Рецензии

Величайший фильм за всю историю кино, один из лучших фильмов гения кинематографа Антониони — все эти эпитеты, прочитанные мной в различных издательствах и услышанные из уст любимых мною режиссеров заставили меня выйти из потока современного кинематографа и оглянуться на шедевры мирового кино. После просмотра фильма, пребывая в восторге от увиденного и чувственного удивляюсь, где же сейчас подобное кино? Кино, которое настолько тонко, точно и главное всеобъемлюще рассказало о чувствах мужчины и женщины, об их взглядах и поведении, о стилистике того времени, передало через экран кажется даже запах духов героев.

Поначалу казалось повествование слишком затянутым и думалось, что нужно более пристально вглядываться в детали и начинать серьезнее анализировать весь символизм моментов, сильнее самому раскручивать внутренний ритм картины, но вдруг к середине фильма чувства просто захлестнули и героев и меня, как зрителя, все моменты, которые раньше были непонятыми и казались пустыми приобрели значительный вес — мозаика вдруг сложилась в потрясающую глубокую картину с захватывающим чувственным сюжетом. Открылись все уголки характеров, все мысли и ожидания героев. Причем все это многообразие в лишь тонкой улыбке, в случайном взгляде, в интонации, в точном плане.

В современном кинематографе, кажется, очень редко, или вообще никогда не раскрываются с такой тонкостью мельчайшие чувства героев. Сейчас, возможно, больше философии и поиска места себя в мире, мира в себе, переживание глобальных проблем человечества а в кинематографе 60х многогранность чувств в каждом моменте сюжета, в каждой секунде мимики героев целая история жизни. Буду продолжать погружение в классику кинематографа — увлекательно и безумно красиво.

Теперь для меня картина Тео Ангелопулоса «Прерванный шаг аиста» — получила еще большую сюжетно-мысленную окраску. И кстати, текст письма, которое читает героиня Жанны Моро, опять же будет произнесен ею в короткометражке Тео Ангелопулоса «Три минуты», только там этот текст будет направлен уже от лица Жанны Моро именно к Марчелло Мастрояни.

… Как-то так получалось, что итальянец Микеланджело Антониони хоть и является классиком мирового кино, долгое время не входил в круг моих предпочтений. Это еще раз подтверждает истину о том, что «всему свое время». И вот решил посмотреть фильм «Ночь», который уже давно настойчиво рекомендовали многие мои знакомые. Есть среди них и те, кто называет фильм величайшим в истории кинематографа…

И странное дело — медитативно — медленный сюжет черно-белой картины, который

особенно поначалу и не увлекал, привел в итоге к парадоксальному результату. Когда появились титры об окончании фильма, я вдруг четко осознал, что этот фильм… про меня! Да, именно так все и происходило в моей реальной жизни. Со всеми хитросплетениями, сомнениями, неожиданными ситуациями, психологизмом, подозрениями, симпатиями…

По сути, в фильме речь идет о Мужчине и Женщине. Антониони удалось показать и исследовать сокровенные моменты их взаимоотношений, отразить побудительные мотивы неожиданных поступков, характерные реакции на действия друг друга. При этом зрителю отдано право самим конкретизировать то, что режиссер только обозначил лишь намеком, тонким мазком кисти художника…

Думаю, развитие отношений дуэта мужчина-женщина в значительной степени зависит от того, есть ли у них дети или нет. В фильме Антониони (среди сценаристов присутствует культовый Т. Гуэрра) детей нет. И это такая часто встречающаяся ситуация сегодня, что делает сюжет удивительно актуальным, несмотря на то, что он появился в 1961 году, то есть пятьдесят лет назад!

