Рецензии

Если бы двери восприятия были очищены, все явилось
бы человеку таким, как есть — бесконечным.
У. Блейк

Фильм Оливера Стоуна был отсмотрен довольно давно — год назад, вызвав сначала волну отторжения, но не отпуская от себя неопределённым к себе отношением. После этого был пересмотрен несколько раз, но определённости в его оценке это не прибавило.

Восприятие этого фильма неразрывно связано с восприятием зрителя самого творчества группы и прежде всего творчества Моррисона. И восприятие это всегда болезненно-субъективно. Равнодушных нет. Эта поэзия оставляет по себе море вопросов и не даёт ответов, как и любая настоящая поэзия. Ибо Моррисон, несмотря ни на что, был Поэтом и понимание его творчества возможно только на уровне чувств. Оно за гранью логики.

Но проблема в том, что пытаться прочувствовать его творчество так же больно, как вглядываться в собственные тёмные закоулки души. Именно поэтому те, кто продолжает искренне любить Моррисона на протяжении десятилетий, по определению не могут сказать ничего внятного.

Что представляет собой фильм? По моему мнению не более, чем слабую попытку пиетета режиссёра перед легендой. Романтическая нарезка самых известных и скандальных эпизодов жизни всемирно известного солиста группы The Doors Джима Моррисона. Подобный пиетет заставляет ретушировать разные неудобные моменты. Но самое неудобное в этой ситуации то, что данный пиетет не даёт возможности показать весь поистине карамазовский размах дуализма души известного человека. Поэтому из-за подобной цензуры его жизнь и творчество становятся одномерными и плоскими, как послушно бегущая кинопленка.

Хорошо, что в фильме, помимо повествовательного сюжета много стихов и песен группы, что даёт зрителю (понимающему английский язык) возможность шагнуть немного «за рамки», поставленные Стоуном.

До сих пор я не знаю КАК относиться к этому фильму. Не даёт покоя одна мысль (нет — чувство) «легенды лучше не трогать… не пытаться экранизировать». Не доносит. Невозможно донести.

7 из 10

Бог, секс-символ, легенда, шаман — Джим Моррисон не показался мне таким. Вся его легендарность в том, какие стихи он писал, как жил и как умер. У меня остались противоречивые впечатления, потому что я, вроде, увидела Джима, но в то же время, я его упустила.

Вот ты достигаешь определённого возраста, когда можешь понимать такие фильмы, как Глава 27 и Дорз. Я не зря привела в пример фильм о Джоне Ленноне. потому что, закончив смотреть Дорз, сразу подумала, что Моррисон напомнил мне Леннона, с той только разницей, что последний не был торчком и психопатом. Я действительно нашла между ними кое-что общее, потому что один и второй пытались проповедовать любовь как стиль жизни. Только Джон не стеснялся открытости, а Джим даже ляпнул «Мы что, Битлз» — сразу видно, что он держит марку чисто из-за детской упрямости, даже было заметно его бараньи рога среди чёрных кудряшек. Может, это его и погубило?

Разглагольствовать о логичности сюжета не приходится — потому что это биография, и тут как бы заявлять «ну это неинтересно» неуместно. Жизнь вообще скучная штука.

Однако, стоит заметить, что обыденность Оливер Стоун смог превратить в преддверие разнообразного, динамичного действия. Динамичного от стены к стене, с перекошенными лицами, по совсем не ровной траектории.

Не являясь фанаткой Дорз и имея за душой только вот этот вот фильм, я вынесла кое-что: он был несчастным человеком. Может, несчастным не всю жизнь, а в последние годы, когда осознал, что, отрастив бороду, как у Иисуса, он не стал им. В период до легендарный рокер был просто не в состоянии что-то осознавать, потому что его мозги в компании со всякой наркотой отплясывали румбу на адской сковородке.

Подозреваю, что главная цель фильма была в том, чтобы донести натуру Моррисона, его судьбу, его суть, а не историю группы. Об этом и прямым текстом говорится: «Им не нужны Дорз, им нужен ты» Было это па в сторону зрителей или нет, смысл однозначный, хотя и дураку понятно, что певец без группы ничто, дырка без бублика. Великолепный парадокс мы наблюдаем на протяжении всех двух часов: он, вроде один, но за спиной его всегда маячат ещё трое парней, в которых он не нуждается, но без музыки которых он не сможет ничего, и хотите его сколько влезет.

