Рецензии

Короче говоря, я посмотрел «Фонтан».

Даррен Аронофски любит, когда религиозно, когда запутано, и когда эмоционально. Эти мотивы и качества в разной степени выразительности прослеживаются в каждой его работе, и в яркой притче «Фонтан» они присутствуют исключительно сильно. Полуторачасовая картина стреляет шквальным огнем из своих тем по самой широкой аудитории: кому, как не каждому осознанному человеку на Земле, знакомы и важны поднимаемые в ней вопросы о конечности жизни и страхе перед смертью? Однако ни универсальная смесь из идей и сюжета, ни Хью Джекман и Рейчел Вайс в главных ролях, ни красота картинки и звука не смогли уберечь фильм от холодного приема критиков и кассового провала: сборы едва покрыли половину затраченных на производство денег. Несмотря на это, «Фонтан» не страдает от нехватки зрительской любви, его и по сей день вспоминают теплыми словами, а он обладает достойным рейтингом. Почему же так?

Как мне кажется, «Фонтан» - это фильм исключительно про идею. Он является визуализированным рассуждением автора на конкретную тему, как набор тезисов и выводов, изображенных через образные и ситуационные метафоры. Все они представляются намного более важными, чем любые другие побочные моменты сюжета, основная линия которого завязана на решении конфликта скорее философского, нежели хоть сколько-то бытового. Главная идея – это смерть и отношение человека к ней: принятие или неприятие конечности жизни. В фильме со смертью смиряются, борются, ее боятся, ее ненавидят, и возможно, что даже побеждают. Аронофски изобретательно подошел к изображению этого через три параллельно идущие истории, в которых центральной фигурой выступает герой Хью Джекмана: в одной он конкистадор в средневековой Испании, который пытается спасти государство и его королеву от тирании инквизиции, в другой он хранитель Дерева Жизни, находящегося в безвременье на умирающей звезде, в третьей он онколог Том, бросивший все силы на поиски лекарства для своей смертельно больной жены Иззи. Режиссер действительно красиво сплел их воедино, нарисовав каждой из историй одну и ту же картину, но разными красками. Их взаимодополняющие и описывающие различными образами единые события сцены делают форму фильма многогранной и насыщенной, что, как мне кажется, является самой сильной стороной «Фонтана». Однако идея с первой и до последней минуты остается лишь одна, и, к сожалению, для меня она исчерпалась довольно скоро: на протяжении полутора часов я наблюдал лишь сентиментальное рассуждение о том, как трудно принять неизбежное. И даже если эта болезненная тема с самого начала находит отклик в душах многих людей, вызывая рефлексию или оказывая поддержку своими утешающими выводами в конце, с середины фильма все равно становится понятно, что картина не предложит ничего другого. Из-за этого легко может возникнуть ощущение того, что ты наблюдаешь что-то настолько прямолинейное, простое и поверхностное, что даже наличие трех историй не справится с удержанием твоего интереса. Это ощущение подкрепляет и то, что при обилии образов режиссер не смог уйти от многократного буквального повторения одних и тех же сцен. Аронофски, вооруженный красочными образами, рассказал с их помощью слишком мало и слишком простыми словами.

Картинка на протяжении всего фильма имеет заметно единый и от того интересный стиль: постоянная оранжево-коричневая цветовая гамма и рифмующиеся визуальные мотивы сопровождают все действие. Больше всего изобретательность заметна в сновиденческо-космических сценах, где переливающиеся туманности и пламя звезд были созданы с помощью макросъемки химических реакций. Таким путем режиссер хотел снизить расходы на компьютерные спецэффекты (что, как было указано ранее, ему не сильно помогло в вопросе окупаемости), тем более что, как он считал, компьютерные технологии тех времен устареют через несколько лет, а ему хотелось, чтобы фильм выдержал проверку времени. И не смотря на то, что касательно скорости устаревания технологий он прав, избранное им решение все равно заметно состарилось тоже: хромакей заметен невооруженным глазом, а частое применение размытия вызывает легкое ощущение бюджетности. Проверка временем пройдена, пожалуй, но не картинкой, а сюжетом. Клинт Манселл - хороший друг Даррена Аронофски - является композитором у большинства его фильмов, и трогательные звуки струнного квартета Kronos Quartet, играющего его партитуры, создают немалую часть настроения здесь так же, как и в предыдущей их совместной работе – «Реквиеме по мечте». Сентиментальная музыка звучит в «Фонтане» чувственно, порой до патетики эмоционально, неукоснительно поддерживая тон повествования, а ее сочетание с главной темой произведения, особенно во время кульминации, словно пытается выжать все слезы из глаз зрителя. Намеренно это или нет – лишь режиссер знает, но даже если вы не пророните ни капли, то все равно перенасытитесь слезами на экране: крупные планы распухших, покрасневших и влажных от слез лиц героев покажут не раз и не два. И если к актерской игре Джекмана и Вайс нет никаких претензий, то долгие сцены обильных рыданий могут вызвать достаточно сомнений в своей необходимости. Возможно, у Аронофски была цель пробиться в сердце даже самых неэмпатичных зрителей, однако если так, то путь он выбрал откровенно прямолинейный.

