Рецензии

По мне, экранизировать Платонова - дело гиблое. Кого угодно: Толстого, Достоевского, Булгакова с его говорящими котами, но не Платонова. Попробую пояснить. Конечно же можно обыграть сюжет, но с диалогами ничего не выйдет, иначе это уже совсем не Платонов. Герои Платонова в его произведениях говорят таким же удивительным самобытным языком, на котором пишется и текст от автора. По сути, вкладывая такие непривычные обороты в уста героев, автор делает своё произведение монолитным; его герои - продолжение его самого. Пример: '— Хоть они и большевики и великомученики своей идеи, — напутствовал Захар Павлович, — но тебе надо глядеть и глядеть. Помни — у тебя отец утонул, мать неизвестно кто, миллионы людей без души живут, — тут великое дело… Большевик должен иметь пустое сердце, чтобы туда все могло поместиться…' ('Чевенгур'). Или: 'Дванов близко подошел к красноармейцу, и он сознательно попросил его:

— Закрой мне зрение! — и глядел, не моргая, засыхающими глазами, без всякой дрожи век.' ('Чевенгур'). Люди в реальности так не говорят. Герои Платонова говорят языком Платонова. В этом великолепие его произведений. И по-другому быть не может.

Как же снять реалистичную кинокартину, не меняя прямой речи Платоновских героев?

Поэтому, когда я в начальных титрах увидел: 'По мотивам произведений А. Платонова', меня это сразу нахмурило.

Получилась мрачная 'тарковщина'. Но ведь Платонов не настолько мрачен: да, он глубокий философ, но он мастер сатиры и иронии. В фильме нет ни иронии, ни сатиры, да и философии почти нет.

Впрочем, фильм сам по себе довольно самобытен, и за это нельзя его ругать. Но слишком мрачен, тяжёл. Настолько длиннющих кадров даже у Тарковского не сыскать.

5 из 10

Став лицом к лицу с миром, сумей победить самого себя.
Легко быть трудным: отойти подальше от других,
и уже никогда больше не будешь страдать.
Не познаешь больше риска неразделенной любви,
не будет ни разочарований, ни несбывшихся мечтаний...
Достаточно запереться в башне из слоновой кости,
чтобы никогда в жизни не пролить больше ни слезинки.
Достаточно до конца дней своих жить, играя некую роль.
Достаточно отрешиться и выбросить из жизни
всё самое лучшее, что есть в ней...
Пауло Коэльо

Он не мог просто жить,
Так, чтобы легко дышать, любить.
Ему пропасти и камни на пути нужны
По острию ступать в тёмной глуши.
Такой одинокий среди немых вершин -
Пламени жар и лёд ему не страшны
Просто жить – не для его души.

Первые кадры фильма – хроникальные - мучительно медленное толкание «колеса судьбы» под музыку Отмара Нуссио являются лейтмотивом не только фильма «Одинокий голос человека», но и всего творчества, а, соответственно, и восприятия жизни режиссёра.

Образ веретена жизни - это состояние страны, человека в государстве, его трудный бессмысленный путь к мечте, которой не суждено сбыться. Людьми движет то, что не топит, и каждый из нас слеп ровно целую жизнь. Сокуров доказывает, что мы порой вынуждены быть лишь бездумными исполнителями этого пути от рождения до отделения души от тела.

«Одинокий голос человека» - фильм о трудном пути человека к счастью. А счастье, по Л. Н. Толстому, быть в согласии с самим собой и миром. Тем маленьким миром, который нас окружает ежедневно, в котором есть люди, придающие смысл существованию. Сокуров переносит платоновских героев на ткань кино, но это не экранизация повести «Река Потудань», это идейное понимание и схожее восприятие действительности. Действительность для каждого из художников своя, разницей в 50 лет, но объединенная общей территорией и общей болью за простых людей, по социальным меркам не примечательных, но внутренне удивительно богатых. Это и наша боль ныне живущих и будущих поколений России.

Атмосфера, созданная Александром Сокуровым, позволяет проникнуть в главного героя, стать им. Мне кажется, что думающие люди моего поколения с генами впитали боль наших старших родителей, боль от насилия над природой и человеческой личностью. Не просто понимаешь состояние героя, но что-то в недрах души заставляет быть им, как будто это не фильм, а собственное воспоминание.