Итак, цель фильма — показать Джима Моррисона каким он был — достигнута. Постепенно я сидела и пережёвывала в мозгу: парень с IQ 149 умудрился попасть под суд и заширяться до смерти. Очевидно, добродушный где-то глубоко внутри, переживающий, всегда молодой мученик, поджёг свою девушку, предварительно заперев её в шкафу. Мысль о том, что огромный ум решает всё, развеяна для меня навсегда. Ведь, увидев трупы индейцев когда-то около ста лет назад, Джим не смог выкинуть из головы эти образы и возвращался к ним всю жизнь в музыке, в текстах, в разговорах, в мыслях. Назвать ту «встречу» в детстве роковой, конечно, слишком — там становится понятно, что немалую роль в жизни мальчика сыграли беспощадные родители, но времени им уделяется так мало, что про них вообще забываешь. Если Стоун решил не заострять на них внимание, значит, будем отталкиваться от мёртвых шаманов.

Удалось передать мрачный, запутанный к чертям, иногда озаряющийся любовью мир Моррисона. Особенно интересны его приходы и видения, его моменты, когда он оставался один. Сразу было видно, что в нём будто сидел мальчишка, который офигевал от происходящего. Которого интересовали люди. Официально заявляю: Джим Моррисон любил людей, своей странной, своеобразной любовью, и пусть он мастурбировал на сцене и эпатировал что было мочи, если он всю жизнь не мог забыть ужаса, который испытал, увидев тела мёртвых людей, это что-то значит. Он просто не мог, не умел правильно выразиться, вместо «спасти» писал «изнасиловать», а сам, глядя новости, плакал. В конце концов, по качеству, он был лучше многих современных людей, хоть и окрестил себя Богом и заявил, что вместе с ним умрёт и рок. Это такой червячок, сидящий в скафандре, у которого сломался пульт управления. Он хочет сделать что-то, но не в состоянии.

Кстати, в фильме показана официальная версия его смерти и не оговорено, что ходили слухи о нелепой отключке в клубе, после которой тело перетащили домой.

Эту неоднозначную, сложную, долбанутую на всю голову личность и пришлось играть Вэлу Килмеру, который со своей ужасной челюстью и отвратительными губами, всё-таки бесподобный актёр. Хоть он мало напоминает рок-звезду в жизни, в Дорз он влез в шкуру музыканта и беспробудного саморазрушителя и оказался великолепен.

Без блеска рокерской жизни, без лишних эффектов, прямолинейно и детально фильм рассказывает об одном из самых великих музыкантов мира. И, хоть девяносто девять процентов зрителей обязательно усмотрят в нём мораль о наркотиках, я отказываюсь её видеть. Потому что это — биография о том, как было, что было, когда и где, а не обычная картина с началом, развитием и заключением.

Однажды я скачивал кому — то пару альбомов Doors, мне сказали, что «до них просто ничего не было!». Я не особо поверил. Я послушал несколько песен, из них мне понравились две: Riders on the storm и People are strange. Слушая Doors дальше, они мне нравились всё меньше.

Я не знаю почему я решил посмотреть этот фильм и что я от него ожидал, но я посмотрел его. И я почувствовал дух Джима Моррисона, почувствовал ту дикую энергетику, излучаемую Джимом.

Джим был человеком с особым мышлением, и временами кажется, что он находится по ту сторону дверей восприятия, из — за которых группа была названа Doors и Джим — воплощение того, что за этими дверями. Но мы находимся с этой стороны, поэтому его «The end» (лично для меня) остался так и не понятым. Но возможно, что Моррисон — обычный нарк с короткой не очень удачной карьерой музыканта, смотря в каком свете смотреть на его карьеру, творчество и жизнь, но даже если так, то безусловно его творчество — оригинальное, уникальное слово в музыке.

Хороший подбор актёров, Вэл Килмер — один в один Джим.

С точки зрения биографии я плохо представляю, как фильм может быть хорош, ведь это же просто инсталляция того, что точно было, а учитывая временные рамки, можно очень точно восстановить жизнь Моррисона, умер то он не так давно. Вот эмоции участников группы и девушки Джима сложно передать, но у актёров вполне неплохо получилось сделать это. Фильм, сам по себе, специфический, потом, прочитав биографию Моррисона, некоторые положения фильма стали более ясными.

После этого фильма я полюбил музыку The Doors.

10 из 10

Однажды я в игру играл,
Я словно уж в свой ум вползал.
Думаю, ты знаешь про эту игру —
Сходить с ума я имею в виду.
Д. Моррисон

С самого начала этот фильм цепляет абсолютно всем — музыка, актёр (да, именно один актёр, больше и не надо), атмосфера и конечно же красавец Вэл Килмер. Я безумно люблю группу Doors, а в частности солиста этой группы Джима Мориссона. Он мой кумир. Не потому что, я готов прожить такую жизнь если б предоставилась такая возможность, а потому что я восхищаюсь им как личностью, как человеком, каких больше не было и не будет никогда.

