Рецензии

С радостью расскажу вам об одном из самых величественных кинополотен, которое я увидел за последние десять лет, а я посмотрел немало картин за это время.

В этом месяце я пытался разрешить одну проблему: пытался досмотреть 6-й фильм Андрея Арсеньевича Тарковского «Ностальгия», но меня постоянно клонило в сон уже в начале просмотра этой картины и я отдавался целиком в руки Морфея, который уводил меня в свое царство. Я пытался досмотреть «Ностальгию» раз пять и пять раз дремота подступала ко мне на вопросе: «Почему женщина молиться чаще, чем мужчина?» Пять раз я не мог ничего с собой поделать и на этом вопросе меня выключало из реальности на несколько часов.

С фильмом «Вечный свет» Гаспара Ноэ всё с точностью наоборот. Фильм затягивает с самого начала и держит до конца просмотра в напряжении, хотя по сути фильм состоит из одних диалогов и игры со светом и камерой.

«Я всегда видел то, чего другие не видели; а того, что видели другие, я не видел», — сказал как-то Сальвадор Дали. Конечно, это выражение подходит и Гаспару Ноэ, хотя при просмотре «Вечного света» на ум приходит друга цитата сюрреалиста-художника: «Я не принимаю наркотики. Я и есть наркотик». Эффект от просмотра «Вечного света» напоминает особо дурной бэд-трип: непосвященного человека, не особо представляющего что за индивид такой этот Ноэ, ждёт доза густого концентрата безумия. Зритель с более богатым кинематографическим опытом найдет в этом параде сумасшествия даже рациональное зерно, хотя в совокупности кошмарных видений, параноидальных иллюзий и неконтролируемого кошмара о мире кино тяжело найти любовь: всё же предназначение фильма — составить внутренний конфликт, поскольку при просмотре хочется закрыть глаза, но всё равно продолжаешь наслаждаться мимолетным моментом этого постыдного удовольствия.

После эпилептического триггера начинается монтаж сцен из «Ведьм» Кристенсена и «Дня гнева» Дрейера — видимо, двух самых любимых картин Ноэ. Далее следует заунывный голос, декларирующий глубокомысленные цитаты, и мы погружаемся в разговор двух актрис: Беатрис Даль и Шарлотты Генсбур, играющих самих себя. Даль более откровенна: она раскрывает свои страхи, тревоги и психологические проблемы, в то время как Генсбур терпеливо слушает. Актрисы обмениваются друг с другом кошмарными, а иногда и забавными инцидентами, происходившими с ними во время съемок. А далее начинается полноценный метафильм: «Вечный свет» повествует о «закулисье» съемок, как Даль и Генсбур снимаются в тех или иных сценах. Параллельно разворачивается пространные сюжеты: то продюсер собирается уволить Даль, для чего нанимает оператора за ней следить; то Генсбур получает странный телефонный звонок, то какой-то молодой режиссер преследует актрису, чтобы та снялась в её новом фильме — это, а также многие другие моменты, превращают «Вечный свет» в своего рода фильм о кинопроизводстве.

В конечном итоге, как это бывает у Ноэ, чувственное переживание превращается в хаос. Постановщик вместо традиционного повествования начинает злоупотреблять стробоскопами и прочими не самыми изящными элементами, выбивающих зрителя из состояния душевного равновесия. То, что могло бы стать мягкой медитацией, сильно бьёт по мозгам: в своей прошлой работе («Экстаз») сама тематика располагала к демонстрации интуитивных образов. «Вечный свет» же заводит зрителя в смысловой тупик: кажется, это верх трансгрессивности Ноэ, в которой гротескный декаданс окончательно превалирует над гиперреалистичными приемами. В итоге он выбирает лишь один способ, которым может повлиять на зрителя — дезориентирующие визуальные эффекты, но в контексте «Вечного света» они редко связаны с чем-то значимым.

