Рецензии

Есть такое понятие, распространившееся по миру и крепко вошедшее в оборот — «Американская мечта». О ней повествует целое множество фильмов, но редко когда их действие выходит за пределы той самой Америки. Одним из них является «Хрусталь» — дебют подающей надежды белорусского режиссера Дарьи Жук. Сюжет «Хрусталя» пусть и вертится вокруг той самой легендарной Америки, куда хочет сбежать от постсоветской серости яркая главная героиня, но достоинство этого проекта, кажется, в том, что этот маленький, почти незаметный широкому взгляду инди-фильм может сказать нечто любопытное о дне сегодняшнем. Несмотря на то, что кинолента снята в Беларуси, а действие в картине происходит в 1996-м, похоже, что актуальным он может быть и для противоречивой России конца «десятых» годов: неспроста в сценарии «Хрусталя» центральное место занимает напряженность между молодыми людьми, жаждущими новой, открытой, свободной жизни, и старшим поколением, сбитым с толку крахом идеалов.

С того момента, как главная героиня Веля впервые попадает в кадр, становится ясно, что девушка слишком сильно выделяется для сурового Минска 90-х. Её яркий синий парик и эксцентричные наряды вызывают насмешки в общественном транспорте, а мать Вели постоянно пилит дочь: «диджейством», дескать, особо не заработаешь. О доходах матушки, трудящейся экскурсоводом в краеведческом музее, следует, пожалуй, умолчать.

Веля, само собой, как подобает амбициозной творческой персоне, стремится не довольствоваться малым и при первой возможности уехать в Чикаго, США. Беда в том, что американские власти не заинтересованы в диджеях: приходится Веле купить фальшивую справку, что девушка якобы трудится «менеджером» на хрустальной фабрике. Номер телефона она указывает наобум, а посольство, тем временем, решает проверить правильность информации. Приходится Веле выследить адрес указанного ею номера телефона и попытаться убедить проживающих по нему ей людей помочь. Типичная постсоветская семья из захолустного поселка Хрустальный, по сравнению с которым и Минск покажется недостижимой Америкой, не очень довольна свалившейся как снег на голову гостье: тем более, что старший сын Степан готовится к свадьбе.

Последующие события, в основном комедийного характера, связаны с неустаревающей темой — политикой классовых различий и конфликтом между деревней и городом. Если даже не касаться определения постсоветской идентичности, то многие вещи в «Хрустале» достаточно универсальны и знакомы: поскольку люди совершенно не понимают, почему же Веля хочет покинуть страну, героиня вынуждена лгать. В какой-то степени в «Хрустале» как в зеркале отражаются определенные паттерны бывшего СССР: коллектив — традиционная ценность, из-за чего индивиду не стоит от него отрываться и не надо искать жизнь лучше. Со временем эта комедия положений начинает увядать, а местные жители, ну, в какой-то степени открывают свою истинную натуру: не злую, а скорее глуповатую, что, правда, не может служить оправданием их поступкам.

Эти самые жители, что вечно молчащий отец семейства, что образы матерей («Хрусталь» предлагает аж две трактовки: скучающая мать Вели, а также суровая, характерная, но гостеприимная мать Степана), что деревенские мужики, что наркоманы — все образы очень схожи в одном: никто из них не хочет меняться, а своей деятельности они придумывают оправдание, чтобы окончательно не сойти с ума на постсоветских просторах. Кажется, что им так удобнее: мать Вели читает никому ненужные лекции, пытаясь убедить себя, что это поколение дурное, а дело не в бесполезности советских штампов, бессознательно продолжающих существовать и без страны, их породившей; наркоман Алик ищет причины провала своей вечеринки во всем, кроме своего пагубного пристрастия; для Степана стереть позорную татуировку оказывается проще, чем разобраться в причинах её появления поменять характер; сотни женщин-рабочих каждый день ходят на завод, чтобы делать хрусталь, который из-за кризиса никто не купит, так что им приходится врать о его «европейской» ценности и т. п. Бесконечная стагнация превращает этот мир в огромную «Сумеречную зону», где ценности одного поколения в виде силы, наглости и хамства передаются другому, а стоит кому-то их не принять и попытаться вырваться, хотя бы духовно, то его сразу подвергают обструкции и насилию.

