Рецензии

Психосексуальный гротескный транс поляка Анджея Жулавски, который мог бы встать в один ряд с «Оменом» (1976) и «Ребенком Розмари» (1968), если бы не артхаусное происхождение и приемы, которые не дали этой картине такого шанса, что сыграло режиссёру только на руку; кино стало по праву культовым спустя годы.

Невероятно вязкий, оставляющий после себя поганое настроение на ближайший день, местами невероятно пугающий, гипнотизирующий. Первое, что приходит в голову при просмотре первых «безумств» главных героев это то, как могла польская социалистическая цензура быть столь милостивой к картине в те годы. Сразу становится ясным, что Восточный блок почти условно был социалистическим пленником «советской тюрьмы». Фильм примечателен еще и тем, что стал единственной англоязычной работой Жулавски, что не может не вызывать сожаления. Ведь доберись его больное воображение до Голливуда в свое время… Хотя, с другой стороны, прелесть в том, что он так и остался на «местном уровне», это и сделало Жулавски мастером, балансирующим между откровенным психоделом и голливудскими инновациями в операторской работе и спецэффектах. Ведь в команде работал сам Карло Рамбальди, знаменитый итальянский мастер спецэффектов, создатель аниматронной головы Чужого (1979).

Ода истерии и неврозу, по началу кажется и не несет ничего большего, кроме как наблюдения за беснованием Анны и ее мужа. Аджани настолько вошла в роль, что потребовалось два года моральной реабилитации, и кажется что больше с таким надрывом она уже и не сыграла, словно отдав всю себя. Фильм ирреален, двойственен, невероятен и притягателен, отчасти из-за того, что снят в зоне отчуждения Западного сектора атрибутика которого то и дело мелькает в кадре: вот ясно виден кусокБерлинской стены, на которомогромное кое-как написанное«Freiheit» совершенно случайно дополняет контекст ленты, здесь смотровые гэдээровскиевышки, опутанные колючей проволокой заставляют задуматься, что в таком мире Бог просто не может жить, а вызывающие суеверный ужас пустые улицы, дома, смотрятся как нечто апокалипсическое, предупреждающее. Мрачная атмосфера окраин Западного Берлина и района Кройцберг на фоне Берлинской стены, готические обшарпанные парадные и тесные многоквартирки новостроек контрастируют и рисуют безумный фон почти что футуристичного города зла в почти шпионском и безмолвном мире. «Летающая камера», описывающая круги вокруг актеров и идущая за ними в комнаты, довершает щемящую теснотой картинку жилища Анны и Марка (Сэм Нил). Не стоит искать в фильме и голого фрейдизма, который вроде как затаился в ленте на первый взгляд. Абсолютно непонятен замысел по игре актеров (и это дурманит и придает шарма происходящему), ибо Аджани играет на абсолютном нерве и надрыве, так, что боишься за нее по настоящему, чопорно и наигранно играющий Нил и абсолютно странная поведенческая кинороль Хайнриха, со всеми этими его псевдоголубыми ужимками и познаниями в карате. Что это? Установка режиссёра? Импровизация актеров? Волнообразная разница в игре актеров по своему продолжает линию сноса черепной коробки у зрителя! Многим фильм известен лишь по знаменитой сцене — в подземном переходе, это вообще что-то запредельное. Изабель Аджани должна была умудриться сыграть это в два дубля, основной и запасной для монтажа! Как она смогла остаться в своем уме после такого, останется тайной.

Слетевший в ту пору с катушек Жулавски, переживающий болезненный развод с женой направил всю свою дистимию на работу со сценарием. Какое олицетворение Антихриста, зла может придумать сценарист, блуждающий на грани безумия после уже упомянутого разрыва с женой? Конечно же, олицетворением становится женская похоть и болезненное материнство, на грани паранойи! За эту роль Аджани получила Сезар. А в конце вас ждет безумно-зашифрованный финал.. Культовое кино, непонятое в свое время. Почему непонятое? Как и со многим фильмами тех лет, будь то «Первая кровь» или «Зловещие мертвецы», Европа чопорно отметала любую бесовщину. «Одержимая» не стала исключением и даже более того. Сложная прокатная судьба картины в общем-то не вызывает удивления. Понятно стремление небольшой дистрибьюторской компании Limelight International заинтересовать в США многочисленных любителей хорроров — но перемонтированный и радикально сокращённый (существовали разные версии, с длительностью от 81 до 97 минут) вариант спровоцировал крайне скептические, нередко насмешливые отзывы местных критиков. В Великобритании лента попала в печально известный перечень запрещённого непристойного видео (Video nasty), откуда была исключена лишь в 1999-м, а в ФРГ, несмотря на участие в создании западноевропейских кинематографистов и проведённые в Берлине съёмки, — вообще не вышла на экраны. Да и в самой Франции «Одержимая» привлекла всё-таки скромную (541 тысяча человек) аудиторию, хотя факт участия в конкурсе Каннского кинофестиваля, равно как и признание со стороны национальной киноакадемии, достаточно красноречив. По сути, бесспорным стало восхищение актёрским подвигом Изабель Аджани.