Вероятно, больше всего повествование «Вечного света» выигрывает от приема «фильм в фильме», рассказывающее, что же именно происходит за камерой на съемочной площадке. Кажется, для Ноэ это способ заявить и о сексуальных домогательствах в мире кинематографа. Диалоги подчеркивают проблемы, с которыми сталкиваются женщины в отрасли, однако и это выглядит оторванным от мира. Похоже, Ноэ добавил эти элементы по наитию, чтобы выделиться как актуальный кинематографист, а на деле — жертвой трендов. Даже метафора о ведьмах насчет подвергшихся насилию женщинах, превращается в скучное заявление о современной сексуальной политики.

«Может мира, нет как такового? Может быть, все миры во мне? А может, я управляю миром? Что мне причудится, появится извне…» — жизненное кредо постановщика привело, увы, к немного статичному и временами даже мертвому фильму, несмотря на привычные для режиссера буйства красок. Как это ни парадоксально, но когда Даль и Генсбур критикуют то, что они называют «развлекательными фильмами», наиболее заметна высоколобость Гаспара Ноэ, этого хулигана от кино, и буквально прочитывает его заявление: вот, господа, у меня-то фильм интеллектуальный. Интеллектуальный, но пустой: цитаты Годара, Фассбиндера и Бунюэля не делают проект умным, а скорее оставляют претенциозным, спускающим его, помимо всего прочего, в монотонную спираль разочаровывающих притязаний.

6 из 10

Заранее прошу прощение за графоманство и возможно притягивания за уши смыслов, просто очень хотелось попробовать донести, что, как мне показалось, я увидел в этой картине, ибо фильм мне понравился!

Увидел в нем удачную попытку интерпретации реальности (точнее её разложения), какой мне кажется видит её сам режиссёр, а именно, выражение бытия через концепцию вечной иерархии. Словно Ноэ переживает бытие в целом, как и отдельные его части (искусство, религия, жизнь человека), в виде постоянно ветвящегося фрактала, суть которого — страдание во времени.

Например:

- привычный нам единый экран распадается сначала на два, далее на три экрана в одном кадре;

- «вечный» белый свет разлагается на красный/зелёный (синий Ноэ не любит, судя по интервью);

- единый бог (в данном случае христианский) распадается на триединство, далее на сонм ангелов, человечество, животных и т. д. (в картине буквально сцена — свет с экрана > три креста с мученицами > толпа зевак > зрители в зале кинотеатра);

- режиссер > съемочная группа > мы как зрители (в фильме приводится цитата о том, что при давлении сверху, творец становится тираном, и цепочка страдания продолжается);

- родитель > ребенок (и мы понимаем, что дочь Шарлоты страдает);

- картина через героев прямым текстом говорит, что она о времени, а что такое время, как не разложение вечности на прошлое > настоящее > будущее (в этом смысле мне показалось, что в одновременных кадрах на экране есть небольшой нарочитый рассинхрон, чтобы буквально показать «время» в одном кадре. Сцены по идее происходящие одновременно освещались в разный цвет).

Словно режиссер проводит смысловую цепочку — мир это иерархия > это разложение > это страдание протяженное во времени. В этом разрезе более низкая ступень всегда страдает больше, и поэтому форма подачи самого фильма для меня оказалась оправданной. Муки творчества перерастают в мучение зрителя (от себя добавлю, что фильм и его финал у меня боли и отторжения не вызвал, а ввел в некий экстаз, особенно звук порадовал, но думаю это уже особенности личного восприятия).

Фильм получился очевидно постмодернистским и это тоже оправдано, ибо постмодернизм суть разложение жанра, а кино это наблюдение во времени. И это кино заставляет страдать. Ещё до того как прозвучит имя Шарлота, мы понимаем, что актриса играет саму себя (сгорание в шалаше намекает), и зритель инстинктивно ждет появление самого Ноэ в образе режиссера, но он здесь остается эдаким «надрежиссером», невидимой рукой, словно бог, управляющий режиссером экранным (как оператор оператора подглядывающего за актрисами вне съемок).

