Рецензии

В старину на Руси вместо слов «я тебя люблю» говорили «я тебя жалею». Чехов любил людей. Он не смеялся над ними, он жалел их: «Почему люди не летают, как птицы?». Потому что вынуждены думать о хлебе насущном. Крутиться, выгадывать каждую копейку, унижаться, обманывать, приспосабливаться, заискивать, работать за гроши без отдыха, с завистью глядя на гуляющих за окном праздных господ – богачей. Характер персонажей фильма проявляется в отношении к деньгам, к богатству и тому, что в их понимании есть богатство и счастье. Голодный может думать только о куске хлеба, ему не до высоких полетов души и красот окружающей природы. Вот в понимании бедного сапожника счастье – это наесться до отвала всего, чего только захочется, погонять прислугу, чтоб свое место знала, да чтоб деньги с неба сами валились пачками. Только успевай подбирать да за пазуху складывать. Это ли не счастье, за которое не жаль и душу черту прозакладывать?

Студент, заключивший пари на 2 миллиона золотом, считал, что выйдя через 15 лет из добровольного заточения, всю свою остальную жизнь он проживет, наслаждаясь жизнью и всем тем, что можно позволить себе за эти деньги. Для банкира, с которым сие пари заключалось, это были сущие копейки, которых и не жаль было ради такого развлечения. Тем более, что никто и не верил, что студент эти 15 лет выдержит, в свои – то лучшие молодые годы. Живя на всем готовом, имея возможность читать любые книги, изучать любые науки и искусства. Но про этом не выходить из комнаты и не иметь связи с внешним миром. Теперь его собеседники – только книги.

Там, за дверью, в которую можно было выйти в любую минуту, кипели страсти, мелькали люди, бурлила жизнь, события…. И деньги там решали все. Именно из-за них его друг, адвокат с такой выразительной фамилией - Халявкин, в юности пылавший «принципами» женился на богатой домовладелице много старше себя, ставший для неё частью собственности. Его ни во что не ставит прислуга и презирают постояльцы. Только и осталось теперь, что жалеть себя. Денег как не было, так и нет, зато унижений – полные карманы.

Нахлебником быть – вообще участь незавидная. Даже родная сестра куском хлеба попрекает. Вернее, керосином, в темноте выпитом вместо водки. Керосин, он ведь денег стоит, чего его рюмками то хлестать?! И то, что с братом все обошлось, оно значит, что лавочник обманул, каналья, плохой керосин продал. Вот ведь жалость то какая!

Ах, как мила, воздушна, улыбчива и ласкова хозяйка дачи. Сама приветливость, а о деньгах говорить или думать – да Боже сохрани! Жильцов берет не ради денег, а только общества для, чтоб воров не бояться. И при этом не забывающая включить в счет каждый глоток кофе и каждую свою улыбку, не говоря уж об остальном.

Самая пронзительная история – о нищей матери и сыне – богаче, отвалившем от щедрот своих ей целый двугривенный. Стыдно и горько до слез. И за виновато – просящий взгляд и за пряничек, который сын и взять то побрезговал. Ни души у сына, ни сердца, ни жалости. И от людей старушка ни одного доброго слова о нем не слышала. Мать стыдится бездушия сына, а он – её бедности. Другой сын – он просто алкоголик, эка невидаль! А другой – богач бессердечный, вот где стыдобушка то.

Да и сам банкир за 15 лет разориться успел и ради своих денег на все готов, даже на убийство… Теперь это для него уже не смешные крохи, а целое состояние. И свое он отдавать никому не намерен.

Студент же все это время не был обременен ни мыслями о дне грядущем, ни работой, ни семьей и детьми, которых надо кормить, одевать учить, ни другими заботами материальными. Что позволяло ему жить жизнью духовной и умственной, совершенствуя и обретая знания, возвышаясь мысленно над мирскими заботами и искушениями. Его взгляды на мир, людей, деньги, счастье – все изменилось, и совсем другим вышел он в мир через 15 лет. Вот только в мире за это время ничего не изменилось…. Надолго ли хватит идеалиста в этом насквозь прагматичном мире. Хоть сто лет назад, хоть двести, да хоть и все триста…

Вот такая история, рассказанная Чеховым и показанная нам актерами, смотреть на игру которых – это совершенно особенное удовольствие, нынче уже такое редкое, увы…

И сто лет назад, и даже поболее того лениво дышала летом мещанская Россия. И Достоевский по её адресу проходился, и Салтыков-Щедрин. Не говоря уже о Чехове. А Россия конца девятнадцатого века дарила обывателю маленькие радости и небольшие беды. Алая заря ещё не занималась.