9 из 10

Скажем, я не ценитель панк-рока, но могу снять шляпу перед качественным исполнением.

Хорошо все, кроме фильма.

Актеры, декорации, атмосфера, даже запутанный и при желании философский сценарий.

Но фильм ужасен. Точнее фильм — китч.

Кстати, очень жаль, что все, что «не так лежит» называют арт-хаусом. «Арт-хаусный фильм ужасов» — на мой взгляд, просто фильм — выброс. Что, кстати, не делает его плохим или недостойным внимания ценителей. Ведь есть же поклонники у «Томатов убийц» или «Порожденного» («Зеленого слоника» и пр.).

Фильм-выброс негативных переживаний, психиатрических помешательств, страхов, клинической депрессии, расстройства сознания, ночных кошмаров режиссера. После разрыва. С женщиной.

Мне увиделось, что на женщину режиссер зол. Мягко говоря.

Наверняка, есть тысяча объяснений, отчего это произведение выполнено именно так. И режиссер — чужеземец (уникальный почерк), и снимал не на своем поле, и, наверняка, это судьба его непростая излилась на экран потоками крови, слизи, соплей и чудовищных криков на разрыв аорты.

Но вероятнее всего, фильм появился в попытках превозмочь желание уничтожить ту, которая заставила режиссера страдать.

В намерении сэкономить на долгосрочных визитах к психологу.

В целом, это, конечно, интересный опыт. Но, господа, есть чувство, что из окна меня облили простыми, незамысловатыми кухонными помоями.

Долгое время варившимися в котелке создателя.

Артисты прекрасны. Что в контексте данного произведения приравнивается к «ужасны». Они должны быть таковыми. По замыслу. Нет ни одного симпатичного, а, главное, здорового героя.

И хотя 3 из 10 соответствует отрицательной рецензии, отнесу ее к положительной. Фильм категории «плохо настолько, что даже хорошо». Выдержан единый стиль грязного, тошнотворного, истеричного до эпилептических припадков отвратительного полотна.

Смотрела, перематывая.

3 из 10

Польский режиссёр Анджей Жулавский снимал «Одержимую», будучи в процессе развода с женой. Так что это — отчаянный крик в пустоту разочарованного и несчастного человека.

Семейная драма — едва ли не самая тривиальная вещь в мире; но «обычные» люди реагируют на неё депрессией, запоем, наркотиками или беспорядочными связями; этот же человек смог выплеснуть своё растерзанное «Я» через нечеловечески сильную игру потрясающих Сэма Нила и Изабель Аджани, доведя до истерики и актеров, и каждого, кто посмотрел это кино

Не в этом ли задача искусства — оставить в душах созерцающих глубочайший след, неважно, восторгом или отвращением он окрашен

10 из 10

«Одержимая»Анжея Жулавски — одновременно и интригующее и отталкивающее зрелище. Оно состоит на стыке жанров и как-то кособоко переходит от одного к другому, будто прямым текстом сообщая, что не знает, чем хочет быть. Посему особенно странно выходит наблюдать тот факт, что по сути картина является.. всем и сразу. И будучи этим «всем и сразу», оно вгрызается в память, оставляя крайне смешанные впечатления после своего финала.