Фильм малобюджетный и качество изображение очень плохое, но это создаёт определённое настроение, передаёт неяркие, мутные тона жизни, добавляет «соль и в без того солёную воду». На протяжении всего фильма наступают доли секунды чёрного экрана, при этом звук не исчезает и это отвлекает от изображения, переключает внимание на смысл сказанных слов. Потом вновь возникает изображение, удваивая смысл, объединяя в единое целое звук и цвет. Фильм имеет определённый ритм, как и все фильмы Александра Сокурова. Он не скупится на изображение, зритель успевает не только подумать над кадром и словом, но и проникнуть в саму суть, заметить еле уловимые детали, не влияющие на смысл, но создающие определенную поэтику и образ.

Александр Сокуров гениально пользуется изобразительными метафорами. Вставки хроникальных кадров уставших, изнуренных работой людей, движение мышц и желваков на лице, вращение деталей машин перекликающихся с кадрами возврата домой Никиты. Это отражение его моральной и физической усталости. Очень красивые и правильные композиции были пойманы Сергеем Юриздицким: кадр на героя сверху, близкие планы очень точно передают состояние героя, его характер тонкий, печальный, глубинный. Напряжение его мыслей, острота восприятия. Кадр нерешительных ног Любы в австрийских башмаках и солнечных лучей сквозь шумные листья деревьев. Кадры с отражением в зеркале, еще те первородные кадры, новаторские, акцентирующие важные эмоции и действия персонажей киноповествования. Теперь, в современном кино я имею в виду, к сожалению, по любому поводу и без повода героя отражают в зеркале, без всякой художественной и смысловой нагрузки. С помощью зеркала Сокуров переносит зрителя в прошлое, где Никита любовался Любой, посещая с отцом её дом в ранней юности.

Душераздирающие слова – «мне больше некого помнить», написанные Платоновым представлены Сокуровым кадром, с очагом на переднем плане, теплотой, хранящейся в доме, где Никите в будущем придётся стать хозяином. Ведь невозможно забыть, можно не вспомнить!

Падает гроб, который Никита сделал для подруги Любы, умершей от тифа и раздаются трагичные и тревожные звуки. Бред в болезни главного героя сопровождается этой же музыкой и миражами то убитого животного, которое облепили мухи, то человека, застывшего над его головой. Страх, который переносит Люба, потерявшая мать, подругу; девушка, к которой судьба не была благосклонна до тех пор, пока в её жизни не появился любимый человек. Сокуров усиливает её страх сбивчивым, частым и очень громким дыханием. Доказывая тем самым, что видя лицо смерти невозможно не прильнуть к якобы «спасительной стене», невозможно не ощутить этот ремень на шее, сдавливающий слёзы. И тут же мгновенный выплеск дождя и слёз. Но любовь всеспасительная сила, и смерть не властна над ней. Главному героя стыдно «получать питание для наслаждения сердца». Непреодолимый внутренний барьер быть счастливым мешает радоваться сегодня, а это необходимо, ведь завтра будет уже поздно и незачем. Безрадостные будни Никиты не от того несчастны, потому что в них нет счастья, а от того, что он не привык чувствовать себя счастливым. Боязнь любви и продолжения жизни, страх, что заветная мечта недостижима. Состояние, когда кажется, что приносишь лишь несчастье близким людям и что каждый день пытка рядом с тобой. «Я вас люблю именно поэтому бегу» - это как квинтэссенция собственного я. Поиски себя: «где-то я буду чувствовать себя в гармонии и со счастливым сердцем, наполненным непередаваемым неизвестным ранее чувством». Но это лишь побег от самого себя, своего рода трусость.

Освободить душу – вот что необходимо, разжать тиски и оковы времени и необъятной власти над человеком. Вставка фрагмента, в котором человек готовится к смерти, его рассуждения о том, что смерть – освободительная сила, жажда познать её. Медлительные хроникальные кадры людей, выкорчёвывающих деревья, корни – источники жизни. Эта тема станет для творчества Александра Сокурова очередным и, наверное, самым важным лейтмотивом.

В фильме «Одинокий голос человека» соединяются две судьбы: судьба Никиты и монаха, в повести представленного как нищий, который стал случайным попутчиком главного героя на пути к забытью, в немое состояние между жизнью и смертью.