И вот всё это вышесказанное для меня слилось в 50-ти минутный опыт вещи в себе, кино о кино, кино о реальности, гармоничное, красивое, умное, а главное всё в этой картине уместно и оправданно.

В ноябре в российский прокат вышел «Вечный свет» (18+) — новый кинематографический эксперимент от Гаспара Ноэ. Мировую известность Ноэ получил в 2002 году, благодаря скандальному фильму «Необратимость» с Моникой Беллуччи и Венсаном Касселем в главных ролях.

«Вечный свет», выросший из коллаборации бренда Saint Laurent и мастера игры со светом и зрительскими реакциями Гаспара Ноэ, представляет собой сюрреалистическое и истерически красивое повествование об одном дне на съемочной площадке фильма об инквизиции в андерграундной эстетике 1990-х. Мерцающий свет и цитаты из Достоевского, Годара, Фассбиндера и других культовых личностей добавляют фильму контрастов.

Две иконы французского кинематографа последних десятилетий Беатрис Далль и Шарлотта Генсбур предстают движущими механизмами фильма. Сперва они импровизируют в диалоге, где иронизируют и преувеличивают, но повествуют о творческой изнанке почти любого фильма, а позже раскаляют эмоциональное напряжение до уровня зверств инквизиции или же адских котлов. Эстетика поражает воображение: кресты и костры, Шарлотта в платье Saint Laurent и безумная энергия Беатрис, перекрывающая даже безумие света и музыки в финале фильма. Именно Беатрис в этой истории — ведьма: харизматичная, яркая, неудобная для других, и фильм внутри фильма — ее детище, которое другие пытаются присвоить.

Фильм получился стильным и совсем немного провокационным: о моде и ее жертвах, из последних сил вращающихся «в кругах», о пороках и том, что с ними не все так однозначно, и, наконец, о человеческом эгоизме. Неоновым лучом пронзает «Вечный свет» правда о том, что ведьмам и в ХХI веке приходится нелегко, ведь толпа всегда готова линчевать.

Признаюсь сразу: я не смотрел ни один из фильмов Гаспара Ное, до этого момента. Выход трейлера «Вечного света» не был для меня чем-то желанным и даже после его просмотра фильм для меня таковым не стал. Интерес к нему у меня проснулся только после прочтения нескольких рецензий, написанных уважаемыми мною людьми, и все рецензии были при этом хвалебными.

Хочу сказать, что это один из самых необычных фильмов, который я видел за последнее время. Хотя, и фильмом то его нельзя назвать. С самого начала автор уверяет нас, что это один большой (картина длится около 50-ти минут) арт-перформанс и, по сути, так оно и есть. Здесь нет типичной для любой кинокартины повествовательной части, хоть и история написана линейно, но при этом развивается сразу несколькими, скажем так, путями. Весь «перформанс» (я буду его называть так, потому что автор его так сам называет) выстроен на использовании полиэкрана, из-за которого временами сложно воспринимать, а что же в конце концов происходит и кто какие слова говорит. При этом стоит отметить, что приём использован довольно грамотно. Он не даёт истории провиснуть ни на один момент и подталкивает её стремительно развиваться, удерживая внимание зрителя. Отказываться от использования полиэкрана тоже умеют, акцентируя на героях, находящихся в сцене, и их внутреннем мире.

История же рассказывает о режиссёрке, которая хочет снять свою дебютную режиссёрскую работу, ведь до этого она была всего лишь актрисой, которой приходилось играть ведьм. Фильм она решила снимать тоже необычный: о ведьмах, которых по какой-то причине было решено сжечь. По своей сути вся картина — это разговор режиссёра, Гаспара Ное, со зрителями и его рассуждения на тему того, ради каких жертв стоит идти, когда ты стремишься создать свой шедевр. Сюжет делится на главы, но не в обычном нумерационном порядке, а с цитатами режиссёров о том, чем же для них является режиссура. Мне запомнилось одно конкретное высказыванье: «Когда напряжение становится невыносимым, я превращаюсь в режиссёра». Как раз, весь фильм и являет собой напряжение и невыносимость. В моменты особого напряжения я слышал собственное сердцебиение, будто сердце находилось у меня в голове.

