Рецензии

«Какой самый живучий паразит? Бактерия? Вирус? Кишечный глист? Идея. Она живуча и крайне заразна. Стоит идее завладеть мозгом, избавиться от неё уже практически невозможно.»

Общая информация. «Сын Саула» — дебютная полнометражная работа венгерского режиссера Ласло Немеша. Сейчас практически каждый человек, увлекающийся кино знает это имя, но около года назад на Канском Кинофестивале фильм режиссёра выступал «темной лошадкой». Он завоевал Гран-при Жюри, Приз ФИПРЕССИ и еще несколько наград, а на церемонии вручения Оскара и Золотого глобуса у «Сына Саула» просто не было конкурентов.

Техническая реализация. Сюжет фильма не нуждается в описании, так как исчерпывающую информацию можно найти в синопсисе. «Сын Саула» — это пример великолепного соответствия формы и содержания, когда одно не может существовать без другого. Фильм снят на движущуюся ручную камеру, которая в течение всего повествования практически не упускает из вида главного героя. Саула постоянно показывают крупными планами, с лица или со спины. Это позволяет с головой окунуться в фильм, причем не только почувствовать себя присутствующим на месте событий, но и посмотреть на них глазами главного героя. Обычно я против эффекта «трясущейся камеры», но в данном случае сложно придумать что-то более подходящее. За счет фокусировки только на главном герое (декорации сняты размыто, но при этом чувствуется их детальное воссоздание) достигается максимальное его понимание. Несмотря на малое количество реплик, Саул кажется более живым и раскрытым, чем герои многих других хороших драм.

Отношение к фильму. Критики приняли «Сына Саула» с восторгами. Это и понятно. Фильм выполнен великолепно: от крепкой режиссуры и нетривиального сценария до потрясающей работы оператора и художников. Среди зрителей, впрочем, нашлись и те, кто увидел очередной фильм о Холокосте в неудобной для восприятия форме. Для меня же «Сын Саула» — это фильм о человеке и его одержимости идеей. Интерьеры и тема фильма призваны так же подчеркнуть чувство безысходности и отчаяния главного героя, как и его мания подчеркивает ужас происходящего на экране.

Актеры. Выделить здесь можно только исполнителя главой роли, Гезу Рёрига, который при помощи необычного типа съемки смог передать сполна все то, что от него требовалось. Остальные актеры, как и всё кроме цели Саула, служили лишь фоном.

Итог. «Сын Саула» — один из лучших фильмов основной программы Каннского МКФ 2015, который благодаря своей безупречной постановке и непростой теме, вписан в историю современного мирового кинематографа.

Аушвиц, 1944 год. Саул Аусландер — член зондеркоманды, его дело — помогать нацистам убивать людей и уничтожать тела таких же пленных, как и он сам. Тяжёлая, беспросветная работа, в конце которой маячит стопроцентная смерть. Сходя с ума от жестоких картин действительности, Саул придумывает себе заботы: признав в одном из умерших узников своего внебрачного сына, он решает похоронить его по всем еврейским традициям. На пути к этой цели Саул неожиданно для самого себя оказывается в центре заговора и восстания.

Фильм «Сын Саула» — лучший пример того, что тема холокоста и премия Оскар уже не могут гарантировать действительно стоящей картины, по крайней мере, в моём понимании хорошего кинематографа. Нет, я вовсе не хочу сказать, что фильм плох, просто он далеко не так хорош, как его описывали восхищённые кинокритики, для которых, очевидно, уровень чернухи в кадре, несколько наивная, но честная экспрессия плюс слова «1944, Аушвиц» уже являются достаточно веским основанием для восторга. Однако, на мой взгляд, особой глубины, хоть сколько-нибудь интересного и незамыленного взгляда на проблему и какой-то банальной, примитивной свежести в этом фильме нет.

