Рецензии

Если в «Нашем любимом месяце августе» Гомиш мешал жанры, то в «Табу», умело расставляет уловки, скрывая главную мысль и интригу за вкраплениями самой разной тематической направленности (одиночество, рефлексия потомков великих открывателей по поводу колониального прошлого, расовые вопросы, язычество и религия, политика), пуская зрителей по ложному следу в обрамлении африканских красот и африканских же крокодилов.

В принципе, без примененной временной инверсии и плюмажа из замечательных вставных музыкальных номеров, сафари, «странных зверей», русской рулетки и французского бокса, «Табу» представляет собой очередное воплощение горячо любимой кинематографистами темы «рокового влечения» или табуированной любви. Но тем и прекрасно кино, что может вольно обращаться со временем и пространством, и рассказывать историю самым причудливым образом. В этом умении португалец, безусловно, поднаторел, видимо сказалась киноведческая закалка.

Две части его истории показательно не равны друг другу – сухая, заторможенная и пропитанная теологическими отступлениями первая часть кажется чужеродной второй – флэшбэку в черно-белой, словно маревной сепии, в концепции великого немого, замечательному в своем флере романтизма и чувственности.

Но, несмотря на их разительное различие, «Потерянный рай» и «Рай», все же, связывают по меньшей мере две еле заметные, почти прерывающиеся, но вполне осязаемые линии: внимательный зритель уже в первой части заподозрит намек на некую тайну, пусть в довольно странном отражении и очень тонко поданный (пролог и сон Авроры), и субъективное преломление в обеих историях заповеди «возлюби ближнего своего».

«В жизни все совсем не то, как во сне», - говорит Аврора. Она до самого смертного одра жила ее красивым, пусть и греховным сном прошлого, не мирясь с реальностью, и не заметив, как сон превратился в декабрь жизни и дожитие.

7 из 10

Фильм «Табу» - двухчастная история, щедро сдобренная музыкой и тишиной, как правило, нравится кинокритикам больше, чем простым зрителям. Впрочем, и те и другие сразу видят в нем диагноз режиссера – синефилию. Фильм и впрямь пестрит киноманскими отсылками, однако стоит прислушаться к мнению Бориса Нелепо, который заявляет, что дело не в них, и настаивает: «…волновала Гомеша сама природа кинематографа. Почему мы смотрим фильмы? Зачем интересуемся выдуманными историями из чужой жизни? Как оказалось так, что кино обернулось обителью фантомов, элизиумом теней, где блуждают наши воспоминания и призраки умерших людей?» А фантазийный крокодил льет фантазийные слезы по проглоченному времени…

Кино показывает кино. Так начинается фильм «Табу». И Пилар смотрит и верит, впиваясь глазами и сердцем в призраков на киношном холсте – в любовь, смерть и крокодила. Она киноман. Он живет посторонними жизнями, придуманными и сочиненными, наполняет свое одиночество чужими судьбами, болями, тайнами, воспоминаниями и не замечает, сторонится своей реальности, в которой могли бы быть привязанность, семья, художник, рисующий только о ней и для нее… Уверена, Пилар – автопортрет киномана и киномага Гомеша, не менее ироничный и не менее человечный и нежный, чем Сесиль (Миа Фэрроу) – автопортрет Вуди Аллена в насквозь киношной «Пурпурной розе Каира».

Гомеш сшивает историю Пилар с полузасвеченной и полунемой пленкой памяти Вентуры, словно терапевтической нитью, и они на редкость быстро и легко срастаются в один фильм. А все дело вот в чем: то, что смотрит она (кинозритель), очень напоминает то, что смотрит он, – зритель воспоминаний, реинкарнирующий пространство прошлого, разведывающий его инобытийные территории силой воображения.

Слезы памяти стирают картину жизни не хуже времени... Ни искусство, ни воспоминание никогда не отразят ее так, как есть, как было. И это не единственное сходство памяти и искусства. Второе – «правда лжи», фантазия, пересоздающая действительность на свой – вожделенный – лад, на свой рай, если быть в контексте фильма Гомеша.

