Рецензии

Существует такая категория фильмов, которые, когда смотришь, вдруг начинаешь осознавать, понимаешь, что это пошло, без линейно и грубо.

Так произошло со мной при просмотре «мечтателей», я долго не могла вникнуть, почему мозг, во все свои окончания трубит, что ЭТО следует выключить, что Бертолуччи, увы и ах, сошел с ума, что не стоит вестись на поводу у маразматика, и только хочешь выключить, и твоя рука уже тянется к кнопке power, тут бах, и что-то тебе помешало, и выключить ты не можешь, и тут ты осознаешь, что кино это, сделанное человеком пожившим, тем, кто хочет сказать, только не языком головы, не языком разума, а языком сердца.

Позже, и до меня дойдет, почему я не смогла выключить, как человеку уже со своей сложившейся эстетикой, мозг говорил, что это некрасиво, и мне как настоящему киноману, сердце говорило, что это и есть хорошо, что это самое настоящее признание, которое когда-либо мог сказать человек своей профессии. Это и ест кинопризнание, самое настоящее, признание романтичное, временами невинное, прекрасное… гениальное…

Критики этого фильма забывают, что а.) искусство и мораль-вещи практически несовместимые; б.) Бертолуччи-гений.

Второе утверждение бесспорно. Можете, конечно, спорить. Но не со мной.

Эва Грин-красивая девушка с отличной грудью. Плюс безусловный талант сильной драматической актрисы. Двое её партнёров (Пит и Гаррель) играют также очень интересно и искренно. Атмосфера фильма влечёт, манит и соблазняет. Уникальный почерк Бертолуччи виден в каждом его фрагменте. Воздух в картине ББ пропитан сексом, нежностью, страстью,«невыносимой лёгкостью бытия» и мечтой о чём-то… О чём-то манящем и призывном, но в тоже время пугающем и отвратном, лишённом конкретики и до боли аморфном. Критоволки о мнимой пошлости данного шедевра лично у меня вызывают лишь самодовольную ухмылку. 60-е, возможно, самые культовые годы в прошлом столетии. Возможно, нам есть чему позавидовать тем, кто был молод в то время. Как же скучно и тускло в этом мире стало после «Мечтателей», когда старик Бернардо перестал снимать!

События, на фоне которых происходит эта история, в высшей степени романтичны, а ведь также и в высшей степени драматичны одновременно.

Бертолуччи эта тема близка. В каком-то смысле биографична. Так что давайте просто поблагодарим Творца по имени Бернардо за то, что он у нас есть. Критиковать всегда проще. И имеем ли мы вообще право обсуждать гения?

10 из 10

Тео, Изабель и Мэтью — мечтатели. Если бы только мечтатели! Они больные на всю голову люди! По крайней мере Тео и Изабель, братья-близнецы, так точно. Они живут не реальностью, а кино и остальным миром, придуманным для избежания реальности. Они копируют сцены из фильма, потому что они восхищаются ими, но совершенно не думая о последствиях. Они хотят, чтобы было красиво. Хотят стать героями. Они не понимают, что они всего лишь золотые детки, у которых всё есть, им скучно, кроме того строят из себя философов. Люди гибнут на войнах в то время, как они горячо доказывают, что войны — это жестоко и бесчеловечно. Своими рассуждениями они ничего не меняют. Я бы могла их осуждать или не любить, но не могу. К таким героям я испытываю лишь жалость, потому как они больны. Их сознание повреждено.

Их родители не желают не воспитывать их, не общаться. Их пугает тот факт, что они вырастили «монстров». Сцена, где они заходят и видят, в каком беспорядке квартира, и голую троицу, двое из которых их дети, и безропотно оставляют им чек на кругленькую сумму, боясь разбудить, просто шокирует своей безразличностью. Они обязаны помочь детям, а не оставлять им деньги, чтобы они и дальше ничем не занимались и совокуплялись между собой! Дети-то уже взрослые. Им бы пора найти работу и перестать жить иллюзиями. Но прежде всего им нужно психиатрическая помощь. Связь между близнецами Тео и Изабель слишком сильная, болезненная и губительная.

Ева Грин потрясающе и колоритно сыграла свою роль. Она красива невообразимо. Что в одежде, что без одежды.

