Рецензии

“Не уверен, что нужен им. Не дури – ты прекрасно понимаешь, что нужен мне”.

Наверное, одной из главных проблем, которую придётся решать зрителю, как во время просмотра кино, так и, формируя целостное мнение уже после его окончания, это стоит ли относиться к данному фильму серьёзно или же он просто призван скрасить наш вечер? Так и я, спустя почти 5 лет, решил вновь прикоснуться к утончённому, открытому, смелому и кроме того плавному и естественному творению Оливье Ассайаса, датированному, казалось бы, недавним 2012-ым. Лента, ощущавшаяся мною глотком свежего воздуха после года без кино, предстала всё так же свежо, однако стала чуть более актуальной, совсем не требуя при этом того, чтобы до неё “дорасти”.

“Мы не против старости – мы против того, что старит”.

Несмотря на наличие достаточно явного главного героя, зрителю не стоит воспринимать повествование только через призму его личности. Режиссёр отчётливо даёт понять, что фокус персоналий довольно размыт и отнюдь не пытается кормить нас “культом личности”. Эпоха, настроения, мысли и чувства, способы самовыражения, дух протеста и пресловутая реальность, оставляющая след в каждом из компонентов – вот к чему стоит присмотреться внимательнее. В воздухе парит свобода, в первую очередь сексуальная, творческая и идеологическая. Желание заставить всех с собой считаться соседствует с неопределённостью выбора, будь то профессия, место жительство или личная жизнь. Отрицание ценностей старшего поколения и страх перейти от слов к делу неизбежно преломляются под лупой обстоятельств.

“Я не доволен собой: живу в воображаемом мире, а когда реальность постучится в двери – я не открываю”.

Ближе концу короткой истории нескольких героев, будто случайно выбранных автором из толпы активистов лицеев и обитателей подпольных клубов, мы вместе с ними приходим не то чтобы к выводу – скорее к умозаключению “Что бы ни было в воздухе – оно склонно постепенно рассеиваться вместе с теми, кто его наполняет”. Проблемы с законом, наркотиками и поиском средств к существованию протекают на волне разочарований от отношений, результатов борьбы то ли за свои права, то ли за дополнительные привилегии, неизбежного взросления со сменой ориентиров. Так и титры не требуют от вас выхода на манифестации или подражания кому бы то ни было из персонажей, равно как и попытки угадать их дальнейшую судьбу. Это Франция, и быть несогласным с текущим курсом страны или же бороться за повышение роли профсоюзов в определении вектора развития государства – практически модно испокон веков, а выплёскивать свой бунт через новые языки творчества, лёгкую антисоциальность и политические скитания – нормально, как у нас пытаться создать свою рок-группу или разговаривать с телевизором.

“Проблема не в том, чего это будет стоить, а в том, насколько это устраивает тебя”.

Но если для ухоженного француза, пребывающего в относительной зоне комфорта, взгляд на одно из самых успешных творений Оливье Ассайаса станет чем-то вроде ностальгирующего погружения в “старое-доброе”, то отечественный зритель, вспомнив о фразах больших умов из медиа поля, что мы отстаём от Запада почти на полвека, легко перенесёт происходящее на экране на свою повседневность, как бы он к ней не относился. Одновременно, никто не мешает вам наслаждаться прекрасными пейзажами, которых вы возможно никогда не увидите, беззаботной лёгкостью европейской каждодневности, на проблемы которой многие из нас глядят с долей иронии, с какой взрослый человек смотрит на проблемы своего чада на учёбе или в коллективе спортивного кружка. Мы разные настолько, что иной раз лень даже над этим шутить, дабы не расстраивать себя по пустякам.

“Искусство – это одиночество”.

Так и аура данного произведения не претендует на попадание в золотую коллекцию вашего сердца, не пытается сделать “Историю молодёжных течений 70-ых годов во Франции” вашей настольной книгой и уж тем более не стремиться научить вас жить как “по образу и подобию”, так и “от противного”. Шарм французского кино давно привлекает нас умением преподносить любые проблемы ненавязчиво, окутывать атмосферой наслаждения от процесса более чем результата, не принимать близко к сердцу, но оставаться в памяти. Над картинами, в которых режиссёр умеет писать такими красками, время не властно.

“Нам повезло – мы влюблены, остальное отходит на второй план”.

