Рецензии

Посмотрела фильм «Часы».

Что бы ты ни чувствовал или ни думал, это уже когда-то было) люди так же бились в своем потоке сознания — независимо от эпохи, уровня дохода, рода деятельности и семейного положения — в поисках себя и своего места в жизни, так же ощущали на себе оковы общественного мнения, убеждали себя, что оно вовсе не общественное, а своё личное, напрасно суетились, придумывали себе занятия, задавали себе вопросы «зачем все это, если оно не приносит счастья?» и носили, не снимая, маску «у меня все хорошо». Картина отлично передает эту атмосферу отчаяния, усталости и желания жить по-настоящему, а развязка все схлопывает и вселяет оптимизм: счастье проще, чем кажется, достаточно отстраниться от своих внутренних переживаний и поднять голову. Сюжетные линии изящно переплетаются и сопровождаются драматичной музыкой, которая не дает отвлечься. Николь Кидман так преобразилась и вошла роль, что я ее не узнала! Сыграла блестяще. Ей удалось передать мысль: человеку с тяжелым характером самому тяжелее всего от него. Этот многогранный и одновременно понятный и живой фильм о душевной несвободе, и тут не обошлось и без темы гомосексуализма, мне понравилась роль сияющего Д. Дениэлса (он для меня навсегда останется «Гарри из тупых»), я всегда говорила: лучше быть здоровым и счастливым геем, чем больным и несчастным натуралом.

Фильм способен произвести совершенно разное впечатление на разных людей и содержит массу тем, рождающих противоречивые мнения, споры и неоднозначные оценки, и в этом его гравитация, обязательно прочту книгу «Миссис Дэллоуэй», хочется углубиться в мотивы ее героев, попытаться «послушать как они звучат».

Наверное книга, по которой написан сценарий, увлекательная и интересная, но фильм мне таким совсем не показался и читать первоисточник совсем не вдохновил.

Три героини, живущие в разных временных рамках связаны книгой: одна — Вирджиния Вулф (Николь Кидман) — ее автор вначале века, другая — Лора Браун (Джулианна Мур) — в 1951 году ее читает, третья — Кларисса Воган (Мэрил Стрип), проживает сюжеты из книги в реальной жизни и дружит с сыном Лоры Браун в наши дни.

И фильм направлен на то, чтобы мы сопереживали героиням, их проблемам, их подходу к решению этих проблем, но не случилось: очень много недосказанности и много ненужных подробностей, перегружающих фильм, отвлекающих от этих самых проблем.

Вирджиния Вулф страдает психическим расстройством, оттого живет в деревне под контролем мужа, врачей, слуг, пишет роман и думает о самоубийстве. Это серьезная проблема. И с ней я согласна на 100%. Болезнь, есть болезнь. Большой плюс за грим: актрису я не узнала, долго искала ее, пока фильм знакомил с героями. Большой плюс за историю — Вирджинии я поверила, что ее жизнь наполнена проблемами и как их решить, она не знает, находит свое решение — ее право.

Лора. У женщины проблемы от того, что у нее все прекрасно и ей скучно, мужа она не любит, сына вроде бы любит (там такие очаровательные глаза у ребенка), но хочет покончить жизнь самоубийством будучи беременной вторым ребенком. Проблемы у нее из-за неудовлетворенности спокойной жизнью? Ну найди занятие. Не любишь мужа, но ребенок то есть у тебя, и будет второй — живи для них, по ходу найдешь себе смысл. Нет, у нее крутое решение проблемы, не умерла, но дел наделала, и жизнь исковеркала и себе, и детям, и мужу наверное. Самым убедительным в этой истории мне показался мальчик: всем его переживаниям веришь, сочувствуешь ему и ругаешь его мать. Если этого хотели добиться авторы фильма, то они добились.

Кларисса. Женщина всю жизнь жила для всех. Сначала для Ричарда Брауна — того самого сына Лоры, но недолго они были вместе — он ушел к мужчине, но про их роман книгу написал, за которую премию дают, она организовывает банкет, он, умирает. Еще в промежутке событий она живет ради дочери и еще немного ради возлюбленной, которая тоже разгребает проблемы ее «смылов» жизни. Итог — ее проблемы от невозможности сказать всем нет и посвятить время себе и своей девушке, а не решать чужие проблемы.

Все как-то скомкано, но динамично — тут не откажешь авторам фильма — действий много. Много однополых поцелуев не к месту и не в тему, да и однополых — нужны ли они были вообще всем, кроме, допустим, Клариссы, живущей с женщиной?