«Хрусталь» выполнен в непривычном формате 4:3, что подчеркивает чувства Вели, попавшей в ловушку. При этом палитра киноленты словно дарует надежду: фильм реализован в ярких цветах. Очевидно, что и всепоглощающая любовь героини к музыке жанра house заметна в сюжете. Само собой, что важнейшим элементом «Хрусталя» является и актерская игра Алины Насибуллиной. Актриса хорошо работает и на комедийном, и на драматическом уровнях.

«Жить нужно на Родине», — настаивает мать Вели, а «Хрусталь» как фильм в целом задается вопросом, принадлежит ли девушка своей стране. В любом случае, наверное, Дарья Жук на стороне Вели и тех слов, что вкладываются в понятие американского образа жизни, хотя, кажется, «Хрусталь» заканчивается только так, как мог закончиться. Вариант построения своей локальной американской мечты на постсоветских просторах, естественно, не рассматривается: это же работать надо! Куда проще не начать с себя, а сыпать американскими словечками, ныть или, чего хуже, «обдолбаться» до полной потери человеческого облика. Иными словами, карма, о которой мимолётом «Хрусталь» также упоминает, даёт о себе знать: хотела в Америку… а попала в Хрустальный.

7,5 из 10

Фильм снят безусловно талантливыми авторами — ведь способность перенести на экран реалии быта и жизни людей 20-ти летней давности — это признак талантливого мастерства.

Передать сильные эмоции посредством полотна картины авторы тоже смогли: сочувствуешь матери Эвелины, всем этим продавцам хрусталя, ненавидишь Костика, после его поступка, даже проникаешься «мечтой» Эвелины — уехать, и поэтому переживаешь за звонок…

Но… Если вещь талантливо снята — возникают вопросы к отдельным составляющим. А именно к окружающему миру который и «побуждает» ГГ к желанию отъезда из страны. Ведь здесь, на КиПо, вероятно все понимают, что ружьё повешенное в первом акте на стену — в последнем выстрелит, иначе, если оно осталось бездвижно — то либо это приём сюрреализма — как антипода реализма, или авторы набитые дураки — что по разбираемой картине не видно. Следовательно: «загоны» на советскую истории в виде продолжающей работать, уже вхолостую, машины пропаганды (это и музей, и сцены с монументами и плакатами посвящённые Великой Победе), и «загон» на армию — итак эти «загоны» были необходимы для того, чтобы вывести из них, по картине что-то. Что? Конечно же окружающую нищету, серость и жестокость — и как следствие внутреннюю(наркомания) и внешнюю эмиграцию.

Мне могут возразить — ведь так и было! Да, было, но вместе и параллельно развивались эти процессы — закат Советского человека и жутчайшие проявления личности самостийной. Нас же в очередной раз пытаются уверить, что одно — следствие другого. Эти постоянные пропагандистские плевки на Советский народ стали ритуальной частью «нового» кино бывших республик СССР. Это хуже чем пропагандистский глянец «сталинского» кино и мягкая цензура кино СССР в последующие годы — ведь они были нацелены на воспроизведения высоких чувств в реципиенте-зрителе: альтруизма, любви к труду, стремления развиваться — учась и умолчании «тёмной» стороны общества — в надежде, что последние низайдут на нет, останутся лишь первые…

Если же попытка передать чувство потерянности и неуверенности в обществе того времени через эклектический сюрреализм — то очень, очень не удачное кино. Как пример передачи реальностей того времени в этой стилистике — Наумова «Белый праздник».

Итог: или «заказуха», или «подкрученный» западной жизнью взгляд или полная глупость — не ощущение жизни.

2 из 10

«Хрусталь» — позиционирующийся как авторское кино белорусский фильм, выдвинутый в этом году на Оскар в номинации «лучший иностранный». Неплохие отзывы кинокритиков. Эстетика 90х. Молодой режиссёр. Казалось бы, все должно совпасть. Но что-то пошло не так.

История девушки Вели, живущей в Минске в 90е. Мечтающей уехать в Америку, где можно быть свободной: носить что хочешь, говорить что хочешь, быть кем хочешь. Веля — диджей в клубе, где молодёжь долбит и долбится, соседствуя с бюстами вождей ушедшей эпохи. Не самая подходящая кандидатура для получения визы. Потому девушка вписывает в справку о месте работы завод, производящий хрусталь. Номер телефона пишет липовый. В консульстве обещают перезвонить, подтвердить полученную информацию. И девушка отправляется в провинциальный городок, чтобы уговорить владельцев указанного телефона ей помочь.