7 из 10

Если полистать лозунги революционной молодежи Франции конца 60-х – начала 70-х годов прошлого века, бросится в глаза, что тогда требовали не столько революции, сколько жизни, настоящей жизни, без масок, лжи, компромиссов, запретов, футляров и прикрас, жизни дерзкой, творческой и абсолютно бесстрашной. Вот, например:

Под булыжниками мостовой — пляж!

Радуйся без препятствий!

В обществе, отменившем все авантюры, единственная авантюра — отменить общество!

Вся власть воображению!

Запрещать запрещено.

Революция невероятна, потому что она настоящая.

Это очень молодые требования, и они, в общем-то, присущи многим и многим поколениям юных, в каком бы веке они ни жили, в каких бы одеждах ни расхаживали – романтиков, нигилистов, хиппи, панков и т.д.

Требование жизни от нежити - от тех, кого не считаешь живыми, это прекрасно. Только через разрушение своего не добьешься, надо искать способы созидания. Самое созидательное на этой планете, судя по фильму Оливье Ассайяса, - любовь и творчество. Жиль (алтер эго режиссера) сумел сплавить их в единое целое (живопись, кино и романтическую привязанность к девушке), выбрал путь созидания и получил самую главную свободу на свете – быть собой и рассказывать об этом создавая, а не разрушая. Банально? Наверное, да.

Вопрос: неужели для того, чтобы сказать все это, стоило снимать фильм с привкусом историзма и политического послания, с призвуком ностальгии по временам, когда все были вместе, и даже разобщение (троцкисты, маоисты, коммунисты и т.д.) выглядело как единый порыв к искренности и свободе? Ответа у меня нет. И кино в целом мне не понравилось. Не из-за этих красивых вечных банальностей, о которых выше. Есть несколько других причин.

В стародавней пьесе драматурга Александра Володина одна героиня произносит фразу: «Если нужно будет, я, может, все отдам, а вы еще подумаете». Энтузиазм, горение, восторг, правда, которая лихорадит, готовность ради нее на все-все-все и оголенное осуждение обывателя, который предпочитает покой и полумеры… Этого в фильме нет. Некому в нем сходить с ума, корчиться в лихорадке прозрений, кричать: «Не дам спать никому!», ну, т.е. жиреть, стареть, врать, обрастать коконом комфорта. Некому вдохновенно, цельно любить жизнь, не представляя себе никаких компромиссов с нею, не желая довольствоваться второразрядным, ненавидя приспособленчество и снисходительность взрослости. Некому…

Есть там кадры с огнем, полыхают костры, горит дом, фигуры мечутся в смятении… Но внутреннего полыхания нет ни в одном герое. Плечом к плечу отвоевывать жизнь у старого мира? Заражать и заражаться страстью? Непоколебимо верить? Гореть мечтой? Ничего похожего. Что точно в них есть – это самонадеянность молодости. Они не летают, а ходят, не блещут глазами, а смотрят, не стремятся, алчут, жаждут, а лишь пытаются. Вот поэтому фильм лишен внутренней энергии и внутренней же поэтичности - восторга, иррациональности, эйфории. Максимум, что можно сказать о нем, он поэтичен внешне, вспомним хотя бы белое платье возлюбленной героя или тонкий профиль рыжеволосой девушки-танцовщицы.

Вопрос: не с критикой ли подходит к своим молодым, к их способу жизни режиссер? Точно нет. Скорее, с памятью. В результате получается, что строители будущего даются сквозь запыленное иссохшим временем стеклышко ностальгии, настолько запыленное, что непонятно, с благодарностью или тоской вспоминает свою молодость автор фильма, со слезами или с радостью, с сочувствием или с холодной мыслью. Эта «запыленность» заражает динамику, эйфорию, аффект революционности молодости статикой: герои не стремятся, а ходят, не сверкают глазами, а смотрят, не горят, а теплятся. А еще порой кажется, что не живут, а бегут от жизни.

В старинных романах, по извечной схеме, герой непременно находит то, что искал, но не там, где ожидал найти, не так, как предполагал и хотел. То же самое (несмотря на всю революционность героя и желаемую им новизну) случилось и с Жилем. Жизнь (со всей увесистостью традиционности, опыта) всегда оказывается мудрее бунтарей и романтиков, неистово жаждущих перекроить ее устройство под свои представления о правде. То же, копейка в копейку, случилось с хрестоматийными бунтарями - Базаровым, Чацким, Раскольниковым… Пионеры позабыли о пионерских мечтах, уже не слышат сигналов горна, и их красные галстуки развязались и поблекли.