Фильм, повторюсь, черно-белый. Действие начинается утром, плавно переходит в ночь, где происходят знаковые события, и завершается на рассвете. Удивительная работа режиссера со светом пронизывает «Ночь» от начала до конца. «Черное» и «белое» имеет массу оттенков, переливов. Наполнение кадров, подбор актеров, диалоги, — всё математически точно! И на выходе мы получаем необыкновенно зыбкую атмосферу, которая чутко реагирует на сюжетные ходы авторов фильма. Чего только стоит одна, вовсе не случайная, сцена в стриптиз-баре…

Знаменитый Марчелло Мастрояни играет роль популярного писателя изумительно тонко, оправдывая мнение о себе, как о лучшем актере в истории итальянского кино.

Обычно в рецензиях на « Ночь» принято отмечать игру Музы Антониони — Монику Витти в роли дочери миллиардера, мимолетного увлечения главного героя.

Но на меня гораздо большее впечатление произвела игра Жанны Моро в роли жены писателя. Удивительная внутренняя и внешняя красота, женственность… Актрисе удалось решить сложнейшую задачу — показать ранимую и подвижную психику Женщины, и одновременно наличие у нее твердости и вполне определенных жизненных принципов. В фильме Антониони именно Женщина несет на себе основной груз ответственности за семью. Она может или легко ее разрушить, или сохранить несмотря ни на что.

Потрясающей в этом отношении выглядит заключительная сцена, когда жена читает мужу-писателю проникновенное письмо и тот не сразу узнает, что сам написал его ей когда-то… Круг замкнулся, взаимопонимание, которое, казалось, покинуло героев фильма, вновь восстановлено. Надолго ли? Наедине с этим вопросом и остаются зрители фильма после его просмотра.

А еще остается убеждение-подозрение, что без «Ночи», возможно, не было бы многих последующих шедевров мирового кинематографа, в том числе ряда фильмов Тарковского и Бергмана.

По крайней мере, влияние интеллектуального творчества Антониони на этих мастеров кино для меня очевидно.

Умели же…

Октябрь 2012

Не так просто беспристрастно оценивать фильм 50-летней давности, сложно не оценивать его по критериям современных, более привычных картин.

Это всё равно что рассматривать свой фотоальбом и фотоальбомы своих бабушек/дедушек, колоссальное различие, даже в выражениях лиц, в постановке и т. д. И если Вы не отъявленный любитель ретро-картин, вам будет поначалу сложно воспринимать длительные сцены без диалогов, без эффектных действий, взрывов каждую секунду и прочее, но зато, Вы погрузитесь в «Ночь» и станете молчаливым участником фильма, наблюдающим его со стороны.

Это своего рода, уникальная машина времени, погрузившись в которую можно «подсмотреть» какие люди были в прошлом, что чувствовали, что говорили, как говорили, как выражали свои чувства, эмоции.

Картина «Ночь» очень цельная, в ней описываются, собственно, события одной ночи, в течение которой Лидия, жена успешного писателя, находящегося в творческом кризисе, постепенно осознает бесцельность всего существования, свою тоску, апатию ко всему происходящему. Отдельный поклон Жанне Моро, великолепная актерская игра, ей можно было даже не давать слов в фильме, все прозрачно читалось в её взгляде, все ее отношение она сумела выразить глазами, лицом, манерами, даже одной своей походкой.

Ну и разумеется, свойственные большинству классическим фильмам — очень честные, открытые диалоги, которые приятно слушать, будто знаешь, что эти слова не из пальца высосаны, а из души.

В целом, многие назвали бы его затянутым, но ночь всегда тянется долго если не спать, думать.

День. Умирающий Томмазо, его друг — писатель Джованни Понтано с женой Лидией у больничной кровати. Все все прекрасно понимают, но в беседе стараются избегать той темы, которой поглощены их мысли. Томмазо, которого от боли не спасает даже морфий, храбрится, он готов обсуждать симпатичную медсестру, удобство современных палат и новую книгу друга. Лишь когда компанию покидает Лидия, он изъявляет не в самой стройной форме свои предсмертные пожелания и в последний раз признается в своих чувствах к своим самым близким людям. Джованни отстранен и задумчив, он с иронией отзывается о собственных работах и с некоторым усилием заставляет себя внимательно слушать и воспринимать последние слова друга. И без слов понятно, что куда как большее умирающего связывает с Лидией и ее уход — верный тому признак, у нее нет сил видеть Томмазо в таком состоянии. Но от формальностей никуда не деться, надлежащие церемонии соблюдены и даны обещания, которым не суждено сбыться.