При просмотре ленты «Сын Саула» меня не покидало ощущение из разряда «всё это мы уже видели десятки и сотни раз», причём в куда более интересных вариациях: от страшной трагикомичности Бениньи в «Жизнь прекрасна», до уникального метода повествования через призму детского восприятия в «Мальчике в полосатой пижаме». Здесь же мы имеем чуть ли не типовой набор, предсказать которой можно и не смотря этот фильм — стеклянный, ничего не разбирающий взгляд главного героя, мёртвые тела вокруг него, печи, арт-хаусная «дрожащая» манера съёмки, приглушённые, неразборчивые диалоги, создающие навязанный эффект частичного присутствия. Туда же можно отнести и занятный постановочный приём, когда практически все основные действия происходят не в фокусе, как бы за гранью истончившегося разума несчастного Саула. Но нечто подобное опять же мы видели, как минимум, в «Трудно быть Богом» Германа, и точно также подобная манера съёмки начинает утомлять уже к 20-й минуте.

За что можно похвалить этот фильм, так это хотя бы за честность в кинематографическом смысле этого слова. У меня не возникло ощущения провокации, агитки или спекуляции. Режиссёр и задействованные в фильме актёры действительно попытались передать на экране свои эмоции и чувства, свою боль и память. И это многого стоит, на самом деле. По большому счёту, это гораздо важнее всех придирок к постановочно-технической составляющей фильма, которая, как я уже говорил, оказалась отнюдь не на высоте.

Таким образом, фильм «Сын Саула» мне понравился гораздо меньше, чем я ожидал. Возможно, проблема как раз в них — в завышенных ожиданиях. Однако сердцу не прикажешь. Но при этом фильм не оставляет впечатления «попсы» и эксплуатации выигрышной темы, поэтому моя оценка оказывается даже чуть выше, чем лента заслуживает с точки зрения чисто постановочных решений.

7 из 10

Фильм Ласло Немеша — идеальное сочетание формы и содержания. Честно ли снимать красивый и эстетичный фильм о Холокосте? Венгерский режиссёр так явно не считает.

Действие картины происходит в 1944 году в Освенциме, где темпы истребления заключенных возрастают по мере того, как советские войска идут на запад. Главный герой Саул Ауслендер входит в зондеркоманду лагеря — та часть заключенных, что сопровождала людей в газовые камеры, а после уничтожала их одежду. Однажды он замечает мальчика, которого добивает нацистский врач: Саул видит в нём своего сына, но так ли это, режиссёр нам понять не даёт. Он решает похоронить его с достоинством и пускается в самоубийственный поиск раввина для проведения обряда. В это время другие заключенные из зондеркоманды начинают готовиться к побегу.

Несмотря на то что в пересказе сюжет фильма выглядит стройным и ясным, на деле всё обстоит совсем не так.

Мы видим все события из-за спины главного героя: камера почти дышит ему в затылок. Впрочем, и лицо заключенного мы видим не так уж и редко. Оператор искусно следует за ним так, что мы получаем полный эффект присутствия безо всякого 3D: между Саулом и нами минимальная дистанция.

Геза Рёриг, исполняющий главную роль, играет настолько убедительно, что к концу фильма становится невыносимо страшно: страдания на его лице пугают больше, чем весь ужас, происходящий вокруг него. Проходя через адские муки, он с каждым новым кадром превращается в живого мертвеца, при этом оставаясь максимально человечным. Персонажи фильма пребывают в самом натуральном чистилище, где вокруг полыхает пламя, кричат неупокоенные души, а Создатель, кажется, закрывает на происходящее глаза. Неважно, действительно ли этот мальчик был его сыном: важно то, что метания в попытках похоронить умершего — единственный способ спастись от превращения в безликую массу рабов концлагеря. Преодоление всего этого ужаса возможно через персональное безумие главного героя, которое спасает его душу.

Ласло Немеш не идёт по пути объяснения поступков главного героя, оставляя стройное и упорядоченное повествование для тех, кто привык есть уже разжёванное: у режиссёра-дебютанта есть собственный киноязык, а точное киноглаз — фокус камеры постоянно размывается, показывает ужасы геноцида то мельком, то крупным планом, при этом демонстрируя их непрерывно, потому что ад постоянно вокруг и рядом, потому что любые другие средства передачи этой колоссальной человеческой трагедии смотрелись бы здесь пошло и нелепо.