Мало слов, проясняющих переживания героев, по лицам которых не всегда можно догадаться, что они чувствуют на самом деле.

В общем и целом я думала, что у меня будет множество переживаний после фильма с таким количеством известных героев, но не случилось. Сопереживаю только истории Вирджинии в сравнении с остальными дамами и Ричарду — вот у кого точно много проблем.

Когда-то давно этот фильм Стивена Долдри поразил меня и на долгие годы обогатил одной мыслью: «Кому-то нужно умереть, чтобы другие ценили свою жизнь». Он казался песней на одном дыхании, музыкой о жизни и смерти. И вот, спустя много лет, ты словно вновь достаешь из глубин библиотеки книгу, которая была так дорога и важна для тебя, готовясь к встрече со старым дорогим другом, а она распадается на глазах на параллели, музыку, слова, жесты, актеров и красоту. То, что не разбиралось, приходится мучительно собирать. То, что чувствовалось, теперь необходимо осмыслить. Но даже через легкую горечь разочарования, я ни в коем случае не хочу говорить об этом фильме цинично или грубо, потому что даже не веря больше стихам, которым ты всей душой верил когда-то, нужно откладывать их только с благодарностью.

Когда-то я не думала, почему «Часы», когда-то я не замечала указующего перста параллельного монтажа, когда-то для меня не были так очевидны и нарочиты три женских поцелуя по одной причине: «когда какая-нибудь женщина… ей изливалась, что-то ей говорила, часто даже какие-то глупости, она вдруг подпадала под ее прелесть…. только на миг; но и того довольно; это было откровение, внезапное, будто краснеешь, и хочешь это скрыть, и видишь, что нельзя, и всей волей отдаешься позору, и уже не помнишь себя, и тут-то мир тебя настигает, поражает значительностью, давит восторгом, который вдруг прорывается и невыразимо облегчает все твои ссадины и раны. Это как озарение; как вспышка спички в крокусе; все самое скрытое освещалось; но вот опять близкое делалось дальним; понятное — непонятным».

Горько, когда твои прежние кумиры теряют совершенство. Кто-то, оказывается, упрекал Долдри в картонности и наивности, кто-то в увлечении гомоэротизмом, кто-то в пустоте и абсурдности мелодраматизма уровня женской предменструальной истерики, разливающейся по его картине. Красивые актеры говорят пафосные слова о жизни и смерти, умирают без достаточно основательно-убедительного повода, который невозможно развить за полтора часа на всех, накладной нос Николь Кидман, минимализм Гласса — и вроде всё кажется простой и ясной дешёвкой. Можно поплакать, а можно посмеяться. Неужели это весь вердикт, который можно приписать этой картине?

«Часы» очень красивы и благоуханны. И благодаря актерам, и благодаря выверенности и сочности каждого кадра, и благодаря цельности и самодостаточности музыки Филипа Гласса, которая только на титрах в течении мучительных аккордов находит светлые проблески. Кажется, что в этот фильм втиснуто невтискиваемое, потому что за ним мерцает и всё творчество и жизнь Вирджинии Вульф, и одноименный роман Майкла Каннингема, и весь роман «Миссис Дэллоуэй», и миссис Дэллоуэй, которая плетет судьбу миссис Дэллоуэй и свою собственную, и миссис не-Дэллоуэй, которая стала миссис Дэллоуэй для поэта, который прорисовал по-другому её судьбу и судьбу своей матери, похожей на миссис Дэллоуэй, но теперь некому больше сравнивать этих женщин с героиней, когда-то самой купившей цветы. Как возмущался Дин Винчестер, читая роман Бога про свою жизнь: «Я сижу в прачечной и читаю о себе, сидящем в прачечной и читающем о себе, сидящем в прачечной… с ума можно сойти!» Слишком много веков и жизней позади, так что постмодернизм, сэр. Но в то же время, за недостаточностью причин и улик, этот фильм напоминает попытку снять «День сурка» по мотивам размышлений А. Камю.

Все достоинства и недостатки этой картины от одной причины — попытки поэтичности. Символы, параллели, переклички, триада жизнь-смерть-и-любовь, драматическая клиповость под музыку, старание соединить и поэтически переплести творчество поэта, писателя с его жизнью. И этот фильм о часах горя и часах счастья, о выборе между жизнью и смертью может вызывать неловкость, как слишком откровенно-безыскусное стихотворение, а может пробудить нерефлексируемые потоки слез и катарсическую силу жить дальше.

