Рецензии

Фильм режиссера о режиссере. Сценарий на любителя. Половину фильма мы распутываем клубок прошедших трагических событий, а под конец Альмодовар предлагает финал попахивающий болливудом. Однако есть в сценарии много увлекательных эпизодов (постельные сцены не в счет), где нам предлагается посмотреть на жизнь человека снимающего кино. Много забавных нюансов и даже, мне показалось, иронизирование над самим собой.

Но постановка фильма разумеется на высоте, и полна тех казалось бы незначительных деталей, введение которых и отличает выдающееся кино от профессионально отштампованного.

Великолепный актерский состав. Героиня Пенелопы Крус, что бы спасти жизнь одного старика, легла под другого. Печально. Мне показалось, она всю картину носила печать какой то вечной скорби, и даже в самые светлые моменты своей жизни не была по настоящему счастлива.

Однако несмотря на всю драматичность, финал картины несет приятные надежду и наставление: «Фильмы надо заканчивать, даже в слепую»

8 из 10

Ревность, недоверие, подозрение, собственничество, эгоизм, злость, власть, интрига, пакость, месть… Зачем людям такие качества. Почему нельзя просто любить и доверять женщине, а нужно обязательно обладать ей, как вещью, как рабыней. Зачем нанимать детективов, которые будут ходить за твоей женой по пятам и докладывать о каждом ее действии. Что он хочет тем самым доказать, а, главное, кому доказать. Ведь не удержишь так, не привяжешь. Почему нельзя просто отпустить. Не станет она больше тебя любить. И даже если все равно она уйдет, тебе чего-то не хватает и решишь довести начатое до конца. Ревность не имеет границ, предела. Ты уже не соображаешь, что делаешь, но все же делаешь. И спрашивается, лучше ли тебе, когда ты стал полностью один и причинил всем столько боли…

Набор человеческих страстей и пороков Педро Альмодовар объединил, смастерил, превратил в изысканнейшую драму, «фильм в фильме», который наполнен царством не столь привычных для режиссера женских образов, а низвержением внутреннего мира мужчины, творца. На первом плане стоит мужчина. Здесь все четко прорисовано. Его работа, творчество, увлечение, страсть, линия любви, чувства, переживания, жизненная трагедия, душевные терзания, осадок, горечь воспоминаний. Не говоря уж о горящих глазах актеров.

Понимание женщины ни чуть не уступает, режиссер не забывает приблизить нас к тайне «вечной женственности». Он с легкостью может из жгучей брюнетки Пенелопы Крус слепить бесподобную кокетку Одри Хепберн или обворожительную чертовку Мэрилин Монро. Дает насладиться природной красотой героини, ее тонкими чертами, широко распахнутыми глазами, ямочками на щеках, улыбкой.

Истории Альмодовара сами по себе уникальны. Погружаешься в некий мир, я бы сказала маленькую книгу жизни, любуешься на искренние чувства, веришь слезам героев, и смеешься с ними, потому что это не пустое «мыло», а величественная драма.

8 из 10

Сюжет

Мы ничего не знаем о нем, кроме того, что он одинок, он писатель, слепой. Как писатель может быть слепым? Или он режиссер? Мы не знаем как он жил, мы видим его таким, какой он сейчас, мы ничего о нем не знаем, и, на первый взгляд, кажется, что Матео — человек ничем не примечательный. Он нехотя, между делом, рассказывает историю своей жизни молодому человеку, и эта история переворачивает все наше представление о нем. Он невероятно талантливый и страстный, преданный, гениальный, бесконечно живой, совсем не такой как сегодня. История его жизни удивительна, прекрасна и трагична одновременно.

По странному стечению обстоятельств жизнь Матео переплелась с жизнью алчного, злого, мстительного собственника Эрнесто Маркеля, крупной шишки в мадридском обществе и талантливой Лены, его секретарши. Маркель всегда получает чего хочет, неважно какими средствами. Лена напротив не знает, чего хочет, пока не встречает Матео, который открывает в ней невероятно талантливую актрису. Любовь меняет все. Лена понимает, что Маркель не любил ее, она как кукла в его руках, его собственность, а Матео любит по-настоящему и готов ради нее на все, бросить друзей, дело своей жизни, только бы быть с ней.

