Рецензии

Действительно, в чём? Как объяснить несчастному, безутешному Неду Кинастону, что изображать женщину и быть ею — разные вещи? Для него это крушение не только карьеры, но и жизни — актер, исполнявший женские роли, теперь не нужен: женщин отныне играют только женщины. И путь бывшего любимца зрителей ясен, ибо он уже вступил на него:пьянство, изображение женщин в похабных представлениях дешевых балаганов, чахотка и смерть. «Ты не один такой, — говорит Неду антрепренер (назовем его так) Томас Беттертон,- многие лишились работы». И так печально и закончилась бы жизнь Кинастона, если б не влюбленная в него Мария, бывшая его костюмерша, а ныне первая английская актриса Маргарет Хьюз. Она учит его быть на сцене мужчиной, а он её — женщиной. Метаморфоза казалась бы забавной, если б не была столь трагичной. Нед не умеет играть мужчин, ибо всегда изображал женщин, как ему казалось гениально, а Мария, впитавшая все ужимки своего идола, оказалась в их плену: теперь они кажутся нелепыми и неестественными, а чем их заменить, девушка не знает. Так, помогая друг другу стряхивать ненужную преувеличенность и вычурность с шекспировских трагедий, герои идут к настоящему успеху и любви.

История, рассказанная известнейшим театральным режиссером Ричардом Эйром, вполне укладывается в историческую мозаику. Реально существовавший Нед Кинастон, благополучно перешел с женских ролей на мужские, имел успех и покинул сцену в 60-летнем возрасте, за 8 лет до смерти. О Маргарет Хьюз сведений меньше, ибо одновременно женские роли в театре начали играть 2 актрисы, но вполне могло быть и так. Очень к месту там и легендарный мистер Пипз, так как именно он оставил замечательные воспоминания о прекрасной внешности Кинастона- женщины, правда, указав, что голос не слишком хорош. Впрочем, соответствия историческим реалиям от костюмной мелодрамы никто не требует.

Что меня поразило в этой ленте, так это актерские работы. Превосходно сыграли Билли Крудап и Клэр Дейнс. Я даже не говорю о любовных сценах: на тот момент у актеров начинался реальный роман в жизни, поэтому искры летели во все стороны — это видно. Но и в шекспировских сценах, и в других эпизодах их игра бесподобна. Да и остальные не хуже. Здесь любая роль — маленький шедевр. Потрясающ Руперт Эверетт в роли Карла 2, самодовольный, сумасбродный и мягкий, как воск, в руках очередной эксцентричной фаворитки. Великолепно сыграл 2 герцога Бекингема, развращенного и циничного, Бен Чаплин, один из самых недооцененных актеров современного кинематографа.

Картина восхитительная, атмосферная, очень английская, за что респект прежде всего сэру Ричарду Эйру, потому что даже завзятые американцы Крудап и Дейнс выглядят типичными постшекспировскими английскими лицедеями.

И всё-таки в финале было немного грустно, не от картины, а от того, что этот свет настоящей любви в глазах героев, который потрясал зрителя, в конце концов угас у исполнителей главных ролей, и пары не стало. Жаль. Наверное, жизнь. Так бывает. Но этот экранный дуэт — один из самых правдивых и обворожительных из многих сотен виденных мной. И фильм — один из самых любимых.

Красота по-английски обернулась для меня разочарованием по-русски. Главная причина в том, что режиссер Ричард Эйр — гениальный театрал (десять лет возглавлял национальный театр), постановщик спектаклей, и к тому же наверное просто хороший человек — не смог правильно нащупать грань между театром и кино. Последствие кровосмешения старшего и младшего брата ощущаются почти везде. Во первых декорации — они выглядят бледно, тесно и нелепо, во вторых музыкальное оформление, с этим совсем уж беда, своей роли у него здесь нет. В итоге, вместо атмосферы Англии 17 века, я погрузился в театральный антураж — в замкнутое пространство. Парадокс, но даже такой истинно кинематографический атрибут как монтаж, мне показался театральным, и абсолютно лишавшим темпа эту картину. Где же притаились средства выражения которые присущи только кинематографу? Увы нигде, их просто нет.