«Смотреть жизни в лицо, всегда смотреть жизни в лицо!» Но есть только один способ смело смотреть жизни в лицо — это глядеться в зеркало смерти. Пересказать содержание этого фильма можно множеством цитат и эпиграфов, и в то же время нельзя. Потому что Долдри задевает какой-то нерв, который болит, но слишком страшно или невозможно признаться себе какой именно. И, пересматривая «Часы» в третий раз подряд, понимаешь, что дело тут не в постулатах и не в выводах, а в цветах на день рождения и похороны, в тортах и крабах на будущую славу и на подкравшуюся смерть, в мертвой птице, которой пытаешься заглянуть в глаза через желтые розы, и желтки нерожденных птиц, которые перебираешь в руках не глядя. В детской синей мальчишеской пижаме, в которой начинается горе, вырастающей в халат разъеденного этим горем насквозь поэта.

Часто у самых печальных песен бывают повторяющиеся припевы. И неважно, что этой песней ничего не объяснено, важно, что ей многое схватывается заживо, пока ты любуешься живописью под музыку.

9 из 10

Драма «Часы» — это тот фильм, который в принципе не мог увенчаться провалом. Во-первых, об этом ослепительным светом говорит актёрский состав, во-вторых, для сюжетного фундамента была взята трагическая история британской писательницы Вирджинии Вулф.

Но в первую очередь хотелось бы сконцентрировать внимание потенциального зрителя на главном режиссёре данной драмы. Им стал англичанин Стивен Долдри, который вихрем ворвался на пьедестал почёта как самый одарённый постановщик с Туманного Альбиона, когда в 2000-ом году изумил весь киномир своей картиной «Билли Эллиот», собравшей огромный урожай всех мыслимых и немыслимых премий. Многие отметили то, что Долдри сумел из тривиальной истории «Билли Эллиота» создать глубокий фильм, выразительно демонстрирующий контраст в социальном построении современного английского общества, со всеми его неписанными законами и устоями, ценностями и стремлениями. Это был действительно настоящий прорыв для режиссёра.

И вот в актёрский состав его второго по счёту фильма «Часы» влились Николь Кидман, Джулианн Мур и Мерил Стрип. Уже только от этих имён можно закачаться от сладостного предвкушения настоящего киномана и эстета, но компанию им составили Эд Харрис, Миранда Ричардсон, Клэйр Дэйнс, Джефф Дэниелс, Стивен Диллэйн, Джон С. Рейлли, Тони Коллетт и Эллисон Дженни. Изобилие звёзд первой величины в одной отдельно взятой картине — такого пропускать ни в коем случае нельзя. Что же послужило поводом, чтобы все они собрались? Сумма отступных за съёмки? Это сомнительно, потому что бюджет «Часов» составил каких-то 25 миллионов долларов, да плюс 8 миллионов на маркетинг (надо сказать, что в мировом прокате фильм собрал более 100 миллионов). Тут скорее работа за идею, творческих порыв, желание прикоснуться к классике, а также дань уважения многообещающему режиссёру.

Фильм разбит на три составные части, которые чередуются между собой. В первом мы наблюдаем отдельный эпизод жизни самой Вирджинии Вулф, которая занимается написанием романа «Миссис Дэллоуэй» (он был издан в 1925-ом году). За тенью творческой деятельности на первый план выносится нестабильное психологическое состояние Вулф, её усталость от мира и непонимание самого бытия. Роль писательницы сыграла Николь Кидман, которую изначально-то и узнать нельзя, настолько с ней поработали гримёры. Кидман унесла с собой единственную статуэтку «Оскар», полученную «Часами», за лучшую женскую роль. Выразительность и убедительность в изображении образа — это, лично для меня, не самое главное достижение актрисы, меня больше поразил её взгляд, лишённый жизненного света. Николь словно обладали магией, когда позволяла полностью погрузиться в духовное существование своей героини, от этой депрессивности становилось не по себе.

Вторая часть была отведена для героини Джулианн Мур. По началу может показаться, что жизнь её героини устроилась — семья, дом, подруги. Но эта женщина испытывает муки, муки одиночества, нежелания смириться с обыденностью жизни, с её привычным и монотонным темпом. Она готова бежать, бежать далеко, туда, где её никто и никогда не разыщет. По временному изложению героиня Мур обитает позже Вирджинии Вулф, но в этой части показана актуальность творения писательницы, где её Миссис Дэллоуэй и поныне находится внутри некоторых женщин. Для кого-то это выражается банальным «кризисом среднего возраста», но переживания Мур — чисты и глубоки. Как по мне, то Мур имела все предпосылки взять «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана, но получила сильную соперницу в лице Кэтрин Зета-Джонс, потрясающе сыгравшей в мюзикле «Чикаго».