Вот почему фильм «Табу» потрясающе «киношный». А еще он откровенно выпячивает факт, что он фильм, выпячивает условность вымышленности и приема, умышленно строит красивые фразы, услаждает взор неприкрытыми цитатами. Чистое кино - «искусство для искусства». В самом нутре этой киношно-киношной истории как минимум три подводных течения – три болезни – три псевдонима реальности: Память, Любовь, Синефилия. И то, что их почти нельзя разъединить, - первое открытие-послание фильма. И память, и любовь, и киномания имеют устойчивый привкус вымышленности, творчества и самообмана. Они всегда «не от мира сего». Они заглушают абсолютный слух к фальши и правде, уводя за собой в страну (фабрику) грез, где ложь от истины не отличают.

Второе открытие фильма: внутри всех нас – метры полустертой пленки воспоминаний, шепчущей (потому что у памяти шепот немоты вместо голоса) и пульсирующей импрессионизмом восхитивших или убивших нас когда-то минут. Прокручивая эту пленку моторчиком сердца-души, мы видим то, что хотим видеть, что сами себе показываем. Этот опыт ясновидческой слепоты перерастает и превосходит слова, язык тут бессилен.

Гомеш – поэт, т.е. кино-поэт. Он гонится за чем-то неуловимым, как чувство из прошлого, как тень на экране, как образ, мелькнувший во сне. Он влюблен в неуловимое. На беззвучном, на умершем языке немого кино проще поведать не поддающееся пересказу и определению. Неуловимому вольготнее там, где нет красок, где только черное и только белое, неразлучные, как наши вечные спутники – сожаление и надежда.

В поэтичности задачи – выразить неуловимое – секрет воздушности, легкости, и, несмотря на острый треугольник, сдобренный крокодилом, спокойствия и сдержанности этого кино, словно оно получило прививку, притупляющую боль. У Гомеша есть вдохновение, но нет неистовости, ярости, яркости, страсти, мучительного напряжения, гнетущей определенности, все происходящее (а может, мерещащееся) дано словно сквозь флер, полустерто, недосказано. Да и как еще явить послесловие? Послесловие к жизни, любви, прошлому и, наконец, к кино, каким оно было когда-то, каким его любили Чаплин и Мурнау, Феллини и Тати…

Тихое – тише воды - сожаление о несбывшемся прошлом.

P.S. У Пушкина есть стихотворение о памяти. Известное стихотворение. Оно заканчивается так: «И с отвращением читая жизнь мою, // Я трепещу и проклинаю, // И горько жалуюсь, и горько слезы лью, // Но строк печальных не смываю». Толстой, в старости очень любивший «Воспоминание» Пушкина, хотел изменить «строк печальных» на «строк постыдных» (в ритме и стилистике собственной совести). Гомеш, как и Пушкин, настаивает на печали (хоть у него и не строки, а пленочные метры), потому что кровь прошлого и живая вода, воскрешающая его, – именно она.

Португалия, Лиссабон, 2012 год. Рай утерянный.