Однако не все так плохо, есть и приятные моменты, например игра актеров (хотя кому как не Ричарду Эйру знать как с ними работать, это его профессия, его жизнь), и дающий о себе знать приятный юмор. В заключении добавлю, что смешение искусств, это очень сложная и деликатная работа, выполняя которую легко наткнутся на подводные камни, иногда даже скалы. В данном случае, увы именно это и произошло.

3 из 10

Есть такое призвание — родину защищать. Словом или делом, грудью или оружием каким: собственным кулаком, ножом, дубиной, транклюкатором и прочими пушками — дело второе. Но это не лучший вариант для женственных мальчиков. Им бы чего поизящнее, чтоб можно было попаясничать да покривляться, примеряя наряды цветастые, придавая голосу плавленые ноты истомы да в изломанных жестах тонких рук находя красоту. Кесарю кесарево, а кому-то ничего не надо — дай перед зеркалом повертеться. Но как быть, ежели сам не ведаешь, что есть ты такое и как с этим ладить, если даже понять не можешь, женщина ты в душе или всё же мужчина, на что указывает ряд недвусмысленных обстоятельств? Не в пруду ж топиться и не песни ругательные, хаёнами зовущиеся, на себя самого слагать. Всё ж тож человек, и как таковому, своё место и значение иметь хочется. Можно, конечно, уйти от мирской суеты, предать себя аскезе, запивать черствый хлеб дождевою водой и денно и нощно в молитвах биться лбом оземь, но пойти на столь радикальные меры — это тоже мужество определенное надобно…

Вот Шекспир, например, сумел защитить свою родину, раз и навсегда вписав английскую словесность и собственное имя в анналы мировой литературы. А у героя «Красоты по-английски», прототипом которого стал реальный актер британского театра второй половины 17 века, дела обстоят несколько сложнее. Строен телом, мил лицом, он играет все женские роли в шекспировских пьесах — особо хорошо ему удается Дездемона, что молилась, да, видимо, недостаточно. Ему рукоплещет зал: женщины восхищаются красотой и грациозностью, многие мужчины хотят овладеть, а он, откланявшись и разослав всем воздушные поцелуи, убегает за сцену к платьям, парикам, помадам, любовнику…

Кто знает, сколь долго он смог бы сохранять за собой роль ведущей актрисы, не выйди в свет указов, разрешающих женщинам играть в театре и запрещающих мужчинам исполнять женские роли. Попытаться представить масштаб трагедии, которую принесли эти распоряжения актеру, всю жизнь исполняющему только женские роли, можно, если вспомнить легенд немого кино, с появлением звука вынужденно канувших в безвестность после былых триумфов. Герой оказывается в настоящем цугцванге: любой неосторожный шаг может навсегда лишить его сцены, которая жизнь, но отдать все свои роли — всё, чем был долгие лета?!

Обращение Ричарда Эйра — режиссера психологических драм, разворачивающихся в двадцатом веке, среди которых биографическая лента об Айрис Мердок и не очень скандальный, но вполне напряженный «Скандальный дневник» — к столь далеким временам объясняется, конечно, Шекспиром. Национальное достояние все-таки, к которому Эйр снова обратится через восемь лет, экранизировав для британского ТВ «Генриха IV». А в «Красоте по-английски» Шекспира действительно много. И дело не только в том, что время действия — аккурат послешекспировское и в театрах пик популярности его пьес, а сцены из «Отелло» в разных интерпретациях постоянно повторяются в фильме. Сам дух фильма, его настроение, персонажи, краски, сюжетные перипетии, комедийные положения и любовная линия, изящно вплетенная в сценарную канву и соединяющая пёстрые кусочки пазла в цельную и яркую картину, — всё это как будто сошло со страниц шекспировских комедий, свидетельствуя о том, что дело его живо и будет жить.