Чтобы по-настоящему оценить жизнь, надо столкнуться со смертью, так же как чтобы по-настоящему истинно оценить счастье, надо познать трудности. К сожалению, это так. Именно это приводит в движение человеческие чувства, объединяет одиноких и страждущих.

Это дипломная работа! Фильм очень хороший, хотя и нет – ещё им недовольство есть. Мне не понравилась главная героиня (cлишком играет), но оказывается – она не актёр, как и исполнитель роли Никиты. Они – настоящие люди, друзья. Тогда – это хороший фильм и всё – дельно.

Ещё не понравились картины бойни. Мне кажется – совсем не по-платоновски они сделаны и вставлены. Платонов всё же – кристально чистый воздух.

Но всё же Сокурову удалось. И малословнте, и нищета – подлинные. И этот страх прикосновения, ослабевшее сердце, бормочущее, иногда неразборчивое говорение. Сонливость, медлительность, и неотвратимость происходящего (кружение работающих).

И важное ощущение: хочется взять Платонова и вспомнить, вдохнуть его ещё чуть-чуть.

Картина была снята на учебной студии ВГИКа и приговорёна руководством института к уничтожению. Фильм не был засчитан руководством ВГИКа в качестве диплома. Руководители Госкино обвиняли режиссёра в формализме и в антисоветских настроениях. Только подмена плёнки и тайный вынос из ВГИКа спасли фильм. В итоге он вышел на экраны спустя десять лет после съёмок.

'Одинокий голос человека' - первый опыт Сокурова в игровом кино. Почти не верится, что это студенческая работа, дебют. В ней угадывается недюжинный человеческий опыт, зрелость личности.

В фильме используется музыка из произведений Кшиштофа Пендерецкого, Отмара Нуссио, Александра Бурдова. Эта музыка является неотъемлемым сопровождением монументального кинополотна. Она даёт возможность следить за душевным состоянием героев повествования.

Основу фильма составляют повесть 'Река Потудань' и фрагмент из повести 'Происхождение мастера'. «Одинокий голос человека» — безусловно, совпадает с ощущением от чтения прозы Платонова. Внешний сюжет таков: подходит конец Гражданской войны. Красноармеец Никита Фирсов возвращается в родной город, где его ждет отец. Никита встречает студентку Любу, которую знал еще девочкой, гимназисткой. Он принимает на себя заботу о ней: приносит поесть, хлопочет по дому, помогает хоронить подругу. Когда он заболевает тифом, Люба забирает его к себе домой, выхаживает. Они регистрируют брак по-советски, в загсе. Испытав отчаяние и стыд мужского бессилия, Никита уходит из дома. В чужом большом городе он служит дворником на рынке, выполняя грязную, тяжелую работу. Здесь его находит отец и рассказывает о том, что Люба от тоски пыталась утопиться, но ей это не удалось. Никита возвращается к ней.

Однако в фильме есть второе, глубинное измерение. Это история мучительного восхождения человека к самому себе, а также внутренняя, сокровенная жизнь души героя, общения двух душ.

Первые слова, произнесённые в фильме, ужасают: '- Ну как там буржуи и кадеты? Всех их побили?' - обращается отец к оставшемуся в живых сыну. Они намечают грань исторического времени картины – действие происходит после войны, братоубийственной, в которой нет победителей. Из-за войны Никита, ещё очень молодой человек, так смертельно устал - душой и телом. Его отец, старый рабочий, и юная Люба часто впадают в тяжкий сон, похожий на смерть. Они утомлены войной и голодны. Усталость проникает как в людей, так и в окружающий их мир. Безлюдный город, состарившиеся дома, в которых не видно жизни. Река, по которой катятся мёртвые воды. Измождённая земля, рождающая лишь лопухи, репейники.

На экране трижды появляется один и тот же кадр - колесо, в его тяжком кружении. Это хроника работ на реке: на плоту мужики и бабы, с мучительным усилием вращают колесо. Движения людей замедленны, тяжелы, монументальны. Это колесо является символом жизни, истории. Сокуров, историк и документалист, это заметно по его первому игровому фильму. Он мастерски показал свободу использования немой хроники и старых фотографий. Он их оживляет движением камеры, различными скоростями проекции. Эта кинематографическая технология подчинена выражению авторского мироощущения. Прошлое и настоящее, частная жизнь и жизнь историческая, предстают в глазах зрителя, как единое целое.