Странно, очень странно… Казалось бы, фильм про жажду революции, про страсть к переменам, про жизнь на краю времени и смерти. Однако абсолютно не чувствуется не то что острота драматизма, но даже движение драмы ощутимо с трудом, противоречия почти не заметны, особенно внутри Жиля (ушла одна (девушка, революция, причина жить) – пришла другая). Тишь да гладь, спокойная поверхность неподвижных сценарных вод…

И ведь, если вглядеться, вокруг героев в общем-то хорошая жизнь, не кошмар, не адова бездна. Совершенно непонятно в результате, к чему им бунт, драки и прочие манерные выходы в революцию. Меня одно только всколыхнуло посреди всеобщей идейной невнятицы режиссерского послания, лозунг французских «шестидесятников» «Вся власть воображению!» был визуализирован в финале честно, искренне, вовремя и очень красиво, и не в революционном, а в творческом ключе (кинокадр с растворяющейся в солнце девушкой). Но опять же, не банально ли?

Когда одно поколение сменяет другое - меняются и взгляды, стиль жизни. Старое кажется наивным и смешным, а новое - правильным и прогрессивным. Проходит время - наступает очередной этап пересмотра парадигмы. Ещё совсем недавно актуальные воззрения снова подвергаются сомнению и осмеянию, а их место занимают совсем другие идеи. И так до бесконечности - с течением времени всё меняется.

Большинство с теплотой вспоминает минувшие дни - ведь там осталась их молодость, жизнь кипела вместе с гормонами, горизонты казались шире, а травка зеленее. Видимо, для Оливье Ассайаса период 60-70-ых годов является как раз таким старым добрым временем, о котором он и решил рассказать посредством языка кино. Данный фильм - как рассказ в кругу хороших друзей, повествующий о периоде юности главного героя и его ближайших знакомых.

Жиль пассионарен, его душа требует революционных перемен в обществе. Он участвует в акциях политических движений, расклеивает листовки, распространяет газеты, читает идеологическую литературу, смотрит фильмы о классовой борьбе, ходит на собрания. Помимо этого он занимается любимым хобби - рисованием, не забывает и про личную жизнь.

Пока главный герой учится, его жизнь похожа на аналогичную жизнь его друзей-сверстников. Однако после некоторых событий их судьбы расходятся. Ребята какое-то время ищут себя, своё место в жизни - кто-то дольше, кто-то быстрее. И находя, вырастая из штанишек рядового бойца революции - начинают свой карьерный рост. Более того: кто раньше расстаётся с юношеским максимализмом и перестаёт бороться с системой, раньше бросает непосредственно политику - тот, как правило, имеет больший успех по жизни.

Жилю с его максимализмом кажется, что у него этот процесс затягивается дольше всего. Однако это не так - не все шаги его знакомых оказываются шагами вперёд. Пока он продолжает учёбу, его пассия Кристина работает секретарём у революционеров и употребляет наркотики, а друг со своей девушкой совершают путешествие в Афганистан - тоже по сути довольно бесполезное. Но Жиль все равно рефлексирует: 'Я недоволен собой. Живу в воображаемом мире. А как только реальность постучится в двери - я не открываю.' В итоге все герои постепенно взрослеют, ситуация в стране устаканивается и на этом повествование обрывается...

Занятно наблюдать, как вяло и неспешно, словно выпущенный изо рта сигаретный дым (а его в фильме будет очень много), развиваются события в фильме. Как дети интеллигенции вначале борются с системой, а затем, перебесившись, словно в насмешку над своей предыдущей деятельностью, включаются в работу её механизма. Как вместо революции российского типа, когда всюду ад и кровь, происходит революция мягкая - революция взглядов и только. Однако наблюдать за этим именно что занятно, но не более того. 'Что-то в воздухе' - фильм настолько же атмосферный, насколько и скучный. Да, он очень мил и обаятелен, не лишён французского шарма, но кроме него там ничего больше и нет. А уж стоит ли он того, чтобы посмотреть 'Apres mai' - решать вам.

«Что-то в воздухе» (в оригинале «После мая») - кино о поисках себя в мире поколения молодых леваков, в силу возраста чуть-чуть не успевших принять участие в событиях 1968-го, но мировоззрение и внутренняя эволюция которых была полностью предопределена французским «Красным Маем».