Лиссабон, нежно укрытый предзакатным одеялом пурпурного небесного шелка. Шумные улицы, постоянно спешащие куда-то люди, дым дорогих сигар и терпкий аромат кофе, витающий эфемерным фимиамом в воздухе и небесной вышине, накаленной плотными и иссиня-черными грозовыми тучами. Густой неон, струящийся потоками разноцветной патоки из небоскребоподобных зданий и обычных жилых домов. Донна Аурора в раздумьях сидит у окна; дешевая сигарета с привкусом горечи и сухого табака во рту. Она живет воспоминаниями, сладкой сердечной болью прошлого и все чаще погружается в меланхоличную и морфийную дрему. Она стара, она померкла, она одинока. И брошена всеми, кто связывает ее с прошлым. Есть лишь ее бредовые фразы, бросаемые в пустоту, долготерпеливая чернокожая служанка Санта со святым спокойствием воспринимающая все да соседка Пилар. Аурора любила и была любима, но это было давно, в ином веке, в иные времена, в иной и покрытой теперь лишь пеленой фантазии и сна жизни. Смерть для Ауроры спасительна, ибо не будет более власти нездоровья, испорченных отношений, не будет ничего, что так сильно тяготит ее существование — не жизнь, а существование. Но перед ликом смерти хочется проститься и погрузиться в то сладкое прошлое, увидеть убеленные сединами головы и сгорбленные фигуры и того, кто стал для нее самим смыслом жизни на далеком континенте, забрал ее душу и сердце, оставив зиящие раны на долгие и полные неизбывных мучений годы.

Третий по счету полнометражный фильм известного португальского кинокритика Мигеля Гомиша, фильм «Табу» 2012 года, представляет из себя изысканное и многослойное по своим форме и содержанию кино, являя собой пример чистого и незамутненного коммерцией киноискусства. Обильно приправленное множеством синефильских цитат, «Табу» не выглядит просто изощренным кинематографическим позерством только для фестивалей и поражает своей художественной глубиной и режиссерской точностью и совершенством. «Табу» — это цепляющая за душу история запретной любви, опасной страсти, рассказанная на фоне утраченной и покоренной Африки без излишнего сентиментализма Карен Бликсен(в фильме слегка угадываются мотивы «Из Африки») или нарочитой простоты Ромена Гари(определенные отсылки к «Корням неба» тоже несложно найти).

Если первая часть фильма являет собой пример социальной зарисовки, показывая упадок личности и бессмысленное существование, то вторая часть возвращает зрителя в атмосферу прошлого: бредовый сон становится яснее и понятнее, прошлое довлеет над настоящим и можно лишь сожалеть об утраченном рае, коим видится режиссеру колониальная Африка. Название страны из прошлого можно лишь предполагать, Гомиш не дает точных координат, ибо Рай для каждого человека сугубо свой, личный. Однако именно в Африке режиссер видит эскапистскую идиллию, библейский Эдем.

Африка, государство N., Рай обретенный.

Большой колониальный особняк, возвышающийся над африканской пустыней словно башня Вавилонская. Улыбчивые и приятные хозяева жизни и донна Аурора, скучающая знаменитая актриса. Танец застывших в неизбывном атавизме древних племен у костра, длинные и мелодичные, гипнотически-завораживающие песнопения, ритуалы неведомым богам и горе Табу. Запретная страсть, нарушение социального табу, нарушение норм, но столь сладкое, что бросаешься в него опьяненной и удовлетворенной. То был Рай, утерянное ощущение собственной нужности и значимости, ощущение истинной любви и ожидаемых страданий. Джан-Лука… Фигура, исчезающая в тумане песчаной бури, далекий голос и письма, написанные на грубой бумаге.

В руках Мигеля Гомиша исполнители главных ролей лишь краски в его палитре; образы начерчены точно, лаконично, драматично и без стереотипизации. Актерам достались не живые люди, а метафорические режиссерские фантомы, творящие в картине притчу об утерянном рае в отнюдь не в варианте Джона Мильтона, хоть вера в Бога красной нитью проходит через весь фильм, вера как последнее пристанище в минуты жизни, медленно и неумолимо меркнущей.