Сокуров использует в своей картине приём двухмерного измерения – реального и ирреального. Приведу примеры приёма: съёмки в глубине зеркала, из которой выступают лица героев. Двери, отворённые в темноту, дорога в никуда. Распахнутые окна, за которыми лишь пустота пространства, сотканного из воздуха и света. Переход героев из одного измерения в другое совершается просто. В переломный момент Никита закрывает глаза, и в следующем кадре на экране лишь тёмная пустота. Кусок пленки без изображения. Эта чернота не знак помрачения, а, напротив, - открывающегося внутреннего прозрения. Это взгляд героя вглубь себя, в суть жизни и смерти.

Смерть это лейтмотив фильма и произведений Платонова. Присутствие смерти чувствуется в скупых словах о войне, тифе, голоде. В хроникальных кадрах бойни, где проявляется память войны, преследующая Никиту. Смерть в зловещем образе старухи-торговки, перебирающей в лотке окровавленные потроха, а то вдруг пустившейся в пляс смерти. В фигуре чёрного монаха, которого Никита не раз встречает на своем пути. Наконец, в сцене на реке, не имеющей прямой сюжетной связи с историей героев. Она - авторское отступление в тему смерти. Этот фрагмент фильма связан с повестью Платонова 'Происхождение мастера'. В повести рыбак, 'имея намерение пожить в смерти и вернуться', бросился в озеро и утонул. В фильме иначе: на реке в лодке двое ведут разговор. Один говорит: 'Я смерть увидеть хочу'. Другой отвечает: 'Потом мне расскажешь'. И первый прыгает в воду. Действие фильма после этого эпизода течёт дальше, а когда исчерпает себя и наступит развязка, одним из последних появится кадр - человек из воды влезает в лодку. Человек утолил свой интерес к смерти и вернулся в жизнь.

В фильме и повести есть любовь двоих и счастье, но они нераздельны со смертью и страданиями. Несколько раз зритель видит эпизод, наполненный светом и воздухом. Это эпизод в берёзовой аллее: трепещет листва, ветер блуждает в траве, мерцают солнечные блики на дорожке. В этом эпизоде природа ещё полна жизненной энергии, так как её освещает любовь. Встретились двое, и пошли вместе - Никита и Люба. Это миг полного счастья, слияния душ, сопереживания. Кадр, обобщающий и объясняющий всё в чувствах и отношениях героев. Так и мужское бессилие Никиты воспринимается не как его физическая слабость, а как духовная сила его любви. Это понимает и Люба: 'Как он жалок и слаб от любви ко мне'.

Развязка повести - возвращение героя к Любе, к его жизни. Платонов писал: 'Он пожалел её всю, чтобы она утешилась, и жестокая, жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высшей радости, чем знал её обыкновенно...' Обыкновенно было, когда он встретил её в березовой аллее или смотрел на неё, когда приносил хлеб, топил печь, мыл пол. К слову, Андрей Градов и Татьяна Горячева, исполняющие роли Любы и Никиты - не были актерами. Они близкие люди, друзья юности, которым Сокуров доверил стать главными героями фильма. Отсутствие актерского профессионализма не помешало им органично существовать в границах задуманных образов. В их образах зритель чувствует особую духовную энергию, которая позволяет воспринимать героев почти как родных людей. Им хочется сопереживать.

В финале на экране появляется открытое окно, а затем темный кадр, без изображения. Зрителю герои не видны, только слышны их голоса. Этот приём Сокурова заключается в том, что необходимо было показать – это встретились не люди, а их души и не в реальной жизни, а после Смерти. Финал есть момент истины, совпадающий с моментом смерти тела и бессмертия любящих душ.

Первые месяцы после окончания Гражданской войны, молодой красноармеец Никита возвращается в свой маленький уездный городок, что стоит на реке Потудань на границе Воронежской и Белгородской областей. В городке у него никого не осталось, кроме одинокого отца-плотника и юной курсистки Любы, которая ему когда-то нравилась. Все трое, как и город, опустошены изнутри братоубийственной войной и голодом. В этой атмосфере смертельной усталости теплится лишь любовь между Никитой и Любой, но их счастье, их живое чувство оказывается чужеродным в этом мертвом апокалипсическом мире.