… Джим Моррисон давно уже мертв,
Но мы верим в то, что он еще жив
И собираем пыль давно остывшей звезды…
Крематорий «Гончие псы»

Оливер Стоун снял в принципе практически правдивую историю великого поэта, хотя участникам группы окончательный вариант пришёл не по душе. Я смотрел этот фильм года два назад, но тогда я ничего не знал про Doors. Сегодня я его посмотрел имея за плечами документальные просмотренные фильмы о группе, о Мориссоне в частности. И всё вместе это было очень круто. Про это невозможно рассказывать или писать, просто это надо видеть, слушать, знать.

10 из 10

При всей моей нелюбви к документальным и биографическим фильмам, пройти мимо этого нашумевшего со страшной силой фильма о группе Doors было просто невозможно.

Итак, перед нами история взлетов и падений нетривиального певца и музыканта Джима Моррисона. Ее особенная ценность, на мой взгляд, заключается в том, что не зная биографии певца невозможно даже вполовину так сильно любить его музыку и поэзию, как когда ты «в теме». И пусть к реальному Джиму этот фильм имеет весьма опосредованное отношение, представление о мире, в котором жил и творил этот человек, он очень даже дает.

Эпатаж, беспредел, полное снятие запретов и разрушение рамок — пожалуй, именно так представляют себе поклонники жизнь каждого рок-н-рольщика. Человек, который когда-нибудь этим занимался, знает, что это еще и кропотливый труд, часы изнуряющего отчаяния, когда ничего не получается — и пресловутый sex drugs и т. д. — это зачастую всего лишь напрашивающийся способ снять накопившееся напряжение.

Но своя романтика в этом есть — так же как и своя безысходность. Фильм в частности говорит о невозможности быть успешным творцом и оставаться при этом нормальным человеком со среднестатистическими человеческими ценностями. Я полагаю, что это если и не невозможно, то действительно очень трудно — и чем ты меньше похож на людей, чем больше в тебе безумного, саморазрушительного и болезненного, тем легче тебе творить.

Словом, фильм мне близок до чертиков, как и творчество Doors. Рекомендую всем, кто разделяет.

В этом году исполнилось сорок лет со дня смерти поэта Джэймса Дагласа Моррисона. По этому поводу случилось два события. Наконец, было закрыто уголовное дело, в котором граждане округа Дэйд обвиняли Джэймса Моррисона в непристойном публичном поведении; дело было закрыто за давностью лет, и за отсутствием состава преступления. Кроме того, на экраны мирового проката вышел документальный фильм Тони Дичилло, основанный на видеоматериалах, посвящённых жизни и деятельности группы «The Doors», фронт-мэном которой и являлся Моррисон. Группа просуществовала 54 месяца. За это время было продано более 80 миллионов экземпляров альбомов по всему миру. А после распада группы ежегодная продажа продолжает превышать уровень миллион штук в год.

Вчера Первый канал показал давно анонсируемый проект. Фильм понравился не какой-то глубиной прозрения о сути дела — простой и конкретной информативностью. Мне было важно сопоставить хронику и идеальный образ, сравнить жизнь и её отражение в искусстве, узнать, какова разница между мной — который верит, и мной, который не верит. Попробую пояснить, в чём тут дело.

Вы когда-нибудь видели кино о жизни художника (писателя, музыканта), которое помимо постановочной драматизации биографии в кадре, само являлось бы самостоятельным произведением искусства, безотносительно к предмету рассказа, причём претендующим на уровень гениальности, как и сам герой, о котором оно повествует? Я смутно припоминаю иностранные фильмы о Тулуз-Лотреке, о Модильяни в исполнении Жерар Филиппа, наконец, есть отдалённый Лермонтов в образе печоринского Даля, но я не могу вспомнить великий фильм, о великом художнике. Кинематографический язык оказался слишком беден в сравнении с теми, кого пытался отобразить в непосредственном преломлении. Живое человеческое обаяние, блеск момента, не передаются ни в кинематографе, ни печатно. Это возможно лишь в театре. Да и то, не всегда. И так было до тех пор, пока я случайно, не зная, что вижу, вдруг не увидел кинофильм «Двери».