Я не знаю — задумывалось так или нет, но фильм очень сильно и очень многое напоминает. Но напоминает не в лучшем свете, выглядит неудачным дубликатом. Здесь и «Ирония судьбы» с импровизированным треугольником, «любовным» который сложно назвать, с совпадением, в результате которого линии героев сходятся. Это «Облако-рай» с его удушающим ощущением безысходности, невозможности вырваться, совершенным абсурдом и рядом схожих сцен. Это частично — «Груз 200».

Лента предсказуемая и какая-то поверхностно проработанная. Герои, возможно, задумывались как собирательные, потому — взвинченные в абсолют определённых черт и качеств, но по итогу выходят плоскими, шаблонными и неживыми.

Ностальгия по эпохе не особо удалась. Ощущения, что это — 90е нет совершенно. Да, символы того времени есть, но много ляпов и какого-то формального подхода. Просто ставить музыку или наделять героев определёнными предметами — так это не работает.

Расширение картины делает все чуточку лучше, но не сильно влияет на общее восприятие.

Для меня «Хрусталь» — это Веля. Пустая оболочка, которая внешне выдаёт себя за что-то стоящее. Ее «мечта» основана ни на чем. На каком-то идеалистическом представлении о свободе. Но при этом что такое «несвобода» девушка не понимает и не осознаёт. Может быть, лишь интуитивно чувствует, видя формальные ограничения со стороны власти. Она не хочет что-то менять в себе, постоянно находится в поисках виноватых. Только к концу фильма, оказавшись в совершенно другом мире, где действуют иные правила и понятия, столкнувшись с настоящей несвободой, реальной и страшной — неспособностью постоять за себя, выразить свою волю, отказать, невозможностью уехать, достучаться до людей, она начинает осознавать, что за мир находится вокруг. И от чего она на самом деле пыталась убежать.

Меня очень смутила попытка режиссёра представить героиню светлой и хорошей на контрасте с жителями провинции. И финальные сюжетные винты с мальчиком — попытка духовно объединить героев, подчеркнув их инаковость. На мой взгляд, в фильме вообще нет положительных персонажей. Есть ублюдки, ставшие такими в результате определённых событий и обстановки вокруг. Есть откровенные дураки. Есть идеалисты и максималисты. Кто-то из них останется глух. Кто-то — молчалив. Кто-то будет бить морды, пить водяру и приносить конверт с деньгами. Но не из-за высоких душевных позывов, а из-за подростковой влюбленности и интереса к непривычному. Кто-то будет концентрировать в себе тихий протест, иной взгляд на мир, иные стремления и мечтания. Но все это будет основано на лопнувшем мыльном пузыре, за которым — безответственность, эгоизм и лень, прикрытые громкими словами.

И нет, я не о том что где родился, там и пригодился. А о том, что мечта героини пуста. И воплотить ее так, как пытается Веля — самообман. Человек, реально решивший эмигрировать, никогда не будет действовать так необдуманно, направляясь в никуда без накопленного минимального бюджета. Без четкого плана действий. Подделывая документы кое-как на коленке. Не слишком понимая зачем оно вообще ей надо.

Здесь конечно же намешана ещё куча тем и смыслов. Это и смена поколений, это и город-провинция, новое-старое государство и ещё много-много чего.

В целом, фильм неплохой. Но слабоватый по многим фронтам. Очень много шероховатостей. Очень.

6 из 10

Синие волосы в серой толпе как признак сумасшествия, а не экстравагантности. Веяние всего иностранного здесь благотворно как никогда, но в то же время многими воспринимается в штыки. Страна только что развалилась, но растерянные люди держатся за прежние законы, как за перила корабля, который уходит под воду. Мрак и пустота. Надо уезжать в Америку. Только там и никогда здесь можно будет жить на самом деле свободно, вдали от навязанных правил и глупых стереотипов. Осталось только собрать документы и раствориться в воздушном пространстве печальной родины. Сентиментальный патриотизм оставим отдушиной другому поколению. Так намного проще и честнее, чем жить во взращённом пропагандой долге перед государством, которого нет. Только вот оно все равно не отпускает.