Тема сложностей взаимоотношений, приходящей с охлаждением чувств получает развитие. Быть вместе уже невыносимо, но другого выбора, кажется, нет. Хотя действия супругов и различаются. Муж, после презентации своей новой книги, которая прекрасно обходилась и без его присутствия, возвращается в холодную квартиру. По инерции, не зная, чем можно еще себя занять. А жена отправляется на поиски приключений, притом, что она и сама не уверена в том, что же именно ей нужно.

Безмолвные пейзажи, мрачные дома и люди как будто из иного мира нагоняют тоску и создают стойкую атмосферу отчужденности. Все происходящее похоже на сон, в котором главный герой не вы. Чье-то видение, по ошибке заскочившее не в тот разум.

Быть может среди людей, когда чувствуешь их близость и ощущаешь присутствие, все встанет на свои места? Но нет, они как будто и не видят вас. Не они, а вы в ином мире, похожем на наш. А эти странные человекообразные существа принимают вас за бесплотный дух.

Но вернуться домой еще хуже: там самый близкий в мире человек, он им должен быть, но на деле все также как и здесь, среди толпы зевак, наблюдающих за пуском ракет в поле предместья Милана.

Быть может, вернувшись туда, где когда-то все было иначе, и была жизнь, все вернется? И упущенное время, в том числе и любящий муж и сами чувства, которые казалось, еще недавно были. Но и здесь подстерегает неудача — все изменилось, на вид, оставшись прежним. Места такие близкие по духу в воспоминаниях теперь чужие. И уже не остается выбора, кроме как вернуться назад. Где хотя бы сохраняется иллюзия жизни, где соблюдаются формальности, на которых и держится общество.

Вечер. Скука и тоска. Выбор возможных развлечений не богат, и можно успеть испробовать все варианты, впрочем, зная, наверное, что развеяться не выйдет. Отдельные вспышки, намеки на интерес, не более того. И знакомства с новыми людьми не разбавляют общего настроения. Скучные, неинтересные и думающие лишь о себе… В их мирках не стать своим.

Музыка, спиртное, сигары и разговоры на разные темы. Поверхностно — собеседники сменяют друг друга в каком-то нелепом танце. У всех писателей случается кризис. Это не тогда, когда не о чем написать, а когда не знаешь КАК.

Вечеринка миллиардера — унылое зрелище. Для чего? Кто все эти люди? Кто-то ищет вашего общества, но от них нужно бежать, чтобы не раскрыть им свою сущность, их интерес — нонсенс, неприемлемый. Для работы писателя нужно вдохновение. Ну а им может стать все что угодно. Женщины. Именно их принято считать музами. А может это всего лишь слова, чтобы заинтересовать ту, что нравится.

Ночь. И дождь. Люди добровольно мокнут под холодными струями воды, а тем, кому и этого мало прыгают в бассейн. Сомнительное развлечение, впрочем, при общем взгляде это кажется весельем, но при ближайшем рассмотрении все та же скука. Люди как будто запрограммированы. Они делают что-то, что кажется им забавным и интересным. Но при этом все происходит так, как будто они исполняют свои обязанности. Может это и есть работа богачей? Делать вид, что живешь беззаботной и полной развлечений жизнью, чтобы остальные завидовали и мечтали попасть в этой закрытый клуб. А если им это удастся, то разочарованные они будут поступать также, заманивая в свою же ловушку прочих.