Этот фильм единственный известный мне случай, когда при дословном и скрупулезном воспроизведении буквы и духа литературного произведения практически полностью изменен его смысл. «Река Потудань» Платонова посвящена, главным образом, природе любви, соотношению в ней духовного и плотского начал, боязни сделать любимому человеку больно. У Сокурова эта любовь лишь тусклый фон, на котором он высвечивает апокалипсис России, ее жизнь после смерти. У Платонова суть произведения заключена в словах Любы «как он жалок и слаб от любви ко мне», у Сокурова в словах Никиты «мне больше некого помнить». Это, пожалуй, самый страшный и наиболее правдивый фильм о произошедшем с Россией в 1917-1922 гг.

Фильм, скажу честно, смотрится тяжело, действия как такового почти нет и не в нем суть, все диалоги вмещаются в одну страницу текста, краски довольно тусклые (возможно, из-за качества пленки). Однако снято всё с изумительной тщательностью, многие кадры просто завораживают (особенно с горящей печкой, зазеркальным отражением и уборкой нечистот). По стилистике фильм явно тяготеет к позднему Тарковскому, хотя по духу, по атмосфере он совершенно от него отличен. Редкий случай органичного вплетения в фильм не только документальных съемок, но и фотографий, которые играют роль практически самостоятельного персонажа. В главных ролях в фильме занять непрофессиональные актеры.

Это один из немногих советских фильмов, которые не просто отправили «на полку», а пытались уничтожить. Спасло его лишь банальное воровство: Сокуров и сценарист фильма Юрий Арабов подменили пленку в архиве ВГИКа. Фильм вышел на экраны одиннадцать лет спустя, в 1989 г. (на фестивалях был показан в 1987 г.).

Неплохое кино.

Местами очень интересный видеоряд. Удачная идея с фотографиями гимназистов, особенно хороша в этом отрывке музыка. Есть отличные кадры с природой – пообтертый временем дом, дождь на узкой тропинке между стройными рядами деревьев.

Звуки речи, конечно, так себе. Очень нечетко и смазано.

Чувствуется влияние Зеркала Тарковского в эпизодах с показом дома, зелени.

Такой неторопливый, медитативный, странноватый фильм.

Самое главное, наверное, что он неплохо передает платоновскую атмосферу, такую мрачную/мрачноватую фантасмагорию, в которой живут герои его (Платонова) произведений в начале 20-х годов после/в процессе гражданской войны.

7 из 10

Поскольку «Одинокий голос человека» является экранизацией Андрея Платонова (и не одного произведения, а нескольких - можно сказать, экранизацией художественного мира Платонова), знакомство с этим миром и его приятие можно считать важным и едва ли не решающим фактором для положительной оценки картины. Сразу скажу: Платонова читал мало, а то, что читал, по вкусу не пришлось. Но вот фильмы Сокурова - популярные - нравятся. И захотелось посмотреть, с чего начинал Мастер.

Что сказать? В принципе то, что хотел, получил: в «Голосе» вполне отчетливо просматривается то, что позже станет фирменными чертами сокуровского киноязыка, обозначаются координаты художественного мышления. Как дебют, как выпускная работа, фильм, бесспорно, удачен - хотя бы потому что смел в своей экспериментальности. Но зрелым произведением - из разряда тех, что претендуют на эпитет «большое», - я бы его не назвал.

И дело не столько в сыром, рыхлом повествовании, перенасыщенности символами-обозначающими, за которой несколько теряется обозначаемое, или произвольном, на грани с небрежностью, монтаже. В конце концов, сюжет - пунктирный, но хотя бы с приличествующими завязкой и развязкой - у ленты есть. А что до усыпляюще долгих планов и черепашьи медленных движений (что камеры, что героев), то в такой стилистике Сокуров не первый и не последний, и сама по себе она не может являться ни козырем фильма, ни его недостатком - это лишь инструмент для передачи определенного содержания. Содержанием должны стать эмоции - нечто, обозначающееся словами 'нерв', 'накал', 'натяжение', делающее увлекательным самый долгий план.

