Рецензии

Очень люблю Мерил Стрип. Считаю ее гениальной актрисой. Каждая ее роль уникальна. В отличие от многих актеров и актрис, она проживает роль, а не подает себя в конкретной роли.

Посмотрела 'Выбор Софи'. Фильм тяжелый проникновенный, оставляет гнетущее впечатление безысходности. Развитие сюжета неспешное и непонятно в начале фильма почему сняты такие сцены ссор, скандалов, объяснений, извинений.

Глазами приехавшего героя Стинго режиссер показывает героев. Молодой неопытный писатель захвачен событиями, восторжен и влюблен. Главная героиня, сыгранная Мерил Стрип, постепенно открывается перед ним. Рассказывает свою жизнь. По моиму ощущению Софи уже не жива. Она как будто живет. Осталась жить ее физическое тело. А внутри нее все остыло, погибло вместе с ее детьми.То как с ней обошлись в лагере, какой выбор предложили сделать фашисты - убило ее изнутри. Чувство вины, глубокой вины в ее глазах. Общение с Натаном, веселье, которое он ей предлагает заглушает глубокую тоску и опустошенность. Она понимает, что с ним что-то не так, но не покидает его, понимая такую же безысходность и в его жизни. Фильм заставляет думать. Сцены из него потрясают.

10 из 10

Фильм тяжелый. Лично для меня с первых же кадров он был очень тяжелым на подъем. Знаете, как нагруженная камнями телега, которую ты везешь в гору. Везешь, везешь и начинаешь терять смысл. Я вообще думала, что это будет очередная драма, про неразделенную любовь, про муки выбора между мужчинами. И какого же было мое удивление, когда в определённый момент, тележка начала катиться с горы, стремительно набирая скорость. А сюжет и основной смысл начали раскрываться совершенно с другой стороны. Это трагедия троих людей. Персонажи, как книги начали раскрываться, демонстрируя, несмотря на скучную и довольно-таки обычную серую обложку, великолепное и очень интересное содержание.

Как много трагедий должно произойти с маленькой и хрупкой женщиной, чтобы сломать ее безвозвратно?! Перед каким выбором ее должна поставить жизнь, что бы убить все прекрасное и сломать то, что природа вложила при рождении? Как много нужно мужчине выдержать, что бы ни смотря на болезнь идти вперед, пытаясь улыбаться миру, хранить боль в своем неокрепшем мозгу?! И как нужно нуждаться в любви, чтобы терпеть боль и унижение, получая внимание лишь урывками. Но несмотря ни на что, люди нуждаются друг в друге. Они очень похожи и именно это и является клеем, который не отпускает их друг от друга. Им не нужна помощь, им порой и забота не нужна. Каждый живет в своем больном мире, и менять его не намерен. Всех все устраивает.

Игра Мерил Стрип в этом фильме очень сильна. Начиная ее внешностью, эмоциональным диапазоном и великолепным акцентом, который был специально для этого фильма! Она великолепна в роли, и проживает с персонажем каждую эмоцию, каждый всхлип, порой беззвучный, ты чувствуешь кожей. Она пробегает по всему твоему чувствительному органу и остается где-то очень глубоко в сердце.

Жизнь сурова, она непредсказуема и порой, кажется, что не справедлива. Тем не менее, всегда ведет нас именно к тому финалу, который мы заслуживаем и выбираем в итоге, сами. Чтобы принять свою жизнь, нужны решительность и смелость. И только единицы способны посмотреть правде в глаза.

Это фильм о сломанных судьбах, о жизни в прошлом и невозможности все изменить. Это фильм о болезнях страшнее рака, о болезнях души, о трагедиях наших внутренних детей. Это фильм о слабости человеческой натуры. В конце концов, этот фильм о любви и выборе, который порой бывает тяжелее самой жизни.

7 из 10

Выбор Софи – решения, которые Софи принимает на своем пути. За фарфоровой кожей и золотыми кудрями прячется сильная душа женщины, которая не теряет веру. И это ведь тоже выбор.