Все плавно и неспешно течет своим чередом. Все возможности что-то сделать, совершить хоть какой-то поступок, на самом деле, заранее обречены на провал. Ничего не изменить. Бесконечные разговоры без особых проявлений эмоций, почти случившиеся измены, все это в порядке вещей. И уж скорее бы эта ночь закончилась, быть может, утром все встанет на свои места. Солнечный свет растопит лед человеческих сердец. Мы наконец-то поймем, что мы люди, способные чувствовать и жить по-настоящему.

Стойкое ощущение нереальности происходящего подчеркивается двойственностью ощущений. С одной стороны приглушенные собственные эмоции и чувства, общая замедленность. С другой вид как от третьего лица — обзор и анализ всего, что происходит отстраненным, независимым умом. Он не вмешается в действие, лишь наблюдает, и даже делать выводы не спешит. И все это одновременно, слишком странно для реальной действительности и слишком глубоко для грезы.

Утро. Безмолвный кошмар все продолжается. Попытка вырваться тщетна. Владения бездушных богачей за эту ночь достигли дальних горизонтов. Деньги, власть и равнодушие выжгли не только все поля и леса, но глаза и души потерявшихся в клетках ловушек. Уже не понять куда двигаться да и не ясно зачем…

Возродить когда-то бурлившие чувства на фоне общей усталости, тоски и холодного безразличия невозможно. И Джованни Понтано со своей женой Лидией это понимают. Но формальности оболочек есть формальности. Нужно изобразить, а вдруг кто-то это увидит.

Нет, громкие слова о самом важном, произносимые в нужный момент не имеют силы, если это просто слова. За которыми нет ничего. Бездна пустоты. Одновременно пугающей и оставляющей равнодушным. Чувства не появятся сами собой, стоит только о них упомянуть. Может именно об этом и стоит написать свою следующую книгу.

В этой жизни нет самой жизни, хотя все ее атрибуты на своих местах. Нет цвета, все в полутонах с размытыми гранями. Туман, незримо все сгущающийся и мешающий осознавать все, что вокруг. Это не ночь, как темное время суток, это не ночь, как смерть и мрак. Эта ночь как тишина и спокойствие отсутствия.

Ночь. Ночь мягко и неторопливо спускается на Землю, обволакивая ее сначала сероватой дымкой сумерек, а уже затем погружает в чарующую темноту, полную звезд и магической мистерии. И чем непрогляднее тьма ночи, тем яснее все то, что происходило днем.

Джованни и Лидия — семейная пара, в чью жизнь врывается трагедия: болезнь, влекущая скорую смерть, их близкого друга. Но если для Джованни, жизнь продолжается, и он может с легкостью сидеть у больного, рассказывать про свою новую книгу и пить шампанское, то с Лидией это не так. Ей душно и невыносимо быть в этой палате. Чувствуя смерть и безысходность, она бежит оттуда. Оказавшись в толпе людей, она почувствует то же самое и, ища покой, Лидия попытается найти пристанище в своем прошлом.

Обнаружив отсутствие жены, Джованни забеспокоится. Что-то подскажет ему, что это не простое исчезновение, но все же это не помешает ему вернуться домой и вздремнуть в одиночестве. А услышав голос супруги в трубке, все его сомнения улетучатся как сон. Он спокоен и уверен. Джованни не понимает жены — ее ребячества, прогулки по местам их молодости, то не желание, то желание идти в гости.

Джованни берет все без разбору, что подкидывает ему судьба: в отсутствие жены, он не прочь развлечься с пациенткой-нимфоманкой из соседней палаты, о чем потом с деланным раскаянием поведает Лидии.

А что же сама Лидия? Лидия пытается жить, она пытается почувствовать давно забытый вкус жизни, хочет возродить давно угаснувшие взаимоотношения. Но все тщетно.