Если более точно, как признается Ассайас в одном интервью и о чем с первых кадров добросовестно дает понять зрителю, об узком слое «всего того богемного общества 70-х, которое и оказывало решающее воздействие» на «эстетическое и интеллектуальное образование» самого режиссера.

1.

Собирательный образ поколения создается любопытным приемом. В фильме отсутствует ярко выраженный главный герой. Центральный персонаж, которого точнее стоило бы назвать «нулевым», - своего рода начало координат, относительно которого зритель наблюдает разбегающиеся линии эволюции трех других ключевых героев. За весь фильм Жиль так и не предпринимает ни одного решительного действия, о чем сам и признается в одном из диалогов, что на контрасте выделяет решения его друзей.

Первый его друг находит себя в жизни через традиционную левую теорию, упирающую на практическую работу с рабочим классом, после радикализуясь до вооруженной политической борьбы.

Вторая - через людей, подкупающих уверенностью в себе и в выбранном ими пути.

Третьего по началу бросает в восточные духовные практики, но после он сознательно выбирает стезю [по-видимому левого] публичного интеллектуала.

Кроме четверки ключевых героев, в фильме еще с десяток персонажей второго плана, своими микроисториями иллюстрирующими состояние молодых умов в начале 1970-х.

2.

Такой прием способствует отстраненному, нейтральному изложению истории, без навязывания зрителю субъективных оценок.

Однако Оливье Ассайас справляется с ним не до конца. Сюжетные линии обоих девушек центрального персонажа не закрыты, одна так вообще попросту хлопает за собой дверь и уходит, оставляя зрителя в недоумения по поводу своего будущего.

Правда, непроработанность женских персонажей отчасти компенсируется элегантным соблюдением гендерного баланса. Женщины нужны режиссеру не для того, чтобы задавать исключительно любовную сюжетную линию и быть пассивными объектами страсти, отдающими инициативу мужским желаниям. На долю девушек приходится ровно половина волевых решений, принимаемых героями на экране.

Когда на экране надо реализовать некоммуникабельность/не возможность близости режиссер в очередной раз отправляет одного из героев в другой город. В самом по себе этом формальном ходе, пусть и повторенном в фильме раз 5, ничего зазорного нет. Но Оливье Ассаяс соотносит себя с левой интеллектуальной традицией, в рамках которой поиск ответов на эти вопросы архиважен, а уход от них не одобряется.

В конце режиссер даже становится заложником своего собственного приема. В ленте, по большому счету, нет финальной сцены. Зритель внутренне уже было подготавливается к катарсису, а фильм просто обрубается и на экране начинают ползти титры. Нерешительный центральный персонаж в итоге якобы отказывается от реального мира, предпочтя фантазийный в своей голове, пусть и создаваемый «важнейшим из искусств». В сравнении с героями, настойчиво ищущими пути реализации своих антикапиталистических идеалов в капиталистическом мире, это выглядит откровенно жалко.

Хотя, отсутствие концовки не самый худший вариант. Больно непросто подвести черту под историей целого поколения, особенно, если оно еще живо. Вон Мерендино, снявший, пожалуй, самую культовую ленты о бунтующей молодежи «Панк из Солт-Лейк-Сити», попытался в финале ответить на все вопросы и чуть было не испортил этим весь фильм.

3.

Однако, самое главное Ассайасу, снявшему, пожалуй, лучшую ленту о «бурных шестидесятых», удалось.

Режиссер смог адекватно передать мироощущение молодости, с ее импульсивностью, идеализмом и страстью, которое и сталкивает детей с отцами. Он не ушел как в крайность холодного отстраненного анализа (вроде интеллектуалистских игр в «Постоянных любовниках» Гарреля), так и в крайность полного эмоционального сопереживания персонажам, которая очень легко превращается в идеализацию, упрощающую все до универсального гимна молодости «как замечательно жить, когда тебе 17» («Мечтатели» Бертолуччи).

Исключительно подлинно передать эпоху «революции 68-го» могут лишь фильмы-автобиографии, высказал в одном из интервью мнение Ассайас. Более искренне получилась разве что у Микеле Плачидо снявшего также полуавтобиографичное «Мечта по-итальянски». Однако, сам итальянец более, чем скромно оценивает собственные способности как режиссера, о чем намекает в конце ленты. А вот француз – мастер первоклассный.

