Рецензии

Вспомнилась одна покойная знакомая, которая после премьеры очередного каннского призёра ещё 20 лет назад сказала: 'Если у них там в Европе – это лучший фильм, то я в такую Европу не хочу!'.

Теперь одна из подруг по выходе из зала сказала: 'А рок-опера 'Томми' тоже была ерундой'. Я ответил: 'Не настолько. В ней звучало несколько музыкальных хитов. Имелся любопытный сюжет. Хотя, да, в смысле фильма 'Томми' была занудством'.

Эта 'Аннет' – повод припомнить долгую карьеру братьев Маэл и группу 'Sparks'. В их юности всевозможные рок-оперы, мюзиклы и т.п. были очень популярны. 'Волосы' прославляли субкультуру хиппи. 'Томми' пытался обличить жестокий мир. 'Листомания' – Рик Уэйкман выезжал на сцену на гигантском половом члене. 'Исус Христос суперзвезда' эксплуатировал Библию. Вероятно, братья Маэл мечтали сотворить нечто подобное. Правда, их шизоидные таланты слишком далеки от стандартов, например, Эндрю Ллойда Уэббера или Фрэнка Заппы. Поэтому теперь у них вышло лоскутное музыкальное одеяло в духе Sparks: 'Я пома-а-а-азал го...цо-о-о на крыльцо-о-о-о и на лицо-о-о…'

Всамделе, если вы в молодости с интересом воспринимали музыку этой группы, то лучше переслушать их альбомы 'Пропаганда' или 'Кимоно-мой дом' (оба – 1974 года), на крайняк, их совместный опус с группой 'Франц Фердинанд' (тот эксперимент 2015 года удался, на мой вкус)… И успокоиться на этом.

В фильме 'Аннетт' вы не услышите ни одной полноценной музыкальной композиции, хотя его герои как бы а-а-а-кают всё время вместо диалогов. Иногда эти потуги хочется сравнить с репликами человека, сидящего на унитазе. Адам Драйвер (если честно, моя нелюбовь к этому актёру только усилилась после смотрения этого 'шедевра') показывает фрагмент своего голого зада, а также страстный куннилингус. Но это никак не помогает ни ему, ни режиссёру в раскрытии образа героя.

Конечно, можно натягивать 'сову на глобус' и выдумывать всевозможные сравнения, оправдания, биографические детали, строить параллели, вспоминать трагические обстоятельства из чьей-то жизни… Но, если честно, то, что мы видим на экране без всей закадровой шелухи, вызывает только скуку, желание уснуть и даже просто посмотреть какие-нибудь новости в телефоне. Другими словами, конкретного смысла или информации в фильме 'Аннетт' не имеется.

И кто такая, кстати, Аннетт? Это маленькая девочка с фальшивыми насквозь пластикой, голосом, поведением. Может быть какие-то педофилы и полюбят такой образ? Но в нашем понимании эту картонную куклу будто озвучивает закадровым жеманным голоском толстая тётенька из кукольных театров. И вот это малолетнее создание пытается поучать непутёвого героя философскими фразочками в духе 'девочка-старушка', да ещё с учётом музыкальной стилистики дуэта Sparks.

Если смотреть на всё это с открытой душой и воображением, то зрелище вызывает ощущение неуклюжести, а если всплывает мысль о педофилии, то появляется даже гадливость. Правда, о вкусах и извращениях, в общем-то, не спорят. На левацких мероприятиях произведениям такого рода часто включают зелёный свет.

Молчавший почти десять лет Леос Каракс после сновидческих «Святых моторов», выстрелил в ничего не подозревающую публику почти двух с половиной часовым мюзиклом. В сегодняшней индустрии, когда акт творчества во многом превратился в пережевывание третичных идей и угоду текущей повестке, Каракс проговаривает табуированные темы в крайне непопулярном формате мюзикла. И если «Ла-ла-ленд», временно вдохнувший в пустые горны жанра нового огня, рассказав уютную грустную сказку об отношениях, то «Аннетт» — кино настолько испепеляющее, что в какой-то момент жанр формат трещит по швам, превращаясь в геенну огненную. Ларс фон Триер и Балабанов свои последние фильмы снимали с похожим настроением, хоть и будучи преисполненным большей жалости к себе.

Кино Каракса всегда автобиографично, выстрадано и ходит на грани между безумием и откровением. Каждый этап его творческой карьеры посвящен любимой женщине. Картины 80-х воспевают Жюльетт Бинош, а еще одной музе Екатерине Голубевой посвящены две ленты (одна из них post mortem). «Аннетт» фокусируется уже на дочери Кати и Леоса — Насте. Каракс не скрывает, что это будет сеанс обнажения и самоанализа — фильм начинается с кадров, где братья Маэлы вот-вот готовятся запеть в студии, а за стеклом к микрофону подзывают Настю. Еще мгновение и главные участники фильма выйдут на улицу, чтобы предупредить зрителя о начинающемся спектакле и отойти на исходные позиции. И каждый волен сам интерпретировать дальнейшее происходящее в мире одновременно похожем на подмостки, театр и сеанс саморазоблачения. Но режиссер сразу предупреждает, что сейчас зритель будет ошеломлен и лучше всего задержать дыхание на протяжении всего фильма.