Атмосферу фильма очень здорово дополняло музыкальное сопровождение. Всё действие происходит в павильоне с декорациями, и герои мечутся во все стороны, потому что запланированные съёмки идут не по плану. Их метания из комнаты в комнату звучат гулом тяжёлых глухих барабанов, но это только по началу. В момент полной невыносимости этот гул превращается в психоделическое звучание высоких частот в ушах зрителя. Ощущается это всё, будто ты попадаешь в мир полного безумства и гипноза: тебе плохо, но ты всё равно не можешь ничего с этим поделать и стоишь очарованный сумасшествием.

Главные актёры в исполнении Шарлотты Генсбур и Беатрисы Даль играют самих себя и справляются при этом на отлично, ведь всегда трудно быть самими собой. Открывающая сцена фильма строиться на их импровизации. Они около десяти минут говорят друг с другом о необычных казусах, которые произошли с ними на съёмках и в жизни. Сцена при этом сделана полностью с использованием полиэкрана, героини сидят в своих половинах и смотрят друг в друга. Я бы сказал, что их диалог — это отдельная история, которая заслуживает отдельного фильма, они изучают друг друга и зритель при этом изучает их. Разговор имеет полную драматургическую целостность и является абсолютно законченным и невероятно интересным.

«Вечный свет» — это критика современного кинематографа, отношения режиссёров к своим картинам и их целей. Во вступительном диалоге Беатриса говорит о том, что она лучше выберет какое-то глубокое кино и получит наслаждение, катарсис, нежели станет смотреть массовые боевики и комедии, при этом, не осуждая людей, которые ходят на такие фильмы, ведь: «Кто я такая, чтобы говорить людям, что смотреть?». При этом Гаспар Ное задаёт самому же себе вопрос, а что такое «глубокое кино» и нужны ли страдания в искусстве или можно обойтись и без них? На что готова пойти вся съёмочная группа, чтобы получился настоящий шедевр? Нужно ли заставлять актрис страдать, чтобы они выдали настоящие эмоции? На все эти вопросы Гаспар Ное даёт свой ответ, который звучит утвердительно, при этом показывая последствия подобных решений.

Фильм не лишён недостатков. В частности, это касается сумбурности происходящего, непонимания зрителем куда движется история, и оборванными сюжетными моментами. Но, как я уже сказал, автор не считает это фильмом, для него это «перформанс» и вот в этой роли картина точно стоит внимания!

О фильме: Новый фильм главного провокатора современного кинематографа Гаспара Ноэ, премьера которого состоялась во внеконкурсной программе Каннского фестиваля.

Сюжет: Зритель попадет в самую гущу событий, происходящих на съемочной площадке авторского фильма.

Мнение: Казалось бы, в кинематографе мы уже видели всё. И тут появляется новый фильм Гаспара Ноэ.

Каждый его фильм — провокация. Каждый его фильм — вызов.

Именно таким режиссерам и нужно давать полную свободу для творчества. Так и поступил креативный директор дома высокой моды Yves Saint Laurent Энтони Ваккарелло, пригласив режиссера поучаствовать в проекте Self, в рамках которого бренд дает возможность творческим людям сделать что-то по своему выбору. Так родился 15-тиминутный ролик, который впоследствии Ноэ решил расширить до 51 минуты — полнометражного фильма. Весь материал был отснят за пять дней.

Сразу хочу отметить визуальную часть. Уму непостижимо, как можно совместить в одном фильме статичную камеру, движущуюся камеру, разделение на два/три экрана, еще и с отдельными субтитрами на каждом, добавить к этому пронизывающий звук и стробоскопы и сделать это всё гармонично. Да, зрителю будет максимально некомфортно, но в этом и суть.