Предшественником фильма в жизни Жулавски был его болезненный развод. Создавая сценарий картины, режиссёр находился в жуткой депрессии. И это состояние сомнамбулы, в котором ты бродишь по загадочному женскому разуму, он передал в картине. Почему они делают то, что делают? Почему бросают и кидают на ветер крепкие и основательные отношения? Это нелёгкий вопрос, который мне всё же не столь кажется загадочным и беспринципным: в конце концов, человек с точки зрения наукоцентризма — лишь сгусток нервов, чьи действия в рамках общественных взаимоотношений обусловлены в первую очередь химическими процессами организма. Посему безумство, явственно просматривающееся в Анне (Изабель Аджани), можно было бы явить как шизофрению. Сложную и по сей день неизведанную до конца болезнь. Без всяческой романтизации наблюдается стадия осложнения, которая и обуславливает все пространные и нелогичные поступки героини. Однако метафоры так не работают и потому режиссёр пошёл дальше. Немаловажную роль в фильме занимает творение рук Карло Рамбальди. Осьминогоподобный монстр своими сценами соития с Анной крайне сильно напоминает японские фантазии из раздела эротики под тегом «тентакли». А его омерзительная форма и избыток слизи будто отсылают к картинам жанра «Б» того же японского кинематографа, вроде «Русалки в канализации» Хидэси Хино. Это жутко, это мерзко. Но в совокупности с остальным фильмом, который благодаря непередаваемой работе Брюно Нюйттен напоминает потрясающую «Космическую Одиссею» Стэнли Кубрика, это формирует такой пространный коктейль из итоговых чувств, что односложно сказать и нельзя.

Первое, что приходит на ум лично мне, это эмоциональный катарсис после просмотра «Заводного апельсина» того же Стэнли Кубрика. И мерзко, и жутко красиво. Здесь только эмпатия перенесена с более глубинного и сложного психологического уровня, на простой — физический. Однако это не значит, что эмоциональное состояние и разум ничего не значат для постановщика и картины. Психология в «Одержимой» важна — это без сомнений. С первых кадров она занимает нишу межличностных отношений. Она медленно раскрывает Анну, которая под ангельской красотой скрывает истинного монстра. И столь же медленно, ещё более медленно, формирует Марка (Сэма Нила).

Тут вообще отдельная тема, ибо сколько бы ни читал я рецензий, очень часто сталкиваюсь с похвалой в адрес Изабель Аджани за её работу. Бесспорно — она хороша. Одна сцена в переходе чего стоит. Однако почему никто, или почти никто, не смотрит на Нила. Его преображение из рационального, но поверженного изменой и расставанием семьянина, в безумного и хитрого приспешника страстей своей любви — это ведь отдельный вид прекрасного. Его взгляд, его позы, его внешний вид. Всё полностью преображается. Это завораживает. Жестокость привлекает. А в дополнении к актёрским работам окружение в лице рек крови обескураживает своей неестественной красотой.

Но все декорации, вся бутафория — лишь поверхностное наслоение на идею. Это визуальная сторона. И если сумасшествие имеет плотный базис, то визуальный ряд — лишь эстетический. Зачастую он не намекает на что-то, а лишь формирует красоту момента. Это создаёт некоторую скуку. Видно, что режиссёр терялся в собственной философии и личных идеях, которые хотел привнести в фильм. Рассматривая картину ни в коем случае нельзя опускать авторский контекст. Специфику ситуации, в которой оказался Жулавски: развод и побег из родной Польши. Штрихи первого видны из прямо автобиографической сцены, где Марк находит своего ребёнка одного дома, покинутого Анной — именно такое же событие приключилось и с Жулавски. Следы же некоторой тоски по родине видны в эпохальной фигуре германской стены, на которой автор не раз и не два делает акцент. В этом контекстуальном сочетании содержится ещё один момент — перегруженность и рудиментарность. Жулавски возжелал вобрать, прокомментировать очень много. Вера, любовь, ностальгия, безумство. Он изобразил каждый из эмоциональных посулов тем или иным моментом, явил той или иной метафорой. Однако в основном эти посулы лишь есть, но они толком ни к чему не ведут. Для того, чтобы поговорить о ностальгии, у Андрея Тарковского целый фильм ушёл. Для того, чтобы поразмышлять над двойственностью мира в рамках той же германской стены, Вим Вендерс снял культовый «Небо над Берлином», хотя тут следует признать, что вместе с двойственностью политической он размышлял над двойственностью и людской, и исторической…. Но это иное. В любом случае желание явить многое и в малом, да и без должной конкретики, очень напоминает то, что позже случилось с «Бегущим по лезвию» Ридли Скотта. Однако с «Одержимой» имеется несколько оговорок, и вот что лично мне кажется самым занимательным из них: фильм скорее схож со второй частью«Небо над Берлином». Он пытается охватить крайне много и в итоге не может сконцентрироваться на чём-то одному, что формирует пространное, но очень запоминающееся впечатление. Если в случае сиквела Вендерса это впечатление не самое лучшее, то в случае кинофильма Жулавски оно сродни тому, что было после «Бегущего по лезвию» Скотта: непередаваемое чувство. И поэтому, хоть и тяжело, но вместе с тем необходимо признать, что в большей степени в «Одержимой» визуальное преобладает над смысловым.