И зрителя действительно ожидает оперный бурлеск по снисхождению в ад отношений, союза красавицы и чудовища. Каракс всегда выбирает колоритных актеров для воплощения своего экранного альтер-эго, например, монструозный Дени Лаван от фильма к фильму становится все страшнее и омерзительнее, в итоге превращаясь в мистера Дерьмо. Драйвер со своей нестандартной внешностью меняется в худшую сторону на экране еще быстрее, в конце фильма на него уже невозможно смотреть из-за зияющей кроваво-красной дыры на лице. Во время фильма не покидает ощущение, что ты смотришь всю фильмографию Каракса на быстрой перемотке. Вот он сильный и уверенный в себе, находящийся на вершине мира, сыплющий щедрыми порциями сарказма и иронии в обожающую его публику, а через два часа — раздавленный и одинокий неудачник, лишившийся всего. Прекрасную героиню Котийяр отдадут на заклание, ее красота слишком выделяется на фоне внешнего уродства мира шоу-бизнеса и внутреннего — ее супруга.

Через весь макабр происходящего нас ведет музыка Sparks (где-то тут должна быть шутка из «Жмурок»), выдавших целую рок-оперу. Бурлеск в некоторых местах зашкаливает — счастье пропевается даже в сценах секса. Иногда Караксу явно не хватает самоцензуры, его любовь к гигантомании едва не играет с ним злую шутку — картина местами провисает (но ночной кошмар и не должен заканчиваться), но актерская игра Адама Драйвера, выдавшего лучшую роль в своей карьере, не дает упасть «Аннетт» под бременем режиссерского эго. Впрочем, персонаж Драйвера Генри заслоняет собой всех, его любовь к Энн всепоглощающа, безумна и готова уничтожить женщину в любую минуту. Спусковым крючком выступает творческое падение Генри, публика отворачивается от него, а на выступлениях Энн по-прежнему благоговеет и впадает чуть ли не в экстаз. Каракс на протяжении карьеры тоже падал в глубокие ямы, но каждый раз выкарабкивался из них, находя силу в новой музе. Но они раз за разом уходили от него — Бинош к другому мужчине, Голубева — прочь из жизни. Каракс тут беспощаден к себе, через Генри он показывает, как любовь может в один момент задушить другого человека, а клинч ревности и уязвленного самолюбия — толкнуть к необратимым последствиям. Через Генри Каракс копается внутри себя, пытаясь хотя бы на экране пожалеть о произошедшем и не дать случиться непоправимому. «Момент первой встречи прокручиваю, склею для себя версию лучшую, вот она секунда злополучная, не заговорю ни в коем случае».

Кино Каракса не только о нем самом, но о мире кино в целом. Таинственная гибель Энн на яхте явный референс не только в сторону загадочной смерти Голубевой, но и еще одной актрисы с русскими корнями — Натали Вуд, которая как раз буквально ушла в последний круиз, как и героиня Энн. Желание физически устранить в фильме персонажа Саймона Хелберга, ранее встречавшегося с Энн, косвенно указывает на то, что будущая жена Каракса разводилась с еще одним режиссером Шарунасом Бартасом, чтобы затем уйти к Караксу, в довольно непростых условиях. Но жизнь и тут оказалась страшнее фильма — дочь Голубевой и Бартаса в этом году погибла под колесами автомобиля. И кажется сюжетная линия с обвинением героя Драйвера в абьюзе со стороны шести женщин появилась в «Аннетт» не просто так, достаточно набрать в любом поисковике фразы «Шарунас Бартас» и сексуальный скандал. «Все великие художники либо психопаты, либо мистики», — говорит Каракс в интервью, и видно, что за фасадом этого макабрического мюзикла спрятались давние страсти высокого накала, стоившие кому-то карьеры, а кому-то жизни. «Аннетт» кино как раз об этом.

Сама Аннетт и вовсе криповая деревянная кукла, похожая на куклу Чаки, но только потому, что Генри воспринимает дочь, как нечто побочное, мешающее его любви к Энн (на самом деле, к самому себе). А после смерти матери дочь и вовсе попадает в руки к кукловоду, чтобы потешить амбиции потерявшего любовь публики отца. И только болезненная сепарация помогает Аннетт выйти из-под отцовского гнета, а Генри — увидеть в ней живого человека (на несколько минут перед героем Драйвера в камере появляется настоящий ребенок). Генри — воплощение творческого эгоизма режиссера, демиурга собственной вселенной, в которой все должны располагаться, как куклы, ожидающие, что их вот-вот передвинут. Но вот только в реальной жизни они уходят от диктатора. К счастью, кино почти никогда не бывает актом самообвинения, поэтому зритель волен решать, где здесь художественное преувеличение, а где дела минувших дней.

Хочется надеяться, что свой следующий фильм, который судя по режиссерскому графику должен выйти через десять лет, будет посвящен уже внуку или внучке и будет дышать умиротворением, а не болью. Караксу и его новым музам хочется пожелать обоюдного счастья, а не нового витка сновидческого кошмара.