Если рассмотреть след, который фильм оставил в мире и на людях, то его опыт оказывается не самым распространенным. При упомянутых в самом начале финансовом провале и нелюбви со стороны критиков, он хоть и не стал культовым, переродившись в зрительской любви как, например, «Донни Дарко», но все же до сих пор имеет стабильно положительную репутацию у простого зрителя. Я считаю, что заметная разница между оценками профессиональных рецензентов и мягкой народной любовью заключается совсем не в способности что-то разглядеть и понять. «Фонтан» метко целится в чувствительное эмоциональное нутро человека перед экраном и исправно попадает прямо в самые естественные и знакомые каждому переживания. Какую бы мощную концепцию ни создал режиссер, история, сопровождающая ее, пришлась по душе именно впечатлительной широкой аудитории, и то даже не сразу. В любом случае этот фильм занял свое место в мире кино, не канул в небытие и запомнился как эмоциональная и пронзительная притча о принятии неизбежного.

7 из 10

Структура

Фильм состоит из трёх повествовательных линий, тесно переплетённых между собою. В первой из них доктор Томас Крео в экспериментальных лабораторных условиях ищет лекарство от опухоли головного мозга, от которой медленно умирает его жена Иззи Крео. Имя Thomas Creo отсылает к библейскому Фоме неверующему, который не мог поверить в воскрешение господа, пока доподлинно не убедился в этом, вложив перста в его смертельные раны. Также первоначальное значение этого имени – близнец - обыгрывает то обстоятельство, что во всех сюжетных линиях главных мужских персонажей (конкистадор, доктор, последний человек) играет один актёр Хью Джекман. Как много где уже отмечалось, имя Izzy Creo можно перевести с испанского как «да, я верю». Таким образом, имена главных героев антитетичны и символизируют полярное отношение к факту конечности человеческого существования. Если для Иззи: «смерть – это дорога к благоговению», то её муж Том убеждён что «смерть – это болезнь». На бинарной оппозиции возможного отношения к смерти (принятие и неприятие) основан весь драматический пафос фильма.

Во второй сюжетной линии события происходят в Испании времён святой инквизиции и великих географических открытий. Страну охватил церковный террор под руководством фанатичного и безжалостного великого инквизитора. Королева Изабелла отправляет конкистадора в джунгли мезоамерики, где предположительно в одной из тайных пирамид индейцев майя сокрыто древо жизни. Сок этого древа дарует вечную жизнь. Параллель порабощающей страну инквизиции и убивающей тело раковой опухоли – выразительная метафора режиссёра и сценариста фильма Даррена Аронофски. Через его фильмографию проходит последовательная критика христианства (например, в фильмах «Ной», «мама!»).

В третьей сюжетной линии сквозь бескрайнее космическое пространство, находясь в прозрачной сфере, персонаж Хью Джекмана направляется к умирающей звезде. Как известно, рабочим названием фильма было «Последний человек». Очевидно, что именно здесь – в космосфере, содержащей умирающее дерево и отказывающегося умирать доктора Тома Крео - мы и встречаем последнего человека. Он потому последний из людей, что отказывается принять реальность и неизбежность смерти. Когда все давно уже приняли факт конечности своей экзистенции, он последний кто ещё сопротивляется. Таким образом, это метафора человеческой воли к жизни. Эта воля в своём отрицании смерти готова бесконечно преодолевать пространство и время, убегая от неизбежной конечности своего основания.

