Рецензии

Я начал смотреть это сомнительное видео после отличного фильма, почти на туже тему — не такого «пошло-пышного», совсем наоборот, и гораздо более тонкого. Этот фильм — «Голгофа» (2014; Ирландия, Великобритания). Они совершенно разные, разумеется: в одном на показан некий «мнимый святой», в другом простой и достойный священник; в одном фильме — разодетый симулякр, в другом — Честь, Вера и Верность; один длинный рассказ не о чем, другой — простая история со сложным вопросом и честным ответом. Возможно именно «Голгофа» определила мое отношение к «Молодому папе».

Герой Джуда Лоу постоянно произносит надменные слоганы, словно из рекламы пива, не задумываясь при этом, что они вступают в логические противоречия друг с другом. Речи папы производят впечатления, но зачастую бессмысленны — это слова политика средней руки, но никак не «святого», которого хочет подать нам режиссер.

Прославленный Соррентино очень напоминает мыльный пузырь. Создается впечатление, что он хочет громко говорить, но не знает что сказать, кому сказать и главное — зачем!

Поражают и сюжетные ходы из разряда «мыльной оперы», с потерянными детьми, обретенными родителями и прочей «бузой». Пытаясь показать человеческую природу папы, Соррентино сделал из него инфантильное самодовольное ничтожество с комплексом Наполеона.

Особенно потрясают пошлые эффекты фильма: сомнительные «чудеса», безумная камера а-ла Hollywood и дорогие шмотки, как последнее прибежище, чтобы прикрыть парчой слабый сценарий. Я не против того чтобы фильм был костюмированным — это хорошо, но все-таки фильм не следует превращать в показ мод.

Конечно, Лоу сыграл уже во множестве замечательных картин, а сейчас стареет и такой крупной роли (тем более молодого Папы) едва ли дождется. Однако, я также понимаю, почему он отказался играть в продолжении. Более всего меня радует, что Святой Престол отказал в содействии этому проекту.

Ленни Белардо/Папа Пий 13-й, кто он? Невротик, циник, сумасшедший? Что заставило его стать главой одного из самых могущественных институтов — Римско-католической церкви? Что привело его на этот гипер-ответственный пост? В чём его Желание?

Сразу же после «воцарения» Папе снится сон, мы же становимся свидетелями этого сно-видения, отправляясь королевской дорогой бессознательного в самые потаённые, самые загадочные уголки его души.

Итак, молодой Папа видит сон, в котором он совершает свою первую проповедь. Обращаясь с балкона к толпе верующих, пришедших увидеть и поприветствовать нового Папу, Ленни перечисляет всё то, что противоречит политике католической церкви, издавна боровшейся с разводами, абортами, эвтаназией, гей-браками, контрацептивами, искусственным оплодотворением и женщинами-священниками. «Мы забыли, как радоваться, — продолжает он. — Есть один путь, ведущий к радости, и имя ему — свобода».

На этом месте психоаналитик, если бы такой сон рассказал ему пациент, облегчённо вздохнул, признав в нём «нормального невротика». Ведь кто, как не невротик будет грезить о свободе, которая для него, как существа структурно «под-лежащего», в реальности, конечно, невозможна?

Чем более мы Папу узнаём, тем более удивляемся многогранности его характера и его противоречивости. Ленни можно бы было назвать мастером эпатажа, если бы всё то, что он в Ватикане делает, было инспирировано сознательной частью его Эго. Но в том-то и весь цимес, что раскусить Пия 13-го не так-то просто: говорит ли он серьёзно обдуманные вещи, или его поведение, непоследовательное в своём метании между консерватизмом, ожиданием ответа бога и желанием наслаждаться, будь это требование пить вишнёвую колу или видеть все свои подарки, — свидетельство его невротической расщеплённости?

Неверие в бога, с одной стороны, и стремление быть избранным им же, выраженное в молитве во время конклава, — зеркальное отражение амбивалентности мужчины-мальчика, травмированного, искорёженного предательством бросивших его родителей-хиппи. Поможет ли Ленни служение богу в качестве викария Христа обрести, наконец, Отца и почувствовать себя его любимым сыном?