По какому-то странному стереотипу многие воспринимают мюзикл как легкий жанр, способный только развлекать и веселить. Однако, «Аннетт», хотя и является мюзиклом, в то же время представляет собой авторское кино, причем, выбор формы для него — сама по себе «изюминка», взгляд художника, ведь этот жанр для артхауса кажется весьма спорным и даже вызывающим решением. Не думаю, что режиссер предпочел мюзикл привычной драме случайно, ведь обычный на него взгляд сродни взгляду на главного героя «Аннетт» Генри МакГенри — стендап-комика, которого наверняка его публика воспринимала столь же несерьезно, как принято относиться к упомянутому музыкальному явлению, и так же серьезно ошибалась. Кроме того, будучи, в первую очередь, театральным направлением, мюзикл привносит в кино ту самую сценическую условность, выраженную здесь в главном художественном приеме «Аннетт». Однако, «Аннетт» не становится ожившим в реальных декорациях спектаклем, в условиях определенной условности в этом фильме музыка встроена в драматургию, но никак не драматургия — в музыку, и значит, что «Аннетт» остается явлением кинематографа, а не театра.

По своему настроению «Аннетт» весьма мрачна и трагична, картина куда ближе к условному «Собору Парижской Богоматери», чем к «Красавице и Чудовищу». Так уж сложилось, что трагедию легче донести, рассказывая историю любви, и «Аннетт» именно такова, оставаясь «от» и «до» описанием человеческих отношений. Выбирая в главные герои столь разных Генри и Энн, авторы словно сталкивают тьму и свет, представляя его дьявольски опасным, а ее — ангельски хрупкой, и это не только внешний образ, это даже слова, даже отношение к своей публике каждого из них, выраженное в кратком, но запоминающемся диалоге в начале картины. Однако, их взаимодействие — все равно любовь, или, быть может, то, что они за нее принимают. Пусть никогда не улыбающийся Генри одним своим видом внушает затаенный ужас, в нем долгое время нет ничего плохого, кроме его инфернального обаяния. Даже его жанр — комедия — не должен бы вызвать неприятия, ведь смех — это же хорошо, он продлевает жизнь, вот только Генри — не Геннадий Хазанов и даже не Михаил Задорнов, он куда ближе к сумасшедшему шуту Джокеру, чем к безобидным сатирикам. Но фильм упорно работает на нарастание жути, то показывая трагическую (пророческую?) сцену из спектакля Энн, то сводя Генри на сцене с ума в его ненормальном стенд-апе, а то и принося беспокойство в сон героини, что не поймешь, то ли ей привиделось предупреждение, то ли оно было наяву. Не переводя семейную жизнь пары в банальную мелодраму, «Аннетт» превращает ее в еще не разыгравшуюся трагедию, наращивая напряжение, словно музыкальный шторм, требующий кульминации и развязки.

Кульминация картины должна бы поставить вопрос, но этого не происходит, и во всей своей эстетической красоте «Аннетт» остается в позиции наблюдателя за своими главными героями. Такой отстраненный подход выглядит, скорее, недостатком, поскольку, показав явление, фильм не просто не пытается его исследовать, найти причины, предложить решение, он даже не подчеркивает проблему. Произошедшее — данность, к которой привела всегда затаенная и жившая тьма — «бездна» — вот только кажется недостаточным это лишь констатировать и озвучить неизбежность, стоит искать причины «болезни» и методы «лечения», чего не происходит. Даже если предположить, что опасную квинтэссенцию составляет «бездна» в сочетании с любовью, достаточного противоядия нет, ведь фильм предлагает…не любить, чтобы не причинять зла?.. Но разве это выход? Это противоречит базовой идее о том, что любовь — прекраснейшее чувство из существующих, спасительное, а эта мысль не кажется неверной.

Что же до Аннетт и истории, связанной с ней… Пожалуй, она никогда не была и не должна быть главной, поскольку Генри как явление куда интереснее, чем его дочь, необходимая лишь для раскрытия рассматриваемого характера. Тот художественный прием, что использован в изображении Аннетт, до самого финала казался лишним, но финал дал ответ. Такой образ ребенка есть прямое выражение отношения родителей к своим детям и восприятия детей ими, пока те не обретут свой голос, индивидуальность и личность. Поэтому Аннетт не пугает и не делает ничего плохого, вообще не играет трагической роли в жизни Генри и Энн — ее функция в другом, и с ней Аннетт хорошо справляется. Что ж, «фишка» очень любопытная и привлекающая внимание, но донесенная с ее помощью мысль довольно банальна. Природа зла как тема, так и «лезущая» на первый план, гораздо интереснее, но в куда меньшей степени раскрыта.

К сценарному недостатку я бы отнесла линию Энн после кульминационного события второй части фильма. Мистически-многообещающие ее слова должны бы выразиться в более ярких проявлениях, нежели были реализованы. Я бы даже сказала, что они не были показаны совсем. Несмотря на то, что раскрытие темы кажется необходимым, его не происходит, а немногочисленные появления героини выглядят как вставки в картину в последний момент, когда вдруг вспомнили, что какую-то «удочку» забросили, и надо хотя бы формально закрыть зачем-то придуманную сюжетную линию. Жаль, здесь могло получиться гораздо лучше.