Лента Оливера Стоуна — фильм стопроцентно художественный, фильм, который представляет удивительный сплав изысканного киноязыка с литературным текстом — произвел на меня (и не только на меня) столь сильное впечатление, что первые годы после 1991-го (двадцатилетие смерти поэта), я нисколько не сомневался, что всё, показанное в кадре, от начала и до конца есть абсолютная и непогрешимая правда. И только правда. Мне были настолько понятны и желаемы все её мнемонические непроговорённости, что я не сомневался — фильм обо мне, о всех нас, и всё так и было! Композиция была выстроена столь безупречно, с таким удивительным совпадением к ритмике реальной жизни (всё движется медленно и неправильно, чуть не задом наперёд), что по окончании просмотра, я был потрясён вплоть до временной немоты. Я просто не знал, что можно ещё тут сказать. Говоря словами самого Моррисона: мы ищем то, что уже найдено — последние слова.

Лишь потом на какой-то уже десятикратный просмотр, как-то стал понемногу вырисовываться смутный вопрос, а как же было на самом деле? Прошло года три или четыре, и только теперь я стал замечать разницу между художественным произведением и тем, что происходило в действительности. До тех пор Стоун был непогрешим абсолютно. Однако, чем больше я сознавал себя, тем больше вопросов у меня возникало. Вот ответы на эти вопросы, вернее не ответы, а точки к ним, я и искал в фильме Тони Дичилло.

Шкловский говорил, судить о жизни по романам (книгам), всё равно, что по варенью о садоводстве. Это высказывание, лишь позднейшее и русское преломление старой французской поговорки о вине и виноделии. Всматриваясь в кадры фильма «When you strange» («Когда ты другой» — этот перевод названия одной из песен Моррисона считаю, кстати, очень точным), я с приятным удивлением обнаружил, что не так-то полотно Стоуна расходится с реалиями Молодёжного бунта в США 60-х. Можно даже сказать, что автор «Дверей» оказался в чём-то корректнее и благожелательнее к консерватизму отцов, чем на то была способна сама повседневность, но в этом и есть особая «ударная» сила известного фильма. При всей своей отрывочности, порою переходящей в клиповость звуковизуального ряда — Стоун монументальный реалист. Если бы это не было американское кино, я бы сказал, что это картина в стиле «Малых голландцев». Что это какая-нибудь «Лавка даров моря». И даже с учётом того, что в картине происходит бесконечное цитирование лент на сходные темы десяти и пятнадцатилетней давности (Алан Паркер «Стена», Коппола «Апокалипсис ТУТ»). Каждая киноцитата режиссёром сфокусирована так, будто ты нечто подобное видишь впервые, но в сущности, в фильме нет ничего нового. Собственно, предваряя фильм фрагментом записи фонограммы Джима Моррисона от 8-го декабря 1970-го года, режиссёр так и говорит: «Вы всё это уже видели». Стоун вообще мастер головокружительных переходов от кадра к кадру, и делает это буквально из ничего, на ровном месте. Из темноты.

Тони Дичилло шаг за шагом проследовал всю последовательность цепочки своего предшественника, но представил это преследование исключительно сквозь призму документалистики. И вдруг оказалось, что Моррисон Стоуна и Моррисон Дичилло, произносят со сцены одни и те же слова, место действия — пляж, концертный зал, нагретая парами музыки публика, студия записи, грандиозное «бухалово», и даже Эд Салливан с полутрупным выражением лица — всё что есть в кадре искусственном, всё это как-то неуловимо и точно угадывается в кадре документальном. И в этой ситуации у меня уже возникает новый вопрос, и смутное предчувствие прозрения, а кто такой сам Стоун? Кто он такой? Так тонко прочувствовать материал, свести его под одну крышу, совершить необходимое для искусства вообще: выделить из хаоса и энтропии бытийного стечения обстоятельств самую сердцевину (по-другому «идеал»), и вдобавок ко всему, суметь передать всё это в двумерной плоскости экрана, мог только очень большой мастер. Только большой художник мог в одномоментной свёртке увидеть внеположного ему кумира одновременно и в детстве и в юности, и у смертного одра. Это не Моррисон, а Стоун в том фильме прыгал по сцене и хватался за микрофон, это не Моррисон, а Стоун, как бы походя снимает толстые очки с Энди Уорхолла и отворачивается от чуть косоватых глаз мэтра, именно Стоун расстёгивает в роскошном зеркальном лифте ширинку и даёт свой отрост на отсос, именно он кричит стоя на коленях: «Убей меня! Ну, давай же! Давай!», и протягивает нож… Штука в том, что реальный физический Стоун, в это время мотал второй срок во Вьетнаме, и, судя по всему, ему приходилось даже стрелять. По живым мишеням — равный по силе тому, кого считает себе кумиром.

И тут я спрашиваю (риторически конечно), а не является ли Оливер Стоун тем самым Джимом Моррисоном? Поэтом?