Может ли Папа сомневаться в существовании Бога, имеет ли он на это право? Являются ли уверенность в бытии Всевышнего и осознание себя богоизбранным признаками психического здоровья, даже если это здоровье самого Папы? Даниэль Пауль Шребер, немецкий судья, автор автобиографических «Воспоминаний невропатологического больного», в наличии Создателя не сомневался, и даже имел опыт превращения Им в женщину, Женщину Бога, что, однако же, не позволило ему убедить в этом своё окружение. Ленни же доказывать существование бога верующим не намерен: «Это вы должны доказать мне его отсутствие», — обращается он к ним, переворачивая с ног на голову не только теорию чайника Рассела, но и выворачивая психотическую уверенность Шребера наизнанку.

Ирония Ленни — еще одна вещь, отличающая его от Шребера. Его речь не является плоской, Папа играет словами, и эта провокативная игра ad absurdum производит ошеломительный эффект.

Трансформация религиозного чувства Ленни происходит параллельно трансформации его нена-любви к родителям. Став Папой, взрослея, Ленни освобождается от власти прошлого, его Другой уже не такой всемогущий, он не властен над Ленни, а сам уже может злиться и страдать, как злился и страдал когда-то оставленный Ленни: «Бог злится, — говорит Ленни. — Он переехал на окраину города, в грязную квартирку-студию над шиномонтажной мастерской. Ночами Бог страдает от жары. Не спит ночами с тех пор, как осознал свое бессилие над людьми. Он понял, что потерял контроль». Стать Папой для Ленни — попытка переработать детскую травму: не только обрести Отца, но и идентифицироваться с Отцом, стать сувереном, имеющим право Решать. Стать субъектом, изжив из себя объект-отброс. Заносчивый, высокомерный, раздражительный и мстительный Пий XIII уже не согласен на роль послушной марионетки и намерен учинить глобальные перемены. Стать символическим отцом, оставаясь при этом символическим сыном, — тот сингулярный выход, который Ленни находит для себя. Земные отношения чреваты болью и невозможностью перенести еще одно предательство, а также стать предателем своего собственного сына: «Священник не взрослеет, потому что никогда не будет отцом. Он навсегда сын. Вот, почему тринадцать веков назад мы приняли обет безбрачия. Чтобы быть детьми Господа, не смея занять его место». Концепция невидимого Папы, раскритикованная маркетологом Ватикана, — одно из изобретений Ленни, призванное подставить подпорку хромому богу, проекции реального отца Ленни, которому требуется помощь сына для исполнения функций отца символического.

Навязчивая изоляция непереносимых аффектов позволяет молодому здоровому красивому мужчине, иронией судьбы ставшему понтификом, оставаться «ни живым, ни мёртвым», этаким котом Шрёдингера, чьим самым большим грехом является то, что совесть его не терзает: «Дружеские отношения — опасны. Они приводят к двусмысленности, недопониманию и конфликтам. И всегда плохо заканчиваются. В то же время формальные отношения — чисты, как родниковая вода. Это правила, выбитые в камне. Нет риска недопонимания, и они длятся вечно. Так вот, Вы должны знать — я не ценю дружеские отношения и я большой поклонник формальных».

В служении Отцу Ленни отказывается и от возможности воссоединиться с Матерью, когда-либо обретя её в земной женщине. Любовные письма — единственный из дозволенных самому себе способов сексуальных отношений, — в случае Ленни являющиеся яркой метафорой их, этих отношений, несуществования. Amen!

Психоаналитик, психиатр Анастасия Гареева

Сериал о католической церкви — обыкновенно сериал о педофилии, развращенных нравах и политических интригах, сопровождающийся их тщательным пережевыванием на радость всех неравнодушных к липкой антиклерикальной сатире, для которых она вызывает восторг наравне с восторгом от созерцания пальца перед собственным носом. Кажется, «Молодой Папа» эксплуатирует все старые трюки, снова вышучивая дряхлую католическую церковь, и, действуя на поводу у масс, линию гротеска, замаскированного под неприглядную правду, делает самой заметной. Рискуя скатиться в пошлое болото памфлетов, сериал остается на его берегу — и не потому, что ему не хватает смелости (или полного отсутствия вкуса) кинуться в него с головой, а единственно потому, что он — не о церкви.

