Рецензии

Не знаю почему, но сразу после просмотра вдруг захотелось написать отзыв, на этот непохожий, непростой, необычный и весьма поэтический и вдумчивый фильм. Пересказывать содержание не буду, а только свои впечатления.

Картинка и атмосфера вроде создана, а вот наполнения нет. Везде сквозит пустота. Право не знаю - может в этом и есть замысел?

Людей настоящих вытесняют, полые и бездушные оболочки, внутри придуманного недостроенного мира, такого же, как незавершенный дом, вокруг которого вращается сюжет.

Лента состоит из связанных между собой новел, которые должны объединится в единый облик восприятия мира.

Но вот целостности как раз и не уловил, все сыро, сумбурно, недоделано.

Насущный быт здесь чередуется с глобальными проблемами. То ли времени не хватило выразить все полностью и досконально, то ли режиссерской свободы мысли.

Недоделанный чертог выступает символом крушения надежд - хотели, жили, ждали, строили свое будущее, а получили искусственную одинаковую реальность, где нет места творчеству и развитию.

Получается какая-то пост апокалиптическая вселенная, в которой почти окончательно вытесняется духовная составляющая. Фильм о подмене ценностей. О том как реальный и живой мир, заменяется ненастоящим под электрическими облаками. Это говорит о том, что выросла огромная пропасть между старым и новым поколениями.

Это кино как предчувствие, ожидание чего - то большего, грандиозного которое вот-вот наступит.

Конечно настоящее искусство обязано расставлять и оставлять вопросы, но повинно и подсказывать выходы из положений, хотя бы намеками, которые каждый возможно поймет по своему. Пути или подсказки Алексей Герман мл. нам не дает, наверное потому, что он и сам не знает как быть.

За незавершенность и незаконченность

7 из 10

А так очень атмосферно и креативно.

Огромное, недостроенное, футуристическое здание на краю города объединяет судьбы разных, столь не похожих друг на друга людей, из различных социальных слоёв, мест обитания и даже времени. Поступки, мысли и действия принципиального музейного работника 90-х перекликаются с жизненной трагедией подростка, потерявшего семью в войне середины 10-х. Не знающий ни слова по русски гастарбайтер, приехавший на заброшенную стройку, чувствует такео же одиночество, что и непонятый архитектор или попавшая в тяжёлое положение наследница богатого бизнесмена. Судьбы и жизни сплетаются воедино, и над всем этим сумрачно висят тяжёлые, серые, свинцовые облака с привкусом ожидания новой большой войны.

'Под электрическими облаками' — это очень богатый, в визуальном и сюжетном смыслах этого слова, фильм. Недостроенное здание на краю города символизирует собой ни что иное, как Россию-матушку: грандиозное, но, в целом, нелепое сооружение, объединяющее и разрушающее судьбы, планы и мечтания всех, кто к нему прикоснётся. Это фильм о тех, кто не верит в монолитность и непоколебимость этого здания, чьи лица перекашивает обида и злоба при одном только виде его осыпающихся перегородок, разбитых стёкол и нелепой гигантомании непонятого никем архитектора. Это фильм о мятущихся душах, об интеллигентах с принципами, но без гроша в кармане, о тех, кто не хочет войны и мирового господства, о том, что в идеале человек человеку брат, а не волк, а том, что счастье не купишь, а свобода не продаётся. Эпохи и герои тончайшим образом сведены воедино, как чисто сюжетными пересечениями, так и невероятно стильными визуальными решениями: серо-голубая гамма цветов, как бы 'стесняющаяся' своего присутствия в жизни людей камера, тяжёлое небо над головой. Ещё не депрессия, но уже тоска.

С другой стороны, эта картина Алексея Германа младшего стала для меня хорошим примером того, как странные, неочевидные режиссёрские решения могут серьёзно повлиять на эмоциональное восприятие картины, которая могла бы стать для меня шедевром. Прежде всего, это, конечно, попытка Германа выжать что-то из непрофессиональных актёров, которые играют в этой ленте множество главных (!!) ролей. Мне понятна логика в этом поступке: простые люди играют простых людей, тем самым делая фильм более близким и наполняя его оттенками сокровенности. Однако, актёры играют-то паршиво, и это не может не 'царапать' восприятие. Так или иначе, меньше всего мне понравились именно те новеллы, в которых ключевые роли исполняют как раз дебютанты большого кино: история про двух архитекторов и новелла про наследницу. С другой сторон профессиональные актёры выжали из своих кусков всё возможное: не сказавшая ни слова Чулпан Хаматова блестяще изобразила забитого, но не сломленного жизнью подростка, а харизматичный, уверенный в себе Мераб Нинидзе отлично справился с ролью упёртого творца с кристально честной душой и пустыми карманами. Также мне не понравилось излишнее заигрывание Германа с арт-хаусными приёмами. Чёрт побери, ты снимаешь фильм о людях и для людей: к чему эти бесконечно долгие, навязчиво-пустые планы, зачем это хождение вокруг да около, мельтешение флеш-беков и прочие приёмы, за счёт которых Герман попытался передать сложность, противоречивость и даже некоторую фатальность жизни в современной России. Я не говорю, что этого не должно было быть вообще, я лишь говорю о том, что, на мой взгляд, в какой-то момент Герману изменило чувство меры.