Луи Гаррель — хороший актер, на мой взгляд. Хотя я видела с ним только два фильма. В «Мечтателях» ему было нечего играть почти. Он немного померк перед своими коллегами. Его было мало. Хотелось еще. Потому как он красив и талантлив. А здесь это было скудно выражено.

Майкл Питт прекрасно справился со своей задачей. Он играл самого нормального из этих троих. Сыграл убедительно и ярко.

Я допускаю, что я, возможно, не поняла до конца смысл фильма, но ничего великого в «Мечтателях» я не вижу. Я думаю, что он наделал в свое время шумиху только из-за многочисленных откровенных сцен. Благодаря им фильм запоминается. Но не думаю, что в хорошем смысле. Момент, где у Изабель пошли месячные прямо в ванне, где она лежала с Мэтью и Тео, просто отвратительный. Как сказала бы моя бабушка, просто бесстыдство. И хоть я считаю ее консерватором, тут я бы с ней согласилась. Иногда все же лучше не переходить тонкую грань между грязью и искусством. Фильм не пустой, но и разглядеть в нем что-то важное сложно. Обилие голых тел застилает кадр и заставляет думать, что это просто эротическая чушь. Но определенно в этой истории что-то есть. Есть ведь и книга, по которой она снята.

Саундтрек прекрасен. Правда, финальная песня Edith Piaf — Non je ne regrette rien, хоть и является любимой, не понравилась здесь. Не надо приплетать к таким вещам гениальный голос чистой Пиаф. Эти вещи — эротика и Эдит — несовместимы. Я, конечно, понимаю, что создатели хотели создать атмосферу Парижа, но, думаю, Эдит Пиаф бы долго плевалась, узнав, в каком фильме прозвучала ее песня.

Это не псевдошедевр, потому что не шедевр вовсе. Да, я вот и не считаю Бертолуччи гением. У него есть пару действительно уникальных идей, но его самый знаменитый фильм не отличается гениальностью. «Мечтатели» — средний фильм с блистательной игрой актеров и потрясающей операторской работой. А вот все остальное не ахти.

6 из 10

Секс - великая вещь только тогда, когда больше нечем заняться (c) Чарльз Буковски

Они бездумно выкрикивают громкие слова с таким страстным рвением, словно от этого зависят их жизни, они примыкают к огромным, бунтующим толпам, чтобы чувствовать себя плывущими против течения, они устраивают забеги на время в Лувре, угадывают фильмы и платят 'штрафы', если ошиблись. Они пытаются рассуждать о политике и социуме, пытаются любить и доказывать свою любовь. Но сводится все к тому, что эти три непомерно дурных ребенка, которые только выглядят взрослыми, раздеваются и устраивают радостные совокупления в самых разных частях квартиры. Да, в этом их свобода, в этом их безграничная фантазия, в этом их нирвана и эйфория: голая Изабелла засыпает в обнимку со своим братом Тео, позже на спор лишается девственности с Мэтью, после все трое воссоединяются вновь и вновь...Да, в этом их инициативность, в этом их креативность и особенность. Это именно та революция, о которой они так упорно мечтали. Ева Грин включает музыку, запрокидывает голову, закрывает глаза и блаженно улыбается, медленно расстегивая блузку и демонстрируя зрителю безусловно прекрасное, удивительно красивое тело: худые плечи, аккуратную грудь, плоский живот, круглые бедра. Их утехи и в самом деле ограничиваются одним лишь сексом и прелюдиями, и сложно сказать, имеет ли смысл искать эстетику в этих беспорядочных соитиях или называть происходящее высокохудожественными актами большой и светлой любви. Зато можно смело утверждать, что не может и речи идти о беспорядках в Париже 60-х годов, что нет здесь места киноманству. Нет, ребята безмерно далеки от этой толпы орущих студентов, они живут в своем замкнутом пространстве ради постоянного удовлетворения своих желаний и даже удивляются, когда случайный камень разбивает окно и 'улица приходит в комнату'. Игра же в 'угадайку' - это лишь предлог, способ сделать свои оргии более осмысленными, интересными, яркими, но никак не одухотворенными.