«Красота по-английски» — это история о развитии театра, о любви к Шекспиру и огромной преобразующей силе любви вообще, немного об эмансипации и о становлении мужчины в мужчине. Коллизия, в которой оказался герой, вдруг сорвала пелену с очей его, и он понял, что на сцене и в постели можно играть не только женские роли и что красота мужчины не в походке и словах, а в его поступках. Метаморфоза сознания, как оно и должно быть, повлечет за собой изменения и в жизни. А виновата во всем, конечно, женщина. За то и любим.

В целом же, если вы любите костюмированные представления, рассказывающие о делах давно минувших дней, если вам нравится легкое и доброе кино, которое не грузит мозг числом смысловых пластов, но и дух звенящей пустотой не угнетает, то «Красота по-английски», наверное, ваш фильм.

Лондон. Вторая половина XVII века. Недавно свершившаяся реставрация всколыхнула и перевернула не только политическую, но и культурную жизнь. Пуританская нравственность была если и не загнана в самый дальний угол, то принуждена благоразумно помалкивать. Настало время Карла II — одно из самых раскрепощённых и сексуальных в английской истории. Взошедший на престол монарх вернул законный статус светским увеселениям и в первую очередь самому изысканному из них — театру. Но этим дело не ограничилось. Новый королевский указ высочайшим соизволением провозгласил, что, вопреки долгой традиции, согласно которой все роли в театре могли исполнять только мужчины, отныне женские роли играют женщины.

Эдуард Кинастон и Маргарент Хьюз. Последний и первая. Реальные исторические личности, воскрешённые и преображённые силой искусства. Мужчина, не мыслящий себя вне женского образа, влюблённый в абстрактную женственность и презирающий реальных представительниц прекрасного пола. Женщина с практически мужской силой воли и целеустремлённостью, в глубине души остающаяся хрупкой и нежной. Враги и друзья. Партнёры, соперники и снова партнёры. Диаметральные противоположности, отражающиеся друг в друге, словно в зеркалах. Они соединяются в единое сценическое чудо благодаря красоте и силе театрального искусства. И сила этой сценической красоты звучит через весь фильм таким торжественным всепоглощающим гимном, что силу его не способны умалить саркастические ухмылки, вызванные множеством пикантных подробностей жизни королевского двора, включая «неполитические» мотивы принятия высочайших указов.

Театральная тематика раскрывается сразу на нескольких уровнях. Жизнь как театр и театр как сама жизнь. Представление как нечто внешнее, в чем человек участвует по необходимости или внутреннему желанию, и как внутренний мир личности, некий потайной театр одного актёра. Ситуация, при которой бесконечная смена масок и статусов приводит к тому, что человек теряет самоидентификацию, полностью сливаясь с той роль, которую он воплощает в конкретный момент. Да, искусство — это отображение реальности. Но когда отображений становится слишком много, когда они столь объёмны, виртуозно исполнены и изысканы, то сама реальность расплывается зыбким лондонским туманом. И весь фильм превращается в игру теней, дробящих, множащих и трансформирующих изображение одной и той же личности.

Тонкой прерывистой линией намечена смена традиций. Это уже не шекспировский, а скорее постшекспировский театр. Человек предстаёт уже не прекрасным, но раздираемым противоречивыми чувствами и мыслями, соединяющим в себе и свет и тьму. Краски костюмов и грима становятся кричащими, броскими. Появляются перспективные декорации… Всё это проскальзывает как бы между прочим и полностью меркнет на фоне блистательной кульминационной сцены, сыгранной в такой пронзительно реалистической манере, какая никак не могла иметь место в ту эпоху. Но именно она более всего даёт почувствовать, что театр — это не только искусство голоса, мимики и жестов, но и зрелище. В эпоху Просвещения театр играл ту же роль, что в настоящее время играет кино. Та же ориентация на динамику и эффектность действия. Всё тоже оперирование по меткому выражению Пушкина «тремя струнами воображения»: страхом, жалостью и ужасом. Тот же культ звезд. Только в двадцать первом веке мы черпаем знания о них из газет, журналов, интернета и ток-шоу. А английские зрители эпохи реставрации искали их в личном знакомстве и сплетнях.