Музыкально «Аннетт» очень даже хороша, и некоторые мелодии запоминаются с первого раза, что случается с мюзиклами не так уж часто. В музыке есть претенциозность, театральность и хороший пафос, она не легковесна, она в меру трагична и довольно красива. Вся «Аннетт» создана в едином узнаваемом стиле, фильм пропитан музыкой, даже когда никто не поет. Музыка в сюжет вплетена, она не кажется лишней, что бы ни происходило на экране. «Аннетт» исполнена так называемым актерским пением (как я его понимаю), а не профессиональным, что придает ей выразительности, хотя, быть может, несколько отнимает в музыкальном плане. А еще в «Аннетт» даже не раздражают массовые номера, что частенько случается в традиционных мюзиклах.

Подводя итоги, я не могу вслепую петь дифирамбы этому необычному мюзиклу. Как полноценное музыкальное произведение, он и вправду хорош, но как фильм имеет проблемы с сюжетными линиями, развитием персонажей, а также слишком уж избита мысль, связанная с основной «изюминкой». Кроме того, название: оно привлекает внимание, но не отражает характера и сути картины. Также отмечу, что все 2 с лишним часа пролетают довольно легко, этот мюзикл не скучный, он весьма хорош и визуально, и музыкально, да и на игру Адама Драйвера и Марион Котийяр смотреть одно удовольствие.

Фильмы Каракса очень личные. В них можно без особого труда найти общие черты с жизнью режиссёра. Почему же личное для Каракса важно не только для него самого, но и для многих зрителей? Всё просто — его творчество, начинаясь с персонального, приобретает такие масштабные черты и темы, которые могут с лёгкостью стать узнаваемыми для каждого. Чем больше времени проходит, тем больше фантастики в фильмах Каракса, но это не отдаляет их от обычной жизни, а позволяет лишь экспериментировать с жанрами и возможностями актёров всё больше и больше. И вот «Аннетт», являющаяся настоящим экспериментом (но удачен ли эксперимент?), наконец вышла в прокат.

Техническая сторона, актёрский ансамбль, музыкальное сопровождение (особенно важное для мюзикла) — всё на высочайшем уровне.

Драйвер бесспорно затмевает всех. Котийяр хоть и остаётся немного в его тени (в фильме наоборот) всё равно радует теми сценами, в которых появляется. Не очень много экранного времени у Хелберга, но каждой минутой в кадре он делает фильм ещё лучше. Его роль талантливого и печального дирижёра — настоящий подарок.

Музыка Sparks задаёт ритм фильму. Всё бодро начинается и мелодично развивается. Вот-вот сорвусь и куплю саундтрек на виниле. Не это ли лучший комплимент музыке? Просто наслаждаешься звучанием, переслушиваешь, потом уже начинаешь подпевать — и вот ты в сам в фильме и играешь роль!

Мы смотрим авторский мюзикл-эксперимент. Ещё до появления изображения нам приказывают сосредоточиться и затаить дыхание. Будет представление. Такое начало настраивает зрителя на нужную волну, которая не отпускает и после просмотра.

Что это за такая особая волна? Нас ждёт невероятный аттракцион, в котором перемешиваются, кажется, чуть ли не все жанры — от очень чувственного романтического фильма до драмы про успех и семейные взаимоотношения, а приправлено всё песнями и провокационной комедий персонажа Адама Драйвера. Просмотр «Аннетт» — настоящие качели, зрителя умело бросают из одной эмоции в другую, он не успевают переварить эпизод в голове и грядёт уже следующая перемена, добавляющая ещё больше трагизма.

«Аннетт» быстро и ритмично погружает зрителей в историю, сразу ясны характеры персонажей, видны их сильные и слабые стороны, они живые, настоящие, хоть и всегда поют. О несочетаемости героев говорится с самого начала (ими же), но «истинная любовь всегда найдёт путь». Этот конфликт их несочетаемости и близости с самого начала вызывает интригу, и мы ждём, чем же это разрешится. Сердце хочет чудесной любви, обстоятельства противятся этому. Получается так, как получается. Этого не избежать, такова судьба.

На это наслаивается сильнейшая история взаимоотношений родителя и ребёнка. Здесь заложено так много боли и рефлексии, что, даже не имея детей, чувствуешь весь шторм эмоций, который разрушает всё внутри. В этом контексте очень органично смотрится постепенные изменения во внешности персонажа Адама Драйвера. Заканчивает он эту историю уже не тем, кем был в начале. А кем? Тут стоит вспомнить, чей фильм мы смотрим и воспроизвести одно лицо, которое мы видели в небольшом вступлении.

Кого-то могут оттолкнуть музыкальные номера в фильме, помешать восприятию, но, если открыться этому произведению, попытаться сконцентрироваться, затаить дыхание и устремить взгляд на полотно, то органичность и сочетаемость изображаемого не ставится под сомнение. Каракс создаёт свои правила повествования, свою логику и не противоречит этому.

«Аннетт» — особенный фильм, который тяжело с чем-то сравнить. Но, если честно, то сравнивать его и не хочется. Хочется смотреть его, наслаждаться фантастической постановкой и переживать великую трагедию.

Это представление. О таланте. Успехе. Любви. Провале. Гордости. Смерти. Детях. Свободе. О жизни. Это жизнь.

Ради бога, если интересен фильм, посмотрите его дома. Дома у вас будет возможность его бросить. Я ходил в кино, сидел до конца и мучался — как и весь зал. Когда сеанс закончился, люди выходили и говорили: «Ненавижу французских режиссёров», «Ну и мутный фильм», «Наконец-то он закончился».