Противоречивость картины 'Под электрическими облаками' ощущается не только внутри неё самой: в каждом её кадре, в каждом новом слове и действии героев, но и в её внешнем контексте. Это фильм, который мог бы стать огромным событием в мире отечественного кинематографа, наряду с более мейнстримовыми 'Левиафаном' и 'Дураком', но сознательно был опущен создателями на уровень притязаний узкой арт-хаусной 'тусовки', да следящих за всеми новинками кинокритиков. В этой нише фильм заслужил уважение, признание и даже любовь, но так и остался не просто не понятым, а вообще проигнорированным хоть каким-то более или менее значительным кругом любителей кинематографа. Безусловно, это сознательный выбор режиссёра: но, чёрт возьми, когда же уже умные, имеющие что сказать, творцы начнут выходить из кинематографического 'подполья'?

Резюмирую: 'Под электрическими облаками' — это хороший, очень глубокий и стильный фильм, который мог бы быть ещё лучше без сомнительных, на мой взгляд, постановочных решений режиссёра, и будь Герман хоть сколько-то заинтересован в том, чтобы его творение оценила не только горстка следящих за культурной жизнью страны киноманов. Однако, безусловно, это один из лучших отечественных фильмов 2015 года выпуска.

8 из 10

«Под электрическими облаками» А. Германа - это ткань растворяющаяся и растворяющая. Словно тончайший газ неопределённого цвета, фильм лишен плотности, тяжести, определённости. Он зовет пережить невесомость падения в облачный туман 'чистого искусства', которое не умеет наставлять, направлять, подталкивать. Зато в нем можно летать, трепетать, стонать саднящими вопросами: кто мы? где мы есть? кем мы стали? куда идем? или пришли? Риск сложных внутренних перемен и боль ответов, на которые подвигает Герман, скорее всего, оттолкнет слабые души, но порадует тех, кто любит трудное, травматичное, заставляющее думать и тратить сердце (а не время на просмотр и деньги на попкорн) кино. Кто способен в апокалипсисе разглядеть надежду, в постмодернизме – чеховский нерв, в пустынном пейзаже - свет поэзии, в сером тумане – небо в алмазах, в каркасе недостроенного здания – общий дом будущего.

Каждый из главных героев семи «облачных» новелл страдает красивым интеллигентским раздвоением: маниакальной жаждой истины, идеала, чуда и неуверенностью в них, в себе, в своей мечте. Отсюда раздвоение атмосферы фильма: постоянные переходы из легкого абсурда в тяжелый сон вне времени и места... В героях тихо звучит унылая декадентская музыка. С призвуком ностальгии по жизни, которой не было. С призвуком старой веры: «когда-то мы должны построить нашу новую светлую жизнь». «Когда-то» - главное слово.

Русский футуристичный пост-апокалипсис. Мир на грани войны. На фоне - тяжелый для русской цивилизации переход от индустриального общества к постиндустриальному. В стране полно нищих, наркоманов и безработных. Художники создают никому не нужные объекты современного искусства. Образованные люди теряют надежду найти себя в современном мире. Прошлое перестало быть нужным, превратилось в свалку. Её облюбовали люди, ведущие поиски. Кто-то ищет друга, а кто-то - смысл существования мира...

В фильме шесть сюжетных линий, объединённых постройкой небоскрёба. Каждая линия - история о том, как эта постройка повлияла на жизнь совершенно разных, напрямую не связанных друг с другом людей. К концу фильма некоторые линии пересекается. Одной целостной истории, на мой взгляд, не получается, и это - одна из главных проблем фильма. Складывается ощущение, что в этот фильм режиссёр слишком много всего встроил. Есть непонятные сцены, выбивающиеся из контекста фильма. Например, сцена с рабочим и убийцей кажется мне довольно бессмысленной и не стыкующийся с самой историей.