Фильм прост для восприятия и сложен в интерпретации. Количество смысловых уровней в нём фактически равно количеству отражений во вращающихся по кругу зеркалах. Чем дольше вглядываешься в эти отражения, тем больше новых образов в них видишь и тем увлекательней смотреть.

Английский театр эпохи Реставрации. Его величество Карл II по наущению любовницы издает прогрессивный указ об отмене 18-летнего вето, запрещавшего представительницам слабого пола появляться на сцене и играть наравне с мужчинами. В тот же момент Нед Кинастон — главный специалист по женским ролям и «прима» лондонской сцены — становится безработным.

Так из-за интриг королевской фаворитки рушится блистательная карьера бисексуального красавца, в одночасье превратившегося в изгоя. А тем временем в театрах начинается повсеместная ротация кадров. Поскольку увольнение «актеров-женщин» приводит к возникновению катастрофического дефицита хороших актрис.

Оперативно проводимые массовые кастинги не спасают положения: кандидатки на роли, в лучшем случае, обладают навыками обольщения, приобретенными на панели.

Тут-то и восходит звезда костюмерши Марии — самой преданной воздыхательницы Кинастона, которая становится новой звездой лондонских подмостков. До этого ей приходилось довольствоваться лишь возможностью тайком боготворить своего кумира, пришивать ему пуговицы, поправлять воротнички и закрывать глаза на его лобызания и постельные кувыркания с любовниками обоих полов. Однако в свободное от обожания Неда время Мария делала личную артистическую карьеру, выступая инкогнито в дешевых забегаловках для простолюдинов, наслаждавшихся искусством на нелегально устраиваемых андеграундных показах для тех, кому не по карману было посещение настоящего театра.

И вот, приобретя уже официальную популярность, Мария решает сделать из бывшей звезды настоящего мужчину, а заодно и вернуть его на сцену, но уже в новом качестве. Возвращенный в театр Кинастон вынужденно становится не только исполнителем роли Отелло, но и режиссером спектакля: натаскивая Марию на роль Дездемоны, он попутно ломает условность схематичного исполнения, делая его максимально реалистичным. Иллюзия правдоподобия в финальной сцене шокирует собравшихся до такой степени, что присутствовавшие на постановке, во главе с королем, всерьез начинают подозревать, что актрису задушили по-настоящему.

По уровню воздействия этот эпизод вполне можно сопоставить с тем убойным эффектом, что производил на первых кинозрителей надвигающийся с экрана поезд. Увидев эту сцену, ставшую квинтэссенцией фильма, даже Станиславский, и тот, наверно, воскликнул бы: «Верю!».

Костюмно-историческая мелодрама Ричарда Эйра, снятая по пьесе Джеффри Хатчера «Идеальная женская сценическая красота», посвящена переломной эпохе в истории английского театра, когда рухнула многолетняя консервативная традиция, запрещавшая женщинам выходить на сцену. Этот долгосрочный запрет способствовал расцвету мастерства актеров-мужчин, исполнявших женские роли. В середине XVII особенно блистал на подмостках Нед Кинастон, прославившийся, главным образом, в двух шекспировских ролях — Джульетты и Дездемоны.

Бисексуальный красавец был непревзойденным мастером профессионально жеманничать, заламывать ручки, складывать губки бантиком и делать множество всяких разных вещей, от которых зрители заходились в экстазе. Ведь не зря же Неда еще с младых ногтей долгие годы натаскивали на женские роли и готовили в театральные примы. К тридцати годам он имел массу горячих поклонников и поклонниц, моментально раскупавших карточки с его физиономией после каждой новой премьеры.

Однако Ричард Эйр предпочел не грузиться трагедией оставшегося без работы актера. Не стал он особенно иронизировать и по поводу половой идентификации героя или превратностей судьбы, то возносящей на самый верх, то также стремительно сбрасывающей с Олимпа. Не особенно проникся он и анекдотичностью возникновения сценической реформы, спущенной сверху одним взмахом королевского пера после хорошо сделанного минета. Всем этим соблазнительным темам он предпочел исполнение гимна во славу Театра, попутно вывернув наизнанку изжеванную формулировку: «Театр — жизнь, а актеры в нем — люди».

