Рецензии

В фильме есть изменения. И дело не только в некоторых мыслях главного героя, превращенных в произнесенные вслух слова. Без этого в экранизациях подобных литературных произведений не обойтись. Какими бы не были гениальными актёры и режиссёры. И дело не в некоторых сюжетных изменениях, пусть и существенных. Хотя их, на мой взгляд, можно было и не делать, если уж всё равно картина длится два часа. А, например ранение Пауля Боймера в живот, а не в ногу вообще непонятно зачем сделано.

Но есть в фильме по хронометражу короткие, но существенные другие отклонения уже скорее от внутреннего содержания книги. Например, есть обращения к богу. Не помню, чтобы Ремарк, вернее Пауль Боймер, вспоминал в книге о боге. О земле да. Ещё есть моменты, когда Пауль был в отпуске. Он идёт по городу, и показывают вдов, женщин в трауре, сидящих на порогах своих домов. Это конечно мощные кадры, но в книге, по-моему, было показано немного другое. Наоборот диссонанс между фронтом и городком детства. И ещё Пауль целуется, и обнимается с матерью при встрече, а в книге было что-то похожее на такое — бедняки скупы на внешние проявления эмоций. Это всё такие вроде несущественные штрихи, но все-таки панорама немного смещается. Унижения учителя Канторека, когда он все-таки тоже попал в военный лагерь, так же не было в фильме. В фильме Канторек вообще туда не попадает. Зато есть чисто киношный, хорошо визуальный приём — когда Кеммерих умирает, и его сапоги достаются другому, показано, что и тот погибает, и следующий, которому достались эти сапоги, и следующий.

И вообще главный смысл книги, конечно, передан. Смерти, смерти, смерти, убийства, безысходность, нелепость, серость. И когда смотришь фильм с первых же минут и до конца, и навсегда ненавидишь всех этих Кантореков мира, всех этих подлых ублюдков, мелких фюреров призывающих детей на войну. А главная подлость состоит в том, что роман «На западном фронте без перемен» был написан после Первой мировой войны, и фильм «На западном фронте без перемен» тоже был снят после Первой мировой войны, но не только после, не только после войны, но и перед войной. Второй мировой. И сколько ещё таких порядковых номеров будет перед словом война, неизвестно, а в то, что будет когда-нибудь война с названием Последняя война, верится с трудом. Во всяком случае, пока процветают Кантореки, а они процветают. Никаких перемен. Роман «На западном фронте без перемен» по-прежнему актуален и последние кадры фильма — молодые ребята, солдаты, оглядывающиеся на вас и уходящие в сторону заполняющего весь экран военного кладбища, тоже.

Люблю читать. Однако, не так много авторов, которых почитаю культовыми для меня лично. Ремарк входит в это немногочисленное число. «На Западном фронте…» экранизировали не раз, но в этом конкретном случае мне бы не хотелось противопоставлять книгу и фильм, а потому сделаю вид, что книгу в глаза не видел.

Фильм поражает своей продуманностью и высоким классом. Война. Фильм именно об этом. Даже не о человеческой драме, а просто о войне и о том, что это такое.

Смотрите. Сцена в начале фильма. Военный оркестр заглушает слова учителя. Однако, когда его становиться слышно выясняется что он говорит о войне. Снято идеально. Звукорежиссёр вместе с оператором сотворил маленькое, но тонкое чудо.

Вообще хочу похвалить оператора, которому, думаю, приходилось тяжко, ибо супер/дуппер спецэффекты чисто технически были тогда не доступны. Работа оператора особенно чувствуется в идее интересных переходов. Например, ученики в классе и их видения, и вообще работа с дверьми, которые оказываются дверями между кадров.

Отмечу игру актёров и вообще широкое привлечение людей при этом, кажется, что каждый побывал в кадре, и при этом каждый именно отыграл свою роль, и все они были чёткие и на редкость уместные.

Отмечу эпизод с французской атакой, особенно оторванные руки, держащиеся за колючую поволоку.

Кормёжка. Вообще один из коронных лейтмотивов фильма.

Рассуждение о войне. Здесь прослеживается даже элемент юмора. Особенно в эпизоде про поляну.

Сапоги как герои фильма. Это вообще интереснейшая находка. При этом не забываем о годе так сказать выпуска фильма…

2 солдата. Пожалуй, наиболее хрестоматийный эпизод. С одной стороны фильм довольно длинный. С другой стороны он состоит из вереницы чрезвычайно ёмких и многоуровневых слоёв. Два солдата враждующих армий в одном окопе. Да уже за один только этот эпизод фильму нужно давать все оскары кинематографа.

