Рецензии

Если арт-хаус - значит будет удивлять всеми возможными и невозможными способами, лишь бы не быть похожим на других. Думаю, именно такое ожидают увидеть перед просмотром любого 'некомформистского' кино. Но второй фильм Джармуша делает совершенно обратное и скорее не удивляет, а успокаивает (по крайней мере, тех, кто искал артхаусное кино).

Весь фильм - это несколько дней из жизни ничем не примечательных людей. И все нелепости разговоров и неуклюжесть ситуаций, в отличие от первого фильма Джармуша, были умело переданы. Если первые минут двадцать еще чего-то ждешь от высокого и развязного венгра, вечно где-то пропадающего, или от его кузины, которая неясно на какие деньги покупает 'ТВ ужин' (и никто ничего не объяснит!), то потом до тебя доходит, что никаких внезапных разгадок или второго дна за этим не стоит. Перед нами пара друзей, которых можно увидеть на втором плане любого фильма; внезапная потасовка за покером, которая, в отличие от каждого второго фильма, где есть потасовки из-за покера (вау), не только не ведет к расправе, но даже ни разу больше не упоминается; и, одно из самых запоминающихся, постоянная неловкость молчаний в разговорах, которую всеми способами пытаются прервать, лишь бы чем-нибудь заняться.

Кроме прочего, в фильме есть очень медитативные сцены, в которых камера отдаляется от героев, напоминая, что мы вообще-то все еще смотрим фильм и можем посмотреть на персонажей свысока, хотя сделать какие-то глубокие выводы о них практически невозможно. И напоминают эти сцены 'Фарго' Коэнов (а местами даже 'Груз 200' Балабанова, хотя, в этом случае, всего лишь визуально). И не зря, ведь именно у Коэнов небрежность и неловкость, постоянно встречающиеся в жизни, так мастерски вставлены в нереальность кино. Но и именно поэтому 'Более странно, чем в раю' намного киношнее (в плане погружения), ведь получить некоторое удовольствие от этого фильма, как и от французской новой волны, можно только после достаточного количества просмотров более привычного кино.

Наверно, чтобы действительно насладиться этим фильмом, вы должны собраться группой друзей где-то в 80х и пойти в какой-нибудь подвальный американский кинотеатр. Тогда не так будут бросаться в глаза ненужная затянутость и не к месту подобранная игра актеров. Ведь когда кино выходит на улицы, от зрителя требуется примерно то же самое.

Джармуш — всегда был мастером деталей.

Не скажу, что видел много его фильмов, но есть общая тенденция.

Мне кажется, что этот фильм довольно показателен именно в этом плане.

Начнём с того, что в любом искусстве есть форма и содержание. Джармуш создаёт форму, свою, неповторимую форму. Она у него выражается через эстетизацию деталей быта, которые сразу бросаются в глаза. Сценарий может быть простейшим, только детали могут рассказать тебе больше о герое, чем непосредственно сам герой.

Что произошло в этом кино?

СЦЕНАРИЙ сделан по такому принципу. Он создал отличную историю, построенную на деталях, которые выражают персонажа, но в простых диалогах зритель получает подветрждение. Это нечто в духе поп-арта, когда такие как Уорхол делали акцент на деталях, которые их окружают и создавали свои формы. Они могли изобразить банку, Мерилин Монро и так далее, а это имело право быть на поприще искусства.

Уорхол в живописи, это как Джармуш в кинематографе.

ВИЗУАЛЬНЫЙ ряд у него составляющая формы. Это даже важнее, чем сценарий. Естественно, всё выглядит даже лучше, чем просто хорошо. Можно представить Французскую новую волну, которая снимала на всё, что только можно было снимать и всех, которых можно было снимать. Заметно, что он сильно вдохновлялся её авторами.

Его картинка даёт информацию, которая необходима для понимания сути. Было много красивых кадров, чистых и наполненных. Конечно, чёрно - белый формат добавляет особого шарма.

Самое простое, что здесь заметил, то это однозначно АКТЁРСКАЯ игра. Здесь просто нечего играть, а в этом есть своя эстетика. Люди ведут себя непринужденно, они простые и служат частью общей концепции. Он показывает их с бытовой точки зрения. Человек просто не может быть неестественным в таком положении.

КИНО в целом довольно необычное. Обязательно заслуживает внимания.

