Рецензии

Вот ведь странно: всегда мечтаешь о чем-то другом. Тебя извлекают на Божий свет, бьют, пока ты не закричишь, а потом радуются так, будто именно тебе суждено стать счастливым обладателем приза величиной с земной шар, не меньше. Ты окружен заботой и вниманием, перед тобой весь мир, от возможностей рябит в глазах… И вдруг туман длиной в четверть века рассеивается, ты лежишь в болоте, судорожно сжимая автомат под трассерами противника, и думаешь: какого черта я тут делаю? Мне бы режиссером быть или там спортсменом известным, я не об этом мечтал, не то что этот придурок, записавшийся добровольцем и получивший очередь в живот в первой же атаке. Как такие вообще проходят психиатрические тесты?

Война меняет восприятие. Дни однообразны, но рутиной тут не пахнет: каждый бой как первый раз. Нет одинаковых смертей, все уходят по-своему. Рывки от мира к войне подобны прыжку со старым парашютом, не знаешь — заклинит кольцо или нет. Даже молитвы тут звучат иначе: барабанная дробь, марш, метроном — что угодно, но не госпел. Высокая трава скрывает врагов — японцы специально подбирают таких низкорослых, чтобы не тратиться на маскировку? Нервы на пределе, пальцы дрожат и порой нужно переводить дух, чтобы не уложить половину отряда из-за внезапного взлета птицы из кустов. Ожидание боя еще хуже. Ты задыхаешься в пыльных окопах, мокнешь под взбесившимся дождем, пытаясь раскурить заначенный окурок, — вдруг жизнь покажется не такой уж и мерзкой, а?

На войне всё не как у людей. Кто-то спит дома, в теплой постели, в обнимку с любимой женщиной. А ты в это время обнимаешь винтовку, кутаясь в рваный китель, и пытаясь согреться мыслями о домашнем пироге. В голову лезет высокопарная чушь о долге к Родине, которую мрази в костюмах давно разменяли на пару сотен миллиардов зеленых бумажек. А на самом деле нет никакой важности, нет подвига, нет героизма. Когда в тебя стреляют, либо стреляй в обратку, либо ложись в цинковую постель. Или просто удобряй далекую и чужую землю, тоже какая-то польза. Вот и вся мораль. В часы затишья ты вглядываешься в чащу непролазных джунглей и размышляешь о войне и природе, или о природе войны, или о другой подобной ерунде, кажущейся такой глубокомысленной, но на самом деле просто размазывающей время в ожидании очередной атаки. Аристотель ошибался: философия — это не следствие благородной тяги к познанию. Скорее, лишь трусливая попытка избежать боли. Вот ты и загружаешь в свой мозг очередную порцию псевдофилософского бубль гума, теша самолюбие на фоне деревенских парней, лежащих в грязи не с осознанием собственной значимости, а просто так. Чужое небо провоцирует острые приступы ностальгии, память мчится куда-то назад, в смеющееся детство, к теплым маминым рукам. Бум! Вспышка справа, и вот ты уже собака Павлова, рефлекторно жмущая на спусковой крючок и отползающая в укрытие со скоростью один труп в подразделении в секунду. Грохочет огненный молот где-то рядом, и в голове плывут облака, а удары сердца оборачиваются разноцветными вспышками перед глазами. Обезумевший медик колет морфий безнадежным, а генералы хвалят смертников, суля небывалые почести. Но патетика хороша только для кино. На войне важны лишь огневые точки противника, так кто будет считать пушечное мясо?

Война стирает грани. Добивание раненых — лишь необходимость. Мертвецы не отличаются от дохлых собак, когда привыкаешь. Мандраж победителей такой же как мелкая дрожь побежденных, слезы радости смешиваются со слезами отчаяния. Тот, кто отлежался в лазарете, прикинувшись больным, будет потом рассказывать удивительные истории мужества, от которых заходится сердце. Тот, кто потерял обе ноги, вынося товарища из-под огня, скромно отсидится в углу, ибо что тут скажешь? Все чаще вспоминаешь родителей: они уже умерли, и может это к лучшему? Нелегко читать письма, заляпанные кровью и рвотой, где между строк видна смерть. А кому-то другому красивые мужчины в форме с торжественными лицами принесут похоронку и будут молча скорбеть, глядя как родственники загибаются от боли на крыльце собственного одноэтажного ада.