И зрителю ничего не остается кроме дорогого и безостановочного порно. На улице шумно и грязно, на улице слезоточивый газ и отчаянные крики, в кино можно только скромно целоваться на заднем ряду, так что, может, и впрямь лучше прилечь рядом с утомившимися Тео, Изабеллой и Мэтью? Может, их дурные игры и шутки и впрямь отвлекут от серой реальности и добавят в жизненную палитру новые сочные оттенки? Нет. Трио не менее скучно и банально. Они уже просто не знают, чем бы занять себя, куда направить свою неисчерпаемую жизненную энергию, не знают, какое чувство пережить, чтобы ощутить себя королем жизни. Отсюда это стремление пробовать все и сразу, отсюда эта мешанина секса с алкоголем и травкой, отсюда игры в ценителей искусства. Это лишь достойная обертка их скуке, это лишь их протест и нежелание подпирать собою стены в доме, а творить что-то сумасшедшее и недозволенное.

Бертолуччи не творит волшебство на глазах аудитории, он не преподносит им 'глубокую, исполненную смысла и духа бунтарства' картину, нет. Он просто раздевает своих персонажей и разрешает им творить историю. Но у ребят в голове хаос, эти герои не различают понятия, не разбирают цвета и оттенки, укрытые пеленой собственных мечтаний от настоящего мира, они просто поют гимн разврату, именно разврату. Потому что нет в их проявлениях любви ничего чистого, потому что все их возгласы 'ты один из нас', обращенные и к гостю, Мэтью, и к зрителю в том числе, вызывают отторжение и желание остаться незамеченным вуайеристом, а не участником происходящего. Потому что в этих секундных порывах и необдуманных поступках есть грязь, есть истерика, беспорядочность и слепое желание.

Весь шарм ленты, все её очарование и впрямь подобны Парижу: Парижу 60-х годов и Парижу настоящему. Его пьянящая атмосфера, которая превращает тебя в романтичного странника, бредущего по туманным землям и ищущего очередной уютный уголок, чтобы лечь на чье-то плечо и поцеловать чьи-то пухлые губы, прекрасно чувствуется в каждом мгновении фильма. И это отчасти заслуга Грин, которая брала не только красотой своего тела и глубиной упрямого взгляда, но и естественной игрой. Если мальчики казались экзотическими птицами, впервые посетившими этот заповедник, то Ева чувствовала себя в своей тарелке, источая раскованность и желание. Но это все, все, что может прочувствовать зритель, хотя ему предлагали намного больше. Ему обещали назревающую революцию, обещали исторический портрет молодежной Франции тех времен. Но эпоха ограничивается выцветшими обоями и постаревшими кранами в ванной да парочкой старомодных нарядов, все остальное время зритель вынужден провести, будучи буквально прикованным к койке. И наступает момент, когда Грин уже искренне хочется одеть, чтобы вернуть её облику какую-то таинственность и загадку, когда ребят хочется пинками вытолкнуть с их любовного ложа, чтобы они прекратили вести себя, как сонные мухи между двумя оконными рамами и предприняли хотя бы попытку вылететь на улицу, пожужжав о чем-нибудь кроме секса. Просто в определенную секунду становится тошно от такого количества обнаженных тел и создается устойчивое ощущение, что перед тобой банальнейшее порно, которое становится дешевле и дешевле.

Париж продолжает шуметь и кричать. Под переливы прелестной, вечной песни No, Je ne regrette rien Изабелла бежит вслед за братом и орет 'фашисты!', просто потому что так чувствует себя свободнее. Занавес опускается. Герои скоро вернутся домой, где продолжатся их игры и удушливые объятия. А зритель имеет наконец возможность спокойно выдохнуть и решить для себя, что он увидел только что: глубокое кино или глубокое, пускай и красиво снятое, порно?

Итак, «Мечтатели».

Что мне нравится в этом фильме, так это реалистичность повествования. Даже момент лишения девственности выглядит очень натуралистично и этим отличается от сцены в «Ускользающей красоте» того же Бертолуччи (любит он касаться этой темы, и у него это иногда получается трогательно и красиво, а иногда вот так, как в «Мечтателях», ближе к реальной жизни).

Но в данной картине я не увидела ни малейших умозаключений. Мораль сей басни… Какова она? Режиссёр просто показал нам отрезок из жизни молодых людей в период непростой политической ситуации во Франции конца 60-х. Сделал это достоверно, местами даже красиво.

На фоне суровой реальности мы видим трёх людей, пытающихся от этой реальности убежать при помощи такого мне знакомого способа, как синефилия. Из нездорового увлечения кино вытекает и весьма наивное бунтарство, и желание познания своей сексуальной и психологической сути через попытки вкусить запретный плод. Выражается это во множестве вещей, показанных нам Бертолуччи (игры на спор, хождение голышом по квартире и так далее).

