так много — слишком ценно подлинное высказывание, слишком много сил и времени оно требует от художника. Может, поэтому нам было чуть легче в этом стремительном потоке времен, что он, понимающий его ход, жил, думал… Пусть тихо, пусть немногословно или вовсе молча. Или именно поэтому и воспринимается его уход так тяжело, что он умел «домолчаться» до наших сердец, достучаться до них тишиной.

В русской культуре искусство всегда важнее философии или политики, потому что оно и есть философия и политика. Оно создает общество, время, оно ставит вопросы о человеке, о его месте в истории, оно отвечает на вызовы времени. Поэтому художник, писатель, артист, режиссер всегда в оппозиции, если и не к власти или политике, то к человеку, потому что в какой-то степени он за него отвечает. Он находится и в оппозиции к самому себе и современникам. Таким был Марлен Хуциев, имя которого так привычно связывают с «оттепелью», но которое на самом деле, связано со всей отечественной культурой ХХ века. Он сам по себе был прекрасной эпохой, ушедшей вместе с ним навсегда…

Быстро чередующиеся лица людей, которые мы привыкли видеть обрамленными в изысканные рамы и висящими на стенах в музее сменяет «плывущая» по Петровке толпа. Оперу «Кармен» Бизе сменяет голос комментатора. Так и в жизни — один «кадр» за другим — проносятся мимо нас люди и события, заполняя все вокруг мнимой суетой.

Главная героиня — Лена, спеша куда-то, потихоньку поглядывает прямо на вас, будто знает о вашем пусть и незримом присутствии рядом с ней, в этой многолюдной толпе.

Вместе с внезапным июльским дождем в размеренную жизнь Лены врывается Женя — простой парень, одолживший ей свою куртку во время ливня. Их встрече похоже больше не суждено состояться — все растворится в голосах, в разговорах обо всем и ни о чем на противоположных концах телефонного провода.

И то ли из-за него, то ли нет, но все как-то внезапно начинает меняться… И вот уже такой казалось бы родной и близкий человек все сильнее удаляется, все меньше понимает, неотступно превращается в чужого.

Моментами кажется, что героиня точно знает чего хочет, но чем дальше, тем отчетливее понимаешь — она потерялась, заблудилась среди мокрых улиц, песен под гитару, шумных встреч в переполненной людьми квартире… Лишь иногда она тихо на ухо просит: «Давай куда-нибудь уедем!» Но, видимо, расстояние между людьми гораздо больше, чем казалось, если их не может спасти даже море.

8 из 10

Приближение к тридцатилетнему порогу — особый период в жизни человека. В уголках глаз появляются жесткие морщинки, молодость уходит все дальше от юности и все ближе подходит к зрелости. Родительское воспитание, сформировавшиеся ценности, вкусы и предпочтения остаются в душе, но накапливаемая мудрость незаметно меняет взгляды на жизнь, корректирует их и подправляет. Грустно, если взросление приносит разочарование в чем- или ком-либо, но так ли плохо видеть всю картину, а не одну ее часть? Люди склонны многое делать по привычке или потому что так принято, но значит ли это, что и сердце должно говорить по команде? А голос его громкий, настойчивый и решительный. Тридцать — это серьезная отметка, и оглядываясь назад, хочется увидеть там нечто более значительное, чем труд, отношения и досуг по плану. В тридцать становятся важны не слова, а интонация, не сам поступок, а его своевременность, не банальность, а чуткость.

Как тонко мыслящая натура, Марлен Хуциев придает большое значение нюансам, форме, антуражу. Его Москва — все такой же шумный, вечно суетливый город, переполненный людьми, каковой ее принято считать, но это уже не та беззаботная столица, воспетая Георгием Данелией. Героиню «Июльского дождя» не назовешь наивной идеалисткой, это повзрослевшая дочь своего отечества, которая, отчасти и против своей воли, учится воспринимать жизнь уже без подростковых грез. Быт Лены с некоторой натяжкой можно признать благополучным, да и она сама — симпатичная, умная девушка, составившая достойную пару перспективному сотруднику НИИ. У обаятельных молодых людей впереди будущее, оно рисуется совершенно безоблачным — чего стоит только компания неунывающих друзей! Но перемены, вторгшиеся в жизнь молодой женщины с внезапностью ливня, не спрашивают разрешения или благословения. Достаточно случайного жеста, например благородства незнакомого мужчины, пожертвовавшего куртку, дабы добежать до дома, как накопленный багаж начинает преобразовываться в пережитки прошлого.

