Рецензии

Международный коммерческий проект по бестселлеру Фаулза. Фильм получился пресным, без иронии. Хотя даже из унылой режиссуры и игры актеров, ее зародыши явственно вычитываются. Ну как можно было пропустить такой момент, как лишение героя статуса джентельмена? Идите на х...со своим джентельменом. Что тут еще можно было сказать на этом суде из 80-ых годов 20 века. Но как-то все вяло, жуются какие-то сопли, что-то вроде отдаленно похожее Айронс про себя думает. Линия с актерами, разыгрывающими фильм никак не развивается и остается ощущение, что мужчина сошел с ума и перепутал реальности. Хотя на деле все более просто - мужчины не изменились, а вот женщины лишились своего романтического траурного ореола. Нестыковка в том, что современная героиня для этого по сценарию слишком никакая и абсолютно ничего не добавляет. Все уже было написано в роли сумасшедшей, как ее там, забыл имя, этой самой женщины лейтенанта. Тупому режиссеру нужно было только объяснить роль для Стрип - она бы точно смогла это сыграть, так чтоб тапки отлетели. Фильму хватило бы двух-трех сцен, чтоб раскрутиться и сорвать маски. Потом снова их одеть и продолжать мелодраму. Он то и в целом вышел неплохой, даже хороший. Лучше многих подобных экранизаций. Но главного не докрутили.

Как уже заметил кто-то из местных рецензентов - 99% читавшим книгу людям, данный фильм не понравится. И дело не в фильме, сам по себе он неплох. Дело в том, что на самом деле, сложно передать все нюансы данного произведения посредством кино. Без сомнения, без всех этих исторических справок, рассуждений, лирических отступлений и прочих постмодернистских штучек произведение превратилось бы в обычную мелодраму. Именно это мы и получили в кино.

На мой взгляд, одной из основных линий романа является изменение внутреннего мира Чарльза, его внутренняя борьба. Создатели фильма просто безжалостно выкинули сцену в церкви, когда Чарльз пришел туда один после свидания с Сарой в отеле. А ведь она очень важна, именно она иллюстрирует что происходило с героем, ведь именно в этот момент он испытал 'экзистенциальный оргазм', если так можно выразиться. Так вот в фильме мы ничего этого не видим, соответственно и воспринимается как такая пустышка.

Что касается введения второй линии про съемки фильма, и вопроса 'зачем это было сделано?' - мне кажется ответ прост. Все, кто читал и не читал книгу, знают, что в оригинале там две (кто-то считает что даже три) концовки. Это стало уже своеобразной 'фишкой' произведения. Поэтому режиссеру и сценаристу надо было как-то решить эту проблему, от нее нельзя было просто так отмахнуться. И решили: первый финал будет в фильме про 19-й век, а второй будет в 20-м как бы в реальности. Именно для этого и надо было провести параллель между актерами и героями, которых они играют. Ну и не надо забывать, что Фаулз следит за своими персонажами взглядом человека из 20-го века, о чем он неоднократно упоминает. Это, скорее всего, тоже отсылка к оригиналу.

К самому фильму претензий мало - хорошие актеры, саундтреки подобраны идеально (только Бах был немного не в тему), декорации, костюмы. Но, опять же, рассматривать его надо только отдельно от оригинала, то есть от книги. Именно поэтому у людей не читавших Фаулза, есть больше вероятность получить удовольствие от просмотра, нежели у тех, кто прочитал. Ибо сравнения с оригиналом не избежать.

P.S. Когда я читал книгу, то ловил себя на мысли, что многие сцены весьма кинематографичны, и, несмотря на все недостатки кино, при должном подходе наверняка получилась бы хорошая экранизация. Но, как говорится, то ли не хватило денег, то ли таланта...

Молодая женщина в черном плаще с капюшоном поправляет волосы и смотрит на себя через ручное зеркало. Вокруг суетятся гримеры, чей-то голос спрашивает «Все готовы?», люди разбегаются, щелкает хлопушка с номером сцены и эпизода, затем громко раздается фраза «Камера! Мотор!» и… так начинается кино о том, как снимается экранизация классического постмодернистского романа английской литературы о викторианской эпохе. Временные пласты перемешиваются и проникают друг в друга так, что уже и не разобрать, герои и актеры, их играющие, все более запутываются в своих чувствах и отношениях, а зритель следит за всем этим с неподдельным интересом, пытаясь угадать, как же будут развиваться события дальше.