А вот что получилось в итоге… А ничего. Тупик. Бунтарство ради бунтарства. Персонажи фильма приходят к тому моменту, когда игра слишком затянулась и стала опасной. Им уже сложно понять, где выдумка, а где реальность. И если один из героев это понимает, то двое остальных так и не могут с этим смириться. Что будет с ними дальше? Режиссёр оставляет нас наедине с нашим правом додумать эту историю так, как нам того захочется. Хотя вряд ли нужно что-то додумывать.

Нельзя также не отметить поразительно тонкую игру Евы Грин, так пронзительно она передала эмоции и личность своей героини. Для меня её неудачная попытка суицида — один из лучших моментов фильма.

Невнятная концовка совершенно подтверждает моё мнение о том, что Бертолуччи рассказал нам историю, а вот с выводами поленился. Их я не увидела вообще. То есть, я поняла, ЧТО показал нам режиссёр. Я не совсем поняла, ДЛЯ ЧЕГО. Хотя в процессе написания этого отзыва на некоторые вопросы я всё же для себя ответила.

И всё-таки к фильму у меня отношение довольно положительное. Посему вот такая весьма приблизительная оценка.

7 из 10

Неординарный как художественный эксперимент рассказ, настоящий бальзам на душу заядлых синефилов. Лично мной больше всего любим побитый рекорд «Банды аутсайдеров», с той же задержавшейся взглядом на «Клятве Горациев» камерой и Евой Грин плавно превращающейся в Анну Карину. Но суть ведь не в постоянно проскальзывающих цитатах, не в обнаженном женском теле, не в празднике, льющемся вином из горлышка бутылок. Главное — пища для ума.

Бертолуччи не так прост, как может показаться, он многозначен, изобретателен. Да, «Мечтателей» трудно назвать психологической драмой или уличить в глубинах философии. Можно снять «Шербургских зонтиков», а можно «Ночного портье». У каждого есть своя идея. Не зависящая от одних лишь эпатажных эпизодов.

Потому я не соглашусь с теми, кто увидел здесь один лишь эстетизированный, поверхностный мир, ограниченный одной лишь бесцельной, громко продекларированной мечтой и экранной красотой в которой завуалировано желание думать, но много красивых жестов, свободы и стройных тел. Мир «бунтарей без идеала», или слишком наивных идеалистов, без комплексов и сексуальных табу, как же он может не быть притягательным… Но лучше вспомните о прошлом, взгляните на характеры героев, и пусть главный выглядит среди них лишним со своими словами о красной книжице в руках статистов. Но кто скажет, что он не прав?

Если бойцы на баррикадах знаменуют общечеловеческую, старую как мир беду будущности революций, разве это плохо? Не буду спорить, они, конечно, оставляют ощущение суетной недосказанности, но почему нельзя снять фильм не итог всему, а фильм-повод, фильм-призму, сквозь которую видна одна из важных граней человеческой сущности? Хотя бы как повод для прочтения, чем же будет завтра в тебе самом. Это ли не повод пить вино и послать устои к черту.

Каким будет будущее герои даже не пытаются предугадать, оно их само находит. Но долг перемен ведь не в сломе старых порядков, а в мудрости того, что можно было бы на их остатках возвести. Разве ж плоха пылающая перевернутыми машинами, гремящая голосами демонстрантов и бунтарей, ночь. Ночь, предлагающая задуматься. Ведь если вспомнить — под этими же флагами когда-то настала позорная Пражская весна..

8 из 10

Давно уже хотела посмотреть этот фильм по разным причинам: из-за того, что слышала много восхищенных отзывов о нем, многие знакомые достаточно высоко его оценивали; плюс конечно знаменитый режиссер, красивое название и то, что действие проходит в 60-х годах, которые я люблю.

Сказать, что фильм не оправдал ожиданий — это значит не сказать ничего. Поначалу конечно да, меня привлекло то, как красиво снят и показан Париж 20-го века, и актеры тоже неплохие, но потом… Я не знаю, как это назвать.