Авторы ничуть не стесняются переклички с мультихитом «Влюбленный Шекспир» (1998), откровенно взятым здесь за образец. Однако творение Тома Стоппарда и Джонна Мэддена было и придумано ловчее, и исполнено. То ли пьеса Хатчера оказалась не столь тщательно причесанной, то ли постановщик фильма не утомлял себя оправданием причинно следственных связей, особенно между двумя главными героями, но все же бравурный финал, давший шанс пофантазировать на тему появления первого режиссерского спектакля, искупил все огрехи. Этим, собственно, и объясняется отличие в названиях пьесы и фильма: Эйра вдохновляла, прежде всего, сценическая красота (буквальный перевод Stage Beauty), а уж потом всякие исторические и половые казусы.

Остается только лишний раз выразить восхищение англичанам, столь щедро, причем на государственном уровне, спонсирующим свои исторические проекты. Прошлое страны и театра, как одной из его составляющих, — это, может быть, самая благодатная и, главное, незаемная для Туманного Альбиона тема. Сколько бы Голливуд не вбухивал бабок в историческое проекты, ему все равно не превзойти британцев в качестве исполнения. Английская выделка костюмов, сценография, актерские работы, как и английский газон, имеют безупречный вид и репутацию.

А трюк в том, что в эпоху показанную в фильме у женщин было прав не больше, чем у рабов, и ко всем бесконечным ограничениям и запретам прибавлялось еще и то, что они не имели права самовыражаться играя на сцене. Но в один прекрасный день король Чарльз II понимает свою ошибку(не без помощи своей любовницы) и разрешает-таки выходить женщинам на сцену. Но что же остается делать мужчинам всю свою жизнь изображавшим женщин и способных только лишь на это?

В данной картине перед нами предстает жизнь Эдварда Кинастона, жизнь актера, жизнь несчастного человека впоследствии нашедшего себя и даже больше.

Главный герой сирота, подобранный на улице директором театра. Директор незамедлительно нашел занятие для миловидного юноши-играть женщин. Естественно ему прививались все повадки, телодвижения, манеры женщины, но что творилось у него внутри, как он себя позиционировал и за кого принимал и конечно все эти вопросы всплыли, когда Эдварда лишили занятия всей его жизни. Для меня данный фильм ценен темой раскрытия человеческой души и взаимоотношений между людьми.

Именно с этого фильма началась моя незабвенная любовь к Биллу Крудапу и последующий просмотр всех фильмов с его участием. Это дико талантливый актер и в «Красоте по английски» (хотя меня и не совсем устраивает перевод оригинала) его талант будто искрится и переливается. Многогранность этого актера заметна с первых кадров и в дальнейшем только нарастает и улучшается. Клэр Дейнс тоже просто бесподобно исполнила свою роль.

Вообще претензий к данному фильму (даже малейших) у меня не возникает, ибо «Красота по английски» — это прекрасный пример качественного продукта. Отличные костюмы, интересный замес, просто великолепная игра актеров, стоит заметить, что актеров не столь нашумевших, в чем я вижу особенную прелесть.

Отличный, а главное основанный на исторических событиях, а значит достоверный фильм.

10 из 10

Ну думаю, не я одна, кто натыкался на этот фильм и кого отталкивало уже само название этого фильма, но после просмотра понимал, что нет совершенно никакой параллели с «Красотой по-американски»,они совершенно разные. Объединить могу только в одно, они оба с писке моих любимых фильмов.

Есть ли смысл рассказывать в рецензии кратко о содержании в фильме, кто какие исполняет роли лучше рассказать о том, КАК они исполняются и что оставил фильм после его просмотра. Так это полное разглагольствование и трата вашего времени, вы сами способны понять там, кто исполняет какую роль.