И вдвоем по тропе — навстречу судьбе,

Не гадая, в ад или в рай.

Так и надо идти, не страшась пути,

Хоть на край земли, хоть за край.

История рассказанная Альмодоваром удивительно похожа на жизнь, наверное, поэтому так правдоподобна. История Магдалены напоминает судьбу бесприданницы.

Актеры и характеры

Магдалена (Пенелопа Крус) — девушка-огонь, девушка-страсть, с судьбой бесприданницы.

Пенелопа в этом фильме не роскошная голливудская красотка, она простая мадридская девушка, не красавица внешне, но с богатым внутренним миром и светлой душой. Режиссер смотрит на ее героиню изнутри. Интересно придумано и великолепно сыграно.

Матео (Льюис Омар) — творческий человек до мозга костей, всегда и во всем, человек, который способен на странные поступки, он талантлив, но судьба не была щедра с ним, она подразнила его и оставила ни чем. Льюис сыграл двух разных людей, не похожих друг на друга, сыграл по-настоящему, талантливо.

Джудит (Бланка Портильо) — без памяти и безответно влюбленная женщина, добрая и сильная, как кажется на первый взгляд неспособная на подлость. Она и мать, и друг, и в общем-то жена в каком-то смысле. Понравилась страстная непредсказуемость ее натуры, а еще как в каждом ее жесте звучит любовь.

Маркель (Хосе Луис Гомез) — обаятельный злодей, внешне добрый и благовоспитанный господин, копнешь поглубже — гомофоб, насильник и бандит.

Режиссер

Педро Альмодовар великолепен, на мой взгляд, тем, что способен удержать своего зрителя у экрана с открытым ртом до самого конца фильма. Дело не только удивительных судьбах героев, здесь нечто большее, чем просто история, чувства и мысли воплощенные в материальный мир, документальная точность жизни во взглядах, словах и действиях героев. А еще непредсказуемость. Каждый раз как ты успеваешь переварить новость, тебе подбрасывают нечто неожиданное и так до самого конца фильма. Поражает не только о чем фильм, но и КАК он снят.

Операторская работа

Имеет художественную ценность, пожалуй, что Родриго Прието удалось остановить мгновение, и мягко подчеркнуть тот или иной пейзаж, обстановку в комнате, сувениры, казалось бы незначительные мелочи, которые дополняют картинку.

Мораль

Живи сейчас, лови мгновенье, люби, потому, что наступит день, когда ты скажешь, что прожил жизнь не зря, и она была счастливой пусть и не долго.

Вердикт

Не думала, что когда-нибудь скажу, что Педро Альмодовр — великий режиссер, но после просмотра фильма, с удивлением обнаружила, что это так. Давно не видела ничего подобного. Одним словом — бесподобно.

10 из 10

Вчера посмотрел еще одну картину из основной программы Канского кинофестиваля, снискавшую, как я позже выяснил, много различных лавров и наград…

Преподносившаяся как еще одна нетленная работа наиболее известного и выдающегося испанского режиссера Педро Альмодовара, картина, на мой взгляд, конечно не дотягивает ни до уровня эпохальной картины в ряду других работ режиссера, ни уж тем более на что-то гениальное. Но свой стиль режиссуры и сценария Альмодовар выдержал. Как говорится, талант не пропьешь! Фильм снят, что называется на классе…

А что есть класс у такого режиссера, как Альмодовар?

На мой взгляд, это несколько основных составляющих:

1. Оригинальность сюжета (конечно, это не самый лихо закрученный сюжет: кто видел фильмы мастера, в принципе начал потихоньку догадываться о финале уже в середине фильма и ваш покорный слуга из их числа). Под оригинальностью я понимаю даже не столько саму сюжетную линию, сколько способ ее подачи. Ведь можно абсолютно по-разному подавать материал фильма: хронологически, непоследовательно, прерывисто, вообще «потоком сознания» (как в «Помни» с Гаем Пирсом). Альмодовар практически в каждом своем фильме делает это крайне оригинально и весьма находчиво, не надоедая зрителю массовыми уходами «в прошлое».