Экранизация одноименного романа британца Джона Фаулза режиссером Карелем Рейшем в первую очередь интересна своей сценарной структурой и оригинальным замыслом подачи материала. Будущий нобелевский лауреат, драматург и сценарист Гарольд Пинтер, создал в кадре такое пространство, которое позволяет ему легко отступать от текста и книжной последовательности событий, при этом нисколько не теряя фаулзовского духа и иронии. Идея с параллельным развитием действия в двух разных эпохах по сути своей банальна и не нова, - но здесь воплощена и обыграна почти безупречно. Этот сквозной прием позволяет провести в фильм авторскую интонацию самого Фаулза, находящегося как бы посередине между двумя эпохами, а также наглядно выразить одну из основных сверхидей книги – о том, как мало, на самом-то деле, меняется человеческая натура с течением времени, и как, по сути, ничтожно отличие людей одной эпохи от другой.

В то же время, по сравнению с книгой, экранизация получилась несколько академичной, ровной и очень деликатной - все грубые, смелые и резкие выпады, имевшие место у Фаулза, здесь умело сглажены и приведены к некой общей гармоничной костюмной атмосфере. Однако это не идет фильму во вред – напротив, добавляет всему какой-то привкус приятной ностальгии по давно ушедшим временам. И здесь как раз уместно будет сказать о монтаже, который служит главным режиссерским инструментом соединения двух временных периодов. Остроумные, изобретательные и всегда точно вовремя совершаемые переходы из одного времени в другое не дают ткани повествования распасться и уравнивают две истории друг с другом (хотя, наверное, все же с перевесом в сторону викторианского сюжета). Также монтажные склейки дают возможность поиграть с развитием хода событий, всякий раз тонко и иронично демонстрируя наглядные параллели между происходящим в обеих эпохах.

Говоря о героях, конечно же, нельзя не отметить заглавные актерские работы молодых Мэрил Стрип и Джереми Айронса, которые одухотворенно существуют на экране и воплощают сразу две пары персонажей с их схожими волнениями и переживаниями – современную (Анна и Майкл) и викторианскую (Чарльз и Сара). Они оба абсолютно, почти идеально (ведь идеал, как известно, недостижим) в каждом из времен попадают в предложенные им образы и в обоих случаях наполняют их живыми эмоциями и страстной патетикой, выражая все через взгляды, которыми буквально пронизывают и сжигают друг друга. Остальные актеры удачно дополняют их; но отдельно среди второго плана хочется выделить замечательного Лео МакКерна в роли доктора Грогана.

В целом фильм получился достойным книги, хоть и несколько проигрывает ей в тонкости и глубине. Но это отличие имеет место быть почти в каждой экранизации – при переносе на экран всегда что-то теряется; здесь же потери по возможности сведены к минимуму и в каждом конкретном случае равнозначно заменены чем-то другим. Конечно же (а как могло быть иначе в английском кино?) создатели фильма преуспели в создании «вкуса и запаха» викторианской эпохи, – декорации и костюмы на высоте, и смотрятся совершенно естественно и убедительно, хорошо контрастируя с современной Англией конца 60-х. Пронзительная мелодия композитора Карла Дэвиса придает всему происходящему необходимый налет мелодраматизма, а в конце две истории замечательным и неявным образом сплетаются в одну, оставляя зрителю право самому выбирать тот вариант финала, который ему по вкусу.

8 из 10

По одноименному роману Джона Фаулза «Женщина французского лейтенанта» британский режиссер Карел Рейш в 1981 году снял фильм. Кино было тепло принято кинокритиками, а игра главной актрисы хорошо оцененная. Картина поставлена чисто в британском стиле и холодной атмосфере. Фильм разделен на две истории, каждая из которых уносит героев во что-то неизвестное, меняющее их жизни.

Мы видим историю из романа в 19 веке очень богатого человека и падшей женщины. Между ними была пропасть, но они стали близки. Перед нами их возникшее чувство и грустная история любви с оттенком безысходности. Во второй истории мы видим актеров, живущих в современном мире и играющих этих героев. Их персонажи повлияли на них, и что-то сильно изменилось…

Данная двухчасовая драма смотрелась необычно из-за своего сюжета. События прыгали в двух разных историях. Это была неплохая задумка режиссера. Фильм снят качественно и атмосферно, но будет по вкусу не всем. Кино для тех, кто любит истинно этот жанр, британский стиль и конечно главную актрису из этой картины.