Надо быть готовым, что фильм повествует о нацизме и жизни в нацистском лагере. Мэрил Стрип абсолютно полностью заслуживает оскар за эту роль. По возможности посмотрите фильм в оригинале - есть языковые особенности, которые перевод съедает.

О сюжете: в течение фильма можно заметить тонкие отголоски, которые будто намекают о повествовании, которое последует. Из-за этого фильм складывается как пазл. Будто автор сначала закидывает удочку, а потом неспеша тянет зрителя за ней. Блигодаря игре актеров ты к тому же сопереживаешь героям, хочешь помочь им и сказать: 'Ну вот и все. Теперь все будет хорошо.'

Возможно, только двое таких покалеченных жизнью, 'нездоровых' людей, как Софи и Натан могли дать друг другу то, что оба искали. И они оба делают свой выбор.

Смотрела частями, несколько дней. Фильм не из разряда захватывающих, но интрига была.

Захотелось посмотреть историю женщины, которая пытается нормально жить в мирных условиях, в Бруклине, пройдя Аушвиц. В общем, ни хрена у неё не получается.

В истории кино и искусства можно найти много персонажей, отказавшихся продолжать жить из-за разрыва своих представлений о мире с реальностью. Самоубийство как протест. Это и 'Тёмные воды', и 'Бал монстров', и одна из новелл в 'Часах' по Каннингему.

Юрист одного известного рок-музыканта покончил с собой, посмотрев 'Список Шиндлера'. Художник-перформансист довёл себя до ручки из-за невозможности смириться с наличием 1-й и 2-й мировых войн в самый разгар прогресса.

Триер ещё держится, но по собственному признанию, много пьёт.

Интересен персонаж Кляйна, харизматичный Натан, чья тайна всплывёт ближе к финалу и откроет зрителю, что так сближало его и Софи. Растрогала сцена с 'изобретением' лекарства от лейкемии.

Персонаж Стинго, начинающий писатель, отвечает в фильме за психически-устойчивых людей, но само прозвище его, к сожалению, не раскрыто. В отзывах на фильм читатели Стайрона подчёркивают, что Пакула лишил персонажа язвительности.

С т. з сценария фильм слабый, шаблонный. Поражает лишь игра Кевина Кляйна, и видно, что у них с Мэрил Стрип 'химия'.

6 из 10

Мэрил Стрип всегда была открыта для разноплановых ролей и, какой мы ее знаем сегодня, давно заслужила негласный статус любимицы престижных кинопремий. Вот и в фильме Алана Пакулы актриса примерила на себя тяжелый, для восприятия большинства людьми, образ бывшей узницы лагеря смерти Аушвиц. Героиня словно живет в двух разных временных периодах и местах одновременно, но обо всем по порядку.

Условно основную историю можно поделить на две неравномерные, по экранному времени, части. Молодой человек, который хочет быть писателем, знакомится с необычной парой соседей. И если мужчина ведет себя эксцентрично, вызывающее и вспыльчиво, то кроткая женщина Софи производит более неоднозначное впечатление. Она веселится и улыбается, гуляет по улицам Нью-Йорка, но это лишь занавес перед тем, что ей пришлось пережить в годы Второй Мировой Войны. Эта линия 1947-го слишком уж нетороплива, сюжетно пассивна — к истории любовного треугольника не проникаешься каким-либо интересом, и он кажется откровенно скучным.

Вторая часть картины является ретроспективой — мы видим Софи, какой ей пришлось пережить ужасы концентрационного лагеря, разлуку, горечь утраты и унижений. Хотя сама Мэрил Стрип действительно хорошо вжилась в роль сломленной женщины, узницы, более глобальные темы раскрыты неубедительно. На тот момент кинематограф еще не был готов к реализму, который позже показали военные драмы, вроде «Списка Шиндлера». Вот и выбор Софи вызывает эмоции уже одной сценой на сортировочной платформе, но дальше шкала эмоций остается ровной. Таким образом не получается назвать фильм запоминающейся мелодрамой, заслуживающим внимания фильмом о Холокосте.