Мне кажется, что фильмы Джармуша это плевок в лицо привычного нам киниматографа, издевка и ирония над всеми его правилами. Наверное, поэтому многие считают его фильмы скучными. Потому что они похожи на настоящую жизнь, с ее рутиной, обыденностью и цикличностью. Потому что диалоги в них не безумно захватывающи, а в событиях нет ничего из серии «как в кино!». И я думаю, что многим комментаторам пора завязывать с пуристскими высказываниями в адрес людей, не оценивших любое из творений Джармуша, типа «ну да, не понял, потому что не дорос, глупый среднестатистический зритель». А то это как заставлять ребенка, выросшего на гамбургерах, есть брокколи.

Это вторая картина, тогда юного Джармуша, а вы посмотрите насколько он отрицает кинематографический конформизм, как хорошо понимает, что он хочет показать зрителю.

Немного о том, что позабавило меня в фильме. Во первых Вилли, готовый забыть о своих корнях, генах, языке, во имя своего становления настоящим Американцем. Мы здесь в Америке едим теле-ужин, шляпу снимаем только перед сном, и вот тебе это платье, кузина, хоть будешь похожа на местных. Ну прямо иллюстрация того самого американского “melting pot”. А с другой стороны мы видим Венгерскую бабушку, готовящую гуляш и отказывающуюся говорить на английском. Из крайности в крайность, как говорится.

Кадры очень длинные и непредсказуемые. Но не из-за супер-экшина, когда мы не понимаем, что же сейчас будет, а скорее потому, что мы не знаем, решит ли режиссер резко завершить этот кадр, или растянет его на пару минут. Особенно меня порадовала сцена из кинотеатра. Прелесть просто.

«You know, it’s funny. You come to someplace new and everything looks just the same”- наверное моя любимая фраза из этого фильма. Мы в последнее время как-то слишком идеализировали идею о том, что путешествия- лучший способ измениться, взглянуть на мир по новому, пересмотреть ценности. А по сути то, как написал Нил Гейман: «куда бы мы не ехали мы берем с собой себя». Так же и с нашими главными героями.

Я думаю, что мы часто стоим перед выбором, смотрим ли мы кино, чтобы сбежать и абстрагироваться от реальности, или чтобы лучше ее понимать и принимать? В фильмах Джармуша редко можно встретить яркие, крупные события в жизни персонажей. Все строится на мелочах жизни, которым мы, зачастую, уделяем так мало внимания.

Мне понравился этот фильм. Он вряд ли станет моим любимым фильмом этого режиссера, потому, что я считаю, что в его более поздних картинах все его намерения и попытки намного более удачны, за что стоит поблагодарить его опыт и настойчивость в своих исканиях.

Сегодня хотелось бы поделиться своими впечатлениями и мыслями после просмотра работы одного из моих самых любимых режиссёров Джима Ждармуша. Признаться, это моя первая рецензия, а фильм достаточно сложный и неоднозначный, однако я постараюсь вас не разочаровать.

Скажу сразу, что ещё до начала просмотра меня привлекли 2 вещи: то, что фильм достаточно старый (отснят в далеком 1984) и, конечно же, неподражаемый Джон Лури в главной роли, который, к слову сказать, радует нас во многих картинах Джармуша, став, не побоюсь этого слова, его визитной карточкой.

А теперь о самом фильме… Порочный Манхэттен 80-х годов, в котором живут двое молодых тунеядцев Вилли и Эдди, паразитирующие на доверчивых игроках в карты. Их жизнь монотонна, безлика и лишена всякого смысла. Даже риск и азарт игры на деньги не скрашивает их существования. Но все меняется, когда к Вилли приезжает его кузина Ева из Венгрии.

По ходу фильмы мне бросилась в глаза перемена в характере и поведении двух друзей-негодяев. Но это видно не из из манеры держаться или разговаривать, вовсе нет! Внешне они остались теми же. Их выдают поступки. Именно через поступки, через действия и внутреннее побуждение режиссёр намекает на моральное преображение героев. Но это выполнено очень тонко и ненавязчиво, что, признаться, подкупает. Вот оказывается как действует на мужчин женское обаяние.

Сама манера повествования типична для Джармуша — небольшие, но очень по Чеховски лаконичные зарисовки жизни, емкие, порой сумбурные диалоги, через которые очень хорошо видны все переживания и настроения героев.