На тот момент восходящая звезда Мэрил Стрип уже порадовала зрителей и критиков своими пару сильными ролями. Она уже имела Оскар за лучшую женскую роль второго плана, и за этот фильм получила номинацию на Оскар и стала лауреатом Золотого Глобуса. Впереди ее ждала невообразимая карьера и успех. Стрип действительно потрясающая актриса с врожденным талантом и обаянием. Играет она всегда с душой, и данную роль раскрыла глубоко и с чувством. Роль была далеко непроста, и Стрип просто блистала. Чувственный дуэт ей составил утонченный Джереми Айронс. Вместе они интересно смотрелись в обоих историях. Актеры делали свое дело, и кино смотрелось с воодушевлением.

«Женщина французского лейтенанта» - прозаичная драма с привкусом мелодрамы на се времена. Кино раскрывает историю великолепного романа. Мне было приятно и интересно посмотреть этот фильм из-за участием Мэрил и ее таинственной героини. Эта история о любви, о лжи, о тайнах, о пороке и о том, как персонажи из книг, сценариев могут вдохновить и оставить после себя след для актеров, играющих их роли. Самой книге я бы несомненно дал 10 из 10. Фильм, не смотря на свою оригинальность, слабже, чем роман, как зачастую и бывает.

7 из 10

Передача новаторских, постмодернистских текстов визуальными средствами очень долго осуществлялась по лекалам Чайковского-Шиловского, то есть в (около)оперном легком жанре. Из нарратива вымывалась вся металитературность, вся интертекстуальность, все отсылки, все двусмысленности толкований, все надёжные и ненадёжные рассказчики, оставлялась лишь фабульная оболочка, лубочно, с перехлёстом расцвеченная выловленным из оригинала колоритом. Оригинал как будто прочитывался глазами троечника-пятиклассника. И сопряженные с этим подходом курьёзы доставляли подчас не хуже первоисточника: чего стоит, например, хит-парад арий из 'Евгения Онегина', первые строчки в котором плотно занимают нарочито дурные стихи графомана Ленского, все эти 'паду ли я, стрелой пронзенный' и 'придешь ли, дева красоты, слезу пролить над ранней урной'! 'Женщина французского лейтенанта' стала первой попыткой воплотить постмодернистский роман на экране адекватно замыслу. За сценарий сел сам Гарольд Пинтер, бесцеременно осадивший посмевшего было пикнуть Фаулза на страницах 'Таймс': 'Виртуоз слова зачастую беспомощен с чужим инструментарием в руках. Вам что, мало изуродованного, интеллектуально ампутированного под вашим руководством 'Волхва'?' Фаулз пристыженно отступил, дав тем самым Пинтеру карт-блаш 'менять в книге второстепенное с целью выявить и транслировать главное'.

Роман Фаулза - это своего рода на Англию прощальный взгляд, исследующий викторианскую эпоху из исторической, психологической, наконец, физиологической перспективы благополучного человека двадцатого века, живущего в мире растворимого кофе, центрального отопления, всеобщего избирательного права, немнущихся джинсов и противозачаточных пилюль. Фаулз любовно вживается в реальность, созданную великими английскими романистами девятнадцатого - но отказывается принимать как должное навязанные ими акценты, ракурсы, диапазон задаваемых жизни и судьбе вопросов. В особенности он отказывается удовлетворяться предлагаемыми классиками типажами женщин, весьма, уж будем откровенны, полинявшими даже в сравнении с двадцатилетием Регентства (к которому не случайно обращался викторианец Теккеррей в поисках сколько-нибудь интересной фемининности). Поскольку женщина викторианской литературы либо находится на одной из стадий нехитрого пути мисс - матрона - вдова, обретая не характер, но характерность разве что в его конце, либо является гувернанткой. Тем не менее, архивные записи свидетельствуют о том, что даже из выпускниц школ для девочек замуж выходила лишь одна из трех, а количество гувернанток в викторианской Англии и вовсе было близко к статистической погрешности. На вопрос, куда же девались остальные женщины, получившие среднее образование, отвечает разве что викторианский нон-фикшн, например, работа Уильяма Эктона 'Проституция, рассматриваемая в моральном, социальном и санитарном аспектах' (единственная книга из всей обширнейшей библиографии Фаулза, напрямую цитируемая в фильме). Разнося действие фильма по двум непересекающимся эпохам, Гарольд Пинтер именно что создает необходимый когнитивный зазор: пытаясь понять своего викторианского персонажа, акриса периода Маргарет Тэтчер вдруг осознает, сколько на самом деле смысловых и материальных лакун в гениальных романах прошлого, сколько осознанных замалчиваний, сколько сметенных прогрессом табу, сколько ложных, выморочных акцентов.