«Папа» не только не может, но и не хочет говорить ничего нового о церкви и как бы в насмешку всем спекулятивным построениям, рассуждающим о том, какой понтифик нужен сегодня, ставит на его место парадоксально случайного и капризного позера, который ни разу не антихрист и не тип христианского лидера XXI века, умеющего больше казаться, чем быть; намеренно не рассказанная до конца история выборов Ленни Белардо, пронизанная то хитрым расчетом, то вмешательством самого святого духа, своей случайностью и замечательна — занятый больше человеком, этой великой, по августиновскому выражению, бездной, Соррентино оставляет за скобками и богохульства госсекретаря, заменившего святую троицу на игроков футбола, и плутовство кардиналов, и даже чудеса, проходящие для Пия как бы бесследно, — оставляет весь фон обрядной святости и показного благочестия, поглощенный на протестантский манер только богом и душой. Случайные решения, странные манеры, непредсказуемые речи — подобно последним содроганиями трупа они сотрясают тело церкви, оказавшейся в руках человека, а не политика, занятого больше духом, чем администраторством; пусть занятого с отчаянием и сомнением, тесно переплетенных с вещами слишком мирскими — но, кажется, единственно трогающими душу и остающимися путеводной звездой для всех, кто, отчаявшийся и больной, заплутал: оставим ватиканским клирикам испуг перед сомнением в боге, если и папа, в кое-то веки живой, сомневается в нем, ощутив спустя полвека после «Причастия» то же молчание бога.

Сосредоточение на душе позволило не скатиться и в политические интриги, и в умильные напевы псалмов; на большую часть состоящий из диалогов, «Папа» прост, ясен и поражает атмосферой внутренней святости, неисповедимыми путями прорывающейся сквозь цинизм и грубость, а одновременно — напряженным переживанием своего существования, такого близкого и непонятного. Следуя своей главной интенции открытия сокрытого, сериал проводит психологическую работу, сравнимую с бергмановской, открывая тайники души не ради праздного любопытства собравшихся зевак, но ради живой связи с находящимся с ним диалоге, приобщая к этому необычному — и исполненному с истинно кинематографическим изяществом — чистому миру. Медитативная музыка, геометрически выверенные кадры — прежде всего это опыт переживания, а не разговор о важных идеях или морализаторство, ставшими добротным эрзацем действительно сильного кино.

Конечно, сериал всегда остается сериалом — слегка фальшивым продолжением жизни, и «Папа» нередко дает слабину — порой затянутый, порой назойливо-предсказуемый и доходящий до фарса — это издержки жанра и давней любви Соррентино к большей помпе, но весьма удивительный для подобного рода проектов не загубленный финал оставляет впечатления не замутненными. Повторение из серии в серию тех же тем и сюжетов, лишенных действительно необходимого развития, наводняют сериал несущественными подробностями, разводя вино полумистического богословия водой псевдофилософии, но кажется, что и Соррентино, порывающийся сорваться в комический блеф, и Джуд Лоу, одинаково блестяще дефилирующий по Ватикану, смогли, сами не понимая, создать невозможную историю невозможного человека — но оттого только более настоящего. Тайные интуиции, оживляющие душу, и которых так, возможно, не хватает сегодняшней церкви — вот истинное чудо, происходящее не по строгой букве сценария. Как Ленни, узревший бога не только на небе — но и в себе, желал бы обнять всех, сам лишь счастливо и беспомощно улыбаясь, так и истина, которая бы давно открылась, если бы только могла, продолжает подмигивать нам в самых непредсказуемых вещах.

7 из 10

Нет, это далеко не положительный герой. Если в сериале вообще есть положительные герои. ВСЕ в фильме врут, врут другим, врут сами себе. Честен с собой только сам Папа, да и то не всегда, он искренен в своей жестокости, в своем высокомерии и цинизме, главное он честен с самим собой, когда речь заходит о боге.

Главный герой на протяжении сериала ищет две вещи: своих родителей и бога.

Бог остается нем, когда главный герой вопрошает к нему, когда ищет его. Лени Белардо, так зовут нашего героя, Папа который должен был появиться в застенках Ватикана. К слову, история взаимопроникновения итальянской культуры в США, очень богатая. Много италоамериканцев мы видим среди выдающихся актеров и музыкантов Америки. Но вернемся к фильму. Это очень тонко-ироничный сериал, я бы сказал, что он больше подходит по духу к классическому английскому «черному юмору», даже порой кажется, что его снимал англичанин.

Прекрасный образец тонкого, медитативного кино, далеко не для широкого зрителя.

Есть странная ирония в том, что сериал про католическую церковь выражает наше время лучше, чем все популярные ток-шоу и американские мыльные оперы. «Молодой папа» реинкарнирует духовные ценности, необходимость общественных связей, значение обязанностей и их отличие от прав. С обескураживающей честностью описаны надежды и разочарования Папы Римского, кардиналов и духовников.