В истории музыки существовало много деятелей, которые были достойны документальной ленты о себе. Но вот музыкантов, про которых можно снимать художественное кино — единицы. Одним из них, безусловно, является Джим. Какой именно Джим вы и так хорошо знаете, а если нет — то, наверное, попали не по тому адресу. Потому как я расскажу о фильме «Дорз», который, как мне кажется, нужно смотреть только после знакомства с музыкой одной из наиболее знаковых групп 60-х.

Режиссёр фильма — Оливер Стоун, чей «Взвод» навёл немало шороху в 82-м, выиграв главный Оскар и приз академии за режиссуру. Фильм о Вьетнаме в меру психологический и в меру скучный, чего-то похожего я ожидал и от «Дорз», да и хронометраж картины о великой группе (136 минут) не даёт гарантии, что просмотр не заставит пару раз, да и зевнуть.

Хорошо, что всё оказалось не так. Начиная с момента первого концерта образовавшегося бэнда, фильм начинает медленно, но верно затягивать и к середине картины шум в зале начинает ощутимо раздражать (это ещё хорошо, что зрители оказались адекватными и не орали всё время, как это бывает на какой-то второсортной комедии). За время просмотра, мне в глаза не бросилось ни одного лишнего эпизода, картина выглядит целостной, хотя иногда промежуток между двумя соседними действиями достигает нескольких лет.

Говоря о фильме Стоуна, нельзя не отметить то, что Моррисону в картине посвящено намного больше внимания, чем остальным членам группы вместе взятым. Но, учитывая интерес личности Джима и то, что режиссёр не ставил задачи детально и точно расписать всю историю группы на экране, то на это можно закрыть глаза. Да и сам Стоун как бы оправдывается за недостаток внимания к остальным членам группы словами журналистки Патриции, обращенными к Моррисону перед одним из концертов: «Они ждут тебя. «Дорз» — это ты».

Тяжело также не отметить изрядное количество психоделики, хотя я думаю вряд ли кого-то это удивило. Джим, действительно, не брезговал, что, впрочем, никак не повлияло на качество его песен. Моменты «кайфа», кстати, не только не выглядят полнейшим бредом, но ещё и вносят неплохое разнообразие в фильм.

Среди актёров нет тех, которые явно провалились. Разумеется, особенно выделяется Вэл Килмер, который хоть в начале и смотрится не очень естественно, минуте к двадцатой уже напрочь ассоциируется с Моррисоном и окончательно входит в роль.

Актёры, изображавшие остальных участников группы, также не подкачали, особенно интересно было следить за их реакцией на выходки фронтмена.

Несмотря на то, что в фильме показаны основные моменты, которые так или иначе повлияли на развитие и имидж группы (первая репетиция, выступление на шоу Эда Салливана, знаменитый фотосет Джима с оголённым торсом, смерть Моррисона), его не стоит воспринимать как достоверную историю TheDoors от и до. «Дорз» Стоуна — попытка показать каким был Джим на самом деле, в какой-то степени погружение в его внутренний мир. А тем, которые просто хотят узнать побольше о культовой группе, советую зайти на Википедию, либо посмотреть фильм, который вышел относительно недавно — «When you’re Strange». Я пока с картиной Тома диЧилло не ознакомился, но говорят, что это полная противоположность «Дорзу» Стоуна, да и вряд ли бы Депп согласился бы озвучивать в плохом проекте.

Если говорить о том нужно ли смотреть этот фильм или нет, то я бы не стал давать однозначного ответа, но всем, кто слушает «Дорз» или же серьёзно интересуется роком, это бы не помешало.

8,5 из 10

Я люблю музыку, последние два года слушаю преимущественно рок: классический, альтернативный, инди, блюз, чуть-чуть хард и иногда поп-рок. Иногда не против посмотреть и послушать ее в кино: The Runaways, Через Вселенную (Beatles), Переступить черту (Johny Cash), The Wall (Pink Floyd) и все это мне понравилось, потому что где-то биография была рассказана, как старая добрая сказка, где-то - как клипы-вырезки из жизни, другие же фильмы переносили в мир музыки и текстов музыкальной группы (в данном случае The Beatles, Pink Floyd), помогали зрителю с помощью видеоряда понять идею альбома или просто погрузить его в ту сладкую и чарующую атмосферу, где песнями можно выразить свои чувства в любой ситуации жизни. Упоминания про данный фильм я встречала в парочке статей, не могла не слышать парочки их синглов, поэтому фильм стоял в очереди must watch. Включая магнитофон, я надеялась, что мне расскажут историю популярной группы, я услышу много новых песен, некоторые из них навсегда поселятся в моем плей-листе и заберутся в голову… Но, увы, этого не произошло.