Эпизод с девушкой. Ещё один хитрый ироничный финт создателей. Сыграно чудесно, как в кафешке, так и короткая заречная эпопея.

Тыл показан, как отдельная Вселенная, которая совершенно, как сказала бы современная мне молодёжь «не в теме», но при этом мнит себя пупом земли. И как чётко показано. Кратко, но увесисто.

Если вас не пугает чёрно-белая палитра фильма — гляньте. На худой конец просто промотайте произвольные минуты и посмотрите, например, минут 10/15. Если что, думаю, после этого у вас появится лишний стимул посмотреть фильм с начала до конца.

Для раннего творения кинематографа этот фильм, бесспорно, хорош, однако как экранизация романа Ремарка он получился несколько однобоким. Но обо всем по порядку.

В картине почти нет театральности, которая присуща произведениям немого жанра. А ведь в то время кинематограф лишь только-только шагнул в эпоху звукового кино, когда к актерской игре стали предъявляться уже совсем другие требования. Большинство актеров играют убедительно.

Операторская работа тоже хороша для своего времени. Во многих более современных картинах батальные сцены показаны статично: дается панорама, снятая из одной точки. А в этой ленте камера буквально летит вдоль окопа, который находится под обстрелом. Тем самым создается динамика и напряжение.

Очень тронула финальная сцена с бабочкой. Замечательная режиссерская находка. В романе такого нет. Там говорится, что главный герой погиб в один из тихих осенних дней, когда военные сводки рапортовали: «На западном фронте без перемен», но как именно погиб солдат, Ремарк не описывает. Режиссер решил по-своему показать эту гибель, и эта короткая сцена стала одной из самых запоминающихся в фильме.

Два эпизода в картине все же подкачали. Первый — сцена с избиением Химмельштоса. Человеку, не читавшему книгу, может показаться странным, что рядовые избивают старшего по званию только за то, что тот муштрует их на учениях и заставляет ползать в грязи. Можно подумать, что это кучка избалованных мальчиков, которые боятся замараться, будто они не на фронте, а на балу. На самом деле, Химмельштоса они бьют не столько за излишнее усердие на плацу, сколько за дедовщину в казарме. Над многими солдатами он издевается физически и морально. Эти сцены из книги в фильм не вошли.

Второй эпизод — сцена на кладбище, одна из самых сильных в книге. Молодых солдатиков поначалу охватывает ужас, когда разрывы снарядов выворачивают гробы из-под земли, где лежат их вчерашние однополчане. Но через несколько минут эти гробы и трупы становятся спасением для живых: за ними хоть как-то можно спрятаться, укрыться от пуль и осколков. В картине кладбище показано мельком. Сцена длится недолго и особого психологического акцента на ней не делается.

В фильме почти нет музыки, если не считать строевых песен и игры на губной гармошке. Остается неясным, то ли это специальный режиссерский прием, то ли просто технически в то время нельзя было обеспечить фильм звуковым сопровождением. Мне, честно говоря, музыки очень не хватало. В некоторых эпизодах она буквально напрашивалась для остроты. Мне даже казалось, что я ее слышу. Но нет — сухое потрескивание кинопленки и больше ничего.

Конечно, «На западном фронте без перемен» 1930-го года мог быть только черно-белым. Но лично у меня цветное восприятие этого произведения. У Ремарка есть потрясающие природные детали. Эти яркие краски могли бы здорово контрастировать с серостью и неприглядностью военного быта. Например, цветущие вишни, по которым тоскует один из героев, аллея деревьев в золотистых лучах вечернего солнца, которую постоянно вспоминает Пауль, и которая является для него символом навсегда ушедших покоя, безмятежности, чистого, детского мироощущения, тепла домашнего очага.

Через пейзажные детали можно передать и внутреннее состояние героев. Вот какие строки есть в романе: «Наши руки — земля, наши тела — глина, а наши глаза — дождевые лужи. Мы не знаем, живы ли мы еще». Если все это обыграть современными художественными средствами кинематографа, получился бы потрясающий по глубине образ, и эпизод с тяжелой военной дорогой стал бы настоящим шедевром. Ведь здесь не только земля, глина и лужи, здесь кровь и пот, человеческий прах и слезы.