Паоло Соррентино — маэстро современного кино, рождённый новой, волнующей и необычной силой, он продолжает традиции лучших представителей итальянского синема — Лукино Висконти и Микеланджело Антониони. Даже в таком крупном проекте, как телевизионный сериал, он действует благоприятно, проектирует своё измерение, протаптывая самостоятельный путь в мир духовности.

В любой культуре образ Папы Римского мифологизируют, Папа авторства Сореннтино — это своего рода доброжелательный деспот, мятежный дух, склонный терять равновесие. Ловкий, властный, уверенный Папа Пий XIII / Ленни Белардо занимает духовное лидерство в Ватикане, его соперники сильнее и старше, и он не щадит их морально — сарказмом, иронией, издевками. Он молод — и это прекрасно, потому что именно по молодости стремятся поступать по-своему. Он умён — видящий виды скептик, всех видящий насквозь, никому не доверяющий, отдающий себе отчет в окружающей фальши.

«Я люблю Бога, потому что любить людей очень больно. Я люблю Господа, который никогда меня не покидает или же покинул навсегда. Господь — отсутствие Господа — но всегда обнадёживающее и безусловное. Я священнослужитель и я отказался от своих собратьев и от женщин. Потому что я не хочу страдать, потому что я не способен склеить по кусочкам, разбитое любовью, сердце и пережить такое горе. Потому что я несчастен — как и все священнослужители. Было бы прекрасно любить тебя так, как ты хочешь, чтобы тебя любили. Но это невозможно. Потому что я не мужчина — я трус. Как и все священнослужители» Ленни Белардо

Что же делает новый Папа? Сидит в Ватикане, между детским сном и тревожным пробуждением, глядит на тени на стене, пока внешний мир сокрушается по поводу его фигуры, впрочем, Пий XIII владеет умами и сердцами, даже когда его не слышат и не видят воочию. Из светских приёмов с послами, премьером и др. почётными лицами можно понять, что все эти люди, которые определяют вкусы — безвкусны, всё эти люди, что устанавливают принципы — беспринципны. В конечном итоге имеет значение только то, что происходит в нас самих.

Как и предыдущие картины Соррентино, «Молодой папа» наполнен визуальным изяществом. Очень большие, светлые, поражающие роскошью убранства комнат, залов и коридоров, великолепный ландшафт сада и площадей. Энергичный и контрастный саунд, музыкальный вкус режиссёра всегда на высоте.

Но всех больше меня впечатлил исполнитель главной роли — Джуд Лоу. Блистательная актёрская игра, не лишенная некой театральности — полная честность исполнения спасает картину от мелодраматичности.

Есть версии о продолжении данного сериала, на мой взгляд, первый сезон полностью законченное произведение. Ленни Белардо достиг совершенства, уподобился Христу и обнял всех нас.

Я видел достаточное количество полнометражных фильмов и сериалов о католической церкви, каком-либо из Пап, и о вере в целом… Но того, что показывает зрителю Соррентино, пожалуй, не увидишь больше нигде. И пусть, во многих моментах получилось чересчур гиперболизировано, и, возможно, строго верующие католики будут плеваться, на мой взгляд, «Молодой папа» — это красивое, местами очень забавное, доброе телешоу.

Красивое. С первой же сцены пилотного выпуска сериал просто очаровывает. И это очарование не покидает вас до самого финала. Сюжет, часть которого, казалось бы, невозможно представить реальным, так великолепно отыгран актерским составом, вписан в потрясающе созданную декорациями и костюмами атмосферу Ватикана, что ты искренне начинаешь верить в то, что тебе рассказывает режиссер. И как по мне, это — истинная красота! Та самая, которая «при низких температурах…»

Забавное. Да, «Молодой Папа» — это драма, но она пронизана тончайшим ироничным юмором, без которого сериал был бы совершенно другим. Образы самого понтифика и Кардинала Войелло, их диалоги заставляли меня улыбаться столько, сколько не удавалось, порой, при просмотре добротных комедий. При этом, это абсолютно не мешает воспринимать серьезно глубокомысленные темы, которые затрагивает Соррентино повествуя.

Доброе. Не смотря на то, что в сериале хватает драмы, интриг, потерь, и даже жестокости, завершение большинства сюжетных линий вызывают душевное упоение и умиротворение, пусть даже увлажнив ваши глаза.