Сюжет представляет собой полтора часа бессмысленного болезненного бреда, обнаженки и всевозможных извращений между главными героями, двое из которых, к слову сказать, брат и сестра. Все происходящее между ними показано настолько неэстетично, что некоторые сцены было неприятно смотреть. Не знаю, может режиссер и считает это нормальным, когда брат заставляет свою сестру и его друга переспать на полу, пока он жарит яичницу и наблюдает за происходящим, но мне это кажется аморальным. Нет, меня не смущают откровенные сцены, сейчас ими уже мало кого удивишь. Но одно дело, когда это показано красиво, а совсем другое дело — это когда при просмотре фильма возникает смутное подозрение, что смотришь не «Мечтателей», а каких-нибудь «Развратных секретарш-10», например.

Почему-то почти весь фильм актеры ходят абсолютно голыми, или на худой конец полуголыми. Но когда Мэтью и Изабель пошли на «свидание», я очень обрадовалась, что наконец-то в этом фильме покажут одетых людей.

То, что в этом фильме выдают за любовь, а именно извращенные, некрасиво показанные отношения между тремя людьми, в которых имеет место инцест — это никоим образом нельзя называть любовью, это болезнь.

Читала в отзывах, что «картина оставляет ни с чем не сравнимое послевкусие». Но как выразилась героиня фильма: «Если бы у дерьма было дерьмо, оно бы пахло именно так» — эта фраза как нельзя более точно передает атмосферу этого шедевра.

Фильм действительно оставил послевкусие в виде испорченного не весь день настроения и сильного желания посмотреть что-нибудь действительно стоящее. Поэтому я побежала выбирать какую-нибудь легкую добрую комедию, а вам совет: не травмируйте психику, не тратьте время, не смотрите это.

«Мечтатели» — фильм, за который стыдно и фильм, который имеет ценность, от части и за первую характеристику. Нельзя думать, что невероятная пошлость (сама по себе) даёт выигрышные баллы. Выигрышный балл даётся за оправданность откровенных сцен. Редкий феномен и Единственный раз, когда понимаешь, для чего снято столько постыдного.

История о явлении, никак не о любви. Нет, она здесь жалкая, беспомощная, просто немощная. А о явление всё таки сиамских близнецов, которые срослись не телом, а сознанием, прямо в районе головы. Это не пустые, красивые слова, это действительно то, что удалось показать. У брата и сестры инвалидность, которую не видишь глазами, а которую можно лишь пронаблюдать (единый мозг о двух телах). Иза и Тео друг без друга действительно не могут существовать, они части одного человека. Рассматривая их в отдельности, видно, Тео — реалист, он расчётлив, серьёзен, а Иза — сорвиголова, беспечна, слишком весела.

Хочется сказать о самом неприятном. Пошлые сцены лишь ещё раз доказывают наличие единого сознания, в котором может происходить всё что угодно, в котором позволено думать, о чём угодно, без утайки от себя. Их странные привычки нельзя назвать инцестом, нет смысла скрывать от себя самого форму пальцев и прочих особенностей. Неприятно об этом говорить, но это последняя, крайняя мера, для доказательства сильнейшей связи.

Странное явление комната Изы. Она её оберегала, как что-то сокровенное и личное. Она стала её отражением, отражением доставшегося ей кусочка, по этому впустив Метью в этот мирок, она ясно поняла: вдвоём их всего полтора, лишь втроём с Тео их могло быть двое. Такой парадокс.

Для меня тема такого метаморфоза в природе очень привлекательна. И потом, всё таки произошёл счастливый конец, это приятно, Метью не удалось разделить их мозг, а у брата и сестры хоть появился шанс на выживание.

8 из 10

Революция в умах молодежи 60-х была неразрывно связана с сексуальной революцией, а умы молодежи 60-х были до краев засраны хаотичной мешаниной всякой чепухи. Они были детьми. Невежественными, глупыми, застенчивыми, ранимыми, с добрым сердцем, справедливостью и темпераментом, которому в нашем косном мире совершенно не находили применения. А в мире взрослых коварные дядьки вели опасную игру, сути которой дети понять не могли, но, ощущая дрожь земли и слыша обрывки фраз «гонка вооружений», «опасность химической войны», «капиталистический и расовый гнет», со всем пылом юношеского максимализма были готовы отреагировать чутко и незамедлительно. Дяди крутили друг другу мозги. Дети понимали все буквально. Услышав несколько пафосных слов, они подхватили их и ринулись бунтовать — благо тенденции в современном мироустройстве давали больше пищи для всяких теорий, чем в любые другие времена. Неразборчивые, яростные, они бунтовали против всего, что их маленький мозг принимал за мировое зло, бунтовали ради бунта, не вдаваясь в детали, одновременно являясь бешеными пацифистами, последователями суфизма, участниками антиядерных маршей, активистами общества защиты животных, противниками апартеида, дискриминации чернокожих кондукторов, участниками всевозможных сидячих и лежачих забастовок, революционных субботних манифестаций и т. п.