Ещё одна важная черта этой картины — протест. Он тут во всем. Протестом буквально пронизаны стремления и характер героев… он проявляется против обыденности, против всего стабильного, постоянного. Нет, обычная жизнь не для этих ребят. Все или ничего! Ол ин! Удивляет то, что дух авантюризма, которым пропитана картина гармонично уживается с неспешным или даже можно сказать медитативным повествованием. Кстати эта черта характерна для большинства работ Джармуша

В заключение скажу, что кино не для всех. Оно не из разряда на один раз или на несколько! Оно другое ! И этим в а сказано. Перед просмотром лучше как следует настроиться и, уверяю вас, равнодушными вы останетесь наврятли.

Спасибо Вселенной за невероятную случайность, в следствие которой мы находим то, что находит отклик в нас…

9 из 10

Сколько режиссеров в наше время снимают кино, пытаясь передать максимально оригинальную трёхактную историю со всеми приёмами, которым они научились в своих альма-матер? Да практически все.

Но не Джим Джармуш. Для кино 80-х годов лента «Более странно, чем в раю» стала настоящим холодным душем, поразив критиков своей смелостью и неортодоксальностью.


Здесь, как и во всех ранних работах чешского иммигранта, нет основной проблемы, присущей драмам в общем понимании этого слова. Даже фильм «Вне закона», снятый двумя годами позднее, имел четко обозначенную проблему героев и их движение и з точки А в точку Б: «Парни несправедливо попали в тюрьму — Парни бегут из тюрьмы». Что же касается «Более странно, чем в раю», то Джармуш подошел сценария, задавшись следующим вопросом: как иначе сделать историю жизненной, если не показать ее повседневной, состоящей из обычной жизни обычных людей, прагматично и без прикрас?

И это у него получилось. Ощущение присутствия, которое так хотел создать автор, удалось передать благодаря размеренному развитию событий, долгим паузам в диалогах и неподвижной камере в бытовых сценах. Обилие ситуаций, не имеющих в себе смысловой нагрузки и не помогающих развитию персонажей в любом другом фильме бы были якорем и объектом монтажа. Однако, здесь они гармонично вписываются в рутинную жизнь главных героев Вилли, Эдди и Евы.

Так и зарождался стиль Джима Джармуша - диалоги, умиротворение и жизненные персонажи, которых хочется слушать и слушать.

Жили-были в своём немудрёном раю Вилли с Эдди и другого не знали, что примечательно — и знать не хотели, в общем-то. И тут появилась Ева (Эва), а по сути — Змей-искуситель. Вот здесь эпизод с платьем отмечу. Но яблоком познания оказалось не платье, а отказ от него. Для «райчан». Большое яблоко — Нью-Йорк, а от него, от рая, отказываются — как после этого жить в раю?! Через год взошли посеянные сомнения.

А дальше, с невероятной лёгкостью и просто по форме, герои своими поисками нового рая подводят зрителя к мысли, что рай или ад — понятия глубоко внутренние и никакого отношения к окружающему интерьеру или общепринятому мнению не имеют. И потому в финале герои расходятся, каждый в свои поиски.

Фильм очень целостный, всё на своём месте и его общая органичность не даёт ни на чём споткнуться.

П. С. История об изгнании из рая состоит из символов. Моё понимание смысла яблока с дерева познания? Это общественное, общепринятое мнение, возникающее при наличии более одного индивидуума. Оно ограничивает, как минимум, личную свободу. Помните, как в той истории, мы — нагие? Это и было первым общественным мнением.

Картина рассказывает о людях, потерявших интерес к жизни. Тоска в сердцах сопровождает их всюду: в Нью-Йорке, Кливленде или Флориде. Где бы они ни были, что бы ни делали, им всё безразлично, их окутывает меланхолия. Попытки преобразить жизнь с помощью смены местоположения не заканчиваются успехом, потому что такие люди чувствуют себя чужими везде, даже в Раю, особенно в Раю. Герои не замечают никаких перемен, они просто существуют, но отнюдь не живут. Переезжая на новое место, они удивлённо говорят «как будто не переезжали». Они не потерялись среди городов, они потеряли себя и вместе с этим потеряли смысл существования.

Каждый кадр, каждый взгляд и каждое слово всецело передают основную идею фильма: человек никогда не найдёт место, где ему будет хорошо, пока не найдёт себя.

Всё в этом фильме гармонично и атмосферно, в лучших традициях Джармуша. Настроение, игра актёров, музыка — всё идеально дополняет друг друга, создавая совершенную картину, которая погружает зрителя в свою меланхолию.