Нас с детства учат, не пускать в душу злость, ненависть или зависть, но разрушительное влияние разочарования непозволительно часто проходит мимо наставлений. Хуциев снял картину о естественном течении жизни, которое само подкидывает человеку поводы с грустью всматриваться в знакомые черты, и тем болезненнее такие ощущения. Лена и Володя лишь на первый взгляд идеальная пара, а на самом деле импозантный жених — слабохарактерный человек, у которого не находится даже нужных слов на похоронах несостоявшегося тестя. Характерно, что в минуту тяжелой грусти женщина философски изрекает короткую фразу: «Это жизнь». Да, всего-навсего, но сказать легче, чем пережить. Сильная натура не дает воли разочарованию, но не замечает пристальности, с которой она теперь смотрит на старых знакомых. Лена ни единым жестом не выдает изменившийся характер. Она переживает крушение личных иллюзий, но гораздо более явно обретает себя, как самостоятельную личность. Иной раз, впрочем, ей хочется быть хрупкой и доверчивой, и то, как Хуциев обыгрывает эти желания — заслуживает восхищения. Всего лишь несколько телефонных звонков того самого «курточного» благодетеля, все чаще — нелепых и неуместных, а как же чутко они влияют на твердеющий характер. В коротких диалогах Лены и Жени больше жизни, чем в ворохе умнейших научных работ социологического значения. Эти беседы ни к чему не ведут, ни к чему не обязывают, но счастье от зарождающегося взаимопонимания не нуждается в измерении.

Разумеется, как утонченно-естественная зарисовка из жизни, «Июльский дождь» обзавелся соответствующим авторским музыкальным сопровождением. Исполнивший свою дебютную роль Юрий Визбор отыграл по сути самого себя — человека-маяка своей эпохи. Мужчина-хамелеон, фронтовик-ловелас, балагур-философ — он такой же неоднозначный, как сухая послевоенная статистика. Великая победа не стерла миллионов потерянных жизней и еще больших миллионов покалеченных душ. И то, что как минимум один ветеран научился выражать незатухающую боль в песенной форме — маленькое чудо. Душа компании Алик словно ироничный привратник на пути Лены к новой, более осмысленной жизни. Он не берет мзду, не требует повышенного внимания, но языком метафор и бардовским слогом способен очень точно выразить всю сложность ментальных перемен. «Куда ж мы уходим, когда над землею бушует весна?» — поет Визбор, и не ждет немедленного ответа. Люди лишь с большим трудом способны разглядеть конечную точку маршрута, и если в долгой дороге найдется хороший сопровождающий, то грозы в душе стихнут сами собой.

По огромному количеству параметров Хуциев снял уникальное кино. С полным правом его можно признать самым несоветским из «шестидесятников». Чего стоит только начальные кадры с картиной «Святое семейство». Сочетание их с традиционной сводкой новостей и неожиданным ливнем обеспечивает оправданность долгих размышлений об истинной природе вещей. «Июльский дождь» эклектично невесомая картина, подобная перелетам бабочки с цветка на цветок. Вроде бы — ничего особенного, а и глаз оторвать не можешь, и все время задумываешься о том, что раньше не волновало. Как устроена жизнь, почему она не поддается правилам? Режиссер не вкладывает ответы ни в уста Лены, ни в чьи-либо еще. Грузинскому мастеру, думается, гораздо приятнее, когда каждый зритель приходит к самостоятельным выводам, к которым он, Хуциев, лишь слегка подталкивает. Неуловимо быстро истекающий хронометраж выгодно отличает «Дождь» от вышедших в те же годы картин Антониони, а про исключительно родной советский дух — лишний раз и говорить не стоит. Картина очень быстро завоевывает статус естественной и гармонично развивающейся. Возможность увидеть жизнь глазами уже не девушки, но женщины, почувствовать запах высвобождающейся от идеологических оков страны с годами может стать еще ценнее.

Перфекционизм, безусловно, хорошее качество, особенно если его обладатель не склонен впадать в крайности. Педантичное стремление Хуциева обеспечить каждый кадр экзистенциальной глубиной дарит картине прекрасный образовательный статус. «Июльский дождь» учит ценить и принимать жизнь, находить в ней место, где будет комфортно, и откуда не захочется уходить по наивным поводам. Тихая героиня своего времени в обаятельном исполнении Евгении Ураловой пережила невероятно насыщенную осень, но не нашла поводов для сожаления. И этому полезно научиться в любом возрасте. Мудрость приходит к каждому из нас, достаточно лишь раз раскрыть ей объятия. За это удивительно гармоничное чувство не жаль всех пережитых разочарований, потому что хорошего человека они только сделают сильнее. Ради всех, кто дорог, кто нужен, но прежде всего — ради себя.

сколько раз слышал от киноведов про этот фильм, но все не решался посмотреть. А тут, наконец, вдруг решился. Разочарование. Вот не могу понять, за что киноведы и киноманы такое кино любят. Хотя, наверное, могу понять - за все то, что мне в нем не понравилось: за долгие панорамные планы, которые не имеют отношения к сюжету, а создают атмосферу города, за заунывные пустые разговоры ни о чем, тоскливые вечеринки, где Визбор поет под гитару, за чопорную и теперь уже совершенно фальшиво смотрящуюся 60-ческую романтику, в которой поход, шашлыки, лес, гитара - не обстоятельства, а события, и кроме как шашлыков и гитары, ничего и не покажут. Ну хорошо, покажут, как герой Белявского искупался в осенней холодной речке, если кому-то от этого станет легче.