Впрочем, всяческая клубничка и смакование маргинальности интересуют Фаулза лишь опосредованно, а Пинтера не интересуют вовсе (недаром он не включил в сценарий ни одной из по-настоящему шокирующих романных сцен, невзирая на безусловную кинематографичность оных). 'Женщина французского лейтенанта' может быть по-настоящему прочитана лишь через призму двух величайших научных трудов описываемого периода - 'Капитала' и 'Происхождения видов'. Бледная, худосочная, практически не имеющая достойного жизненного выбора викторианская женщина как продукт определенного рода эволюции и узкой рыночной специализации славится, пожалуй, единственной заслуживающей упоминания добродетелью - высочайшей самодисциплиной и беспрецедентным умением властвовать над своими эмоциями. Всю жизнь по чужим людям, зависимая, загнанная, задвинутая в угол, гувернантка просто не выживет, не обладай она этой самой железной эмоциональной дисциплиной, в противном случае ей не поможет ни сильный характер, ни выдающийся интеллект. Фаулз безжалостно рвет покровы с самольстивых, исполненных самоутешений в стиле 'зелен виноград' опусов сестер Бронте, позиционирующих гувернанток как предтеч феминизма и поющих о сладости женской эмансипации. Его героиня, женщина живая, страстная, эмоционально и художественно одаренная, но совершенно не умеющая молчать, скрываться и таить и чувства, и мечты свои - смертельно томится и изнывает в стальном гувернантском корсете. Избавление в жизни для неё возможно, увы, единственное - каким-нибудь чудом удачно выйти замуж. И в её борьбе за существование мимикрия ей уже не поможет - нужна покровительственная, доминантная, качественно иная окраска.

Мэрил Стрип, сыгравшая в фильме одну из первых своих сложно драматических ролей, сумела наделить персонаж викторианский манкостью, тайной, тишиной, скрытой глубиной чувства, нервной уязвимостью и необыкновенной, хрустальной хрупкостью, непонятным для простого смертного образом превратив те же женские приёмы в героине современной в скучное, неумелое интересничанье. Игра Стрип - это поразительная иллюстрация того, как изысканная редкость викторианской эпохи выходит в тираж и расходится оптом и в розницу. Из той эпохи и её прерафаэлитская красота, бледность в рыжем золоте волос, классический профиль, статная фигура, мгновенно превращающиеся в одежде нам привычной в перхоть, целлюлит и лошадиную челюсть. Фильм Рейша по-своему продолжает реверансы Фаулза по отношению к великим предшественникам: викторианская Англия, несмотря на все неаппетитные откровения, остается и у него самым уютным, самым безопасным, самым волнующе прекрасным местом в пространственно-временном континууме мировой литературы. Счастливая версия финала Фаулза возможна только там, на озере Виндемер, посреди ещё нетронутого прогрессом пейзажа, в выдуманном великими мире. Дрязги, сплетни, несуразица, мусор хищи, и поденщины, и лжи - удел реальности, которой не коснулась большая литература.

Англия, 1867-й год. Молодой джентльмен Чарльз Смитсон, обеспеченный учёный-исследователь из Лондона, во время рабочей поездки на юг страны делает предложение дочке местного промышленника. Однако вскоре он знакомится с Сарой Вудрафф, которую здешние жители считают не то сумасшедшей, не то падшей, и за глаза называют не иначе как «девкой французского лейтенанта». Так некстати пересекаются пути представителя высшего света и женщины, отвергнутой обществом.