Война удивительно ускоряет время. В твоих глазах уже нет слез, ты необратимо повзрослел после вчерашнего. Беззаботный мальчик умер, а мужчина так жалеет об этом. На войне многие ищут смерти, но погибают чаще те, кто искал путь домой. Последнее, что ты увидишь, будет цевье винтовки в руках испуганного человека, а затем щелчок и тишина. Калейдоскоп из любви и радости мелькнет в ускользающем сознании. Спустя мгновение ты откроешь глаза, оглядишься вокруг и скажешь: Здравствуй, мама.

Как недоученный историк особо не буду придираться к повествованию и реализму, поданному здесь, главное, что линии все сходятся в одну, гармония и высота психологии, некой поэзии, которая тут имеется, каждая линия этим пронизана насквозь, линии сходятся к финалу. К финалу, к которому подготавливает режиссер-затворник (до этого фильма Малик не снимал целых двадцать лет!).

Этот мир летит ко всем чертям с чудовищной скоростью… в такой ситуации лучше всего закрыть глаза, плюнуть на всё и думать о себе. — Прямая цитата из обозреваемого мною фильма, как раз здесь к месту.

Актёры, всех перечислять не буду, а то сломаю себе язык, назову тех кто больше запомнился, а именно Шон Пенн и Джеймс Кэвизел — в ролях своих вжились по полной, только вот в чём незадача, главного одного героя у всей «The Thin Red Line» (переводчики правильно перевели!) как бы и нет. Могу так сказать — внимание на Пенне и Кэвизеле чуть больше сосредоточено, чем на остальных, но если выражаться честнее главным действующим лицом является душа — очень странно подметил, но надеюсь в этом я прав. Что можно сказать, если основная часть реплик актёров составляют их мысли? В общем, каждая деталь, каждое произносимое слово тут играет немаловажную роль, хотя сама картина ставит перед собой совершенно другую задачу, намного более высокою, и без громкого ура-патриотизма. И как же было приятно видеть тут Джареда Лето и Эдриана Броуди.

Монтаж самое больное место, место которое не только мною подмечено и увидено, ведь первоначальный хронометраж составлял более шести часов, а мы видим только грубо говоря урезанную театральную версию, именно из-за того что долгое время картину приходилось «резать» для проката в кинотеатрах. Именно из-за этой резки, маленькие погрешности в повествовании заметны, как бы сказать сюжетные дыры имеются, только как же хорошо, что они не с размером в чёрную дыру, примеров обратного зрителю досталось достаточно. Только вот представьте себе как без потерь значимого ядра повествования, суметь всё это смонтировать?За это ещё раз я скажу спасибо дедушке Теренсу Малику, ну и пожелаю ему здоровья, ну и много чего хорошего.

Музыка ровно 10 букв — Ханс Циммер!

Стоит посмотреть одназначно, для тех, кому интересна военная тематика, для тех, кто знает кто такой Теренс Малик, для тех, кто любит природу (заметно, что её ценит автор, также автор ценит жизнь, ценит милосердие и верит в него), для тех, кто любит душу, чистую душу всего кинематографа.

Однозначно — десять баллов, постарайтесь увидеть. (Только без спешки!)

Чем проще картину смотреть и находить в ней разумное, тем сложнее автору создать такое чудо. Весь смысл которого, лежит на поверхности.

Хотелось многое сказать, но проще будет вам самим увидеть, либо постараться это сделать. И думаю что после такого фильма, желание воевать пропадёт, сразу и надолго, а на душе как-то становится спокойнее…

10 из 10

Фильмы о войне обыкновенно делятся на две категории: те, в которых свои убивают чужих и те, в которых все пытаются понять почему те, кого надо убивать чужие, и как мы дошли до жизни такой.

Первые — это очевидно патриотическое кино в стиле «За свободу/правду/Родину/Сталина», «Спасти рядового Райана», «В бой идут одни старики», «Падение черного ястреба»; вторые — гуманистические, вроде «Апокалипсис сегодня», «Военные потери», «Страна тигров», снимаю со словами «Ах, что же ты война злодейка сделала» и «куда мы катимся». У обоих жанров есть внушительный список фильмов, которые стоит посмотреть. Но до сих пор мои любимые картины о войне не принадлежали ни к одну из этих двух обширных семейств. Моя тройка любимых фильмов о войне:

- «Повелитель бури» Бигерлоу (о ирония, один из лучших фильмов о войне сняла женщина)

- «Письма с Иводзимы» (смотреть только в дуэте с «Флагами наших отцов», которые по большому счет военным кино не являются)

- и, с сегодняшнего дня, «Тонкая красная линия».