С точки зрения реалистической позиции легко интерпретировать фильм таким образом, что «реальна» только 1 линия, в то время как 2 линия – это художественный вымысел пишущей книгу Иззи, а 3 линия – это сон доктора Крео. Но более продуктивной является такая позиция, что все три линии «реальны» и равноправны. С этой точки зрения в разных местах времени и пространства разыгрывается вечная «драма человека»: противостояние и приятие жизни и смерти. Для большей наглядности можно представить структуру фильма в виде схемы: Сюжетная линия – конкретная угроза - опора – абсолютная угроза

2 линия, действие происходит в прошлом - инквизиция – христианство – аскеза (отказ от настоящего)

1 линия, наше время – опухоль – наука – смерть (неизбежное будущее)

3 линия, действие происходит в будущем – чувство вины – буддизм – воспоминания (то есть прошлое)

Из этой схемы видно, что события повторяются в Испании времён ВГО, современности, космосфере будущего. Инквизиция, раковая опухоль и чувство вины выступают в качестве конечной угрозы человеческой жизни. Их объединяет то, что сами они часть того целого, которое уничтожают. Инквизиция – это церковь, которая обернулась против христиан. Рак – это бесконтрольно делящиеся клетки, которые убивают свой организм. Чувство вины – это деструктивные переживания человека, разрушающие его психику. В каждом из этих случаев персонажи находят точку опоры (христианство, наука и буддизм). В первом случае не все священнослужители отвернулись от королевы. Находится монах, который готов помочь королевству. Он указывает путь к древу жизни, о котором написано в Библии. Во втором случае доктор Крео полагается на силу науки, которая должна помочь в нахождении панацеи. В третьем случае последний человек предстаёт в образе буддийского монаха. Буддизм как учение об освобождении и угасании, очевидно, является его духовным ориентиром. За конечной угрозой проглядывает угроза абсолютная. В Испании времён инквизиции этой угрозой является аскеза. Но что есть аскеза? Это отказ от настоящей жизни в пользу жизни будущей, отказ от тела в пользу души. Как говорит великий инквизитор: «наша плоть – это темница для души… душа после смерти освобождается». Итак, абсолютной угрозой для Жизни является аскеза или отказ от настоящего. В наше время в качестве угрозы выступает рак, то есть смерть. А смерть для человека – это неизбежное будущее. Страх смерти заставляет отказываться от настоящего, страшась будущего. В космосфере будущего последний человек страдает от воспоминаний. А воспоминания – это тени прошлого, уводящие от настоящего.

Смысл

Таким образом, абсолютной угрозой для Жизни является вовсе не сама смерть (это необходимое условие жизни), а отказ от настоящего в пользу прошлого, будущего или аскезы. Человеку недоступно индивидуальное бессмертие, как способ сохранить в вечности неизменной свою форму. Единственная вечность, данная человеку – это вечность настоящего момента. Если мыслить в таком ключе, то легко понять, что ценно не то, что неизменно, а то, что повторяясь снова и снова в каждом моменте достойно своим возвращением войти в вечность. Значит, каждый момент времени приобретает абсолютную ценность, проживать его следует так, как если он будет вечно повторяться. Томас говорит умирающей жене: «ты должна быть со мной». Он подразумевает продолжение в будущем. Иззи отвечает ему: «я с тобой, смотри». Её ответ подразумевает – я и так с тобой здесь и сейчас, другого момента у нас не будет, вернись в настоящее. Мудрый ответ полный amor fati – полного принятия своей судьбы.

Итак, Аронофски утверждает концепцию amor fati через персонажа Иззи. Концепция «вечного возвращения того же самого» утверждается посредством самой структуры «Фонтана», а также в визуальных рефренах – ключевой сцены фильма, где Иззи зовёт своего мужа погулять, насладиться настоящим моментом. Очевидно, что концепт «сверхчеловека» подходит персонажу Иззи, так как она принимает судьбу и остаётся жить в вечности, преодолевая свою болезнь и конечность. А персонаж Тома - это последний человек, отрицающий жизнь: «я не умру - ни здесь, ни сейчас, никогда». Использование в «Фонтане» концептов amor fati, сверхчеловека, вечного возвращения отсылает зрителя к философии жизни Фридриха Ницше.

Образность

Визуально «Фонтан» невероятно красив. Повторяющиеся и рифмующиеся символы: древо жизни, кольцо, звёзды, свечи и лампады, луч в темноте, снег – создают глубокое и красивое визуальное полотно фильма.

Итог 10 из 10 – фильм достоин того, чтобы внимательно пересматривать его снова и снова

Люблю я сложные фильмы. Обожаю. «Читать» такое произведение - это как узнавать человека. Увлекательно. А также вызов. Бью копытом и иду вперед.

«Фонтан» - мой самый любимый фильм в мире. Как тогда в 2007 в кинотеатре, которого больше нет, я смотрела его позвоночником, так и сейчас, я продолжаю смотреть и понимать его нутром. А такие эмоции больше не давал никто. Это реально произведение искусства.