Ассайас создал образ эпохи со старательностью музейщика. Детали подобраны столь скрупулезно, что, как может судить по себе автор отзыва, будни центрального персонажа и его друзей, особенно во время их обучения в лицеи, в первой части фильма, легкодоступны для понимания и сопереживания любому активисту сегодняшней леворадикальной организации. Вплоть до того, что сцена с разгоном несанкционированной акции столь характерно передает практику европейской уличной политики, что автор отзыва не без улыбки подметил параллели с протестами на площади Таксим, куда специально ездил в июне 2013 года.

При этом, режиссер отдает себе отчет в том, что с пришедшим на показ зрителем на заявленную тему разговаривали, скорее всего, уже не раз. И как это часто делают в европейском остросоциальном кино (примеры из российского кинопроката: «Материк», «Капитал»), «Что-то в воздухе» снят динамично. Быстрая камера и энергичный сюжет, особенно в первой трети фильма, создают лишь наброски образов, ожидая от зрителя успешное узнавание и интерпретацию.

Для тех, кто интересуется последствиями «Красного мая», фильм обязателен к просмотру.

8 из 10

Секс - свобода – рок-н-ролл. Любовь, комсомол и весна…

На фестивале «Другое кино» показали фильм, удостоенный приза за лучший сценарий на фестивале в Венеции. Сложно комментировать такой выбор жюри: каких-то особенных качеств драматургии лично мне было затруднительно обнаружить. Возможно, всему виной несколько отстраненная манера повествования режиссера (который сам же написал сценарий), не позволившая выстроить тесной связи ни с одним из героев картины.

А ведь вроде бы ничего не должно было помешать идентифицироваться с номинально главным героем Жилем, которого непринужденно исполняет симпатичный молодой человек по имени Клеман Метейе, дебютирующий в кино. Однако же и в нём, и в остальных персонажах всё время не доставало чего-то личного, что бы вызывало к каждому пусть не симпатии, так хотя бы живой интерес. Такая обобщенная манера высказывания в целом характерна для Ассайаса: личность героя не является для него главным элементом. Похоже, куда больше его интересовало время, в котором происходили данные события.

1971-й год, Париж. И спустя три года после майских событий 1968-го французские студенты всё ещё продолжают играть в революцию. Получается у них как-то не очень: дерзкие вылазки больше напоминают уличные хулиганства. Примерно такие же, что случаются у нас после футбольных матчей. Зато от многословных разговоров про Ленина, Мао, революцию и рабочее движение вообще начинает пробуждаться зевота. Но вот возникает намёк на отношения, то есть нечто более основательное и, главное, традиционное для французского кино. Но любовно-романтическая линия так и остаётся на периферии истории. Признаться, на тот момент у меня были надежды, что авторы вот-вот заставят героя выбирать между революционными забавами, творческими поисками начинающего художника и интересом к девушкам, или даже попытаются соединить всё это в «гремучем экстазе».

На фоне «Мечтателей» Бертолуччи «После мая» (а именно так по-русски в буквальном переводе с французского должен был называться фильм) выглядит ностальгической зарисовкой, реставрирующей юношеский идейный раздрай создателя, похоже, так до сих пор и не определившегося со своей главной темой. Однако не буду врать: кое-что меня тут всё-таки тронуло. Это была рок-музыка. И хотя её использовали в гомеопатических дозах, но те несколько музыкальных вставок, которые я, честно признаться, так и не смог идентифицировать по ходу фильма, были настолько эмоциональны, что со мной всякий раз случалось что-то вроде инсайта, и на несколько секунд я почти ощутимо переносился в прошлое. Думаю, что за одну только эту возможность попутешествовать во времени, можно возблагодарить данное кино.

Похоже, мозги тогдашних французских тинэйджеров были основательно промыты майскими грозами 68-го. Старшие товарищи, которым, однако, был чужд «советский коммунизм», всё время спрашивали их: «А что вы сделали для рабочего класса?». Совсем как наша партия у комсомола. И наверно этим можно было искренне восхищаться, как это делала минувшей осенью венецианская публика, если бы мы всё это не пережили в прошлом. Во всяком случае, у меня особой ностальгии на этот счёт не возникло. По-видимому, переел романтики революции на школьных утренниках, когда классы сгонялись в спортзал, чтобы выслушать выступления комсомольских лидеров, которые по бумажкам призывали всех, как одного, встать на защиту Луиса Корвалана, Анджелы Дэвис etc под мажорные песни Пахмутовой.