Мне это кажется важным, для сериалов подобного жанра — отсутствие желания забросить его, после пары серий, до той поры, пока «совсем нечего смотреть будет». И думаю, главным комплиментом для этого шоу, состоящего на 90% из диалогов (гениально сыгранных диалогов), что его ни в коем случае нельзя назвать скучным. Совсем наоборот, про «Молодого Папу» Паоло Соррентино можно сказать — «это было прекрасно.»

9 из 10

«Молодой Папа» — один из самых ожидаемых и обсуждаемых сериалов 2016 года, последнее творение итальянца Паоло Соррентино, режиссера «Великой красоты» и «Молодости».

К слову, Соррентино считают лучшим итальянским режиссером современности, что является вполне заслуженным. В одной из своих рецензий в этой рубрике я писала о его фильме «Великая красота», который является современной вариацией «Сладкой жизни» Феллини. После этого фильма я с нетерпением жду новые работы итальянского режиссера.

Могу сказать, что не разочарована сериалом и даже больше — он превзошел мои ожидания. Соррентино снял не просто безупречно красивый, эстетский сериал в лучших традициях итальянского кинематографа, приправив его остроумными диалогами и звездным актерским составом — Джуд Лоу в роли Папы Пия XIII, Дайан Китон. Он затронул исследование бремени человеческих страстей, вытащил из темных уголков Ватикана на свет, все тщательно скрываемые грехи корпорации под названием «церковь», города-государства и отдельно взятых людей, которые утвердились в непоколебимости своей святости.

Сериал удивляет эксцентричностью, непредсказуемостью, юмором, который, казалось бы, не может быть никак связан с Ватиканом. Соррентино умеет выразить смешное без слов — старые кардиналы с айфонами, монашки, играющие в футбол, кулер со святой водой посреди пышно убранного зала, кенгуру в подвалах Ватикана.

Но главная интрига, ключевая фигура сериала — молодой и таинственный Папа Ленни Белардо — первый американец на этом посту (пожалуй, самая яркая роль Джуда Лоу). Новоизбранный Папа — «темная лошадка», разгадать которого пытается все его окружение, а вместе с ним и зритель. Про этого человека мало, что понятно. Он небезгрешен — курит, пьет колу, очень красив и себялюбив, противоречив, мстителен, резок и бескомпромиссен в суждениях. Понтифик — знаток Сэлинджера, Кубрика, Бэнкси и электронной музыки, но его взгляды скорее ветхозаветные, чем либеральные. Они резко отличаются от общепринятых в церкви. При этом он уязвим, его терзают внутренние сомнения — вопросы веры и Бога. На протяжении всего сериала чаша весов колеблется из одной стороны в другую. Метания, страдания, поиск Бога, кризис веры и самопознание проходят через всю канву сюжета.

Потрясающая живописность, созданная Соррентино, превращает кадры в искусство, неспешно перетекающие под захватывающую дух музыку один в другой. Кадры, которые можно долго рассматривать, наслаждаясь светом, тишиной, образами и цитатами, — от ожившей «Пьеты» Микеланджело до величественных церковных сводов.

Режиссер иронично и откровенно показал внутреннюю жизнь и быт Ватикана, в который зритель вовлекается с первых кадров. Интересно наблюдать за обыденной жизнью тех людей, о которых мало что известно большинству из нас — от утренних ритуалов Папы и старых кардиналов, бесед монашек, обсуждения пиар-кампании по раскрутке имиджа нового понтифика до развешивания чистого белья.

Отдельно хочу отметить блестящие диалоги в сериале — почти театральные, отточенные, провокационно-смелые, запоминающиеся, которые хочется цитировать, при этом вспоминая мимику, выражение глаз, улыбки их участников.

Закулисные игры, интриги, лицемерие, консерватизм, жажда власти, похоть — Соррентино обнажил те стороны жизни священнослужителей, о которых не принято говорить. И сделал это блестяще иронично, завораживающе красиво, что не остается сомнений в успехе сериала.

Папу Пия ХIII называют провокатором в рясе, шедевром дипломатической хитрости власть имущих, красивой марионеткой, но никто в Ватикане не видит в этом человеке святого отца. Но вопреки всему этот герой раскрывается на протяжении серила настолько глубоко и потрясающе, что остается только верить ему.

«Молодой Папа» — это, прежде всего, история о личности, о силе одного человека, противостоящего системе, общепринятым удобным правилам и ищущего единственной правды.