2. Операторская работа. Продолжая традицию «Зова плоти» и «Все о моей матери», Альмодовар экспериментирует с крупными планами отдельных лиц, вещей, предметов, мимики и жестов, пустяков, казалось бы ничтожных в каждой конкретной сцене (недолитый тоник в стакан во время монолога Джудит, поедания кексов героиней фильма о чемоданах, и т. д.), но при этом столь же важной для всего фильма. Как известно, блестящая актерская работа в кинематографе не может существовать отдельно без блестящей работы операторской. Что данный фильм и подтверждает.

3. Перемешивание трагедийных и комедийных «кусочков». Каждый великий режиссер (коим, по моему глубокому убеждению, Педро Альмодовар, бесспорно, является) привнося в мировой кинематограф помимо неожиданных сценариев, тщательного кастинга, и т. д., имеет свою «изюминку», которая коренным образом отличает его от других в ряду не менее великих режиссеров. Так вот у Альмодовара такая «изюминка» заключается, как мне кажется, как раз в стихийном сплетении и взаимопроникновении через все его фильмы трагедии (смерть больного раком отца и смерть героини снимающегося фильма, откровения Джуддит и т. д.) и комедии (наброски сценария молодого Диего о вампирах или монолог женщины о кокаине), причем каждый раз режиссер «разбавляет» эту смесь по-новому, очень умело балансируя на очень тонкой грани между драмой, трагедией и комедией. Получается эдакая гремучая смесь, которая так нравится мне и многим зрителям, и за которую я очень люблю Альмодовара, даже несмотря на порой довольно гротескные и неправдоподобные сценарии.

4. Блестящая игра музы режиссера — Пенелопы Круз. Что тут говорить, чего стоит одна сцена с кастингом на пробах… Во многом, сама Пенелопа и «вытягивает» многие недостатки фильма, что, на мой взгляд, является еще одним жирным плюсиком в ее актерском досье.

Да и вообще, непосредственность героев, их поведения, их естественность, что ли делает каждый новый фильм режиссера не похожим на другие и всегда содержащим моменты «смеха сквозь слезы»…

Думаю, что уверенная 4 по 5-ти бальной шкале. Кто смотрел ранние фильмы Альмодовара, тот может смело идти на просмотр.

Даже не изучив в достаточной мере творчества Педро Альмадовра, я начинаю узнавать его почерк: обыкновенная жизнь, обыденная история, переполненная автором тайнами, интригами, трагическими событиями и приходящая в конце к умиротворяющему консенсусу. Я прав?

Но в этой картине, я не сломаю никому просмотр если расскажу, что она повествует о режиссере, влюбившемся в пришедшую на пробы женщину, любовницу одного «богатого человека», который в естественном порядке отказался просто так ее отдать. Но после всех злоключений, они уже вдвоем попадают в аварию из которой выходи живым только он — ныне слепой, другой человек, который живет своей любовью и болью. А рядом живут еще двое, мать с сыном, являющимся его помошником, через исповедь которому и начинает развязыватся клубок. Ой, если описывать все, получится долго, и как у бабушки на завалинке, поэтому не буду. Просто скажу, что на этот раз все весьма предсказуемо и местами хочется улыбнутся заезженному выкрутасу сюжета вроде «ты его сын».

Тем не менее фильм очень красивый, напичканный любовью (о ней и снято), но полностью сделаннный без лишнего апломба авторского кино. Все сделано расиво и бережно, словно автор все время фильма нес хрустальную вазу. Отчасти то что, ее ни разу не уронили, немного подпортило ленту. Хорошая актерская команда исправляет и этот небольшой недостаток. Пенелопа Круз все больше нравится мне как актриса (хотя страшна в определенном смысле внешне), раньше я ее недооценивал. В основном именно ее душевное состояние я понял как пережил сам, ее и Матео Бланко. А вот чего я в очередной раз не смог прочувствовать, так это мыслей и чувств создателя фильма — последняя фраза, кроме как в переносном смысле, мной осталась не понята.

В сухом остатке: фильм о любви, проще, чем бывает у этого человека, но мягче и романтичней. Я тоже хочу любить после всего, любить так…

4- из 5

Последний фильм Педро Альмадовара, весьма неожиданно представляющий собой крайне унылое мыло, сдобренное стандартными вкраплениями тем гомосексуализма, измен и шуток про задействованных в порносценах вампиров, с полным на то правом может претендовать на звание «разочарование киногода».

