Рецензии

Удивительный фильм, который поразил любого ценителя кино, включая критиков. Но что можно сказать об этом фильме? Не уже ли он настолько хорошо? И что в нем плохого? Все по-порядку.

В целом, в военной драме меня ничего не зацепило. Смотря на фильм, в котором присутствует якобы один дубль, он меня полностью разочаровал повествованием, своими простыми диалогами, и даже логикой. Чем же цепляет этот фильм массового зрителя или кинокритика? Именно, только в техническом плане. На протяжении всего чудного фильма я наблюдал на ужасы Первой Мировой войны: мертвые солдаты, лошади и другие разные виды животных, окопы, кратеры, разрушенные дома и здания. Умелый оператор, который отлично справился с работой. Вот и чем цепляет этот фильм. Повторюсь же, единственный плюс этого фильма — операторская работа.

Режиссер Сэм Мендес преподнес зрителю, что-то новое, которое еще никто не видел. Его же сценарий слаб. Генерал отправляет двоих солдат, который один из них имеет небольшой опыт — Скофилд, а другой обычный выскочка Блейк, не имеющий опыт. Возможно, и присутствует у обоих большие опыт войны, но по просмотру фильма, считаю — нет. Я так и не понял, почему выбрали именно двух солдатов на это очень важное задание. Единственный ответ на этот вопрос отвечает сам генерал, что у Блейка есть брат, который может погибнуть вместе с батальоном, если не предупредить вовремя. Где логика? Ее нет. Судя по дальнейшему развитию, у меня не покидало ощущение, что фильм повествует не 1917, а начало Первой Мировой войны. Действия персонажей — нелогичные. Но я отступил от главной мысли своей рецензии.

В заключении, подведу итог. Фильм хороший только в операторской работе, чем и цепляет фильм, все остальное это — обычный аттракцион, но назвать плохим кино — нельзя. У меня не будет ни за что желания пересмотреть это кино. Есть два недавних отличных фильма, которые приятно будет пересмотреть Кристофера Нолана «Дюнкерк», который заставляет переживать за всех персонажей в фильме, где нет у Сэма Мендеса «1917». И фильм Мэла Гибсона «По соображениям совести» в котором есть логика и отличное повествование. Прошло несколько дней после просмотра фильма, а в памяти осталось только название фильма — «1917».

8 из 10

Сэм Мэндес снял не фильм, но кинематографический шутер, для людей, у который очень слабые компьютеры. Судите сами, перед вами новая веха в развитии индустрии — удовлетворение нехватки войнушек. Теперь не нужно играть на минимальных системных требованиях, смотреть прохождения на ютубе, или копить баснословные деньги на апгрейд ПК. Просто купите билет и идите в кино.

Наша игра начинается с того, что нам дают двух персонажей и посылают, казалось бы, на легкое задание по типу «принеси, подай». Вам предстоит управлять сначала сразу двумя персонажами, а потом уже можете решить, кого оставить. По пути необходимо собирать различный лут: еду, аптечки, молоко, апгрейды на оружие. Графика и прорисовка окружения просто потрясающая, глаза будет в шоке. Окопы, воронки с телами на дне, мертвецы тут и там, разрушенные блиндажи. FPS достаточно, и окружающая действительность, вызывает мурашки. Когда начинаются взрывы, сложно оторвать от этого взгляд: осколки, комки земли, звук — все это захватывает дух. Полное погружение!

Нам предстоит пройти несколько условных биомов. Побывать в грязи, в страшных подземельях, в воде и пугающем ночном городе. Концовка так и вовсе внушает. Вы на ровне с вашим персонажем получаете столько опыта и ачивок, что остается просто с нетерпением ждать новую часть или перепройти эту, но уже на более высоком уровне сложности.

Или же можете купить DLC Дюнкерк

8 из 10

Порой, моменты из фильмов становятся достоянием культуры. Такие сцены, навсегда западают в память, вдохновляя целые поколения деятелей и творцов. Выйдя из кинотеатра я понял, что Сэм Мендес снял полный метр, сплошной «культовой сцены».

В первую очередь стоит сказать, 1917 это — фильм впечатление. Натуралистичность в котором, поставлена на первое место. В фильме нет четкой морали и подведённых чёрточкой выводов, как нет их в реальной жизни. Здесь нет даже четкого начала и конца, лишь бесконечные циклы чёрного и белого.