9 из 10

Бесконечная череда статичных планов. Непритязательные декорации. Тёмное кофе пролитое на белую скатерть как единственный возможный взгляд на мир. Мир этот уже давно пережил расцвет, упадок, ничего нового не вырисовывается — даже воздух в нём застыл вакуумом. Где-то между раем и адом, только не чистилище.

Джармушу выпало смотреть на мир особой оптикой: там, где любой нормальный человек со всей свойственной нормальному человеку логикой пройдёт, не заостряя взгляд, — он вглядывается. Что можно высмотреть в однокомнатной комнате главного героя, давно не знавшей уборки? По сути, ничего. Но когда всё внешнее действие высосано, только и остается вчитываться в немногочисленные предметы интерьера. Что-то вроде бытовой магии Одзу — но пока великий японец вытаскивал из внешней статики проявления внутренней динамики и развития всей нации, её великих традиций, у Джармуша герои не имеют ни славного прошлого, ни обстоятельного настоящего, ни очертаний будущего. Те всего лишь заблудшие странники. Или мертвецы.

Герой Деппа двигался куда-то, не подозревая, что жизнь его давно перестала струиться по венам, жизнь псу-самураю заменил кодекс Бусидо и служение хозяину, чисто функциональное существование, однако даже им выпала удача (сомнительная) осмысленности, когда у местных героев она тускнеет чем больше, тем сильнее счетчик спидометра набирает в пробеге. Что «Мертвец», что «Пёс-призрак» в разных степенях обращены к прошлому. Из него, думается, черпал витальную силу и сам Джармуш.

Америка «Мертвеца», ещё не до конца ставшая на индустриальные рейсы, по-настоящему дика. Рожденная в грязных окровавленных руках, ничего в ней не предполагает рождения привлекательного мифа. Впрочем, сплошь из них она и состоит. Джармуш же снимает с неё налёт и обнаруживает… Америку образца «Более странно, чем в раю». Этот малоприятный однообразный клубок. И этот клубок ассимилирует, выводя к пустоши. Всплеск жизни у главного героя приходится ровно на момент приезда своей кузины из Венгрии. Он — тоже венгр — настолько обтесался в Америке, настолько в кровь к ней пристал, не понимая, что, возможно, жизнь его пришлась на самый бестолковый её период: прошлое — лишь один миф, настоящие свершения ещё не замаячили на горизонте. Приезд такой настоящей, такой живой кузины снимает оторопь — но вскоре и её взгляды проходят процесс ассимилирования.

Только взгляд в сторону, к другим, в чужое прошлое, что недоступно столь эгоцентричной Америке, устремленной в свою не прославленную историю, способно вывести у Джармуша из отчаянного тупика. «Вне закона» заканчивался тем, что итальянец, герой Бениньо, находил себе пристанище и любовь, герои-американцы Лури и Уэйтса вынуждены продолжить путь и разойтись на перекрестке. Кто знает, куда выведет их история. А пока даже вылет по рейсу «Рай» не предполагает успокоения.

Есть музыкальные композиции, которые я слушаю довольно давно и буду слушать ещё много лет. Это вечные песни. Есть живописные полотна, которые раз полюбив, уже не смогу разлюбить. Есть фильмы… вечные фильмы для меня. Один из них — «Stranger Than Paradise».

Знакомство с Джимом Джармушем началось для меня с «Мертвеца». В то время я посмотрела его из-за Джонни Деппа. И неделю ходила под впечатлением от необычного фильма. Где-то в центре неспешного повествования мне показалось, что я близка к постижению истины, вот-вот раскрою тайну фильма и мироздания. Описать словами ощущения от просмотра у меня не получалось. Возможно, получится сейчас. Но проявят ли себя те же ощущения?

Когда я включила «Чужероднее рая» (позвольте мне сумасбродство называть фильм так, как он должен бы называться в переводе) и посмотрела первые полчаса, я перемотала на начало. Я сделала это, чтобы ещё раз насладиться этими тридцатью минутами, настолько это было великолепно. Я могла посмотреть его ещё два-три раза кряду — если не пора было ложиться спать.

Случаются в нашей жизни такие фильмы, что хоть плачь и рыдай — лучше не получится объяснить, ПОЧЕМУ ты их любишь. Просто любишь и всё. Проанализировать и разложить на молекулы не удаётся. В киноленте каким-то чудесным образом складывается всё, что ты любишь: музыка, камера, герои, диалоги, картинка, идеи, подтекст и то авторское, что читается между строк. Всё это находит отклик в твоей душе, и ты больше не можешь оставаться равнодушным.