Холокост стал позорным пятном на теле человечества, взгляд от которого отводить ни в коем случае нельзя. Философ Теодор Адорно заявил, что поэзия после Освенцима невозможна, но, кажется, он был неправ. Просто она становится другой — такой, например, как «Сын Саула».

Болотно-серые тона фильма утягивают зрителя с головой, на самое дно, туда, где живут самые настоящие черти. Невозможность оторваться от происходящего на экране может показаться неискушенному зрителю парадоксальной, но никакого противоречия здесь нет. Субъективный рассказ о том, как ломается человеческий разум, но дух продолжает жить, мало кого может оставить равнодушным. Открывая самые тёмные страницы истории человечества, режиссёр не пытается обхватить необъятное — нет, это просто микроскопический случай на огромном гниющем теле Холокоста: при этом это частное способно описать общее гораздо лучше, чем какой-нибудь условный «Список Шиндлера». Ближайший к «Сыну Саула» по духу фильм — это советская апокалиптическая картина «Иди и смотри» про ужасы войны.

Предельно субъективное — и оттого честное — повествование успевает пройтись по всему, что нужно знать об этой душегубительной трагедии, за неполные два часа экранного времени: там, где более рассудительным и опытным авторам понадобился бы приличный хронометраж, венгерский режиссёр действует методом зарисовки, которая оказывается более нужной и важной, чем очередной традиционно снятый фильм о геноциде.

Надо понимать, что этот фильм не только об истории ХХ века, не о том, что апокалипсис был вчера. Он случается сегодня, на ваших глазах. Ад действительно пуст. Все демоны давно уже сюда слетелись и никуда не уходят.

Триумфальное шествие по кинематографическим фестивалям картины «Сын Саула» Ласло Немеша, безусловно, привлекло внимание и даже более — оказалось оправданным. Именно такое чувство возникло после просмотра. Несмотря на тему, предоставляющую уйму возможностей скатиться в излишний сентиментализм, приправленный пафосом, или нарочитый натурализм в сочетании с жестким цинизмом, фильм получился не просто крепким и сильным, но неповторимым и особенным с точки зрения режиссерского подхода.

Красный крест на грязном пиджаке, серый пепел на лице, движения, доведенные до автоматизма, и почти пустые глаза, которые в минуты затишья вдруг устремляются в невидимую точку, желая нащупать в сумасшедшем хаосе крематория хотя бы малейший проблеск надежды. Секунда-две и безысходная пустота вновь накатывает и поглощает целиком… Вереница людей, глухие и нервные удары по стенам, бессвязные крики, затишье — и члены зондеркоманды принимаются за грязную работу. Изо дня в день. Так четко и слаженно они встроились в систему, стали частью места, где поглощающая нутро грязь и тьма нечеловеческих деяний создали мощно пульсирующий ад. Огромный котел, наполненный жертвами, мучениками, чистильщиками, мучителями, но не людьми. Здесь человек умер.

Но Саул, увидев мальчика, еле дышавшего среди трупов, будто получает долгожданный толчок, собирает по оставшимся осколкам веру в человеческое и решает, что даже среди безумного, адского торжества нечеловечности что-то должно быть правильно — необходимо похоронить мальчика по всем правилам, дабы душа обрела покой. С маниакальностью, граничащей то ли с безумием, то ли со святостью, с молчаливым упорством преодолевая частое и омерзительно откровенное насилие над душой, Саул следует своей цели.

- Ты пожертвовал живыми ради мертвого.

- Мы уже мертвы.