Параллельно основной сюжетной линии предлагается ещё одна любовная история — двух актёров — Анны и Майка, которые как раз играют Сару и Чарльза в снимаемом фильме. Несмотря на то, что оба исполнителя состоят в браке, а Майк даже имеет двух детей, это не препятствует их стремительно развивающимся отношениям. К моменту окончания съёмок им становится всё труднее скрывать свою страсть друг к другу, точно также как Чарльзу и Саре.

Столкновение двух эпох наглядно демонстрирует различия общественных нравов, но чем глубже актёры вживаются в свои роли, тем зависимей от них становятся. И со временем уже совсем затруднительно понять, где кончаются образы и начинаются реальные отношения двух современных людей. Анна и Майк настолько проникаются чувствами героев, что не замечают, как те начинают влиять на их собственные судьбы.

В своем одиноком и потому неравном бунте против ханжеской морали непредсказуемая Сара бессознательно эпатирует викторианское общество. Больше того, она вводит в заблуждение не только ненавистное ей окружение, но и Чарльза, выставляя себя в намеренно неприглядном свете. Это, кстати, довольно распространенная метаморфоза: чем дольше женщина остаётся девственницей, тем с большим рвением она выдаёт себя за раскрепощённую особу, искушенную в амурных делах.

В основе картины одноименный роман Джона Фаулза, обожавшего и хорошо знавшего викторианскую эпоху и её литературу: в первоисточнике, написанном ещё в 1969-м, можно найти переклички с целым рядом классических романов XIX века — от Джейн Остин до Чарльза Диккенса. Единственное, что отличает фильм при сопоставлении с романом, — это явно приглушенная авторская ирония, что кажется ещё более странным, поскольку первоисточник адаптировал для экрана известный британский драматург и мастер парадокса Гарольд Пинтер.

Фильм стал пропуском в мир звёзд для обоих актёров, исполнивших двойные главные роли. Даже притом, что 32-летняя Мерил Стрип уже имела на тот момент «Оскар», но именно с этой ролью она всерьёз и надолго воцарилась на экране, выступая уже не фоном или противовесом мужчине, а равноценным звеном в тандеме достойных друг друга героев. И на этот раз Стрип была номинирована на основную статуэтку, однако всё же уступила в соперничестве с Кэтрин Хепберн — на тот момент главной оскароносицей Голливуда всех времён. Впрочем, через год, в лучшей своей роли (в «Выборе Софи») она взяла-таки своеобразный реванш.

Что же касается 33-летнего англичанина Джереми Айронса, которого режиссёру порекомендовал Гарольд Пинтер, то после этой роли он надолго закрепился в статусе «первого европейского невротика». Впредь Айронс ещё не раз будет играть героев с «воспламененными чувствами» в похожих историях о фатальной любви («Ущерб», «М. Баттерфляй», «Китайская шкатулка»…).

Режиссёр Карел Рейш — бывший «рассерженный» британец, с годами заметно подобрел, но все же остался мастером создавать на экране правдивые и убедительные характеры, достоверную и одновременно поэтически окрашенную атмосферу, качественно прописанный второй план с массой говорящих деталей. Ему удалось преумножить усилия нерядового драматурга, двух незаурядных актёров, отличного оператора Фредди Фрэнсиса и тонко чувствующего эпоху композитора Карла Дэвиса. Задействовав в проект немалые голливудские деньги, он в итоге создал не просто «респектабельное кино на экспорт», но по-настоящему волнующую историю с богатой полифонией подтекстов.

«И наконец тот день, веру в наступление которого мы почти уже совсем утратили, настал. 21 мая 1980 года Карел [Рейш] встал рядом с командой своих кинооператоров перед коттеджем недалеко от Лайм-Риджиса; слуга Сэм, с букетом цветов в руке, занял исходное положение, и волшебное слово было произнесено» — писал Джон Фаулз в своем эссе 1981 года, посвященном экранизации «Женщины французского лейтенанта».

Веру утратить можно было и впрямь — бесконечные переговоры по поводу сценария (вначале от сценария отказался Фред Циннеманн, а затем Роберт Болт) и отсрочки (сценарист Гарольд Пинтер был задействован в нескольких проектах одновременно) способны выбить из колеи кого угодно. Однако все усилия в итоге были вознаграждены щедрыми дарами в виде одобрения и положительных отзывов главного Волхва современной постмодернисткой прозы.