Действие «Разомкнутых объятий» происходит в двух временах: настоящем и прошедшем. Из настоящего незрячий сценарист с раздвоением личности рассказывает про то, как, будучи зрячим режиссером, влюбился в девушку крупного инвестора, пытавшуюся стать актрисой. Девушка, разделявшая ложе с дряхлой массой старческого тела инвестора из благодарности за помощь ее тяжелобольному отцу, также влюбилась в режиссера. Инвестор, предполагая такое развитие событий, приказал своему сыну-гомосексуалисту заснять процесс съемок фильма, в котором он сам решил выступить продюсером, впоследствии просматривая видеоматериал в компании специалиста по чтению по губам.

Такой весьма неудивительный для Альмадовара-сценариста сюжет при должном накале страстей вполне мог бы занять скромное место на парковке «вполне хорошего [пусть уже и явно не выдающегося] кино» от Альмадовара-режиссера, если бы не предельная предсказуемость развития событий и переизбыток утяжеленного уймой ссылок на классику кино [в числе прочего, также и на себя] мелодраматического пафоса.

Причем этот пафос уже просто выходит за рамки приличий в убийственной сцене, когда бывший режиссер вдруг узнает, что сын женщины, с которой у него была связь двадцать лет назад, помогавший ему писать сценарии, на самом деле приходится ему угадайте кем.

После этого выстрела в сердце зрителя, Альмадовар делает еще и контрольный в голову, перед финалом выдавая искрометный эпизод из фильма своего главного героя «Девушки и чемоданы», который задвигает двухчасовое нудилово «Разомкнутых объятий» в черный ящик потерпевших первое крушение надежд.

Самые эфемерные, диковинные, длительные и болезненно-сладкие отношения произрастают меж художником и его искусством. На распознавании, обдумывании механики взаимодействия этого божественного тандема стоят «Los abrazos rotos».

Недаром отношения героя с его ремеслом переживают во времени отношения с женщиной. Неистовый художник может в жизни попрощаться с плотской любовью, с любовью идеальной же он прощается только вместе с жизнью. И в том есть протяжная дилемма, бесконечно-вечный спор до хрипоты живого и воображаемого, «текста» и «реальности».

Перед нами в первую очередь исследование взаимоотношений с искусством, которым женщина/мужчина (человек) неизменно проигрывает, а земные чувства (увлечение, желание, любовь) — лишь питательная среда, вспомогательный материал, конечный по своей сути. В этих отношениях — состязание со смертью, инстинктивная, даже неумышленная попытка вступить в сговор с вечностью, которой под силу вживить художника в метафизическое пространство, не дать ему умереть по завершении физического существования.

И этому живучему желанию, этому инстинкту самосохранения таланта подчинено все, оно превалирует надо всем. Будто некий внутренний фильтр встроен в естество творца, фильтр, сквозь который проходит все, что мелькает, вспыхивает, является, наполняет, волнует, все-все, что с ним и вне его происходит, все, что имеет свой срок, все, что конечно — все застывает крупицами на кожном покрове его таланта, насыщая его, служа ему.

И земная женщина, ее сок, некогда растрепанные волосы и обжигающее дыхание

исчезает, растворяется, прекращается, отставляя лишь еле уловимые свои отпечатки на кинопленке, оставаясь лишь грудой осколков воспоминаний — обрывков фотографий (занятная игра режиссера со свойством человеческой памяти орудовать деталями).

Разомкнулись объятия… с Леной? Представляется мне, что женщина здесь — всего лишь метафора. Объятия эти с той, кого принято именовать музой. Она все еще рядом, мерно дышит и живет, но нет возможности с ней срастись, как ранее, ибо непоправимо не разрушена (разрушить до основания ее невозможно!), а нарушена хрупкая, идиллическая, зримая связь с занимательным миром ощущений, дум и воплощений — с режиссурой.

Кстати, сценарий «умертвил» как вспомогательную, так и противодействующую искусству силу — пожилого продюсера, посягнувшего на авторитет творческих достижений героя, оставив его наедине с собой, дав ход и выход художественной воле, наделив ее безразмерной силой и стойкостью, непобедимостью.