И это не потому, что люди тупые, а фильм — слишком умный и глубокий. Я не фанат Мстителей, я нормально отношусь к тяжёлому авторскому кино. Но этот фильм действительно ужасен. Давайте по порядку:

- Мюзикл перегружен песнями. Персонажи поют почти без пауз между ними. Песни — примитивные и в плане лирики (we love each other so hard, we love each other so hard) и в плане музыки. Если хотите послушать что-нибудь, есть много других шикарных вариантов.

- История затянута. По сути, первые 40 минут — только вступление, часть, которую обычно показывают за 5 минут. Часть, в которой ещё нет Аннетт. Дальше она появляется, но лучше бы не появлялась.

- Проблемы героев выдуманные. Главный герой — стендапер, который не умеет шутить. Его жена — оперная певица, про которую мы не знаем практически ничего. Откуда взялись эти воображаемые люди? Почему один стал преуспевать, а карьера другого пошла на спад? Почему он сделал то, что сделал?

В общем, Аннетт — это серия клипов на плохие песни. И ты ждёшь и ждёшь, когда же они станут чем-то больше — и в течение 2 часов 20 минут чуда не происходит.

Звёздный каст притягивает широкую аудиторию. Адам Драйвер, Марион Котийяр и Саймон Хелберг — прекрасны. Но по-честному на плакате должна быть большая надпись КИНО НЕ ДЛЯ ВСЕХ. Потому что это кино не просто для узкой аудитории, оно для одного человека — Леоса Каракса, который создал безвкусную метафору про свои страдания.

Еще девять лет назад Каракс покинул пределы того пространства, которое можно было бы коротко назвать КИНО и перешел в измерение, коему хочется дать определение НАДКИНО: пропорциональное растворение на экране жизни, смерти, бессмертия, театра и искусства как такового с получением самовоспламеняющейся субстанции, сжигающей сам экран и опаляющей сердца зрителей (если, конечно, эти сердца не помещены в плотный асбестовый панцирь).

Новая работа мэтра наисвятейших моторов создана по той же трансцендентной формуле, известной только его демонам и ангелам, но в этот раз привязана к модели мюзикла — уж если Каракс поехал снимать в Американские Штаты, взял за первичную основу банальный драматический сюжет, а в качестве актера на главную роль пригласил знаменитого на десять ближайших галактик джедая, то какой еще сценический жанр использовать, как не наследующий лучшие традиции варьете?

Если кто-то решил, что поход режиссера в Новый Свет обусловлен творческим кризисом у себя на родине, жаждой закономерно обходящих его высоких наград или, что еще смешнее, погоней за твердой валютой, то увы ему… Концепция Каракса изначально учитывала возможность использования подобных обвинений для усиления действия зажигательной смеси, сознательно помещенной им в опереточную бутылку с красующимся на ней ярлыком «сша-мелодрама-звезда-мюзикл». Однако сей коктейль и его оформление предназначались вовсе не для утоления жажды развлечений, а для решительного броска в толпу и последующего взрыва с пламенем, сжигающим все стереотипы о подобных названиях.

Критики на родине режиссера призадумались более остальных: Куда же ты, солнце нашего независимого кино? За что презрел отечество своё? Тем более, только встав, казалось бы, на рельсы понятных жанровых направлений. Что за чудо создал за океаном? Кооператив по производству наклеек на фестивальные киноконсервы зашевелился и поспешил, на всякий случай, налепить на новую работу беглеца пару золотых метёлок, впрочем оставив, для осторожности, без тавра топ-продукта.

Решение мудрое: прочистив очи от брызг самим себе налитого шампанского (как же, и мы имеем смелость ценить Каракса; когда, конечно, нас святыми моторами не глушат!), бедолаги вдруг обнаружили, что маэстро по меньшей мере горько насмехается над подобными наградами, методично ползущими по ковровой дорожке их так хорошо оборудованного конвейера. О, конечно, «Аннетт» далеко не только об этом, но всё же…

На счастье критиков от станочников фабрично-ремесленнических кинолавок, кусачих насекомых из масс-медиа и зрителей, смущенных поющей на горшке Котийяр (о да, еще и с не модной нынче сигаретой в зубах), биография Каракса знаменита его семейным несчастьем. Насколько это богатая пища для, увы, небогатых, но тем не менее объемных размышлений, за которыми звон пощечин режиссера дурному миро- и киноустройству кажется звуками самоистязания, здесь описывать не нужно — почитайте всё остальное.

Что же, дамы и господа, почитатели мартышек бога, собирающиеся в огромные залы и кинозалы посмеяться дергающемуся согнутому указательному пальцу своего кумира или поплакать над его рассказами о замученной жене, Каракс, безусловно, не только предвидел подобный ход событий, но и рассчитывал на него. Только не думайте, что кроме моторов, для Каракса нет ничего святого! Гений режиссера несоизмеримо выше спекуляции на личной трагедии.