6,5 из 10

Софи — полячка, эмигрировавшая в США сразу после войны, составляет удивительный союз с евреем Натаном. В их отношения вплетается начинающий писатель Стинго. Казалось бы, выбор Софи между этими мужчинами. К несчастью, он был сделан много раньше, в других обстоятельствах и не раз…

Ещё одна иллюстрация на тему «после Освенцима поэзия невозможна». Европейцам сложнее понять суть фильма, хотя события, приведшие к нему, знакомы гораздо лучше — Вторая мировая, фашизм, Холокост давно прописались в европейской культуре… С американской — чуть сложнее. Вторая мировая — это либо особый сорт пеплумов вроде Паттона либо жанровая игра типа Марафонца. Для США эта тема не столь богата на смыслы как Вьетнам со своей травмой и даже война с японцами, потому как далековата и географически и ментально.

Поэтому нужна определённая смелость (в плане коммерческом) и изобретательность в умении построить интригу, чтобы тема дошла до печенок зрителей. Поэтому Алан Пакула — мастер голливудских драм — вместе с автором книги выстраивает интригу от любовного треугольника до того самого выбора Софи, который и продиктовал ее отнюдь не женскую, а, скорее, материнскую любовь и к несчастному еврею и к юному парню, страдающему литературой. Что движет Софи? Невозможность преодолеть своё несчастье? Искупление вины? Или, напротив, попытка убежать? Настолько же непрозрачна и мотивация героини. Мэрил Стрип проводит ее по грани человека-функции, дочери фашиста, жены антифашиста, слабости матери и силы и изворотливости подпольщика, желания выжить и бессознательного непротивления жертвы Освенцима…

Сыграть такое под силу только гению. Одна из немногих ролей, удостоенных Оскара, в которой больше драмы, чем самоистязания и эффектных перевоплощений. И даже во внушительном списке номинаций и наград великой Мэрил — это действительно одна из лучших ролей. А у Кевина Клайна — однозначно лучшая. Будущий герой разного уровня ромкомов здесь представляет и загадку и чрезмерно логичную, но не угадываемую зрителем, разгадку личности ревнивого и экспрессивного, но доброго малого… Ещё одна немаловажная деталь — Пакула раскручивает идею изломанности европейской цивилизации фашизмом, а не только идею Холокоста (о ней, как о лакмусе тоже не забыто, впрочем) — не только поэзия, но и семья стала невозможна. Ну и оказывается, что и выбор может быть ужасен, даже в европейском контексте свободы, приверженцами которой вроде бы были немцы…

Пожалуй, лучшая роль Мэрил Стрип, которую я видела. Без её игры фильм был бы немного затянутой и почти шаблонной картиной «на троих»: немного бесшабашная и безумная парочка (Софи и Натан), в которой двое — то невероятно счастливы, то отчаянно несчастливы, и их общий друг Стинго, которого они вовлекают в свою жизнь, оставаясь для него чем-то непонятным, непостижимым. Постепенно он начинает понимать, что и за весельем, и за ссорами есть своя история каждого из странной пары.

Основная боль фильма, если можно так выразиться, открывается ближе к концу (до которого надо ещё досмотреть). Наивность Стинго побуждает Зофью, или на американский лад Софи, поведать ему о самом трудном выборе, который ей пришлось пережить. Рассказ занимает всего лишь несколько минут повествования, а на то, чтобы сделать выбор, были отпущены секунды. Этот выбор, стоящий между злом и злом и возможность какого-либо «правильного» поступка полностью исключается, приводит в качестве примера в одном своём исследовании Ольга Шпарага1. Философ говорит о трёх шагах превращения людей в «перемещённых лиц», «живых трупов», описанных Х. Арендт. Первый шаг — это уничтожение человека как юридического лица, т. е. лишения его гражданства. Второй шаг, примером которого и является «Выбор Софи» — это устранение нравственного начала в человеке. Что могла сделать героиня в ситуации, когда любое её решение будет пусть вынужденным, но злом? Невольно, но Софи становится соучастником. Сотворение зла приводит к разрушению человеческого в человеке и начинает действовать на Софи как аутоиммунное заболевание. И в какой-то мере последующее её состояние можно рассматривать в контексте третьего шага — этического уничтожения, приводящего к неспособности человека начать что-то новое, исходя из собственных внутренних ресурсов. Софи становится не способной к новой жизни — жизни после Аушвица; мысль о семье, о детях для неё непереносима. Она не смогла разделить смерть со своим ребёнком, став при этом соучастницей. Кажется, пережить такое страшнее смерти, и теперь Софи не боится разделить её с Натаном.