И, наконец, третья часть фильма. Здесь мы наблюдаем за бытом героини Мерил Стрип. Честно скажу, что при всём моём глубоком уважении к великой актрисе, она уступила своим партнёршам по съёмочной площадке. Конечно же, Стрип как всегда была на высоте в драматической роли, некоторые особо эмоциональные и импульсивные сцены поражали своей честностью и их можно назвать душераздирающими, но вот история героини Стрип не столь пронзительно прошлась по душе и восприятию «Часов». Но это, естественно, только лишь субъективное мнение обычного зрителя.

Что сказать по поводу остального актёрского состава? Скажем так, главные актрисы этого трагического повествования просто-напросто забрали всё внимание на себя и черпали из зрителя все эмоции, всё сочувствие, всё понимание драматургии, что даже Тони Коллетт и Эд Харрис оказывались в их тени, но при этом никаких претензий к их игре — никто не позволил себе отнестись к «Часам» как к проходному кино в их карьере. Уже только участие в нём — это честь и признание.

Холод бытия, отчуждённость, несовершенность, неминуемо ведущие к состоянию острой депрессии — всё это изложено в драме «Часы», которая покорит настоящего зрителя глубиной образов. Справедливости ради надо заметить, что несмотря на триумфальный ход по различным кинофестивалям в год своей премьеры, «Часы» на сегодняшний день не пользуются пристальным вниманием со стороны публики. Но объяснятся это очень просто — фильм этот о женщинах, поэтому его можно назвать женским. Да и эпоха a la Марвел сильно влияет на нынешние зрительские предпочтения. Однако же скажу, что и мужчинам надо обратить внимание на «Часы» — они могу заставить пристальнее взглянуть на тех женщин, что окружают нас.

9 из 10

Кому-то нужно умереть, чтобы другие больше ценили свою жизнь. Это контраст.

Даже как-то неловко добавлять четыре копейки своего суждения о фильме, который давно посмотрен всеми, кто есть кто-то и признан шедевром. Кто, не досмотрев, выключил, все равно не признаются. А впрочем — они ведь и не те, кто есть кто-то, следовательно, мнением можно пренебречь. Да и как может не быть шедевром фильм, в котором сразу три чудных актрисы, разыгрывают каждая свою драму, диковинным образом, сплетая иногда голоса героинь, разделенных временем и расстоянием, попарно; а порой образуя диссонансный трехголосный аккорд.

Вы только послушайте: Мэрил Стрип, Николь Кидман, Джулиана Мур. Только представьте — по роману Каннингема! Ну что вам еще? Нет, ничего и фильм хорош, что-то в нем, знаете, от Михалкова времен «Неоконченной пьесы для механического пианино» и «Родни». Герои, все как один умные, тонкие, непонятые, задыхаются в окружении таких же умных, тонких, непонятых, ведут нескончаемый внутренний монолог, который порой прорывется на внешний план.

Слишком часто, прорывается. Крадет у романа восхитительную недосказанность, чересчур подробно объясняет извилистый внутренний мир героинь. Приближает каждую из трех уникальных женщин к тете Маше с третьего этажа. Впрочем — нет, все равно тетя Маша такое смотреть не станет ни под гипнозом, ни под наркозом. К Татьяне Петровне из отдела логистики

И перед нами Вирджиния, которая талантливая, конечно, все это знают, хотя никто ее не читал («Кто боится Вирджинии Вулф?»), но совершенно же сумасшедшая и как можно так не следить за собой? Оно понятно, в Лондоне жить лучше, чем в Ричмонде. но шоб я и в Ричмонде так пожила, с кучей прислуги да на всем готовом. Гляди ты, истерику мужу на вокзале закатила: Хочу, — кричит, — В Лондон! А только так с ними и надо, с мужиками. Видишь, сразу соглашается со всем. Зачем только утопилась потом непонятно.

И эта Лора (сука, сука!), мужик у нее такой хороший, простодырый. конечно; мальчишечка славненький, да еще беременная. Туда же — лезет целоваться к другой бабе. Ох и прошма, а корчит из себя незнамо чего. Бутыльки с лекарствами собрала. травиться собирается. С жиру бесится, одно слово. И уж конечно, это она во всем виновата. Во всем, что случилось с семьей позже. В том, что сын ее стал, каким стал. В смерти его. У, тварь!

И эта Кларисса, не, ну она самая ничего из всех троих тетка. Лесбиянка, конечно, но хоть понятие имеет о Долге и Обязанностях. Тоже не без закидонов, но бог — не фраер, бог все видит. Девчонка вишь. как уважает мать. А чего нам, женщинам. еще надо от жизни — чтоб дети ценили. Мдя.