Не отпускает советское прошлое суверенную Беларусь. Не отпускает суверенная Беларусь ту, что опередила свое время не только по внешнему виду, но и образу мысли. Девушке, которая смело бросает вызов окружающему хаосу, некуда себя деть. Кино не уступает по ощущению клаустрофобии «Тесноте», ещё одному уникальному и талантливому режиссерскому дебюту. В тихой, гостеприимной столице, кажется, физически нечем дышать. Сложное для народа время, страх перед будущим и безысходность настоящего переданы пугающе хорошо. При этом без пошлостей и ни в коей мере не напоминает любой российский сериал о трагичных девяностых.

Маленький городок, где живут рабочие с фабрики по производству хрусталя, удивительно мил и ухожен. Казалось бы, если Минск тонет в стихийных рынках, оккупирован армией спортивных костюмов, то в захолустном Хрустале жизнь вовсе должна прекратиться. Однако героиня дает в американском консульстве вместо рабочего телефона номер одной из местных квартир и сталкивается с любопытной провинциальной культурой. В фильме с равной степенью правоты поданы обе жизненные позиции. С одной стороны, резонное попытки девушки уехать куда подальше. На фоне этого не раз звучит благородное, но совершенно наивное желание сделать пригодным для нормальной жизни родной край. Несмотря на сложные обстоятельства, в Хрустале готовится свадьба, а, значит, все идёт своим ходом. Корабль не тонет, рано бежать. Жизнеутверждающая провинция вещь неслыханная, и неслучайно. Уж сколько не было бы это кино о времени, все равно больше о том, чего временем в людях не изменить.

Хотя фильм и белорусский, но это яркое, смелое, тонкое высказывание бьет под дых всех жителей постсоветского пространства. Действительно жутко, но героиню переполняет заразительный с экрана внутренний оптимизм. Непонятно откуда он берется, но как без него обойтись непонятно ещё больше.

Хочу в Америку,
Хочу в Америку
А если я уже чего-нибудь хочу,
Так вы поверьте мне,
Так вы поверьте мне,
Я брошу все и улечу-лечу-лечу

Ещё одна девочка с радужной мечтой. Свалить из страны. Куда? В американскую Америку. «Я хочу жить в такой стране, где можно быть собой. Одеваться во что ты хочешь, говорить что хочешь, думать как хочешь. Где тебе ни кто не будет объяснять как жить».. На дворе 90-е. Советская эпоха на закате, старый мир трещит по швам как старый кафтан, а вот новый ещё не пошит. И атрибутика идеологии, той старой, ещё не выброшенной на свалку истории, каждым кадром. Тут Вам и «пионеры юные — головы чугунные, сами оловянные, черти окаянные», и лениниана культурными композициями барельефов, и музейная промывка мозгов до изжоги, и лозунговая плакатность кумача утомлённостью глаза. Душа Вели не принимает пищу родной земли. Истомилась, истосковалась по иному. За спиной высшее образование, какая-никакая грамотность, но обретения себя нет. Почему? Миражи застилают глаза. Разве нет?

«А я хочу свой дом, свою машину, я хочу зайти в магазин и купить ту шмотку, которая мне нужна, а не бегать за фарцовщиками. Я хочу увидеть мир своими глазами». Вот Вам цитата от Тани Зайцевой, она же «Интердевочка». Ни зеркальное ли сходство как под копирку вниманию зрителя? Миражи.

Сами то дамы, что то из себя представляют? Чем укомплектованы их головки? Единственным посылом — иметь, хочу. И всё? Одна пытается «дать дёру» введя в заблуждение АМЕРИКАНСКОЕ КОНСУЛЬСТВО — специалистка, каких поискать ещё! Кому ж она нужна? НИ ТУТ ЕЙ НЕТ МЕСТА, НИ ТУДА ЕЙ ДОРОГУ НЕ РАССТИЛАЮТ. Другая — путём замужества, а иначе говоря просто вводя человека в заблуждение, одурачивая его. Ни он нужен — положение. И тут и там ИЗНАЧАЛЬНЫЙ ПОСЫЛ, как в логике, ЛОЖЬ.

А что из ЛЖИ ПРОИЗРАСТАЕТ? Неужели что то доброе? Не уверен. И Пётр Тодоровский в 1989 году весьма убедительно это показал.