О фильме сам Гаспар Ноэ говорит, что это коллаж того, что значит снимать авторское кино. На площадке полный хаос: продюсеры недовольны, актрисы капризничают, операторы бунтуют, повсюду снуют люди и всем что-то надо, на фоне разговоры про инквизицию, современных ведьмах и отсылки к культовым авторским фильмам. Но, по мнению автора, именно из хаоса и может родиться искусство.

Что хотел сказать режиссер? Возможно, хотел порассуждать о роли творца в коммерческом искусстве. Возможно, о кинематографе в целом. А может быть это очередной эксперимент над зрителем. Решать вам.

В итоге: Фильм не для всех. И это касается не только кинематографических вкусов. Когда фильм показывали на Каннском фестивале, в зале дежурили врачи, т. к. в фильме активно используются стробоскопы и чувствительным зрителям может стать плохо. Об этом есть предупреждение и в начале фильма. Если к таковым вы себя не относите и думаете, что вас сложно чем-то удивить — welcome.

8 из 10

«Глупость снискала всемирное уважение, и над ней уже нельзя смеяться. Да и смеяться, судя по всему, уже некому.» Ги Дебор

Гаспар Ноэ, получив задание снять четвертьчасовую телевизионную рекламу Ива Сен-Лорана, убедил своих спонсоров позволить ему сделать нечто большее. Но получилось не намного большее, чем кино для людей одетых в YSL. Лучшая часть фильма находится в самом начале, с веселой продолжительной беседой, показанной на разделенном экране. Находясь где-то на грани псевдодументалистики, остальная часть следует строго заданному нарративу, и очень похожа... на типичный фильм Ноэ. Беснующиеся люди снуют из стороны в сторону, инфернально мерцает экран, кто-то кричит. Для кого-то это выглядит как символизм и является непременным атрибутом содержания фильма. Однако, если приглядеться, то это больше похоже на попытку избежать банальности. Уберите из фильма все это и останется лишь серая, сухая реальность, поэтому подробно обсуждать структуру и сюжет фильма попросту не имеет смысла. Кто-то возразит, что в подобных художественных приемах нет ничего плохого, и будет совершенно прав. Но важно понимать, что форма не имеет никакой цены, если она не является формой содержания. Что же является содержанием в данном произведении? Повседневная обыденность, банальность. Однако гипертрофированный реализм с элементами символизма все так же остается банальностью. Никакие отсылки и никакие метафоры не способны придать произведению большую художественную ценность чем оно имеет, особенно если оно само по себе ничтожно.

Данный фильм представляет собой типичный экземпляр искусства постмодерна: трансэстетический объект, имманентно лишенным всякой идеи, где форма не имеет содержания, кроме той, что придумает сам потребитель. Имеют ли смысл подобные произведения? Это уже каждый решает для себя сам.

«В своих сегодняшних усилиях кинематограф все больше и все с большим совершенством приближается к абсолютной реальности, в своей банальности, в своем правдоподобии, в своей обнаженной очевидности, в своей скуке и вместе с тем в своей заносчивости, претендуя на то, чтобы быть реальным, сиюминутным, повседневным, - а это самая безумная из всех затей.» Жан Бодрийяр

Фильм-путешествие, фантасмагоричный трип по задворкам кинопрома и человеческой психики, «Вечный свет» — одновременно и ода, и плевок в лицо всему синематографу. Верный себе и своему творческому видению, Ноэ создаёт на экране термоядерный коктейль из аудио- и визуальных приёмов (ставших его визитной карточкой), которые преследуют лишь одну цель — вывести зрителя из состояния душевного равновесия. Только так, в момент наибольшей уязвимости, в открытую рану можно вложить зерно будущей мысли, прорастающей (или нет) у всех по-своему.