На самом деле, это очень разные фильмы. Объединяет их одно. В них часто задаются вопросы: «Зачем мы воюем», «зачем убиваем других людей», «правильно ли убивать за Родину, за семью, за близких», «есть ли справедливая война» и т. д. Но ни в одном из этой тройки ответа зритель так и не получает.

«Повелитель бури» эти вопросы тараторит скороговоркой первоклассника, заучившего урок, после чего бросается играть в любимые игрушки. Патриотизм, Родина, Гуманизм? Вы, ребята, слишком заморачиваетесь. Не стоит думать о такой ерунде.

В «Письма» все эти вопросы задают с горькой усмешкой на устах. А ответы, подобно песку, сыплются у героев сквозь пальцы. Нет врага, нет Родины, нет правды, нет смысла, ничего нет, есть только воспоминания об ушедшей жизни, да песок с камнями повсюду.

В «Тонкой красной линии» же все выше озвученные вопросы задаются постоянно, так часто, что скоро они перерастают в многозвучное громкое эхо. Да вот только как ни кричи, а в ответ все равно будет одна тишина.

Может быть, они все про ту столь часто упоминаемую войну в душе человека? У меня нет ответа. Стоит ли его искать?

Великолепная работа великого на мой взгляд режиссера Теренса Малика по роману Джеймса Джонса. Война без американских флагов и шаблонов. Война без пафоса и криков «Ура». Война такая как она есть… Ужас леденящий кровь, отчаяние, смерть, безысходность, бессмысленность… Тонкая красная линия это переплетение судеб совершенно разных людей соприкоснувшихся в оной точке, в одном месте, в одной войне… Эта красная линия пунктиром проходит через весь фильм, дергается, мерцает, пропадет, вновь появляется… У каждого она своя…

Как например у полковника Тоола (Ник Нолти). Старого вояки и офицера. Жестокого и прямого. Не терпящего возражений. Карьериста. Его фраза «Я ждал этой войны 15 лет» говорит сама за себя… Но с другой стороны он глубоко переживающий человек, задумывающийся, сострадающий… это спрятано очень глубоко внутри… Он хочет победить любой ценой. Ведь это его шанс продвинуться по карьерной лестнице.

Или у капитана Староса (Элиас Котеас). Командира чья любовь к своим солдатам не дает ему поднять их в бой. Человека запутавшегося в том что есть добро а что зло.

Любящего солдат как своих собственных детей. Его фраза «У Вас на руках когда-нибудь умирал человек?» говорит о том, что он уже видит эту войну по другому… Он сломался. Он уже не понимает зачем это все… Он хочет домой.

Или у сержанта Уэлша (Шон Пенн). Человека который видит этот мир через черную призму разочарования. Его фраза «Человек в этом мире ничто. А другого мира у нас нет» говорит о том, что он уже ни на что не надеется. Этот мир для него понятен. Он лжив и лицемерен. Его нужно опасаться. Он просто хочет выжить.

Или у рядового Белла (Бен Чаплин) который живет только мыслями о своей жене. Воспоминаниями о том как они были вместе. о том как он мечтает вернуться к ней. Только это толкает его. Не дает ему упасть и сдаться. Его фраза «Я не боюсь смерти, ведь моя жизнь принадлежит тебе…» говорит о том что он жив только благодаря этому. Он безумно хочет вернуться к ней…

Своя красная линия и у рядового Уитта (Джемс Кэвизел). У которого свой мир. Свой оазис и он хочет быть частью его. Война проносится мимо него, где то рядом, совсем близко но не задевая. Для него война это недоразумение. Временное помешательство людей, безумие… Он не верит что это реальность. Он верит что мир на самом деле идеален и человек сам разрушает его. Он хочет вернуться в свой мир… В фильме переплетены десятки таких тонких красных линий… Это судьбы, люди, жизнь и смерть…

Потрясающий актерский состав фильма просто завораживает. По мимо перечисленных выше актеров в фильме участвуют такие звезды как Джон Траволтя, Джордж Клуни, Джон Си Рейли, Джон Кьюсак, Эдриен Броуди, Вуди Харрельсон, Томас Джейн, Джаред Лето, Ник Шталь и другие…

Теренс Малик снял современную классику. Фильм который будут пересматривать снова и снова. Даже через 50—100 лет… Фильм который заставит Вас задуматься… Ведь она такая тонкая эта красная линия…

10 из 10

Рекомендовано.