Здесь и вечная неудовлетворенность содеянным, желание перекроить, изменить, передумать, переделать; бесконечное сомнение и неуверенность, затянувшаяся «распилка опилков»: «хорошо ли? бездарно?».

Коллизиями сюжета Педро Альмодовар плетет и другие кружева — не явную глазу, колючую и темную драму, проживаемую ежедневно в человеческой камере-обскуре. Апофеоз трагизма — профессия несчастного: ослепнуть жившему взором больно вдвойне. И страшно. Безотчетный страх, должно быть, завладел и автором, борющимся с мигренью в темной комнате, встретившимся там с замыслом для своего кино.

Недаром герой навсегда из Матео реального превратился в Гарри воображаемого, из человека, которого могли видеть все, и он сам, в того, которого никому не видно, лишь ему одному. Это некое свидетельство свербящего и необратимого разрыва связей меж героем и внешним миром. Потеря зрения — одного из «объективизирующих» реальность человеческих свойств, «адвокатов» внешнего мира,- неизбежно уводит живое существо внутрь, вглубь, с грохотом падает плотный занавес, делая все вокруг сплошь субъективным, воображаемым, как бы существующим под вопросом. Бытие сравнивается с сознанием.

Тут и проговаривание, признание абсолютной власти момента в человеческой жизни. Дрожь и бессилие автора, героев, зрителей перед ним. Мгновения, порождающие, закрепляющие роковые повороты человеческой судьбы, какие-то неуловимые единицы времени, за которыми — переломы, надломы, бездны, перевороты, развороты, немыслимые высоты, глубины и амплитуды. Неустойчивость, мнимость и абсолютная непредсказуемость положения человека в мире, художника в искусстве.

Мне думается, в «Разомкнутых объятиях» форма и содержание поляризованы.

Альмодоваровское «как» намеренно кичевато-пародийно «вспенено».

Альмодоваровское «что» — длинные разливающиеся диалоги глубинных смыслов. И в своей сочности и чувственности они соразмерны.

В картине ясно прощупываются два больших пласта — верхний, внешний, формотворческий, метафоричный и игривый, и укрывающийся за ним внутренний — медленный, глубокий, «переживательный» и рефлексивный.

Альмодовар многослоен. Он одинаково пригож как для элитарного, так и для простого зрителя, я бы сказала даже бесхитростного зрителя, такого, что подвластен своим инстинктам и чувствам. Причем, одна и та же физическая зрительская единица может иметь в себе черты и того, и другого типа. Абсолютно искренне и нежно любить бразильские сериалы и картины Лукино Висконти. Особенно, если эта единица женского пола, с которым, как известно, у режиссера особенные взаимоотношения. Можно говорить о том, что Альмодовар, произрастая «из женщин», в прямом и переносном смысле, сооружает свои гибкие киноконструкции как бы в угоду им и для них, волнуясь, исследуя, любуясь.

…В современном, постмодернистском, состоянии культуры критерии оценки «содеянного» смешаны, перепутаны и во многом зависят от контекста. Хорошо/плохо как бы более определяется теперь «качеством» художника, а не качеством самого произведения. По сути одно и то же слово, произнесенное двумя разными людьми в одном случае звучит беззвучно, пусто и фальшиво, в другом — врастает в слух, застревает в ушах, обретая очертания и наполнение. Распознать серьезность и искренность режиссерских намерений, быть с ним за одно проще подготовленному и чуткому зрителю.

Хотя, …самость женского короля Педро Альмодовара прощает и любит бесхитростного зрителя даже более, чем самого подготовленного!

Трубят рога: скорей, скорей!-
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей,
Из жил воловьих свита.
Ну и забава у людей -
Убить двух белых лебедей!
И стрелы ввысь помчались…
У лучников наметан глаз,-
А эти лебеди как раз
Сегодня повстречались.