И, наконец, о самом главном — о смысловой составляющей фильма. Режиссер прекрасно расставил акценты: распахнутые окна класса, солдаты, с песней уходящие на фронт, и призывные речи учителя-идеалиста; сапоги, переходящие после гибели от одного к другому; доброе, светлое лицо убитого врага в окопе; поле, усеянное свежими крестами и лица уходящих в небо солдат — мальчишек, ставших жертвами этой жестокой, бессмысленной войны. Все эти акценты, конечно, необходимы, вот только жаль, что акценты сделаны лишь на войне как таковой — на ее ужасах и тяготах. В романе ГОРАЗДО больший акцент сделан на внутреннем состоянии героев — потерянного поколения. Эти мальчики ничего не успели увидеть в жизни, не успели определиться, чего они хотят в будущем, не успели заняться любимым делом, обзавестись семьей. Война вырвала их прямо со школьной скамьи. Они рано повзрослели и через три года службы ощущали себя стариками. Их души были опустошены. Они не знали, что будут делать со своей жизнью после войны, чем будут заниматься, как они вообще смогут вернуться к прежней жизни после того, через что прошли. Они уже не мыслили себе жизни без войны. Она стала для них привычным состоянием, их стихией. Судьба многих представителей потерянного поколения печальна: они доживали свой век в отчуждении и пессимизме, спивались, сходили с ума, кончали с собой. То же самое происходило и с жертвами других воин, случившихся уже позже. Например, Вьетнамской и Афганской. Так что произведение Ремарка актуально не только для своего времени. Оно будет актуально всегда, пока на земле идут войны и калечатся юные судьбы. Жаль, что на главной внутренней составляющей романа режиссер не сделал должного акцента. Рассуждения героя на эту тему даны мимоходом. Некоторые ключевые фразы вообще отсутствуют в фильме. Человек, не знакомый с романом, не придаст большого значения этим отрывочным рассуждениям. Для него фильм будет только о трагедии во время войны. Между тем как роман «На западном фронте без перемен» скорее о человеческой трагедии после войны, потому что герои книги все время думают об одном — а каково им будет после, если они выживут, что они будут делать со своей загубленной жизнью и опустошенной душой.

Очень хотелось бы увидеть современную экранизацию этого потрясающего, глубокого, выворачивающего душу произведения. Но увидеть не блокбастер, а настоящую, художественную работу — тонкое, продуманное, завораживающее красотой творение мастера, в котором нет ни грамма фальши, как и в книге самого Ремарка.

7 из 10

Раньше у нас была пища из опилок, теперь и этого нет. Новое пополнение не умеет доставать сьестное, все что они умеют, это только умирать один за другим. из фильма

Книга Эриха Мария Ремарка в первые месяцы выхода стала настоящим хитом, а с приходом национал-социализма в Германии стала одной из тех книг, которые сожгли в первую очередь.

Экранизация получилась более чем впечатляющей, пожалуй один из самых правдивых, честных, глубоких и зрелищных фильмов о войне. Начинается история с того как учитель старшей школы пропагандирует юных выпускников бросить всё и идти в армию, воевать за родину, он говорит так красноречиво и броско, что все сразу соглашаются, а те единицы кто еще сомневается, под напором большинства также соглашаются. По началу для них это как игра, они шутят с оружием, рассказывают анекдоты, но первое же сражение меняет все их представление о том, что такое настоящая война.

Честное слово, я еще не видел более реалистично показанной войны изнутри, глазами солдат, все настолько впечатляюще, смерть вокруг, голод, постоянные бомбежки, чей басовый звук сводит с ума. А ближе к концу нам показывают тех, кто руководит этой войной, они смеются, шутят и размышляют о стратегии, но сами они не знают что такое война и когда будучи зрителем ты испытал весь ужас, возникает ощущение бессмысленности самого понятия война. Это по праву один из лучших анти-военных фильмов.

С технической стороны все просто совершенно, есть моменты со взрывами настолько классно снятые, что ощущение как будто (без преувеличения) смотришь Спасение Рядового Райна снятый Спилбергом почти через 70 лет. Эпическая сторона фильма безупречна, и не зря Американский Институт Кино (AFI) включил картину в список 10 самых выдающихся американских эпических лент, наряду с Лоуренсом Аравийским, Бен Гуром, Титаником и тд.