Бунтари без идеала, они считали себя умными и взрослыми, борцами и мучениками — «Рабы против угнетателей!», — на деле являясь крайними радикалистами и анархистами, «солдатами» необученными и неорганизованными. Они не понимали, что их взгляды парадоксальны и утопичны, поведение — неразумно и неадекватно, а сами они — жертвы манипуляций, пропустившие пик ложного выбора, за которым победа равносильна подчинению чужой воле, а взрослые дяди, вознаграждая свободой, разрешают им сделать одно — самостоятельно выбрать тюремщиков. Свято веря, дети заблуждались. Дяди, глядя на доверчивое стадо, оплот всех революций, хохотали. Само собой, раскрыть глаза и узреть себя в истинном свете дети тогда не могли — это являлось прерогативой взрослых и стало их прерогативой, когда они повзрослели. Бернардо Берталуччи — один из таких повзрослевших детей, которых он, прозрев, зовет не «дураками», а ласково — «мечтателями».

Как бунт в умах был связан с сексуальной революцией? Да все семинары радикалистов, в программе которых значились «отработка боевых приемов холостым оружием», «техника диверсии с заменой взрывчатки полиэтиленом» и «как скрыться в подполье», на деле представляли собой оргию — наркотики и групповой секс на фоне путаных и мутных курсов терроризма. Детям скармливали пышные идеи о высвобождении в человеке его природного начала, а когда те, протрезвев, испытывали стыд, на десерт давали Франца Фанона. Не читали? «Ярость — это очистительная сила, освобождающая от комплекса неполноценности и поднимающая в собственных глазах». С учетом вышесказанного, у Берталуччи было два пути изобразить молодежь той эпохи — в политическом или сексуальном ключе. Он выбрал сексуальный, где наблюдались те же тенденции разброда и шатания под маской ложных идеалов, сочтя, возможно, что современному зрителю будет проще таким образом его понять. Но, забежав вперед, могу сказать, что он катастрофически ошибся. Взрослые, причем философы, историки и политологи (эстеты), его поймут. Молодежь — никогда. Я — молодежь, и если бы я по случайности лет 5 назад не вычитала из других источников о той эпохе, по ленте Берталуччи я бы никогда, ни в жизни бы не поняла, что он хотел сказать и показать, в первую очередь из-за отсутствия наглядных параллелей! Для режиссера это — крах, провал и неудача.

Я, как и все, увидела бы… что? Красиво, атмосферно снятую порнуху. Красиво в плане реконструкции Парижа середины 20 века и декораций квартиры с винтажными теперь уже вещицами, но омерзительно до рвоты в плане человеческих взаимоотношений на заданном фоне. Брат с сестрой, привлекательные, сытые, богемные, пригревают на своей груди (в прямом и переносном смысле) незнакомца-ровесника, чтобы совратить его и втянуть в откровенно больные сексуальные игры. Тощие обнаженные тельца двух не особо симпатичных парней, вуайеризм, мастурбация, заросший лобок и огромные бесцветные соски Евы Грин — все это прекрасно и естественного глазами персонажей и отвратительно глазами зрителя. Этого и только этого эффекта режиссер добивался и в итоге добился! В «Мечтателях» намеренно, нарочно все искажено и перевернуто на манер ложного общественно-политического самосознания молодежи 60-х годов. Чуждый революциям американец Мэтью указывает Тео с Изой на неверность, полемичность их взглядов, абсурдность поведения и бестолковость жизни, но те не слушают, чтобы когда-нибудь, став взрослыми, узреть себя со стороны и ужаснуться.

Я — не эстет и не поклонница арт-хауса. Я понимаю эту хрень, но понимание мое отнюдь не означает обожание. А в случае с «Мечтателями» даже понимание мое — не авторское достижение, а потому отвечу честно: меня тошнит от этого кино. Как и большинство, я в первую очередь вижу в нем грязное порно с пометкой «инцест», и никакой сакраментальный смысл не может оправдать подобный жанровой и тематической уклон.