Художественное оформление фильма - одно из его главных преимуществ (хоть к концу фильма оно уже не производит столь сильного впечатления, как в первой части). Действие фильма происходит по большей части в двух пространствах: в городе и на пустоши. О городе мало что можно сказать, местами он выглядит довольно футуристично, но зачастую это довольно непримечательные пейзажи. Пустошь – сплошной пост-апокалипсис: разрушенные здания, старые, некому не нужные памятники. За пустошь держатся так называемые «лишние люди», среди которых есть, как и интеллигенты, так и просто бездомные. Большинство интеллигентов-художников находят там убежище от нового мёртвого мира, где живёт лишь безразличие и лицемерие. Сама же пустошь напоминает свалку, на которую выкинули всё напоминающее о жутком прошлом страны (например, памятник Ленину, возле которого много времени проводит дочь архитектора).

Операторская работа в этом фильме также заслуживает похвалы. Пейзажи сняты нестандартно и интересно, с применением общих и средних планов (видимо, для соотнесения главных героев с окружающим их мёртвым миром).

Трудно сказать что-то про актёрскую игру, она, как мне кажется, мало бросается в глаза. Могу выделить героиню Чулпан Хаматовой - этот персонаж в фильме раскрыт гораздо больше, чем все остальные. Вообще с раскрытием героев здесь всё довольно сложно, даже имён большинства из них зритель так и не узнаёт.

Если подводить итог, то можно с уверенностью сказать, что с визуальной стороны фильм прекрасен - хорошая операторская работа и необычная стилизация дают красивую и живую картинку, погружающую желающих в мрачный и безысходный мир фильма. Драматургия - слабее. А. Герману-мл. не удалось соединить все истории персонажей в один цельный фильм, хотя всё это не отменяет его содержательности и актуальности.

Сам фильм намекает на то, что в России появляются режиссёры, способные выражать интересные и непростые мысли в любопытной форме. Думаю, что Германа-мл. ждут ещё много работ, столь же громких и несвойственных для русского кинематографа.

7 из 10

Картина Алексея Германа-младшего «Под электрическими облаками» продолжает традиции русской литературы и освещает бытие «лишних» людей, столь актуальное в наше время, «ведь на них мир держится». Но говорить хочется решительно не об этом, ничего существенно нового здесь сказать, увы, не получилось, да и нужно ли? Это не самодостаточное высказывание, а скорее, напоминание о том, что уже было озвучено и не раз, своеобразный референс.

Гораздо больший интерес представляет философский пласт картины, потрясающий воображение своей проблематикой и масштабом абстракции, находящейся под прицелом авторского взгляда. Иосиф Бродский писал о том, что великие художники всегда препарируют либо пространство, либо время. И пока Кафка своим острозаточенным пером хладнокровно вскрывает поверхность замкнутого пространства, Марсель Пруст на страницах семи романов скитается в поисках утраченного времени. Для самого же Иосифа Александровича время воплощалось в жидкой субстанции: «Я всегда был приверженцем мнения, что Бог или, по крайней мере, Его дух есть время… я всегда считал, что раз Дух Божий носился над водою, вода должна была его отражать. Отсюда моя слабость к воде, к ее складкам, морщинам, ряби». Алексей Герман-младший делает еще один шаг вперед: он синергирует время и пространство и изучает их, как антиподов в одной упряжке.

Истинная антропологическая трагедия есть существование «временного» человека в равнодушном к людским страстям, «вневременном» пространстве. Все наше прошлое записано затупившимся карандашом в нашей памяти: воспоминания разрушаются синхронно с клетками мозга; объективное невозможно отделить от его интерпретации; фантазия заполняет бессодержательную форму, имитируя истину и образуя таким образом заблуждение, а субъективность восприятия переписывает нашу собственную историю. В этой же плоскости обитает и наше будущее, которое по существу является нашим прошлым, ведь радужные представления о нем давно соседствуют в наших снах с детскими воспоминаниями. Прекрасное далёко- это долгожданная гостья, которая никогда не стучится в твою дверь, не заходит в квартиру, не садится за стол и не пьет приготовленный тобою чай из твоей же чашки. А ты каждый день накрываешь ей на стол. Истинное же будущее- это настоящее, запредельно близкое, оттого и жутко громкое; нарушающее твое личное пространство, вызывающее неизбежное раздражение, козыряющее перед твоим изможденным глазом своими явными изъянами. Что есть настоящее? Точка трансформации будущего в прошлое, столь минимальная, что невольно вспоминается высказывание Введенского: «Начнется мерцание. Мышь начнет мерцать. Оглянись: мир мерцает (как мышь)». Мышь пульсирует, но с такой высокой скоростью, что глаз не регистрирует эту пульсацию и может запечатлеть лишь сплошную череду отрезков времени отсутствия мыши в пространстве. Наш глаз подобен объективу фотокамеры или лучу света, выхватывающему из темноты определенное пространство в конкретный временной интервал. Но этот совершенный прибор фиксирует не только то, что в нем присутствует ( диван, стена, картина, ковер на полу), но и то, что отсутствует (покойная мама на диване, любимый пес на ковре), вызывая определенного рода чувства, не имеющие явных для нас причин. Так и с настоящим моментом: мы не успеваем его настичь и зафиксировать, не видим, но остро ощущаем. Эффект 25-ого кадра сомнительного содержания. Все, что вам остается-чувство тревоги.