Самородок из страны портвейна и фаду Мигель Гомеш снял свой первый полнометражный фильм еще десять лет назад, но долгое время о нем знали исключительно завсегдатаи фестивалей, благодаря стараниям которых каждую последующую ленту бывшего кинокритика смотрело чуть больше людей. Старая профессия сказывалась на его картинах, он с большим удовольствием играл с формой и цитировал классиков, но оставался при этом мастером с узнаваемым стилем. Так первая лента «Лицо, которое ты заслуживаешь» была современным парафразом классического сюжета о семи гномах не без воспитательной составляющей. Полный жизненной энергии «Наш любимый месяц август» сочетал в себе элементы документалистики, мелодрамы и музыкального фильма, а представленный в 2012 году в Берлине «Табу» был данью немому кинематографу, которое в год оскаровских фаворитов «Артиста» и «Хранителя времени» было в тренде. Но если фильм Хазанавичуса был мэйнстримом, косящим под фестивальное кино, а лента Скорсезе – киноведческой запиской, замаскированной под 3D-блокбастер, то у португальца получилось совсем не громкое, но искреннее признание в любви эпохе, которую не вернуть.

Мигель Гомеш неоднократно признавался в своей любви к классическому кинематографу с его простыми, но действенными ходами. Среди прочих он особенно выделяет считающийся устаревшим прием т.н. бинарных оппозиций и творчество Фридриха-Вильгельма Мурнау (к последнему фильму немца как раз отсылает название «Табу») как яркий пример их использования ради того, чтобы максимально донести зрителю режиссерскую мысль. Подобным путем идет и Гомеш, насыщая свой фильм множественными противопоставлениями. Картина делится на две части – «Потерянный рай» и просто «Рай». В первой действие происходит в современном Лиссабоне, где живет сбрендившая старушка Аврора, любящая играть на последние деньги в местных казино, беспокоить соседку под разными предлогами и время от времени давать волю призракам прошлого. Вторая часть переносит зрителя на несколько десятилетий назад, в Африку, к подножью вымышленной горы Табу, где молодая, хорошенькая и точно стрелявшая из ружья девушка Аврора крутила запретный роман с молодым музыкантом и забавы ради выращивала крокодилов. Режиссер реализовывает свою задумку, противопоставляя молодость и старость, город и деревню, метрополию и колонию, любовь и отчуждение, будничность и приключения. И даже традиционному «разговорному» кино в первой части предпочитает любопытные формальные эксперименты во второй.

Кроме снятой на черно-белую пленку старомодной картинки Мигель Гомеш со своим звукооператором удивляют опытами со звуком в «африканской» половине ленты. В эпизоде «Рай» из фильма полностью исчезают диалоги, вместо которых появляется закадровый голос, зато отчетливо слышны звуки природы и популярные песни. Все вместе это обеспечивает сновидческий эффект, а поведанная история странной любви на фоне экзотических красот Мозамбика кажется даже не воспоминаниями очевидца, а древней легендой, поколениями передающейся из уст в уста и обладающей особой магией. В своих интервью Гомеш неоднократно подчеркивал, что для него обращение к немой эпохе сродни общению с призраками, и, возможно, поэтому он, на пару с оператором Руем Почасом, так тщательно выверяет каждый кадр, предлагая зрителю внимательно всматриваться в иногда застывшую картинку, чтобы отыскать в ней тщательно скрытую истину. И хотя режиссер не перегружает зрителя сложными философскими, культурологическими или историческими отсылками (не считать же таковыми «Робинзона Крузо», песню «Be My Baby» и войну за независимость Мозамбика), его произведение получается многомерным, неглупым, ностальгическим и преисполненным человеколюбия, даже с учетом далеко не однозначных в моральном плане поступков главных героев.

Ведь если отбросить все формальные эксперименты и попытки познать суть безвозвратно ушедшей эпохи, то все равно останется грустная и немного ироничная история о женщине, разменявшей на мелочи чувства, семью и собственную жизнь, и о некогда красивом и перспективном мужчине, судьбу которого сломала одна фатальная встреча. Но предоставляя зрителю возможность заглянуть в мир их общего прошлого, режиссер открывает нам целую вселенную настоящих страстей и приключений, так сильно отличающихся от серых будней существования в большом городе. И в этом заключается один из самых мощных инструментов кинематографа, способного оживлять чужие грезы, причудливо переплетать правду с вымыслом и обнаруживать за вполне обыкновенными вещами чудные открытия.

