Рецензии

Вот и наступил момент прощания с ретроспективой фильмов режиссёра Михаила Калика, имя которого я узнал недавно, обнаружив что слышу о нём впервые... Сразу же, немного почитав о нём, приступил к неторопливому внимательному просмотру его немногочисленных картин, восполняя тем самым пробел... По своему обычаю, отобрал самые лучшие из них, на мой взгляд... Получилось всего пять... из девяти...

Последний - 'И возвращается ветер...', вошёл в число избранных, без вариантов... Калик молчал после своего отъезда больше 20 лет (израильский фильм 'Трое и одна' не в счёт) и, напоследок, вернулся на круги своя... В самом начале, под названием картины, мы читаем - (мемуары)... И, действительно, перед нами пробежит, с остановками, биография режиссёра, а вместе с нею, биография нашей страны с 30-х по 70-й год прошлого века... Знаю, что фильм критиковали и критикуют, но я увидел в нём искренность и ностальгию от человека, который прожил и пережил, прежде чем уехать... И лучшие творческие годы Калика, несмотря на все трудности, пришлись именно на советский период, впрочем, также как и молодые годы его активности.

В картине художественные кадры, мастерски выполненные в ретро, сочетаются с документальными, что мы уже наблюдали в его прежних лентах - 'До свидания, мальчики'(1964) и 'Любить'(1968). Мы увидим и быт 30-х, и репрессии, и Молотова с Риббентропом, и выступление Театра рабочей молодёжи во время войны за 0,75 чистого спирта, который если, по-честному, разбавить, то получится четыре поллитра, на которые можно выменять разной жратвы, и первый экзотический сексуальный опыт с воровкой из пекарни, которая прячет тесто в своих безразмерных грудях. Мы побываем за кулисами на съёмках 'Ивана Грозного' вместе с Черкасовым, Эйзенштейном и Серафимой Бирман, увидим колоритную сцену с народной артисткой СССР Турчаниновой: 'Тьфу, прости Господи! Это ж надо - Сара-Фима боярыню русскую играет, ну времена...'. Ей в ответ: 'Так ведь, и режиссёр...'. А она: 'Да знаю... Хоть царя Ивана, слава богу, не Соломон Михоэлс играет... Тьфу!...'. Увидим Жукова с Рокоссовским на белых конях, ГИТИС, похороны Эйзенштейна с впечатляющей игрой скрипача на заснеженной крыше, в стиле сольных партит Баха. Правда, к сожалению, скрипача играет не профессионал, что в кино нередкость и очень раздражает. Увидим лагерь и лагерные похороны с кладбищем из безымянных могил... Увидим лагерную реакцию на смерть Сталина... Увидим освобождение с Лубянки и ВГИК с его ректором в 1954 году, коммуналки 50-х с купанием младенца в железном корыте счастливыми молодыми родителями, Олега Ефремова в роли Сергея Юткевича: 'Ну что же, Миша, поздравляю. Раньше ты был как все, в массе, в толпе - тебя никто не видел. Ну а теперь, ты влез на кочку, и стало очень удобно плюнуть на тебя, а кто изловчится, тот и струёй достанет...'. Увидим разбирательство во главе с 1-м секретарём ЦК Молдавии тех лет Бодюлом, увидим пикник еврейской компании в 70-м году, по случаю 22-летия независимости Израиля и колоритного Льва Перфилова в диалоге, где на слова: 'В 47-м году сам Андрей Громыко, от имени Советского Союза, поддержал создание еврейского государства', он ответил: 'Ха... в 47-м... В 47-м году я был молодой и красивый..., а теперь только красивый...', и в его анекдоте: 'Стоит на тротуаре кучка людей - о чём-то разговаривают... Проходит мимо них еврей и говорит: 'Я не знаю, о чём вы говорите, но ехать надо...'. Мать Миши в фильме замечательно сыграла Алла Балтер. В эпизодах, также, задействованы Эммануил Виторган, Бронислав Брондуков, Игорь Ясулович, Станислав Говорухин, Александр Филиппенко и др. В течение всей картины нас будет волновать поэтичная музыка Микаэла Таривердиева. И, конечно же, мы увидим фрагменты из советских картин Калика, а под конец, несчастную мать, бегущую семенящей походью пожилой женщины, измученной жизнью, под стук колёс отходящего поезда, провожающую сына... навсегда... 'До свидания, мальчики...' И слёзы в глазах...

«И возвращается ветер…» - итоговая работа М. Калика, снятая им после возвращения в Россию, странно сочетает в себе элементы его лирического стиля с вульгарностью и пошлостью. Долгие годы личные обиды режиссера сдерживались невозможностью их реализации, и Калик представал в своих работах жизнелюбивым импрессионистом. Однако, в этой картине обстоятельства его биографии становятся повествовательным материалом, в результате чего лента кажется описательной, никак не объясняющей мировоззрение автора и механизмы его формирования.

Сам Калик назвал свой фильм «мемуарами», объединив игровые эпизоды, сцены из своих прежних картин и кинохронику в пестрый, мозаичный нарратив. Стержнем авторского высказывания стала цитата из Екклесиаста, вынесенная в заглавие: образ частной жизни, перерастающей исторические перемены, непоколебимость мироздания. Так судьба одного режиссера оказалась шире, чем путь, отмеренный советскому режиму.

Пригласив на главные роли известных актеров еврейского происхождения, Калик создал яркую галерею воспоминаний, каждый эпизодический участник которых излучает неповторимый комический колорит. Мозаика типажей, среди которых нет ни одного полноценного характера, - не стилевой просчет, а свойство режиссерского почерка, предпочитающего панораму, а не портрет. Несколько непоследовательным становится взгляд Калика на свою судьбу, в которой он видит лишь потрясения и разочарования.

От восхищавшей зрителя оптимистической интонации, преисполненной надеждой на будущее, звучавшей в его предшествующих картинах, здесь не осталось и следа. Конечно, и лагерный опыт, и мерзость повседневного антисемитизма, и дискриминация во ВГИКе, и ложь официальной пропаганды не способствуют жизнелюбию, однако, на протяжении всего творческого пути калику это не мешало, а наоборот – заставляло еще больше любить красоту простых человеческих чувств.

Жаль, что режиссер дал этому негативному потенциалу выход во многих «чернушных» (иначе не скажешь) сценах «И возвращается ветер…». Тем не менее, эта картина заслуживает внимания всех, кто хочет узнать обстоятельства жизни художника в его собственной, пристрастной интерпретации.