Соррентино поднимает тему богооставленности, тяжести бремени грехов, из-за которых человек не может увидеть свет.

Образ Папы Пия ХIII вымышленный, такого человека не существует, но есть история о вере, о человеке, который меняет людей вокруг себя, к которому тянутся тысячи сердец, как к образу, воплощающему Бога на земле.

Можно с точностью сказать, что по сравнению с «Матильдой» этот сериал должен оскорбить чувства «верующих» гораздо сильнее. Но это если даже не пытаться узнать что хотел сказать сценарист и не искать скрытого подтекста.

Проблема греха и толерантности в современном мире крайне остра. Люди хотят верить в лучшее, но вопрос искренней исповеди и всепрощение не есть то, что нужно людям. Церковь забыла про кнут и пряник, как говорит ответственная за «маркетинг» Ватикана.

Отречение последнего папы Бенедикта XVI, скандал со священниками-педофилами и их покрывательство церковью (отлично раскрытом в фильме «В центре внимания», разногласия по вопросам гомосексуалистов внутри церкви. Все эти вопросы так или иначе возникают в сериале, а четкого ответа на них все равно не дается. Потому что каждый отвечает сам для себя.

В сериале встает и тема о восприятии простыми обывателями церковнослужителей как «святых людей». Что в корне не верно. Именно поэтому в центре сюжета стоит молодой папа римский, который полон решимости осуществлять идеалы, но в то же время жизнь показывают ему то скрытое, что может привести к непоправимому (к примеру, к смерти или искалеченной психике).

Священники, которые «не без греха» — разве это не правда жизни, которая является главной причиной пренебрежительного отношения к институту Церкви.

Но вопрос в том, что это за грехи.

Ведь Ленни (герой Джуда Лоу) поначалу вызывает отторжение, как нонсенс. Папа Римский, который курит сигареты и имеет наглость не скрывать это, который не верит в Бога (а точнее имеет кризис веры). Но в итоге начинаешь чувствовать, что можно простить эти вещи, ведь он совершает и хорошие вещи, пытается бороться со злом.

Герой меняется, в начале он против любых прегрешений и является жестоким тираном и консерватором. Можно подумать, что Ленни меняет свое консервативное мнение к концу сериала, но это не совсем так. На мой взгляд, точнее то, что он принял неоднозначность своего положения, двойственность мира. Именно к этому и подводит его публичная «проповедь».

Отлично показано и значение паствы. Герои Дайан Китон, Скотта Шеперда и Сильвио Орландо особенно сильно врезаются в память. Без них не было бы и развития Папы как личности, его взросления и определения своей миссии. Но в конечном итоге и они проходят своего рода проверку. Проверку на лучшее в себе, на веру в Папу, в Бога.

Отдельно повторю все плюсы, упомянутые в других рецензиях — актерский состав, музыка, операторская работа и реквизит, костюмы, ну и сценарий. Пожалуй, я не видела сериалов, которые так отлично обыграли двусмысленность, неоднозначность. Обычно сценарий уводит в определенную сторону — как в «Карточном домике», к примеру.

Не знаю, можно ли сказать что-то в корне новое в сиквеле «Новый папа». Ведь кроме того, что жизнь неоднозначна и любые крайности в вере, убеждениях и вытекающих поступках, сказать иное о сути веры сложно. Вера или есть, или нет.

10 из 10

Консервативный конклав голосует за непонятную им фигуру нового папы, который может стать вполне признанным паствой — все зависит от ракурса, в смысле, паблисити и «папского мерчендайза». Если ранее святая католическая церковь представлялась нам лишь с обратной стороны, эта экранная история — всё, скрытое от глаз, так получается новый ракурс, новый стиль, новая откровенность. Кино на такое способно.

Выражение «молодой папа» приобретает будто иной смысл, когда в кадре папа римский не привычно старый и мудрый, а молодой энергичный, красавчик, гордец. Сначала брошенный родителями мальчик по имени Лени Билардо, (им нужно было в Венецию), потом он же самовлюблённый Пий XIII. Он противоречив, но говорит, что святой, беспокоится о своем здоровье, играет в теннис и много курит и полностью равнодушен к критике. Как бы он не пытался от себя оттолкнуть всеми способами, через три серии на него становится приятно смотреть, если вы не лишены чувства юмора.