Ах, возбудить меня не трудно…
Я возбуждался всякий раз,
Когда надев противогаз,
Готовился к войне холодной.

Это из нашего школьного фольклора той поры. Как видите: никто не забыт, ничто не забыто. И всё же. Хотя сегодня мы уже знаем, что левацкие предъявы молодых французских революционеров ни к чему особенному не привели, и галлы продолжили медленно стагнировать, строя общество потребления… На следующее утро я вдруг поймал себя на мысли, что эти горячие пустопорожние бредни революционеров-хулиганов всё-таки кажутся мне милее нынешних отчужденных разговоров онлайн.

Третий из просмотренных фильмов Ассайаса удивил своей простоватостью даже на фне его обычно не шибко эмоционально насыщенных и малодраматичных фильмов. Степенно рассказанная история из жизни паренька, по молодости поучаствовавшего в уличных беспорядках и в силу братства попользовавшего пару молодых левацких самоучек, а затем решившего учиться искусству. судя по хождениям паренька в сторону кино возможно фильм несколько автобиографичен. Нет ни одной запоминающейся сцены, кастинг так себе, все тихо и очень мерно. Буржуазненько. На фоне картин Бертолуччи о 'после революции', например 'Мечтателей', да даже, страшно сказать, на фоне 'Нежного возраста' Соловьева фильм Ассайаса видеится совершенной пустышкой.

Не видел мини-сериала про Карлоса, который, возможно, изменит мое мнение о режиссере, но на сегодняшний день полагаю, что Ассайас занимается не тем, чем надо. Судя по сценариям, он человек вяловатого темперамента, не очень умный и тонкий. При том, что постановочные навыки есть, погрешностей против куса, напротив, не имеется, выбор пленера и натуры удается. При такой анемичности режиссеру, возможно, стоило взять крепкую и проверенную временем литературную классическую основу, что-нибудь навроде Мопассана и попробовать свои силы в качестве экранизатора и иллюстратора чужих историй. Сценарная деятельность Ассайаса представляется мне идущей вразрез с декоративными особенностями его неброского, но вполне себе имеющегося таланта.

5 из 10

Франция конца 60-х прошлого века с волной социальных протестов, когда испытать крепость буржуазных устоев ринулись и студенты. Эти события Ассияс использует в качестве основы фильма. Точнее, берутся отголоски: самое начало 70-х.

Оригинальное название - «Apres mai» – «После мая». Однако в наш прокат картина вошла с названием – «Что-то в воздухе». И если уместен трюизм «аромат эпохи», то фильм, на мой взгляд, сложился именно ароматным. Подумать: мало ли это – только флер, акварельный набросок событий, времени, участников? Или зрителю обязателен глубокий нырок? В реакции российской критики усматривается именно этот упрек – недостаточное раскрытие темы - как самой истории, так и ее юных героев.

Если кратко проскочить по сюжету, то вот он, главный герой-лицеист Жиль и его товарищи. Жизнь парня – дуализм искусства и политической позиции – великолепный коктейль юности, который эмоционально бьет не хуже коктейля Молотова и легко производит первое знакомство с эпохой и ее хиппующими и протестующими жителями. Может показаться, что первое знакомство так и остается первым, не добавляя последующим изложением ничего особенного. Может показаться, что Ассияс слишком легко перескакивает с одной привязанности героев на другую, нигде не останавливаясь чрезмерно. Но вот фраза героя, когда он говорит, как боится пропустить молодость, опасается, чтобы жизнь не просвистала мимо него – и в ней ключ, главное свойство практически любой юности: поспешать жить всем, что вокруг именно сейчас, на что не замедлится реакция сердца - абсолютно нормальный поиск себя.