Жил в Мадриде крупный финансист и предприниматель Эрнесто Маркель. И всего, чего бы он ни хотел, он добивался. Он знал все пути к заветной цели, поэтому жизнь давно уже не представлялась ему сложной или таинственной. Если ему надо было выиграть тренд на строительство, он звонил министру, если ему не хотелось видеть своего странного сыночка, он просто не общался с ним, если ему нужна женщина — он знает, где промолчать, где подставить плечо, где преподнести дорогой подарок… Одного только не знает Эрнесто Маркель — что его последняя возлюбленная Лена из тех женщин, которые готовы на все ради любви. Но не Эрнесто она полюбит…

Она жила под солнцем — там,
Где синих звезд без счета,
Куда под силу лебедям
Высокого полета.
Вспари и два крыла раскинь -
В густую трепетную синь.
Скользи по божьим склонам,-
В такую высь, куда и впредь
Возможно будет долететь
Лишь ангелам и стонам.

Лена и сама не знала, что будет значить для нее любимый человек. Она натура безусловно цельная, сильная, с твердым стержнем. Соглашаясь на предложение Эрнесто, она не шла против совести — сердце ее было свободно, ей хотелось красивой жизни и избавления от проблем, связанных с безденежьем. И встретив Маттео, она не может обманывать, оставаясь с Маркелем, обманывать, прежде всего, саму себя. Оказалось, что она равнодушна к богатству, ей достаточно моря, ветра и звезд, чтобы отдать Матео всю силу нерастраченной нежности. С самой первой кинопробы, как только встретила его взгляд, она поняла, что только теперь ей дано будет понять, что есть любовь, и все, что было до сих пор, было не то.

Но он и там ее настиг -
И счастлив миг единый,-
Но может, был тот яркий миг
Их песней лебединой…

И вот перед нами разворачивается потрясающей красоты, глубины и пронзительности история. Не история страсти или рокового влечения, а история любви — чувства очищающего, окрыляющего и, в то же время, привязывающего нас к жизни невидимыми прочными нитями. История о том, как мужчина и женщина находят друг друга, а друг в друге находят самих себя — они впервые узнают себя, видят, какие они есть на самом деле.

Крылатым ангелам сродни,
К земле направились они -
Опасная повадка!
Из-за кустов, как из-за стен,
Следят охотники за тем,
Чтоб счастье было кратко.

В Магдалене теперь не сексуальность или красота притягивают к ней, но какая-то особенная женственность, нечто такое, что появляется в женщине только, когда взгляд ее излучает любовь, а губы готовы улыбнуться в любой момент. Ее артистизм во время съемок «Девушек и чемоданов» — это лишь внешнее проявление ее заново обретенной собственной сущности, женской природы. Маттео же обретает не только стимул в своем творчестве, не только вдохновение, но и нечто гораздо более важное — внутренний стимул жизни, когда творчество становится совестью, которую не продашь, но которую без всяких сожалений отдаешь на алтарь своей любви.

И оказывается, что самое большое счастье для него — это видеть, как любимая женщина чистит картошку на кухне, и смотреть телевизор в обнимку — для нее. И не имеет значения, что охота за счастьем, в которой он — цель, уже началась. Они обязаны до конца прожить этот краткий мир счастья, испить это мгновение — такое мучительно-сладкое и такое неповторимое вовеки.

Вот утирают пот со лба
Виновники паденья:
Сбылась последняя мольба -
`Остановись, мгновенье!`

Эрнесто Маркель достиг своей цели — физически убил ее и морально — его, лишил художника зрения и лишил мир фильма «Девушки и чемоданы». И свидетельством тому груда разорванных снимков Лены и Маттео. Он всегда добивается своего, вот только любви Лены он не получил. И свидетельством тому единственная уцелевшая фотография — «Тайна морского пляжа», про которую Лена сказала: «Эти двое — мы с тобой». Но охотники за счастьем не знают, что любовь нельзя убить, она пребудет вечно. Маттео Бланко возвращается к жизни только после того, как рассказывает историю своей любви своему сыну. Маттео Бланко обретает внутреннее зрение, когда прикасается к кадрам, на которых его любимая женщина целует его в последний раз, и понимает, что ее последнее ощущение в этом мире — это вкус его губ.

Так пелся этот вечный стих
В пик лебединой песне их -
Счастливцев одночасья:
Они упали вниз вдвоем,
Так и оставшись на седьмом,
На высшем небе счастья.