Знаете, друзья, нас обманули! Мы сели смотреть фильм о Второй Мировой Войне, а увидели, по большей части, антивоенную проповедь, пронизанную повисшими в воздухе вопросами жаждущего познать истину человека. Так вот, проблема в том, что посмотреть военный фильм без тега «арт-хаус» труда не составляет, а изыскать желание проникнуться великодуховными идеями добра и зла, жизни и смерти, правды и лжи, вкрапленные флешбеками и закадровыми «помыслами» на протяжении почти трёх часов — это задача не на каждый день, и не для каждого, а дело весьма и весьма не рядового вкуса. К тому же, для подобной философии как-то не кстати использовать ВМВ, всё же то была катастрофа с вполне очевидными злодеями и героями, а, вот, война во Вьетнаме, Иране, Украине подошла бы куда лучше.

Итак, касаясь военной тематики, одно дело показывать страх новобранцев умереть, а другое, неопытность и юридическую подкованность командиров, что лично у меня вызывало приступы «задоровщины» и «жириновщины». Опять же, это отличие в роде страхе американских солдат от советских — война за деньги… Или, к примеру, первая смерть в фильме — солдат разорвал себе зад гранатой и сожалеет, что не сможет осеменять, не тупость ли?

Но философские мотивы в фильме сильнейшие и, таки, шикарные. Поза Балконского с видом на небо из травы; мир животного мира во время войны; лианы, окутывающие деревья, идея жестокости и борьбы, как врождённая данность всему живому; борьба противоположностей; мелочность амбиций, радость жизни и её бессмысленность, страх и отчаяние. Много тем. В такой философии контекст ВМВ полностью уничтожен. Только под настроение и на любителя такие фильмы созерцать, я вам скажу. Наподобие, «Фонтана», «Чёрного лебедя» или концерта Pink Floyd «P.U.L.S.E.». Я не был должным образом готов к подобной проповеди, но её силу почувствовал вполне.

Итого,

как фильм о Второй Мировой Войне

7 из 10

как антивоенный арт-хаус

10 из 10

Бонус: возникло желание прочитать одноименную книгу, по которой был экранизирован фильм, а также «Отсюда и вовек» того же автора.

Это фильм о тех, кто был с другой стороны фильма «Они сражались за Родину».

Это бедолаги посланные в унылые края умирать за полную хрень. И они всегда будут умирать, так как есть Лопахин, Стрельцов, Звягинцев и еще миллионы отдавших жизнь за то, что бы Шон Пенн и ещё куча других звезд могли только изображать себя великими воинами в своих великих иллюзиях завоевания Мира.

«Глядите сыны какой туман стоит кругом. Вот таким же туманом черное горе висит над народом нашим.

Это горе люди и ночью спят не заспят, и днём через это горе белого света не видят»-

слова старщины Поприщенко (к\ф «Они сражались за Родину»).

Одна эта фраза перебивает весь драматизм фильма Тиренса Малика, потому как чувства защиты Родины в нем нет. Фильм о пустоте в душе оккупанта. И никакие острова не спасут.

Когда начинал смотреть фильм почти сразу понял — фильм не о военных действиях. Да, в фильме показаны сцены боёв, смертей, но фильм не позиционирует себя как исторический фильм о войне (хотя затрагиваются реальные факты боевых действий, та же битва за Гуадалканал). Основная идея, суть, мысль фильма идёт за кадром, и если не слушать, а только смотреть — фильм покажется пустоватым и каким-то несвязным.

Я могу с уверенностью сказать одно — это лучший фильм о сути войны, о её природе, о том, что любая война бессмысленна уже в своём зачатке. Оператор просто магическим образом показывает нам, как глупа война на фоне природы, показывает, что война ничего не решает. Особенно хорошо это показано в сцене, когда птенец вылупляется из яйца, начинает свою жизнь под звуки взрывов и выстрелов. Фильм показывает как мы, люди, глупы в своём стремлении сделать всё таким, каким хочется нам. Люди готовы убивать друг друга лишь из-за других взглядов, другого цвета кожи, другой религии. Фильм заставляет почувствовать некую вину перед тем, чего мы могли бы добиться, если бы не войны, если бы не человеческая гордость. Фильм полон фраз, которые действительно заставляют задуматься над сутью наших разногласий и прений как между людьми в частности, так и между народами в целом. Мне фильм доставил невероятное удовольствие и ещё больше убедил в том, что война — самое худшее изобретение человека, в том, что война, безусловно, порождает героев, но также и открывает все худшие стороны человеческой натуры. Всё в этом фильме прекрасно, всё даёт пищу для размышлений.