Проблема в том, что в фильме как раз рассказывается о том, что главный герой в роли Билли Крудапа сам не знает кто он, мужчина или женщина? Он хочет играть женщину, но настолько запутался, что не хочет отдавать себе отчета в том, что стал жить этой ролью, настолько как его учил его наставник.

«Ваш наставник оказал вам плохую услугу мистер Кинанстон, он научил говорить, падать в обморок, кивать головой, но он не научил вас страдать, как женщина, любить как женщина. Он заключил мужчину в женское обличье и оставил его там умирать. Я ненавижу Дездемону в вашем исполнении! Она просто умирает! Ни одна женщина не приняла бы смерть так легко, как бы сильно она не любила! Она бы дралась!»

Она хотела видеть в нем мужчину, она любила его как мужчину, а он жил только на сцене, он любил только сцену.

-Ваша игра выглядела наиболее достоверной чем, у других….

-А знаете почему? Потому что играя мужчину, я действительно играю — притворяюсь. Вы видите в зеркале мужчину в зеркале женщины отражающуюся в зеркале мужчины. Уберите одно зеркало и все разрушится. Вы видите мужчину, как противоположность женщине, которой он является, если вы увидите его без нее, живущей внутри, он бы перестал казаться мужчиной.

Он смотрел в зеркало и не понимал, где он сам, а где его отражение, Так же воспринимали его и остальные люди, кроме Марии…

Клэр Дэйнс в роли Марии снова поразила меня своей игрой, как и ее героиня она прекрасно копировала мимику и игру Кинанстона в роли Дездемоны. Она копировала игру мужчины, который хотел видеть в себе женщину, она помогла увидеть этому мужчине, как любят женщины, она помогла сыграть ему главную роль его жизни- роль мужчины в ее жизни. Они играли лучшие свои роли, они играли роли всей их жизни, они будто прожили эту жизнь на сцене — от влюбленного подмастерья и мастера сцены до двух соперников на сцене, они оба боролись за свою любовь, она боролась за мужчину, а он за сцену. Ну конечно победила любовь.

Несколько слов в общем. Прекрасная игра актеров, нигде не чувствовалось лжи, пожалуй лучший спектакль, что удалось мне увидеть в жизни, я не заметила как побежали титры, я забыла, что я дома…хотелось зааплодировать и закричать «Браво!»

Твердая

9 из 10.

Англия 17-ого века. Указом короля женщинам запрещено появляться на театральных подмостках. Лучший исполнитель женских ролей Эдвад Кинестон (Билли Крудоп) блистает в роли Дездемоны. Он упивается своим успехом, ставя всевозможные условия директору театра и своим коллегам, отправляясь на сомнительные прогулки с поклонницами и проводя страстные ночи со своим патроном вторым герцогом Бэкингемом (Бен Чаплин) и изредка репетирует свою партию вместе с костюмершей и верной подругой Марией (Клэр Дейнс). Однако королю Карлу II (Руперт Эверетт) становится известно, что в одном из кабаков Лондона идет постановка «Отелло», в которой главную роль исполняет женщина, актриса Маргарет Хьюз, и он устраивает торжественный ужин, пригласив и миссис Хьюз и Кинестона. Каково же было удивление последнего, когда обнаружилось, что Маргарет Хьюз и Мария — одно лицо.

Карл впечатлен игрой миссис Хьюз настолько, что разрешает женщинам исполнять женские роли вместо мужчин. Кинестон остается без работы, покровителей и единственной подруги. Единственный выход — сыграть роль мужчины, что оказывается совсем не просто для фемининного актера. И помочь ему может теперь только Мария.

Главный вопрос фильма — сумеет ли Кинестон перерасти все те женственные черты, которыми он обзавелся за годы исполнения женских ролей, не помешает ли ему что-нибудь на пути к истинной мужественности.

Фильм сделан легко и, как и большинство исторических фильмов, красиво. Хотелось бы отметить отдельно игру Билли Кудропа. Кроме того, взглянуть на Руперта Эверетта в роли сверхэксцентричного Карла II более чем любопытно. Картина превосходно подойдет для вечернего просмотра.