Красивая история любви с вкраплениями философской грусти. Она дана нам, чтобы мы умели ценить тех, кто рядом, и то, что вокруг нас, прощать тех, кто был не прав, любить жизнь со всеми ее взлетами и падениями, красотой и уродством, хорошими и плохими людьми. Альмадовар вновь пронзительными, точными и яркими мазками пишет свою картину, в которой сталкиваются характеры, страсти, интересы, привязанности, воспоминания и угрызения совести. Вновь и вновь он находит лица, западающие нам в душу, заставляющие думать о себе, это, прежде всего, Рамон Понс и Анхела Молина. Мы окунаемся в мир альмадоварских героев и уже не чувствуем, как он сливается с нашим собственным, не видим грани между фильмом и фильмом о фильме.

История любви может показаться банальной, а сюжет слишком уж привычным, но за этой кажущейся простотой скрывается глубина смыслов и пластов, как под спокойной водной гладью спрятаны глубины и воронки, ибо бурные реки никогда не бывают глубокими.

P.S. В отзыве использован текст песни В. С. Высоцкого «Баллада о двух погибших лебедях» («Баллада о коротком счастье»).

История, рассказанная слепым сценаристом повествует о его любви, страсти и потери любимой. Так в одном предложении можно описать сюжет нового фильма Педро Альмодовара. На самом деле все намного сложнее, те кто знаком с творчеством знают, что сюжеты его фильмов — это наслоение нескольких жанров, эксцентрика и безумная страсть, ну и конечно же отличный визуальный ряд вместе с отличной игрой актеров.

Некоторые говорят, что Альмодовар с «Разомкнутыми объятиями» не дотянул до уровня своих лучших работ и «продался Голливуду». Что по мне, так все было довольно хорошо. А продался или нет — меня как то не особо интересует. Конечно, расстроило того, что в фильме мало эксцентрики и немного путаешься с постоянными флешбеками. Но диалоги на уровне мэтра, да и порадовало, то что Альмодовар умело вставил самоцитату (имеется в виду «Женщины на грани нервного срыва»). В общем приятная картинка, интересная история, хорошие актеры и замечательное музыкальное сопровождение — а что еще надо?

Детектив без убийства. Мэрлин Монро — не блондинка. Сибирь без морозов. Вот на что похожи «Разомкнутые объятия». Это какой-то Альмодовар без Альмодовара. Куда-то делись персонажи с магической харизмой, его особое понимание красоты, эмоции на грани истерики, странная логика. То, что называется «фирменным стилем».

Такое впечатление, что фильмам Альмадовара нужны 80-е и 90-е, что именно из атмосферы того времени он черпал вдохновение и яркие образы. А в новом тысячелетии мастер как-то запутался и попытки адаптации вылились в зрительское ощущение просмотра римейков его старых фильма. Так было и с «Возвращением», так и произошло и с «Объятиями». И все вроде неплохо — сюжет, герои, музыка, все остальное, на что принято расчленять картину во время анализа. Неплохо, да только как-то плоско. И на протяжении всего просмотра создает ощущение, что тебя обманывают, да только в чем — ты не можешь понять.

Главный герой — ослепший режиссер — настолько аморфен и вял, что его хочется схватить за плечи и хорошенько растормошить. Это относится и к тем сценам, где он предстает перед нами зрячим и к тем, где он уже не видит. Его образ напоминает скорее Билла Мюррея в «Сломанных цветах», нежели героев Альмадовара. И как-то горе в его исполнении — не горе, и любовь и не любовь. Только у Джармуша совершенно иная стилистика, да и вообще он тут не при чем. Ну а в том, что главных героинь в фильмах Педро Альмодовара будет еще долго играть Пенелопа Крус — сомневаться глупо. «Она слишком красива, чтобы быть забавной» — говорят про ее героиню. Она так красива, что ее считают гениальной актрисой — именно так обстоят дела в реальности.

Может, это была попытка исповеди. И именно из-за чрезмерной откровенности все происходящее и кажется таким кукольным: эмоции были столько раз пережеваны в реальности, что на экран попала только безвкусная, почти однородная каша. В таком случае, режиссер признается в своей слепоте и недвусмысленно дает нам понять, что его лучшие работы уже сняты.

Я не пытаюсь прокричать о том, что король — голый и оставляю сравнительный анализ — киноведам, а сетования на тему «Трава-то раньше была зеленее» — старушкам на лавочке.

Просто я любила Альмодовара другим.