История Джима Моррисона – совершенно ничем не примечательная и не удивительная. Конечно же, фильм начинается с момента в детстве Джеймса, который будет преследовать и «вдохновлять» его всю сознательно-наркоманскую жизнь. Ну куда же мы без детских воспоминаний и психологических травм! Затем паренек быстро сколачивает группу, а тут стоит заметить, что если бы не его взрослый и более ответственный друг не предложил эту идею, то она бы (эта самая группа) может и не получилась бы. Пока сюжет вроде бы ничего. И голос у Джима хороший, и верить ему начинаешь, так он пылко пишет стихи и проповедует их в массы. В первые же дни появляется сингл Light my fire, придуманный то ли басистом, то ли гитаристом, и ставший единственной визитной карточкой группы.

Далее весь интересный сюжет заканчивается и начинается повествование жизнебытия рядового наркомана, вовремя выбившегося на сцену и начавшего творить там всякую мразь.

Дамы и господа, все я прекрасно понимаю про время Детей цветов в Сан-Франциско и употребление наркотических средств разных мастей и видов. Все мы прекрасно понимаем, что вся написанная музыка с 65 по 95 под воздействием «расширенного сознания». Все это хорошо и ладно, но как зрителю, прошу заметить, не накуренному (ну, не удалось мне достать хотя бы травки) понять весь этот цирк. Ах, не цирк, а биография Джима Моррисона, но извольте, кроме пьянок, драк с подружкой, бесчисленными сексуальными опытами и психоаналитические выкладки своего, видимо, неблагополучного детства Джеймса со сцены. Вот и весь фильм. Баста, больше ничего нет, кроме одной мощной Light my fire (кстати, заметьте, даже наркоши-зрители в концертном зале, устав слушать душеизлияния Моррисона, орали спеть им эту песню) и парочку других синглов, у группы ничего не было. Якобы философские высказывания Джима: «Им нужен мой прибор, а не песни», «Я хочу менять мир с помощью песен», не имеют под собой никакого основания, потому что герой не проводит революцию и продолжает совокупляться с барышнями.

Представьте себе ситуацию: вы пришли в клуб вечером выпить пивка и расслабиться. На сцене бесуется парень в кожаных штанах, сначала вам интересно, вы пытается слушать призывы пойти на запад (а мы уже знаем, что the west is the best) и бороться/не бороться со змеем, который в 7 миль. А потом вдруг у солиста что-то щелкает в голове, он не хочет платить деньги психотерапевта и начинает выкрикивать в толпу I want to kill my father. I want to fuck my mother. Самое ругательное и нецензурное слово начинает повторяться несколько раз и не просто так, а в ассоциации с матерью, образом священным для многих людей (что, кстати, и делает нас homo sapiens). Мой вопрос: вы сможете в трезвом уме и здравом рассудке слушать это и оставаться в подвальном грязном помещении среди маргинальных личностей? Да, правильно, вылетели бы пулей со скорость света. Но может возникнуть один момент (который, кстати, и произошел) – захочется остаться там и задыхаться в этом зловонии. Выпитое пиво не помогло понять всех жизненных перипетий бедного Моррисона, тогда вы решаетесь на более радикальные меры: травкой делу не поможешь, вам нужны пилюлю, ЛСД, коксика немного. Стойте, до героина доходить пока не стоит, и на таблеточках змей вырастет на 170 миль, и вы сможете помочь Джиму разобраться с Эдиповым комплексом прямо на сцене, сбросив с себя всю одежду и уподобившись животному. Как приятно быть ребенком цветов!

В общем, Моррисон, этакий двойник Сергея Шнурова (да и в принципе всех солистов рок-групп того времени) весь фильм занимается полнейшей самодеструкцией себя, отношений в группе, со своей девушкой, оргиями на сцене. Потом он всех заверяет, что рок мертв (умер с его личностью, что ли?) и вроде бы начинает возвращаться к рациональному существованию. Тут его, конечно, все прощают, обнимают и посылают в Париж, отдохнуть от американских сан-франциско, майами, нью-йорков и нью-хейвенов. В конце фильма нам показывают всемирно известное кладбище Пьер Ляшез. Известное своими «жильцами», слава которых в общей сумме может потягаться с пребывающими на этой земле людьми. И там покоится душа обычного наркомана, который ничего особенного не сделал в своей жизни. Тогда, почему же он такой известный, спросите вы? Да потому что своей славе он обязан людям, которые устраивали оргии на его «концертах», которые наглотавшись наркоты, начинали боготворить его. А если ему сделать промывание желудка и снять кожаные штаны, то что останется? Пивное пузо, много растительности на лице и всевозможные травмы, оставленные в детстве суровыми родителями, не любившими никого.