8 из 10

На мой вкус, Stage Beauty куда умнее, стильнее и изящнее 'Влюбленного Шекспира', с которым она достаточно близко пересекается по тематике. При том, что эмоций в 'Красе подмостков' тоже хватает, этот фильм во многом все же выстроен на играх ума. Там очень много остроумной игры со смыслами и отражениями; фильм, что называется witty. И... до чего же замечательный, тонкий актёр этот Билли Крадап, играющий Нэди Кинестона! 'Театральную красавицу' стоит смотреть хотя бы ради него одного.

Как там у классика? 'Жизнь театр - и люди в нем актеры'? А роли, навязанные нам жизнью, могут взять нашу судьбу под контроль. В данном случае, это мужчина и актёр, которому в силу обстоятельств с детства навязана женская роль.

Бездомного, голодного пацана-сироту вытащили из канавы и взяли в театр. И, благо внешность оказалась подходящей, на протяжении нескольких лет тщательно лепили из него экзотическое, прекрасное, но при этом совершенно выморочное, искусственное существо - 'театральную красавицу'...

Тот вытащенный из канавы ребенок ничего не выбирал - он лишь как глина, принял ту форму, которой придал ему создавший его мастер. А задавать себе сложные вопросы о соответствии формы и содержания начал гораздо позже, уже став взрослым и знаменитым - ощутив внутренний дискомфорт от их несоответствия.

Герой 'Театральной красавицы' психологически попадает в ловушку формы. Навязанная ему с детства роль (причем 'роль' - во всех смыслах) была тем единственным способом существования, который он знал. Он изучил ее в совершенстве и цеплялся за нее изо всех сил, ибо она давала ему ощущение устойчивости, уверенности в себе. Он внушал себе, что эта роль - его суть, строил на этом целые теории...

Но вдруг, в одночасье, капризом монарха, эту роль у него отняли - на английской сцене мужчинам было запрещено играть женщин. И тут оказывается, что Нэд банально не умеет жить без нее, как калека - ходить без костылей. Театральную красавицу разбили, как фарфоровую статуэтку, и реальный человек, заточенный в ее недрах много лет, оказался голый, одинокий и беспомощный. Себя-мужчину он не знает, и в этом качестве на сцене в существовать не умеет. Он теперь 'никто' и 'ничто'.

И вторая часть фильма - по сути история о том, как Нэд учится жить заново, пытается понять, кто и что он теперь.

Почему Нэд Кинестон, начинавший фильм как лучшая Дездемона своего времени, в финале играет не Ромео или Гамлета, а именно Отелло? Я, кстати, так и не смогла выяснить, играл ли когда-нибудь реальный Кинэстон роль Отелло. Кажется, все же, нет. Но в истории Stage Beauty по всей ее внутренней логике, ЭТОТ Кинэстон просто обязан сыграть в финале Отелло. Сам влезть в шкуру мавра - и убить Дездемону в себе. Убить 'себя-Дездемону', ту прекрасную, но искусственную форму, которая так долго определяла его существование, и которая, по стечению обстоятельств, чуть его не погубила. А еще - самому 'умереть' в другой, 'настоящей' Дездемоне, отдав ей все, чем обладал сам. И, таким образом, впервые до конца понять, как надо играть эту роль.

10 из 10

Какое же приятное, эстетическое, в смысле театральное кино! Чаще всего театральными бывают только нудные сериалы, когда все завязывается и развязывается слишком долго. Театральными же фильмами нас радуют крайне редко, а то и вовсе — никогда.

Здесь все образно, нам не показывают «грязь» эпохи, зловещую реальность, правду повседневности, историческую документальность — зачем оно нам? Нам показывают театр, на подмостках которого играют саму жизнь.

Под такой фильм хорошо взять немного овсяного печенья и горячий черный чай с вишневым вареньем, укрыться пледом и следить за удивительно остроумными репликами.

Попробуйте!

10 из 10