Много моментов, которые очень запоминаются, будь то момент с сапогами, который один приятель взял у другого, так как раз он умер зачем ему такие прекрасные сапоги доставшиеся от отца, в них по его словам и война в радость и вот не успел он их по носить, как уже лежит в канаве с задранными ногами, на которых красуются красивые, кожанные сапоги. Также блестящий момент, когда главный герой Пол Баумер встречает в траншее где прятался француза, убивает его, а потом сидит возле него целый день и разговаривает с улыбающимся трупом о семье и просит прощения за то, что убил и обещает позаботиться о его семье. Но придя к себе в лагерь, ему говорят не переживай, твое первое убийство, это же война, на войне убивают всегда, вон посмотри туда… и там показывают снайпера, который щелкает людей как орешки из своей винтовки, со словами: видел как красиво подлетел? Кто бы мог подумать, что в такой жесткой драме, найдется место тонкому юмору. Ну а момент в конце с бабочкой просто берущий за душу, это классика.

Фильм по прошествии 80 лет совершенно не устарел, прекрасно смотрится, завораживает и впечатляет масштабностью и правдивостью, классика кинематографа. Помимо Оскара за Лучший Фильм, был включен в список 100 самых выдающихся американских фильмов по версии Американского Института Кино (AFI) в 1998 году.

Эта история не является ни обвинением, ни исповедью. Это только попытка рассказать о поколении, которое погубила война, о тех, кто стал ее жертвой, даже если спасся от снарядов. Эрих Мария Ремарк

Тяжело шагая по лужам, шел 1931 год. Повествование я начну именно с этой даты, нарушив хронометраж. Он шел, спотыкаясь на каждом шагу, тревожно глядя на тучи, которые нависли над Европой. Он шел, как безымянный свидетель. В тот год роман Эриха Марии Ремарка был номинирован на Нобелевскую премию, но не получил её. В тот год книги Ремарка были позорно преданы огню. Догорал закат 1930го. Отцветали вишни. Мир увидела первая экранизация романа, которая получила четыре номинации на Оскар, а режиссер и сам фильм стали лучшими. Ни одна из последующих экранизаций не повторит этот успех. Купаясь в ворохах обесцененных банкнот, по Европе с триумфом шагал 1929ый – год громкого взлета и громкого падения. Роман «На западном фронте без перемен» начал триумфальное шествие по миру. Его сжигали, называли антигерманским. Но он жив и по сей день. «На западном фронте без перемен» остается самой продаваемой книгой Германии за всю историю. Эрих Мария Ремарк провел на фронте ровно две недели, никогда не чувствовал на себе горести и бедность приютов для эмигрантов, не был в концентрационных лагерях. Но именно об этом он писал долгие годы, именно это сделало его известным на весь мир. Именно поэтому память о нем жива.

Экранизация Льюиса Майлстоуна стала безусловной классикой жанра. Будучи выходцем из СССР, Майлстоун стал у руля голливудского фильма с нескромным бюджетом в 1,2 миллиона долларов и еще в придачу получил Оскар как лучший режиссер. Перед ним стояла сложная задача – перекроить книгу, в которой повествование ведется от первого лица и события перемежеваны рассуждениями, в монументальное кино о самой несправедливой из войн, о старении без взросления, о смерти без конца. Ну что ж, ему это почти удалось.

От чего разгораются войны? Вы скажете: национальные интересы, борьба идеологий, территориальные претензии. И, увы, вы будете правы. В Первую мировую войну планету окунула ущемленная гордость, тщеславие и мечта о реванше людей, которые правили тем миром. Другим миром. Миром, который еще не перекроила война. Но вместо того, чтобы правителям идти со штыком на правителей, в бой шли юноши, которые только начинали любить мир, которые только учились различать добро и зло. Вместо светлого будущего они встретили смерть, щурящую пустые глазницы из-под кровавых век, боль потерь и невосполнимую пустоту. То, чему их учили раньше, стало бессмысленным, смерти ведь всё равно как ты знал арифметику. Поколению, которое назовут потерянным, пришлось привыкать к новым ценностям и правилам. Не научившись любить – убивать, научиться не видеть в глазах противника душу, спасать себя ежечасно, любой ценой. Серый барак стал домом, более родным сердцу, чем дом, в котором родился, сортир среди макового поля – последняя радость, новые ботинки – мечта, а вши – самые преданные друзья. Ранение – последний способ сбежать, хоть на время, от кошмара позиционной войны, когда затишье сменяется ураганом, когда в любой момент чувствуешь взгляд врага. Когда балансируешь на тонком канате, как самый смелый циркач.