Парижская весна 1968-го: в воздухе пахнет революцией. На улицах — демонстрации студентов и рабочие забастовки. Мэтью, паренек из американского захолустья, приехавший учиться во Францию, так бы и оставался чужим на этом «празднике жизни», если бы ни встретил однажды Тео и Изабель, брата и сестру — образцовых «детей 68-го». Эти двое открывают невинному янки совсем другую реальность — мир синематографа, который становится их жизнью, завладевает умами и душами.

А стоит только родителям Тео и Изабель съехать на время с квартиры, они поселяются в ней втроем с Мэтью, чтобы вместе начать играть в кино. Каждый их поступок отныне — цитата из фильма, который надо правильно назвать. Ошибся или не узнал — отрабатывай сексуальное наказание. Скорее всего, плохо скрываемой целью забавы, как раз и является проигрыш…

Рискованные обнажения, коллективные купания, намеки на инцест, публичная мастурбация и дефлорация, — широкий набор чувственных развлечений двух парней и девушки в парижской квартире в отсутствии родителей, — еще одна составляющая этой игры с угадывание ролей, фильмов и актеров. Постепенно она начинает превращаться во все более сложную паутину психо-сексуальных отношений и приводит к тому, что с виду опытная Изабель будет лишена невинности последним американским девственником. В эту минуту беззаботной жизни бывших сиамских близнецов, до поры счастливо убегавших от суровой реальности в иллюзорный мир своей гипертрофированной и замкнутой друг на друге сексуальности, придет конец.

Бертолуччи искренне объясняется здесь в любви классикам кинематографа и духу свободы 1960-х, эпохе последней европейской революции и юношеских грез. Кажется, впервые он вдохновляется не абстрактной идеей, а очень конкретным личным чувством, именуемым ностальгией. Возможно, лучше всего оно отрефлексировано в строчках: «Если тебе повезло, и ты в молодости жил в Париже, то где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж — это праздник, который всегда с тобой».

Бертолуччи воспроизводит реальные парижские события 68-го, вплоть до массовых демонстраций негодования по поводу скандального увольнения гуру парижских кинофилов Анри Ланглуа, директора Синематеки — священного места французских интеллектуалов конца шестидесятых. Тогда пикеты у Синематеки стали началом настоящей уличной войны молодежи с правительством и привели к политическому кризису в стране.

В том же году в знак солидарности с молодежью единственный раз в истории был прерван Каннский фестиваль: Франсуа Трюффо лично вцепился в занавес Дворца фестивалей, чтобы не допустить показа очередного фильма. В те годы кино было синонимом политической жизни и паролем свободы, занимая в сознании молодых то место, что чуть позже будет отдано рок-музыке. А знаменем борьбы тогда были творения Годара и сам лидер «новой волны». Знание и цитирование этих фильмов были вроде пароля молодежного братства, своего рода, тестом на продвинутость.

Мечтатели Бертолуччи в одержимом стремлении испытать всё более острые чувства не останавливаются ни перед чем: приковывают себя наручниками к Синематеке, сотрясаются в оргазмах, бросают в полицейских коктейли Молотова. Молодые парижане 1968-го не могут усидеть в четырех стенах богато обставленной квартиры, особенно после того, как в окно влетает «булыжник пролетариата», оторвавший сладкую троицу от совершения коллективного суицида — очередного путешествия в мир совсем иных грез.

Фильм четко обозначает линию разделения европейской и американской культуры: быстро наигравшийся Мэтью пытается облагоразумить Изабель и Тео, уговаривая их повзрослеть и начать жить нормально. Но они продолжают мечтать — о кино, кризисе буржуазии, Мао, борьбе с полицией. Поэтому бурный тройственный роман так же стремительно затухает. И хотя мы уже знаем, что эти последние романтики, эти «дети цветов» вырастут потом во вполне преуспевающих буржуа, сексуальная революция сменится политкорректной приверженностью к семейным ценностям, а апофеозом консервативности через 30 лет станут пятна на платье Моники Левински.

Финальный кадр с уходящим Мэтью вмещает в себя все, случившееся в этой чувственной картине о нескольких нежных днях, непосредственные искушения которых вряд ли доступны сегодняшнему поколению, зараженному синдромом Билла Клинтона.