Перед нами ДИТЯ ВРЕМЕНИ. Жить при ломке исторических реалий всегда не просто. Неудивительно, жить то хочется сейчас, а никогда всё «образумится». И жить радуясь. И жить хорошо. Наверное в достатке. А что вообще ждёт её на Западе? Кто её ждёт? Если предположить, что пересечёт океан? Кому она нужна? Там что, своих таких мало? Ещё одной нищенкой на улице станет больше? Пожалуй. Проблема не в социуме. Проблема в себе самой. Пустышка. Как есть пустышка. Идеалистические посылы утопичные изначально мы наблюдаем. Здесь, в этом мире, девочка утомилась, но всё о нём знает. А вот с тем миром она знакома лишь обложечно, глянцево. Печально, что за фасадом США не видит истиной натуры. Так в чём же проблема? Проблема в голове этой особы.

Реалистичное кино вобравшее в себя и грусть, и печаль, и отчаяние, и размышление.

8 из 10

В последнее время в российском (и околороссийском) независимом кинематографе прослеживается чёткий тренд: хочешь получить хорошее экспортное и фестивальное кино — выбирай самое плохое из окружающей действительности и снимай. Не клеймите меня адептом Дмитрия Киселёва, нет, но однообразные фильмы по-настоящему талантливых режиссёров начинают надоедать и вводить в недоумение. Белорусские продюсеры, очевидно, решили не проходить мимо большой волны.

Дарья Жук сняла идеальный фильм про сферический постсовок в вакууме. Если выкинуть из головы знание сеттинга, то становится совершенно непонятно: какую страну пытается показать автор? Может, это Украина, а может, Беларусь. Или это юг России, судя по акценту? Что? Хотите национального колорита? Бог с вам, в Европе ведь не поймут, им всё одно. После просмотра фильма я в принципе не понял, для чего было упоминать Беларусь. Все основные актёры — россияне; режиссёр, хоть и родилась в Минске, последние 30 лет живёт за границей.

От произведения Дарьи Жук веет даже не вторичностью, а вторичностью в квадрате. Все идеи, которые автор хочет передать зрителю, за последние 30 лет проговорились многократно в разных жанрах, никакой новизны в «Хрустале» нет. Особенно чётко источник вдохновения Дарьи для меня был виден в кадре, в котором герой Ивана Муллина пьёт водку из горла, снятому с того же ракурса, как в эпизоде «Левиафана» Звягинцева, впоследствии ставшем мемом.

Забавная деталь: весь фильм героев фильма сопровождает бродячая собака, которая служит нравственным камертоном. Она ластится к «хорошим» героям, которые, в свою очередь, рады ей. «Плохие парни» же наоборот гоняют собаку. За такой шедевр сюжетного мастерства и скрытого смысла Дарью Жук можно было бы назвать гением символизма, если бы фильм был снят в прошлом веке.

Говоря о положительных моментах, нельзя не отметить техническую составляющую. Костюмы героев и вся окружающая обстановка передана очень реалистично. Дембельский альбом Степана выполнен так аутентично, что я вспомнил ни на что не похожий шелест страниц такого же альбома, который в детстве показывал мне отец. Да и в целом очень заметно, что работа в американских киностудиях не прошла даром для режиссёра «Хрусталя»: все детали максимально выхолощены и смотрятся очень качественно, сюжет по-своему цельный, логических несостыковок и откровенно скучных моментов, как мне показалось, не было.

Но несмотря на всё вышеперечисленное, весь сеанс меня не покидало ощущение того, что всё это я уже где-то видел не раз. Очень жаль, что на постсоветском пространстве поставили на поток съемку очень качественных фильмов, поразительно похожих друг на друга.

6 из 10

Большинство из нас обожает «Брата», но недолюбливает «Горько!» - а ведь он тоже про нас, про тот самый русский менталитет - «расеянство». Что бы там не говорил один известный видеоблогер про качество «Горько!», но Крыжовников точечно высмеивает нас самих.

В этом наш парадокс - мы любим девяностые, но почему-то не любим нулевые - а толком ничего не изменилось. Ковры мы сняли, да. И свадьбы во дворе не проводим.

«Хрусталь» в себе объединяет понимание общества, показанное в «Горько!», прикрытое занавесом девяностых, прямо как в «Брате». Но не те самые романтичные девяностые, со своими бандитскими понятиями, а настоящие.

Жук, создавая эпоху, вызывает сначала приятную ностальгию (фантомную в моем случае, потому что девяностые я не застал.) Во-первых, благодаря работе оператора и цветовика: фильм снят в масштабе 4:3, поэтому тут либо крупные, тесные планы, либо такие же тесные средние планы. Во-вторых, режиссура. В кадре постоянно кто-то бродит, словно по расписанию - люди не отошли от механичности СССР. В-третьих, переданный антураж. Все эти рынки, коммуналки и толкучка в автобусе. И казалось бы, вот оно, все родное и классное, русское. А потом тебе становится невыносимо больно. Почему? Потому что ничего не изменилось.