Послушайте, это же ведь совсем не о том было. И Кларисса любит свою Джули трепетно, благоговейно, боясь неосторожным словом или жестом оттолкнуть от себя повзрослевшую дочь, как оттолкнула ее саму мать. Не предъявляя никаких претензий и, уж точно, не пускаясь в многословные фильмовые излияния, которые только из уст Мерил Стрип условно переносимы. И она склонна рефлексировать на тему: я слишком заурядна и ничего после меня не останется, что переживет века. Но она единственная из трех живет своей жизнью. И это великое счастье.

А Лора все время чувствует, что проживает чужую. Не умея интегрироваться в режим наибольшего благоприятствования, щедро подаренный судьбой, грызя и кляня себя за недостаточную благодарность, но это мучительно, девочки — делать все, что делаешь, только и исключительно подчиняясь социально навязанным стереотипам. Иногда до невыносимости и тогда приходит понимание — не жить лучше, чем жить не своей.

А Вирджиния мучается чудовищными мигренями и боли эти реальны, как те, которыми страдают раковые больные в последней стадии (не приведи, Господи). И постоянное ожидание приступа мучительно. И голоса. Чувствовать, что сходишь с ума, видеть иные миры, сочащиеся сквозь тебя. Ей так плохо, что и вообразить нельзя. А и не нужно воображать, не буди лиха.

И Ричард стал геем не из-за матери, а просто потому что. Мир сложнее, чем представления о нем тети Маши с третьего этажа. И даже чем представления Татьяны Петровны из логистики. И он пронизан внутренними микронными связями, соединяющими все со всем, которые можно попытаться заменить прочными синтетическими лесками, чтобы Татьяне Петровне было нагляднее, но тем упростишь и профанируешь. Впрочем, социум рулит. Видишь, сколько наград и номинаций. Что тебе еще?

О, этот сладкий инцест

Истина познаётся в сравнении. Если сравнивать «Часы» (1998) с другой экранизацией романа гомосексуалиста Майкла Каннингема «Дом на краю света» (1990), то и там, и тут мы обнаружим маленьких детей, которые усилиями своих аморальных родственников становятся свидетелями неподобающих сцен, граничащих с сексуальным надругательством. В «Доме» подобная сцена пожёстче, в «Часах» помягче. Маленькая девочка видит, как её мать слилась в страстном поцелуе со своей родной сестрой, знаменитой писательницей; маленький мальчик наблюдает, как его беременная мама как-то не по-соседски целует зашедшую в гости подругу. И можно было бы не заметить подобные мелочи, если бы не тенденция. Да, Каннингем не случайно выбирает подобные темы. Никто не станет спорить за очевидностью фактов, — я по крайней мере на это надеюсь, — что произведения Каннингема являются позитивной пропагандой гомосексуализма. Но не только его одного. Каннингем осторожно, вкрадчиво, завуалированно пропагандирует также педофилию и инцест. Пропагандирует как абсолютно положительные явления. И в этом Каннингем безусловно опередил своё время; поскольку только сейчас педофилия и инцест стремительно легализируются, подобно тому как был легализирован гомосексуализм (официально в 1992). Относительно недавно гомосексуализм считался психическим заболеванием, и вот теперь во всех цивилизованных странах за одно подобное утверждение на любого человека обрушится гнев не только ЛГБТ, но и вообще всего общества.

Такие нежные, трепетные, ранимые

В «Часах» показан один день из жизни трёх разных женщин, разделённых временными эпохами. Объединяет их одно — гомосексуализм, понятное дело; вспомним, кто является автором истории. Все три мучаются непонятной тоской и все три решают свои проблемы радикальным образом. Самоубийством. Одна топится, вторая собирается отравится, но трусит и «передумывает», у третьей проблемы решаются как бы путём самоубийства самого источника проблем. Что же так сильно ранит нежные души героинь? Ничего! Жизни женщин практически идеальны, все три пребывают в достатке и благополучии, их желания, даже самые вздорные, исполняются, окружающие их люди милы и терпеливы, за одним исключением. Вопросы — так что же тебе, собака, не хватает? луны с неба, может, хочешь? — появляются у зрителя не раз и не два при просмотре фильма (по крайней мере у меня появлялись).

Разумеется, Каннингем даёт свой ответ на этот вопрос. Нелепый ответ, но какой уж есть. Мучения женщин связаны с нереализованностью их лесбийских желаний. И виновником гибели и поломанных женских судеб становится общество.