Может быть я не такая просвещенная, как Оливер Стоун и продюсеры, давшие деньги на съемки такого фильма, может быть у меня не хватает денег пойти купить граммчик кокса и нюхнуть, чтобы прочувствовать всю прелесть жизни, может еще чего-то не хватает (ярые поклонники группы вставят слово «мозгов»), но вряд ли вы включите такую музыку своему подрастающему ребенку и вряд ли вы сами поняли, зачем снимался фильм, и вынесли какую-то истину или задумались над чем-то. Все говорят и пишут о саморазрушении, как о каком-то блаженстве и счастье, но сами не видят, что люди страдали от этого, они изливали свою психическую боль в песни, а кто-то слушал все это и возводил в ранг культовых слов, культовых высказываний. Да это же боль и ничего больше!

Ни песни The Doors (кроме Light my fire) не будет в моем плей-листе.

Железная кукла с лезвием
Без причин, без вопросов,
Без религиозной путаницы
и без единого ответа на
будущее быта
Есть только жизнь и смерть
И мы погибаем среди беспечных
мифов о счастье

Все, что нам было нужно это — время и оно разрушило нас. Существование становится таким безумным, словно ветер воет в душу, пытаясь указать на правильную дверь, но ты неподвижна как статуя, склонившаяся над землей, как безумец перерождения, открывшийся миру в муках своего одиночества, как художник, рисующий свою слепую реальность, словно Бог, открывший в себе чужую мелодию.

О, Я хочу спросить кого нибудь, что для вас свобода? Когда ты свободен и не чувствуешь одиночество, когда у тебя нет ничего, за что бы мог бояться, нет прекрасного коттеджа и его содержимого, ты называешь это свободой и это так. Своим домом ты называешь свою единственную комната на Роуд Стрит и вместе с бутылкой спиртного пишешь поэзию, рисуешь свою реальность и дружишь со своей единственной собакой Дороти.

Бескрайние поля и пустыни, теперь это улицы, наполненные жизнью и небольшими путаными домами. Плача от своих причин, Я лечу далеко в небо от отчаяния, отрывая свои окровавленные крылья и падая в бездонную яму. Я лечу в глубь своей печали, умирая от своих убийственных голубых глаз, они полны слез и пустоты, а мое сердце бьется, как самый беспокойный барабан мира.

Тени движутся, а солнце заходит за облака, мое привидение на зеркале реально, моя тень на солнце сменяется темнотой. Луна неподвижна, как большой пламенный круг, Если бы только было бы возможно, я бы улетел в глубину небесного света. Всему конец, это прощальная песня и она заходит в мой разум и разрушает мою радость. Всему что имеет значение конец, всему, что имеет значение конец. Вы можете представить себя свободным и безграничным? Я падаю в страну отчаявшихся беглецов с острыми ножами своего страха и безутешно пытаюсь найти выход отсюда. Конец радости и улыбкам, конец всему что имеет значение, конец смеху и слезам, конец всему, что имеет значения. Прошлое преследует меня, как черная тень с ножом. Я закуриваю, я закуриваю, и сердце колет, как игла, как осока в неоновой роще. Мой разум остановился от неожиданности, и уличные фонари шепчут мне свои гадкие мысли, они поют мелодию зла и делятся своим лживым светом. Никто не выйдет отсюда живым, лживая дверь указывает на ложный путь.

Время жить и время умирать, время плакать, время смеяться, время лгать, время останавливаться, время идти, время бежать, время словно сон и ты не можешь ему противостоять, время как ветер, время огонь, и мы торопимся в нем, чтобы успеть в свой путь. Мы живем в эпоху лжи и сомнений и не нужно оправдываться, иначе все закончится, а мы слишком торопимся, мы слишком тревожимся, мы живем в эпоху лжи и не надо оправдываться, возможно тогда наше существование закончится последним огненным полетом и мы умрем в глубоком зимнем сне, исполняя свою последнюю песню.