Каждый герой картины самостоятельно борется и с тревогой настоящего момента, и с фантомными болями прошлого, в котором заключалось ослепительное будущее. И все это на фоне совершенно беспристрастного пространства, которое своими необъятными размерами поглощает время посредством давления на человека-носителя этого времени. Сопротивляться бесполезно. Любой крик молчания тонет в выдающихся просторах.

Визуальная составляющая постапокалиптична, хотя апокалипсис по сюжету лишь грядет- мир на грани войны. Но это похоже на обманку, ложный ход. Война прошла, и мы видим ее последствия. Человеческая культура навсегда проиграла стихии природы. Это особенно бросается в глаза в образе своеобразного брошенного музея под открытым небом. И памятник Ленину, и пародии на античные скульптуры обдуваются всеми ветрами и омываются всеми дождями. Человек, который не от хорошей жизни ушел в пещеру, а затем стал медленно, но верно всю историю человеческую укрываться за стенами в яростных попытках обособиться от природы, больше не желает или не может возводить крытые конструкции для созданных им артефактов. У него даже не получается построить новое бомбоубежище для собственного тела- застройщик умирает, проект останавливается. Блудный сын, жаждущий самоутверждения в полной автономии, но потерпевший крах, возвращается в материнский дом, но и он, и мать- уже совершенно другие люди. Футуризм Германа-младшего равен дьяволу, ибо, как и последний, заключен в деталях. Легкая штриховка здесь работает значительно эффективнее сочных мазков, коими иные художники от кинематографа рисуют нам дальнейшие перспективы.

«Под электрическими облаками»- фильм-медитация, фильм-погружение. Неспешное, поэтапное, но основательное. Фильм-декламация, но без пассионарности в голосе. Фильм- головокружение от преисполненных красотой разрушения пейзажей.

Семь лет молчания одного из самых талантливых режиссеров нашего времени завершились выходом чрезвычайно трудного фильма. За прошедшие годы Герман-младший не только существенно обогатил свой художественный инструментарий, но и стал более зрелым человеком, его взгляд на мир усложнился. Воспитываясь в семье великого режиссера, он с детства впитывал уникальное восприятие отцом исторического прошлого, однако, несмотря на тесную связь с кинематографом Германа-старшего, автор «Под электрическими облаками» всегда создавал самоценный художественный мир.

Впервые смотря картину Германа-младшего в кинотеатре, я ощутил так давно забытую гипнотическую силу экрана, его длину, высоту, глубину, увидел насыщенный кадр, одним словом, — кино, стремящееся стать живописным, покинув пределы повествовательности. Представляя собой альманах из семи новелл, лишь условно объединенных в финале, этот фильм, как не странно, — вполне законченное целое, внятное, хотя и сложное высказывание не только о социальных реалиях нашего времени и их проекциях в будущее, но и о метафизической катастрофе завтрашнего дня.

Эта картина апокалиптична. Запечатлевая человеческое ожидание конца времен, она прославляет личностное сопротивление распаду, интуитивно ищет кафолическую целостность. Неправы те, кто утверждают, что фильм уныл, ибо в нем нет нытья, саможаления, как нет и черного, озлобленного карамазовского отчаяния, ропота на Бога (вспомним «Левиафан»). Есть честность, искренняя боль за изувеченное человеческим жестокосердием и алчностью время, но не уныния, не отчаяния нет.

Когда один из героев произносит проникновенный монолог о своем желании исчезнуть из мира, о стереотипности материальной, вещественной жизни целых поколений, ему так и хочется из зала прокричать, что выход есть, что духовный голод может быть утолен во Христе и Его Церкви, ведь так по-человечески понятна боль ищущего, неуспокоенного человека, жаждущего обрести смысл. Все, кто пришел в Церковь в сознательном возрасте, испытывали в свое время то же самое. «Под электрическими облаками» — фильм о растерзанном времени, о разъятости прошлого, настоящего и будущего, существующих отдельно и уже не образующих единое целое.