Зритель, будто прячась за спиной героя, хоть и не имеет возможности оглянуться по сторонам и вкусить широкоформатный размах истории, все же не испытывает дискомфорта от недостатка информации и способен сполна прочувствовать невидимый ад, наполненный тотальным насилием и доведенным до устрашающего автоматизма уничтожением. Так, изобилуя долгими кадрами, постепенно раскачивая ритм и усиливая темп, история захватывает полностью, держит в напряжении и доводит до предела, где катарсис неизбежен.

После развернувшегося на экране краха человечности задаешься одним-единственным вопросом — жива ли еще вера в человека? Ответ в улыбке Саула.

8 из 10

Что может сломить сильный мужской дух? Что может пробуждать и поддерживать страх и ужас в сердце мужчины? Что может превратить мужчину в ничто? Только мощнейшая сила, сила извергов, животных. Унижения — сплошь и рядом. Издевательства на каждом шагу. Не каждый здравомыслящий человек сможет выдержать такое. Но что же объединяет всех этих людей? Общая цель, общее дело, общие желания — желание жить и желание выбраться на свободу. Встречаются среди них и те, у кого сносит крышу и появляются безумные идеи, не связанные с побегом.

Начиная примерно с 20-й минуты фильма цепочка событий начинает путаться, многообещающая тема подводит, все происходящее становится не интересным… Описывать детали фильма не буду.

Насколько я понимаю, «Оскар» фильм получил по большей части за работу оператора. Картина отличается манерой съемки, что сразу же заметно. Не хочу сравнивать, но слова сами лезут на язык — как в прошлогоднем оскаровском «Бёрдмэне».

Для дебютной роли Геза Рёриг сыграл великолепно, но смотреть Великую Войну с такой стороны — глазами безумца — мне было не интересно.

4 из 10

«Сын Саула» — оскароносная венгерская лента этого года, задающая границы игровому кино и испытывающая их на прочность. Подобно бессмертной ленте Элема Климова «Иди и смотри», постановщик данной картины Ласло Немеш подбирается к пределам зрительской чувствительности, но делает это даже убедительнее, чем его советский коллега, потому что снимает фильм почти без монтажа, единым сложнопостановочным планом, новаторски используя камеру, снимающую из-за плеч персонажей, снимая не в фокусе второй фон, на котором и развертывается основное действие, сосредотачивая внимание зрителя на поведении главного героя и его лице.

Фильм посвящен деятельности так называемых зондеркоманд, собранных из евреев групп, по обслуживанию нацистских концлагерей, а вернее одних суток из их деятельности. Режиссер использует одно сюжетное допущение (узнавание главным героем в одном из погибших в газовой камере мальчике своего сына), чтобы провести зрителя по всем кругам концлагерного ада, туда, где людей травят газом, где трупы сжигают, а одежду и драгоценности педантично разбирают. В какой-то момент мы даже попадаем в апартаменты СС, мельком видим их роскошный стол и полки, уставленные книгами.

Фильм Немеша лишен и грамма сентиментальности того же «Списка Шиндлера», но избегает также и натурализма «Иди и смотри», он не в фокусе или мельком показывает трупы и насилие, как зловещий, потусторонний фон, который окружает главного героя, мечтающего о погребении своего сына. Его ли это сын, мы сомневаемся до самого финала, ибо много фактов указывает на то, что герой просто сошел с ума. Порой кажется, что мы в какой-то дьявольской компьютерной игре, когда надо во что бы то ни стало выполнить задание в то время, как все вокруг пылает и уничтожается.

Фильм очень хорошо демонстрирует, что такое фашизм, его кровавую бухгалтерию, показывает ее как изнанку рационализма, педантичность в уничтожении, упорядоченность, гигантский маховик по истреблению людей, в котором все учтено. С полным правом можно утверждать, что такого фильма еще не было на экране, настолько все в нем отточено и убедительно, настолько его форма изоморфна изображаемой теме. Восхищают актерские работы, созданные на чередовании одних лишь крупных планов, в манере поведения героев присутствует своего рода заторможенность, оглушенность происходящими событиями, раздавленность испытаниями.