Картина лишена претенциозности и героизма. Сами события и окружение рассказывают достаточно, порой даже слишком много.

Сюжет прост. Люди идут из одной точки в другую. Однако, сюжетная линия хоть и проста, но вполне мотивированна и естественна. Как и в Безумном Максе — история здесь, лишь повод погрузиться в созданный Режиссёром мир. Декорации скорей являются, детальной реконструкцией, чем реквизитом. Иллюзия непрерывного кадра, лишь усугубляет и без того густую атмосферу. С первой и до последней минуты вы будете, намертво прикованы к экрану.

С помощью эффекта присутствия, на который сделан основной акцент в фильме. Нас заставляют почти в реальном времени переживать все «прелести» войны. И когда сидя в уютном зале кинотеатра, начинаешь чувствовать, сырость мокрых сапог и тревожную тоску, удивляешься тому как мастерски это сделано. За час с небольшим, вы испытываете такое количество, контрастных и зачастую тонких эмоций, что напрочь забываете где и находитесь.

Все актеры отыгрывают максимально правдоподобно, их характеры просты и естественны.

Визуальную работу нельзя назвать иначе как — искусство в каждом кадре. Блестящий пример лаконичного и скромного шедевра.

10 из 10

Вот главный претендент на Оскар в категории «Лучший фильм». Рискую навлечь на себя недовольство поклонников Мендеса и военного кино. Фильм не вызвал во мне искомого чувства. Почему искомого? Режиссер снимал фильм с совершенно четким посылом показать ужас «маленького» человека» перед напором всеобщего безумия, выплеснутого в страшной трагедии начала 20 века.

Войны не бывают справедливыми, бескровными, оправданными, честными. Нет. Это всегда кровь, грязь, безумие, бессмыслие. Никогда и ни одна война не приносила мир и покой. Всегда только удовлетворение чьих то притязаний на чье то чужое, как на «свое». Даже получив это, победители всегда собирают горький урожай. Ненависть побежденных, непосильные потери, страх это снова потерять. Империи всегда растут как на дрожжах в ширь. Всегда озабочены захватом и никогда людьми, которые живут в ней или на искомых земля. Я здесь согласен с Г. Чхартишвили (История Российского государства, как бы к ней не относились): империи всегда направлены во вне, а не во внутрь (т. е. к благу людей в ней живущих). 20 век породил две мировые войны, унес максимальное количество жизней. Сейчас и империи другие, и оружием стало то, что 100 лет назад было вообще неизвестно. Очевидно, что новая глобальная война была бы фатальной и короткой. Все и сразу. Не дай Бог!

1917 идет по уже проторенному пути. Жанр путешествия героя внутри всеобщего хаоса к определённой цели, чаще всего поставленной не им самим, давно излюблен кинематографистами. Один крохотный человек и целый мир. Так надо и от его сил, смелости, воли к жизни зависят судьбы других людей. Надо дойти, надо выжить любой ценой. Неважно как и неважно подчас какие жертвы придется принести. Этот путь полностью его поменяет. К цели придет совершенно другой человек. Путь к конкретной точке в пространстве становится и метафорой пути к себе. Экзистенциальная ситуация отроет ему и нам всю правду о герое. Война — идеальный фон для выворачивания души наизнанку. Кругом смрад, трупы, вонь, кишки наружу. Только крысы жиреют. Однако и души человеческие на войне также все наружи. Есть в этом злая ирония. Война — апофеоз всего мерзкого, что создали люди, но и подчас раскрытие всех благороднейших порывов, на которые только способен человек.

Сколько великих фильмов создано в данном жанре. От «Баллада о солдате» П. Чухрая до «Иди и смотри» Э. Климова. Голливуд также часто обращался к этой тематике. Сразу на ум приходит бравурный «Спасти рядового Райана» или недавний масштабный «Дюнкерк» Ноланда. Все эти фильмы по своему хороши, по своему отражают рассматриваемую тематику, выявляют отдельные аспекты самых кровавых моментов истории. Единое для них — взаимоотношение личной драмы и драмы всеобщей.