За кажущимся действием, все герои существуют в атмосфере полного безделья — это Эдем, в котором нужно лишь разрешить, а точнее, проговорить некоторые преувеличенные разговоры на фоне настоящих исторических памятников.

Пий XIII выстраивает свою казуистику красноречивыми выступлениями, а труппа пожилых кардиналов при его старинном театре находится в недоумении от того, что у них теперь столько тем для обсуждения — одна скандальней другой.

Так есть ли у него план?

Да, у него есть план по спасению всех католиков мира: кажется, нужно лишь притормозить либеральные процессы, навязываемые политиками и масс медиа, спрятаться, окутав свою фигуру тайнами (отсутствие — наличие), и назад — к новому Средневековью. Не забыть, добавить фон игривыми сценками в модном монтаже, походах по музеям Ватикана в рапиде под забавную музычку со спецэффектами,(I am sexy e, And I know it) и постмодернистских появлениях огромного кенгуру — подарок из Австралии. Так и хочется сказать это слово — симулякр, правда, оно не вполне точно — мы едва ли знали до сих пор, как там папа поживает, что ест и о чем мечтает, что волнует его, как человека, тем более, что его образ и правда симпатичен, остальную «сказочность» христианин прощает, как слабость режиссера.

Так что же хочет папа? Преданность императиву. «Хочет папа — хочет церковь — хочет господь». Слово компромисс теперь удалено из словаря, это он его удалил, или сказал, что удалил, как и Иисус не шёл на компромиссы, когда страдал на кресте.

От серии к серии, какими бы они не были запутанными — папа станет уверенней и лучше — ведь к нему не липнет никакая грязь, он с легкостью совершит все дела мистического свойства, наберёт союзников, исполнит многие желания, поднимет авторитет католической церкви, и доедет до Венеции, завершая все старые гештальты. На площади Сан Марко появится уже не чудак-одиночка, а многоликий волшебник, мистификатор, он — секс символ, гений и реформатор на вроде голубоглазого доктора Хауса, только лучше, да просто отличный протагонист — особенный — не то слово, наместник святого духа. Он снова поразит всех своим красноречием и вместо поединка, а точнее это и будет признанная победа над кардиналами, он выдаст несколько заготовленных тысячелетиями советов, которые, как мы догадываемся, и есть тот императив, вполне логическое завершение фильма о религиозных разговорах:

«Жизнь нужна, чтобы ей толком пользоваться, любить и быть любимыми… Господь — это граница, которая открывается. Есть у нас время или оно на исходе, мы юные или старые, дураки или умные, правдивые или лживые, богатые или бедные, короли или слуги, мы добрые или красивые, теплые или холодные, счастливы или просто слепы, расстроены или радостны, потеряны или найдены, мужчины или женщины — это неважно. Хотите узреть Господа, у вас есть всё, что для этого нужно, бог — есть любовь». Аминь.

Об одном он умолчал — эффектные белоснежные наряды и актёрское обаяние Джуда Лоу — это все тоже паблисити и мерчендайз, чтоб сохранять церковный статус ненужного посредника из Средневековья, ведь бог повсюду.

Величественный и эффектный, всегда в белом, окутанный клубами дыма от сигарет, которые он, как фокусник, достает из рукава. Свежеизбранный Папа Римский Пий XIII: самый молодой, первый американец, слишком красивый — темная лошадка. Непонятно, кто за ним стоит, непонятно, кто за него голосовал, непонятно, что он будет делать. Непонятно верховным иерархам Ватикана, непонятно зрителям, поначалу запутанным хитросплетениями церковных интриг, непонятно самому Папе, еще недавно бывшему нью-йоркским епископом Ленни Беллардо. Многоопытные кардиналы подумали было, что сорокалетним «юнцом» можно будет легко управлять, зрители подумали было, что он не более чем смазливый чересчур честолюбивый выскочка, Ленни подумал было, что у него есть план. Все ошибались, но у всех было время, чтобы осознать свою ошибку.

Априорное преимущество сериалов в том, что они дают авторам и зрителям время подумать, предложить свои варианты развития событий, посмотреть на историю под одним углом, а потом перевернуть все с ног на голову. Паоло Соррентино временем, которое безо всяких условий предоставил ему канал HBO, распорядился мастерски, сняв сериал самобытный, фантастически красивый и немного загадочный, а тайна, между прочим, важная составляющая власти над умами. Так говорит Пий XIII, но придумал это, конечно же, не он, а Томас Гоббс — один из величайших (без преувеличения!) теоретиков власти. Новый Папа кажется его искренним поклонником, ибо власть отождествляет с силой, а основанием ее считает недоступность. Поэтому, вместо того, чтобы выйти к тысячам верующих, толпящихся под его балконом, и поразить их своим обаянием, он прячется в гулких дворцовых покоях, а его официальные речи неожиданно резки и безапелляционны, практически злы.