Смелость же и честность его в том, что он, отдаваясь на растерзание толпы, принося себя таким образом в жертву памяти своей несравненной супруги, вовсе не рыдает покаянно в жилетку зрителя, а показывает неодолимое желание массы увидеть такое действо. Толпе нужны либо шут, либо жертва; без этого шоу продолжаться не может. Учитывая проделанный Мастером крестный путь, это его наиболее щемящее послание, яркость которого, впрочем не затмевает многие прочие идейные посылы фильма.

Даже в самом названии этой работы — исключительно простом и нейтральном по сравнению с составом сюжета и формой его подачи — кроется интеллектуальная игра со зрителем. Каракс, кажется, хочет разрушить еще один классический шаблон кинематографа — об обязательном соответствии заглавия самому важному в произведении. Хотя всем совершенно очевидно, что определяет шедевр не вывеска, отход от устоявшихся принципов именования работы в действительности считается изъяном. А история киноискусства знает примеры, когда название фильма становилось его проклятием, красной тряпкой, вызывающей неконтролируемый гнев бычьего стада, за которой почти никто из животных не видит самого тореадора. А ведь Аннетт до финальной части «Аннетт» — это всего лишь кукла… Которую никто бы и не увидел, не обладай она определенным талантом. Так что рассуждения многочисленных критиков о том, что Аннетт символизируют дитя Искусства, живущее своей собственной жизнью, по меньшей мере банальны — любое произведение начинает собственное существование, как только его увидит еще хоть одно существо после создателя.

Не мудрее (что там говорить — много смешнее) выглядят и рассуждения об «антимюзикле», хотя словечко это потихоньку стало приобретать статус ярлыка к жанровому определению работы Каракса. Почему же «анти», когда Каракс потрудился над тем, чтобы все составляющие жанра «мюзикл» были строго соблюдены? Потому, что это «арт-хаус»? (Простите, мэтр, они не знают определения «надкино»). Потому, что иная домохозяйка, поклонница жанра, включив по ошибке «Аннетт», и к середине фильма выключив его, тут же бросится писать гневный отзыв из трех строчек: «Обманули! Гадость! Дрянь!»? Но Каракс не издевается над мюзиклом или его поклонниками: это не пародия, а всего лишь театральная пощечина тем, кто не желает признавать право независимого режиссера на обращение к любому жанру.

Свобода творчества и несвобода его понимания… Что такое первое и откуда идет второе — как раз в работе режиссера. И не нужно говорить о том, что фильмы Каракса не для всех; напротив — он чуть ли не единственный в современном кинематографе, кто создает работы, способные оставить заметный след в душе любого зрителя. Вопрос только в том, какого характера будут эти следы: приятия или неприятия. Но даже раздражающее воздействие, как известно из медицины, часто несет за собой целительный эффект. Что же касается жанра, то выбор его для Каракса совершенно не важен; важна память и Искусство. А оно переживет всех мартышек бога, всех мартышек, и только самого бога не переживет, потому что является его частью.

Короче, я посмотрел «Аннетт».

Не имея никакого опыта в фильмографии Леоса Каракса, я с чистым сердцем и открытым сознанием честно отправился увидеть мюзикл, который всем своим существом нагонял интригу. А интриговать ему действительно было чем: звездный актерский состав, именитый режиссер, еще более именитая группа Sparks в качестве композиторов, небольшой букет из каннских веток и взволнованный гул голосов озадаченных зрителей и критиков действительно придавали картине шарм смелого и неоднозначного произведения. Судя по всему, думал я, это один из тех фильмов, которые не оставляют людей безразличными, и чем больше зрители посвящены в киноискусство в целом или творчество конкретно этого режиссера, тем сильнее разнятся их мнения, вплоть до их совершенной полярности. И действительно: после того, как два с половиной часа хронометража, которые ожидались быть ощутимо долгими, прошли незаметно быстро, я на продолжительное время остался один на один с яркими впечатлениями, и душевным подъемом, которые мне подарила эта определенно необычная «Аннетт».

Не зная Каракса и его стиля, но зная других сумрачных гениев и утонченных эстетов, получивших признание в Каннах, я приготовился увидеть философский фильм, многослойный пирог из смыслов, метафор и возможных интерпретаций, который уж точно не стоит в первую очередь воспринимать «в лоб». Однако, начиная с первой же сцены, я ясно почувствовал, что столкнулся с работой совершенно другого плана. И, открывшись неироничному и прямолинейному восприятию, я был исключительно рад тому, насколько искренней, откровенной и даже наивной предстала передо мной картина. Тому действительно сильно способствовал формат мюзикла, однако помимо этого Каракс смог создать повествование, больше напоминающее спектакль и театральную постановку, нежели кинофильм, из-за которого добрую половину времени порой возникало очаровательное ощущение наигранности и несерьезности всего происходящего. Чего стоит только вступительная сцена, в которой вся съемочная группа во главе с актерами первого плана и режиссером энергичным музыкальным номером приглашают зрителя к просмотру. Театральностью дышит весь фильм, а действие напоминает сыгранный на сцене миф. Сентиментальные мотивы в песнях о любви, выразительная экспрессивность и грандиозность действий и диалогов, сцены, построенные по всем знакомым элементам театра (заметно выделяющиеся задники, осмысленно размещенный реквизит и декорации, очевидно искусственные эффекты), характерные стилистические приемы — «Аннетт» насыщена находчивыми решениями для создания не просто кино, а целого представления, эпичного и впечатляющего.