Возьму на себя дерзость сказать, что это фильм о Церкви, о жажде войти в Нее и обрести логичное бытие. Мир потому и распадается, что, будучи временным, изменчивым, динамичным, отвергая Бога, он не способен утвердиться ни в чем ином. Ибо все кроме Христа изменчиво. Церковь представляет собой единое целое, именно потому, что Ее члены — части Тела, и всякий кто верен Богу пребывает неизменным, ибо Бог всегда Один и Тот же. Трагедия мира — в том, что он пытается осознать себя вне кафолического единства, вне Христа и потому распадается на все более мелкие и мелкие части. Ведь что такое распад? Это атомизация, измельчение. Церковь же пребывает неизменной посреди всех бурь мира, потому что она с Богом — одно целое.

«Под электрическими облаками» как никакой иной фильм Германа-младшего демонстрирует тематическую близость режиссера кинематографу отца, и вместе с тем сильные стилевые различия с ним. Для Германа-старшего главной темой всегда оставалось историческое прошлое, довлеющее над личностью: неизжитые кошмары и нераскаянные грехи целых поколений, как призраки, преследовали в его фильмах несчастных героев, а детальная скрупулезная реконструкция примет времени была для режиссера своеобразным способом снятия заклятия, которое прошлое накладывало на жизнь сегодняшних людей.

Кинематограф Герман-старшего — субъектоцентричен, многоуровневый нарратив всегда выстраивается вокруг фигур героев: в «Моем друге Иване Лапшине» — внутри треугольника Лапшин-Ханин-Наташа, в «Двадцати днях без войны» — вокруг пары Лопатин-Нина, в «Проверке на дорогах» нерв повествовательного напряжения натянут между Локотковым и Лазаревым, в «Седьмом спутнике» повествовательным центром становится генерал Адамов.

Позиция Германа-младшего — принципиально иная, его кинематографический мир программно децентричен. Каждый фильм этого режиссера представляет собой плюралистическое пространство, в котором все герои равноценны. Ведя с отцом творческий диалог, он усвоил главное — важность мельчайшей детали, незначительнейшего персонажа для создания общего замысла, потому в его последней картине воссоздается структура романа. В каком-то смысле, лента «Под электрическими облаками» созвучна картинам Роберта Олтмена, но не по содержанию, ибо в ней нет сатиры, а по форме, ибо перед нами — сложный пазл, в котором одинаково важно все, но нет повествовательного центра.

Снимая о Серебряном веке, о Великой Отечественной, о советских 60-х, Герман-младший всегда стремится к особому типу рассказа, который условно можно назвать пиктографическим: развивая художественные достижения Т. Ангелопулоса и Б. Тарра, он пытается выразить время пространственными средствами, в пределах сложной мизансцены сочетать прошлое, настоящее и будущее. Кинематограф Германа-младшего — новаторское явление именно потому, что, сведя к минимуму монтаж, он творчески перерабатывает уроки таких выдающихся фильмов как «Земляничная поляна» И. Бергмана, «Кузина Анхелика» К. Сауры, «Фрекен Жюли» А. Шеберга, используя прием более популярный в театре, начиная со «Смерти коммивояжера» А. Миллера — представлять временные пласты в едином сценическом пространстве.

По самому своему складу Герман-младший — художник апокалиптический, для него настоящее — это безвременье, это прошлое в ожидании будущего. Здесь стоит сказать о еще одном фундаментальном отличии между Германами-режиссерами — это разное понимание смерти, хотя у обоих оно тесно связано со временем.

У Германа-младшего время смертоносно само по себе, как категория падшего тварного мира, как гибельный результат грехопадения первых людей. Разъятость исторической памяти, которая с особой, невиданной для режиссера ранее силой предстает в «Под электрическими облаками» — плоды работы времени. По Герману-младшему, время — это главный враг людей, ибо оно пытается загипнотизировать нас перспективой будущей смерти. У автора «Трудно быть Богом» смерть — внезапна, ей предшествует дикий карнавал, пляска оживших мертвецов, но человек умирает всегда неожиданно, не в силах выдержать их натиск. Германа-младшего больше интересует умирание, как длительность, как скованность человеческого бытия категорией темпоральности.

Герман-младший показывает течение времени в обезбоженном мире как нелинейное, неосмысленное, нелогичное. Воцерковленный человек, как на ковчеге, неумолимо движется к вечности, течение времени для него линейно, осмысленно, с каждым днем — все ближе ко Христу.

В начале ленты «Под электрическими облаками» сказано, что Россия распята между прошлым и будущим, то есть настоящее представляет для нее и всех нас распятие. Темпоральные условия существования, временность бытия — это наш общий крест, не только России, но и всего мира, мы постоянно вынуждены испытывать на себе смертоносное дыхание времени, мучительно переживать жизнь как каждодневное умирание.