1917 в этом ряду фильмов займет конечно же свое место. Это далеко не худший пример военной драмы. Достоин он и наград, т. к. имеет целый ряд преимуществ. Главное конечно — работа оператора. Снято единым кадром, без склеек. Максимальный эффект присутствия. Кажется ты сам внутри картинки. Ты — третий солдат, а потом и второй, кто бежит предупредить батальон о немецкой ловушке. Порой я ловил себя на мысли, что это я бегу сквозь огонь, взрывы, пули. Словно это все безумная компьютерная игра. Да, это работает. Не отвлекает, не снимает градус напряжения, а наоборот его усиливает. Зритель не успевает перевести дух и так хочет, чтобы герой спасся, спас, дошел. Отдельное спасибо оператору Р. Дикинсу.

В главных ролях довольны молодые и еще не примелькавшиеся английские актеры. Они молодцы. Сила английских актеров всегда была в том, что они выглядят и ведут себя в кадре так, как это и бывает в жизни. Естественно и без голливудского пафосного глянца. Замени Джорджа Маккэя на Зака Эфрона и ты получишь другое кино. Все будет душещипательно, но максимально неправдоподобно. Не буду утверждать, что и Мендес снял кино максимально приближенное к правде. Трудно сказать мне, не историку и человеку не в материале. Однако вышло хорошо. Режиссер применил далеко не новый и не всегда оправданный замыслом прием: пригласить звезд на эпизодические роли. Часто это делается для привлечения внимания зрителей. Мендес задействовал многих британских кумиров. Здесь и практически неузнаваемый в роли пропахшего порохом и смертью лейтенанта — Э. Скотт, и достаточно типичный молчаливый брутальный М. Стронг, и незаметный (что к лучшему) генерал К. Ферт. Всем нашлось место, никто ничего не испортил, никто не перетянул одеяло на себя. Предполагаю, что Мендес задействовал именно их, исходя из актерских возможностей в малом эпизоде передать суть персонажа и его роль в сюжете. Стиль Т. Малика и Д Линча пришелся ко двору и у Мендеса. Думаю все актеры согласились сразу. Магия имени большого режиссера.

Все вышесказанное говорит, что фильм удался. Да, это так. Тем не менее, я не пережил тех моментов погружения в отчаяние героя, его боль и бессилие перед происходящим, каких ожидал. Разумом я понимаю, что мне было показано, а сердце молчит. На последних кадрах «Баллады о солдате» у меня невольно всегда навертывается слеза. Во время просмотра 1917 я увлеченно отмечал находки режиссера, вспоминал заимствования из других фильмов, рассуждал о вероятности того, что вижу в кадре, а самое главное — угадывал, что последует после самых волнительных поворотных моментов сюжета. Мендес сделал отличный фильм, а я ждал пронзительный. Тема такая. Человеку всегда хочется пережить момент, когда ком к горлу и тебе так не все равно, что случится дальше. Чувствовать, а не осознавать. В 1917 все выстроено идеально. Даже в точке максимального душевного отчаяния героя звучит «правильная» нежная английская песня с очень точным текстом, отражающем происходящее с героем. Он просто хочет домой и все что его может спасти — это желание вернуться туда. Это главная идея фильма. Человеку хочется жить и ему нужно дойти туда, где он был счастлив. Однако этот момент скорее понимаешь, нежели чем ощущаешь. Закрадывается мысль, что режиссер включил и саму песню в фильм, только чтобы зритель точно понял его замысел и не свернул в бок.

Именно этот рациональный подход к фильму, его идеальная выверенность и не позволили мне разделить все то, что задумал режиссер. Возможно, я просто очерствел.

Многие не верят, но я легко подключаюсь к происходящему на киноэкране. Главное чтобы было к чему подключаться. И в «1917» Сэма Мендеса для меня лично причин для сопереживания предостаточно!

Да, это эффектный визуальный аттракцион, в чём почему-то любят упрекать этот фильм многие критики. Но прежде всего это невероятный эмоциональный аттракцион, вжимающий тебя в кресло, раз за разом заставляющий вздрагивать, сковывающий мощнейшим внутренним напряжением, которое невозможно вызвать лишь зрелищностью, но которое рождается от искреннего сопереживания героям.

Посему неудивительно (и даже неизбежно), что сценарий этого аттракциона построен не на тонких психологических нюансах, а на пульсирующем нерве миссии — самоубийственной цели, к которой можно и нужно идти напролом. Ведь это действительно не военный и даже не антивоенный фильм, а фильма-приключение — классическое road movie помноженное на buddy movie, — ставки в котором, однако, чрезвычайно высоки. И не важно, что при просмотре мы с вами абсолютно уверены в том, что миссия будет выполнена. Важно то путешествие — болезненное, жестокое, терзающее душу в переломном эпизоде фильма, — которое мы совершаем вместе с главными героями картины.