Конец 30-х, знаменитая английская писательница Вирджиния Вульф, тоскующая о женской ласке, а вполне возможно и о сексуальной связи с родной сестрой, вынуждена жить в матримониальном, глубоко чуждом ей браке. Не представляя для себя иного выхода, она бросается в реку и тем самым избавляется от дальнейших мук. 50-е годы, Лос-Анджелес. Домохозяйка Лора Браун загнала глубоко внутрь себя свои истинные, гомосексуальные чувства, которые прорываются порой в виде внезапных страстных поцелуев с женщинами. Подавленный внутренний конфликт заставляет Лору ненавидеть свою внешне идеальную жизнь, мужа, сына и даже ещё не родившегося ребёнка, ненавидеть до такой степени, что самоубийство видится ей единственным выходом из ситуации. К счастью общество за 20 лет стало толерантнее, и Лора может сбежать от опостылевшей жизни в другой город, а лучше — в другую страну, и там начать жизнь заново. Что она и делает после рождения второго ребёнка. 90-е годы, Нью-Йорк. Успешный редактор Кларисса Воган живёт в счастливом лесбийском союзе. Общество изменилось, и таким женщинам уже не надо подавлять свою сексуальность. Кларисса могла бы быть счастлива, однако старый гей-друг Клариссы, умирающий от СПИДа, отравляет её существование, — и в то же время наполняет его глубоким, истинным смыслом. По-настоящему Кларисса живёт только рядом с ним (вот такие они, геи!). В финале истории, после самоубийства друга, Кларисса находит успокоение в горьком и нежном поцелуе со своей любимой.

Ходячая патология

Вот собственно ТАК авторы и создатели фильма предлагают нам воспринимать данную историю. На самом деле, эта история — манипуляция искажёнными смыслами, игра на чувствах, эмоциональное давление, ложь, и всё это с привлечением голливудских звёзд первой величины.

Не может духовно сильная, нежно любимая, творчески реализованная женщина, сама выбирающая свою жизнь, желания которой исполняются беспрекословно, — броситься в омут из-за того, что не смогла затащить родную сестру в постель. А если она всё-таки в омут бросится, то не симпатии будет вызывать, а лишь отвращение. Не может называться хорошей та женщина, та мать, которая, не имея на то абсолютно никаких причин, ненавидит собственных детей и мужа до такой степени, что с лёгкостью и навсегда их бросает. И никакими внутренними конфликтами столь противоестественный поступок не объяснить и не оправдать. Зависимость от манипулятора, мизантропа, домашнего тирана не любовью называется, а мазохизмом. И ничего сакрального, наполняющего жизнь истинным смыслом в возне с умирающим стариком нет.

Если из «Часов» убрать весь голливудский лоск, хотя бы часть манипулятивности, если назвать вещи своими именами, то. То три женщины, героини фильма станут тем, кем они являются, — ходячей патологией, суицидницами, их поступки начнут возмущать и вызывать отвращение.

Кино получилось проблемным, довольно вдумчивым. Всё экранное время приходится обдумывать поступки главных героинь, и вообще жизнь каждой из них. В целом, создаются смешанные чувства к трём героиням. Временами, их становится жалко, поскольку в глубине души они осознают, что их жизнь теряет смысл. Но временами, они сами совершают ошибки от своей безысходности, отсюда же вылезают проблемы.

Вирджиния Вулф, написавшая тяжелый роман, страдающая депрессией и болезнью, решает покончить с собой, не выдержав все тяготы и боли, испытавшие на себе. В 1951-м году Лара Браун, прочитавшая этот непростой роман, чувствуя в себе тяготы своей опрятной жизни, совершает непростительную ошибку, убегая от своей жизни, и от своей семьи. Наши дни. Кларисса Вон планирует устроить вечеринку, ради своего друга, созвав всех близких ей людей, все считают что у неё всё хорошо, но это вовсе не так.

Особенности. Отличительной особенностью, здесь служит начало, которое начинаются с конца. Загримированный образ Николь очень своеобразный, её действительно очень сложно узнать, ощущение что это совсем другая актриса.

Актёрская игра. Николь Кидман, Джулианна Мур, Мэрил Стрип — отыграли безупречно своих героинь. Женщины, которые оказались похожи своей судьбой во времени. Они наглядно показали пример, что время повторяется, люди совершают роковые ошибки, думая что делают правильный выбор, хотя это совсем не так.

«Часы» — глубокая, психологическая драма. Кино очень непростое, заставляющее думать и размышлять над жизнью каждой героини. Лента достойна своего внимания, но для тех, кто готов оценить и понять, внутренние переживания персонажей, в которых отражены глубокие проблемы.