Фильм-высказывание о том, что настоящее искусство рождается в муках; о том, что такое «производственный ад»; о том, где заканчивается жизнь и начинается игра (и наоборот); о том, что даже обнажив всего себя перед ненасытной аудиторией, есть риск быть подвергнутым сожжению.

Фильм-ощущение, не всегда приятное и желанное, но всегда настоящее и живое. Под конец эмоции достигают пика и становится почти физически больно, но как у и Шарлотты, привязанной к шесту, не получается освободится, зритель тоже в не в состоянии оторвать взгляд от колдовства, происходящего на экране.

Фильм-стихия, безудержная и беспощадная. Огонь — главный герой фильма, именно с кадров потрескивающего камина разгорается действо. Помимо физического проявления, огонь всегда присутствует на экране в виде героев, «горящих» каждый на свой манер. Пламя — это тепло и свет, но также боль и разрушение. Испепеляя всё на своём пути, Ноэ проводит обряд крещения огнём, несущий смерть одним и очищение другим.

Фильм-метафора, доказывающий, что нет ничего вечного. Даже смотреть на огонь бесконечно не выйдет, ведь что-то обязательно потухнет раньше — жизнь смотрящего или горящее пламя. Остаётся только надеяться, что где-то там, за пределами сознания, есть тот самый lux aeterna: место, куда все хотят попасть, но никто не торопится.

9 из 10

Несмотря на то, что сам фильм является чуть ли не прямой Yves Saint Laurent, это не значит, что в нём не должно быть хотя бы толики высокохудожественности, которую приписывают последнее десятилетие Гаспару Ноэ. Но, по сути, всё, что можно увидеть в этом фильме - это прямые отсылки к не менее прямым цитатам, разбавленные незатейливым, надоедающим после десяти минут просмотра, визуалом.

Нагромождение операторских и аудиальных приёмов в и без того короткой ленте выглядит издевательством над зрителем. Параллельная съёмка, где, чтобы услышать, о чём говорят в одной части экрана, нужно подключить ещё дополнительную пару ушей, раздражает донельзя. Разговор Беатрис и Шарлотты в самом начале фильма хоть и является импровизацией, но не добавляет эклектичности в и без того сборную солянку. Пусть этот 'фильм' и идёт 50 минут - тратить на него время стоит, разве что, людям, пищащих от упоминания в других худпроизведениях Жана-Люка Годара.

Гаспар Ноэ — постоянный провокатор в современном кинематографе. К нему можно по-разному относится, но фактом будет то, что Ноэ смог добиться той визуальной составляющей своих картин, благодаря которой можно сразу вычислить почерк режиссера. Большинство сцен в его картинах остаются в памяти, а галлюциногенные краски с головокружительной операторской работой до сих пор ощущаются. И стоит учесть еще то, что каждая новая картина франко-аргентинца — это совершенно новое, долгожданное событие. Ноэ уже смог себя зарекомендовать нисколько человеком, который в привычном понимании является для нас режиссером, сколько создателем кино-перфомансов, если так можно выразиться. И новая картина режиссера — «Вечный Свет», не является исключением из правил созданных Гаспаром.

«Вечный свет» повествует о двух главных героинях — Беатрис и Шарлотте, режиссере и актрисе. Перед нами съемочная площадка, где вот-вот начнутся съемки одной из сцен будущего фильма Беатрис — девушки, для которой это первый фильм в качестве режиссера. Впрочем синопсис заключается именно в этом. По ходу фильма мы внедряемся во весь съемочный процесс хаоса: полная неразбериха, постоянные стычки, мелкие скандалы.

Разбирая съемочный процесс бардака, наталкивается мысль, что Ноэ отчасти посвящает этот фильм всему своему творчеству. Практически вся съемочная площадка наполнена людьми, которые привыкли работать с более коммерческим кино на более высоких условиях, в то время, как Беатрис мечется из стороны в сторону в надежде найти подход со съемочной группой. В Беатрис вложен радикализм, полная абстракция от шаблонов, и в этом можно найти некоторое сходство с внутренним образом Ноэ, если брать во внимание его фильмы. И, возможно, в какой-то степени это небольшая автобиография духовного состояния Ноэ, момент, когда никто не разделяет его взглядов и все превращаются в общий образ ополчения с факелами и вилами в руках. Но, это лишь одна изнанка.