Если убрать все поэтические фразы-украшательства, которые периодически отпускает Стинго-рассказчик, то останется судьба человека, который был вовлечён в тотальное преступление против человечества и не смог найти для себя иного выхода из этой вины, кроме фатального. В этом весь ужас сотворённого в концлагерях: даже будучи жертвой ты не уходишь от вины. Чтобы вернуться к жизни становится недостаточно выжить после пережитых мучений, но сохранить себя как человека.

Вторая Мировая война и сопряженный с ней Холокост и геноцид других «неарийских» народов сломал жизни миллионам ни в чем неповинных людей. Были те, кому удалось пережить весь этот кошмар, но ценой страшной и мучительной гибели всех своих родных и близких. Размышляя об этом, задаешься вопросом, как им удалось вновь обрести смысл жизни и обрели ли они его вообще? Подобная идея была положена в основу незабываемой драмы «Выбор Софи».

Синопсис Молодой южанин начинающий писатель Стинго переезжает в Нью-Йорк, где снимает комнату в одном из спальных районов Бруклина. Так он знакомится со своими соседями, весьма эксцентричной парой Натаном и Софи. Вместе герои становятся лучшими друзьями. Однако Стинго постоянно интересует загадочная Софи, которая чудом пережила холокост. Стинго чувствует, что Софи скрывает какую-то тайну из своего кошмарного прошлого, такую тайну, которую она предпочла бы забыть.

Игра актеров На мой взгляд, фильм вобрал в себя потрясающий актёрский состав, который настолько гармонично и красиво смотрится на экране, что не может не оставить следа на душе. Хочется отметить игру Питера МакНикола, который хотя и был весьма тихим и непримечательным, однако то, как его герой наблюдает за своими новыми друзьями и переживает за них, невозможно не заметить. Очень понравилась игра Кевина Клайна, сыгравшего Натана, у которого, как у Софи, есть свои скелеты в шкафу, хотя и не настолько страшные. Ну и, наконец, самой яркой, незабываемой и трогательной звездой экрана, конечно, является непревзойденная Мэрил Стрип, исполнившая трагическую роль несчастной Софи, которой в этом страшном прошлом пришлось сделать такой выбор, за который она мучается до сих пор.

Режиссура Что мне понравилось в режиссуре Алана Дж. Пакулы, то что он снял фильм как военную драму, не пытался придать ей лишнего пафоса или драматизму. Режиссёр конкретно изучает внутренний мир человека. Как и в его из наиболее ранних картин «Клют» в центре внимания стоит судьба женщины, женщины, которой в одиночку пришлось бороться за жизнь родных. Причём режиссер очень интересно раскрывает перед зрителями главную героиню. Если в начале фильма Софи предстает эдакой легкой бабочкой, наслаждающейся жизнью, то ближе к концу мы видим, что вся душа Софи изуродована шрамами, которые постоянно напоминают ей о боли, которую причинила ей война.

Сценарий Действие фильма происходит в 1947 г., т. е. в послевоенное время. В самом начале мы видим начинающего писателя, будущего битника, который только начал по-настоящему знакомиться с жизнью. И вот он знакомится с новыми людьми, Натаном и Софи. Натан, чудаковатый «биолог», иногда страдает нервными срывами. Однако Стинго больше привлекает Софи, у которой гораздо, гораздо более страшное прошлое. Чтобы зритель смогу получше узнать Софи, действие периодически переносится в прошлое Софи, в котором мы узнаем, как Софи встретила Натана, как она, будучи полячкой, а не еврейкой, попала в Освенцим, и что же за такой выбор пришлось сделать Софи, который сломал всю ее дальнейшую жизнь.

