Рецензии

В Гонконге, как и любом другом крупном муравейнике, нет места разгуляться. Тесный высокий город-автономия, простирающийся к небу, не стремится достичь Бога, но оставляет своих маленьких обитателей в адской суете. У них нет выбора: сиди здесь, ешь рис со свининой, запивая колой, а Гонконг будет и дальше высасывать твою душу. Жизнь здесь стремительно убегает куда-то далеко. Кажется, у нее тоже есть срок годности, как и у консервированных ананасов, которые будет жадно поедать полицейский номер 223 первого мая. Хэ Чживу - его имя, но оно не имеет значение в мире тысяч азиатских лиц. Стремительно уносятся его молодые годы в надежде остепениться, но любовь не идет к нему в руки. Как ее найти в многомилионном городе? Звонить наудачу замужним одноклассницам? Или рассчитывать на бегущую судьбу - вдруг зацепит взглядом какую-нибудь красотку из чунгкинских закоулков? И когда 223-й в раскадровке повседневности вылавливает девушку, в которую влюбляется почти мгновенно, кажется, луч света упал через гигантские жилые дома и поселился внутри одного из мучеников рутины. А она, девушка, прикидывающаяся роковой блондинкой в парике по Мэрилин Монро, пакует в презервативы героин с индусами и устает от неблагодарной судьбы еще сильнее. Устроит ли жизнь драму полицейскому и преступнице, покажет время. Возможно.

В Гонконге нет места выразить себя. Город неоном и ртутными лампами ярко освещает производственный хлам, грязные полки и брендовые банки с пивом, но скрывает бриллианты. Кажется, поэтому девушка полицейского под номером 663, уже потерявшего имя в толпе, стремится раскрепоститься и оставляет блюстителя порядка в полублаженном состоянии. Он разговаривает с мягким медведем и рваным полотенцем в попытке скрасить одиночество. А к нему приглядывается молодая Фэй и, утопая в симпатии, вытворяет шальные глупости - ребяческие, даже не подростковые. Проводя дни в сумбуре мыслей под говорящую 'California Dreamin', эта прикидывающаяся под героиню Джин Сиберг из Годаровского 'Breathless' девушка пытается заглушить песней голову, а полицейский так и норовит туда попасть. Устроит ли жизнь им свидание, покажет время. Возможно.

Скомканный ход повествования, его недосказанность, рваный монтаж с рваной съемкой Кристофера Дойла сопровождают героев 'Чунгкингского экспресса', притворяясь спутниками индивидуальности. Но оттого статисты только растворяются эмпирически в глубине Гонконга. Они малозначимы, неинтересны мегаполису, а их сердца тем более. Мегаполис же пытается нас убедить в своем равнодушном тезисе, разбивая вдребезги как сами дела сердечные, так и их полноту, да даже эмоциональную часть, 'триллерность'. Нужен ли миру новый Петрарка, крадущийся за одним мимолетным взглядом Лауры? Разве пикаперские приемы 223-го имеют хоть какую-то ценность? Нет, они устарели на стремительно меняющейся планете в глазах хомо-сапиенса. Ровно как и проделки Фэй. Какими бы ни были уловки влюбленных глупцов, им не место в индустриальной вселенной, потому что никому нет дела - у всех работа на уме. Радость жизни - сигарета и слезы души за темными очками, и плевать, что их союзы распадаются, не начинаясь. 223-й и девчонка из фаст-фуда сохранили в толпе имена, однако только лишь нарицательно. Направление развития человечества изменилось к машинной и бюрократической философии, а подстроиться оно не успело.

И наступит ли дальше? История не знает, Вонг Кар-Вай не знает. Он показал не мелодраму, а типичный Гонконг, город-вампир, под видом надежды сосущий кровь собственных обитателей и вкладывающий опиум за опавшими листьями, серым небом и церковью. Здесь сплелись две отдельно взятые истории - так же случайно, как и любое событие внутри их - и пронеслись экспрессом прочь. Тысячи подобных интрижек ежедневно переживают эти закоулки и забываются. Разве есть смысл концентрироваться на них? Разнообразие в них - напускное. Люди маниакально стремятся найти любовь и победить духоту ежедневности, но теряют, когда находят. Они запутались в мечтах и начинают их бояться. Сущий пустяк эта жизнь. В отсутствии сестер Бронте, показной парик - твой образ. Мегаполису не нужен живой, цветущий человек. Ему нужен работник, унывающий у прилавка, подобно подземным трудягам Ланговского 'Метрополиса', но в реалиях 1990-х, на самой заре информационной эры. Время не стоит на месте, пора приносить в жертву работягу. В награду за труд он получит скудное поздравление с днем рождения и будет боготворить данный миг всю жизнь. Кажется, город победил, и чтобы насолить ему, нужно бежать - за мечтой о Калифорнии например. Вырваться туда, в небо, на авиалайнере, поверх коулунских бетонных гробов, сбросив стародавний образ; или уплыть золотой рыбкой - и город принимает поражение. Только экосистема не гибнет, ибо остаются миллионы в заточении обыденной беготни с просроченными, как вчерашние надежды, ананасами. На чунгкингский экспресс они опоздали, конечный пункт размыт. Теперь их жизнь - это мгновения вообразимой свободы и притворства счастья, яркие вывески и изумрудный блеск хайнекена без прогноза на смену курса в ожидании момента, когда кто-то напишет тебе новую точку прибытия.

8 из 10