К слову о персонажах, которых тоже принято считать нераскрытыми. Не знаю какого психологизма ожидаете вы от двух парней, перед которыми поставлена задача, в ходе выполнения которой ты на каждом шагу рискуешь жизнью, но мне кажется, что в такие моменты ты как человек полностью обнажаешься, перестаешь играть и притворяться. Ибо все твои внутренние психологические процессы (травмы, неврозы и прочее) отступают перед обнажившимися инстинктами: зрением, слухом, обонянием, осязанием и острейшим желанием выжить.

При этом хочу особо отметить какую сложную работу проделал Джордж Маккэй в том самом переломном эпизоде фильма (на заброшенной ферме и после — в фургоне грузовика). Сыгранное им чувство абсолютной опустошенности, умело подчеркнутое режиссёром с помощью непринуждённо бурлящей вокруг солдатской массы, лично для меня является образцом тонкой, молчаливой, едва заметной, но пронизывающей насквозь актёрской работы!

Посему я готов согласится с теми, кто считает «1917» недостаточно ужасающим, как «Апокалипсис сегодня» Френсиса Копполы, недостаточно антивоенным, как «Дюнкерк» Кристофера Нолана, или недостаточно гуманистическим, как «Тонкая красная линия» Терренса Малика. Но я категорически несогласен называть новое творение Сэма Мендеса недостаточно эмоциональным. Потому что этот киноаттракцион — настоящий оголённый нерв, пронизывающий зрителя своими импульсами. Но зрителя, готового ему открыться, не замечая технических огрехов или, напротив, успехов. Такого зрителя, как я.

Я не буду говорить, чего ожидал от фильма. Ожидания — вкусовщина. Я буду говорить про ложь, художественную ложь, именно про то, о чем великий Станиславский восклицал «Не верю!».

В этом кинопроизведении фальшиво всё: отношения между главными героями, диалоги, по напыщенности и пафосу напоминающие речёвки агитбригад времён моей комсомольской юности, многократные неуклюжие попытки вышибить слезу из зрителя (в итоге вызывающие смешки в зале)… Споры, возникающие в начале, неубедительны, поведение персонажей на линии фронта, мягко говоря странное. Или вот вопрос (не спойлер!): какое первое действие будет, если швырнуть вам в лицо горсть муки? Наверно, протереть глаза? Режиссёр Мендес придерживается другой точки зрения, превращая целый серьёзный, по задумке, эпизод в фальшиво выглядящую инсценировку в детском саду.

Уже на пятнадцатой-восемнадцатой минуте закрались первые сомнения о художественной ценности фильма, но я продолжил смотреть.

Безусловно, с технической точки зрения фильм снят великолепно: «один кадр», следящая камера, эффектно визуализированные взрывы, трупы солдат, звук — по высшему разряду. Но убить такой сюжет — это же никакого таланта не хватит! Сама тема очень ёмкая (вспомнить хотя бы чем-то перекликающееся «Спасение рядового Райана), но она не то, что не раскрыта — она, прямо наоборот, закрыта. Многие киноштампы уместны в фильмах типа «Терминатора» или «Человека-паука» (например, успешно убегающий от самолёта или летящих в спину пуль человек), но никак не в серьёзном фильме о войне. Помимо лубочных диалогов крайне раздражают постоянные лубочные же вскидывания бровей домиком, задумчивые взгляды героев в бесконечность, фантастическая не то, что по боевой обстановке — по обычным временам — вера друг другу на слово (достаточно произнести мантру «я выполняю приказ генерала» — и всё, перед тобой открываются все двери). Так же у меня сложилось впечатление, что пресловутый генерал уже в апреле 1917 года пользовался шариковой, а не чернильной, ручкой. Спойлеры запрещены, но полагаю, со мной согласятся многие, кто посмотрит это, с позволения сказать, кино.

Ощущение школьного самодеятельного театра, выигравшего в лотерею съёмки на профессиональной площадке, не отпускает все 119 минут повествования. Я списал было свои впечатления на трудности перевода, поэтому потратил денег на ещё один билет, но уже в оригинальной озвучке — и понял, что не в переводе дело, а в отсутствии художественной ценности оригинала. Пытать себя я не стал и после двух-трёх ровно таки же лубочно-пафосных диалогов на Cockney English покинул кинотеатр.