В то же время сюжет происходящего не был поверхностным или хоть сколько-то безынтересным, как могло бы показаться после слов о его прямолинейности. Он имеет в себе и множество символов, и кучу отсылок, да и вообще говорят, что сюжет является сильно личным для режиссера, если не автобиографичным, несмотря на то что изначальный сценарий вышел из-под перьев братьев Мэйл — создателей группы Sparks (их же стоит поблагодарить и за прекрасное музыкальное сопровождение фильма). История, при всей ее посредственности, являет собой почти эталонную драму про любовь, предательство, грехопадение, преступление и наказание. Переходя из увлекательного вступления в трагичную кульминацию и завершаясь в эмоциональной развязке, она развивается настолько плавно, настолько образцово равномерно, что рост накала страстей будто был задуман и дотошно спланирован именно таким.

Зрители, как и весь мир в фильме, наблюдают за жизнью и развитием отношений между главными героями: известным провокационным стендап-комиком Генри МакГенри (сыгранным внушающим трепет Адамом Драйвером) и еще более известной оперной певицей Энн Дефрансну (сыгранной очаровательной Марион Котийяр). Их бурная и полная любви жизнь меняется после рождения дочери Аннетт и неожиданного столкновения с творческими неудачами, которые смогли обнажить слабости и пороки. Да и можно ли назвать их отношения любовью, пусть это слово пара и пропоет не один десяток раз в унисон? Показывая в фильме, как человек, неспособный смириться с поражением, погружается в грехи и заглядывает в бездну, Каракс остроумно обращается в том числе и к актуальным в наши дни скандалам вокруг домогательств в индустрии искусства, напоминая этим, что действие происходит не вне времени, а прямо сейчас.

Собрав для «Аннетт» немногочисленный, но колоритный каст, режиссер и закрепил в очередной раз в женственном обаянии мастерство Котийяр, и поднял на уровень выше актерский навык Драйвера. Последнему выделено наибольшее количество экранного времени, за которое актер сыграет исключительно яркого и выразительного персонажа, предстающего и экспрессивным комиком, и нежным любовником, и любящим отцом, и алчным ревнивцем. Адам, стремительно выросший за последние десять лет из редкого героя комедий и мелодрам в номинанта на «Оскар» за лучшую мужскую роль первого и второго планов, нашел в фильме Леоса Каракса действительно комплексный и порой даже пугающий образ. Вместе с артистизмом, не могу не отметить и вокальные данные главного дуэта: благодаря им, музыкальные номера, пускай и не особо изобретательные, вызывают неподдельный восторг своей постановкой и звучанием.

Задержав дыхание в конце фильма из-за самой эмоциональной и трогательной сцены за последние два часа, зритель облегченно выдохнет лишь в финале титров, когда, словно повторяя вступительную сцену, съемочная группа попрощается со всеми, кто был прикован к экрану настолько сильно, что не ушел сразу, как только погас экран. Это милое решение словно создано для того, чтобы вернуть зрителя в реальный мир, напомнив, что все увиденное — это лишь представление, разыгранное для нас.

8 из 10

«Аннетт» — кино дискомфортное, хоть и сценарий к нему написан братьями Мэл, они же легендарная группа Sparks, которые изначально хотели записать концептуальный альбом, но затем обратились с предложением к Караксу сделать фильм. И всё же с первых моментов чувствуется, что Леоса здесь в разы больше, чем музыкантов. А зрителя пусть не смущает наличие мюзикла среди жанров, ибо он здесь душит не только персонажей в лице Драйвера и Котийяр, но и самого зрителя.

Творение Леоса Каракса смотреть натурально тяжело, и дело не в хронометраже, что вылился в 2 ч. 20 мин., не в постоянном неуместном пении персонажей (здесь субъективная ненависть к мюзиклам), а в том, что фильм беспросветный, давящий от и до. Ты не обманываешься этими танцульками и растягиванием обыденных слов в песни, а с уверенностью ожидаешь кары для каждого из героев. Почему? Потому что это Каракс в пике депрессивного состояния, которое его не отпускает уже десятки лет. Поэтому и музыка Спарксов заметно темнее, чем может быть.

Стильная операторская работа Каролин Шампетье искрит талантливыми кадрами, обманчиво демонстрируя атмосферу праздника. А праздник здесь только один — праздник смерти. Впечатление от просмотра меняется несколько раз, проходя круг от отрицания до принятия.

Озлобленный на жизнь стендапер Генри МакГенри (Адам Драйвер) колесит по миру, плохо шутя, а затем встречает красивую и искреннюю оперную певицу Энн (Марион Котийяр), у них вспыхивает любовь («We love each other so much», конечно, зацикливается в голове, спасибо, Sparks). Но сочувствия нет никому, даже аккомпаниатору с серьёзным лицом (неожиданный Саймон Хелберг; здравствуй, Говард Воловиц из «Теории Большого Взрыва»).

Да, это всё ещё не «Дурная кровь» с Лаваном и Бинош, но «Аннетт» вытягивает впечатление за счёт концовки и уже упомянутой выше операторки, и при этом трудно для самого себя определить — категорически нравится картина или нет. Остаются смешанные чувства и горький привкус. А понятно одно — таких мюзиклов ещё не было, после которых не повторять за героями слова песен хочется, а рухнуть на пол и рыдать.