«Одержимая» — интересный сплав «Головы ластика» Линча и «Муха» Кроненберга (хотя по времени больше подходит «Выводок»). Однако когда каждый из вышеописанных примеров имеет свою четкую идею, «Одержимая», кажется, целиком и полностью построена на эфире автора, на почве его переживаний. И лишь концовка более-менее собирается в стройную картину, чётко переставляя фильм с позиции артхаусного ужастика с привкусом семейной драмы, на столь же артхаус-боди-хоррор. «Одержимая» — это неимоверно красивый, крайне жестокий, слегка извращенный, и всё равно не отпускающий фильм. Его можно полюбить уже за один лишь визуальный ряд и образы, явленные актёрским составом. По крайней мере, для меня любовь к этому фильму может быть основана лишь на данных монолитах. В ином же — довольно разрозненно. Хотя, тут тоже спорный вопрос, ибо это ведь вполне в рамках авторского кино и явно в стиле Жулавски. Потому… Стоит ли сожалеть о потраченном времени? Определённо нет. Идеального кино не существует, а размышления о поиске своего идеала могут привести в крайне далёкие пределы, я в них не хочу. Персонажи «Одержимой» до них как раз добрались, и ничего особо хорошего из этого не вышло — нужно уметь воспринимать должные жизненные уроки.

P.S. Спасибо за внимание.

Пример чрезмерно личного кино, вплоть до аутентичных реконструкций. Когда авторство доходит до состояния одержимости своей биографией, кино становится невыносимым.

В основе картины — трамватичный развод режиссёра, прессовавшийся несколько лет тяжёлой депрессией. В итоге имеем одержимых бесами персонажей — Марка и Анну (Нил / Аджани), которые на протяжении двух часов подвергаются массированному режиссёрскому экзорцизму, а зритель жесточайшему экранному насилию — герои бегают, пляшут Витта, бредят, истерят, увечат себя, убивают других, исторгают из себя кроваво-бело-зелёную гниль, героиня совокупляется со спруто-антропоморфными монстрами, и снова они куда-то бегут.

Почти весь фильм проходит в серо-синеватых тонах, голубоглазая Анна носит одинаковое синее платье, всё происходит в блеклом обшарпанном Западном Берлине — холодность, серость, мертвенность, разрушающиеся экстерьеры и интерьеры сливаются с грязью разрыва отношений, герои как бы переваривают зловонно-гнилостное, предельно аффектированное месиво, которое по мере переваривания только увеличивает массу, настолько, что оказывается — многим легче не его исторгнуть в рамках ритуального очищения, а из него исторгнуться, как бы родиться двумя чистыми зеленоглазыми созданиями.

В результате маниакально-психотического разложения героев вместе с локациями и декорациями, вместе с камерой и экраном — на свет выходят, в заместительном стиле похитителей тел — сначала светлая зеленоглазая Анна, а потом светлый зеленоглазый Марк. Кино послужило Жулавски подключённой к зрителю сублимативно-канализационной трубой, что позволило режиссёру очиститься и преобразиться, а зрителю наесться чужого гуано до отвала.

Данный фильм я посмотрел в момент, похожий на происходящее в этом фильме. Жулавский создал его как раз в соответствующем болезненно-угнетённом состоянии. И именно такие состояния нам помогают достичь определённого эффекта в собственных скитаниях и идеях, если чуток постараться. Фильм произвёл на меня настолько воодушевляющее воздействие, которое описать крайне трудно. В фильме я увидел много элементов, что напомнили мне и об 'Экзорцисте', 'Ребёнке Розмари', 'Мухе' и 'Голове-Ластике' одновременно, которые приправили лёгким налётом Лавкрафта. Этот фильм сложно назвать исключительной мистикой, он парирует более бытовыми вещами вкупе с какими-то сюрреалистичными переживаниями героев. Эти переживания в прямом смысле обретают плоть и кровь. Это фильм о подлинной одержимости, отчаянии и желании создать идеал. Это одержимость своими необъяснимыми чувствами и мыслями, одержимость идеями, одержимость человеком и собственным бесом. Фильм многослойный, и я до сих пор не постиг его конкретной сущности. Отдельного упоминания стоит прекрасная Изабель Аджани. Нет, я никогда не смотрел на неё, как на посредственную актрису, но тут она создала просто самый реальный образ одержимой бесом - истерика, натянутые нервы, словно струны, в каждом движении напряжение. В её глазах отражено подлинное безумие, помешательство. И сцена в метро стала своеобразным апогеем её бесноватого состояния, где она и постигла своё Сатори.