Позволю себе описать последний кадр в фильме: на экране — старое сучковатое дерево. Вот оно стало для меня символом режиссёра, снявшего когда-то великолепнейшие «Красоту по-американски» и «Проклятый путь» — и опустившегося до съёмок такой унылой киноподелки, как комментируемое мною «Девятнадцать-семнадцать».

Был поражён, узнав о ворохе завоёванных фильмом и режиссёром премий и десятке номинаций на «Оскара».

В кои-то веки пожалел о потраченных на билет деньгах и двух часах жизни, проведённых в кинозале.

Ранее режиссер серьезных драм, в том числе и гангстерских, а впоследствии создатель двух серий франшизы о Бонде, Сэм Мендес на этот раз решил перещеголять не только Нолана с его «Дюнкерком», но даже само «Освобождение» Озерова — непревзойденный шедевр кинобаталистики. Лично я люблю проблемные драмы о войне с характерами и пограничными ситуациями, раскрывающими человеческое нутро, а не дорогостоящие эпопеи со множеством спецэффектов. Однако, в случае с «1917» можно сказать, что мы имеем дело с нестандартным коммерческим проектом, в котором психологические коллизии обозначены, конечно, пунктирно, но зато эффект зрелищности, погружения в изображаемое столь силен, что перекрывает все недостатки фильма.

Парадоксально, что в визуально эффектную сагу о войне, мимикрирующую под смелый киноэксперимент одноплановой картины о войне, чего раньше на этом материале никто не снимал, Мендес добавляет неочевидную символику поэтического странствия в глубины ада (на что прямо указывает эпизод с пением и смысли самой песни). Монтажные склейки в фильме все же есть, просто сделаны они столь незаметно, спрятаны под движения камеры, что впору вспомнить «Веревку» Хичкока с теми же фокусами. Конечно, когда говорят о ленте Мендеса, в первую очередь отмечают его техническую смелость и изощренность: для того, чтобы снимать войну столь долгими планами, совмещенными почти незаметно, нужно все тщательно просчитать, притом постановщик и оператор не имеют права на ошибку, ибо реквизит, декорации и спецэффекты стоят дорого, а используются лишь один раз.

Лично мне эта визуально мощная, завораживающая картина напомнила последний фильм Германа-старшего: там также долгие планы погружали зрителя в круговерть грязи и человеческого убожества. Безусловно, смотреть «1917» надо только на большом экране, в кинотеатре, лишь там можно оценить формальное новаторство картины Мендеса. Однако, это не пустышка со спецэффектами, как «Дюнкерк», здесь есть место и психологии, и раскрытию характеров, и уже упомянутой мною символике. Правда, все кроме символики лишь намечено, бурное развитие действия мешает углубиться в экзистенцию, но одиссея двух солдат-курьеров вглубь военного ада столь метафорична, выверена, закольцована, что трудно согласиться, что перед нами — чисто коммерческое кино.

Во-первых, «1917» идет поперек шаблонам военного кино тем, что большую часть экранного времени в ней нет ни одного выстрела, даже схватки солдат один на один весьма редки (кстати, изображены они мощно, в кино о войне обычно видишь массовые сражения, редко, когда показаны схватки один на один на пустом пространстве). Кто-то уличит ленту Мендеса в неправдоподобии, якобы сколько выпало на долю одного солдата, такого вроде как не бывает. Но режиссер рассказал нам историю, которую поведал ему дед (или прадед), так что она подлинна по сути, хотя, может быть, несколько зрелищно преувеличена в деталях. Нельзя не согласиться с утверждением, что актерские работы выполнены в условиях развязанной Медесом имитации войны, потому отмечены эмоциональной экстремальностью, но другими они и не могли бы быть.

Однако, вернемся к символике, которая превращает «1917» в многофигурную глубокую эпопею: она начинается под деревьями, на поляне и заканчивается там же, красота начальных пейзажей резко контрастирует с последующей опустошенностью и апокалиптичностью происходящего. Ведь сцены с массовкой тоже закольцовывают картину в начале и конце: мир в начале и путь сквозь толпы, и атака в финале, и такой же путь сквозь толпы. «1917» отличает какая-то уникальная симметрия эпизодов и самой драматургической конструкции, повторяющиеся образы и единство атмосферы. Перед нами путь от гармонии ко все большему хаосу, который физическими и духовными усилиями одного человека вновь возвращается к гармонии.