- Осторожно, провод!

Пауль Боймер, Кропп, Леер, Мюллер, Кеммерих смело бросятся в пучину войны. Но скоро они поймут, что стали одними из миллионов солдат, которых ведут в бой чужие интересы, что слава, доблесть, ордена – фантомы, призраки. Что цель номер один – дойти живым до конца, до конца, который пугающе далек, слишком далек, чтобы быть достижимым. Что их окружает слишком плотное кольцо смерти.

- Осторожно, провод!

Между романом и его экранизацией можно найти множество различий. В сравнении, безусловно, вторая выглядит намного слабее. Но фильм, который спустя восемьдесят лет после выхода может показаться устаревшим, и сегодня остается революцией. Небольшой, может быть не тянущей на государственный переворот, но все же! «На западном фронте..» есть и будет фильмом, который нужно увидеть, почувствовать, в который нужно поверить. Фильмом, который вызывает массу чувств – от смеха до неизъяснимой горечи. Фильм, который стал итогом эпохи, которая давно ушла в прошлое, но до сих пор тревожно напоминает о себе. Фильм о вечном противостоянии жизни и смерти.

9 из 10

Есть такая вещь — искусство. И если верить некоторым источникам, оно вечно, как поэмы Гомера. Роман Ремарка «На западном фронте без перемен» был написан больше восьмидесяти лет назад. А все описанные в нем события отстоят от нашего благополучного времени на целых девяносто. И все-таки — и это не преувеличение! — на каждой главе я была готова позорно разреветься. Это история мальчишек, которые уходили на фронт, чтобы быть героями, а вернулись… кем? И вернулись ли вообще? Вырванные из жизни, лишенные всякой опоры, они так и не смогли найти пути домой, даже если выжили под ударами снарядов.

Но читать Ремарка — совсем не то же самое, что читать Гомера. А вот просмотр «Западного фронта» очень на это похож. Литература за последние семьдесят лет не очень-то скакнула вперед. Но что за это время произошло с кино! Мы успели привыкнуть к ярким, цветным фильмам, в которых если война, то взрывы на каждом шагу, если душа у героя разрывается от горя, то душа зрителя — от звучащей музыки. В них обязательно есть политкорректные афроамериканец и азиат, и вообще все герои должны быть яркими и цветными, чтобы зритель в них не запутался. В них главный герой заводит роман с медсестрой, и если ее для пущей драматичности не убьет шальной пулей в середине фильма, то они обязательно будут вместе и еще поцелуются на фоне заката.

А в 1930-м году о таком еще и понятия не имели. Но они умели местами перевирая, местами дословно и по нашим меркам даже немного занудно экранизировать Ремарка — с затянутыми боевыми сценами, с долгими взглядами героев в камеру и преувеличенной радостью в те редкие моменты, когда для этой радости вообще есть место. И мне кажется, мы не можем адекватно оценить этот фильм, также как не можем адекватно оценить Гомера. Все что мы можем — заставить себя как-нибудь сесть и посмотреть этот фильм, который длится чуть больше двух часов. Вглядываясь в каждый кадр и упиваясь ощущением классики.

А потом все-таки плюнуть на Гомера и пойти читать Ремарка.

От пронзительного визга идут мурашки по коже. Даже глухой грохот взрыва не так страшен, как этот оглушающий визг, ему предшествующий. Особенно жутко становится, когда один звук накладывается на другой и визг продолжается добрые десять секунд. А затем целая череда «Бум-бум-бум-бум-бум». Немецкие солдаты бегут вперед по кладбищу, перед ними взлетают в воздух темные фонтаны земли, дым застилает горизонт, падает переломанный ствол деревца и белая ограда, случайный снаряд выбивает из стоящей тут же церквушки кусок стены. Все это — один статичный кадр.

«На западном фронте без перемен» — экранизация романа Эриха Марии Ремарка, осуществленная режиссером Льюисом Майлстоуном в 1930 году — не просто дает представление о том, на что была похожа Первая Мировая война. Фильм погружает зрителя в себя, дает ему своими глазами увидеть и своими ушами услышать все то, через что прошел сам Майлстоун за пятнадцать лет до этого. Каким-то чудом, изначально снимавшийся как немой фильм и лишь затем озвученный «На западном фронте» не только не стал примитивнее и проще; звук добавил реальности фильма новый, закадровый уровень, отчетливо ощутимый в сценах, когда герои пережидают артобстрел в бункере, который с каждым близким падением снаряда грозит обрушиться прямо на головы солдатам.