Поколение девяностых буквально танцует на памятниках былой эпохи - им не нужна их история. Детям плевать на события 1943-го года - им бы поскорее оказаться на улице. Мать главной героини в какой-то момент забывает все свои убеждения - и спит с наркоманом.

На контрасте с ними существует главная героиня. Она именно существует, а не живет: не понимает, кто она, что она делает и зачем. Она не Дон Кихот, с ветряными мельницами ей не приходится бороться. Ей хочется свалить отсюда куда подальше - ради какой-то американской мечты, понятно откуда взявшейся в её голове. И в этом основная проблема девяностых. Если в «Брате» у нас был идеализированный герой-мизантроп, который ненавидел свою эпоху, а следовательно, боролся с ней, то в «Хрустале» героине просто тесно здесь.

На удивление, фильм не скатывается в русофобию и чернуху девяностых - убийства и товарища майора с бутылкой. Он более изощрённо насилует: показывая, что культурная дыра, образовавшаяся в девяностых создало крайне странное поколение, которое уничтожает само себя наркотой и выпивкой, вместо создания своей локальной американской мечты. И знаете, все-таки да. Это по-своему романтично. Но скорее страшно.

Дух 90-ых. Наверно, культовый «Брат» Балабанова настолько въелся в душу нашему народу, поскольку ему удалось показать и передать те самые настроения того периода с предельной частностью и понятностью. Дать героя, рождённого тем временем, решающего проблемы, тем временем создаваемым. Вспомнить иную ленту, так точно передающую ощущение 90-ых, сразу трудно. Теперь же с гордостью при подобном разговоре можно будет упоминать и «Хрусталь» Дарьи Жук, которой удалось ухватить дух того времени ничуть не хуже.

В принципе, «Хрусталь» показывает и смотрит на постсоветское пространство 90-ых с такой же честностью и прямотой: вечные рынки и люди, торгующие на каждом углу, живущие в тесных комнатках, где хочется что-то изменить. Вот девушка Веля, работающая диджеем в ночном клубе, явно не хочет задерживаться в таком обиталище надолго, когда люди рядом не понимают, а так желанная свобода самовыражения вечно кем-то ограничивается и осуждается каким-нибудь язвительным замечанием про Мальвину. Потому неудивительно, что хочет Веля большего; уехать куда-то за море, в дышащую свободой Америку, где даже родители, прежде чем войти, стучатся в дверь. И место у Вели есть конкретное — Чикаго, родина горячо любимой хаус-музыки, которая здесь же, на просторах Родины, существовать может только в закрытых клубах или наушниках, скрывающих от мира вокруг. Для своей мечты Веле нужно получить визу, но сделать это, если пройти бесконечные очереди, не так уж легко: нужна справка с места работы с необходимой характеристикой. На дворе 90-ые, потому идёт Веля на рынок искать способ как обмануть посольство. В итоге целеустремлённая девушка из-за маленькой оплошности будет вынуждена отправиться из Минска вглубь провинции со звучным названием Хрустальный, где мечты о светлом и свободном будут вынуждены столкнуться с куда более суровым настоящим.

С первых же минут «Хрусталь» обволакивает своим стильным обаянием, по духу напоминая гервиговскую «Леди Бёрд». Ведь на первом месте здесь понятное и узнаваемое желание выбраться из оков привычного, где личность, мечтающая о чём-то большем, никак не может продолжать спокойно быть собой. От того, например, и возникают конфликты с мамой, непонимающей как можно с Родины уехать. Для неё, погружённую в привычное прошлое, закреплённое в музейных рамках, совершенно не ясно, чем же хороша эта ваша Америка. Продолжая очищать чакры, общий язык с Велей ей, очевидно, найти сложно. Не поймёт Велю и парень-наркоман, которому от жизни многого и не надо. В отличие от Эвелины он уверен, что изменится его существование после большой вечеринки. А если не выйдет, то что уж страшного, не сильно и хотелось. И от такого окружения неудивительно, что за заветной визой Веля будет готова отправиться в самую далёкую глубинку. Конечно, сама Веля в исполнении чудесной Алины Насибуллиной не видится образцом для подражания. Она не стесняется соврать и способна утащить из дома пару вещей, чтобы подзаработать, но при этом всём назвать её плохим человеком трудно. Личность со своими широкими мечтами сталкивается с окружающей стагнацией, где мало кто принимает тебя собой, а вокруг ничего не радует. Даже несмотря на конфликты с мамой, боль от её случайно подслушанного разговора будет тяжёлым ударом. Убежать от всего этого хочется все сильнее, но вместо побега от действительности Веля лишь только погружается в её суровость с головой.