«Под электрическими облаками» — фильм о личностной экзистенциальной потребности в Церкви, о насущной необходимости для человека быть частью органического, нерепрессивного целого, о стремлении к единению в Боге на основе свободного произволения, о жажде преодолеть распад обесмысленного и обезбоженного мира.

«Линия и моделировка не существуют. Рисунок — это отношение контрастов или просто-напросто отношение двух тонов, чёрного и белого». Словами французского художника-живописца Поля Сезанна российский кинорежиссёр Алексей Герман младший открывает свой фильм. Цитата служит эпиграфом к картине постановщика, который тем самым подчёркивает своё стремление к импрессионизму и претендует на разумность и осмысленность посредством арт-хаусного жанра. В этом узком направлении у режиссёра своеобразное мировоззрение, которое склонно скорее к подавленному и минорному характеру, чем к проявлению искусства и его изяществу. Постановщик изображает людей из разных поколений, от 90-х годов до ближайшего будущего, от гастарбайтера до архитектора. Линии жизни главных героев не взаимосвязаны - эдакая вольная интерпретация «Облачного атласа», но в отличие от картины Тыквера и Вачовских, Алексей Герман не объединяет символическим образом между собой прошлое, настоящее и будущее, а повествует о каждом из них по отдельности, рассказывая о простых людях, или же как их называют в классической русской литературе «лишние люди», которые ничем не примечательны, но тем не менее они вносят свой немаловажный вклад для создания будущего.

Говоря о простых людях, режиссёр сам себе изначально же противоречит, поскольку нарекает их философами и мыслителями того времени, в котором они находятся; будто бы в одном месте собрались лучшие умы эпохи, так как практически любой персонаж может похвастаться этим наделённым «глубоким» качеством. За мудрёной пеленой режиссёр отчаянно пытается найти и вскрыть нечто важное и значительное, даже там, где его нет и быть не может. Вполне вероятно, Герман мл. придерживается суждения о сверхчеловеке — образе, введённым немецким философом Фридрихом Ницше, для обозначения существа, которое по своему могуществу превосходит современного человека настолько, насколько последний превзошёл обезьяну. Это отчётливо выявляется в чуть ли не в каждом отрезке картины и подаётся так патетично, что всё творящееся кажется неестественным и фальшивым.

Зимние пейзажи и мелькающие огни дальнего города вместе с одинокими людьми и памятниками придают картине эстетичные и тонкие черты, создавая мрачную и одновременно экспрессивную атмосферу. Операторы наилучшим образом улавливают в кадр самые примечательные и изысканные виды. В художественном контексте лента отлично проявляет себя, но одной лишь живописной изощрённостью не достигнуть успеха, а Алексею Герману проявить себя больше нечем, разве что одним лишь несчастьем и горем людей, которое целиком отражается в картине, будь то смерть, кризис, хаос или скорбь. Кажется, никогда и не было никакой лучезарности и радужности, остались одни красивые виды и растраченные впустую слова. Демонстрируемые в картине громады архитектуры иллюстрируют идеи ницшеанского превосходства, но ведут к их неизбежному краху: тот же памятник в вечном тумане или недостроенная высотка, тогда как люди в картине, наделённые мнимой печатью своего величия и значительности, лишь растворены в этой архитектурной монолитности. Они улетучиваются и теряются в этой безнадёжной атмосфере.

Попытки поисков смысла жизни оборачиваются тщетностью, завуалированной за излишествами обыденных будней. Это не отношение двух тонов, чёрного и белого. Здесь только чёрный. Очевидно, что Алексей Герман упивается обречённостью, безнадёжностью и печалью, благо не хлещет водку, в отличие от своего соотечественника Андрея Звягинцева, зато заимствует у того горести и невзгоды порой безо всякой на то основательной причины. В связи с этим у постановщика складывается некоторое абстрактное мышление, и он наивно полагает, что подобное положение обстоятельств приводит к неминуемому выявлению глубины и смысла. Но это лишь иллюзия, самообман. По крайней мере, тот же Звягинцев демонстрировал настойчивость и темперамент, а Герман мл. всего лишь опускает руки, отдавая предпочтение заумным диалогам, брошенным в пустоту. Они искусственны и не несут ничего, кроме вычурности ради вычурности. Признак формализма: шикарно снаружи, но пусто внутри. Это не тот случай, когда двое смотрят в лужу, один видит лишь грязь, а другой отражающиеся в ней звёзды. Здесь режиссёр смотрит в пустошь и видит в ней нечто большее, чем обычную суету, заставляя тем самым закрыть зрителю глаза и восторгаться, как бы убедительно нашёптывая тому: тсс, это арт-хаус — искусство.