Безусловно, это работа настоящего Художника. Художника, которому необходимо высказаться, пусть даже частично слова Майлстоуну подсказывает Ремарк. Год, проведенный на Западном Фронте, позволил режиссеру «прочитать Ремарка глазами участника войны, у которого буквально от каждого слова, от каждой страницы сжимаются кулаки», и снять мощнейший по эмоциональному воздействию фильм даже в условиях голливудской продюсерской диктатуры.

В первой же сцене режиссер показывает, сколь стремительно входит война в мирные прежде дома. Уборка, хозяйка моет полы, хозяин протирает дверные ручки и открывает двери, за дверями же — бесконечная «змея» марширующих темно-серых мундиров. А несколько кадров спустя — класс школы, где активно жестикулирующий усатый старик-учитель призывает своих учеников идти «nach Paris!» Стол учителя расположен ровно между двумя открытыми окнами, за которыми тянется вереница марширующих, и визуально воспринимается как продолжение этой самой вереницы. Война уже внутри, она воплощена в этом старом боевом пруссаке. Напряжение растет, образы грядущей славы встают у мальчишек перед глазами, планы берутся все крупнее и, наконец, наступает совершенно эйзенштейновская кульминация восторженных, безумных лиц. Все выходят из класса и присоединяются к толпе за окном. Война забрала из домов будущее страны.

Ракурс через окно еще раз появится в фильме: разрушенный город, поезд с красным крестом забирает раненых, прибывают главные герои. Юношеский парадный восторг во время подготовки с них сбил офицер-вчерашний почтальон. Их уже потрепало войной, но легонько, не разрушая до основания. И вдруг раздается хлопок. Люди у поезда падают на землю, пресловутый визг падающего снаряда и ближайший к камере дом в клубах дыма теряет стену. Артудар. Толпа людей срывается с места, откуда-то появляется кавалерист, один из героев присел и не может сойти с места у трупа только что убитого солдата, поезд отъезжает. Разрушение продолжается. Обстрел продолжается.

Продолжается, пока на ночном горизонте мелькают вспышки, пока сапоги переходят от одного мертвеца к другому, пока солдаты устраиваются на ночлег в разоренном мебельном магазине, пока массивный кусок стены влетает прямо в шлем, пока падает замертво прежде ненавистный офицер подготовки, пока из семи бывших школьников умирает первый… второй… третий… четвертый… пятый…

Продолжается до точки эмоционального срыва, когда, задержавшись во время боя в проделанной снарядом воронке, главный герой не застает спешное отступление своего отряда, не бьет ножом заметившего его француза и не остается в компании умирающего врага на всю ночь. Тут-то и прорывается наружу все накипевшее в яростном монологе под аккомпанемент грохота взрывов: «Зачем нас послали убивать друг друга? Если бы мы бросили ружья и униформы, ты мог бы стать мне братом. Ты должен простить меня!» Но солдат уж мертв, и лишь на застывших губах, как кажется, видна спокойная, задумчивая, скрывающая боль улыбка.

Ход сюжета дает главному герою шанс выжить. В тылу он и его товарищи встречаются с тремя француженками — такими живыми и такими на первый взгляд отрешенными от войны (но это иллюзия: немцев они впускают только после того, как они предлагают девушкам еду). Получив ранение, герой попадает в госпиталь, где за кадром его буквально выдирают из лап смерти; возвращаясь в палату он триумфально восклицает, провозглашая торжество жизни над смертью: «Смотрите! Я вернулся!» Его отправляют домой, к доброй больной матери и нежной миловидной сестре…

…Но война не ушла из этих мест. Отец с другими усатыми стариками часами сидят в кабаке и регулярно выигрывают войну за всю Германию на карте. Робкие замечания героя о том, что война совсем не похожа на то представление, что есть у поколения отцов, они отметают и продолжают «воевать», размахивая морщинистыми крючковидными руками, которые в кадре будто сжимают то место на груди вернувшегося юноши, где находится сердце.

И становится понятно: от войны нельзя спастись в тылу. Прервать безумие можно лишь двумя способами: либо дезертировать и исчезнуть, как сделал это шестой боец, либо остаться и доводить войну до конца — любого возможного конца — вынося попавшего под бомбардировку друга из пекла в святой уверенности, что он жив, пусть даже голова мертвеца безвольно повисла.