С детства я любила это слово - табу. С детства для меня многие вещи были табу. Но я взрослела и постепенно эти самые табу теряли свою силу в моем мироощущении, до тех пор, пока совсем не стерлись и не превратились в прошлые табу, а точнее в воспоминания.

Этот фильм стал открытием португальского кинематографа для меня. Перед просмотром картины, мне довелось так же послушать мини-лекцию о развитии киноиндустрии в этот стране. А она оказалась, как и в других странах неразрывно связана с политикой. Я ничего не помню после этой лекции... на фильме я уснула. Но, тем не менее, непреодолимое желание пересматривать этот фильм еще и еще преследует меня. Теперь я смотрю его отрывками, урывками, смакуя каждый кадр и ставя галочку, напротив понял/не понял и даже сейчас, жду не дождусь спокойного уединения, чтобы вновь насладится черно-белой фантазией. Неугасаемая магия кино, вот что это.

Возвращаясь к табу. В фильме это название горы в Африке, место, где разворачивается драма, место о котором вспоминает возлюбленный Авроры, место, где живет маленький крокодил Дэнди, вездесущее, всевидящее, и молчаливое существо. Его появление иногда вызывает страх, иногда отвращение, порой умиление. В любом случае он вызывает эмоции и эмоции порой более сильные, нежели действия героев. Почему? Потому что все, что делают эти люди - свойственно любому из нас, и нам пресытившимся существам уже ни что не способно всколыхнуть сердце.

Сюжетная часть фильма поделена на две части. В первой части одиночество Пилар переплетается с самодурством старушки Авроры. Во второй – история молодости Авроры, из уст ее любовника, с явными признаками преувеличения и фантазии. Вообще, все герои наделены не дюжим воображением, от этого все их воспоминания приобретают яркий и оригинальный орнамент. Набожная и справедливая Пилар ежедневно сталкивается с трудностями одинокого бытия, но она не отчаивается и окрашивает свои обычные будни походами в кино, на экскурсии, и пикеты. Она так же глубоко озабочена жизнью своей соседки и приездом девочки из Польши. Знакомство с главной героиней происходит через призму жизни Пилар, и во второй части картины мы отчетливо осознаем, кем является проигравшаяся до нитки, взбалмошная старушка, живущая своими воспоминаниями и дочкой, которая уже давно живет своей жизнью.

Загадочность и поэзия второй части заключена в манере постановки. Возвращение к немому кино, где из всех звуков – интершумы, закадровый текст и безудержный рок-н-ролл. «Табу»- это наше прошлое, а за ним целая вселенная. Каждый из нас в душе хранит эту вселенную, но не все ее открывают другим.

«Табу» - романтическое возвращение немого кино, которое получилось необычным с приятной и загадочной атмосферой в черно-белом стиле. Данная драма раскрывает спокойную и гипнотическую историю, которая уносит в легкую меланхолию, которая держит на себе внимание и не отпускает. Кино получилось необычное и своеобразное, я бы сказал «другое кино», и эта драма не для всех зрителей, но настоящие киноманы и любители всего необычного данный фильм должны посмотреть и оценить. Лично мне это кино понравилось: в нем чувствуется и что-то новое и что-то забытое старое, и я считаю, что это одно из самых своеобразных и необычных фильмов 2012 года. Режиссера Мигеля Гомиша я до этого фильма не знал, но после просмотра этой драмы, он меня заинтриговал, и его работа хорошо мне запомнилась.