Завораживающие кадры, особый колорит, красивейшая музыка Клинта Мэнселла. Высокий уровень сочувствия, ведь мы всю картину физически ощущаем тоску Томми по Иззи. Как он ведет учет годам без любимой на своем теле. А какая правдивая и чувственная постельная сцена супругов, лучшая в своем роде, эталон.

Рассматривать западное искусство в отрыве от Библии невозможно. Аронофски в своих фильмах часто исследует или прямо цитирует библейский сюжет. Колорит выбран неслучайно. Этот божественный золотой (вспомним Византию, да и наши храмы), который светит на темные густые земные краски. Примечательно, что смерть белая (все цвета разом).

«И когда ты вернешься, я стану твоей Евой. Вместе мы будем жить вечно».

В первую очередь это фильм о вечной любви, которую пара проносит через века. О том возможном обретении «правильного» именно твоего возлюбленного, к которому каждый стремится. Аронофски пытается осмыслить отношения и роли в отношениях. Герои идеальны, как Адам и Ева в Эдеме до грехопадения: живут вдвоем, в своем теплом уютном, несмотря на обстоятельства, мирке. Но осознание ценности таких отношений возможна только через принятие ее конечности. Смерть, как тень, неизбежно рядом, даже если мы в раю и пока о ней не догадываемся.

Мы видим, что Томми одержим идеей спасти Иззи, это занимает все его время, все его мысли. Он измучен ожиданием, отсутствием результата, работой на износ, переживаниями за жену, ведь он врач и прекрасно знает, что ее ждет. Он неистово бьется, но делает это из эгоизма. Она для меня. Томми заботится о жене, словно птица, которая укрывает крыльями птенцов.

Книга, которую пишет Иззи – прямая проекция ее жизни (а у какого писателя не так?). Инквизитор – опухоль, Иззи – королева Испании, Томми – конкистадор, древо жизни – лекарство от смерти. Тут все ясно.

В какой-то момент мы обнаруживаем, что Томми один, даже Иззи уже не боится и стремится в этот новый опыт, в смерть, лучше сказать, перерождение. Решение его сверхзадачи оказывается не востребованным. И он переориентирует ее на себя.

Дерево в христианском искусстве символизирует жизнь, бессмертие, связь земли и неба, а вечнозеленое дерево – воскресшего Христа. Вспомним сцену, когда дерево такое старое, почти мертвое, достигнув Шибальбы, расцветает.

Хотя Томми главный герой, через него мы видим сюжет, в картине подчеркивается его «вторичность». Чем он занят – он спасает Иззи, выполняет ее поручения. В любой из их жизней. Но сводить «Фонтан» к схеме: дева в опасности и сражение с драконом - упрощать. Как палка-палка-огуречик сравнить с «Обнаженной» Ренуара.

В фильме наглядно показано, что женщина отвлекает мужчину от его служения (или от того, что он считает истинным служением), но взамен дает подлинный смысл.

Не пойдя на прогулку с Иззи в начале фильма, Томми закрывает себе возможность найти разгадку быстро и легко. Это вопрос доверия жизни. Перед героем постоянно предстает дилемма: упорствовать или идти просто жить. Как это сложно, когда видишь впереди лишь цель, ведь сознание сужено. В конце, когда Томми делает «верный выбор», он обретает решение без напряжения.

«Знаешь. Узнаешь».

Аронофски подчеркивает, что женщина «выше» мужчины. Она дальше видит и глубже чувствует. Более мудрая ведет его по Пути, в котором он должен вырасти. Томми буквально питается от нее, чтобы жить дальше. Ведь Иззи не просто женщина, именно она источник (вот при чем здесь фонтан), она древо жизни (и как словосочетание и как значение каждого из слов по отдельности), режиссер показывает это прямо: параллелизмом волосков на шее и на стволе. Томми принимает положение: «Забери меня. Покажи!»

Книги по саморазвитию учат нас достигать целей, быть настойчивыми и сосредоточенными. Аронофски напоминает о восточном пути как о наиболее эффективном, не случайно «ожидающий» Томми проводит годы в медитации, цигун и рефлексии.

Анализ затруднен мифологическим повествованием: переплетением времен и ситуаций. Ум же привык к линейным историям. Но именно отключение ума (что, например, делает Гай Ричи в «Револьвере») и позволяет нам расширить восприятие «смерти, как акта творения».

PS: Я не буду повторяться про мужчину-женщину в индуизме; про христианское и мифологическое течение времени; и про Платона. Здесь это тоже есть. Кому интересно, почитайте мое эссе к фильму «Мама!», т. к. эти два произведения в творчестве режиссера неразрывно связаны.

Кольцо – символ соединения и вечности, обручальное – неразрывного союза.