Здесь я люблю приводить в пример ленту турецкого режиссера Джейлана «Три обезьяны» - столь же камерная и малособытийная история, но рассказана она так, что каждую секунду невозможно оторваться от экрана. Увы, в «Одиноком голосе человека» этого нерва я не увидел - скорее, наоборот, полное опустошение и апатию. До некоторой степени это оправдано - Сокуров рисует мир после Гражданской войны как выжженную землю; война возвышается до уровня вселенской катастрофы эсхатологического толка. Село, где происходит действие, натурально лежит в руинах, немногие оставшиеся в живых неотвратимо, со стоическим смирением движутся к вымиранию. Грандиозная картина, без шуток. Фантастам, изображающим нашу планету после ядерной войны, стоит поучиться.

Но почему-то этой картины, слагаемые которой все повторяются и повторяются, особо не варьируясь, хватает на то, чтобы удержать мое внимание у экрана от силы на 30-40 минут. А ближе к концу, когда начинается настоящее злоупотребление беззвучной документальной хроникой, и вовсе тянет удвоить скорость воспроизведения. Да, я понимаю, что хроника эта вступает после эпизода с символической смертью в реке и служит аллегорией преисподней, в которую Россия угодила после революции, - но, право, переборщили с преисподней. И я понимаю, что это сугубо авторское кино, где нетривиальность подхода не может восприниматься как несовершенство, - но, право, эта нетривиальность (в смысле концепции) явилась в моих глазах едва ли не единственным плюсом «Голоса».

Пардон, забыл: еще один плюс - операторские решения. Не все, впрочем.

4 из 10

«Одинокий голос человека» - его скандально известный дебют в полнометражном кино, спасенный от уничтожения в эпоху «застоя» усилиями энтузиастов. Экранизируя рассказ Платонова, режиссер создает целую художественную вселенную, законы существования которой зрителю невероятно трудно постичь, настолько увиденное не похоже на что-либо из истории кино. Эстетический универсум картины полностью самодостаточен, целостен, завершен и как будто не нуждается в публике: столь мучительно долгими кажутся общие планы, с усилием порой можно различить силуэты, погруженные во мрак, последовательность эпизодов и продолжительность каждого из них кажутся никак структурно не мотивированными, композиция рыхлая.

Однако, все эти элементы вкупе с особым существованием исполнителей в кадре образуют новый киноязык, аудиовизуальную грамматику со своим синтаксисом. Сокуров добивается от актеров почти брессоновской нейтральности, пытаясь запечатлеть моменты наибольшей естественности, выразительности их существования: дуют Градова и Горячевой наэлектризован драматизмом, хотя исполнители говорят мало, их поведение пластически сдержано, герои кажутся глубокими интровертами. Эта погруженность персонажей в себя, многочисленные съемки природы вкупе с деликатным, ненавязчивым использованием классической музыки создает в картине внутреннее измерение, глубину, которая не подкреплена ни драматургически, ни монтажно, что делает ее еще более загадочной. Сокуров выстраивает изображение по законам обратной перспективы, чтобы визуализировать духовную область.

Внешняя бессодержательность, отсутствие ясного нарратива не мешает зрителю почувствовать глобальность режиссерских задач, виртуозного обращения с пространством и временем: необъятные природные ландшафты, медленный, медитативный ритм призваны выразить парадоксальность мышления Платонова, его косноязычие, стремление к вселенским обобщениям. В сравнении с голливудским фильмом Кончаловского «Любовники Марии», приносящей в жертву увлекательности и эпатажу платоновское мировосприятие, лента Сокурова идет значительно дальше, ища кинематографический эквивалент литературного стиля этого писателя и справляется с задачей блестяще.

Конечно, история любви, рассказанная в фильме, способна поразить зрителя почти антониониевской скованностью, сдержанностью, переходящей в замкнутость и анемию, но она сознательно отодвинута на второй план задачами формального характера. В первый раз сотрудничая с Ю. Арабовым, впоследствии своим постоянным сценаристом на протяжении многих лет, Сокуров обрел коллегу и альтер-эго, близкого ему мировоззренчески и по художественным предпочтениям. Сокуров как художник абсолютно самодостаточен, почти не испытал чьего-либо режиссерского влияния, его популярное сравнение с Тарковским неуместно и необоснованно: если у автора «Иванова детства» характеры персонажей раскрываются посредством в равной мере и диалогов, и изобразительного ряда, то автор «Одинокого голоса человека» предпочитает скорее брессоновский тип работы, вписывая исполнителей к ландшафт, рассматривая их скорее как моделей, чем как актеров.