Мы видим женщину, которая умирает и перед смертью ей хотелось кое-кого увидеть и она просит двух своих знакомых, но они не успевают ей привсти человека, которого она хотела увидеть, и эта женщина умирает, а тот загадочный человек рассказывает им историю любви, которая случилась в молодости с ним и с этой покойной женщиной…

Когда я начинал смотреть это кино, мне казалось, что я увижу совсем другое, и поэтому данное кино получилось неожиданным и действительно необычным, но с приятным подтекстом и интригующей атмосферой. Из актеров я никого не знал, но некоторые мне очень понравились, и они играли весьма драматично и правдоподобно. «Tabu» (Табу) – немое кино с жанром драмы с привкусом мелодрамы, которое показывает две истории настоящего и прошлого, и фильм несет в себе исключительность и что-то чистое, чего я раньше ни где не видел, хотя пару раз его атмосфера угнетает, но возможно это была такая задумка режиссера. Считаю, что фильм «Табу» 2012 года получился не банальным и интригующим кино, которое имитирует немое кино и игриво смешивает его с легкой меланхолией, пропитанной тишиной, спокойствием и умиротворенностью. Всем, кому нравится «другое кино» данную драму советую посмотреть.

8 из 10

Португалия, Лиссабон, 2012 год. Рай утерянный.

Лиссабон, нежно укрытый предзакатным одеялом пурпурного небесного шелка. Шумные улицы, постоянно спешащие куда-то люди, дым дорогих сигар и терпкий аромат кофе, витающий эфемерным фимиамом в воздухе и небесной вышине, накаленной плотными и иссиня-черными грозовыми тучами. Густой неон, струящийся потоками разноцветной патоки из небоскребоподобных зданий и обычных жилых домов. Донна Аурора в раздумьях сидит у окна; дешевая сигарета с привкусом горечи и сухого табака во рту. Она живет воспоминаниями, сладкой сердечной болью прошлого и все чаще погружается в меланхоличную и морфийную дрему. Она стара, она померкла, она одинока. И брошена всеми, кто связывает ее с прошлым. Есть лишь ее бредовые фразы, бросаемые в пустоту, долготерпеливая чернокожая служанка Санта со святым спокойствием воспринимающая все да соседка Пилар. Аурора любила и была любима, но это было давно, в ином веке, в иные времена, в иной и покрытой теперь лишь пеленой фантазии и сна жизни. Смерть для Ауроры спасительна, ибо не будет более власти нездоровья, испорченных отношений, не будет ничего, что так сильно тяготит ее существование — не жизнь, а существование. Но перед ликом смерти хочется проститься и погрузиться в то сладкое прошлое, увидеть убеленные сединами головы и сгорбленные фигуры и того, кто стал для нее самим смыслом жизни на далеком континенте, забрал ее душу и сердце, оставив зиящие раны на долгие и полные неизбывных мучений годы.

Африка, государство N., Рай обретенный.

Большой колониальный особняк, возвышающийся над африканской пустыней словно башня Вавилонская. Улыбчивые и приятные хозяева жизни и донна Аурора, скучающая знаменитая актриса. Танец застывших в неизбывном атавизме древних племен у костра, длинные и мелодичные, гипнотически-завораживающие песнопения, ритуалы неведомым богам и горе Табу. Запретная страсть, нарушение социального табу, нарушение норм, но столь сладкое, что бросаешься в него опьяненной и удовлетворенной. То был Рай, утерянное ощущение собственной нужности и значимости, ощущение истинной любви и ожидаемых страданий. Джан-Лука… Фигура, исчезающая в тумане песчаной бури, далекий голос и письма, написанные на грубой бумаге.

Третий по счету полнометражный фильм известного португальского кинокритика Мигеля Гомиша, фильм «Табу» 2012 года, представляет из себя изысканное и многослойное по своим форме и содержанию кино, являя собой пример чистого и незамутненного коммерцией киноискусства. Обильно приправленное множеством синефильских цитат, «Табу» не выглядит просто изощренным кинематографическим позерством только для фестивалей и поражает своей художественной глубиной и режиссерской точностью и совершенством. «Табу» — это цепляющая за душу история запретной любви, опасной страсти, рассказанная на фоне утраченной и покоренной Африки без излишнего сентиментализма Карен Бликсен(в фильме слегка угадываются мотивы «Из Африки») или нарочитой простоты Ромена Гари(определенные отсылки к «Корням неба» тоже несложно найти). Если первая часть фильма являет собой пример социальной зарисовки, показывая упадок личности и бессмысленное существование, то вторая часть возвращает зрителя в атмосферу прошлого: бредовый сон становится яснее и понятнее, прошлое довлеет над настоящим и можно лишь сожалеть об утраченном рае, коим видится режиссеру колониальная Африка. Название страны из прошлого можно лишь предполагать, Гомиш не дает точных координат, ибо Рай для каждого человека сугубо свой, личный. Однако именно в Африке режиссер видит эскапистскую идиллию, библейский Эдем.