Исполнитель главной роли Геза Рериг работает на полутонах, показывая превращение человека в животное в эпицентре борьбы за выживание, порой кажется, что на его лице — скорбная маска, но это обманчивое впечатление, на самом деле нюансы эмоций, самого разного плана проходят по его лицу, на котором действительно отпечатались тяжелые условия жизни. Порой кажется, что все актеры — непрофессионалы, но это тоже обманчиво, настолько аутентично они вживаются в роли, будто они всю жизнь работают в зондеркомандах.

Исполнены трагического, но ненавязчивого пафоса сцены унижения главного героя эсэсовцами, в котором именно они теряют человеческий облик в обезьянничании и фиглярствовании, Саул же хоть и раздавлен, но все же остается человеком. Фильм дегероизирует историю Второй Мировой в отличие от фильмов 40—50-х, где делался упор именно на героическую составляющую сопротивления нацизму (вспомним ленты Росселини или советские картины 50-х), здесь же придавленность задачей выживания во что бы то ни стало стирает границы между героем и ординарным человеком. Здесь не увидишь плевков в морду эсэсовцам, вдохновенных речей перед расстрелом и прочих клише антифашистского кино.

Фашизм препарируется в «Сыне Саула» более тонко, как безостановочное унижение человеческого достоинства, как подчинение понятий чести и совести задачам биологического выживания, фашизм хотел лишить человека звания человека, растоптать его, в этом была его цель. Потому возмущают отзывы зрителей, говорящих о спекулятивности материала фильма — это насколько толстокожими циниками надо быть, чтобы не проникнуться этой замечательной картиной, лучшей лентой года, испытывающей на прочность зрительские нервы?!

Насколько надо погрузиться в свои айфоны и айпэды, чтобы не замечать и не понимать того, о чем говорит этот фильм? Насколько надо забыть о том, что такое фашизм и не желать знать о нем?! Уважаемые зрители, иногда надо подвергнуть себя шоковой терапии, чтобы вновь обрести звание человека, сострадающего существа, которое теперь втаптывает в грязь консюмеризм, уничтожая человеческое безоглядным потребительством и товарным изобилием, чтобы, сбросив коросту жестокосердия, вновь осознать себя не потребляющим животным, но тем, кто готов видеть и чувствовать даже тогда, когда это больно до невозможности.

Три из пяти отсмотренных номинантов на премию «Оскар» в категории лучший иностранный фильм откровенно не впечатлили, и если «Сын Саула» получил золотую статуэтку среди всех претендентов, то терзают сомнения, а стоил ли смотреть «Гордость» и «Объятия змея».

Фильм об 2WW, концлагерях, убийствах, а единственное чем он впечатляет – так это визуализацией происходящих событий. Нет сомнений, характер Саула зрителю понятный, учитывая что камера оператора работает исключительно вокруг его персонажа, то другого вряд ли стоило ожидать.

Да и поступок Саула явный признак гуманности, но знаете, как раз тот случай, когда стоит сказать, что данной истории не хватает сентиментальности или пафоса. «Сын Саула» это проект, который не вызывает никакого взрыва в сознании, история, в которой практически лишены другие детали так или иначе влияющие на подсознательное восприятия зрителя.

Постройки крематория, черный труд, иерархия зондеркоманды – все это безусловно важно, но на примере работы Ласло Немеша, важно именно для его героя. Картина, которая эксплуатирует тематику геноцида только ради того, чтобы провести зрителя стопами Саула – не лучший представитель данной тематики, пусть как бы виртуозно это не снял режиссер.

5 из 10

Насколько это возможно для игрового кино, «Сын Саула» пугающе реалистичная лента, на такую серьезную и ответственную тему, как фашизм.

«Сын Саула» первый полнометражный фильм Ласло Немеша, в главной роли непрофессиональный актёр Геза Рёрт, не смотря на эти факты, лента получает «Гран-при» на Канском фестивале и завоевывает «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. Что уже заслуживает уважения.