Этот фильм литературен, нечитающим вход воспрещен.

Вирджиния Вульф писала о переплетениях; она мечтала передать весь хаос одного единственного момента, поэтому ее книги не наполнены динамикой или конфликтами, они практически бессюжетны, но насквозь пропитаны наблюдениями свыше. Фильм Часы переплетается с жизнью Вульф, которая коррелирует с жизнью ее книги, поэтому понять метаморфозы данной ленты без знакомства с биографией и творчеством писательницы крайне сложно. Часы - самый поэтичный фильм в моей жизни: эти затяжные взгляды и камерная музыка, крупноплановые сцены задевают за живое, а монологи крепятся на речевых тактах.

Почему все не так?

Вирджиния. Она видела мир в замедленной съемке, писала о нем сквозь неврозы и вспышки, пыталась выбраться из него, но неизменно возвращалась к началу: к бумаге, к чернилам, к словам.

Я выбираю не удушающее обезболивающее пригорода, а жестокий толчок столицы!

Лора. Ее загнала в ловушку эпоха, и чтобы освободиться ей пришлось кому-то навредить.

Я хотела жить, а это была смерть…

Кларисса. Она вывернутая на изнанку Дэллоуэй, противоречивая, уязвимая, не осознающая своего счастья, героиня.

Когда я с ним я чувствую… что живу, а когда я не с ним, все кажется таким глупым.

Три истории пронизаны депрессией, цветами и самообманом; подспудное перерождение, грехи отцов, синдром Сильвии Плат, называйте как хотите. Каждая женщина дышит гортензиями, а задыхается собственной жизнью, каждая борется с внутренними демонами, когда должна бы с внешними, каждая мечтает о счастье, и поэтому открывает книгу. Тонкой красной линией проведена по фильму гомосексуальность, (заметьте что творец книги Часы, автор сценария Майк Каннингем - открытый гей, а каждый истинный писатель, включая Вульф, пишет в той или иной мере лишь о себе) но акценты здесь расставлены иначе.

Стоить ли тратить эпитеты на описание актерской игры? Кажется будто все самые сильные слова уже были брошены в адрес Мерил, Николь и Джулианны, и каждая искупалась в заслуженном море восторга, подкрепленном церемонией Оскара 2003 года.

Стоит ли говорить о том, что фильм в оригинале кардинально отличается от дублированного варианта? Подлинник всегда лучше, истина стара как мир, но этот фильм уходит слишком далеко от первоисточника. Возьмем к примеру словосочетание «заглушить тишину» переведено как «уйти от одиночества», и быть может кому-то эти обороты речи покажутся синонимичны, но как по мне они искажают задумку автора. Смотрите с субтитрами, смотрите со словарем, смотрите на английском, если можете.

Часы это нечто больше чем фильм и меньше чем книга; это история, что задевает своей аутентичностью, предельным вниманием к деталям, глубинной красотой и безукоризненным владением жанра.

10 из 10

Так уж вышло, что не тянуло особо смотреть, ибо говорили мне, что «Часы» очень депрессивный и тяжёлый для переваривания фильм. Стараюсь редко смотреть такие картины, потому что отойти после такого, лично для меня, очень и очень тяжело.

Однако по воле случая, моя судьба связалась с Майклом Каннингемом, кой и является писателем данной книги и оком надзора за процессом создания фильма. Для своей курсовой и дипломной работы я выбрала именно его, изучила три его романа: «Дом на Краю Света», «Часы» и «Плоть и Кровь», заключила, что в каждом романе есть горькая изюминка жизни.

Зачастую выбор «За» идёт в пользу книги, а не экранной адаптации. Но в конкретной ситуации я голосую в пользу фильма. Это не значит, что книга оказалась слабее, книга - это основа, а кино - это интерпретация и пересказ, причём более чем удачный.

«Часы», безусловно, очень мощная мелодрама о перипетиях судьбы. О тот, как три женщины, живущие в разное время, имеют крепкую эмоциональную, духовную и немного мистическую связь. Эти женщины вступают во внутренний конфликт, и во внешний - с людьми, которые ими дорожат и с теми, кем дорожат они сами.