По большому счету, перед нами — не просто история эпизода Первой Мировой, а история мира от грехопадения к концу света. В фильме Мендеса запечатлена вся история мира, которая показана как история одиссеи двух людей вглубь войны, греха, разлада и распада лишь с одной целью — предотвратить еще большие масштабы хаоса. Но это мир без Спасителя, без Бога, здесь его спасают люди, — что следствие антропоцентризма современного Голливуда. Несмотря на то, что это один из лучших фильмов, снятых в последнее время на «фабрике грез», Богу в нем нет места (это не «Утомленные солнцем 2»), на войне как бесчеловечном и слишком человеческом деле, по Мендесу, спасти может не Бог и не судьба, а лишь героические усилия человека.

Титанизм авторской концепции, вера в сверхспособности человека, который может стать супергероем, не имея для этого психологических и физических предпосылок, указывает на то, что «1917» — все же дитя Голливуда, его коммерческих стратегий и интенций на суперменские темы. Однако, при всем этом, при позиции, что предотвратить апокалипсис может лишь человек, символика порой дрейфует от ренессансного гуманизма к христианству (в тех же сценах с деревьями — древним символом иерархического порядка, в фильме он сначала разрушен, а в финале вновь восстановлен). Проходя с героями два дня их задания, мы вместе с тем проходим всю войну от начала до конца (не только Первую мировую, но любую), мы движемся от мира к миру через войну.

Кроме того, эпизод с песней и само ее содержание говорит символически о путешествии в Небесный Иерусалим, движение через ад к Богу. Можно сказать, что, как и в «Сердце тьмы» Конрада и в ее экранизации Копполой, здесь мы движемся не только географически, это еще и внутреннее путешествие: это движение внутри одной личности, единого человека, всечеловека, человечества, Адама Кадмона, от его падения, распада, хаоса — вновь к обретению гармонии. Можно сказать, что, как и Малик в «Тонкой красной линии», Мендес продуцирует здесь пантеистическое мировоззрение — мир есть Бог, а Бог есть мир. Из-за чей-то трагически ошибки он впал в состояние хаоса, вернуть его к гармонии с самим собой может лишь человек, осознавший свое предназначение.

Так сближается пантеизм и антропоцентризм, так уравновешиваются вроде бы разрозненные символы фильма с его технической частью. Можно в заключение сказать, что перед нами — софиологический фильм, картина о Софии как Божественной Премудрости, совокупной корне тварного бытия, гармонической связи Бога и мира, которая разрушается человеком и им же восстанавливается. Пусть это не христианское кино, символы христианства используются режиссером для иных целей, но в любом случае это кино очень умное и талантливое, в котором совершенна и симметрична не только форма, но и содержание, изоморфное ей.

Военная драма — один из самых популярных жанров прошлого, не теряющий актуальности и по сей день. Про войну снято много фильмов, даже про те конфликты, про которые рядовой зритель никогда бы и не узнал. Великая война (ПМВ), Вторая мировая, про эти войны снято больше, чем когда-либо. Эти войны затронули множество стран и для каждого, чьи родные принимали участие в них, отзываются болезненным эхом в сердце при просмотре. Да, в нашей стране планка качества подобных фильмов давно упала, но на Западе, где нет намеренного культивирования темы, подобное кино — не то чтобы редкость, но как событие случается довольно нечасто. Раз в пару-тройку лет выходит, напоминает о своем существовании, как о жанре и «исчезает» вновь.

«1917» же из той породы фильмов внутри жанра, которому не суждено «исчезнуть» просто так. И не потому, что это фильм про ПМВ, которых снимается гораздо меньше, чем про ВмВ и не потому, что в его базисе заложена глубокая история с мощным посылом. Наоборот, «1917» станет первым фильмом со времен «Спасения рядового Райана» и «Тонкой красной линии», которое по своей сути деконструировало жанр, преподнеся его зрителю с новой, не виданной ранее стороны.