Году так в 2008 зашел я в магазин и купил банку консервов. Этикетка на банке гласила: «Сардина». Воротившись домой, я вооружился консервным ключом и вскрыл банку. Вместо обещанной сардины в банке плавала морская капуста. Мое недоумение разделяла вся Европа. Собственно, к чему я это?

Вот если бы я был один такой шалопай, который любит перед просмотром фильма и рецензии почитать, и описание, и много раз подумать, стоит ли картина потраченного времени. Но я же не один. Ну вот и поведали мне, да моим собратьям по разуму, мол, фильм про непризнанную интеллигенцию, про «лишних людей», про борьбу. Да не просто из третьих уст, а прямым текстом в самом начале фильма. Что из обещанного я увидел в картине? Ничего.

Мы имеем 7 историй, которые связаны между собой одним недостроенным зданием. Вот пишу сейчас этот текст и понимаю, что возвращаться к сюжету и пытаться его проанализировать с точки зрения здравого смысла нет никакого желания. Нет, я не скажу, что в фильме нет идеи. Она есть. Но, черт возьми, кроме самой идеи существует ее реализация. Взгляд каждого отдельно взятого человека на окружающую его действительность абсолютно разный. И именно за это мы и ценим все то прекрасное и удивительное, что дарит нам кинематограф/литература/изобразительное искусство. За возможность посмотреть на мир из глаз другого человека, испытать те эмоции, которые мы еще не испытывали при взгляде на привычные нам вещи. Но это совершенно не тот случай. Такое впечатление, что ты бродишь с завязанными глазами по зловонным трущобам, а в правое ухо тебе шепчет Алексей Герман-младший: «Посмотри, как прекрасно все вокруг! Это я придумал».

К вопросу о «лишних людях». Будучи немного знаком с русской классической литературой, после просмотра фильма я не поленился открыть Википедию, дабы удостовериться в том, что я правильно понимаю само понятие «лишний человек». И лишний раз убедился, что режиссеру, видимо, очень сильно понравилось данное словосочетание. Главное, что звучит красиво и немного декадентски. Со стилистической направленностью картины совпадает, да и бес с ним. А кто Чацкий? Кто Онегин? Кто Печорин? Это зрителю понять не суждено. А вот как по мне, Герману нужно было обратиться к Горькому. «Бывшие люди» — тоже неплохое выражение, охват его пошире будет, да и к данному творению оно подходит как нельзя кстати. Именно бывших людей я здесь и увидел. И им просто все равно, что творится вокруг них. Они безучастны. Нет здесь никакой борьбы. Вокруг того самого недостроенного дома, который, вероятно, в представлении режиссера являет собой Россию, развиваются истории полностью аморфных людей. Людей — это так, я визуально определил принадлежность к биологическому виду, человеческого в них ничего нет. Они просто существуют. Два с лишним часа экранного времени. А нам предлагается за этим понаблюдать. И только лишь в седьмой финальной части «Хозяйка», которая, к слову, по хронометражу короче остальных, мы видим хотя бы что-то отдаленно похожее на то описание фильма, коим пестрят все печатные и непечатные издания. Стоит ли это потраченного времени? Решать вам.

Могу сказать честно и откровенно — не удалось. Я очень жду фильмов некоторых русских режиссеров, чьи имена дают мне хоть какую-то надежду на будущее отечественного кинематографа в целом. И от этого становится еще более обидно. Если «Бумажный солдат» был вполне себе достойным фильмом, в котором Герману действительно хорошо удалось показать трагедию отдельного человека на фоне триумфа нации, то «Под электрическими облаками» — это полный провал. Визуальный ряд хорош, но он не спасает отсутствие необходимого для такого рода кино посыла. Много претензий, но это все. Ни поставленных вопросов, ни полученных ответов.

Но если вы вдруг надумаете идти в новую жизнь, то не забудьте взять с собой Свету и коня.

4 из 10

Для меня фильм хорош своей насыщенной атмосферой, которая притягивает и поглощает. По-моему, это такой метафизический реализм, где люди пытаются вырваться из ментального сумрака, который наложен на них ими же самими. В начале фильма голос за кадром говорит о «лишних» людях, которые есть во все эпохи и времена, и весь фильм, по сути, про то, как эти «лишние» не вписываются в общую массу.

Если раньше в русской литературе были герои-отщепенцы, то сейчас в ней героев нет, и в фильме Германа — это тоже лишь персонажи.

Глядя на их отрешённые лица, понимаешь, что они слабы, растеряны, но всё же из последних сил не хотят мириться с «душной» реальностью. Мне показалось, что у каждого из них есть ключевая фраза, которая точно раскрывает их внутренние переживания:

Наследница состояния: «Я построю приют, не знаю для кого, для кого-нибудь несчастного»;

Сотрудник музея: «Я не знаю, где север, я знаю только, где юг»;

Архитектор: «Я архитектор, очень модный, но бессмысленный»;

Девочка Света: «Люди так себе, я ищу новую жизнь».