Другая изнанка заключается в привычном стиле режиссера, который здесь заключен в процесс. Процесс в фильмах Ноэ — это внедрение, пошаговое приближение к апогею. Постепенное приближение к финалу в «Вечном свете» сопровождается подготовкой съемочной площадки к съемке сцены — это и есть процесс, а в центре этого процесса — Беатрис. Именно вокруг нее, если так можно сказать, и завязана вся драматургия, которая постепенно перемешивается с внутренним ощущением страха к неизведанному у зрителя, ведь так или иначе, каждая минута нас приближает к финальному, неведомому обрыву.

Также стоит учесть не менее важный элемент — титры. Тогда как к титрам в современном кинематографе не отдают должного внимания, Гаспар вновь ломает систему и продолжает вкладывать в каждый титр какую-либо мысль, которая дополняет суть его картины, в данном случае это цитаты новаторов кинематографа. Один из таких новаторов, цитаты которого не раз появляются на экране, — Жан-Люк Годар, человек открывший новую французскую волну, которая полностью сломала стереотипы жанрового кино. И, Гаспар, «Вечным светом» отдает дань всем тем, кто равняет между собой значения кино и искусства, и тем, кто отрекся от привычной композиции в кино и стал превозносить что-то новое.

Но, все что было сказано, это скорее очерки мыслей, которые так или иначе имеют место быть. Фильмы Ноэ — это не то искусство, где будет традиционное повествование или раскрытие каких-либо образов, фильмы Ноэ — это прежде всего кино про ощущения, про психологическое восприятие, которое, так или иначе, переносится на зрителя. И «Вечный свет» — это короткое (51 минута хронометража), но действительно выбивающее из колеи разум, путешествие. И, после просмотра, данное творение даже нельзя назвать фильмом, в лучшем случае это — перфоманс, который каждый по-своему переживет и увидит. И, хочу сказать, что этот перфоманс доставляет неподдельное удовольствие. Совсем потерявший связь с реальностью, я осознал, что Гаспар умеет удивлять выдавая что-то новое, то, что никто бы не додумался изобрести.

Высматривая сотни разных фильмов таких же разных режиссеров каждый год, мы имеем дело с тем кино, которое мы все знаем. Мы сталкиваемся с постоянной формулой сюжета, с раскрытием персонажей, короче говоря, с привычной всеми конструкцией фильма (чаще всего). И, когда ты попадаешь на такое событие как «Вечный свет», ты осознаешь, что современный кинематограф забыл про эксперименты: что-то новое ранее стало сегодня обыденным, а такие явления как “Новая французская волна” остались в истории.

После просмотра, ты еще долго не можешь прийти в себя, но это не то состояние, когда ты шокирован, допустим, гениальным сценарием, а состояние легкого забвения от собственных ощущений. Гаспар Ноэ дает зрителю то, про что многие режиссеры забывают, — он дает прочувствовать кино. Прочувствовать символы и образы, которые он пытается донести, и пусть Ноэ выдает не совсем то кино, которое мы привыкли смотреть, во всяком случае, это можно назвать искусством, которое каждый по-своему будет чувствовать и трактовать.

«Вечный свет» — это современный кино-перформанс, который для каждого предстанет абсолютно субъективным путешествием по съемочной площадке. О каком-либо сценарии здесь можно забыть, ибо ставка была сделана на визуале, как это собственно и происходит со всеми фильмами Ноэ, но опять же, главным в этом фильме являются ощущения и собственное восприятие. И да, не стоит забывать про вечную тему в картинах Ноэ — борьбу добрых и злых сил.

8 из 10