Семейная пара отправляется в гости, где Джованни тут же становится центром всеобщего внимания, как знаменитость, как писатель. Он легко увлекается другими женщинами, пусть даже жена неподалеку и брошена одна. Но Лидия не грустит, ее не смущает поведение мужа, она наблюдает за ним с усмешкой на губах, ожидая, чем завершится его очередной фарс.

Дождь. Проливной, резкий, бьющий землю. Смывающий налет праха происходящего. Дождь освобождает, разрывает путы, расковывает. Он разрушает размеренный ход событий, давая волю безумству и вседозволенности. Он заставляет почувствовать жизнь.

Лидия срывается с места, влекомая незнакомцем, она садиться с ним в машину. Оставшись наедине с другим мужчиной, она лишь сильнее почувствует отчуждение со своим мужем. Нужно вернуться. Нужно вначале покончить с прошлым.

Джованни спокоен и уверен, на любой вопрос у него найдется ответ. Ведь он писатель, а значит красивые слова его работа. Неважно, что они значат, точнее они не значат ничего для него, важно, что словами можно добиться всего: привязанности, любви, денег, положения в обществе. Но он уже давно разучился быть искренним.

Утро. Рассвет первым лучами ласкает землю после долгой ночи. Но при этом свет кажется холодным и нежданным. Он разбивает сумрачный мир ночи на свет и тень. Он разделяет то, что прежде казалось единым.

Когда все слова Джованни окажутся никчемными перед искренними высказываниями Лидии о сути их отношений, он прибегнет к поцелуям пытаясь заглушить все, что говорит его жена. Их поцелуи, их объятья — это попытка соединить двух уже разделенных людей, это конец. Конец ночи — начало дня.

8 из 10

Фильм «Ночь» стал для меня четвёртым по-счёту фильмом, у Микеланджело Антониони, после «Красная пустыня», «Фотоувеличение» и «Забриски Поинт».

Могу только сказать, что мне удалось в большей степени почувствовать этот фильм, чем его понять. Объективно осознаю, что это очень сильная лента, в которой показаны сильные чувства и глубокие отношения. И чтобы в полной мере оценить эту картину, нужен больший жизненный опыт, которым я на момент просмотра не располагал. Безусловно в своём фильме Антониони знал, что делает и о чём говорит. Ему присущи свой символизм (особенно будет показательным момент, когда везде выключается свет, в то время когда «она» уезжает с другим, на машине) и своя эстетика, которые вполне будут понятны, любителям подобного арт-хауса. Местами «Ночь» может показаться скучноватым и пресным, но несмотря на это, псевдоценители культовых вещей, — не спешите его всячески обгадить на этой почве.

Говоря о технической стороне и актёрской игре, хочу подчеркнуть типаж Моники Витти, который для меня здесь раскрылся в более полной мере, чем в той же «Красной пустыне». Прекрасная актриса. Прекрасная роль. Прекрасный образ. Конечно, при этом я не буду сравнивать эти две совершенно разные роли. А может не такие и разные…

Муж и жена, приятные успешные люди. Интеллектуалы. И у них кризис отношений, который постепенно перерастает в кризис всего, что их окружает.

Антониони — великий мастер, для него не вопрос — выстроить несколькими кадрами нужное настроение. Ювелирно, лаконично без слов и даже без музыки! Видеоряд — это его визитная карточка, и наверно никто из современником еще не достиг такого совершенства. Его класс — в деликатной тонкости и в ювелирно выстроенном кадре. Черно-белая камера и свет делают каждый кадр безупречно честным.

У Антониони есть ответ на ваши вопросы — стиль. Он словно бы говорит: стиль — вот простой способ говорить сложные вещи, стиль — порождение идей, а не слов, и еще стиль важнее формы, поскольку является единственным доказательством существования.