Отдельно отмечу музыку Ханса Циммера. Сказать что он гений своего дела — не сказать ничего. Музыка несёт нас по волнам мыслей героев, музыка чарует нас на фоне прекраснейшей природы. Я считаю, Циммер смог создать музыкальное сопровождение, идеально соответствующее тому, что мы слышим в фильме и тому, что мы созерцаем.

10 из 10

Вот что со мной ни делай, я никак не могу положительно воспринимать американские фильмы про ВМВ, где проливается свет на «великий и беспримерный подвиг американского солдата», единственно спасшего мир от великой угрозы. Какие бы акценты в картинах данной тематики не выставлялись, какие бы подвиги и общечеловеческие ценности не восхвалялись, все равно, бессознательно, на ум приходит — «Боже, храни Америку», ибо — она последний оплот обороны от вселенского зла.

Немного истории.

В битве за Гуадалканал участвовало порядка 60000 американских пехотинцев, безвозвратные потери составили, по разным данным, от 7 до 10 тыс. человек. Положа руку на сердце, даже по меркам тихоокеанского театра военных действий событие среднего масштаба, не говоря о Восточном фронте, где подобные боевые действия — явление будничное.

И не надо думать, что это к делу не относится, и сюжет вообще не на этом строится… Сражения, искусно (бесспорно) показанные в кинокартине претендуют на масштаб, а стало быть идея «великой жертвы» американского народа, принесенной на алтарь победы, занимает здесь не последнее место.

Сюжет.

Стандартный, подчиненный идеи деградации, самоуничтожения, гниения души человека на войне. Короче — эмоциональная атрофия солдат, на практике выражающаяся в полной безучастности и безразличности к происходящему вокруг. Добавим сюда обязательные переплетения «как бы добрый-злой», трус-храбрец, размазня-деятель, получив в сумме задумку.

В общем, не ново, не живо, и невыносимо затянуто.

4 из 10

Визуализация

Тоже ничем выдающимся не отличается, но довольно добротно. В целом — не придраться…

7 из 10

Музыкальное сопровождение

Циммер. Ему меньше восьми, в принципе, ставить — кощунство…

8 из 10

Актеры

Много имен — мало времени… Что, наверное, объясняется попыткой режиссера, с одной стороны, показать важность тематики и запустить волну патриотизма, с другой, в масштабе разворачивающегося действа акцентировать внимание на одном-двух персонажах нелогично и неправильно, хотя реализовано, насколько возможно (ясное дело, перед глазами герои Пенна и Кевизэла).

В целом, россыпь звездных имен и лик ослепляет (меня, по крайней мере) и несколько отвлекает от основной тематики. Уровень игры актеров — выше среднего.

6 из 10

Резюме:

По правде сказать, довольно посредственный фильм. В контрасте с лидерами данного жанра: «Взвод», «Апокалипсис сегодня» — средненько, чего греха таить…

6 из 10

лишний балл за умные закадровые реплики, вносящие хоть какую-то нотку разнообразия.

Экранизация романа Джеймса Джонса «Отныне и вовеки веков» первоначально тянула на 100 часов (!) снятого материала, который затем, в результате продолжительных манипуляций за монтажным столом, был сокращен до 160 минут чистого времени (без учёта титров). Интрига фильма обозначена боевой задачей, поставленной перед американской пехотой, ведущей кровавую битву с японцами за остров Гвадалканал и за территориальное влияние на побережье Тихого океана во время Второй мировой войны. Армейскому подразделению предписано отвоевать у «самураев» стратегическую высоту, что позволяет вести из замаскированного дзота прицельный обстрел огромного холмистого участка.

В отличие от одностороннего взгляда Стивена Спилберга в «Спасти рядового Райана», Малик смотрит на военные действия, находясь как бы внутри событий и наблюдая за происходящим с разных точек зрения, глазами то одного, то другого персонажа. А если учесть, что враг долгое время остаётся невидимым, то сражение с противником-фантомом всё больше начинает походить на кошмарный сон. Однако подобно Александрам Матросовым янки одержимо рвутся вперёд, подгоняемые не столько чувством патриотизма, сколько экстазом страха.