Проще всего сказать, что Соррентино посмеялся над Церковью, превратившейся — со своими ветхими традициями, прекрасными соборами и нелепо-изысканными священниками — в аттракцион для туристов. Ирония становится только злее, когда дело доходит до устоявшейся практики двойных стандартов и бессчетных подковерных дрязг. Но стоит ли упрекать в кризисе веры церковных иерархов, если по ту сторону амвона их ожидает безликая толпа? Собравшиеся на пьяцца Сан Пьетро верующие управляются легким движением руки, их реакция предсказуема — этим людям не так нужен Бог, как официальное подтверждение того, что они живут правильно и будут вознаграждены, а то и просто бесплатное развлечение или тарелка с фотографией. Вот только благодать Божия не вайфай, ее нельзя с помощью специальных приспособлений раздавать в публичных местах с паролем, распечатанным на криво отрезанной бумажке.

Ничего из того, что «проще всего сказать» для «Молодого Папы» не подходит: с развитием сюжета все прошлые очевидности оспариваются, а то и вовсе выворачиваются наизнанку, а эпицентром противоречий становится главный герой. Пий XIII снисходителен к конкретным людям, но безжалостен к любым обобщениям, до одури увлечен официальной символикой, но непритязателен в быту, умен и проницателен, но тщательно это скрывает, болезненно самолюбив, но постоянно ищет поддержки, уверяет всех, что у него есть план, но ждет, что все как-нибудь сложится само собой. Спокойный взгляд Джуда Лоу напоминает одновременно и безмятежность святого, и механическую холодность андроида, и только со временем становится понятно, что это — с трудом скрываемый ужас. Старательно и даже временами убедительно притворяющийся великолепным стратегом, Пий XIII отказывается выходить к публике потому, что панически — до ночных кошмаров, до сердечного приступа — боится замершей в ожидании толпы.

Ленни Беллардо — раньше времени повзрослевший мальчик, забытый своими родителями, мужчина, почти не знавший любви, священник, собирающий осколки своей веры из отвлеченных разговоров и страстных молитв — даже себе не сразу может признаться, что ему нечего сказать этим людям. Он требует исключительно официального обращения, наряжается в самые пышные мантии и тиары, которые создают иллюзию причастности к высшему авторитету, и пытается — мучительно, жестоко, трогательно — найти хоть что-то настоящее. Верующие — да пусть даже не верующие, а просто интересующиеся — под его балконом воплощают реальную жизнь со всеми ее опасностями и прекрасными соблазнами, с глупостью, суетностью и тщеславием, великодушием и искренностью, с потерями и приобретениями, с любовью и ненавистью. И как бы ни были тривиальны эти люди, Ленни не может врать им, обещая то, во что сам давно не верит, поливая их елеем приятных и ласковых, но пустых слов — ведь именно эта ставшая привычной пустота страшнее всего. Каждый пытается заполнить ее по-своему: цепляется за родные места и знакомые ритуалы или путешествует по миру в поисках новых впечатлений, рожает своих детей или воспитывает чужих, накачивается алкоголем до беспамятства, зависает в соцсетях с сотнями полузнакомых друзей, снимает кино или сочиняет на него рецензии. И все только ради того, чтобы продлить — создать, удержать, ухватить — утешительную иллюзию, что все мы — часть чего-то большего.

Паоло Соррентино не тот человек, который будет эту иллюзию разрушать. Напротив, он как никто умеет показать, как естественно это стремление к великой красоте, к чему-то более значительному, чем до обидного короткая человеческая жизнь. И не так важно, существует ли Бог и отвечает ли Он на наши молитвы — симметрии в этих отношениях никогда и не предполагалось. Важнее, что существуют драгоценные люди, которые, поверив в себя, победив страх и перестав прятаться, могут дать надежду другим, иногда просто своими словами. Кого-то из них мы называем святыми, кого-то — великими художниками, и восхищаемся — за то, что они могут приоткрыть нам окошко в вечность. Встать на колени, посмотреть на небо, раскинуть руки и обнять весь мир.