Конечно, не остался и на заднем плане Сэм Нил, которого многие знают по фильмам 'В пасти Безумия', 'Сквозь горизонт', ' Парк Юрского периода'. Здесь ему отведена роль того, кто наблюдает одержимость жены и сам страдает одержимостью - он одержим Анной. И он готов простить её всё, лишь бы просто быть с ней. Он также смог передать те чувства гнева и отчаяния в определённых сценах, тот мечущийся характер жертвы обстоятельств в виде любви и ненависти к жене, которая для него возымела две разных ипостаси. Но, как выяснится, не только Анна в его глазах стала двойственной. Ведь она тоже находится на распутье бешенства, где по обе стороны любящий муж и ребёнок, а по другую - нечто, болезненно созданный бог в истерическом припадке, слизи и конвульсиях. Жулавски создал одновременно нечто гротескное и реалистичное. Реализм чувств и состояний, но гротеск мыслей, становящихся реальными. И ужас тут кроется лишь в разуме человека.

10 из 10

Меньше и быть не может. 'Одержимая' для меня навсегда осталась на верхушке самого сильно воздействовавшего кино. Порой, всё зависит от первого впечатления и состояния. Этот фильм нужно не просто смотреть, его нужно прочувствовать, а он может заставить прочувствовать, но что именно - решать вам.

Все символы предельно прозрачны. Аллегорическое изображение мифа гностиков иоанитов-тамплиеров.

Финальная сцена с закрытой дверью: Дева (святой дух) и младенец (христианский мужской логос) внутри квартиры. Антихрист (плод 'падшей' языческой женственности Кибелы и Велеса-Великого дракона) снаружи. Дверь отделяет «ветхий» циклический мир от мира нового, которому только предстоит становление.

Весь фильм до финальной сцены — калейдоскоп ветхозаветной картины мира и порождаемых её событий.

Фильм впечатлил. С самого начала понимаешь, что смотришь что-то нестандартное. Вроде бы все просто, но смотреть интересно. Во многом, благодаря игре актеров. Она впечатляющая. Такое чувство, что смотришь не кино, а театральную постановку. Возникает ощущение, что все ключевые фигуры в картине - реально двинутые. Очень достоверно.

Фильм НЕ американский. Я как-то не посмотрел перед просмотром на страну, но по городской застройке и обстановке квартир понял, что кино родом не из Америки. Так и оказалось: Германия, Франция.

Игра Изабель Аджани - это отдельная история. Она просто потрясает. В ключевой момент фильма, во время сцены в переходе метро, я просто открыл рот (в буквальном смысле) и смотрел. Как она сыграла! Невероятная сцена. Но, повторюсь, игра всех актеров отличная.

Монологи Анны. Когда камера направлена на лицо, и актер (талантливый актер) читает эмоциональную речь, это всегда интересно и притягивает. Из современного я так помню было в Маяке. Там подобных моментов было несколько, были они продолжительными, насыщенными лексикой и качественными. Здесь монологов меньше (один, если полноценный), но они тоже хороши.

Сцена в переходе в метро. Такое... сложно забыть. Это было неожиданно и поразило очень сильно. Просто гениально.

Сцена в церкви. Я не знаю, что сказать... Но отметить ее не мог, как и сцену в переходе. Это два лучших момента в фильме.

Причины поступков мужа, Марка. Тут сложно что-либо говорить. С одной стороны, его поведение во второй части фильма впечатляет, с другой - впечатляет еще сильнее. Сложность в другом: это одновременно и главный герой, и главный антигерой, на мой взгляд. Ему и сочувствуешь, и одновременно не сочувствуешь. Очень сложно. Любить одержимую сложно, а добиться ее расположения... еще сложнее.

С Анной - с ней все проще: она просто безумна. А актриса - просто молодец.

Концовка - меня не порадовала. Мистикой. Более реальная концовка пришлась бы по душе больше.

10 из 10

Этот фильм из тех, который должен посмотреть каждый.