Неадекватному восприятию реальности способствует и экзотика тропического ландшафта — джунглей, заселённых аборигенами, чьё райское существование вдруг нарушилось вторжением воинственных иноземцев. В фильме нет чётко простроенного сюжета, нет традиционного понятия о характерах, которые, если и обозначены, то лишь пунктиром. Больше того, некоторые персонажи появляются всего на несколько секунд (даром, что их играют суперзвезды, типа Джона Траволты или Джорджа Клуни), чтобы затем окончательно выпасть из поля зрения или, в лучшем случае, ещё пару раз мелькнуть перед камерой.

Но такое «обезличенное» повествование не выглядит ущербным, поскольку вместо традиционной фабульной истории Теренс Малик с помощью колдовской музыки Ханса Циммера и магической камеры Джона Холла предлагает своеобразное медитативное погружение в трансцендентный ужас войны, жестокую реальность которой иногда разрывают всполохи спасительных воспоминаний. Противопоставление «апокалипсиса сегодня» «счастью вчера» волей-неволей вынуждает солдат менять отношение к жизни и делает бойцов новообращенными философами.

В результате фильм являет собой уникальный образец соединения масштабного батального боевика, наподобие того же «Райана», и поэтического трактата о предназначении человека в духе лент Годфри Реджио. Отсюда можно попытаться вывести ключевой авторский посыл: по Малику выходит, что человек — это эгоистичная частица мироздания, что по собственной воле творит зло, придавая массовому убийству значение доблести. А едва уловимый, размытый промежуток между праведностью и военным безумием и есть та самая тонкая красная линия, что дала название фильму.

Долгожданный выход картины ознаменовал собой что-то вроде мирового рекорда «творческого воздержания», поскольку Малик перед тем ровно 20 лет не выходил на съёмочную площадку. Возвращение классика, имевшего на тот момент за плечами всего лишь два фильма, априори не предвещало триумфа. Фанаты не без опаски ожидали премьеры, поскольку режиссура, как любая творческая профессия, предполагает систематическое поддержание формы. Однако Малик опроверг эту теорию, или, по меньшей мере, поставил её под сомнение, так как образная мощь его третьей ленты обезоружила даже отъявленных скептиков.

В литературной среде существует мнение, что написать роман в своей жизни может каждый, потому писателя определяет не его дебют, а то, что последует за ним. Если это правило применимо и к кинематографу, то американский «живой классик» Терренс Малик личный зачет на мастерство сдал с отличием — величие своих эпохальных «Пустошей» он подкрепил не менее массивным колоссом «Дней жатвы», и другого такого режиссера, столь непринужденно, но между тем уверенно вписавшего себя в историю кино, вспомнить трудно. Последовавшая за тем двадцатилетняя пауза творческого воздержания вызывала лишь недоумение — киноведы всего мира уже изготовились писать пространные трактаты о новом гении, а тут такая незадача. Гений тем временем сменил добродетель, решил, что «смирение — благо», и переехал подальше от мирской суеты в город любви Париж. Малик мог скрываться там от кого угодно, но не от цепких лап голливудских продюсеров, которые рано или поздно нашли бы способ заставить его заговорить — в 1998 году вышла третья картина режиссера «Тонкая красная линия», экранизация автобиографического антивоенного романа, посвященная воссозданию боевых действий во время Гуадалканальской кампании.

Как-то, скорее даже по инерции, «Тонкая красная линия» была высоко оценена критиками и номинировалась на разнообразные награды, но только теперь становится ясно, что эта работа явилась для Малика точкой невозврата: режиссер сознательно перешагнул тонкую линию, отделяющую сиюминутное признание от посмертного. Малик взялся говорить о душе, изобретая на ходу собственный киноязык, изъясняться на котором и по сей день кроме него самого почти никто не может (а скорее — не хочет), а понимают его — и того меньше. «Тонкая красная линия» превращается в неразборчивый витиеватый монолог «о высоком», в котором режиссер отчаянно хочет сказать что-то важное, но никак не может разобраться в своей же семантике. Взявшись за военную тему, Малик выводит ее на метауровень. Это фильм не о какой-то частной войне, режиссер препарирует само понятие «война», просеивая его до песчинки. Не имеет значение время и место — первые минут пятнадцать трудно идентифицировать эпоху, в которой происходит действие. Картина неслучайно начинается с бытописания архаичного первобытного племени, живущего как бы вне пространства и времени, члены которого счастливы в своей «нецивилизованности». Для одного из героев, ушедшего в самоволку пехотинца, такой природный порядок видится идеальным мироустройством, а армейская жизнь, подчиненная выдуманным правилам, чуждая естественному началу человека — чем-то нереальным, потусторонним.