Саундтрек Из художественных особенностей фильма хочу отметить его изумительное музыкальное сопровождение. Это не была трагическая музыка или военный марш. В нотах прозвучало нечто нежное и ласковое. По сути дела, саундтрек передал, так сказать, внутренний мир Софи. Да, мы знаем, что она пережила, но в тоже время мы знаем, что она осталась добрым и отзывчивым человеком.

Итог Несомненно, «Выбор Софи» — один из лучших фильмов, посвященных теме Холокоста. Он производит настолько сильное впечатление, что после просмотра ты, как после транса. Он очень красиво снят в художественном плане, а персонаж Софи наверняка надолго западет вам в душу.

10 из 10

Посмотрела этот нашумевший фильм на днях, с трудом подавляя зевоту уже на стадии чтения рецензий: все-таки темы нацистов и Холокоста, при всем моем уважении, значительно приелись. Позевала и пошла смотреть. Далее более полутора часов тягомотины, в течение которых я постоянно отвлекалась на почту, контакт, шоколадки и писала другу смс о том, что все герои этого фильма больны на голову.

И вдруг — последние 10 минут. Как откровение. Раз — и паззл сложился, все кусочки резко собрались воедино, а я почувствовала себя жирафом, до которого наконец-то дошло. Стало понятно и поведение Софи, которая нянчится со своим любовником, и жестокость этого любовника, и эмоции мальчика-писателя.

Фильм на самом деле мощный и сильный. С моей точки зрения, он не о войне, не о погибших детях и не об Аушвице, и даже не о любви, а о простых вещах. О том, что раненая птица всегда притягивает к себе других раненых птиц. Одни птицы уже пришли в себя и зовут ее лететь, выбирая жизнь. Другие не могут справиться со своими ранами и затаскивают ее глубже в болото саморазрушения, не желая умирать в одиночку.

Многое в этом фильме кажется мне лишним, например, история с радиоприемником, интрига с профессором-антисемитом, чокнутая Лесли Лапидус. Возможно, режиссер, нагромождая кусочки в паззл, специально удерживает зрителя от того, чтоб сложить картинку раньше времени. А, может быть, до меня опять что-то не дошло. Так или иначе, фильм достоин просмотра, и смотреть его обязательно надо до конца.

7 из 10

Если распахнуть глаза, прозрачные глаза фарфоровой куклы-феечки — они заслезятся от зноя Бруклинского солнца. Сосуд наслаждений, маслом стекающиеся авантюристы, благовония от миллионов сбывшихся надежд. Погребальная урна с треснувшим горлышком, вместившая столько горестей и полу-человеческих, полу-птичьих косточек — кто помнит? На празднике жизни принято улыбаться с кровавым Bordeaux на губах и самозабвенно танцевать, не покладая ног, пряча чёрную язву под легкомысленными кудряшками и шифоном персикового цвета. Невыносимая легкость бытия, блюз на Кони-Айленде, аппетитные девицы, думающие о факинге — ничуть не персонажи античной трагедии. Нераспакованные души пылятся где-то между засохшими розами и изъеденными молью хитонами, а обыватели проносятся на визжащих каруселях, стараясь между делом не вскрыть очередной ящик Пандоры.

Долгий сон длиною в прерванную жизнь. Он врывается с разноцветными пятнами вечно веселого города, с красной помадой и пижонскими шляпами. Алан Дж. Пакула подменяет книгу, её античный финал с отравившимися любовниками и воплощенный в главной героине Эрос-Танатос на осовремененные религиозные мотивы, на Христа-избавителя и мессу о спасении заблудшей души. Причастие срывающейся на плач нежностью вместо древней страсти, всё те же мотивы и тоскливое предчувствие расплаты, но в иной окантовке. Его Бруклин — не столько сластолюбивые Афины XX века, в которых спектакли человеческих поступков разыгрываются среди идеальных белоснежных колонн, сколько Содом и Гоморра — последнее пристанище потопленных в грехе жизней. Без устали перечитывая религиозное стихотворение словно молитву, превращая последние капли воды в вино; можно поклоняться целому Пантеону, можно одному — в любом культе приближение к божеству идёт через страдания. И герои страдают — маленькие, несчастные, через тоскливые песнопения приближаясь к созерцательному христианскому раскаянию, к мысли о слезе ребенка и сладко-приятных мучениях во Имя.