Что сказать об этом фильме? Пересказывать сюжет бессмысленно, потому что важен не сюжет. А что же важно? Ну, например:

Screamin` Jay Hawkins — I Put a Spell on You

Это главная песня фильма. Она одна. Да чёрт с ним, даже если не одна, но я слышала только её и ничего кроме. Ей открывается история в чёрно-белых тонах. Девушка идёт с магнитофоном по городу и играет эта мелодия. И всё. Какое отношение имеет песня к фильму? Да никакое, кроме того, что она в нём есть. Она нравится главной героине Еве и раздражает её брата Вилли. И этого достаточно, всё просто. «Всё просто» — я смотрю на девушку в кадре и понимаю: это я.

Милые мизансцены

Забавные диалоги, не отличающиеся красноречием. «Телеужин», сигареты и ворованная в супермаркете еда. Ева с её «Он достаёт меня», магнитофоном, ненавистью к платьям и взъерошенными волосами. Сцена игры в карты. Индустриальные пейзажи. Ноги в кедах на приборной панели авто. Венгерская тётя в Кливленде, ревность друзей к Еве и приключение во Флориде. Всё это обычная жизнь, такая близкая, родная. Удивительно, что она родная для меня, никогда не жившей в Америке. Универсальная история универсальных людей.

Грустная ирония

Джармуш водит своих героев по заколдованному кругу: где бы они ни оказались, это похоже на их прежнюю жизнь. С переменой мест ничего не меняется просто потому, что не меняются сами герои. Они пусты внутри и их окружает пустота снаружи. В фильме Джармуша может ничего не происходить, персонажи сидят и молча курят. Скучно? Может быть, но не для меня.

Уютная бесприютность

Вся критика пишет об отсутствии коммуникации между героями Джармуша, но я так не считаю. Для меня это скорее свидетельствует о ненужности коммуникации. Болтливые люди тяготятся молчанием. Для них молчать неловко. Молчание же в «Чужероднее рая» уместно. Оно не неловкое, оно необходимое.

Все мы такие сейчас. В поисках своего рая. Если мы его ищем, значит, мы забыли, что рай и ад внутри нас. «Если дом внутри, всё равно, где ночевать».

Жанр: трагикомедия

Бывают ли комедии злыми? Я не воспринимаю «Stranger Than Paradise», как безысходный, зло высмеивающий, пародирующий фильм. Для меня он добро-грустный, грустно-ироничный, жизненный (потому что показывает обычный slice of life), медитативный, и он обо мне.

Возможно, когда я была на несколько лет моложе, фильм воспринимался гораздо острее. Но всё равно я надеюсь, что его серый блеск не потускнеет для меня за будущие годы. Пусть переродится и станет просто китчем, но будет по-прежнему мной любим.

10 из 10

People are strange when you`re a stranger
Faces look ugly when you`re alone
Women seem wicked when you`re unwanted
Streets are uneven when you`re down

-А куда нам девать себя вечером? — воскликнула Дэзи. — И завтра, и послезавтра, и в ближайшие тридцать лет? Фрэнсис Скотт Фицджеральд «Великий Гэтсби»

Заберите меня отсюда! Все, что угодно, только не жить так! Джармуш облек в черно-белую обыденность то, чего я боюсь больше всего в жизни — бескрайнюю, беспредельную, обезвоживающую рутину. Герои картины — пустые банки из-под орешков, гоняемые сухим американским ветром. Выброшенные на помойку белоснежные старомодные платья. Они ничего не хотят и ничего не делают. Они едят, спят, пялятся в телевизор и ставят на лошадей. Они едут во Флориду, чтобы развеяться и развеиваются по ветру безликой пылью, ничего не значащей в этой жизни. Они… да они и не живут, и мы не живем эти девяносто минут. Или именно так мы и живем?

«А вообще, конечно, здесь тоска»,- говорит Ева. И это единственные ее слова, полные жизни. Тоска, да еще какая. Сквозящая в каждом ленивом слове, в каждом блеклом жесте, в недвижимых лицах и одинаковых трассах. Вопреки Керуаку и его братии, в дороге, оказывается, может быть совсем не весело и уж точно не свободно. Ради чего все это? Все равно в конечном итоге мы все вернемся в свой личный Будапешт, сгнием в комнате безликого мотеля. Ну или откуда и куда мы там бежали от скуки?