Неудивительно, что в финале они оказываются в одном месте. Как люди, ищущие свет в темноте, в конечном итоге неминуемо подходят к костру.

«Под электрическими облаками» можно назвать фильмом-молитвой о человечестве». Все эти люди будто хотят спасения, и им не хватает Моисея, который приведет их к освобождению, поэтому они пытаются искать его внутри себя, но делают это скорее инстинктивно, чем осознанно. Но наблюдая за ними, начинаешь видеть в них и вокруг них какую-то иную реальность, проблеск чего-то иного.

И в этом — вся ценность их существования, мне кажется, — в проблеске надежды в потерянных лицах.

У фильма много схожего с «Мелодией для шарманки»» Киры Муратовы. В фильме Германа проглядывает тот же лейтмотив — бесприютность людей, показанная через нелепые, где-то трагические, где-то абсурдные, ситуации. Причем у Германа абсурдность передаётся преимущественно через диалоги. Но и здесь, и там, фоновые персонажи меньше всего напоминают настоящих людей, это скорее куклы-марионетки, на фоне которых главные герои кажутся чуть более живыми. После второго просмотра пришло ощущение, что смотреть «Под электрическими облаками» — это падать вовнутрь себя, как в кроличью нору.

Замечательное кино.

Можно ли при помощи вещи, ощущения или усердия внезапно обрести лицо, не имея оного от рождения, или намертво залитое свинцом безразличия, при добровольном приобщении к легкомысленному карнавалу механических душ? Сомнительно. С обретением лица, пускай и на мгновение, к горлу подступает жгучий комок невыносимой, всеохватывающей впоследствии, пустоты. Да и зачем? Ведь с истинным ликом одни неприятности: бестолковые рефлексии, ненужная озабоченность, бесполезные столкновения с лишними людьми, отрыжками прошлого и уповающими на ненадежное будущее, пафосно (начистоту: у русских крайне редко выходит иначе) томясь в вымученных размышлениях.

Помимо всего прочего, фиксируемого персонально, Герман мл. медитативно анализирует разруху в клозетах, организованную посредством разрухи головной. Во времена до «попыток возрождения» ничего принципиально лучшего не происходило. Общество потребления всего-навсего почувствовало свободу в высказываниях и действиях, поскольку, к примеру, в эпоху правления мозговых сифилитиков-вождей, робеющий человек становился самим собой разве что дома на кухне, в то время как в хрониках кротко рассекал под знаменами, лаская восхищенными взглядами портреты гуру своей страны. То самое поколение, воспитанное в период «видимости морального облика», — с великим усердием разрушало страну в 90-е, занимаясь развязкой локальных конфликтов, расслаивая общество изнутри. Форма изменилась, содержание на прежнем уровне. Остается вера в чудеса, непоколебимая извне, ярким светом вспыхивающая в конце тоннеля, по которому еще долго предстоит передвигаться, прежде чем убедиться в том, что лампочка перегорела от кульминационного напряжения.

Авторское видение большинства российских режиссеров-экзистенциалистов базируется скорее на форме, нежели содержании. Неизбежность негатива от среднестатистического зеваки повышается в разы. Кто подумает за тебя, если не ты? Трагически-метафоричный и мрачно-одиозный взгляд сквозь тусклое стекло исковерканных аномальными условиями злободневности. Амбициозные пляски на костях своей сути, подкрепленные потрясением русской цивилизации, эпохальным сломом и мнимыми грядущими переменами, предвкушение которых магнетически вовлекает в атмосферу гнетущего величия.

Хрупкая цепь туманного будущего, каждое звено которой не унижено, оскорблено или невзрачно, оно — отбившееся от стада, затерянное в ином измерении, блуждающее в предзакатной дымке новой жизни, попавшее не в тот мир, не в то общество, не в свою жизнь. Тлеющее всякий раз, сопротивляясь «сегодня», снова выживающее, прикасаясь ко «вчера». Их открытые раны каплей гноя выдавливают из прозаичной обыденности. Кто-то проявляет напускную чуткость к ближнему, кто-то с богемной непринужденностью взращивает инфантильные мечты о фантастической свободе, кто-то меняет заскорузлые приоритеты, кто-то клянчит у коллеги деньги на новый девайс, параллельно досадуя на несправедливую невостребованность. Их объединяет одно — поиски уютного мира, новой жизни, навстречу которой каждый одиноко семенит сквозь густое марево фрустрационной анахренархии.