Конечно основной точкой преткновения и источником головной боли при создании сценария являлось стереоскопическое видение романа, написанного одновременно и с викторианской, и с сегодняшней точек зрения. Пинтер решает эту проблему виртуозно — вместо педантичного следования букве романа, исход которого заранее предрешен — уснувший в кресле зритель — новое измерение, а вместе с ним и новые взаимоотношения.

Английскому драматургу удается практически невозможное — уместить перенасыщенный сюжетными линиями роман в два часа экранного времени и при этом избежать искажения сути. «Переход из одного средства информации в другое нуждается в именно таком «прыжке» воображения» — поясняет Фаулз все в том же эссе.

Порой, правда, не будет покидать ощущение, что Мэрил Стрип, несмотря на весь ее впечатляющий спектр эмоций, все же не та Сара Вудраф, что стояла на краю мола в непогоду; что настоящая Сара Вудраф укрылась где-то в Вэрской пустоши, на время пока съемочная команда оккупировала окрестности Лайма. Виной этому конечно тот неповторимый, соблазнительный образ, созданный Фаулзом на страницах оригинального романа, который едва ли вообще возможно воплотить визуально. Впрочем все это не испортит общего впечатления от игры Стрип, поскольку ей отлично удается изобразить актрису Анну — современный аналог Сары (или саму Сару?), которую начинает тяготить затянувшийся роман с партнером по съемочной площадке.

Исход их бесперспективного союза начинаешь особенно отчетливо ощущать в сцене пикника у моря, когда расслабленный Майк наслаждается настоящим моментом — впереди горизонт, а рядом любимая, — а вот Анна не здесь, это не то, что ей нужно, и для себя она все уже давно решила, пускай и неосознанно.

Особого внимания заслуживает игра Джереми Айронса — ей веришь безоговорочно (хотя не от того ли, что романный, все время колеблющийся, герой не обладал никакими признаками харизмы?), будь он в образе застегнутого на все пуговицы викторианца Чарльза или современного актера Майка с двумя вечно расстегнутыми верхними пуговичками на рубашке.

Вообще вся эта игра в актеров «в образе викторианцев» и актеров вне съемочной площадки начинает увлекать уже с первых кадров и придает фильму какую-то особую атмосферу головоломки, когда запутаться — значит не проиграть, а, напротив, выйти на новый уровень понимания. Ну как тут не провести параллели с постмодернистским романом и всеми присущими ему ребусами, вроде «смерти автора», «интертекстуальности» и деконструктивистского подхода?

Конец фильма в этом смысле становится настоящим подарком как для тех, кто любит «поломать голову» над решением непростой задачи, так и для тех, кто предпочитает пофантазировать. Финальный оклик Майка (Чарльза?) в открытое окно вслед уезжающей Анне (Саре?) призван окончательно спутать все карты и оставить «с носом» даже тех, кто был уверен, что раскусил все сюжетные ходы. Так кто же все-таки уплывает в лодке, а кто остается нервно курить у открытого окна? Как и в случае с романом, каждый выбирает тот финал, который ему больше по душе (хотя интуитивно каждый понимает, какой из двух финалов реальный).

«Если текст действительно стоящий, он выдержит «визуализацию». Если он встретит столь же достойную пару, брак будет счастливым, и этот союз усилит обе стороны. Если же образ «топит» текст, значит, сам текст все равно никогда бы не выжил» — приходит к заключению Фаулз. В таком случае у нас есть все основания салютовать в честь нового счастливого союза, заключенного если не на небесах, то уж точно на кинопленке.

А мне экранизация понравилась больше чем сама книга…

Хочу начать именно с этих слов, разрушив клише, что кино портит литературу. Режиссер не обязан переносить дословно и скрупулезно детально каждую сцену книги, он не обязан потакать читателям, он снимает СВОЕ видение прочитанной книги.

У Карела Рейши это совсем не плохо получилось, учитывая, что сценаристом выступал сам Джон Фаулз.