Тут было идеально абсолютно всё. Музыка настолько трогательная и цепляющая, плавно подталкивает зрителя в определённую сферу настроений. Мне показалось, что музыкальное сопровождение в «Часы» имеет какие-то общие нотки с «Забытое». Помимо музыкального духа, киноленты имеют Джулианну Мур. Её игра потрясающая. Жизненная путаница и желание сбежать от всего и всех, окружить себя лишь книгами - восхитительно отражались в её глазах. Даже во взмахах ресниц, движении век и изменении формы рта ясно прочитывалось желание сбежать. Мерил Стрип доказала мне (снова), что её Оскары и номинации совершенно заслуженное дело. Не перестаю восхищаться ею как актрисой. В момент трагической потери я подскочила вместе с ней, больным эхом отразилась вся драма момента в сердце. Ну, и на десерт - Николь Кидман. Невозможно оторвать глаз от её игры. Хочется вдыхать каждую её жестикуляцию, каждое слово, каждый шаг. Гримёры постарались на славу, изменив внешность, ибо очень стала она отдавать Вирджинией Вульф. Не зная писательницу лично, Кидман, будто, слилась воедино с её умершим духом. Более того, она проделала огромную работу, прочитав все письма Вульф, с целью прочувствования женщины - и прочувствовала-таки. Выглядело более чем завораживающе. Особенно врезалась в память сцена, когда Вирджиния размышляла над тем, что ей сделать со своей героиней.

Цветочный магазин, пудра торта, сыплющегося сквозь решето словно снег, тёмные и пыльные комнаты, перрон, дикая река, теряющая силы птица, сонный Нью-Йорк, печатные машинки, перо, разбросанные бумаги с неудавшимися чернильными линиями, палитра приглушённых цветов - настолько тонко и чётко передавали общую картину событий и дополняли её символизмом.

Сценарий надменный. Каждая мелочь для передачи общего настроения была учтена, каждая реплика была залита смыслом до краёв, каждая сцена и её обстановка были поставлены бесподобно, истории каждого, отдельно взятого персонажа, отразили разные тупики человеческого пути и/или психологические состояния.

Кто-то обязательно начнёт нападать на фильм из-за большой доли содержания темы меньшинств. Лично я не вижу в этом большой проблемы или минуса. Все люди разные. Сам М. Каннингем есть представитель меньшинств. Множество людей он потерял из-за наркотиков, СПИДа и прочих заболеваний. Сама Вирджиния Вульф страдала биполярностью и имела бисексуальные наклонности. Героиня Джулианы Мур просто была потерявшаяся женщина в послеродовой и, возможно, жизненной депрессии. Кларисса была такой, какая она есть.

В общем, жутко глупо смотреть такое кино или читать такую книгу, и концентрировать своё внимание лишь на том есть или нету меньшинств. Важнее обращать внимание на тайно запрятанный смысл, который обитает в наших жизнях и либо останавливает наши часы, либо толкает стрелки вперёд. Именно этот одновременно мистичный и реалистичный смысл нашего человеческого существования, то, что все наши жизни более или менее связаны на, быть может, невидимом для нас или неосознаваемом уровне, заставляет задуматься. Призывает ценить людей, которые нами дорожат и идти ради них на жертвы в ущерб собственного эго, и просто ценить саму жизнь, не распыляться.

9 из 10

[снизила балл лишь за, как мне показалось, не очень уместную и непродолжительную сцену инцеста]

В картине Стивена Долдри «Часы» мы видим историю, очень похожую на 'Провидение' Алена Рене. История последних дней жизни и творчества Вирджинии Вулф – лишь один из временных пластов фильма, два других составляет повествование о жизни ее читательниц, очень напоминающих описание одного дня из жизни Клариссы Дэллоуэй, главной героине самого известного романа В. Вулф.Как и Клайв, Вирджиния пытается избавиться от внутренней боли при помощи творчества, однако тот роман, который она пишет, всего лишь отражает, а иногда и усиливает ту боль, от которой она стремится избавиться. Две другие истории переплетаются неожиданным образом в судьбе одного из персонажей, умирающего от СПИДа, зеркально повторяющего самоубийство героя книги В. Вулф.

Женские персонажи в этом фильм – двойники и антиподы одновременно. Они живут в согласии с нарративом, который создает другой человек, человек удивительных творческих возможностей, мучающийся от своей инаковости. Как возможно, что этот человек, чужеродный, Другой для остального мира мог так точно угадать жизнь людей, не отличающихся экстраординарными способностями? Другой, создающий вымышленную реальность знает этот мир лучше, чем тот себе представляет. Отторгая талант, социально стигматизируя его носителя, отчуждая от себя любое иное, мир попадает в ловушку собственной ограниченности, он добровольно отказывает себе в людях, которые способны изменить его к лучшему. Мир не хочет меняться, поэтому отказывается от постижения, от глубины, от всех тех, кто бы мог ему помочь.