И словно к символу мира — бабочке, нежданно оказавшейся среди обломков, изломанных прутиков и взрыхленной сапогами и снарядами земли — тянется рука высунувшегося из окопа героя. С другой стороны, почти зеркально, так же тянется своеобразная «рука войны» — холодный ствол винтовки. И трагическая разница между двумя руками заключается в том, что длань войны безгранично длиннее, быстрее и безжалостнее. И, согласно всем нелепым и несправедливым законам, она забирает не в горячке боя, но в тихий день, когда все «на западном фронте без перемен».

Истории, рассказываемой Майлстоуном, не нужен эпилог, однако его навязывает режиссерский киноязык и формат высказывания. Ибо ничто не бьет по зрителю сильнее и ничто не заявляет всю бессмысленную бесплодность войны, как черное поле с белыми крестами, над которым, будто призраки, уходят в вечность вчерашние школьники, с мольбой и удивлением в глазах оглядывающиеся на зрителя, задавая вопрос, которому не суждено быть высказанным: «Почему же никто нас не остановил?»

Титры. Напряженное молчание. Грохот артиллерии давно затих, но слух отказывается в это верить и отходить от шока. Льюис Майлстоун пришел с войны, но война не оставила его. Он дал ей ответ своим творчеством, сняв «На западном фронте без перемен». И последним его предсмертным желанием было восстановить свой неоднократно перемонтировавшийся шедевр в исконном виде.

Переводить в киноформу своеобразный лапидарный стиль Ремарка видится мне задачей не из простых. Помимо творческого подхода для этого всегда необходимо глубокое сопереживание героям его произведений, сочувствие мыслям и душевным устремлениям. И на мой взгляд, необходимость такая проистекает из первой, почти образцовой экранизации книг немецкого классика.

В целом, создается впечатление, что Майлстоун поэтапно шел, а возможно, что и ждал выхода этого романа. Будучи ровесником героев книги, он начал снимать учебные короткометражки на фронтах Первой мировой войны. Вполне вероятно, что тогда у него и появилось определенное мировосприятие, близкое по духу героям Ремарка. Забыв про премию киноакадемиков за комедийную историю в интерьерах войны («Два аравийских рыцаря»(1927)), молодой режиссер всего лишь через полгода после выхода в печать долгожданной, «шинельной» правде о войне мастерски перенес её на экран.

Про художественные достоинства этого фильма достаточно говорилось и писалось, поэтому подчеркну лишь то, что произвело впечатление на меня. Естественно, это полное самоотдачи операторское участие в создание кинополотна, — и речь идет прежде всего о батальных сценах. Только полное взаимопонимание между режиссером и оператором могло способствовать возникновению атмосферы нелепой людской бойни : сцены боев с участием почти 2000 статистов без частых монтажных склеек потрясают. (Следует упомянуть, что Артур Идисон станет соавтором еще одного антивоенного шедевра, — «Касабланки») А как убедительны частые крупные планы учителя и убеждаемых им отправиться на смерть учеников в начале фильма. Не могу не упомянуть о сапогах, переходящих словно трофей от погибшего к еще живому. Став главными героями кадра, они вновь напоминают о бессмысленности и ужасе происходящего вокруг главных героев, — ведь чем еще может быть радость очередного владельца сапог, обратившегося в такового в результате смерти своего боевого друга. От этого же кошмара наяву выглядит растерянным лицо Пауля, в кадре противостоящее костистому, грозному кулаку своего земляка, который обсуждает планы наступления на противника, но либо не ведает, либо забыл все тяготы и ужасы окопной войны.

И последние сдвоенные кадры как предупреждение или вопрос в глазах мальчиков, уходящих на смерть (со времени просмотра «Четырехсот ударов» не помню такого неожиданного, разящего взгляда прямо в камеру). Скупо, правдиво, никакого музыкального мелодраматизма. Пожалуй один из лучших антивоенных фильмов, — не только потому, что один из первых, а вследствие абсолютного соответствия формы и содержания.

9 из 10

Первая Мировая Война. Дождь из свинцовых пуль поливает солдат, реки крови бьются о пороги войны, земля стонет от боли. Где-то там высоко у верховных вождей идут споры о своей правоте, пока солдаты приговорены убивать друга, гадая почему и за что. Голодная жизнь в военных окопах, ежедневные потери друзей искромсали их души, что уже не могут дышать без войны, милый дом где жизнь затаилась, душит спокойствием. На фронт все идут и идут молодые ребята бороться за честь своей страны, в первые дни юнцы почти все погибают. Приходит новый день и новая рота солдат приходит на помощь... но на западном фронте без перемен.

