Рецензии

Наследие ранних немецких экспрессионистских фильмов как нельзя иначе можно наблюдать именно в «Вампире», сумевшем взять и, что самое главное, развить все самое лучшее, что было использовано в 1920-х годах. Именно в этом фильме сплелись в единое целое технологические новинки кинематографа и наследие Буньюэля и театра Гран-Гиньоль. Удивительно, каким эффектом обладает связь творческого подхода и мрачной идеи.

В итоге из всего этого получилась один темный фильм-головоломка. Нельзя ни на минуту полностью предположить, что все черное и в самом деле является черным, а белое – белым. Точно так же нельзя сказать, где проходит грань между сном и реальностью, а кошмар превращается в реальные события. Нелинейное повествование ещё более сильно втягивает зрителя в происходящее, а множество тайных знаков, неразличимых с первого взгляда, дает то ощущение, как будто присутствуешь на каком-то тайном, интимном жертвоприношении. Каждый кадр – как застывший момент прошлой, прошедшей и иной жизни, которая уже позади, но тень её в самых далеких углах ещё осталась.

Из всего этот вытекает, что создать этот фильм мог только мастер - Карл Дрейер. Его инновационный подход к созданию фильма о вампире, популярном поджанре того времени, создал, пожалуй, один из самых необычных фильмов этого направления. Количество оригинальных решений, использованных в процессе съемки, поражает. Чего стоит тот только факт, что для создания паутины в одной из финальных сцен были приглашены настоящие пауки, которых заманивали медом. Все-таки о искусственной паутине в 1932-м году никто и не слышал. Этот скрупулезный, точный и продуманный подход выгодно отличает фильмы Дрейера и занят свое не последнее место в истории кинематографа. Наследие этого режиссера прослеживается и в работах Бергмана, и в творчестве Фон Триера.

Можно сказать, что у фильма нет главных героев, нет ярко выраженного лейтмотива развивающейся истории. Это история как будто создает сама себя, развивается по каким-то особенным законам физики, наполняет себя зловещими образами и событиями, создавая непередаваемую атмосферу культового хоррора. Ту атмосферу, которую трудно передать словами, но которая сама вырисовывает с мозгу эти загадочные кадры из фильма. Браво.

Если вы собрались смотреть этот фильм – то внесите его в список фильмов для одиночного просмотра. Уснувший в соседнем кресле друг или строчащая от скуки сообщения подружка не добавят вам приятных воспоминаний. Лучше всего это сделать одному, в темном, старом и холодном кинотеатре, на некачественной копии, которая добавит ещё больше шарма вашему вечеру. И возвращаясь зимним вечером с позднего киносеанса вы будете себя ловить на мысли, что не всматриваетесь в темные углы.

Без сомнений любой зритель, а лучше — созерцатель, найдёт эту картину тяжёлым и странным сном, который он переживёт вместе с молодым учёным Аланом Греем. Речь пойдёт о «Кармилле», готической новелле Джозефа Шеридана Ле Фаню, где объектом желания женщины-вампира становится женщина. Именно эту книгу и решил взять за основу своего сюжета режиссёр Карл Дрейер.

Важно отметить, что для того времени был характерен немецкий экспрессионизм, основными представителями, которого являлись такие мастера, как Роберт Вине «Кабинет доктора Калигари», Вильгельм Мурнау «Носферату», Фриц Ланг «Усталая Смерть». Дрейер же решил снимать не столь прямолинейно, а в корне наоборот. Многие его сцены буквально утопают в прозрачности теней, силуэты теряются в загадочной дымке.

Этот фильм я бы прировняла к разряду своего любимого кино, столь много там беззвучных сцен в которых хочется остаться. Есть и другие зловещие, беспокойные моменты: причудливая вывеска на фоне мрачного неба, рабочий с косой, тени бегающие сами по себе, человек с клюкой вместо ноги, вид церкви и деревьев, увиденных Аланом из окошка своего гроба. Скользящие, мерцающие, резкие тени. Зыбкость. Безумие. Страсть. Любопытство. Смерть.

Один из моих самых любимых фильмов о вампирах – «Вампир: сон Алена Грея», может, пожалуй, состязаться только с «Носферату» и «Дракулой» Тода Браунинга. Несмотря на то, что фильм, создан в те далекие времена, когда кинематограф обрел новые возможности для своего бурного развития, а именно – звук, он задумывался как немой и был лишь позже озвучен. Поэтому зрителю только изредка достается возможность слышать голоса героев; часто используются и интертитры.

Однако, атмосферности, которую так любят ценители ужастиков, у картины Дрейера хоть отбавляй. Зрителя постоянно держат в ежовых рукавицах не давая расслабиться ни на минуту, все глубже и глубже завлекая его в пучину сюрреалистического безумия. Этому способствует и чарующая и леденящая кровь музыка, просто отменный сюжет, ведь так и хочется разгадать ту мистическую загадку, поставленную во главу угла. Ну и, конечно, было бы непростительным упомянуть крайне будоражащие воображение спецэффекты (по тем временам умопомрачительные), игру света и тени, скрывающий нечто неведомое туман.

«Вампир» - это плод работы мастера. Это увлекательное путешествие в мир сновидений, таинственных и опасных, непредсказуемых и восхитительных. Для любителя кинематографической старины фильм, я уверен, станет ярким открытием и займет почетное место в его коллекции.

9 из 10

Тьма приходит в образе ослепляющего света. Такова главная иллюзия непонятного современниками, но ставшего классическим фильма ужасов датского режиссера Карла Теодора Дрейра. За основу взяты книги ирландца Джозеф Томаса Шеридана Ле Фаню, который более чем на четверть века опередил своего соотечественника Брэма Стокера своими жуткими историями о вампирах.

Ночной кошмар главного героя исполнен в белом цвете. Тюль, специальным образом расположенная перед объективом кинокамеры, позволила создать убедительный эффект дымки, сквозь которую проступают таинственные образы. Лодочник с косой на плече звонит в колокол. Тень отставного хозяина живет отдельно от своего хозяина. Таинственная женщина входит в дом, на стенах которого развешены не предметы, а воспоминания о них. Улыбка прекрасной девушки обдает хищным холодом, а покойник видит собственные похороны.

Но, глядя на это торжество иррационального ужаса, я вспоминал не Шеридана Ле Фаню, и не Стокера, а Говарда Филлипса Лавкрафта. На него удивительным образом похож продюсер и исполнитель главной роли Николас де Гинцбург, взявший себе псевдоним Джулиан Уэст. Кстати, у Лавкрафта есть рассказ про его однофамильца: «Герберт Уэст — воскреситель мертвых».

Лавкрафт создал культовую литературную вселенную, но ему до сих пор катастрофически не везет с экранизациями. И вот, наконец, я понял, кто мог бы воплотить в жизни идеи космического ужаса великого писателя — это Карл Теодор Дрейер! «Страх -- самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого», написал Лавкрафт в своем труде «Сверхъестественный ужас в литературе». А Дрейер, пусть и имея иные источники вдохновения, эту же мысль перенес на экран.

Сон Алена Грея спокойным не будет.

9 из 10