В руках Мигеля Гомиша исполнители главных ролей лишь краски в его палитре; образы начерчены точно, лаконично, драматично и без стереотипизации. Актерам достались не живые люди, а метафорические режиссерские фантомы, творящие в картине притчу об утерянном рае в отнюдь не в варианте Джона Мильтона, хоть вера в Бога красной нитью проходит через весь фильм, вера как последнее пристанище в минуты жизни, медленно и неумолимо меркнущей.

Ценителям истинного кинематографа данный созерцательный, глубоко драматичный и философский фильм португальского режиссера Мигеля Гомиша рекомендуем к вдумчивому и неоднократному просмотру.

9 из 10

Фильм Гомеша о самой печальной любви на свете и должен быть черно-белым, невозможно рассказать о печали в ярких красках Африканского континента, у подножья горы ТАБУ. Табу — это не только гора, но и фильм Мурнау (здесь только ленивый не припомнил режиссеру его кинокритическое прошлое), но расшаркивание Гомеша перед Великим автором Носферату заключается не в использовании формального приема «под немое кино» (к тому же снятое на 16-мм пленку), а в том, что его фильм это элизиум теней, Рай, в котором обитают меланхоличные крокодилы и облака, покончившие с собой продюсеры и песни Ramones.

Прием двухчастевого повествования — сейчас и воспоминания — у Гомеша «фирменный», но воспоминания эти создаются здесь и сейчас — это единственный способ убежать от настоящего, где дом престарелых, сиделка с Островов Зеленого мыса, удерживающая тебя в постели с помощью черной магии.

Герои фильма, Аврора и Вентура, и есть режиссеры фильма в себе, ибо кто же еще мог придумать столь необычный символ любви как меланхоличный крокодил.

С одной стороны это очень странное кино, снятое в черно-белом формате полностью, где первая часть озвучена, а вторая снята в формате немого кино, где чувства передаются в основном посредством закадрового комментария рассказчика, воспроизведения писем или музыки. Я пару раз собирался прервать просмотр (после пяти и сорока минут от начала), настолько мне многие моменты казались затянутыми и непонятными, но набравшись терпения, досмотрел до конца.

Фильм логически можно разделить на пролог (смысл его становится понятен ближе к концу) и две части, причем первая повествует о наших днях, а вторая относит зрителя где то на полвека назад. «Потерянный рай» это наши дни, где живет покинутая дочерью (но не брошенная) эксцентрическая донна Аврора со служанкой Сантой и одинокая донна Пилар (она как раз смотрит черно-белый фильм в Прологе), они соседки. И если в мире есть две непохожие личности, то они пред нами. Истовая католичка донна Пилар, каждый день перед сном возносит молитву, трудится в социальной сфере и является единственным человеком, которому не безразлична донна Аврора, дочь давно махнула рукой на эксцентричность матери и уехала в Канаду, ее забота сведена к оплате жилья и служанки, а по — человечески пытается понять ее только Пилар. Наверное, мне пока молодому, тяжело дались именно те минуты в фильме, которые повествуют об одиночестве и забытости детьми родителей. Драматизм происходящего перед глазами не до конца доходит до меня, и отдельные мазки — как то забота донны Пилар о польской девочке, которая обманула ее ради прелестей свободной жизни в Лиссабоне, становятся понятнее чуть позже. Размеренная жизнь, рутинные заботы, одиночество — становятся синонима потерянного Рая для современности. И последняя просьба донны Авроры найти человека и последующий за ним рассказ переносят зрителя во вторую часть фильма —