Ну да, не все осталось так, как начиналось Это из сегодня видно, что сталось с теми бунтарями. Не каждый остался в андеграунде и борьбе. Конформизм пришел вместе с возрастом, и система не сломалась радикально. И сегодня мы живем фактически в том же буржуазном мире, с теми же правилами игры в материальный успех и лукавую политику, которая, как и прежде, стремится обеспечить покой системе. А что те студенты? Вызов был брошен самим возрастом, протест высказан, действия произведены – и … идут студенты основной своей массой неполитическими путями, удаляясь от радикальных метод переустройства мира…

Нет глубины, говорят. Слишком мало идеи как таковой, обошлись без картин насилия и крови, отказались от тщательной проработки политических аспектов – заакварелили, пригладили, опрыскали пятой шанелью, все испортили – нет темы, нет героя, характера тоже нет. Парадоксально, но именно акварельность картины дарит легкость просмотра и позволяет с удовольствием упасть в созерцание прекрасной юности с ее пиком восприятий и ощущений. Я не увидела, чтобы Ассияс концентрировал революцию. И не нашла в том недостаток. В фильме ли, в наших жизнях одно: кто борется, кто рисует, кто делает аборт, кто упадает в любовь, хиппует, перебирает препараты для вен, носит бохо-юбки, палит костры или прыгает из окна, отказывается от всего вообще – пусть каждый играет в свои игры – у Бога всего много. А мы по тем играм будем легко узнавать эпоху, ведь в том конце 60-х в воздухе действительно было что-то. Особенное.

'Что-то в воздухе' - очень интригующее, зовущее название фильма, заставляющее провести вечер в компании феноменальной скуки и бессмыслицы. Но название не обманыевает зрителя - 'Что-то' - это практически тоже самое, что и 'ничего', только совсем немножко.

На протяжении двух часов вас будут водить за нос и показывать большое количесво пустых и перемежающих себя кадров: вот главный герой Жиль на вечеринке, а вот он же в постели, а вот он раздает прокламации, а вот он борется за неясные юношеские идеалы, а вот он рисует. Создается впечатление, что главным героям не нужно одеться и умыться после бурной ночи, и они уже во всю бегут кидать бутылки, начиненные взрывчаткой, в ни в чем не повинную охрану. Режиссерский прием ясен - Оливье Ассайас пытался сконцентрироваться на самом главном и не уделять внимания мелочам, но получилось листание заголовков газеты, бессмысленное, несвязанное. Хотя нет...некоторым мелочам он все-таки уделял внимание - женская обнаженная грудь. Кажется, что когда режиссер не знал, как сделать переход от одного эпизода к другому, он просто вставлял оголенную женскую натуру, везде (без разбора как формы, так и размеров этих грудей).

Тема подросткового максимализма и экстремизма сложна и заковыриста. В один фильм практически невозможно впихнуть и муки любви (аж к двум девушкам), и противостояние обществу, и поиски предназначения, и взаимоотношения с отцом, и осознание границ - не получилось и у Ассайаса.

Отдельно хочется отметить игру актеров и работу команды. Фильм снят красиво - приятно любоваться прекрасными панормамаи, хорошей операторской работой. Ребятам, играющих подростков, хочется верить, но их замечательная игра не способна заполнить ту скуку и чувство обманутости на протяжении всего фильма.

Майские студенческие бунты 68-го года во Франции – тема неоднозначная. Кто-то называет их последним восстанием интеллектуалов, кто-то мелкобуржуазными играми в войнушку. Но факт остается фактом, помянутые события некоторым образом повлияли на неокрепшие (тогда еще) подростковые умы, а одним из подобных сочувствующих был режиссер Оливье Ассайас - ему к тому моменту едва исполнилось тринадцать. На воспоминаниях и ностальгии строит француз свою новую картину: май отгремел, 'дети мая' думают, чем бы заняться, как бы продолжить дело старших товарищей. И в этой связи оригинальное название несколько точнее отражает суть вещей, потому как месяц май останется маем, кто бы что себе не думал, а вот наличие «чего-то» в этом самом «воздухе» – момент весьма спорный.

Начинает автор уверенно и очень конкретно, старательно артикулируя каждую мысль. Вот студенты протестно дерутся с полицией, вот свободолюбиво превращают краску в лозунги, вот шумно обсуждают политическую конъюнктуру. Злободневные темы в ассортименте: Мао, Брежнев, ЦРУ. Кто кому промывает мозги? Хорошо ли живется людям в Лаосе? Куда мы денем пролетариат? А что Ты сделал для мировой революции? Это и многое другое бегло упоминает Ассайас, нигде правда не останавливаясь подробно, а вместо ответов спешно затягивает «Как молоды мы были...!», разбавляя остросоциальное сентиментальным. Кино меж тем теряет былую четкость, а любовь дерзко отвоевывает экранное время у политики. И, надо сказать, светлое чувство в исполнении мечтательных тинейджеров - едва ли не главная удача фильма. Время, когда все настолько полны энергии и свободны в мыслях, что достаточно томного взгляда да двух с половиной робких прикосновений – и политически активная пара многозначительно удаляется в направлении призывно цветущих кустарников. Или можно укрыться в тени большого дерева, чтобы окинуть взглядом свои только что построенные воздушные замки. Солнце светит, трава зеленеет, цикады дают звуковой фон – шаблонно, чуть спекулятивно, но, черт возьми, красиво. О, это всегда работает.