Малик отказывается и от персонажей, полностью их обезличивает, делает всех своих героев «частями одной души», монологи которой и составляют большую долю фильма. Камера движется от одного известного лица к другому (кастинг тут феерический: две минуты Клуни, пять — Траволта и т. д.) и «подслушивает» их мысли, которые, впрочем, у всех об одном — о том, как страшна война, прекрасна природа и как не хочется умирать. Смерть здесь возведена в не меньший абсолют: поначалу солдаты не видят своих врагов, посылающих в их сторону смертоносные пули, и словно сама старуха с косой расхаживает по полю боя, лично собирая жизни. Когда противники встречаются лицом к лицу, оказывается, что по ту сторону такие же люди, такие же смертные, так же напуганы и растеряны. Очередной вопрос от режиссера из серии «почему природа так жестока?» повисает в воздухе.

Всего две пары персонажей выписаны хоть сколько-то подробно. Первая — это герои Шона Пенна и Джеймса Кэвизела, вторая — Ника Нолти (он тут совершенно демонически-гениальный, академики раздавали статуэтки и за меньшее, оставить актера даже без номинации — преступление) и Элиаса Котеаса. Каждый дуэт — это две метафорические стихии и то, как они взаимодействуют. Все вместе — природный дуализм и противоречивость. В паре Кэвизел-Пенн гуманист Кэвизел — вода, спокойная и ровная река, точащая каменный цинизм зачерствевшего на службе Пенна. В дуэте Нолти-Котеас акценты смещаются: Нолти — бушующий океан, сметающий все на своем пути, смертоносными волнами невыполнимых приказов набрасывающийся на тихую гавань Котеаса, который горой стоит за своих ребят, своих «сыновей». И никогда заранее не знаешь, кто выйдет победителем в этом вечном противостоянии противоположностей, и может ли вообще здесь быть победитель. Малик ответа вновь не дает.

Вопросами без ответов засыпают зрителя с экрана все три часа, и «Тонкая красная линия» превращается уже в настоящий режиссерский экзерсис риторики, если не сказать софистики — Малику, в конечном счете, нет никакого дела до человека и его экзистенциальных проблем. «Мы просто грязь», — заявляет он устами одного из солдат. Постановщику куда интереснее наблюдать за тем, как проходит свет сквозь густую листву или как ветер колышет высокую траву. В это время неподалеку кто-то истошно вопит и умирает, а режиссер задумчиво фиксирует залетевшую в кадр бабочку или очертания сердца, на секунду сложившееся в океанской пене. Ловить такие тонкие моменты Малик умеет, в работе с камерой и глубинном чувстве прекрасного ему не откажешь: картинка безукоризненна. То, что делают Малик с оператором Толлом — это верх профессионализма. В сцене атаки на лагерь японцев волнительная партитура композитора Циммера (на день сегодняшний безбожного переоцененного) сливается с происходящим воедино, и это больше не фильм — балет. Образцовая хореография актеров и выверенные движения камеры, и свет, и декорации — не меньшие участники действа.

Увлекшись метафизикой, доходящей до формализма, Малик потерял саму суть первоисточника. Роман Джеймса Джонса продолжал хемингуэйевскую традицию военной прозы, далекую от метафизики и высокопарных высказываний. Писатель передавал на бумаге свой опыт и личные переживания, в художественное повествование он вживлял документальные эпизоды, за литературным произведением виднелись реальные исторические события и невымышленные персонажи, а его герои были самой что ни на есть «солью земли». Вместо всего этого Малик предлагает некие его личные недооформленные закадровые рассуждения о предмете. В кадре же, когда не занимается хоть и заслуженным, но самолюбованием, он вступает в одностороннюю полемику: то с Кубриком, то с Тарковским, безусловно, увлекательную — для самого режиссера. И понять, насколько равноценен произошедший обмен — вот она главная философская проблема для каждого зрителя.