Мир Пакулы выжжен сепией по одну сторону бытия и захлебывается розовощекой палитрой с другой. Забвенья в нём нет даже сумасшедшим, а цианистый калий — единственная панацея ото всех бед. Когда-то христианка Зофия писала под диктовку отца, любимого интеллигентного отца, чтобы потом узнать: страшная «эстерминация», которую он поддерживал, существует не за известными границами удобного мирка, а неимоверно близко — на расстоянии одного выдоха. С въедливой настойчивостью она бежит по венам, пока руки механически печатают приговор целому народу. Вечная драма закатной цивилизации — вечное «быть или не быть», от которого иногда зависит слишком многое для слабого человечка. Так легко кутаться в успокаивающий обман, напевая старый мотив, что от одного ничего не зависит. Бог дал право выбора, а человек проматывает его в погоне за ускользающим спокойствием неприкосновенности, до тех пор, пока речь заходит не только о путаных идеалах, а о том, чье биение крошечного сердечка чувствуешь, прижимая к груди — и уже тогда роковое «никто не имеет права обещать всегда быть рядом» как постфактум.

Внутри каждого человека своя пандорова коробочка. Сотни ключиков к сердцу Софи — такая мелочь в потоке вечности. Один-единственный выбор, один стыд и тысячи защитных цепей на склепе собственных воспоминаний со смертью в роли проводницы. Живой незачем мысли об ином мире: лучше поселиться в доме с розовыми стенами, стать новомодной Барби в кукольном домике, обливаться сладкими духами и покачивать ножкой в атласной туфельке. Иллюзорная обитель винной розы и её визави, дирижирующего фантомами прошлого — всё ложь на кончиках пальцев. Раскаты классической музыки и незамысловатые тра-ля-ля популярных песенок: смысловая эквилибристика безыскусного жизненного симпосия. Улыбки, жеманные улыбки — за ними кровоточащее нутро. Так было всегда, так будет впредь: только не на каждом донышке не остается ни одной крупицы надежды. Тяжелая драма хрупкой куколки с чернильными цифрами на перерезанном запястье. Что-то отравляющее, что-то горькое и что-то незабвенное — в самом деле, какая разница, узница ты, помешанный доктор Франкенштейн, или вовсе безвестный писака — памяти хватит на каждого.

Закрыть глаза. Если под веками вспыхнут пятна помертвелой желтизны — прошлое, неусыпный сторож и самый страшный враг совести жалобно пропоет «Lacrimosa dies illa…», а с тошнотой тягостным калейдоскопом замелькают лица поколения, погребенного в ужасе. Софи — скорбный бледный лик, тонущий в сфумато. Софи — одинокая девочка, окруженная летающими воронами. Имеет ли хоть кто-нибудь право выплевывать ей в лицо обвинения, что она ходит и цветет, пока столько неприкаянных теней томятся на берегах Леты, ожидая того, что больше всего нужно ей — вечного покоя. Моральные дилеммы так хорошо разжевывать, сидя в тепле и сытом спокойствии. Выхватывая из гор пепла одну судьбу, Пакула показывает — человек не безликая часть биомассы, трагедия одного — трагедия миллионов, и это априори двусторонне. Стоит лишь резкими, рваными толчками исторгнуть то, о чём предпочитают не задумываться — чёрный дым нечеловеческой жизни и по соседству — беззаботных детей нацистов, старательно прививаемых антисемитизмом с пеленок. Даже древние боги содрогнутся: есть то, о чём нельзя забыть. Что нужно представить себе. На щеках Девы Марии слёзы, немым укором её детям — поля Освенцима. На полях — тишина.

Amene.