Всякий раз он погружает нас в свою особую дрему, столь же безрадостную, сколько пронзительно ясную. Порой кажется, что кино, изобретенное для того чтобы обманывать, в идеале способно говорить только правду, и это возвышает тебя настолько высоко, насколько ты сам готов стремиться к истине. Его лаконичный киноязык совершенно уникален, оттого только богаче, если конечно вы его понимаете. К примеру, сцена, где запускают ракету и много лиц, которые смотрят в небо. Он не навязывает мораль, а лишь говорит нам о необходимости смирения. Разве это не религиозно?

Поразительно как можно будто вскользь и незаметно говорить очень сложные слова, через киногероев. Что стоит эта фраза — Будущее никогда не наступит! Словно бы предупреждая зрителя о том, что на самом деле его ждет — деликатный финал — где без вульгарных прощаний-расставаний, к которому казалось бы нас толкает весь сюжет, герои остаются вдвоем. Раз остаются в фильме — значит разлуки нет.

Антониони строит свой прекрасный мир, чтобы свободно в нем жить. Когда светскую вечеринку накрывает проливным дождем, тут лучше не думать, что это рукотворное, даже если и антонионевское, словно бы сюжет набирает полную силу и принадлежит только высшим силам, одному богу. Миллионер или простой писатель — дождь на всех один. Никто не может спрятаться от чистого просветляющего… Затем звучат слова Валентины — «Мы должны сказать друг другу большее…» И подчеркнутый вывод в разговоре с Понтано (герой Мастрояни)- мы не можем выбирать, мы слушаем, что нам дается.

Высокомерная, хотя и некарикатурная буржуазия выигрывает во всех смыслах, но Антониони своего отношения к ним не скрывает. Они всегда у него немного приземисты и алчны, как бы невзначай все переводят на деньги: «Хороший писатель зарабатывает столько сколько сможет — миллионы долларов. Это настоящий интеллектуал!» Эта фраза сегодня звучит пронзительно, но при этом ясно, мы все не способны быть полностью плохими или совершенно хорошими. Такая подача — для дешевого кино. У Антониони все на полутонах. «Когда-нибудь мы все проиграем». Разве поспоришь?

И опять блуждающие герои, не маленькие потерянные, а взрослые все понимающие — для них разочарование — это не пустые слова, а что-то фатальное. Как жить дальше? Как можно никого не любить? Как найти человека? Как преодолеть в себе безразличие привычки? Кто-нибудь еще способен говорить на эти темы так смело и открыто?

А есть ли у вас вопросы важнее этих? Если есть, то это только так кажется.

Все, что сделал Антониони, словно создано волей бога. И никакие самые высокие оценки с нашего ничтожного уровня не обозначат величия и высшего смысла его фильмов.

Режиссёр Микеланджело Антониони напрочь наплевал на требования обычного зрителя, и решил показать, что умеет настоящий художник и профессионал своего дела делать с камерой, планами, видами, светом, актёрами, репликами и так далее и тому подобное.

По сюжету у главного героя кризис. Нет. Кризис у режиссёра – у него нет сюжета для фильма «Ночь», но что-то нужно снять. Итальянская интеллектуальная элита – это и есть режиссёр и его окружающие эгоисты. Главный герой – лицемер, это друг режиссёра, а может он сам? Честно, фильм о таких людях - это уже минус к фильму, неинтересно слушать этих буржуев. И есть в фильме фраза про реальность. Ведь большинство обычных зрителей и живёт в реальном мире, а не в мире выдумок, историй, романов, сюжетов, плохого настроения, кризисов, депрессий и так далее - это ещё один минус фильма.

Критики выдвинули фильм в ранг шедевра. Видимо, критики разучились смотреть и просто наслаждаться фильмами, и вместо этого начинают мыслить как режиссёр, оценивая его работу, как плавно двигается камера и какие новаторские приёмы применил режиссёр

6 из 10

Перед нами — всего сутки из жизни супружеской пары людей средних лет. Или целые сутки (это как посмотреть). Главному герою, писателю Джованни Понтано не пишется и не любится. Его жена Лидия чувствует себя чужой и одинокой хоть наедине с мужем, хоть в шумной компании. Она нигде не может найти своего места и интереса к жизни. Кажется, она оживает в момент завязывания новых романтических отношений… Но, не видя перспективы их развития, быстро охладевает и к этому приключению. А между тем, все погружается в ночь.