Во-первых, «1917» успешно реализует концепцию «Дюнкерка», провалившуюся в фильме Нолана. Главный герой фильма — это максимально обезличенный боец без практически какого-либо бэкграунда, за исключением того, что мы знаем: он не новичок и успел отметиться во время битвы за Сому. Все. Максимально простой персонаж, мальчик ставший мужчиной, с безразличием и практически атрофированным, кроме пары-тройки моментов, чувством страха. «Человек на войне» как он есть, с которым невероятно просто ассоциировать себя зрителю. От того и просмотр происходит не в формате «слежу за историей», а в концептуальном плане «ассоциирую себя с персонажем». Отличная доработка Нолановской идеи, на этот раз выстрелившая как надо.

Во-вторых, в фильме полностью отсутствует патриотическая бравада. То самое, без чего раньше, казалось бы, невозможно было представить жанр военной драмы, полностью отсутствует в «1917». Никаких реющих флагов, пламенных речей, разговоров о важности поставленной миссии и прочего, чем наполняли фильмы в жанре последние… Черт, да со времен сотворения жанра как отдельного вида в мире кинематографа, пожалуй. Мендес делает акцент на другом, на неприглядной, сермяжной правде войны.

Бойцам дан приказ, его надо выполнить. Да, вы можете не торопиться, но тогда из-за вас погибнут люди. Все просто. Никаких: «Сынок, ты последняя надежда Британии» или пафосных складываний флага под оркестровую музыку здесь нет. В мире фильма бойцы думают о том, как бы им не умереть, протянув еще один день в вшивых окопах, а командиры — думают за солдат обо всем, относясь к ним как к расходному материалу. Не все, младшие офицеры показаны на уровне солдат, но командиры именно такие, какими они и были бы в реальной жизни. Особенно хорош в этом плане Бенедикт Камбербетч, исполнивший в фильме роль Полковника МакКензи. Ему совершенно наплевать через что прошел главный герой, у него таких солдат тысячи и та микро история, показанная нам в фильме, для него ровным счетом ничего не значит. Он думает глобально, не считая при этом разменные фигуры на своей шахматной доске боевого командира.

В-третьих, Мендес как режиссер массового кино, вытащивший Бонда со «Скайфоллом» и проваливший со «Спектром», знает, что нужно зрителю. От того многие и ругают фильм за то, что по своей сути это «бессюжетный аттракцион», те, кто не поняли сути задумки, но все равно пошли в кино из-за отличной рекламной компании, с фрагментами съемки фильма во всех социальных сетях и безграничным «сарафаном» о длинных сценах одним дублем. Мендес сделал почти то же самое, что и Филлипс с «Джокером», с той лишь разницей, что фильм Тодда все-таки вымысел, изящно проданное массовому зрителю качественное авторское кино, да еще и про культового персонажа. А Мендес, мало того, что завлек «попкорновые массы» на свое кино, так еще и сделал это с военной драмой о ПМВ, не зазывая в проект при этом популярных певцов без актерского таланта, как некогда сделал Нолан боясь провала своей картины в прокате.

И да, Мендес тоже подстраховался, но сделал это более элегантно, позвав в свой фильм весь свет актерской школы с туманного Альбиона. На три-четыре минуты в фильме появляется Колин Ферт, Марк Стронг, Эндрю Скотт, Бенедикт Камбербертч и Ричард Мэдден. Звезды первой величины, появляющиеся как сопутствующие герои на крохотные сцены, в жизни бы не согласившиеся на столь мелкие роли, будь это другое кино. Почему? Потому что «Великая Война» (The Great War) для Англичан — это историческая веха прошлого их страны, в которой принимали участие члены их семей. Там нет истошного «победобесия», но есть уважение к памяти былых времен и подвигов, от чего, думается, долго уговаривать каждого из перечисленных выше актеров не пришлось. К слову, что не появление — то услада для глаз, особенно порадовал Эндрю Скотт, сыгравший уставшего от войны лейтенанта, провожающего бойцов в сторону линии фронта с откровенным безразличием.

Говоря об актерской игре, не возможно не отметить молодого Английского актера Джорджа Маккэйа, сыгравшего главную роль в фильме. В копилке Джорджа на данный момент не так много сыгранного, но после «1917» его карьера определенно пойдет на стремительный взлет. Да, возможно диалогового отыгрыша в фильме мало, потому что кино максимально приземленное и безбравадное, следовательно и отыгрывать в таких моментах не требуется. Но когда дело заходит о моментах страха, животного ужаса, минутах спокойствия во время выполнения затянувшейся миссии — вот тогда Джордж отыгрывает невероятно мощно и волнительно. Даже с большим багажом отсмотренных военных драм, сложно будет вспомнить фильм, где в финале главный герой смотрит тем самым «взглядом на две тысячи ярдов». Потрясающе проделанная работа, когда и без диалоговых моментов можно прекрасно показать внутреннее состояние своего персонажа.