Этот фильм выше всевозможных похвал, аплодисментов и наград. Выдержавший жесткие условия времени, он и по сей день вызывает бурю эмоций, мыслей ни капли не потеряв актуальности и не померк в искусстве кинематографа. От первого кадра до последнего от него невозможно оторваться, хотя порой не остается сил смотреть.

Простые, жизненные диалоги о войне, откуда она приходит и кому это на руку, о ее бессмысленности. Ожесточенные панорамы боевых сцен, ночных бомбежек, убийств и мучений раненных. Движения камеры и плавные наезды вызывают холодок. Самого сюжета в современном его понимании нет, и это еще больше усиливает впечатление. Какой сюжет?! Когда кругом война, голод, смерть и мучения.

Каждый фрагмент фильма можно цитировать бесконечно. Это и пламенная речь Канторека на уроке, когда мальчики решаются броситься в пекло. Это и учения солдат под издевательством бывшего почтальона - пьяницы. Это и встреча молодых солдат с правдой войны. Это и вылазки за едой. Это и история добротных сапогов и смерть их хозяина. Это и пережидание бомбежки в окопе, это и радость возможности выступить в бой. Это и кровавое месиво на кладбище. Это и укрытие от шквального огня на пару с раненным противником. Это и забавная история о встрече с девушками. Это и отчаянные сцены в госпитале. Это и робкое желание прикоснуться к прекрасному - к яркой бабочке. Это и настоящая дружба фронтовых товарищей. И многое, многое другое. И конечно же это история Пауля, с которым мы проходим через все ужасы войны, разочарования в отцах и мрачного согласия лучше быть на фронте, где всё просто - либо ты жив, либо нет.

Кинолента льется мощным потоком с экрана, без одной ноты, здесь нет музыки. Здесь настроение и атмосферу создают окопы, батальные сцены, крики, взрывы, шепот, истерия и превосходная актерская игра. Никого не возможно исключить - все играют правдоподобно и натурально выражая все эмоции от восторга до отчаяния, разочарования и ужаса. Лью Эйрз, играющий Пауля, выражает эмоции глазами, печальной улыбкой и душой. Его Пауль это Эверест для других актеров, взойти на который дано не каждому, воистину мощнейшая актерская игра.

'На западном фронте без перемен' это огромный, необъятный пласт, собравший множество наград. Антивоенная ода солдатской судьбе, признанная множеством зрителей нескольких поколений. Упрек вершителям судеб калечащих человеческие жизни. Призыв извлечь урок...

Однако за тысячу лет ожесточенных кровопролитных войн человечество неистово продолжает отправлять своих детей на алтарь Марса. Океаны криков и слез не научили вершителей судеб отказаться от войны... у людей пока все еще без перемен...

Война — это страшно. Это нечто более ужасающее, чем бесконечный свист пуль, треск пулемётов, взрывы. Тихие стоны умирающего от ранений друга звучат оглушительней всего этого хаоса. Да, война — это действительно страшно. А когда юный патриот идёт туда добровольно, не зная, что такое война на самом деле, — это страшно вдвойне.

«Смерть одного человека — это трагедия. Смерть миллионов — уже статистика.» Знали ли герои истории, что, уйдя защищать родную землю, они станут лишь крохотной частичкой, пылинкой этой безжалостной статистики? Многие обстоятельства вынуждают людей взрослеть раньше или быстрее, но только ли это заставила сделать война этих учеников? Безусловно, что взрослеть придётся, они прекрасно понимали. Но ведь и после взросления есть жизнь. А здесь — лишь смерть. Как всегда. Без перемен.

Сюжет, конечно, не оставляет равнодушным: тема войны всегда была и остаётся одной из самых жизненных и важных. К сожалению, ещё не знакома с одноимённым произведением Ремарка, но фильм подтолкнул к этому — за что ему большой плюс, ведь, как правило, бывает наоборот.

Актёрский состав не очень понравился, точнее, не игра, а сам состав. Сразу видно, что школьников играют уже взрослые мужчины. Однако игра, как я уже говорила, не вызвала негатива.

Отличный фильм. Заставляет задуматься.

9 из 10