Поразительно тонко Жук удаётся перейти от тёплого обаяния и лёгкости повествования к жестокой драме жизни, которую, без сомнений, кому-то захочется даже назвать чернухой. Однако будет это несправедливо: «Хрусталь» не сгущает натужно краски, выставляя напоказ самые плохие качества — он лишь демонстрирует узнаваемые образы людей и узнаваемую жизнь, которая вовсе не привязана к определенному временному периоду. Абстрагируясь от парадоксального обаяния 90-ых, так красиво ухваченного режиссёром, можно увидеть, что люди, существующие тогда, вполне себе могут быть найдены и сейчас. Настроения и характеры, поведение и поступки остаются те же, меняются лишь детали и декорации вокруг. От того после просмотра «Хрусталь», несмотря на всю свою лёгкость, ощущается достаточно тяжело и даже неприятно. Неунывающая весь фильм Веля продолжает оставаться такой же, кажется, всегда. Даже когда грубая реальность готова сломить Велю, полностью уничтожив её изнутри, она продолжает надеяться и жить своей целью. Но Жук, невзирая на где-то юморной настрой своей ленты, обращается со своей, несомненно, любимой героиней ещё более сурово, вполне готовясь вогнать зрителя у экрана в настоящую депрессию. Но в последнюю минуту одумывается, потому оставляет надежду на хорошее будущее, если не для Вели, то для простого паренька, который, благодаря героине, сможет решиться изменить свою судьбу. А может наладится всё и для обоих, ответа нет. Есть лишь дорога вперёд, в которой неизвестно ничего.

«Хрусталь» — большое и чуткое кино о многом. Это не просто столкновение города и провинции, конфликт поколений, столкновение мечтаний с жестокой действительностью или же обыгрываемая тема женской доли в условиях силы и её имеющих. «Хрусталь» — это кино, в общем-то, о вневременных людях определённого периода. Понятный и узнаваемый бытовой юмор совмещается с таким же, к сожалению, узнаваемым рутинным укладом и поведением, будь то драка на свадьбе, про которую за стаканчиком водки тут же забывают, или же монотонный день на заводе. Здесь личность, мечтающая о чем-то, сталкивается с людьми этого уклада в лице Степана, мечтаний у которых, кажется, нет. Есть лишь желание быть сейчас и быть сильнее. Для подобных персонажей, живущих по единственному закону силы, не сильно важно, чего хочет кто-то рядом. Потому и невеста Степана будет молчаливой, чтобы дальнейшая семейная жизнь была попроще, а сам он, так кичась своей силой, будет трусливо пытаться скрыть свою выбитую чернилами слабость. В мире, где обитает Степан, мечтание о светлом, кажется, не хочет существовать: здесь важнее глушить рыбу динамитом для праздничного стола, нежели задумываться о чём-то ещё. Потому чертовски грустно слушать слова простого милицейского, у которого за Родину, страдающую от подобных людей, очень уж болит душа. Несомненно, в этой жизни, где проще промолчать и ничего не сделать, стоя в нескольких метрах у двери, не существуют только лишь люди неприятные. Вовсе нет, наоборот. При серости бытия самые яркие, хрустальные лебеди, заметны куда сильнее. Но при всей своей красоте хрусталь, даже знаменитый белорусский, вещь очень хрупкая. И куда более очевидно, что всегда найдётся кто-то, желающий его разбить. Но вот в чём дело: хрусталь вполне может и даже должен удар этот выдержать, пускай и оставшись с очевидной трещиной внутри. А потому самое важное — продолжать двигаться вперед и следовать себе и мечте, ведь будет совершенно неправильно взять самый поразительной красоты хрусталь и убрать его с глаз долой.