Ночь снаружи. Ночь внутри героев. Они шутят, смеются, разговаривают, обсуждают что-то, играют, спорят. Вернее, делают вид. Фильм начинается с визита Джованни и Лидии к умирающему другу, боль которого на время снимает морфий. Джованни и Лидии морфий не поможет. Их боль иного свойства. От нее плоть не умирает, но умирают отношения.

Эта тончайшая психологическая драма соткана из недомолвок, полутонов, полуулыбок, полунамеков. Кажется, что вокруг — лишь тени. Но откуда взяться теням ночью? Тогда, кто же перед нами? Люди, которые слишком далеко отошли от правила «быть, а не казаться». Потому, что казаться проще. Отсюда и творческий кризис писателя Джованни. Время истекло.

Внутренний неореализм — вот новый способ отражения реальности, которым мастерски владел Антониони. Единственно, меня слегка разочаровал финал, в котором, как мне показалось, режиссер решил объяснить свое творение. Думаю, ему просто надоел один и тот же вопрос: «О чем ваше кино?».

9 из 10

В моих фильмах вообще ничего нет, кроме того, что вы чувствуете. — Микеланджело Антониони

Она

Она не знала, что с нею происходит. Вроде бы всё хорошо, всё как всегда, положение семьи стабильно, муж-писатель в зените славы, и их хорошо принимают в свете, и ей даже говорят, как она похорошела, настолько часто, что в это уже можно начинать верить. Но отчего-то смутная и до дрожи липкая тревога, раньше редко посещавшая её, теперь не только запросто приходит к ней, но уже и прочно поселилась в её душе, и заменила её глаза своими. Муж видится ей бесчувственным истуканом, озабоченным лишь следованию светским условностям, его бесконечные поклонники, поклонницы и светские знакомые — фальшивыми куклами, изображающими живых. Единственный по-настоящему живой человек, которого она любила когда-то, и выйти замуж за которого ей помешала девическая глупость, умер в больнице от неизлечимой болезни, оставив её одну, вынужденную ходить между людьми как между манекенами в магазине готового платья. Нельзя сказать, чтобы эти люди были неинтересны, нет — ей нравилось наблюдать за ними, как бы подсматривать за их частной жизнью, иногда такой чудной. Но её постоянно грызло ощущение нехватки чего-то очень важного и даже необходимого. Она не знала, как назвать это что-то, но чувствовала, что задыхается…

Художник

Вкусы начинающего режиссёра формировались в среде, в которой позднее, после войны, структурировался неореализм Висконти, Росселини и де Сика. Но молодой Антониони смотрел глубже многих и сразу занялся не столько бытом социальных низов и натуралистическими деталями, сколько внутренним миром персонажей, изобретя таким образом свой собственный «внутренний неореализм». Не случайно, что свой самый первый, ещё любительский фильм он хотел снять в приюте для душевнобольных. Однако современное ему общество в изобилии предоставляло не менее благодатный материал: тотальный распад простых человеческих связей, одиночество, идущее под руку с индивидуальной свободой и расширением возможностей, чёрствость и глухота к желаниям и страданиям ближних. Интерес к таким вещам, наложившись на свойственное новому направлению внимание к непосредственному материальному контексту, привёл Антониони к созданию собственного оригинального киноязыка, наиболее ярко проявившегося в «трилогии отчуждения» («Приключение», «Ночь», «Затмение») и примыкающей к ней «Красной пустыне». Глубоко, образно и убедительно выразить внутреннее состояние героев через окружающие их материальные предметы может далеко не каждый художник. Микеланджело Антониони — мог.