И так весь фильм: попарная диффузия политики, секса и искусства. Повествование продвигается подобно одной из сотен машин в центре дневного мегаполиса, «тронулись, проехали, остановились». Вот и молодость по Ассайасу: споры, драки, импульсивные поступки, затем посидеть, задуматься о жизни, и после снова в бой, в бой с несуществующим врагом, замкнутый круг. Границы стираются, кадры мелькают, молодежь перманентно ищет себя, а находит то в живописи, то в наркотиках; то в танцах, то в поджигании машин. И все эти с чувством снятые метания на деле лишь тысяча и одна проекция того, как острые лезвия реальности кромсают сладкий бисквит мечты. Ведь не получится насаждать по миру маоизм, если в байке кончился бензин. Впрочем, если некий сорт потока сознания авторам удался, то детали порой удивляют предсказуемой схематичностью. Здесь хиппи - у них длинные волосы, расфокусированный взгляд, они увлекаются какими-то тибетскими штуками. Здесь милая девочка, помешанная на искусстве – она непременно свяжется с парнем постарше, а тот подсадит ее на наркотики. И так далее. Конечно, не медведи с балалайками, но внимания к мелочам тут явно недостает.

«Что-то в воздухе» безусловно выделяется хорошим сценарием. Сюжетные линии умело разъединяются, сводясь ближе к финалу воедино, местами затейливо переплетаясь, и смотрится все это довольно приятным узором. Но стоит подняться на уровень выше, стоит индуктивным образом уйти от конкретных жизненных историй – и узор рассеется, выдавая эфемерность происходящего. Ассайас, в сущности, не раскрыл подробно ни одну из политических тем, а все его образы вышли размытыми, как акварельные рисунки одного из бунтарей-студентов. Какие они, французские дети мая? Почему они не от мира сего? Нет ответа. Можно при желании обнаружить тут задор раннего Годара или бегущий ритм прозы битников – много разных намеков, но абсолютно ничего оригинального. Помилуйте, у нас была Французская новая волна, было черт знает сколько «потерянных поколений», зачем повторяться? Даже гостеприимный в последнее время постмодернизм не приютит такое кино, ведь нет деконструкции, есть лишь красивая презентация интересных, но не новых и не своих идей. Семантически нулевое киновысказывание. И остается фильм Ассайаса милой ностальгической зарисовкой, быть может, даже способной вызвать некую рефлексию, но, как и у героев фильма - лишь мечты о революции да путаница в собственных мыслях. Что-то в воздухе вы говорите? Ну да, это просто хиппи надымили.

Безумная юность, миллионы дорог-возможностей, нескончаемая энергия молодости, любовь, страсть, привязанности и новые интересы к неизведанному – все это в фильме Оливье Ассаяса «Что-то в воздухе». Фильм отлично стирает закадровую реальность и переносит зрителя в те временя бунтарства, юности. Цвета, музыка, манера съемки – все работает на погружение. Прежде всего картина остается в памяти своей атмосферой и именно чем-то в воздухе – тем что в юности так завораживает. Все кто определились в жизни уже концентрируют энергии в русле созидания, устремляются в один поток – четко зная что хотят и чего мечтают достигнуть. Бунтари же мечутся в поисках своего пути, разбивая все что есть, ставя под сомнение каждую возможность измениться или сказать «нет» очередной политической затее. Замечательно, что Ассаяс не показывает горести в утерянной свободе, в утраченном времени и возможностях, фильм не выглядит как реквием по прекрасной молодости, как сожаление о прошедшем - здесь все создает вокруг атмосферу, видимо именно то, что видел и чувствовал во времена своей молодости.

Не могу отметить что-то особенное в этом фильме или оригинальное – просто хороший, атмосферный фильм с отличным актерским составом, постановкой и операторской работой.