Саул Асландер, венгр по происхождению, один из участников зондеркоманды (подразделение заключенных, предназначение которого заключалось в сопровождении пленных в газовую камеру, а после обработка помещения и уничтожение трупов). Изнуренное сознание героя и меркнущий взгляд в безысходность, говорят о том, что для него потеряно всё. Его внутреннее состояние нуждалось в очищении. Что-то шевельнулось в его глазах, когда он увидел предсмертные страдания ребёнка, в убиенной жертве он признал своего сына. С того момента, как Саул принимает на себя роль отца, он настойчиво и упорно держится за право похоронить тело мальчика соблюдая все каноны, его цель найти настоящего раввина, который должен прочесть еврейскую молитву кадиш.

Камера следует за каждым шагом главного героя и держит его в фокусе. Поэтому глаза Саула главный прибор, через который зритель воспринимает весь охват пережитого кошмара.

Холокост — самое жестокое преступление, о котором должен знать каждый. «Сын Саула» именно тот фильм, о котором невозможно забыть. Он пронизывает насквозь и повергает в оцепенение.

Меня взбудоражила в финальной сцене улыбка Саула, сошедшая из пелены мрака, словно предстояние перед смертью.

Вторая Мировая Война слишком велика и непостижима для того, чтобы полноценно охватить в кино или в литературе хотя бы один ее фрагмент, один бой, один день. И для каждого человека, оказавшегося хоть на краю тех событий или в самом пекле, война своя, и история своя. Наверно, поэтому самые запоминающиеся фильмы о войне — те, в которых рассказывается камерная история — об одном человеке или отряде, об одном дне.

Венгерский фильм «Сын Саула», получивший в этом году Оскар как лучший фильм на иностранном языке и удостоившийся оценки Спилберга, как «лучший фильм о Холокосте, снятый после «Списка Шиндлера»», рассказывает о нескольких днях жизни еврейского пленного Саула Аусландера в лагере смерти Аушвиц в 1944 году. Это не просто «история одного человека» — камера будто «врастает» в своего героя, показывая его большей частью со спины — вплоть до эффекта присутствия — мы видим события фильма не глазами героя, но словно глазами невидимого наблюдателя, повсюду следующего за Саулом. Этот наблюдатель — мы. Мы не можем вмешиваться. Не можем ничего остановить. Можем только наблюдать.

Непривычная для современных кинотеатров «телевизионная» картинка 4:3 сужает пространство фильма фактически до плеч героя, лишая нас «бокового зрения», обрезая фланги. Это не широкоформатная история. Это история человека, смотрящего себе под ноги. Сфокусированного на моменте «здесь и сейчас». Потому что в лагере смерти следующего момента может и не быть.

Такая манера съемок требует настоящего искусства от оператора, безукоризненной игры от актеров (почти весь фильм снят длинными — по несколько минут — кадрами без «склеек») и немалой выносливости от зрителя — едва поспевая вслед за героем, порой испытываешь головокружение, как от документальной съемки в стиле «мокьюментари». События, происходящие вокруг Саула часто слишком стремительны, чтобы успеть их разглядеть, иногда расфокусированы, скрыты дымом или туманом. Но даже краешка этих событий, показанных из-за за сгорбленной спины, хватает, чтобы понять — это фильм не о выживании. И даже не о надежде. Сказать, что фильм «Сын Саула» — о смерти — звучит слишком банально, но это так. Это фильм о смерти и послесмертии. О последнем выборе, напоминающем о страшной автобиографии Виктора Франкла «Психолог в концлагере».