Короче, очевидно тут влияние неореализма, новой волны и поэтического реализма, но выглядит эта стилистика тут чужеродной почему-то (ну, мне так показалось). Даже нет - не чужеродной, просто повествование монотонное и нудное, как перемещение улитки из ниоткуда в никуда. Годар бы сделал ритмические перебивки, разрушил бы эту монотонность, но Хуциев все же не Годар.

В общем, осталось от фильма неприятное послевкусие, на целый день сохранилось.

Могу допустить, что кому-то такое меланхолическое настроение может оказаться созвучно, но все же, определенно, кино устарело. Странное дело, 'Печки-Лавочки' почти не устарели, это смешно, живо, динамично, 'Звонят - откройте дверь' тоже очень интересно смотреть, а вот эту картину хочется забыть и не вспоминать никогда. Мертвячина. Тоска, отрада театроведа. И ничего кроме.

Марлен Хуциев — один из моих любимых русских режиссеров. Наверное, только он умеет так показать время молодости, улицы Москвы, жизнь советской интеллигенции 60-х.

«Июльский дождь» — фильм о том периоде в жизни, когда человек понимает, что пора избавиться от лишнего шума вокруг, понять, кто тебе по-настоящему близок.

Мы видим эволюцию мира главной героини: она как будто открывает глубину в себе, уходя от внешнего к внутреннему. Если начало фильма заполнено шумными вечеринками, на которых слушают джаз и ведут интеллектуальные беседы, то со временем становится все больше тишины, исходящей непосредственно от главной героини. Не смотря на то, что в начале фильма Лена еще наслаждается шумными вечеринками, в ней уже живет тоска по настоящей близости, желание побыть со своим мужчиной вдвоем, уехать куда-нибудь, где не будет никого больше.

Лена обретает желанную близость, но не там, где ее ожидала. Она находит ее на другом конце телефонного провода. Загадочный Женя, словно внутренний голос, поддерживает ее в трудные моменты жизни, а иногда просто интересуется, как прошел день, что, зачастую, не менее важно.

Красивый, искренний, душевный фильм.

Сначала о том, что не понравилось. Безумно раздражала главная героиня. Я понимаю головой, что ничего ужасного в ней нет, что неприятие моё чисто бытовое, не имеющее никакого отношения к эстетике и идее фильма, но на уровне личного общения она меня безумно напрягала, что, к сожалению, сильно мешало наслаждаться фильмом.

Но само по себе кино, безусловно, заслуживает внимания. Во-первых, необычен сюжет. Все мы привыкли к историям любви, которые, если и не заканчиваются свадьбой, то, по крайней мере, повествуют о людях, которые из чужих неожиданно стали близкими, и в перспективе у них всё будет хорошо. А это фильм об угасании любви. Кино начинается любовной идиллией, и мы видим, как Лена всё больше разочаровывается в своём любимом. Под маской супермена («ну почему ты такой здоровый, должно же у человека что-то болеть») она видит пустоту. И это вовсе не история о зарождении чувства к Жене. Женя ей необходим, но он не существует. Он только голос на другом конце телефонного провода. Этакое интернет-общение в доинтернетную эру.

С другой стороны, сюжета в фильме как бы и нет. Это просто бытовая зарисовка. Будни. « В понедельник я поздно на работе, во вторник мы с Юлькой идём в бассейн, в среду собрание, в четверг мы с тобой идём в театр. Вот и вся неделя». Обычный фон для жизненных драм. И это действительно гениальное режиссёрское решение. Потому что этот нехитрый сюжет становится фоном для фотографии эпохи и поколения, во всяком случае, значительной их части. Не знаю, рассчитывал ли на это режиссёр, но по фильму может писать учебник этнографии 60-х годов. Трансляции спектаклей по радио, дискуссии в газетах на тему «кого считать интеллигентным человеком». Трогательный ушедший быт. Квартиры, где всегда чей-то день рождения, где уже не юные, но ещё молодые люди танцуют твист, поют под гитару, говорят об интригах институтского масштаба, спорят о науке. Люди. Способные на настоящее творчество, и люди, способные только на кухонную сплетню. Подковёрные интриги, дружба, любовь (счастливая и несчастна) на фоне фоне Москвы 60-х, втиснутые в график рабочих недель.

Но самая главная удача, кульминация фильма — это самый его финал. Встреча ветеранов у Большого театра в день Победы. Камера, скользящая по лицам непривычно молодых ветеранов: Алика, Володиного научрука; по лицам Лены и её ровесников. Эта встреча абсолютно не нужна с точки зрения событийного сюжета, но эмоционально — именно в ней самый смак фильма.