Он

Что-то в его жизни неуловимо менялось, он никак не мог понять, что именно, и никто из его окружения не мог помочь ему даже намёком. Всё было как всегда: жена и знакомые, книги и издатели, журналисты и поклонники. Но поднималось что-то, всё больше отделяющее его от всего этого, такого привычного и необходимого ему. Как будто он один стоял на плоту, который относило течением всё дальше от берега, и он не мог ничего сделать. Он старался не подать вида, чтобы никто не заметил овладевающего им страха. Как и прежде, он был надменен с поклонниками, независим со спонсорами, вольнодумен с журналистами. Его влекло к женщинам, и он не отказывал себе в этом удовольствии. Но ему уже было достаточно страшно, чтобы не сметь задать себе простой вопрос: а правда ли, что ему, как он самоуверенно утверждал, есть «о чём» писать, но он не знает «как»? не наоборот ли? Рядом с ним был человек, которому он мог поверить свои страхи и найти понимание и поддержку, — его жена. Но именно её он избегал больше других, нутром чувствуя, что уж с ней-то придётся выложить всё, и соврать, уклониться, увильнуть — не получится. Как неглупый и, в общем-то, честный человек он, конечно, хотел правды. Но только такой, которая пришла бы сама, без дополнительных усилий с его стороны. И была бы к нему достаточно благосклонна.

Публика

Публика шестидесятых — особая публика, не похожая ни на серьёзных и благодарных зрителей ранее, ни на сибаритствующих попкорноедов после революции 1960-х. Кино уже перестало быть чудом, за которым следишь разинув рот, но ещё не стало чистым развлечением. Именно в этот короткий период от него требовали невероятного — правды жизни, да ещё такой, чтобы захватывала и воображение, и ум, чувство. И кинематографисты старались, вполне серьёзно полагая задачей важнейшего из искусств воссоздание жизни как она есть. Именно в 60-е были созданы великие и неоспоримые киношедевры, наиболее откровенно, выпукло и одновременно увлекательно показывающие богатство и нищету человеческой вселенной. При этом публика росла вместе с мастерством режиссёров: если «Приключение» Антониони в Каннах освистали и назвали «фильмом-роскошью для пяти тысяч снобов», то через семь лет его же «Фотоувеличение» отхватило золотую ветку и позднее стало поистине культовым. «Ночь» восприняли довольно сдержанно, но всё же она получила своего золотого мишку и стала долгоиграющим источником вдохновения для Стэнли Кубрика и других режиссёров. Хотя находились и такие, кто, как Ингмар Бергман, упрекал Антониони в чрезмерной тоскливости и называл его фильмы «дьявольски скучным кино».

Они

В человеческой вселенной — так же, как в материальной: уйдя в одну сторону, ты вернёшься в прежнее место с другой стороны. Удалившись друг от друга на максимальное расстояние, муж и жена не могли не встретиться. Эта ночь, тихая тёплая ночь после бурной вечеринки, стала местом их встречи и моментом истины. Вновь увидев её после страшно надоевших пустых разговоров, после неудачного флирта с дочерью хозяина, он внезапно понял, что любит только её. Это понимание пришло вместе с пронзительной болью и внезапным страхом потерять её, свою единственную, от привязанности которой он так долго хотел убежать. Он открыл рот, чтобы привычными ему словами, с которыми он так ловко умел управляться, уболтать её, но с ужасом ощутил свою немоту. Старые проверенные слова не действовали и вызывали у неё только презрительное недоумение. Нужно было что-то большее — и именно то, чего он так долго боялся. Он вплотную приблизился к ПРАВДЕ, но глаза его были зажмурены, в отличие от неё, смотревшей на нечто новое в их отношениях с возрастающим интересом и широко раскрытыми глазами. Она не боялась разрыва, она хотела определённости и готова была за неё платить. Она не любила его так, как прежде, но не хотела лишать его шанса возродить их чувство. Теперь всё зависело только от него…