«Рай». Молодая донна Аврора живет в Африке, она прекрасна и жизнерадостна, ее хобби охота, ей она уделяет все свое время, у нее прекрасный муж, вполне себе пристойный брак, положение в свете, плюс свой (домашний) крокодил. Имение у подножья горы Табу — это и райское место, и оплот цивилизации на Черном континенте, и как явствует, из название, запрет нарушать правила. Донна Аврора нарушила табу и изменила мужу — бурный роман с молодым красавцем, от его имени и идет рассказ во второй части, на фоне развала колониальной системы Португалии задевает зрителя за сокрытые струны души. Оставим за скобками и осуждением, хорошо ли изменять мужу, проконстатируем только, что Аврора и Джан — Лука были в «Раю» своей любви. Драма, которая оборвала их отношения, оставила глубокие рубцы на их душе, и становится понятно, что печальная дама с крокодилом из пролога, это Аврора потерявшая свой Рай. Письма Джан — Луки к Авроре и от нее к нему, не содержат откровений, но они полны той трепетной нежности и любви, которая рвет душу и заставляет биться сердца в унисон. Музыка в фильме как таковая появляется во второй части, где на смену зажигательным мелодиям и ритмам приходит грустное фортепьяно тапера, как предвестник конца Рая.

Актеры играют неплохо и органично вписываются в режиссерское полотно происходящего на экране, выделю только актрису сыгравшую донну Пилар (Тереза Мадруга) — ее персонаж получился очень трогательным и жизненным. Ана Морейра и Карлотту Котта сыгравшие молодых Аврору и Джан — Луку занесу в перспективных, герои их получились несколько анемичными из-за формата съемки, но смотрелись хорошо.

Фильм не обладает значительным бюджетом, оттого ему может не хватает масштабности, которая компенсируется душевностью и человечностью повествования (европейское все таки кино). Я в результате не пожалел о том, что досмотрел до конца этот полный драматизма, нежности и одновременно сострадания фильм.

10 из 10

Уже третий фильм из включенных в десятку лучших за прошлый год, не вызвал большого энтузиазма по просмотру — наряду с фильмами Ханеке и Каракса. «Табу» очень незамысловатая мелодрама с объемом художественного материала ровно на один рассказ в духе Мюриэль Спарк. Очень скучное начало с половину фильма, а затем — собственно колониальный адюльтер. «Табу» отличается от многих подобных фильмов исключительно режиссерской фишкой с полным исключением диалогов. Перфекционизм, правда, оказался усеченным, поскольку закадровый монолог повествователя не создает непривычную картину возврата к немому кино. В этом смысле «Табу» более стандартный с технической точки зрения фильм, чем неизменно сравниваемый с ним «Артист», который был насквозь музыкальным — и без диалогов. В «Табу», правда, чтобы зритель не заскучал, тоже есть несколько песенных номеров и запоминающаяся минорная музыка на фортепьяно.

Адюльтерная история незатейлива, с вставлением антиколониальной шпильки. Фильм изначально не предполагал большого бюджета и режиссер решил пойти в этой связи по линии технических ухищрений, снятия картины в черно-белой палитре, что для мелодрам на африканском пейзаже нетипично. Картина «Из Африки», ассоциации с которой неизбежны, при всех ее издержках, представляется сущим левиафаном рядом с маленьким крокодильчиком- талисманом фильма.

Собственно, успех фильма в киноведческой среде, обусловленный заведомо синефильской направленностью авторского стиля, случайным назвать нельзя. М. б. фильм даст дорогу в большое кино и главному красавчику, чьи технические актерские навыки не столь очевидны как у того же Дюжардена.