В витиевато названном фильме Владимир Мотыль, опираясь на полудесяток чеховских рассказов, окунул зрителя в неторопливую атмосферу бытовых историй и анекдотов. Студент-юрист за два миллиона садится в добровольную темницу, дачник с вдовушкой не сошлись по денежному вопросу, уязвлённое самолюбие приживала, керосин вместо водки, черствость сына-мельника, фантазия про чёрта и душу сапожничью.

Эти различные новеллы в итоге были набело сшиты финальными кадрами в одну канцелярскую папочку, на которую поставлена двуглавая печать и всё отправлено на хранение в государственную контору. Иногда кинематографические каналы достанут папочку с полочки, сдуют архивную пыль и побалуют зрителя чеховским юмором.

А посмотреть есть на что. Дьявольски богатый банкир (А. Петренко) скуки ради испытывает на прочность душу человечью. Мятущийся студиоз (Б. Плотников) за полтора десятка лет превращается в философа. Жалкий Брыкович (С. Садальский) хлюпает о жизни-жестянке. Бальзаковского возраста вдова Книгина (И. Муравьева) обирает таких лысеющих ловеласов, как Дудочка (Михаил Козаков). Кузьма Лебедкин (Александр Пятков) подобострастно полирует копыта нечистому. И самая сильная сцена картина - мать-старушка (Г. Скоробогатова) уходит в дождь, бережно храня в узелке двугривенный, который ей выделил от мельничьих щедрот сынок (Ю. Смирнов).

Владимира Мотыля знают, в основном, по залихватскому 'Белому солнцу пустыни' или романтическому 'Жене, Женечке и 'Катюше'. Чуть меньше популярна благородная 'Звезда пленительного счастья'. А вот остальные картины мастера скрыты туманом времени. 'Невероятное пари' с удивительными зарисовками бытовых страстей и коварным гитарным романсом

'А у меня душа - она почти из воска,-
Податлива, тонка, наивна как берёзка'

- терра инкогнита для современных киноманов из мультиплексов. Жаль. Мелодия фильма гораздо чище и милозвучней современных рваных ритмов.

Мы часто проецируем себя на киноперсонажей. Мало кто бы согласился добровольно уйти от мирской суеты на пятнадцать лет, но ещё меньше смогли бы прервать пари всего за несколько часов до окончания срока, теряя при этом огромное состояние, но приобретая жизнь, как физическую, так и духовную. Забавно увидеть себя на месте дачника, неожиданно познавшего догму 'За всё нужно платить'. А ведь так хотелось верить, что лысина, пузо и груз прожитых лет не помеха на амурном поле. А что бы мы ответили на вопрос Чёрта 'Чего тебе надобно?' Справились бы с соблазном богатства и власти?

И эти все размышления авторы подали по-чеховски лаконично, не грузя моралью заблудшие души. А ведь зацепило.

А ещё больше впечатался в душу взгляд старенькой матери. Мы тоже не больно часто оглядываемся на своих родителей,- учеба, работа, карьера, бизнес. А потом стоим и глядим на портрет, который уже никогда не услышит слов раскаяния. Посмотрите фильм, отдохните от муторности ненужных стремлений.

В представлении на экране произведений Антон Павловича требуется некая разноплановость, как минимум бинарность. Особенно, как мне кажется, это касается его рассказов, где жизненность, почти обыденность ситуаций пересекается с гротеском их представлений. И получается, что для ролей в них необходимо два вида актёров - актёры способные проживать свои роли так, чтобы зрители говорили - это вот в жизни я видел и встречал и актёры 'тамады' - синтетического направления, способные кривляться, веселить, а если и надо спеть. Или режиссёру поставить задание актёрам на два вида различной игры.

На примере рецензируемого фильма видно, что у классика в коротеньком рассказе кульминация происходит до финала эпизода, далее следует выход из этого эпизода. И если завязка и кульминация интересны, то отходы смазывают всё впечатление, оставляя привкус чего-то не-до. Вот здесь бы и пригодилось разноплановая игра, для поддержания темпо-ощущения сюжета: завязка и кульминация отыгрывается 'жизненно', а финал - уходит в гротеск. Или если брать от того, что уже есть в фильме: коротенькие сюжеты очень кинематографичны, не ощущаеться 'наигрыша', вот тут бы для концовки и добавить уже не кино, а больше театра, с его переигрыванием, подачей в зал, для уравновешивания остроты предыдущих частей, но нет мы видим ровно такой же выход из сюжета, с понижением остроты.

Да, и возможности кино несколько больше, чем простой пересказ сюжета. Вот в новелле про дачника «Из воспоминаний идеалиста» этим воспользовались авторы и получилось великолепно. В остальных же простой пересказ, хорошо отыгранный и снятый, но проигрывающий на фоне всё той же новеллы.

6 из 10