Видно, что «Аннетт» биографична, да и посвящает режиссёр картину общей с Катей Голубевой дочери. А потеря нашей соотечественницы, потеря им музы, которая погибла при странных обстоятельствах (до сих пор неразбериха с точной датой смерти и другими вещами), настолько подкосила французского творца, что он лично появляется в кадре, чтобы пожелать зрителю доброй ночи, будто бы прощаясь. Но прощаясь с кем? Или с чем? Быть может, уходит из кино насовсем. Или завершает некий этап творчества. Будет видно.

Прежде чем смотреть, нужно знать, что это глубоко личная картина автора, поэтому не стоит удивляться представленным в фильме нестандартным решениям. Режиссёр, как и главный герой, потерял жену при невыясненных обстоятельствах и за это автор картины, если судить по фильму, винит себя. Полностью понять душевные терзания, переданные через неординарное повествование невозможно, если ты не попадал в такую ситуацию.

Массовый зритель не любит артхаусы, так же он не любит и мюзиклы. Это артхаусный мюзикл. Я подобное посмотрел впервые и могу точно сказать, что мне понравилось и даже очень! Потому что такой изобретательности, такого подхода, таких решений и такой фантазии не часто встречаешь в мире кино. Это настоящая отрада для глаз. Правда мне пришлось вникать и принимать правила фильма на протяжении тридцати минут, а после периодически бороться со сном. И это того стоило!

Адам Драйвер крайне хорошо сыграл. Его фактурный образ и в целом сам персонаж вызывает недоумение и одновременно смех из-за его чувства юмора. Лучше самого актёра в фильме только визуальные решения режиссёра для передачи эмоций или глубоких мыслей.

Сомневаюсь, что картина мне понравилась бы в домашних условиях. Подобное стоит смотреть именно в кинотеатре. Не потому что там большой экран, отличный звук и атмосфера, а потому что ты заплатил за это деньги и тебе уже некуда бежать. Остаётся только дремать или смотреть и надеяться, что сомнительное начало будет только вначале. Для меня так оно вышло.

8 из 10

Походу Адаму Драйверу повезло (или «повезло») вновь стать лицом очень амбициозного, очень яркого и очень личного режиссёрского проекта. На сей раз – эстафету от Терри Гиллиама – принял Леос Каракс.

И многое, что-то когда-то говорилось и писалось про «Человека, который убил Дон Кихота», теперь – можно сказать про злосчастную «Аннетт».

А ведь и не скажешь, мол, что это за барахло такое? Нет, каждый кадр, каждая нота этого фильма кричат: обратите на меня внимание! я чудо! Но фильма всё равно – не вышло.

Вышли очень качественно снятые постановочные клипы к песням Sparks (с приглашёнными актёрами). Вышли не менее качественные панорамы и проезды. Вышла мастерская работа операторки (Каролин Шампетье снимает великолепно и это очевидно). Сомнений нет – все классно потрудились. И световики, и костюмеры, и постановщики танцев. А фильма – и тем более мюзикла – нет.

Да и как может быть фильм, когда – чуть ли каждые 10 минут восклицаешь: а это тут к чему? а это с чего бы? Или: стоп, что это и зачем сейчас было?!

Да, для мюзикла глубокое развитие образов персонажей – не так уж и обязательно. И внятные диалоги там порой ни к чему. Но можно же было продумать элементарную мотивацию и логику поступков главных героев!

От чего вдруг у Генри поехала крыша? Что вообще происходило между Генри и Энн? К чему вдруг стёб над «ми-ту»? Зачем ребёнок – кукла? Чья же дочь Аннетт и какое это имеет отношение к сюжету? И так далее.

Я уж не говорю о том, что все главные герои этой истории – подчёркнуто ничем интересным не насыщены. Ни культурных контекстов, ни бэкграундов, ни хоть каких бы то внятных интересов или привязанностей. Таким сложно сопереживать, за действиями таких скучно следить. Грубо говоря, если им ничего не интересно, то с чего вдруг они могут быть интересны нам? (Стендап-комик Генри, мягко говоря, никакущий. А Энн – вообще «поющая мебель».)

Только вот амбициозный аккомпаниатор-дирижёр подавал робкие надежды – как некий движок сюжета, но этого персонажа слили так же внезапно, как и ввели.

И да, если – как и в случае с Терри Гиллиамом – знать и помнить, что перед нами очень личный фильм, то – всё как бы «становится на свои места», но. Зритель не обязан быть в курсе трагедии Леоса Каракса. И то, что «Аннетт» (возможно) метафорически переосмысляет гибель его (гражданской) жены Екатерины Голубевой, это... лишь мои домыслы, не так ли?

Ну то есть, музыкальная двухчасовая нарезка клипов (с общим «лирическим сюжетом») – неплохо, но хотелось бы побольше тогда Sparks. Однако если – «Аннетт» это цельное кино-произведение, то – что это и к чему вообще было?

PS

Очень ждал мощной финальной песни. При сюжетной невнятице она бы могла отчасти спасти положение. Конечно, у Каракса традиционно очень «своё» понимание «композиции», но куда смотрели братья Мэлс?!