В целом, картина Сокурова главной своей целью ставит выработку уникального киноязыка с нуля, не имеющего ориентиров в истории кино, тем не менее, именно такой подход позволяет найти кинематографический аналог столь же неповторимого платоновского стиля, неотъемлемого от мировоззрения писателя. Экранизируя Платонова, Сокуров постигал свой собственный внутренний мир, учился говорить на своем особом языке, так интертекстуальный диалог обернулся самопознанием одного из его участников.

Что этот фильм несет людям? Может быть чувство доброго, любовь, радость, вдохновение, желание задуматься? Его хочется посмотреть еще раз? (Кстати, явный признак, что фильм стоящий) У меня с этим фильмом возникают только неприятные раздражающие ощущения, и убиенные коровы здесь не причем, — после десяти минут фильма хочется закончить его просмотр, главные герои неприятны, живут они, похоже, в сараях. Что с диалогами? — люди как не живые, я уже не говорю про линию фильма, сюжет. Вы можете сказать - автор хотел передать настроение, состояние героев - ну не убедительно, не понятно, нет в этом таланта.

А, ну об этом же фильме Тарковский что-то там хорошее сказал. И вот в этой галиматье всерьез начинают выискивать, чего же там такого гениального! Все гениальные фильмы с их не менее гениальными режиссерами на ведущих каналах в праздники крутят целый день. Время истинного отдохновения, к сожалению, не частого. Там вы не найдете ни Тарковского, ни Кончаловского и т.д. Не ищите настоящего искусства там, где его нет — и о серьезном можно сказать, так, что захочется пересматривать много раз — «Старший сын», «Фантазии Фарятьева», «Плохой хороший человек» … и это длинный список. Здесь же сплошной мрак, уныние (кстати, один из семи смертных грехов), никакого изобразительного ряда. Настроения природы изображены гениально, но и только. Но этого совсем не достаточно. Совсем не достаточно. Можно снять короткий фильм, зарисовочку, но в нем будет изюминка, он чем-то цепляет, интересен, о чем-то задумываешься. Здесь же сплошная депрессия, как и в фильмах Тарковского. Может быть это кино для избранных, куда нам простым смертным до Тарковского и иже с ним? На что хочется ответить — «там, где просто святых по сто, а там, где сложно и не найти можно» или «все гениальное просто». Фильм, искусство должны нести свет. Здесь света нет. Увы.

Это останется, останется. Эта аура из каких-то потусторонних и в то же время простых элементов. Страшная тяжесть быта и ни на чем не основанная надежда. Жизнь, как где-то у Стругацких сказано, сводится к трем компонентам, это еда, любовь и гордость. Что бы не происходило. Люба, девушка из полудворянской или из хорошей мещанской семьи, остается совсем одна. Ее отец и мать погибли в вихре революции, брат ушел с красноармейцами, соблазнившись тем, «что там каждый день кашу дают». Никита, вернувшийся с гражданской войны, обретает в Любе созвучную душу и женится на ней. В ЗАГСе им говорят, что «сдачи нет, вот если кто-нибудь умрет, приходите, распишем…» И опять эти промельки света среди суровых реалий эпохи. Поначалу глубина ее чувства непонятна ему, и свое бессилие он воспринимает как приговор, оставляющий ему только один путь – одиночество. Он уходит куда глаза глядят, а она бродит по берегу многозначительной полноводной реки (самостоятельный образ), думая, что он утопился… Какой там Шекспир. В человеческих условиях полюбить легко. А может быть, в нечеловеческих ничего и не остается, кроме любви? Замечательно, что никакой политической оценки - кто прав, кто виноват, здесь не дается Эта мелодия забирает выше. А природа, порывы ветра, лунное сияние, беседующая листва и тяжелые волны существует как бы сами по себе. Создают какую то загадочную инопланетность, тайну. Это настоящий Платонов.

10 из 10