Так как собиралась на встречу, то смотрела фильм не сначала и не до конца, невнимательно и отрывками. Уходя, ловила себя на мысли, что кино меня очень заинтриговало, поэтому я дала себе слово узнать историю, но не пересмотрев фильм, а прочитав оригинал. После прочтения, еще раз увидев творение Карела Рейши, все расставила по местам. И так…

Если по простому, то перед нами запретная история любви и страсти: между джентельменом обещавшим женится на другой и проститутки. Двойной абсурд для Викторианской эпохи, однако! Если углубится, то проступает психологизм Сары, ее драматичная личность, и ее поведение. Если опираться только на фильм, то Сару можно понять: болезненная любовь, разрыв, где тебя меняют на проститутку — вовлекают тебя в самоуничтожение. Может быть Сара перестала любить себя, так как ею пренебрегли? Может Сара олицетворяя себя падшей женщиной, хочет вернуть возможность любить? Ох! У меня столько вопросов… Если брать книгу, то вопросов еще больше, но мы на Кинопоиске, по-этому затронем только экранизацию.

Я в восторге от выбора режиссера сделать двойную линию, сразу в голову приходит «Начало» Глеба Панфилова. По сюжету мы видим не только героев Викторинской эпохи, а еще и актеров, которые их играют.

Непревзойденные Джереми Айронс и Мэрил Стрип, делают два сюжета насыщенными и драматичными. Такое чувство, что вживаясь в своих кино-героев, не водомо тому наши реальные герои перенимают плохой исход Сары и Чарльза, жертвуя своими отношениями. Но это потрясающий выход режиссера совместить двойную книжную концовку. Думаю сценаристы и режиссер пошел не на компромисс, а на чистое желание показать оба окончания.

Так почему же я на стороне фильма, а не книги? Потому что немедля, сразу, слету, каждый эпизод фильма, каждый характер героя (несчастная Невеста Эрнестина, доктор Гроган, слуга Сэм…), заставляют сказать: «Верю!». Сама атмосфера местечка Лайм, принятые отношения между господами и слугами, все соответствует книге. Карел Рейш смог перенести главные моменты, ключевые моменты, компактно уместив их в хронометраж фильма, хотя в книге они были растянуты на многие и многие страницы. Даже отсутствие ключевого момента, когда Сэм, не отнес роковое письмо Саре, мало повлияло на сюжет фильма, потому что на мой взгляд Сара давно сделала свой выбор, даже если бы не получила это письмо.

Не так давно я недоумевала, почему никому до сих пор не пришло в голову экранизировать «Пушкинский дом» Битова. Ну, то есть, в голову, может, и приходило (например, мне), но никто не экранизировал. И тут такой подарок — экранизация «Любовницы французского лейтенанта», которая [«Любовница…»] напомнила мне «Пушкинский дом» (должно бы было быть наоборот, но прочла я сперва Битова, а потом уже Фаулза, поэтому последовательность неправильная). Правда, я бы все сделала несколько иначе, дабы полнее раскрыть всю прелесть романа. Но некое подобие того, что могло бы быть снято и по «ПД», я увидела и даже обрадовалась, что «ПД» не экранизирован.

А всё почему? Потому что режиссер не воплотил на экране все фаулзовские замысловатые постмодернистские штучки (да и цель-то такую не преследовал, видимо). Ну, подумаешь, фильм в фильме — ничего особенного. 2 разных кинофинала, которые проживают разные, по сути, люди (актеры и герои Фаулза), хотя и выражают мысль вроде «литература/кино не жизнь» (или наоборот демонстрируют марионеточность героев, о чем см. ниже), не выражают новую роль автора в своем произведении так, как смог выразить Фаулз.

Режиссер и сценарист поиграли с Фаулзом и предложенные писателем финалы по-своему раскрутили назад, представив зрителям некоторую историю отношений Анны и Майка (аналога одного из финалов). Таким образом, и актеры, и герои Фаулза — всего лишь марионетки в руках автора. Судьбу Анны и Майка выбирает автор фильма — и для особо недогадливых зрителей даже вставлен диалог: «А какой второй финал будет?» — «Еще не решил». Впрочем, мне кажется, что Фаулз после этого добавил бы что-то вроде: «Мы с Чарльзом еще не обсуждали это».