Итог. «1917» — это будущая классика мирового кино и, нисколько не лукавя, самая значимая военная драма со времен «ТКЛ» и «Спасти рядового Райана». Другое, по своей сути и наполнению, но фабульно рассказывающее о том же самом, пускай и без бравады Спилберга и философии Малика. Смотря «1917», начинаешь понимать слова Себастьяна Юнгера из его лекции для TED о том, почему люди в мирное время ходят на фильмы про войну и в то же самое время, находясь чуть выше обывательского уровня, начинаешь видеть в фильме самую главную мысль:

Война — это самая беспощадная в своей бессмысленности вещь на Земле.

10 из 10

Приятного просмотра.

Наконец и у нас вышел в прокат фильм, получивший множество номинаций на самые важные кинопремии, уже забравший главный приз Золотого глобуса и открыто угрожающий основному фавориту Оскаровской гонки «Джокеру». Итак, «1917».

Военная картина Сэма Мендеса, снятая по реальным событиям, повествует о двух солдатах, отправленных командованием через линию фронта к отрезанному от связи батальону со срочным приказом остановить запланированное наступление. Съёмка с самолётов ясно давала понять, что отступление противника было лишь уловкой-провокацией, направленной на уничтожение бравых американцев, бросившихся добивать отступающих немцев. Поддержки у этих гонцов никакой — им нужно вдвоём прорваться через противника, ориентируясь на карту и рассчитывая только друг на друга.

Закончив просмотр, я впала в длительное размышление над тем, как же подать свои впечатления от фильма. Ведь с одной стороны фильм действительно невероятно хорош технически — в частности с точки зрения операторской съёмки и работы художника-постановщика (основная фишка фильма в том, что он снимался длинными кадрами — камера будто преследует главных героев по пятам, показывая их с самых неожиданных ракурсов, при этом монтажа минимум). С другой же стороны в фильме фактически нет сюжета, и герои практически не раскрыты. Это своего рода фильм-бродилка (по аналогии с видеоиграми). Красиво снятая антивоенная бродилка, делающая правильные акценты на том, как же страшна и уродлива война, сколько в ней на самом деле романтики и как она меняет внутренний мир человека, попавшего в эту мясорубку.

То есть фильм вроде бы очень неплох и так, и эдак, но мне в нём очень не хватало героев. Ты видишь их постоянно на экране, но не особенно понимаешь, что это за люди. Не видишь их истории, каких-то конфликтов с жизнью или самими собой. Какие-то намёки на это были, но этого всё же маловато, чтобы претендовать на номинацию «Лучший драматический фильм». Рядом с драмой «Джокера» фильм не выдерживает никакой конкуренции. Однако ж Золотой глобус и Bafta ушли к этому фильму, обойдя «Джокера» и других претендентов. Посмотрим, что нам покажет Оскар, но что-то я подозреваю, что существенно ничего не изменится.

9 из 10

Сэм Мендес снял воистину эпичную картину. Сцены, снятые одним длинным кадром, завораживают. С их помощью достигается максимальный эффект погружения, и зритель хорошо чувствует время вместе с героями от самого начала их маршрута и до конца. Заметная глазу склейка кадров происходит только тогда, когда главный герой теряет сознание.

Звуковое оформление в фильме на высоте. Когда рядом с местом действия взрывается снаряд или граната, грохот воспринимается настолько реалистично, что невольно прикрываешься руками, думая, что подорвался сам.

Режиссёр искусно использует освещение в кадре для того, чтобы обратить внимание зрителя на важные вещи. Кроме того, для особой игры света и тени было специально построено множество декораций.

Фильм вышел в конце прошлого года и это лучшее из того, что сейчас можно посмотреть в кинотеатре. За исключением перезапуска Южнокорейского «Олдбоя», которого я мог бы поставить рядом. В нем, кстати, тоже есть сцена, снятая одним длинным кадром. Это момент, когда главный герой с молотком в руках пробивает себе дорогу сквозь десятки врагов.

10 из 10