Без прошлого, без будущего, без настоящего, воспринятое как должное с черной цепью бархатного покрова и с вазой острых шипов. Направленные взгляды на безоблачные 60ые. И все, никакого будущего впереди. Темный поэт, признанный легендой безоблачных шестидесятых, дошедший до громозвучной известности и смерти. В нем в периоды постоянства жил колдун без цели, без правил, без ликов радости. Только символизм, так ярко очерченный в его поэтической драме проявлял в себе сюрреализм структуры, рождавший арт-рок. Родивший в конце концов Джима Моррисона. Не зная, как играть ни на одном музыкальном инструменте и, без знания пения, без знания нот, Моррисон будил во всех нервы и жестко рвал сердце, пытаясь сказать толпе, что они «сборище придурков»

На фоне «Битлз», «Ролинг Стоунз», «Лед Зеппелин», «Joy Division» Дорз категорически порождает личность, обволакивает ритуальностью четкой непохожести наравне со всеми, яростная новая культура 60ых, это миф порождающий в конце концов вселенную, это скорбь разносится по пустыни бедствия с радикальной эпичностью Джима Моррисона. «Неожиданно стихла музыка и ледяная фигура улыбается злой улыбкой…» Моррисон окончательно изменил картину европейской музыки в годы неясной жизни. Ритуальный транс стал частью Джима Моррисона. Его ранняя смерть в 27 лет, не могла не стать легендой, ставшей символом Американской культуры. Он изменил картину видимости. Его бунтарство, так схоже сочеталось с его музыкой. И «The End» размывает представление о «правильной музыки». Это не ярлык и не маска обычного человека, он создал рок-сцену и умер. А вместе с ним умер и рок.

Уверенность в том, что это действительно лучшая роль Килмера без сомнения. Но документальность картины и часть музыки Дорз и самого Моррисона невнятно изощряет единственное, что стоит показывать это — философию Моррисона и его музыку в целом, с драматизмом в поэзии, шаманством и магией. Образ фильма идеален только тогда, когда в нем видишь глубину творчества с ясно социальной фигурой Моррисона. Но здесь лишь воплощение самого музыканта 60ых и образы действия, костюмы соединяются в красивую картину. Интриги, разгромы концертных залов и хаос не основное составляющее биографии Моррисона. Ничто ни привлекает так, как яркая обертка. Но за Килмера, за его идеальный образ Джима, за явную сексуальность и правдоподобие пения, можно считать, что выигрыш фильма лишь в этом. За Килмера.

Хрустальная ложь, ледяной туман, мы потеряны словно дикие бесподобные бабочки, мы открываем свой далекий путь и неизведанно пытаемся в него ворваться, как будто это реально. Ледяной туман окутывает погожие дни, белый корабль виден над землей. Время плакать, время страдать, время словно сон в котором никто не умирает. Сон любви. Сонный корабль над землей, ему не прорваться сквозь черные облака, беспросветная ложь везде и всегда. Свобода, где мы растворяемся, как лед, недостижимая свобода, мы боимся ее и хотим ее заполучить и она так далеко и что мы умирает от своего бессилия ворваться в нее. Но мы слабы как хрупки тростник. люди обманывают себя, убегают от самих себя, а потом их душу окутывает ледяная страсть, дрожь и ненависть которая становится одержимостью, одержимость жестокостью перерождается в зло, а зло творит неизведанное.

Jim Morrison in childhood. Я, перед просмотром этого «психоделического муви» попал в довольно интересную ситуацию, дело обстояло вот как. Мой старый друг спросил меня : «Сеня, чем ты сейчас увлекаешься», ему ответил, что меня зацепило творчество Дорз и собираюсь смотреть документальный фильм про Джима Моррисона. «Джима Хоррисона?»- спросил он, явно не врубаясь в ситуацию, и я его резко поправил, но задался очень серьёзным вопросом: «А действительно, я совсем не знаю его, как личность», и исчерпывающий ответ на свой вопрос я получил — ознакомившись с этим произведением.

Особое впечатление на меня произвёл момент «знакомство со смертью», где Джим в раннем детстве наблюдает за умирающим индейце. Но меня поразила не сама сцена, а то как глубоко это событие въелось в сознание Джима. безусловно, это повлияло на отношение Джима к жизни и несомненно, что благодаря бесстрашию перед смертью — он смог сочинить такие стихи, музыку, способную погрузить нас в непередаваемый транс с элементами полного наслаждения!

I`m king, i can everything! — Jim Morrison

Оливер Стоун смог передать эту атмосферу с редкой выразительностью. Эпоха оживает в его фильме, и она существует параллельно с историей жизни и смерти Моррисона. Персонажи постепенно обрастают длинными бородами и вредными привычками. Свободный секс пополам с наркотиками, вечеринки-перфомансы, на которых экстравогантность является единственной нормой. Мир сходит с ума, и делает это с удовольствием и в трансе.

Возрождать эпоху Стоуну помогли исполнители. Особенно Вел Килмер, который до этого мелькал на экранах лет 10, но по-настоящему приобрел популярность только после «Дорз». Его перевоплощение просто поражает. Оно настолько полное, что он, как пишут, даже сумел спеть несколько песен «под Моррисона». И ведь так получилось, что не отличишь!

10 из 10

This is the end my only friend, THE END.