Тем не менее, общий дух книги в фильме передан. Любовная история, типичная для романов сестер Бронте, Джейн Остин, Маргарет Митчелл и т. д. и т. п., очень умело «подделана» Фаулзом, который, в свою очередь, неплохо подделан режиссером «Любовницы». Но поскольку кино вообще занимается в таких случаях только подделкой прошлых эпох, то данный фильм не сильно отличается от многочисленных экранизаций романов викторианской эпохи. Но не в этом ли был и замысел фильма?

«Мы больше знаем об окаменелостях на прибрежных скалах, чем о женской душе»

Не многие слышали о фильме. Ещё меньше зрителей смотрело его. И уж тем более далеко не всем знакомо имя режиссёра картины, уроженца Чехословакии Карла Рейша. Однако же, картина, в которой в расцвете своих сил на пике творческой карьере блистает великая Мэрил Стрип, доставит первооткрывателю добрую порцию удовольствия.

«Не было бы счастья, да несчастье помогло». Возможно те тяжёлые события в личной жизни, а именно ранняя смерть любимого человека — актёра Джо Казале, оказали на Мэрил как на актрису благотворное влияние. Ведь женщине, лично пережившей огромное горе, не требуется неимоверных усилий, чтобы воплотить на экране и слёзы, и душевную боль, и отчаяние, и искренне счастье от редких моментов любви. Достаточно вспомнить о нём… Размышляя о третьей статуэтке великой актрисы за роль в фильме «Железная леди», невольно отводишь стрелки именно в середину 80-ых, к картине Карла Рейша: ведь именно тогда умудрённая опытом прославленная Кэтрин Хепберн на закате своей карьеры увела Оскар за лучшую женскую роль как раз у Стрип. Повернись судьба иначе, сегодня Мэрил имела бы 4 к 3 против легендарной дивы, но в итоге картина всё же обратная.

Но важно ли это, что та самая «женщина французского лейтенанта» осталась всего лишь с Золотым Глобусом, разделившим тем самым предыдущий («Крамер против Крамера») и последующий («Выбор Софи») триумфы Мэрил на главной киноцеремонии Америки? Картина, пусть и стоит несколько особняком в творчестве актрисы, но ни чуть при этом не теряет не только своего веса, но и изысканности, чувственности, трогательности, утонченности.

До самого конца фильма едва понятно, зачем в картине присутствует так называемая вторая линия — роман актёров, исполнивших роли героев. Размышления приводят нас к пониманию намёка режиссёра: литература и кино — порой лишь сказка, реальная жизнь далеко не всегда сулит нам Happy end. Литературных героев мы отчасти формируем сами, в своём воображении, создавая их такими, какими мы их хотим видеть, cinema — пусть и не всегда пресловутая «Правда 24 кадра в секунду» (с), но всё же существует как данность, как факт, который нужно принять. Вот почему мы зачастую слышим уже порядком надоевшее «Книга интереснее», как будто кто-то украл сценарий из нашей головы и поставил по-своему.

Женщина есть женщина — её не изменить. Она загадка, желание, магнит, неизвестность, тайна. И мужчина легко может соблазниться окунутся в бездну, трепетно пытаясь найти в ней огонь, разведённый только для него, пусть даже пренебрегая уже горящим уютным камином и ждущим его креслом рядом. Обжечься может каждый, но наша героиня одна из тех, кто сам бросается в огонь, втаптывает себя в грязь, мечтая лишь быть сбитой с пирса в море лихой случайной волной, которая облегчит ей страдания. Но одновременно с этим Сара истомно надеется, что кто-то в последний момент вытащит её, посадит в шлюпку и отвезёт к берегам простого женского счастья. Сцена откровения мисс Вудраф и момент близости героев невероятно захватывают дух эмоциональным фоном, душевной обнажённостью и искренностью чувств!

Как легко порой судит с полу взгляда, вешать ярлыки, толком ни в чем, ни разобравшись, говорить о фактах, о которых можем лишь догадываться. И порой слабому беззащитному созданию проще их даже принять и подстроится, чем пытаться убедить всех и каждого в обратном. Люди думают то, что хотят думать, лишь немногих интересует истина. История Сары и Чарльза ещё раз доказывает: нет смысла идти за любовью на край света — она стоит с нами на одной остановке, живёт этажом ниже или училась в той же школе. Так далеко — так близко.

People, will always make a lover feel a fool
But you knew I loved you
We could have shown them all
We should have seen love through

George Michael «Kissing a fool»

7 из 10