Саул Аусландер — не просто военнопленный — он член зондеркоманды (не думаю, что такой человек мог бы стать героем советского кино). Формально — работающий на врага. Фактически — являющийся винтиком в безостановочной машине смерти, поглощающей людей и перерабатывающей их в горы распотрошенных чемоданов, верхней одежды и… пепла. Поглощающей не только пленных, привозимых на бесконечных составах, но и самих людей, обслуживающих крематорий — срок «жизни» каждой зондеркоманды — несколько месяцев. Задача Саула и его напарников — приводить «в порядок» газовую камеру после каждого «использования», сгружать тела, сортировать оставшиеся от убитых вещи, утилизировать прах, зарывать наспех вырытые могилы. В этой мясорубке Саул становится свидетелем последних мгновений жизни мальчика лет двенадцати. В первоначальной версии сценарии мальчик действительно был его сыном — в итоге этот вопрос авторы размыли, заставляя зрителей усомниться, а был ли мальчик действительно сыном Саула, или же это результат его помешательства, или обобщения, превращая попытку героя похоронить ребенка по канонам его веры в метафору. Рискуя жизнью, двигаясь «против течения» заведенного в лагере порядка, Саул судорожно ищет раввина, чтобы прочесть молитву-«кадиш», ищет лопату, чтобы выкопать могилу, ищет возможность обмыть тело, не дать ему подвергнуться вскрытию и сожжению. Что-то ему удается, что-то нет. Его попытки практически заранее обречены на провал, и даже «успех» его миссии решительно ничего не меняет ни для самого мальчика, ни для Саула, ни для его спутников в зондеркоманде. Вокруг бушует море огня и море ужаса — кто-то пытается выжить, кто-то поднимает бунт, кто-то убивает, кто-то спасается. Саул не участвует в этом. Он не участвует в жизни. Он пытается закончить смерть хотя бы одного человека так, как считает нужным — и эта мысль вовсе не является «правильной» или «спасительной». Это просто… выбор. Спасти если не жизнь ребенка, то хотя бы дать его телу упокоиться с миром. Но даже этой малости Саулу не вымолить у машины смерти по имени Война.

Мы не привыкли видеть такое кино о войне. Здесь нет победителей, здесь все — проигравшие. Здесь нет подвига, здесь подвигом становится просто продолжение жизни. Здесь нет надежды, только пепел. Наверно, это и есть Война. Наверно, поэтому «Сына Саула» стоит смотреть, несмотря на его абсолютную «неформатность» и «негероичность». Победители были. Был подвиг. Была надежда. Мы видели их — в других фильмах, в документальных лентах, на страницах истории.

Но сын Саула этого никогда не увидит.

Представители добровольных (далеко не всегда) помощников охраны, так называемых зондеркоманд, уже были показаны в «Списке Шиндлера». Там это действительно мерзкие люди, которые ради своей жизни готовы помогать нацистам уничтожать других и пресмыкаться перед ними.

Этот мотив был и в знаменитом романе Бруно Апица «Голые среди волков». Нацисты породили не только фабрики смерти с нелюдями в черной форме и черепами на фуражках, но и касту прислужников из так называемых ими унтерменшей, готовых ради целостности собственной шкуры на все. Возможно, нам не дают четкого ответа (вероятно, для этого потребуется не один просмотр) на вопрос, как и почему герой вдруг решает взять на себя этот крест — похоронить мальчика. Есть ли в этом мотив мученичества? Безусловно! Ведь окружающие временами уподобляются демонам искусителям, говоря «Это не твой сын!». Но Саул не отступает от миссии.

В его образе есть схожесть с героями живописного цикла Гелия Коржева «Опаленные огнем войны» — он написан в суровой реалистической манере и каждая деталь (черта лица, к примеру) фантастически убедительна. Это достигается не только за счет актерской игры (а она на высоком уровне) но и благодаря художникам, которые сами того не подозревая написали персонажа в стилистике знаменитого художника. И манера съемки «от 3го лица» способствует и раскрытию образа и погружению в его переживания.

А основная задача фильма, как мне кажется, сродни знаменитой надписи («Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим») на раме картины В. В. Верещагина «Апофеоз войны» — это предостережение. Не диктаторам, военными или властителям… А людям. О том, что всегда нужно оставаться человеком, а не становиться мразью, уничтожающей себе подобных ради выживания.

10 из 10

Хотя, какие тут оценки.

Такие пронзительные фильмы появляются редко, но запоминаются и становятся вехой в истории кино.

Кино достойное не одного серьезного и вдумчивого просмотра.