На дворе 1996 год, Минск. Девушка Веля (Алина Насибуллина) живет с мамой, встречается с диджеем-наркоманом, бездельничает и тешит мечту уехать в Чикаго. Для получения американской визы героиня покупает поддельную справку с работы и указывает в ней случайный номер. Выясняется, что консульство по этому номеру будет звонить и историю Вели проверять. Это и приводит девушку в провинциальный городок где-то под Минском.

Истории про 90-е обретают удивительную популярность в современном кино. Дебютный фильм Дарьи Жук — типично западное кино на русском материале. Причиной тому, конечно, американское кинообразование режиссера и интернациональная команда, работавшая над фильмом. По своей сути кино, конечно, типично русское (=белорусское). Оно с большой любовью говорит о всем нам так знакомых реалиях, но говорит языком совершенно непривычным. И это прекрасно. В цветовой гамме есть что-то от Альмодовара, в манере съёмки — от Долана и Озона. В нашем кино, кажется, вообще не было ещё такого яркого и красочного фильма. И все эти художественные противотечение сталкиваются и примиряются и в самой истории. Нигде ещё, пожалуй, так органично не сосуществовал миры провинции и столицы, отцов и детей, мечты и обыденности. Рейвы под памятником Ленину и нарезание оливье под американский хаус — это самое необычное и искреннее высказывание, которое приходилось видеть.

Веля мечтает об Америке, где у каждого ребёнка своя комната, а родители стучат в дверь перед входом. Сама же героиня приезжает к совершенно незнакомым людям, а те почти на неделю впускают её в свой дом и быт. И в какой Америке вы такое найдёте? Но важно, что в фильме нет никакого осуждения и оценочности. Это сильное и трогательное высказывание. А ещё оно очень личное, и это автор не скрывает: это её молодость в 90-е в Беларуси, это история про визу её подруги, это её опыт столкновения американской и русской культур.

«Хрусталь» трогает совершенно всем: картинкой, историей, диалогами, игрой актеров (актёры вообще чудесные). И нужно бы к чему-то придраться, а не получается. И хорошо, что мы все смогли перерасти бандитские фильмы про 90-е и взглянуть на эти годы и под другим углом. Уверена, что для многих представителей молодого поколения (как и для меня лично) этот фильм окажется свежим и необычным взглядом на все то, что казалось нам миллион раз показанным и рассказанным.

8 из 10

Дебютный фильм Дарьи Жук уже прокатился по фестивалям, завоевал сердца и критиков, и зрителей. В чём же его секрет? Это внятная, грамотно выстроенная по всем законам драматургии, но абсолютно самобытная, задушевная и щемящая история — натур-продукт с голливудским акцентом в самом хорошем смысле.

Дарья Жук училась и снимала в США, и это заметно. Говорит на языке кино уверенно, для широкого и глубокого зрителя понятно. И на фоне других авторов, которые претенциозно пытаются лепетать что-то на своём птичьем, не удосужившись освоить даже азбуку, выглядит более чем достойно. И конечно, мудрое решение с её стороны работать со сценаристом.

Получилось по-настоящему ювелирное произведение, как тот самый хрусталь. Сюжетная линия животрепещет и держит. Характеры прописаны и исполнены (отдельные аплодисменты актёрам) искренне, до самых глубин. Работа на контрасте всегда интересна — каждая из сторон проявляется резче, объемнее. Особенно, когда контраст сильный, а партию ведёт яркая личность. Хрусталь — не в бровь, а в глаз меткая метафора. Изящное и тонкое изделие, которое могут оценить где-нибудь в Европе, здесь на родине неприкаянно болтается по рынкам/ полустанкам и продаётся за копейки.

Оригинальное название фильма «Хрустальный лебедь», главная героиня Веля — и есть тот лебедь — прекрасный, а нужный ли тогда в 1996м, а сейчас? И этого «лебедя» все пытаются куда-нибудь приткнуть, найти хоть какое-то практическое применение вплоть до удовлетворения уж совсем… простых потребностей. Но кто она? Луч света в темном царстве или его перевёрнутое отражение? Авторы не раскрашивают всё в красное и серое, разве что визуально. Оттого получается живо, честно, по-настоящему. И особенно пронзительно в финале.

Если смотреть этот фильм, не как социально-историческую драмеди о недавно минувшем, а как путь личности — то это очень точная картинка дня сегодняшнего, меняйте костюмы и декорации, перебирайтесь из провинций в мегаполисы, ничего никуда не делось. Абсолютно современная картина получилась про здесь, и про сейчас.